38

Миранда оказалась права: эта передача стала сенсацией года. В ней было столько пикантных подробностей: взятки, злоупотребления властью, секс, убийства, шантаж, – что американцы не могли оторваться от телевизоров, каждый вечер наблюдая за судом над Хаасом. Публика с восторгом использовала возможность узнать, что же делается в темных коридорах власти, за закрытыми дверями кабинетов политических лидеров. Главными свидетелями обвинения выступили Джесон, Джеффри Меллон и еще два помощника Хааса.

Сам сенатор действительно выглядел на процессе абсолютно разбитым. Вскоре после ареста он заработал сильное алкогольное отравление, и его вынуждены были направить на несколько недель на излечение в специальную клинику. После проведения врачами клиники программы по «реабилитации» Хаас, по словам своих многочисленных адвокатов, стал «совершенно другим человеком». Он вспомнил о Боге и усердно замаливал теперь свои грехи. На каждое заседание суда он являлся с потертой Библией в руках. Частенько его показывали по телевизору крупным планом – угрюмого, погруженного в чтение Священного Писания.

Хотя о Хаасе и процессе по его делу было показано огромное количество передач, наиболее сенсационной стала программа «Неприятные новости» режиссера Шейлы Томас с Касси Хартли в роли ведущей.

Подредактировав и соединив в единое целое их собственное интервью с Хаасом и материалы по задержанию сенатора и слушанию его дела, Шейла Томас слепила за два месяца блестящую программу, в которой, использовав параллельный монтаж, прекрасно продемонстрировала чудовищные противоречия личности сенатора: все, что он говорил, противоречило тому, что он делал. Одним из наиболее кульминационных моментов стал тот, когда вслед за призывом сенатора с экрана к «честности, справедливости и порядочности» последовали кадры суда над ним.

Но, безусловно, главным достоинством шоу являлась ведущая – Касси Хартли. Когда журналисты узнали о том, какую роль сыграла она в разоблачении сенатора, ее стали приглашать чуть ли не во все программы. Она сама стала интересным сюжетом. Бледная, исхудавшая после всего пережитого, она задавала вопросы и высказывала по ним свои собственные суждения с умом и достоинством, поражавшим даже самых циничных журналистов. Журналы «Пипл» и «Нью-Йорк» боролись за право дать на обложку ее фотографию. Касси была очень популярна. Однако скоро она убедилась, что известность – не для нее. Но она решила не выходить из игры до тех пор, пока не всплывут на поверхность все подробности того грязного дела.

– Ты самый лучший диктор со времен Шварцкопфа, – похвалил ее Макферсон на заседании нового совета директоров, куда Касси и Шейла были приглашены вскоре после выхода в эфир передачи о Хаасе.

– Мы все хотим выразить вам наше восхищение, – сказал Леон Майерс, недавно избранный новый президент компании. Леон был таким же ветераном «Магнус Медиа», как и Макферсон, специалистом очень высокого класса. Его воодушевляла идея возрождения компании на основах всеобщего сотрудничества. И хотя авторитет «Магнус Медиа» сильно пошатнулся в связи с оглашением преступлений ее бывшего президента, компания была уже слишком хорошо отлаженным механизмом, чтобы смерть одного человека могла ее сокрушить. – И поблагодарить вас. Вы с Шейлой сделали своей передачей очень много для того, чтобы поднять престиж нашей телекомпании, – добавил он.

– О'кей, – ответила Шейла. – И что мы можем получить в качестве благодарности?

– Все, что пожелаете, – улыбнулся Леон. – Нам известно, что вас приглашают сейчас на работу многие другие компании. Так вот, нам бы не хотелось, чтобы вы покинули «Магнус Медиа».

– Я сказал бы иначе, – перебил его Мак. – Уверен, что ваше место – здесь. Так что давайте теперь обсудим ваши условия.

– Мы хотим немедленно начать работу над новыми сюжетами, – ответила Шейла и за себя, и за подругу. – У нас уже есть на примете кое-какой материал. Только мы считаем, что эти передачи должны быть не сенсационного, а исследовательского характера.

– Что касается меня, то я, вероятно, не смогу принять в этом участия, – вдруг сказала Касси.

Ее слова были для присутствующих словно гром среди ясного неба.

– Касси, не волнуйся, все твои условия мы выполним, – залепетал Мак.

– Все, что вы пожелаете, – поспешно добавил Леон.

– Что ты имеешь в виду? – вскричала разгневанная Шейла. – Почему ты не сможешь принять участие? Неужели ты думаешь, я позволю тебе все бросить сейчас, когда?..

Действительно, еще на днях, когда Касси и Шейла обсуждали обрушившийся на них шквал предложений из разных телевизионных компаний, они твердо решили, что обе останутся в «Магнус Медиа».

– Не знаю, но мне почему-то кажется, что мы нужны больше всего именно в этом чертовом месте, – говорила Шейла. – Я очень многим обязана этим людям.

– И я тоже, – согласилась Касси. Но, в сущности, работа и карьера сейчас ее волновали меньше всего. Вернее, вообще не волновали. И теперь, когда на нее изумленными глазами смотрел весь совет директоров, когда в голосе Шейлы звучала такая обида, Касси почувствовала, что не в силах больше скрывать от них свои планы.

– Мы держали все это в секрете, чтобы не создавать излишней шумихи в прессе, но, думаю, вы мне не простите, если узнаете об этом не от меня, а из «Дейли ньюс», – ответила Касси, обращаясь только к Шейле. И объяснила, застенчиво улыбаясь: – Я выхожу замуж за Джесона. На следующей неделе.

Шейла завизжала от восторга, словно школьница:

– На следующей неделе? Правда? Но как, почему… как это вышло?

– Это замечательно, Касси. – Макферсон протянул ей руку. – Прими мои поздравления.

Но Леон тут же сообразил:

– И именно поэтому ты решила уйти из «Неприятных новостей»? – Касси кивнула. И он радостно заключил: – Не волнуйся, обещаю создать тебе такой график работы, что у тебя будет достаточно времени для семьи. А пока отправляйся в отпуск – ты его заслужила. Даю тебе столько времени, сколько ты сама пожелаешь.

Прошло три недели, и Леон Майерс уже пожалел, что так расщедрился: Касси нужна была позарез для съемок нового цикла передач, а единственной весточкой, которую прислала на родину их суперзвезда, была открытка, адресованная Шейле Томас. Она пришла по почте с какого-то далекого маленького греческого островка, такого крошечного, что Шейла так и не нашла его на карте.

«Тут целыми днями светит солнышко. А такой прозрачной воды, как здесь, я никогда раньше не видела. И, разумеется, никто тут ничего и слыхом не слыхивал о сенаторе Хаасе. А нас, благодаря Хивер, все принимают за семью – необычайно счастливую. И это все, о чем я только могла мечтать. С любовью Касси».

– Пора ложиться спать, миссис Дарин, – позвал ее Джесон. Касси сидела на подоконнике у открытого окна и смотрела на море и звезды.

– Еще минутку! Я просто вспомнила Миранду. Ей, наверное, понравилось бы здесь. Она всегда любила море.

Теперь они могли спокойно говорить о ней и частенько ее вспоминали – с любовью, тоской и грустью. Ведь Миранда, несмотря на все, соединила их. И Касси порой казалось, что Миранда была бы рада, узнав, что они теперь вместе.

– Да, наверное, – ответил Джесон, он встал с кровати, подошел к Касси и крепко обнял ее. Некоторое время они молча смотрели на тихую гладь моря.

– Она была прекрасной пловчихой, – сказала вдруг Касси. – Сильной, бесстрашной.

– Миранда сказала мне однажды, что если бы ей пришлось прожить еще одну жизнь, то она стала бы спортсменкой, возможно, даже боролась бы за Олимпийскую медаль по плаванию. Она не занялась спортом только потому, что не была до конца в себе уверена.

– А я не сомневаюсь, что у нее бы получилось. Ей всегда все удавалось лучше, чем другим.

– Не все, – прошептал Джесон, беря жену на руки.