36

Следующий день выдался удивительно ясным. Было прохладно, но безветренно, а солнце светило так ярко, что Джесону больно было смотреть на небо. Он шел по дорожке, вымощенной плитами, которые, по настоянию Миранды, были когда-то привезены из Италии.

Впервые за год Джесон провел ночь в этой усадьбе. Он лег чуть ли не под утро, но спал крепко – так, как не спал уже давно. Разбудил его будильник. Он тотчас поднялся, умылся и, чистя зубы и бреясь, размышлял над тем, что сегодня первый раз за много месяцев он не видел во сне Миранду. Он спал на громадной, королевской кровати, которую когда-то делил с ней, но ни разу не представилось ему ее лицо, не померещился ее голос. Он приехал в то место, которое она всегда считала своим единственным настоящим домом, но не застал ее там, даже призрака Миранды здесь не было. Он открыл занавески – яркий утренний свет наполнил комнату, солнечные зайчики забегали по стенам.

Он позвонил в полицию, в больницу, и лишь потом Хивер – сказать, что все в порядке. Хотя сам еще не вполне был в этом уверен. Касси осталась жива, но…

– Физически ей уже лучше, но мы боимся за ее умственные способности, – признался доктор, когда Джесон звонил ночью в больницу. – Она пришла в себя, но ничего не понимает, ничего не помнит. Мы принимаем все меры, приставили к ней сиделку. Но должен сказать вам честно: мы не уверены в том, что от пережитого шока у нее не помутится рассудок.

Утром он позвонил в больницу снова. Старшая медсестра отвечала на его вопросы очень уклончиво, но разрешила прийти навестить пациентку начиная с одиннадцати часов – в обычное приемное время. Тем временем прислали машину из полиции, и он поехал в участок. Местные полицейские разговаривали с ним как нельзя более вежливо, но по их тону Джесон понял, что заниматься расследованием придется полиции Манхэттена.

На ноги подняты были все: представители окружного прокурора, полиция Нью-Йорка, юристы из «Магнус Медиа» и еще Бог знает кто. Но необходимость в их помощи, в сущности, уже отпала. Еще ночью всех освободил от дальнейших поисков преступника рядовой полицейский из Ист-Хэмптона. Он попытался задержать Магнуса, но тот начал стрелять. Полицейский вынужден был защищаться, и убил телевизионного императора выстрелом в сердце. «Просто классическая перестрелка, – подумал Джесон. Как в кино! Парень теперь наверняка прославится».

Хотя вчера вечером Джесон уже дал подробные показания в полицейском участке, сегодня туда понаехало огромное количество народа. Собравшись в душном зале для прессы, все ждали, что Джесон повторит свой рассказ.

– Вчера вечером, около десяти, мне позвонила раненая, истекающая кровью Шейла Томас, в которую стрелял в своей квартире Магнус. Он был уверен, что убил ее…

– Протестую, – визгливо закричал адвокат из «Магнус Медиа». – У вас нет точных доказательств.

– А мы и не в суде, – возразил за Джесона старший полицейский. – И никто не ведет здесь запись, мы просто собираем все важные детали. Если не хотите слушать, можете уйти. Продолжайте, мистер Дарин.

Далее Джесон рассказал, как немедленно позвонил по 911, вызвал полицию и скорую, а сам помчался на помощь к Шейле и повез ее в больницу Рузвельта. Хотя Джесон нашел ее в квартире Магнуса лежащей на полу без сознания, в машине девушка пришла в себя. Джесон сидел рядом с ней и держал за руку. Увидев, что она открыла глаза, он попытался ее как-нибудь успокоить, но она вдруг сказала:

– Я не хотела ему говорить. Он сначала притворился, что… Он во всем обвинял вас, уверял, что беспокоится о Касси. И я ему поверила, я сказала ему, где она. Я не знала, что он…

– Шейла, успокойтесь. Вы потеряли слишком много крови, поговорим об этом завтра.

– Нет, нет! – Она попыталась приподняться, так что Джесон и два санитара с трудом ее удержали – и откуда только взялись у нее силы? – Вы должны перехватить его! Остановите его, или он убьет Касси!

– Вы о чем? – не на шутку испугался Джесон.

– Магнус отправился вслед за Касси в вашу летнюю усадьбу, в Ист-Хэмптон.

– Но Касси там нет. Она поехала к какой-то подруге… я думал, что к вам.

– Джесон, поверьте мне, она в беде. Магнус может убить ее, посмотрите, что он сделал со мной.

В битком набитом зале воцарилось молчание. Потом шеф полиции спросил:

– Поэтому вы сразу нам и позвонили? Прямо из больницы? Честно говоря, сэр, вы изъяснялись не очень четко – иначе бы мы могли действовать быстрее.

– Это не имеет теперь значения, – ответил Джесон, хотя прекрасно понимал, что вчера это могло иметь огромное значение. Они настояли на том, что обыщут дом, и уверяли, что найдут Магнуса за те два часа, пока Джесон доберется до Ист-Хэмптона. Их медлительность могла стоить Касси жизни. Он с болью осознал, что его собственная медлительность – слишком много времени ему понадобилось, чтобы понять, что за человек Магнус! – тоже дорого обошлась. – Если у вас нет больше ко мне вопросов, – сказал он, – то я хотел бы уйти. Я спешу в больницу.

Не успел он выйти из зала, как к нему подскочил адвокат из «Магнус Медиа».

– Я требую немедленного судебного вмешательства в это дело. Этот сегодняшний «брифинг» – противозаконная травля. Это несправедливо по отношению к памяти Вэнса Магнуса. Я требую, чтобы дело немедленно передали в суд Манхэттена.

Один из полицейских подвез Джесона к больнице, где вчера вечером он оставил свой мотоцикл. Улицы Ист-Хэмптона были тихими и безлюдными. Но Джесон и сидевший за рулем полицейский не прониклись этой мирной атмосферой – они слишком были взволнованы событиями предыдущей ночи. Трагедия, разразившаяся здесь, потрясла даже полицейских, не говоря уж о жителях этого маленького городка. В считанные часы весть о случившемся облетела весь город: телевизионный король Вэнс Магнус убит полицейским.

Но Джесон думал не об этом. Только одна жизнь имела для него значение. Когда вчера вечером он услышал торопливые объяснения несчастной Шейлы Томас, он еще раз понял, насколько дорожит Касси. Прежде чем пропустить Джесона к Касси, молодой доктор счел своим долгом переговорить с ним:

– Простите, это вы делали вчера пациентке искусственное дыхание?

– Да, а что?

– Ну что ж, в таком случае ей именно вас следует благодарить. Вы спасли ей тем самым жизнь. Скорее всего, она отделается пневмонией. Говорить, конечно, еще рано, но в целом, я думаю, скоро ее дела пойдут на поправку. Только прошу вас пока не занимать ее долгими разговорами. Ей сейчас необходим покой.

Сперва ей показалось, что она спит. Ее глаза были закрыты, а рука, подсоединенная к капельнице, безжизненно висела. Он сел на стул подле ее кровати. Мертвенно-бледный цвет лица Касси, ее неровность дыхания ужаснули его. Он не хотел ее будить, но чисто машинально взял ее руку.

– Привет, – с удивлением услышал он тихий голос. – Что случилось? У тебя такой напуганный вид.

– Касси, милая, – пробормотал он, сжимая ее пальцы. Слова застряли у него в горле – ее щека была расцарапана, под глазом чернел синяк.

– Скажи мне, что с ним? – спросила она взволнованно. – Мне здесь никто ничего не говорит. Его поймали?

– Какое счастье, что ты жива, – прошептал Джесон. – Я все расскажу тебе потом, – добавил он, – тебе нельзя волноваться. А сейчас, быть может, ты поспишь?

Она еле заметно кивнула и действительно заснула очень быстро.

Когда он пришел к ней вечером, вид у нее был уже гораздо более бодрый. С улыбкой протянул он ей букетик поздних ноготков из сада.

– Это мне следовало бы преподнести тебе цветы, – сказала она. – Доктор сказал, что именно ты спас мне жизнь.

– Да, нет. Приехала скорая помощь.

– А доктор говорит, что, если бы не ты, они не успели бы ничего сделать. Но я совершенно ничего не помню, кроме того, что, наконец, научилась плавать.

– Ты, пожалуйста, только не обижайся, Касс, но, судя по твоему виду, тебе еще долго придется приходить в себя.

Она улыбнулась, а потом спросила серьезно:

– Его больше нет?

– Да.

– Я знала. Я поняла это, как только очнулась. Была ночь и очень тихо, светила серебристая луна в окне, и я почувствовала вдруг такое успокоение, что подумала: или я умираю, или Магнуса больше нет на свете.

– Его убил в перестрелке полицейский. Он умер сразу. Мне очень жаль, Касси.

– А мне – нет. Конечно, нехорошо так говорить, но ведь он оказался убийцей.

– Я знаю, Касси. Шейла мне все рассказала.

– Шейла!? Но он же сказал мне, что убил ее?

– Он хотел это сделать, – ответил Джесон, целуя ее руку. – К счастью, пуля прошла в нескольких сантиметрах от сердца. Она сейчас в больнице Рузвельта, и ей гораздо лучше. Последний раз, когда я звонил туда, медсестра сообщила мне, что она проклинает всех на свете, твердит, что если они будут кормить ее и дальше такой бурдой, то она загнется.

– Да, это очень на нее похоже. Значит, это Шейла сказала тебе, где я?

– Да, и зачем ты туда отправилась, тоже.

– Она рассказала тебе о Фелиции? От чего она умерла?

– Да, несколько слов. Но я-то дурак, сам должен был давно догадаться. Видишь ли, незадолго до смерти Миранда стала обвинять меня в том, что это я убил девушку. Я страшно вспылил, мы жутко переругались. А когда она погибла, я чувствовал себя виноватым. Мне казалось, что она была в бешенстве и поэтому потеряла способность контролировать ситуацию и попала в аварию.

«Значит, об обстоятельствах смерти Миранды он еще ничего не знает», – подумала Касси и спросила:

– И все это время ты чувствовал себя виноватым в ее смерти?

– Да, и поэтому не мог говорить с тобой об этом. Представляю, что ты обо мне думала…

– Нет, ты вряд ли себе это представляешь, любимый, – сказала она, поднося к губам его руку. – К тому же ты еще не знаешь всей правды…

– Магнус был прав только в одном, – проговорил, наконец, потрясенный ее рассказом Джесон. – Я действительно перестал любить Миранду, почти сразу же после свадьбы. Она не хотела, чтобы мы заводили ребенка. Твердила, что не готова еще к этому, что я хочу сломать ей карьеру и все такое прочее. Именно тогда я и разочаровался в ней. С большим трудом удалось мне отговорить ее от аборта. Я пообещал, что буду во всем ей помогать, найму сколько угодно нянек. Думаю, она согласилась только потому, что боялась развода. Но при этом постоянно повторяла мне, что я тиран.

– Я ничего этого не знала…

– Конечно, я тоже был перед ней виноват, – продолжал Джесон. – Я слишком многого от нее требовал. А у нее были свои собственные планы, она иначе видела мир. Ее прельщала только блестящая карьера. А я-то надеялся, что рождение ребенка ее изменит. Куда там! Она и бедную маленькую Хивер сделала орудием против меня. Позволяла ей делать то, что не разрешал я. Мы перестали быть нормальной семьей, но развода она не хотела. Сказала, что, если я подам на развод, она уничтожит меня. Но когда к нам на Пасху приехала ты, я понял, что так дальше жить нельзя, и перестал бояться даже огласки.

– Но почему?

– Потому что я полюбил тебя. И чем сильнее становилась моя любовь к тебе, тем сильнее я ненавидел Миранду. Ее убил Магнус, Касси, но в душе я убил ее гораздо раньше, чем он.

37

За те две недели, что Касси пролежала в больнице, у нее было предостаточно времени для того, чтобы обо всем хорошенько подумать. Хотя ей становилось все лучше и лучше, врачи запретили ей выходить на улицу. Впрочем, нельзя сказать, чтобы ей было неуютно в палате. Вся комната была заставлена букетами цветов, которые каждый день приносили ей друзья и коллеги. А за окном переливалась всеми красками золотая осень. По утрам Касси жадно прочитывала свежие газеты, смотрела теленовости и бесконечно долго беседовала по телефону с Шейлой, которая страшно тяготилась своим пребыванием в Рузвельте. По два раза на дню Касси звонила Джесону и Хивер. А вечером время пролетало совсем незаметно – около нее был Джесон.

– Ты, наверное, ужасно замотался, – сказала она однажды, увидев мешки у него под глазами.

– Ничуть, – ответил он, беря ее за руку. – Ты же знаешь, как я люблю гонять на мотоцикле. А дороги в это время года почти пустые. Но позднее, когда он открыл книгу и стал ей читать – развлечение, придуманное им, чтобы как-то ее развлечь, – она заметила, что у него слабеет голос, и слипаются глаза.

Она радовалась возможности узнавать его через те книги, которые он ей читал. Она постоянно жила ожиданием той минуты, когда вновь увидит его, услышит его голос. Ей хотелось знать о Джесоне все: что его волнует, о чем он думает…

А это было не так-то просто: Джесон упрямо избегал разговоров на «печальные» темы, ссылаясь на запрет врачей. «Об этом мы поговорим, когда ты поправишься», – повторял он. И потому все их разговоры вертелись в основном вокруг Хивер и ее нового маленького приятеля – щенка Сатчмо, которого Джесон подарил дочке, чтобы она меньше тосковала по Касси. Он с увлечением рассказывал о том, как Хивер играет с ним целые дни, водит на прогулку, как к ним приходят толпами ее подружки повозиться со щенком. И Касси чувствовала, что Хивер очень по ней скучает, хотя Джесон прямо об этом ей не говорил. Он вообще старался, чтобы она только смеялась. Даже книги он подбирал для нее веселые, развлекательные, полудетские.

Но, несмотря на все его старания заполнить жизнь Касси солнечным светом; мысль о преступлениях, совершенных Магнусом, и о разоблачении Хааса, неотвязно преследовала ее. Касси понимала, что не сможет этого забыть до тех пор, пока не выяснит все окончательно. Джесон ни разу не говорил с ней об этом, но в газетах не было полного разоблачения всех преступлений Магнуса, хотя о его смерти писали очень много. Похороны императора были скромными и прошли очень тихо. Его похоронили прежде, чем об этом узнали газетчики. О сенаторе Хаасе почти не упоминалось ни в одной из статей – только как о наиболее близком друге телевизионного короля. Везде смерть Магнуса характеризовалась как «несчастный случай, обстоятельства которого выясняются полицией Ист-Хэмптона и отделом окружной прокуратуры Манхэттена».

«Сколько людей, – думала Касси, – прилагают сейчас все усилия, чтобы замять это дело, не раздувать скандала». И чем больше она об этом думала, тем сильнее ощущала потребность вмешаться в происходящее. Шейла была единственным человеком, с кем Касси могла поделиться своими мыслями.

– Мак заходил ко мне вчера вечером, – сказала Шейла Касси по телефону. – Он злой как черт. Руководство компании перешло пока, видите ли, к совету директоров, и они затеяли там какую-то реорганизацию. Эх, Мак, Мак! Он никогда не был хорошим чиновником. А к нему пристают, чтобы он писал какие-то соображения по повышению качества передач.

– А он знает, что произошло на самом деле? Ты рассказала ему о Хаасе и Магнусе?

– Я попыталась, Касс, но он и слушать меня не стал. Сказал, что ему надоели слухи о темном прошлом нашего дорогого покойного начальника и лидера какой-то чертовой Демократической партии.

– Слухи? Но у нас же есть все доказательства! Мы можем представить их кому угодно – хоть Маку, хоть окружному прокурору. Нам просто следует обратиться к тем людям, которые нас поймут. Я не могу смириться с тем, что дело закрыто. Бьюсь об заклад, Хаас использует для этого все свое политическое влияние.

– Помимо всего прочего, этот ублюдок еще и близкий друг мэра.

– Ну что ж, тогда нам следует быть очень осторожными.

– Но послушай, что мы сможем доказать? Ведь насколько я поняла, наши главные козыри сгорели в камине Ист-Хэмптона.

– Но у меня есть дискета Миранды. Потом, мы располагаем свидетельством о смерти той девушки. Мы сможем восстановить все по кусочкам. Послушай, Шейла, ты, если хочешь, можешь выйти из игры, но я после всего того, что случилось, просто не имею права отступать.

Шейла молчала, и у Касси упало сердце. Она уж подумала было…

– Мы забыли еще кое о чем, – услышала она, наконец, голос Шейлы. – Как быть с Джесоном? Даже если он будет нас поддерживать, его имя все равно, так или иначе, попадет в газеты.

– Ты права, – печально ответила Касси.

– Я не слышу в твоем голосе «но».

– Он не станет говорить об этом. И мне не позволит.

– Почему? Уж не думаешь ли ты, что?..

– Что он все еще связан с Хаасом?

– Ну, да это единственное рациональное объяснение. Ведь Магнус убил его жену, чуть не расправился с тобой. Будь я на его месте, будь я мужчиной, я бы всю Америку заставила вздрогнуть! А он отмалчивается. Он и дальше будет сидеть сложа руки?

– Нет, не думаю. С чего ты это взяла?

– Ты сама мне об этом сказала, детка «Нет», – подумала Касси, глядя на уснувшего прямо с книгой в руках Джесона. Спящий казался лет на десять моложе. Он улыбался во сне, как ребенок, и это делало его каким-то беззащитным. Она дотронулась до его руки, длинных пальцев, все еще державших книгу, и вспомнила их прикосновение к своей коже. Она понимала, что он любит ее, что хочет уберечь ее от всех несчастий, и все же…

– Что такое? – Джесон неожиданно проснулся.

– Нам нужно поговорить.

– Потом. Когда тебе станет получше.

– Нет, сейчас. Потом будет поздно.

– Дорогая моя, поговорить никогда не поздно. – Он попытался поцеловать ее, но Касси отстранилась. Он сел и беспомощно посмотрел на нее.

– Ну, хорошо. – Он, наконец, улыбнулся. – Хочешь, я расскажу тебе на ночь сказку? О молодом честолюбивом мальчике, который решил сам всего добиться в жизни? Тогда слушай! Пример его отца, простого каменщика, его не прельщал. Ему хотелось чего-то «настоящего». Так вот. Однажды летом он устраивается на работу к одному молодому конгрессмену и решает, что нашел свой идеал. Политик умел красиво изъясняться, знал всех и вся, охотно помогал своим друзьям. Ну, и мальчик обожал его. Работал с ним все то время, пока учился в старших классах. А потом мальчика пригласили работать во Вьетнам, и он почувствовал, что политик ему всячески покровительствует. Очень скоро мальчик получил разрешение на свое собственное строительство. Ему даже помогли деньгами.

– А потом, когда дела у мальчика более или менее наладились, – продолжила за него Касси, – политик попросил вернуть ему долг?

– Ну, вот видишь, ты уже знаешь конец этой сказки, – сказал Джесон, грустно улыбаясь. – Самое страшное, Хаас считал, что купил меня с потрохами. Он твердил, что если я не верну ему его денежки, он приложит все усилия, чтобы меня разорить. А я-то знал, что сделать это – ему раз плюнуть. Я не мог этого допустить. Я был слишком честолюбив, слишком горд своими успехами. Но поверь мне, хотя он помог мне единственный раз, до сих пор он меня шантажирует, и я отстегиваю ему деньги.

– Но почему ты не хочешь помочь мне его остановить?

– Я не хочу тебя в это вмешивать. Послушай, Касси. Всю свою жизнь я жалел о том, что не остановил его сразу. Я пытался не замечать того, что происходит вокруг, старался не думать о том, какой подлец Магнус или какой пройдоха Хаас. Я отгородился от всего мира. Кроме Хивер. Потом я влюбился в тебя… Признаюсь, я был слеп, но теперь я прозрел.

Неожиданно до нее дошло:

– Ты уже сам что-то предпринимаешь?

– Нет, но нашлось много людей, которые хотят мне помочь. Это очень профессиональная помощь. Я хорошо знаю сенатора Хааса. Он жадный, но не дурак. Единственный способ разоблачить его – это поймать за руку. Мы хотим, чтобы до поры до времени история с Магнусом обходилась молчанием. Хаас ни о чем не должен догадываться. «Магнус Медиа» преследует к тому же свои собственные интересы. Они проводят сейчас реорганизацию, но из игры выходить не хотят. Я думаю, они решили спекульнуть на этой истории и первыми разоблачить Магнуса.

– Что, «Магнус Медиа» с тобой сотрудничает? – Касси была поражена.

– Да, и еще небольшая группа адвокатов. И еще кое-кто. В частности, один хорошо известный тебе человек, помощник Хааса.

– Уж не Джеффри ли Меллон?

– Именно. Разумеется, мы гарантировали ему анонимность. Он чрезвычайно хитер. Не удивлюсь, если в один прекрасный день его самого изберут в Сенат.

– Это все ужасно…

– Что? То, что я до сих пор связан с Хаасом? Я скажу тебе правду, Касси: я пока покрываю его потому, что хочу стать тем, кто его разоблачит. Тем, кого он будет проклинать всю оставшуюся жизнь.

Через два дня известие о разоблачении сенатора Хааса стало главной темой всех газет и телепередач. И хотя многие редакторы были крайне удивлены, узнав о масштабах и подробностях грязных делишек сенатора, Ян Макферсон ничуть не удивился. Он возглавил редакторскую группу, которая должна была подготовить текст разоблачения для ФБР. Роль Вэнса Магнуса во всех этих делах пока решено было обойти стороной. И ни у кого из тех, кто слушал или читал сообщение о сенаторе-взяточнике, и мысли не возникало, что за всеми этими фактами кроется что-то еще более серьезное – так, обычная скандальная история на первой полосе «Дейли пресс»!

СЕНАТОР РАЗОБЛАЧЕН

Во время удачной операции, проведенной ФБР, выяснилось, что известный сенатор Энтони Хаас берет взятки. Сенатор был пойман с поличным при получении крупной суммы денег от лица, которому он обещал политическую поддержку. Операция, в которой помимо ФБР участвовали некоторые другие правоохранительные органы, проводилась в офисе ассоциации мистера Дарина в Национальном Торговом Центре. Сенатор, считавший, что в полученном им кейсе лежит солидная сумма денег, пообещал мистеру Дарину добиться снятия с него некоторых ограничений на торговлю. Все это было зафиксировано на пленке.

Согласно заявлению мистера Дарина и некоторых других бизнесменов, пожелавших остаться неизвестными, сенатор может быть уличен в целой серии актов по вымогательству денег у разных лиц. В частности, это касается и покойного президента телекомпании «Магнус Медиа» Вэнса Магнуса. Но связано ли это с трагической смертью последнего, пока остается невыясненным.

До слушания дела в Федеральном Окружном суде Манхэттена сенатор Хаас будет содержаться в тюрьме предварительного заключения. Пресс-секретарь сенатора Рита Кирби заявляет: «Он полностью подавлен из-за обрушившихся на него обвинений. Но самым тяжелым испытанием для сенатора оказалось то, что его предали те самые люди, которых он считал своими близкими друзьями и верными помощниками».

В тот вечер Касси и Джесон вместе сидели у телевизора.

– Ты совсем не смотришь, – сказала Касси, заметив, что Джесон больше поглядывает на нее, нежели на экран. Он был сегодня в прекрасном расположении духа.

– Нет, смотрю, – сказал он и рассмеялся.

– Может, выключим?

– Ни в коем случае. Я должен привыкать к постоянному жужжанию телевизора.

– Это еще почему?

– Потому что хочу соединить свою жизнь с твоей. А ты, боюсь, без телевидения жить не сможешь.

– А ты уверен… что у нас получится?

В ответ он поцеловал ее и прошептал на ухо:

– Скажи, станет ли мужчина, который в этом не уверен, носить с собой повсюду вот уже полгода обручальное кольцо? – Он достал из кармана то самое колечко. – Скажите-ка, мисс Касси Хартли, разве не достаточно долго я ждал?