30

– Я думаю, что эти кадры стоит озвучить, – заметила Шейла, просматривая с Касси видеоматериал, отснятый в Демократическом женском обществе.

– А куда мы так торопимся? – спросила Касси, подсаживаясь к ней. – А?

– Магнус велел Маку, чтобы мы показали ему что-нибудь, самое позднее, завтра утром.

– Но к чему такая спешка?

– Да ведь уже октябрь, Касси, проснись! Еще месяц – и начнутся выборы. А им нужно, чтобы наша передача оказала определенное воздействие на зрителей до выборов, а не после.

– Понимаю. А как ты думаешь, Хаас догадался?

– Что я стащила у него документы? Наверняка нет. Если б он об этом узнал, думаю, непременно постарался бы на меня как-то надавить – сам или через своих ребят.

– Ты права, скорей всего, – ответила Касси. – Но у меня все время такое чувство, будто за мной следят. Что меня подозревают. Я ведь уже успела задать столько неосторожных вопросов и Хаасу, и Джесону, и Магнусу.

– Ну да, и самое обидное, что, несмотря на все это, мы так правды до конца и не узнали.

– Да… Но что же мы еще-то можем предпринять? Не можем же мы залезть к Магнусу в квартиру?

– А что, неплохая идея! У меня, кстати, где-то валяются ключи. И я знаю, где он хранит все свои документы – в спальне.

– Да ты что, с ума сошла? Ведь это же… кража! И потом, что ты будешь делать, если он тебя застукает?

– Зарыдаю и скажу, что не могу без него жить. Брошусь прямо на кровать и буду скидывать одежду. Не волнуйся, у меня с ним свои счеты. Швейцар меня еще помнит и наверняка впустит. Подумает, что Магнус решил опять со мной развлечься.

– Ты все еще любишь его!

– Ты произнесла это таким тоном, словно выносишь мне приговор. Я же не упрекаю тебя за то, что ты до сих пор, как кошка, влюблена в своего Джесона. В глубине души ты небось все еще уверена, что виноват кто угодно, но только не он. Хотя у него для убийства собственной жены были и мотивы, и возможности, да у него даже алиби нет!

– Но он же спал дома.

– Всю ночь? Ты в этом уверена? Ты говоришь об этом так убежденно, словно просидела около него всю ночь напролет не смыкая глаз и слушала, как он храпит. А потом, по твоей логике, получается, что алиби есть и у тех двоих тоже: Магнус ходил в театр, а Хаас, как обычно, пьянствовал где-то с дружками.

– Ну, в принципе, любой из них мог отправиться в Ист-Хэмптон на два часа и подстроить аварию Миранды. Или послать туда кого-то вместо себя, – согласилась Касси.

– Последнее наиболее вероятно. По-моему, настало время съездить и забрать из винного погреба те документы, о которых упоминает Миранда.

– Да, ты права, – ответила Касси. – Пока у нас в руках нет тех документов – нет и доказательств.

На следующее утро в личном просмотровом зале Магнуса состоялся долгожданный просмотр. Сенатор Хаас и Вэнс Магнус восседали в первом ряду в окружении своих старших помощников. Съемочная группа «Неприятных новостей» и остальные члены команды сенатора заняли последние ряды маленького, но роскошного просмотрового зала. Касси не видела Магнуса с того самого вечера, когда ей пришлось бегом бежать из его квартиры. И хотя он кивнул, увидев ее, она отметила, что его улыбку дружелюбной можно было назвать с большим трудом. Когда все расселись, на сцену выполз Макферсон.

– То, что вы сейчас увидите, называется у нас «лапшой» Мы покажем вам весь основной материал, но он будет еще подредактирован и смонтирован. Должен сказать сразу: лично я доволен той работой, которую проделали Касси, Шейла и вся съемочная группа. Итак, спасибо, что пришли, и надеюсь, «Сенатор каждый день» придется вам по душе. Располагайтесь поудобнее, мы начинаем. Свет, попрошу…

«Что ж, могло быть и хуже», – подумал Магнус, нащупывая в темноте следы царапин на щеке. Хотя кожа уже почти зажила, злоба, которая накопилась в его душе, ничуть не уменьшилась. Но теперь, когда он увидел Касси на экране – как она беседует с сенатором и берет интервью у его друзей, – он вынужден был признать, что девочка потрудилась на славу. Это было именно то, что хотели и он, и Хаас. И хотя ее вопросы были поставлены, что называется, «в лоб»: «Мы все слышали о незаконных деньгах, которые вы якобы используете на предвыборную кампанию, правда ли это?» или «Говорят, вы неравнодушны к спиртному?» – Хаас сумел ответить на них с достоинством: видно было, что он к ним готов.

– Это правда, Касси. Вот сейчас, в «Неприятных новостях», я впервые в этом признаюсь. Понимаете, алкоголь сделался за эти годы для меня в каком-то смысле привычкой. Но светская жизнь это, знаете ли, такая штука! Вы, наверное, успели заметить, пока ездили за мной повсюду, сколько в жизни политика банкетов, приемов, официальных обедов, ленчей и тому подобного. – Сенатор улыбнулся и развел руками.

Одним словом, интервью позволило Хаасу публично покаяться в грехах, и все же в результате складывалось впечатление, что сенатор – отличный парень.

– И я не стесняюсь говорить об этом. Главное, чтобы то, что было просто удовольствием, не стало неотъемлемой частью жизни, надо найти в себе силы, чтобы вовремя остановиться, – в роли борца с алкоголизмом Хаас был просто бесподобен!

Магнус, внимательно следивший за тем, что происходило на экране, приходил во все больший и больший восторг от профессионализма Касси. Она была истинной американкой, как Джейн Поли, такой же умной и артистичной, как Диана Сойер, и в то же время сохраняла свою собственную неповторимую индивидуальность.

– Да, Энтони Хаас уже не молод, – говорила она, обращаясь к зрителям. – Да, он, как и все мы, не лишен недостатков. Но он участвовал в политической борьбе уже тогда, когда многих из нас с вами еще не было на свете. Некоторые говорят теперь, что он борется за продление своей политической карьеры. Да, отчасти это так. Но ведь Энтони Хаас всегда был борцом, чего бы это ни касалось: гражданских прав или его собственной предвыборной кампании. Он умный политик, опытный законодатель. Один из немногих по-настоящему преданных родине борцов. Таков Энтони Хаас. Спасибо за внимание. Съемочная группа «Неприятных новостей» прощается с вами. Пока!

– Чудесно, чудесно, – твердил Хаас, пожимая руку Касси, когда зажегся свет. Его лицо сияло от счастья.

– Прекрасная работа, – сказал Джеффри Меллон. – Я должен поблагодарить вас и… извиниться.

– За что? – спросила Касси с деланным удивлением, краем глаза наблюдая за Магнусом. Тот был, кажется, поглощен беседой с Маком.

– За то, что я в вас сомневался. Не верил в ваши возможности. Я почему-то боялся, что ваши съемки содержат какой-нибудь подвох, и в результате вы польете сенатора грязью…

– Почему вы все время чего-то боитесь, мистер Меллон? – перебила его Касси. – Вы-то сами как считаете: я могла откопать что-нибудь такое, что бы опорочило сенатора?

– Основное правило каждого политика, правило номер один, скажем так, – ответил он, дружески взяв ее за локоть, – знать, на какие вопросы отвечать, а на какие делать глухое ухо. Прошу прощения, сенатор, – обратился он к Хаасу, – но мы рискуем опоздать на заседание в «Бизнес-уик».

– Ну что ж, Касси. – Магнус протянул ей обе руки, когда она подошла. Мак стоял подле и счастливо улыбался, словно гордый отец. – Это оказалось гораздо лучше, чем я мог предположить. Прими мои поздравления. – Его улыбка была настолько искренней, а выражение лица таким трогательным, что Касси подумала уж было о том, что он не слишком близко к сердцу принял все происшедшее в их последнюю встречу. Он словно читал ее мысли: коснулся рукой щеки и улыбнулся как-то виновато.

– Благодарю, – ответила она, краснея. – Но повторяю: я работала не одна. И Шейла, и Гарви, и Кэл – они все потрудились на славу.

– И всем им воздастся по заслугам, – заверил ее Мак. – Они станут постоянными членами съемочной группы.

– Какой съемочной группы? – удивилась Касси, переводя взгляд с Мака на Магнуса и обратно.

– Приказ о назначении выйдет в тот день, когда в эфире появятся «Неприятные новости», – ответил Мак. – Сюжет о Хаасе окончательно развеял мои сомнения. Вы, Касси, и только вы, должны занять место ведущей этой передачи.

– Но… – Она еще более удивленно посмотрела на Магнуса. Тот улыбался доброй улыбкой.

– Никаких но, моя дорогая, – сказал он, вновь пожимая ей руку. – Это место ваше, и все тут.

Через неделю Касси взяла в пригородном гараже напрокат машину.

– Мне только на один день, – объяснила она, заполняя бланк. – Я верну ее завтра в это же время.

– Вы случайно не эта… как там… сестра Миранды Дарин?

– Да, это я, – ответила Касси и улыбнулась. За последние несколько дней она уже привыкла к подобным вопросам. Сообщение в газетах о назначении ее ведущей в один день сделало Касси знаменитой. Она уже успела принять участие в двух телешоу и дать несколько интервью. Поначалу она была в восторге от такого внимания к себе, но потом вдруг поняла: да ведь это все ерунда, неправда! Ведь ее покровители причастны к смерти Миранды. И как только правда всплывет наружу, думала Касси, ее собственная карьера будет закончена.

– Чушь! – воскликнула Шейла, когда Касси поделилась с ней этими своими соображениями. – Кто бы он ни оказался, это только добавит тебе популярности. И ни в коем случае не нужно отступать.

– Но у меня уже, кажется, нет сил…

– Но это даже глупо! Мы столько рисковали! Уже почти докопались до истины. Отступать теперь было бы непростительной ошибкой. В пятницу вечером, когда вы с Магнусом пойдете на балет, я проберусь к нему домой и найду нужные нам доказательства. Ты же в ближайший уик-энд сгоняешь в Хэмптон. А в понедельник, как и договаривались, мы с тобой отправимся к окружному прокурору. Мы же уже меньше, чем на полпути, к правде. Когда движение на трассе Лонг-Айленд поутихло, и дорога перестала полностью поглощать внимание Касси, она смогла, наконец, поразмыслить над тем, что ее на самом деле волнует. Нет, она не боялась того, что придется обращаться к властям, она боялась думать о том, кто был виновником смерти Миранды, И чем настойчивей она пыталась отбросить эти мысли, тем неотвязнее они становились. У сенатора Хааса, ясное дело, не было никаких причин. У Магнуса? Тем более. Любовник Миранды, он к тому же был заинтересован в ней чисто профессионально. Оставался Джесон. Тот самый Джесон, который сам признался ей, что их брак с Мирандой был ошибкой. И понятно, что это и могло стать причиной того, что он…

К тому же он знал: Миранда выяснила, что связывало его, Хааса и Магнуса. Смерть девушки, наступившая более двадцати лет назад, в гостинице, принадлежавшей Джесону. Историю с девушкой довольно скоро замяли… потом началась кампания «Магнуса в мэры». А через месяц отель был продан. И хотя убийство так и не удалось раскрыть, происшествие это, вероятно, не утратило своей значимости ни для одного из этих трех человек. Хаас хранит уже двадцать лет свидетельство о смерти – видимо, чтобы шантажировать Джесона и Магнуса. – Все они старались предать забвению это грязное дело. И тут появилась Миранда.

«Зачем ты все это делаешь? – вспомнила Касси слова Джесона, адресованные Миранде. – Я не имею никакого отношения к этой девушке. Почему ты хочешь меня погубить?»

Джесон… Каждую свободную минуту Касси думала о нем. Он был так искренне рад, когда узнал о назначении Касси постоянной ведущей «Неприятных новостей», что ее сердце бешено заколотилось от счастья.

– Я просто горжусь тобой, Касси, – сказал он, когда она сообщила ему эту потрясающую новость. Он уже собрался идти в офис и держал в руках «дипломат», но тут поставил его на пол. Касси даже показалось, что он хочет ее обнять. Но он этого не сделал, он лишь смотрел на нее со счастливой улыбкой. И Касси почувствовала, что не в силах больше мириться с теми преградами, которые разделяют ее и Джесона. Она должна узнать от него правду.

– Что-то у тебя слишком грустный вид для человека, у которого так хорошо идут дела, – заметил он.

– Джесо… – Она уже пожалела, что начала говорить. Он сделал шаг вперед и спросил, внимательно глядя ей в глаза:

– Да, Касси?

– Что это такое странное говорит Шейла – ты знаешь ее, она наш режиссер… будто ты участвовал…

– В чем?

– Ты и Магнус, В тот год, когда он собирался баллотироваться в мэры… Правда, что ты его поддерживал?

– Да, ну и что с того? – Из его голоса сразу же исчезли нотки нежности.

– И что произошло?

– Я не понимаю тебя. Произошло то, что Магнус передумал.

– Но почему?

– Так у него и спроси.

– Я пробовала. Но он не больше, чем ты, хочет об этом говорить, – ответила Касси. – Скажи мне, пожалуйста!

Он смотрел на нее каким-то усталым взглядом, он вообще выглядел так, словно безумно устал, хотя день только начался.

– Извини, но я опаздываю. Мне пора.

– Это все из-за той девушки, которая была убита в гостинице? – спросила она неожиданно. Он уже подошел к двери, но тут резко обернулся.

Касси подбежала к нему:

– Умоляю, скажи мне правду, Джесон!

– Ты не можешь желать правды сильнее, чем Миранда, – произнес он странную фразу, и глаза его сделались колючими.

– Нет, – почти закричала она, – я хочу знать! – Но он лишь оттолкнул ее, когда она загородила ему дорогу, и ушел, хлопнув дверью.

Целую неделю они едва разговаривали друг с другом – словно ждали, пока пройдет боль и гнев. Когда сегодня утром она сказала ему, что не придет вечером домой, а переночует у подруги, он даже не оторвал глаз от своей дурацкой газеты!

– Что ж, – буркнул он. – Это хорошо. Съезди, развейся.

«Едва ли мне удастся «развеяться», – подумала Касси, глядя на скучное серое шоссе. Когда она добралась до Ист-Хэмптона, солнце уже садилось за сосны, разливаясь багровым заревом. Стояло бабье лето, с океана дул легкий ветерок. К середине октября все курортные городки уже опустели. Рестораны были закрыты, бары не работали. Чтобы узнать дорогу, Касси пришлось заехать на бензоколонку.

– Дом Даринов? – переспросил хозяин, недоверчиво разглядывая Касси. – Уже несколько месяцев как там никто не живет.

– Я знаю. Но все же не могли бы вы просто показать мне дорогу?

– Конечно, мэм, – ответил за него парнишка, протиравший стекло ее машины. – Я объясню вам самый короткий путь. Только будьте осторожны. Уже темнеет.

Дорога вилась вдоль океана, и свежий соленый воздух приятно холодил лицо. Когда Касси припарковала машину около закрытых ворот, уже подкрались густые сумерки. Подойдя к воротам, она услышала где-то вдалеке довольно громкий противный скрипучий звук. Наверное, это бакен, решила она, но смутное ощущение того, что это предупреждение об опасности, уже закралось ей в душу.

31

Ворота были заперты, дом отделял от дороги высокий забор. Хотя у Касси были ключи и от калитки, и от дома, она боялась ими воспользоваться, так как знала, что усадьба соединена сигнализацией с полицейским участком, а ей вовсе не хотелось афишировать свой приезд. И она пошла вдоль забора, раздумывая над тем, как бы незаметно проникнуть внутрь. Каблуки ее утопали в песке. Она сняла туфли и поплотнее застегнула свой легонький льняной пиджачок. Когда она одевалась сегодня утром, то на градуснике было около двадцати градусов, бабье лето еще стояло в Нью-Йорке, а здесь уже чувствовалось дыхание осени. Деревья наполовину оголились, и под ногами шелестела палая листва. Забор, казалось, никогда не кончится. Вообще, усадьба имела снаружи вид весьма внушительный. Касси не раз приходилось до этого видеть фотографии с его изображением. Дом считался местной достопримечательностью, и многие отдыхающие приходили сюда посмотреть на него, и даже сфотографироваться на его фоне.

Два года назад, летом, фотографии дома поместили в воскресном выпуске «Нью-Йорк таймс». Кто-то из ее сослуживцев в Роли тогда показал ей статью и спросил: «Слушай, Касси, а как там внутри?»

Касси всегда делала вид, что хорошо осведомлена о всех делах Миранды, а потому постеснялась сказать, что впервые слышит о существовании этого дома и впервые видит эту статью. И хотя она страшно растерялась, все же попыталась изобразить, что в курсе, и даже рассказала, сочинив на ходу, какой замечательный интерьер в доме. Четыре цветных снимка запечатлели прием, который устраивала Миранда на свежем воздухе. Сама она, одетая во все белое, восседала во главе огромного стола, стоявшего в саду. Официанты в белых смокингах разносили гостям холодное шампанское и коктейли. Стол ломился от обилия всяких яств, при виде которых у Касси прямо слюнки потекли: креветки, салаты, ломтики авокадо и манго, тонкие кусочки хлеба грубого помола, дыни и огромные вазы со свежей земляникой и местной голубикой. За снимками следовало интервью, в котором Миранда делилась своими восторгами по поводу жизни за городом: «В наше время очень важно научиться не терять связи с природой. Так чудесно подставить лицо ярким солнечным лучам и вдыхать свежий соленый воздух!» Эти слова сопровождались еще одним очень профессиональным снимком: Миранда на берегу моря в закрытом нежно-персиковом купальнике и с золотистыми босоножками в руках.

Сейчас холодный ветер с океана не казался Касси таким уж приятным. Наконец она нашла то место, где кончался высокий деревянный забор. О, Боже! Да, за ним следовала более низкая изгородь, но она была опутана сверху колючей проволокой. Это место выглядело довольно мрачно: просторы необработанной серой земли, поросшей колючками, которую пересекали лишь узенькие песчаные тропки. Зато отсюда хорошо был виден океан: белая полоска берега, темные барашки волн, серебристая луна на фоне хмурых облаков.

Еще несколько ярдов колючей проволоки – и вот, наконец, лазейка найдена: если еще чуть-чуть подрыть под забором, решила Касси, то можно спокойно подлезть. Трава по другую сторону была аккуратно подстрижена, а Касси-то прекрасно знала, каких колоссальных денег стоит содержать в порядке такой огромный участок земли.

– Ты можешь преспокойно продать его, Касси, – сказал ей как-то Джесон, когда они еще не были в ссоре. – Даже по сегодняшним ценам за него можно получить немалые деньги. – Она уже знала, что сам Джесон не любит Хэмптон, поскольку Миранда его покупала лишь с одной целью – чтобы отдыхать «в приятном обществе». Отчасти поэтому, а отчасти еще и потому, что это было то самое место, неподалеку от которого погибла сестра, Касси очень долго не решалась туда поехать.

– Но ведь Миранда любила Хэмптон, – ответила тогда Касси. – Не думаю, что поступлю правильно, если сразу от него избавлюсь. Но когда Касси увидела приходящие из Хэмптона счета и сообразила, сколько денег сжирает каждый месяц этот райский уголок, она была просто потрясена: сумма во много раз превышала ее жалованье в «Роли ньюс» и в «Обозрении».

Скользя по гладкому, пушистому травяному ковру, Касси невольно подумала о том, что есть и еще одна причина, по которой у нее никак не поднимается рука продать что-либо из оставленного ей Мирандой, будь то сережки или недвижимость, – она не чувствовала себя хозяйкой.

Да, она с удовольствием носила модные вещи Миранды, разъезжала на ее шикарном «мерседесе», спала на ее королевской кровати. Но, несмотря на все это, в глубине души Касси была уверена, что все эти вещи ей не принадлежат, что она взяла их у сестры только на время и когда-нибудь должна будет непременно вернуть. Ей казалось, что она играет чужую роль. Живет жизнью какой-то другой женщины, которая гораздо умнее, красивее и способнее, чем она, Касси Хартли. И хотя она успешно, справлялась с этой ролью в присутствии Магнуса, Хааса и даже Джесона, себя Касси обмануть не удавалось: она осталась все той же – не особенно честолюбивой; довольно робкой сводной сестрой блестящей Миранды Дарин. Подойдя к возвышавшемуся за деревьями сказочно шикарному дому Миранды из стекла и белых деревянных панелей, Касси, дрожа от холода и страха, дала себе слово, что постарается не играть больше никаких ролей, а оставаться сама собой.

При слабом лунном свете в окнах нижнего этажа, словно в темных зеркалах, отражались деревья, клумбы с цветами, теннисные корты и бассейн. Вдруг Касси с ужасом заметила в окне движущуюся белую фигуру. О, Боже! Сердце ее бешено заколотилось. Она испуганно оглянулась, но вокруг не было ни души, и она с облегчением вздохнула: это было ее собственное отражение.

Бассейн уже накрыли на зиму брезентом, хотя до холодов было еще далеко: в саду цвели плющ и герань. Причудливые, «под старину», столы и скамеечки стояли по кругу. Касси вспомнила, что на снимке в «Нью-Йорк тайме» эти же самые столики будто прятались под симпатичными полосатыми зонтиками от солнца, а бассейн был наполнен свежей прозрачной водой. На заднем плане синел океан.

«Я предпочитаю вина из Лонг-Айленда, – говорила Миранда в своем интервью. – Они легкие и освежающие, а кроме того, ведь должна же я поддерживать местную торговлю? Так что, хотя у нас есть неплохая коллекция дорогих французских вин, мы их никогда не пьем, а храним для гостей в погребе под бассейном».

Верхняя, возвышавшаяся над землей часть погреба была обыкновенной деревянной одноэтажной постройкой. В тот момент, когда Касси подобрала нужный ключ к двери, она услышала шелест автомобильных шин по гравию. Она насторожилась: кто может проезжать здесь в столь поздний час, ведь тут же так далеко от трассы? Но вот звук этот стих, слышался лишь шелест травы и деревьев. Касси открыла дверь и вошла…

Господи, как же он сразу не догадался? Бешено стучало в висках. Он посмотрел на свои руки, державшие руль: они были синими и узловатыми, словно у мертвеца. На мгновение он оторвал их от «баранки», чтобы слегка размять. Руки руками, но как справиться с тем комом, который давит изнутри на желудок? Его почти тошнило. А он-то надеялся, что уже никогда больше не придется ему испытывать ничего подобного.

Разумеется, он сразу же бросился вслед за Касси, как только понял, куда она собралась. Нужно успеть ее перехватить. Ах, как же жаль, что она влезла в это дело! Он ведь старался ее остановить, предупреждал… Он же столько раз пытался внушить ей, что вмешиваться в чужие дела не в ее интересах. Значит, плохо внушал! Но как же он все-таки все прошляпил, он сразу должен был обо всем догадаться, как только она затеяла эту историю с передачей о Хаасе? А ему, видите ли, так хотелось верить в то, что все уже позади, и он окончательно утратил бдительность!

Идиот! О, Господи, как же болит голова! Нет, он не должен думать сейчас о том, как спасти ее, он должен думать только о том, как спасти себя. Но вновь и вновь перед ним представало ее лицо: открытое, улыбающееся, доброжелательное… Как же сумела она так обвести его вокруг пальца? Он должен был… а он оставался слеп. Уже в который раз в жизни красивой женщине удается обмануть его!

Когда все случилось, он решил, что никогда больше не вернется сюда. Он и так-то никогда не питал любви к океану – терпеть не мог вязкого песка под ногами и гнилой запах водорослей. Он всегда появлялся здесь только ради Миранды. Но сейчас, когда он ощутил дуновение свежего соленого ветра, он почувствовал некоторое облегчение. А оно так необходимо было ему теперь, когда от нервного перенапряжения тряслись руки, а на лбу выступил пот. Он решил оставить машину на стоянке у берега и пройтись немного пешком – взбодриться и приготовиться… Ему понадобятся все душевные силы, когда он встретится с ней лицом к лицу. Она не должна заметить, что сумела его обмануть, что он поддался ее очарованию.

Что-то случилось со светом. Она тщетно нажимала и нажимала на кнопку выключателя. Хорошо, конечно, было бы иметь фонарик, но, собираясь сюда, она о нем не подумала. В кармане лежал, правда, целый коробок спичек, но что такое жалкий огонек в кромешной тьме? Да и потом довольно сильный ветер, он тут же гасил пламя. Луна, и та скрылась, и ее слабый свет еле пробивался сквозь облака. В воздухе чувствовалось приближение грозы. Касси приперла дверь складным креслом, чтобы та не закрылась, и осторожно вошла в битком набитое множеством вещей помещение. Помимо оборудования для бассейна – коробок с хлоркой, шлангов и фильтров – там лежали еще несколько спущенных резиновых лодок, насосы, водный велосипед, проволочная корзина с ластами и масками для плавания, яркие мячи. Когда глаза немного привыкли к темноте, Касси сумела разглядеть ступеньки, ведущие в погреб, запертый на врезанный в железную дверь замок. У Касси была целая связка ключей, и прошло еще минут десять, прежде чем она подобрала подходящий. Дверь заскрипела и открылась.

За дверью вновь начиналась лестница, на этот раз уже без перил. Касси шла осторожно, что называется «по стеночке». Еще не хватало сломать себе шею. Воздух был сырой и холодный – гораздо более холодный, чем снаружи. Касси порылась в сумочке, достала спичку и зажгла. И прежде чем она потухла, Касси успела разглядеть маленький погреб, в котором на полках тремя ровными рядами стояли бутылки. Миранда писала, что документы спрятаны под камнем в дальнем углу погреба. Осторожно продвигаясь на ощупь, Касси добралась сначала до правого угла и подняла каменную плиту – ничего, только тщательно утрамбованная земля. Значит, в левом… Она двинулась туда и подняла вторую плиту. Да, так оно и было… Даже в абсолютной темноте Касси различила белизну бумажного конверта.

Она не сразу расслышала шаги. Приближался шторм, и шум ветра заглушил их. И тут внезапный яркий свет фонаря ослепил ее. Она ничего не видела, только слышала медленные шаги по лестнице. Но вот уже отчетливее стал вырисовываться силуэт рослого мужчины… Вне себя от ужаса, она прижалась к стене, спрятав под пиджак документы, словно надеялась, что человек ее не заметит. Он шарил светом фонаря по погребу. Сердце Касси колотилось так сильно, что она испугалась еще больше: если он не увидит ее, то наверняка услышит. Но, кажется, он ничего не заметил. Фонарь неожиданно потух. Человек стоял будто в сомнении, она слышала тихий присвист его дыхания. Но вот фонарик вновь зажегся, и на этот раз его свет ударил ей прямо в лицо. О, Боже!

– Касси, дорогая моя, – говорил Магнус, приближаясь. – А я-то повсюду тебя искал… – Он направил на нее какой-то предмет. На мгновение ей показалось, что это фонарик. Но, нет… это был… пистолет.

32

– Ну, поди сюда. Чего это ты так перепугалась?

– А как я должна реагировать, когда на меня направлен пистолет? – Злоба придала Касси храбрости. – Испугаешься тут.

– Мне просто очень нужны эти документы, дорогая моя, вот и все. Отдай мне их, и поедем домой. Заодно по дороге побеседуем.

– Я не собираюсь тебе их отдавать. Миранда оставила их мне.

– Ах, вот оно как! Значит, ты еще глупее, чем я думал. Ну, да ладно, в любом случае нам нужно отсюда выбираться. – Кивком головы он указал на лестницу: – Ты пойдешь первой.

Дрожа от страха, она направилась к лестнице, прижимая к груди конверт. Он следил за каждым ее движением – с пистолетом в правой руке и фонариком в левой. Прежде чем подняться по ступенькам, она на мгновение остановилась.

– Как ты узнал, что я здесь? – вырвалось у нее.

– Знаешь, дорогая моя, сейчас не та ситуация, чтобы ты задавала мне вопросы. Здесь вопросы задаю я. И командую тоже я. Так что, если я прошу тебя отдать мне эти бумаги, то лучше тебе это сделать как можно скорее.

С презрительной усмешкой Касси протянула ему конверт.

– Ну, так-то лучше! А теперь наверх, – скомандовал он. – Быстро!

Она поднялась, но очень медленно, так как едва передвигала ноги. Сердце бешено стучало. Сколько раз говорила она себе, что расследование смерти Миранды может оказаться делом крайне опасным, а все же почему-то не остановилась. Наверное, потому, что в глубине души – несмотря на банковские счета, заметку в газете и свидетельство о смерти – она так до конца и не верила, что эти люди способны на такое. Дуло пистолета перед глазами разорвало туман ее сомнений. Оружие всегда сразу проясняет ситуацию.

Магнус… Как отважилась она бросить ему вызов, задавать разные дурацкие вопросы? Она же понимала, что она – ничто в сравнении с ним. У него есть власть, а значит, он всегда прав. И вот теперь ее жизнь оказалась в его руках уже в буквальном смысле слова. Неужели он убьет ее? Неужели он убил Миранду? Она должна добиться от него правды. Пусть он убьет ее, но прежде она должна знать правду. Чувство долга придавало Касси силы. Подойдя к двери, она увидела, что на улице уже началась настоящая буря: дверь в подвал скрипела так, словно в следующий момент должна была слететь с петель; ветер гнул деревья, срывал с них последние листья.

– Дождь пошел, – пробормотала Касси. – У меня есть ключи от дома. Быть может, мы переждем там? – Она протянула ему связку ключей.

– Ты, наверное, надеешься, что дом подключен к сигнализации и приедет полиция? – усмехнулся Магнус. – Напрасно, моя дорогая. Это не так.

Она хотела, было ответить, что и без него прекрасно знает, что к сигнализации подключены только ворота и калитка, но вовремя сообразила, что не стоит. Пусть считает, будто он ее перехитрил.

– Просто я ужасно продрогла, – ответила Касси. – Мы могли бы хоть выпить немного бренди.

– Неплохая идея, – усмехнулся Магнус. – Давай-давай пошевеливайся! Пройдем на кухню и сразу же разожжем там камин, чтобы ты могла согреться. Я даже знаю, чем мы его растопим, – расхохотался он, явно довольный собой.

Он терпеливо дожидался, пока она найдет нужный ключ. Она ужасно нервничала, пальцы, покрытые холодным потом, тряслись и плохо слушались.

– Итак, девочка, – сказал он, когда дверь, наконец, открылась. – Включай свет. Выключатель слева.

– Он не зажигается, – ответила Касси. – В подвале ведь тоже не было света. Наверное, его отключили из-за шторма.

– Наверное, – буркнул Магнус. – Впрочем, это к лучшему. А то, не дай Бог, соседи заметят, что в доме кто-то есть. Давай, иди по коридору, кухня слева.

В кухне пахло чистотой и достатком: дорогим деревом, полированной мебелью, засушенными цветами.

– Ну-ка, пойди поищи… – Магнус посветил кругом, и Касси увидела блестящие стекла буфетов и светло-коричневую кухонную мебель. – Вон там, в кладовке, вместе с прочим серебром должны храниться подсвечники со свечами.