Сэм Поулдинг уселся на бочонке и приготовился начать судилище, а его люди выстроились позади него, опустив свое оружие.

— Господа! — объявил он, обведя всех повелительным взглядом. — Сейчас мы будем судить этих подозрительных людей, но прежде следует задать им несколько вопросов, на которые мы советуем им отвечать по всей совести, ежели они хотят избежать… и дать также избежать нам, цивилизованным людям, применения некоторых процедур весьма неприятного свойства. Первый вопрос будет таков: где находится Эвенджер?

Напыщенный тон Сэма и его поза натолкнули Жиля на мысль. Этот человек явно пытался придать себе значительности… Выпрямившись во весь рост. Жиль приблизился к нему и склонился в поклоне, достойном посланника, вручающего верительные грамоты.

— Боюсь, сударь, что мы оба — жертвы досадного недоразумения. У меня и вправду нет никаких причин отказываться осведомить вас о том, что я и сам бы узнал очень охотно: этот Эвенджер — мой враг, так же как и ваш. Мое имя Жиль Гоэло, я француз и личный секретарь Его превосходительства генерала графа де Рошамбо, командующего экспедиционным корпусом, который послан инсургентам Его христианнейшим Величеством Людовиком Шестнадцатым, милостью Божьей королем Франции и Наварры. А поскольку мы прибыли сюда как друзья, то я думаю, господин Поулдинг, что моей наилучшей защитой будут гостеприимство и учтивость настоящего американского джентльмена.

«Американский джентльмен» покраснел от удовольствия и с большим достоинством поклонился в ответ. Жиль продолжал:

— Что касается этих лошадей, которых, как мне кажется, вы хорошо знаете, то я осмелюсь признаться вам, что мы… их попросту украли там, в горах, у некоего Якоба ван Барена, который прятал их в старой угольной шахте.

Сэм Поулдинг посмотрел на него с видом крайнего изумления.

— Ван Барен? Прятал лошадей в старой шахте? Что это еще за выдумки? Старый Якоб столько поработал на своей земле, что его всего скрючило, и он не может даже поднять ногу, чтобы вставить ее в стремя. А что до шахты, так бедняга уже давно в нее не спускается! Зачем ему лошади?

— Секунду! — перебил его Тим. — Могу ли я попросить вас, господин Поулдинг, — сказал он, подражая нарочитой вежливости своего друга, — соблаговолить сказать нам, давно ли вы видели Якоба ван Барена и как он выглядит?

— О, это самый строгий и самый набожный из всех меннонитов, что я знаю! Это старичок, сморщенный как старое яблоко, с седой бородкой лопатой и длинными волосами, выстриженными на затылке. Он важен и серьезен, как Библия, которую он цитирует по любому поводу и без повода, и у него только одна слабость: его жена Марикье, маленькая старая голландка, пухлая и еще довольно свежая, живая как ртуть и несомненно, наилучшая хозяйка во всем графстве. Вот уж с полгода, как я их не видел. Но не хватит ли вопросов?!

— Позволь мне задать еще один! Эвенджер — высокий, худой, но сложен почти так же, как я, с седыми, чуть рыжеватыми волосами, и холодными серыми глазами, не так ли?

— Если ты из его шайки, то должен знать, что это — его точный портрет! — усмехнулся Сэм Поулдинг. — Но я не понимаю…

— Зато понимаю я! — отозвался Тим спокойным голосом. — Теперь мы ответим на вопрос, который ты нам задал: если ты хочешь найти того кого ищешь, отправляйся к Якобу ван Барену и ты найдешь в его доме твоего врага — он скрывается под его именем. Что же до четы стариков, которых ты нам описал, то поищи их в галерее шахты, по левую руку, в сотне шагов от входа — там их тела закопал Эвенджер.

После речи Тима наступило гробовое молчание. Сэм Поулдинг побледнел, а в глазах окружавших его людей сверкала с трудом сдерживаемая ярость. Жиль возмущенно взглянул на Тима.

— Ты увидел это в шахте, перед тем как задул лампу? Почему же ты мне сразу не сказал?

— Потому что тогда я еще не был уверен… а еще потому что нам нужно было уходить.

— Но мы оставили женщин у этого бандита! У убийцы!

— Мы не могли поступить иначе.

— Знаю и не упрекаю тебя. Но теперь ты отправишься к генералу Вашингтону один.

— А ты?

— Я?.. — И Жиль повернулся к Сэму Поулдингу. — Верни мне моего коня, дай мне оружие, и я клянусь, что принесу тебе голову твоего врага…

— Я сумею сделать это и сам, — мрачно сказал Сэм. — Это удовольствие я не уступлю никому. Теперь я начинаю вам верить. Расскажи мне о том, что произошло в доме ван Барена, и мы посмотрим.

Как можно яснее и короче Жиль изложил события, которые привели их с Ситапаноки и Гуниллой к маленькой ферме меннонита. Он честно рассказал обо всем, что они там увидели, что там было сказано и что произошло. Он сказал, наконец, о том, как, торопясь встретиться с Вашингтоном, которому угрожала великая опасность, они были вынуждены покинуть своих спутниц. Инстинктивно, сам не зная почему. Жиль понял, что может довериться главарю скиннеров. В нем было что-то такое, что отличало его от заурядного бандита, взять хотя бы манеру прямо глядеть в глаза людям.

Сэм слушал слова Жиля, не перебивая. Когда Жиль закончил, Сэм вопросительно посмотрел на окружавших его людей. Все сделали одно и то же: молча утвердительно кивнули. Тогда Сэм встал со своей бочки и подошел к Тиму и Жилю.

— Где вы собирались встретиться с Вашингтоном? — спросил он.

— Мы рассчитывали найти его в Пикскилле, там, где расстались с ним, — ответил Жиль.

— Его там больше нет. Он продвигается вперед. Его новая штаб-квартира сейчас находится в Тэппене, в двадцати милях к югу и на правом берегу Гудзона, на самой границе с Нью-Джерси.

Но может так случиться, что и там вы его не найдете. Я слышал, что он собирался отправиться в Хартфорд в штате Коннектикут, чтобы встретиться там со старшими офицерами французской армии, генералом де Рошамбо и адмиралом де Тернеем, и держать с ними военный совет.

— Черт побери! — восхитился Жиль. — Вы хорошо осведомлены.

Поулдинг улыбнулся. Тон его стал гораздо более дружелюбным, лицо преобразилось.

— Здесь кишмя кишат шпионы, — сказал он, — но и наша осведомительная служба поставлена не хуже, чем у Красных Мундиров. Однако если я правильно понял, крайне необходимо, чтобы вы как можно скорее встретились с Виргинцем?

— От этого может зависеть судьба всей войны, — мрачно ответил Тим.

— В таком случае вы не можете позволить себе гоняться за Вашингтоном по всей стране, а он перемещается с места на место со скоростью молнии… Мне нужно поразмыслить, а пока я приглашаю вас выпить пива и съесть кусок дичины.

— Так мы больше не пленники? — спросил Жиль.

— Когда люди сражаются за общее дело, они должны помогать друг другу. Даже скиннеры

об этом знают! Вы отправитесь туда, куда призывает вас ваш долг, а я — я поквитаюсь с Эвенджером и попробую помочь вашим подружкам.

Жиль без колебаний протянул Сэму руку.

— Как мы сможем отблагодарить вас?

— Выступив в мою защиту перед генералом Вашингтоном, когда ему надоест моя манера воевать. Ни я, ни мои люди не хотели бы закончить жизнь, болтаясь в петле…

— Клянусь в этом всеми бретонскими святыми!

Руки Жиля и Сэма соприкоснулись, сжали друг Друга на краткий миг, но с силой, которая лучше всяких слов выражала чувства, владевшие ими обоими. Вокруг них вся шайка захлопала в ладоши. Тим также пожал руку Поулдингу, затем все устроились за столом, где, как по волшебству, появился зажаренный целиком кабан, и стали держать совет, пока двое скиннеров открывали бочку пива, недавно еще служившую креслом их предводителю.

На закате Жиль и Тим покинули мельницу на Тен-Майл-Ривер. До самого выхода из лощины их сопровождал лично Сэм Поулдинг и один из его приспешников. Друзья получили в подарок от Сэма карабин, любимое оружие Тима, и пару пистолетов для Жиля. Они получили также точные инструкции и, конечно, своих лошадей.

— Но я даю их только взаймы! — уточнил Сэм. — Заполучить Виннера — моя давняя мечта. Так что не обессудьте… Когда вы выполните ваше поручение, найдите моего брата Неда, он тоже возглавляет отряд скиннеров, действующий к северу от Уайт-Плейнс, ближе к Кроттон-Ривер.

Вы передадите ему лошадей, а он уж сумеет доставить их мне. Удачи!

Несмотря на разбойничьи ухватки, Сэм оказался хорошим советчиком. Его новые союзники так сильно поверили в него, что, не колеблясь, поведали о том, почему так спешили увидеть генерала Вашингтона. Но поскольку определить место возможной встречи с ним представлялось неразрешимой задачей, Сэм посоветовал разыскать дом своего двоюродного брата, фермера Джошуа Смита, чей дом находился у Теллерс-Пойнт на правом берегу Гудзона, недалеко от крепости Уэст-Пойнт.

— Идите к Джошуа! — сказал им Сэм. — Если вы так сделаете, то выгадаете вдвойне: во-первых, если вы пойдете оттуда прямо, то дойдете почти до Теллерс-Пойнт, во-вторых, мой брат, несомненно, самый осведомленный человек на сто миль вокруг. Наконец, если в Уэст-Пойнте произойдет что-нибудь подозрительное, он сразу же узнает об этом и сможет помочь вам, позвав хотя бы брата Неда на выручку.

Итак, поблагодарив Провидение за то, что оно привело на их путь бандита по имени Сэм Поулдинг, Жиль и Тим продолжили свое опасное путешествие; они решили больше не останавливаться разве что для того только, чтобы дать лошадям отдых.

Сорок восемь часов спустя, на исходе дня, они увидели блеск вод Гудзона под последними лучами заходящего солнца. Несмотря на усталость, это зрелище исторгло у них вздох облегчения, которое Тим выразил следующими словами:

— Теперь нам рукой подать до Теллерс-Пойнт.

Остается только найти Джошуа Смита: я надеюсь, у него найдется кровать или хотя бы охапка соломы для нас.

— Кровать? А если он скажет нам, что Вашингтон сейчас в сотне миль отсюда? Учти, нам, несомненно, придется отправиться туда пешком: лошади слишком устали. Правда, мы всегда можем украсть других лошадей, — добавил Жиль с великолепной небрежностью.

— Для бывшего кандидата в кюре ты делаешь успехи! — заметил ему Тим. — Но поспешим! Что-то сегодня быстро темнеет.

Они поскакали вверх по течению реки. Вдруг Жиль, следующий за Тимом, придержал лошадь и тихо позвал своего друга.

— Гляди! — прошептал он. — Что это там такое?

Это был военный корабль, который тоже поднимался вверх по Гудзону, зарифив паруса, в полной тишине похожий на грозный призрак, скользящий, подобно густой тени, в слабом свете сумерек.

— Корвет, — прошептал Жиль, — настоящий линейный корабль в миниатюре… Посмотри на эти каронады на носу и корме! Прибавь сюда штук двадцать пушек, которые стыдливо прячутся за тяжелыми веками пушечных портов, и ты поймешь, что он может натворить. Но что корвет делает здесь? — прибавил он, пытаясь совладать с нахлынувшим на него чувством тревоги.

— Раньше они появлялись довольно часто, — откликнулся Тим, — они курсировали между Нью-Йорком и фортами на озере Шамплейн, Тикондерогой и Пойнт-Куроном. Однако с начала боевых действий, а особенно с тех пор, как в Уэст-Пойнте выстроили новые укрепления, а реку перегородили цепью, ни одно английское судно не приходило сюда.

— Ты думаешь, это английское судно?

— Ну да! Я уверен в этом! Пусть на нем и нет флага, сейчас еще достаточно светло, и я узнал его. Это «Гриф», на нем обычно сэр Генри Клинтон совершает инспекционные поездки вокруг Нью-Йорка.

В мрачном голосе Тима слышалось нечто зловещее. Стоя на обочине под прикрытием большого дерева, два друга рассматривали изящный корабль. Оба были охвачены одинаковой тревогой, но ни один из них не осмеливался вслух сказать о своих подозрениях. Может, уже слишком поздно? Может, форты Уэст-Пойнта уже выданы неприятелю их бесчестным защитником? Куда мог плыть «Гриф», как не в Уэст-Пойнт, даже если и предположить, что путь к озеру Шамплейн не был еще свободен…

— Нужно все выяснить! — сказал Жиль еле слышно. — Найдем Джошуа или же отправимся прямо в Уэст-Пойнт…

— Секунду! Давай спустимся ближе к воде, чтобы лучше видеть, что делается на реке. Нужно прежде всего выяснить, один ли «Гриф» здесь находится или же он идет в авангарде флотилии.

В последнем случае эта флотилия как раз и может быть предназначена для захвата Уэст-Пойнт…

— Или, если крепость уже пала, для захвата Тикондероги и Пойнт-Курона. Однако корабль слишком уж старается пройти незамеченным, как будто прячется.

— Тогда последуем его примеру, и как можно тише! Звуки на воде разносятся далеко…

Привязав лошадей к дереву, за которым они прятались, Тим и Жиль спустились по откосу вниз, укрываясь за кустами, затем сквозь заросли травы и камыша пробрались к самой кромке воды. Отсюда они могли видеть корму корвета, на котором не горел ни один фонарь, даже сигнальные огни были погашены. Они увидели изгиб реки вверх по течению, и стало ясно, что «Гриф» пришел один: больше кораблей на реке не было.

Внезапно корабль почти растворился в темноте: паруса были полностью убраны. Лязг цепи, скользящей в клюзе, нарушил спокойствие тихой реки.

— Они становятся на якорь, — шепнул Жиль.

— Тише! Слушай!

За плеском брошенного якоря друзья услышали раздавшийся тотчас же другой, более тихий: плеск двух весел, с осторожностью погружаемых в воду. Вскоре показался силуэт лодки, направлявшейся к корвету. Темнота сгущалась, но глаза стали к ней уже привыкать. Друзья увидели, как лодка подошла к кораблю, какой-то человек встал в ней, а другой, закутанный в плащ, спустился по веревочной лестнице, сброшенной с борта корабля в лодку, которая тут же повернула обратно к берегу и исчезла в его тени. Плеск весел слышался еще некоторое время, постепенно стихая. На корвете вновь наступила тишина, едва нарушаемая еле слышным скрипом уключин.

Жиль, пригнувшись, отступил к кустам и там выпрямился во весь рост.

— Странно все это. Что, если мы пойдем и посмотрим?

Они решили не идти по дороге, откуда их было бы слишком хорошо видно, а направились по берегу реки вверх по течению так быстро, как это позволяла им осторожность. Очень скоро вновь послышался плеск весел, а когда они увидели саму лодку, то пришлось замедлить шаг, чтобы держаться от лодки на безопасном расстоянии.

Вдруг лодка свернула к берегу и исчезла из виду. Через минуту друзья услыхали, как плеск весел сменился хрустом песка под деревянным корпусом: лодку вытаскивали на берег.

— Похоже, они прибыли на место, — шепнул Жиль Тиму, — но я ничего не вижу, только большое черное пятно.

— Это ельник! Он растет в ложбине между двумя холмами. Я знаю это место, оно называется Лонг-Клов. Мы войдем вслед за ними в лес, но, ради Бога, постарайся идти тише!

Уже не впервые Жиль восхищался той непринужденной грацией, с которой Тим, лесной следопыт, передвигался в лесу, не производя никакого шума, но сегодня Тим превзошел самого себя. Его внушительных размеров тело потеряло, казалось, свой вес: ни одна ветка не хрустнула под его ногой, ни один лист не зашелестел, когда он пробирался через подлесок, где ни зги не было видно. Жиль попытался последовать его примеру, и благодаря индейским мокасинам, это ему более или менее удалось.

Вдруг Тим остановился, схватив своего друга за руку: в нескольких туазах от них зажегся огонек. Поставленный на пень фонарь освещал троих мужчин. Один из них, одетый как крестьянин, был, несомненно, лодочник; поставив фонарь, он отошел в сторону, чтобы не мешать разговору своих спутников. Это были офицеры, что явствовало из их мундиров, полу скрытых одинакового покроя просторными черными плащами.

На этом их сходство кончалось, так как один был офицер английский, а другой — американский.

У англичанина были белокурые волосы; молодой, красивый, изящный, с нежными чертами лица, открытым взглядом светлых глаз и мальчишеской улыбкой, он, должно быть, привлекал всеобщую симпатию и надолго удерживал ее.

Американский офицер представлял собою полную противоположность своему собеседнику — это был маленький человечек лет сорока, возбужденный и нервный, который, несмотря на негнущуюся ногу, не мог, казалось, и минуты простоять на одном месте. В желтом свете фонаря вырисовывался профиль хищной птицы, и был особенно заметен нервный тик, который с регулярными промежутками подергивал его худое лицо.

Жиль услышал, как стоящий рядом с ним Тим задышал часто и прерывисто.

— Боже! — выдохнул следопыт. — Тот, поменьше ростом, это Бенедикт Арнольд! Негодяй!..

Пылкий патриот, Тим Токер в свое время стойко принял известие о возможном предательстве героя Саратоги, но теперь Жиль, увидев, как потрясен его друг, понял, что тот до сих пор не вполне в него верил. Однако с этой минуты измена Арнольда стала несомненной.

— Твоя страна велика, — прошептал юноша. — На одного предателя сколько приходится героев? Попытаемся подойти поближе: ничего не слышно!

Порыв ветра, яростно завертевшегося между деревьями, завывая и шурша листьями, облегчил им задачу. Приблизившись к собеседникам, друзья убедились, что те еще только обменивались обычными любезностями, но тут американский генерал плотнее запахнул свой плащ и принюхался к принесенным ветром запахам.

— Похоже, сейчас начнется буря. Лучше бы нам уйти отсюда. Вы сказали на судне, когда вас ждать, майор?

— Нет, генерал. Полковник Беверли, который ждет меня там, знает лишь, что я пробуду здесь долго. Может быть, всю ночь.

— Отлично! В таком случае не стоит здесь оставаться. Джошуа!

На зов из темноты выступил лодочник. При свете фонаря можно было увидеть, что хотя он и одет как крестьянин, но вовсе не похож на такового. Это был человек с тонкими чертами энергичного и холодного лица, производивший впечатление некоторой изысканности.

— Генерал звал меня?

— Погода портится, а нам еще предстоит обсудить множество деликатных вопросов. Можете ли вы обеспечить нам безопасность и приют на эту ночь? Ваш дом ведь близко?

— Мой дом в вашем распоряжении. Я уже принял меры предосторожности и распорядился на этот счет. Я знал, что погода испортится… В доме все спят, а кое-кого я отослал.

— Великолепно! В таком случае берите фонарь и проводите нас к себе.

Затем Арнольд повернулся к английскому офицеру и объявил:

— Вы можете полностью довериться Джошуа Смиту и его жилищу, майор. Он честнейший человек, и гостеприимство для него — священная обязанность.

Англичанин поклонился и улыбнулся своей обаятельной улыбкой.

— Я не сомневался в этом, генерал, и готов следовать за вами.

Все трое направились к дому Смита. Снова поднялся сильный ветер, и тут же упали первые капли дождя. Жиль и Тим подождали, пока троица не удалилась от них на некоторое расстояние: им нужно было прийти в себя после того, что они услышали. Жиль подумал вслух:

— Здесь ведь есть только один Джошуа Смит?

— Вне всяких сомнений! — ответил Тим. — Я не могу понять, что же происходит, но, наверное, Арнольд здесь не один. Пойдем за ними, а там посмотрим, что делать.

— И попытаемся разузнать побольше. Думается мне, что те деликатные вопросы, которые они собираются обсудить, это и есть план сдачи Уэст-Пойнта. В каком-то смысле — весьма добрая весть: значит, еще не все потеряно и мы прибыли вовремя!

Желтый огонек фонаря плясал между деревьями, удаляясь. Внезапно он исчез, но и без него преследователи могли различить сквозь пелену дождя постройки фермы с низкими крышами, окруженные изгородью. Все было погружено в полную темноту, но когда они подошли к самой изгороди, то увидели, как в доме на первом этаже зажглись два окна.

— Они там, — прошептал Тим. — Подойдем ближе, и молись Богу, чтобы здесь не было собаки…

Сквозь калитку в изгороди они бесшумно прошли по тропинке, ведущей к задней стене дома.

Ничто не выдало их присутствия. Подойдя ближе к дому. Жиль и Тим остановились, ожидая услышать собачий лай или встретить засаду, но все было тихо.

— Только бы не наткнуться на собаку, — сказал Жиль еле слышно. — Но если у Смита и есть собака, то он, должно быть, ее запер, чтобы она своим лаем не выдала присутствия чужих.

Без помех друзья приблизились к освещенным окнам и спрятались в кустах смородины, растущих рядом с домом. Из своего укрытия они увидели, что офицеры снимают насквозь промокшие плащи, а Смит стоит наготове, чтобы их унести.

В комнате по обе стороны большого камина, где пылал жаркий огонь, стояли два кресла-качалки. На железном треножнике кипел котелок, а на маленьком столике перед огнем расположился большой поднос с оловянными кубками, бутылкой причудливой формы и весьма почтенного вида миской с поблескивающим сахаром и горшочками с пряностями. Чуть подальше на столе стояла лампа, которую зажег Джошуа Смит, и письменный прибор. Арнольд положил на стол белый сверток — это, несомненно, была карта.

Пока офицеры устраивались в креслах, Джошуа, продолжая сохранять на лице выражение холодного достоинства, приготовил кипящий грог, затем слегка поклонился и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь со скромностью, достойной слуги из хорошего дома.

— Эх! — проворчал Тим. — Мы сможем смотреть на них сколько влезет, сидя тут под дождем, но так ничего и не узнаем. Хорошо было бы разбить стекло…

— Я, кажется, придумал, — откликнулся Жиль и, не ожидая ответа, исчез в темноте, оставив Тима одного сидеть в кусте смородины и ругаться про себя на чем свет стоит.

Вид предателя, мирно и с удобствами расположившегося со своим сообщником перед огнем и попивавшего дымящийся грог, сваренный из старого, выдержанного рома, тогда как он сам сидит под потоками воды, изливающейся с неба, был совершенно невыносим для Тима, честного американца. Однако, всецело доверяя изобретательности своего французского друга, он решил терпеливо перенести все невзгоды.

Действительно, через несколько минут он увидел, как мирная картина, открывающаяся его взору, переменилась. Камин, до того исправно горевший, задымил, сначала чуть-чуть, а затем все сильнее и сильнее. Черное облако дыма наполнило комнату, и оба офицера раскашлялись. Тим едва успел спрятаться в смородину: генерал Арнольд бросился к окну и настежь отворил его.

— Мы задохнемся! — услышал Тим голос генерала. — Я позову Смита…

— Не нужно! — кашляя ответил ему англичанин. — Это все погода… Должно быть, в трубу попала вода. Оставьте окно приоткрытым, и не надо никого звать, чтобы не терять времени. Не так уж сейчас и холодно! Однако вернемся к нашим делам… Британское правительство через посредничество сэра Генри Клинтона готово высоко оценить ваше возвращение к здравому смыслу и дает вам чин бригадного генерала английской армии, а также сумму в тридцать тысяч фунтов стерлингов. Корвет «Гриф» будет, разумеется, держаться поблизости, чтобы отвезти вас и миссис Арнольд в Нью-Йорк, как только в крепости все будет подготовлено для сдачи. Корвет нашел превосходное место для стоянки, где мы, кстати, и провели прошлую ночь в ожидании вашего сигнала…

Тут рядом с Тимом появился Жиль, еще более мокрый, чем раньше. Вода текла с него ручьем, но он улыбался.

— Что скажешь? — прошептал он, указывая на все еще сильно дымящий камин. — Правда, здорово?

— Как ты это сделал? Налил туда воды?

— Нет. Я положил на трубу большой плоский камень. Теперь камин будет дымить до тех пор, пока Смит не залезет на крышу, чтобы посмотреть, в чем дело… Ну, что? Интересный у них разговор?

— Просто захватывающий! Слушай же…

В комнате заговорщики продолжали обсуждать цену предательства в несколько нервном тоне. Арнольд говорил, что суммы в 30 тысяч фунтов стерлингов недостаточно, указывал на огромное преимущество, которое получат англичане, когда он выдаст планы обороны крепости Уэст-Пойнт, количество солдат и пушек, вплоть до неисправных.

— Я могу даже дать вам текст выступления генерала Вашингтона на последнем военном совете, — прибавил предатель. — Это было шестого числа сего месяца… а также и отчет об общем положении наших войск.

Тим отвернулся, и его стошнило. Жиль, бледный и с каплями пота на лбу, не мог оторвать взгляда от этого человека, который ради денег на его глазах предавал братьев, друзей, самую землю своей страны, виновной лишь в том, что она не захотела оставаться колонией, а решилась принадлежать самой себе.

В ответ в комнате послышался вдруг ставший ледяным голос майора.

— Сударь! — сказал он. — Нам стало известно, что совсем недавно генерал Вашингтон доставил в Уэст-Пойнт значительное количество золота, привезенного из Франции на кораблях шевалье де Тернея. Англия не будет препятствовать тому, чтобы вы взяли этого золота столько, сколько сможете: в трюмах «Грифа» достаточно места. Но я не уполномочен более обсуждать предложенные вам условия. Вы их принимаете… или же я ухожу, а наш разговор откладывается!

На красном фоне все еще дымящего камина вырисовывался зловещий хищный профиль Арнольда: заложив руки за спину и нахмурив брови, он размышлял. Жиль почувствовал, что Тим тянет его назад, со всеми предосторожностями покинул свое укрытие и перешел в еще более густую тень под старой яблоней, росшей у входа в огород. В тишине ночи, до того нарушаемой лишь шумом дождя и завываниями ветра, вдруг послышались другие звуки: отдаленные выстрелы мушкетов и еще более далекое эхо пушечных залпов.

— Что это? — шепотом спросил Жиль.

— Английские и американские позиции все еще расположены вперемежку. Между здешними землями и Нью-Йорком мало мест, где не стреляют друг в друга. Но я хотел тебе кое-что сказать… Я прошу тебя вернуться в кусты у дома и ждать там, пока не кончится это дьявольское совещание. Затем, когда они закончат или когда рассветет, ты отправишься на то место, где мы оставили лошадей.

— А ты?

— Я тоже кое-что придумал! Мне пришла в голову одна мысль… а так как нам нужно знать все об этом проклятом Арнольде, придется разделиться. До скорой встречи!

И Тим, по своему обыкновению, исчез во мраке так бесшумно, что и кошка не проскользнула бы тише, а Жиль вернулся на свой наблюдательный пункт, чтобы остаться там на долгие часы, превратившись в слух. Арнольд и англичанин дали огню в камине потухнуть, и в комнате не было больше дыма, но они были столь поглощены разработкой своего адского плана, что даже не подумали закрыть окно. Со своего места Жиль видел, как они склонились над большой картой, обсуждая маршруты движения войск и нанося их на карту. В глазах и всем облике Арнольда сверкал такой яркий ум, что Жиль почувствовал восхищение и одновременно отвращение. У предателя были все задатки великого человека, но он сам намеренно принижал себя, разрушал легенду о себе ради роскошной жизни. В своем дьявольском азарте генерал даже не замечал полных грустного презрения взглядов, которые изредка бросал на него его собеседник. Молодой майор британской армии имел о чести солдата иное, отличное от генерала Арнольда, представление…

Где-то по соседству астматическим голосом хрипло пропел петух, разбудив петуха в курятнике Смита, и тот, в свою очередь, торопливо пропел свое «кукареку». Эхом его торжествующему пению вдруг совсем рядом раздался пушечный выстрел. Склонившиеся над картой собеседники резко выпрямились. Пушка выстрелила еще раз…

— Кто стрелял? — спросил англичанин. — И в кого?

— Не знаю, — ответил Арнольд. — Я даже не знал, что здесь есть пушка…

В этот момент в комнате появился Джошуа Смит с подзорной трубой в руке. Он окинул взглядом холодную комнату, увидел потухший камин, распахнутое окно…

— Ночь была такая теплая! — улыбнулся ему англичанин. — Мы решили насладиться ею.

— Ваш проклятый камин дымит как сто индейских вождей! — проворчал Арнольд.

Жиль воспользовался приходом Смита, чтобы покинуть свое укрытие в кустах смородины. Светало, и его могли заметить. Прячась за кустами, он быстрым шагом добрался до калитки, одним прыжком перескочил через нее, несмотря на то что его мышцы немного одеревенели от долгой неподвижности, пригибаясь, вернулся назад вдоль изгороди и расположился за ней прямо напротив окна. Джошуа Смит стоял у окна с обоими офицерами, и глядел в подзорную трубу. Жиль отчетливо расслышал его слова:

— «Гриф»! Это по нему стреляют!

— Кто? Кто стреляет? — завопил Арнольд вне себя от ярости, позабыв всякую осторожность.

— Единственная пушка, которой мы располагаем в этих местах и до самого Уэст-Пойнта, находится на посту полковника Лэмба. Но он слишком далеко! — заметил Смит. — Можно подумать, что стреляли с поста капитана Левингстона… у которого пушки нет! Боже мой! Корабль поднимает якорь… Он уходит!

Утренний бриз, сменивший ночную бурю, донес смех англичанина. Затем Жиль услышал его спокойный голос:

— И оставляет меня здесь! Как я понимаю, мне придется теперь добираться до Нью-Йорка пешком…

— Я найду вам лошадь, сударь, и лично провожу вас, если понадобится! — заявил Джошуа Смит. — Никто не скажет, что вражеский парламентер пришел ко мне, а я не обеспечил его возвращения. Дело идет о моей чести!

Окно наконец закрылось, и Жиль больше ничего не смог услышать, но последние слова фермера заставили его задуматься. Смит сказал «вражеский парламентер». Может быть, Смит не сообщник Арнольда? Или он сам не знает, какому черному делу помогает? Может быть, и его обманул этот хромой дьявол? Похоже, Арнольд выдумал для него сказку о каких-нибудь предварительных переговорах о перемирии ввиду наступающей зимы, когда военные действия будут значительно затруднены.

Размышления Жиля были прерваны стуком копыт, и ему пришлось сжаться в комок, чтобы совсем скрыться за изгородью. Отряд кавалеристов под командованием офицера подлетел к дому Смита и остановился на всем скаку. Офицер слез с седла, вошел в дом и секунду спустя вернулся с генералом Арнольдом, которому подвели коня. Вставив ногу в стремя, генерал обернулся к Джошуа Смиту.

— До скорой встречи, Смит, — сказал он, может быть, излишне громко. — Не делайте ничего без приказа. Вы слышите? Ничего!

— Слушаюсь, генерал! Я буду ждать.

Жиль подумал, что пора уже встретиться с Тимом и все рассказать ему. Смысл последних слов предателя был ясен: англичанин останется в доме Смита, пока не найдется способ доставить его к английским позициям. Вряд ли англичанин станет расхаживать среди бела дня в своем красном мундире среди позиций американских войск.

Укрываясь за изгородью. Жиль спустился к реке, никем не замеченный: помогла суматоха, вызванная стремительным отбытием генерала Арнольда. Очутившись у воды, юноша пустился бежать и быстро преодолел расстояние, отделявшее его от дерева, где были привязаны лошади.