Констанция (№5) - Констанция. Книга пятая

— Мой муж давно не интересует меня как мужчина, так что ваш вопрос не может вызвать у меня ни обиды, ни раздражения. У нас, скорее, чисто деловые отношения, основанные на некоторых взаимных финансовых интересах. Впрочем, не могу сказать, что я испытываю от этого громадное удовольствие. Если бы я знала о вашем существовании раньше, то вы, наверняка, обретались бы сейчас в каком-нибудь дешевом барделе, вдалеке от столицы. Но теперь… теперь мне безразлично. Если бы не это безразличие, я бы не могла обратиться к вам с подобной просьбой. Но учтите — если кому-либо еще, кроме нас с вами, станет известно о предстоящем спектакле, нам грозят крупные неприятности.

Мари-Николь недоуменно пожала плечами, продолжая взвешивать на ладони кошелек с золотом.

—  — Насколько я понимаю, неприятности грозят вам, ваша светлость. Вы уж простите меня, но я буду откровенна. Вы платите мне деньги, а я всего лишь играю.

— . Это опасная игра, — отрезала графиня де ла Мотт.

— Она более опасна для вас, насколько я могу судить об этом, — возразила девица. — Иначе, зачем вам было являться сюда инкогнито и просить меня о столь необычной услуге? Но если вы так поступаете, значит, в этом есть настоятельная необходимость. Боюсь только, что эту тайну не удастся сохранить между нами. Графиня едва заметно побледнела.

— В таком случае, считайте, что этого предложения не было. Деньги можете оставить себе — за молчание.

Она вновь собралась покинуть комнату Мари-Николь Лепоэ, но та воскликнула:

— Да погодите же, вы излишне нервничаете, графиня. Подобные дела нужно делать хладнокровно и с ясным пониманием цели. Впрочем, не мне вас учить. Когда я сказала о том, что нам не удастся сохранить эту тайну между нами, я имела в виду вашего мужа.

Госпожа де ла Мотт недоуменно подняла брови.

— А при чем здесь мой муж? Мари-Николь замялась.

— Видите ли, графиня… Дело в том, что граф совершенно уверен в вашей связи с этим итальянцем Калиостро. Судя по словам вашего мужа, этот Калиостро — вовсе никакой не граф, а обыкновенный мошенник и интриган. И еще граф де ла Мотт сказал, что для него это не имеет особого значения.

Графиня нахмурилась.

— Что не имеет особого значения?

— Ваша связь с Калиостро.

Графиня изумленно воззрилась на Мари-Николь.

— Я не понимаю…

— Все очень просто, — пожав плечами, ответила девица. — Для него, то есть, для графа, ваш брак имеет такое же значение, как и для вас. Он считает это чисто деловым предприятием, без особых обязательств друг перед другом.

— Ну, разумеется, — зло протянула графиня де ла Мотт. — Именно поэтому он каждый раз врет мне, что уезжает в Англию. А на самом деле проводит время… Ну да ладно. Я пришла сюда совсем не за этим. Итак, вы принимаете мое предложение?

— Да, — уверенно ответила Лепоэ. — С одним только условием.

— С каким?

— Я поставлю в известность об этом графа де ла Мотта.

Графиня колебалась недолго.

— Хорошо. Возможно, так будет проще поддерживать связь друг с другом. В таком случае, я передам вам через графа о времени и месте спектакля. Разумеется, вы узнаете и о всяком изменении плана.

Уходя, она задержалась в двери.

— Мне что-нибудь передать графу де ла Мотту?

— Передайте ему, — широко улыбнулась Мари-Николь, — что в последние два дня в Англии было пасмурная и холодная погода.

ГЛАВА 9

Графиня де ла Мотт исполнила обещание, данное ею кардиналу де Роану, который просил ее о встрече с ее величеством. Однако для этого кардиналу пришлось ждать довольно долго — целых три недели.

За это время влюбленный служитель господа получил еще несколько обнадеживающих записок от дамы своего сердца, которые разожгли в кардинале еще больший огонь. Графиня де ла Мотт, которая регулярно посещала дом кардинала на Вьей-дю-Тампль, рассказывала кардиналу разнообразные истории о том, как королева вздыхает, читая его послания, как она пытается взглядом искать кардинала на приемах и балах, но, будучи сдержанной и благоразумной, старается ничем не выдать свои чувства. Снова и снова госпожа де ла Мотт намекала на все нарастающую необходимость преподнести королеве какой-нибудь подарок и таким образом окончательно перевесить колеблющуюся чашу весов р свою пользу.

Кардинал, который понемногу сходил с ума от любви в конце концов был согласен уже на что угодно, лишь бы увидеться хотя бы на пять минут с объектом своих мечтаний. Он буквально умолял графиню де ла Мотт свести его с королевой в каком-нибудь из укромных уголков Версаля. При этом он не скупился на обещания и, что самое главное, деньги. Графиня регулярно получала от личного казначея кардинала значительные суммы денег в звонкой монете. Учитывая, что финансовое положение графа де ла Мотт было далеко не блестящим, эти деньги значительно облегчали жизнь графине. Она смогла расплатиться с самыми срочными долгами и приобрести кое-что для своего гардероба. Перепало кое-что и графу де ла Мотту. Узнав от своей пассии Мари-Николь Легюэ, звавшей себя баронессой д'0лива, о том, что его жена вовлечена в сложную интригу с переодеваниями, граф де ла Мотт прозрачно намекнул на то, что его молчание, а тем более соучастие в этом деле, требует вознаграждения.

Графиня поняла, что возражать было бы глупо, и лучше иметь в собственном доме союзника, нежели врага. К чести графа, он тратил деньги, полученные от супруги, не на Мари — Николь и свои мнимые поездки в Англию, а на уплату давно висевших над ним долгов, заработанных, главным образом, в азартных играх.

После того, как граф рассчитался по этим долгам, его репутация в салонах значительно возросла. Его снова стали принимать за игральные столы, не опасаясь, что в случае проигрыша долги так и останутся долгами. Граф де ла Мотт воспрял духом и даже стал проявлять по отношению к жене некоторые чувства, выражавшиеся, главным образом, по ночам.

Победоносное шествие графа Александра де Калиостро по парижским салонам несколько замедлилось. Все объяснялось очень просто. Хотя в столице Франции было еще немало людей, охотно познакомившихся бы с графом, доля толстосумов среди них резко снизилась К тому же, Калиостро продемонстрировал парижской знати уже практически все, на что был способен. Спиритические сеансы и общение с духами превратились в столь заурядное развлечение, что многие скучающие господа и дамы стали заниматься этим самостоятельно обнаружив в себе способности, почти не уступающие способностям знаменитого Калиостро. Появилась даже некоторая специализация. У одних хорошо получалось общение с духами древности (одна дама даже прославилась тем, что посредством астральных сил ей удалось снестись ни с кем иным как с прокурором Иудеи Понтием Пилатом), другим часто являлись призраки французских королей, в разное время правивших страной. Особой популярностью стал пользоваться салон госпожи де Лузиньян. Госпожа де Лузиньян относила себя к потомкам знаменитого рыцарского рода, который долгие годы правил королевством, образовавшимся на Кипре в результате крестовых походов в Святую Землю.

В отличие от сеансов, устраиваемых графом Калиостро, эти любительские вечера в салонах знатных особ были совершенно бесплатными. Ведь несмотря на внешний блеск, не слишком большая часть парижской аристократии могла похвастаться высокими доходами. В подобных случаях знатность означала, скорее, богатство рода в прошлом. Сельские владения, которые принадлежали этим родам, с каждым годом приходили во все больший и больший упадок. А потому, известные графские и герцогские фамилии все чаще и чаще упоминались в связи с шумными делами о банкротствах и разорениях.

Однако были на фоне этих беднеющих и разоряющихся родов примеры совершенно обратного рода. Но связаны они были, главным образом, с мошенничеством и откровенным грабежом казны. Например, граф де Калонн, старый куртизан Людовика XV, назначенный министром финансов (генеральным контролером) вместо экономного швейцарца Неккера, начал свою деятельность на своем посту с того, что погасил за счет королевской казны личные долги, составлявшие не менее двухсот пятидесяти тысяч ливров. Калонн видел свою миссию, главным образом, в том, чтобы ладить фаворитами короля и королевы. Он соглашался на любые траты, лишь бы угодить капризам придворных, находившихся в фаворе у королевской четы. Порой даже самой королеве Марии-Антуанетте приходилось осаживать чрезмерную прыть господина де Калонна, готового поставить свою подпись на любую бумагу, исходившую от ее величества.

Многим было ясно, что пребывание господина де Калонна на посту генерального контролера финансов будет недолговечным. Он не пользовался особым уважением даже при дворе, поскольку большинству было ясно, что он получил свой пост отнюдь не благодаря заслугам перед королем Франции и, уж тем более, не из-за своих выдающихся организаторских способностей. Его воцарение на посту министра финансов было очевидным результатом подсиживании и интриг. А это могло вызвать восхищение только у обитателей придворных салонов, которые одновременно и ненавидели каждого своего соперника, достигшего успеха подобным образом.

Калонн щедро выдавал из королевской казны деньги на синекуры — хорошо оплачиваемые должности, которые не требовали никаких реальных обязанностей. Не скупился де Калонн и на пенсии, субсидии, подарки. Хорошо понимая, что его властвование над казной может скоро прекратиться, он делал все, чтобы угодить своим покровителям, не забывая о себе лично. Например, графу д'Артуа на покрытие его долгов за короткое время было уплачено никак не меньше десяти миллионов ливров. Миллион ливров был выдан графине де Полиньяк. Граф де Гиш на приданое собственной дочери получил в качестве королевского подарка сто тысяч ливров. Герцогиня д'Айен-Ноайль, первая статс-дама ее величества, получала миллионное жалованье.

Именно таких знатных особ основательно пощипал граф Калиостро, заставив во время своих вечеров расстаться с большим количеством денег и драгоценностей. Но колодец не мог быть бездонным, и количество приглашений, которые следовали знаменитому итальянскому графу из дворцов и салонов, резко сократилось.

Калиостро по несколько дней сидел у себя в гостинице коротая вечера за чтением книг по магии и изучением географии Франции. Последнее занятие было отнюдь не бесполезным развлечением, поскольку Калиостро по-прежнему не исключал того факта, что ему придется покинуть Париж нелегально.

Ведь затеянная им игра по-прежнему продолжалась. Графиня де ла Мотт, проводившая теперь большую часть времени при дворе, объясняла это необходимостью сохранять их отношения в тайне. Калиостро был вынужден смириться с этим, тем более, что игра медленно но верно шла к успеху.

Нетерпение кардинала де Роана достигло уже высшей точки, когда в один теплый солнечный день в конце марта 1785 года графиня де ла Мотт привезла во дворец на Вье-дю-Тампль очередной ответ на любовную записку. Когда она оказалась в кабинете великого капеллана Франции, он отметил, что графиня выглядит необычайно возбужденной. Поначалу, не придав особого значения этому факту, кардинал с жадностью прочел короткое послание ее величества, в котором, как всегда, не было ничего определенного, и обратил свой взгляд на графиню.

— Нет ли у вас каких-либо более обнадеживающих известий для меня, госпожа де ла Мотт? Ведь королева могла убедиться в прочности моих чувств к ней. Но всякий раз, когда я прошу о свидании, она не дает мне конкретного ответа.

— Кардинал, все ваши послания и выраженные в них признания, наконец-то, привели к результату, — не скрывая радости, произнесла графиня. — Вспомните, какие советы вы получали от меня и графа Калиостро. Мы говорили вам, что только энергия и настойчивость могут заставить ее величество обратить внимание на одного из многих влюбленных в нее мужчин. Приготовьтесь к тому, что я сообщу вам добрую весть.

Кардинал вскочил со своего места, дрожа всем телом. Голова была наклонена вперед, взгляд устремлен в глаза графини де ла Мотт.

— Неужели? — побелевшими от волнения губами едва слышно вымолвил он. — Неужели это правда, и королева услышала мои мольбы?

Графиня де ла Мотт, также не в силах была сдержаться, схватила кардинала за руки и горячо прошептала:

— Да, ваше высокопреосвященство, да, она готова. Она хочет с вами увидеться и хочет, чтобы это произошло как можно быстрее.

Кардинал едва не онемел от счастья и застыл на несколько мгновений, хватая ртом воздух, как если бы ему нечем было дышать.

Наконец, он немного пришел в себя. Но силы все-таки оставили его, и кардинал тяжело опустился на диван.

— Вот оно… свершилось… — бормотал он. — Да, господин Калиостро был прав… Только настойчивость помогает мужчине добиться сердца желанной женщины…Затем он поднял взгляд на графиню, которая едва сдерживала радостную улыбку.

— Так, значит, я все-таки увижусь с ней. Ее величество уже назначило мне время и место нашего свидания?

— Да.

Кардинал нетерпеливо заерзал на диване.

— Где и когда? — тут же спросил он.

— Это произойдет в ближайший понедельник, — ответила графиня. — Мне удалось убедить ее величество в том, что откладывать с вами встречу больше нельзя. Ведь вы понимаете положение ее величества? Она находится под постоянным вниманием всего двора. И для того, чтобы решиться на подобный поступок королеве, матери троих детей, ей потребовалось незаурядное мужество. К счастью, в этот момент я была рядом с ней и смогла поддержать ее.

Кардинал, позабыв о своем положении, тут же принялся целовать руку графине.

— Госпожа де ла Мотт, я безмерно благодарен вам. Вы наполнили мою жизнь смыслом и изгнали из нее отчаяние и неверие в собственные силы. После этого свидания вы можете рассчитывать на мое безграничное доверие. Но говорите же, говорите, продолжайте. Как все это будет?

Графиня уселась на диван рядом с кардиналом и предусмотрительно понизив голос до шепота — мало вероятно, чтобы стены дворца кардинала не имели ушей — начала рассказывать.

— По понедельникам королева в сопровождении двух-трех наиболее близких к ней статс-дам совершает прогулку по парку Монбель в Версале. Прогулка начинается около трех часов пополудни и длится никак не менее полутора — двух часов. Вы понимаете, о чем я говорю?

Кардинал, который мысленно, наверное, уже видел себя принимающим объятия влюбленной в него королевы, наморщил брови.

— Простите, графиня.

Госпожа де ла Мотт снисходительно улыбнулась.

— Я говорю о том, ваше высокопреосвященство, что сейчас конец марта, и после четырех часов пополудни быстро темнеет. Это означает, что, выйдя на прогулку в светлое время дня, ее величество будет возвращаться во дворец уже тогда, когда стемнеет. А это дает нам прекрасный шанс.

На лице кардинала появилась озабоченность.

— Но ведь королева будет совершать прогулку по парку в сопровождении нескольких фрейлин. Как в таком случае будет обеспечена конфиденциальность?

Графиня гордо подняла голову.

— А вот это и есть та проблема, которую мне удалось благополучно разрешить. Не скрою — мне пришлось истратить много сил и средств на то, чтобы избавиться от сопровождающего ее величество эскорта, и теперь королева отправится на прогулку, сопровождаемая никем иным, как близким другом вашего величества.

Лицо кардинала озарила счастливая улыбка.

— Только вы и королева? Это просто великолепно. Графине де ла Мотт показалось, что кардинал не расслышал ее слов о истраченных силах и средствах, либо намеренно не обратил на них внимание. А потому она решила повторить то же самое в несколько иных выражениях.

— Знаете, ваше высокопреосвященство, мне показалось, что графиня де Бодуэн, которая также намеревалась сопровождать королеву в этой прогулке, стала о чем-то подозревать. Возможно, сумма, которую я выплатила ей в качестве компенсации за несостоявшуюся прогулку с ее величеством, оказалась недостаточной. Говоря откровенно, графиня де Бодуэн с крайней подозрительностью относится к тому, чем я занимаюсь при дворе в последнее время. Очевидно, потребуются дополнительные расходы для того, чтобы нейтрализовать этого опасного противника.

Но кардинал с неожиданной беззаботностью воскликнул:

— Графиня, вы можете тратить столько денег, сколько посчитаете нужным. Я отдам распоряжение своему казначею, чтобы вы получали у него деньги по первому вашему требованию. Разве какие-то незначительные суммы могут сравниться с той счастливой возможностью встречи, которой я ожидаю? Вам хватит ста тысяч ливров?

Графиня едва сдержалась от того, чтобы не наделать в порыве радости каких-нибудь опрометчивых поступков. Она лишь молча поцеловала ладонь его высокопреосвященства, заметив после этого:

— Вы очень щедры.

Не обращая внимания на эту благодарность со стороны госпожи де ла Мотт, кардинал мечтательно сложил руки. — Только вы, я и она.

Мимолетно улыбнувшись, графиня поправила:

— Только вы и она. Я оставлю вас наедине на несколько минут. Но учтите, ваше высокопреосвященство — всего лишь несколько минут. К сожалению, ее величество не располагает возможностью уделить вам больше, чем столь короткое время. Надеюсь, вам не нужно объяснять причин этого. Если вас увидят вместе, то это может обернуться для королевы большими неприятностями. Ее величество Людовик XVI, в отличие от своего царственного деда, не склонен сквозь пальцы смотреть на увлечения королевы придворными, — она на мгновение умолкла. — О, если бы вы знали, ваше высокопреосвященство, какого труда мне стоило уговорить герцогиню д'Айен-Ноайль и графиню де Бодуэн заняться в это время более важными делами, нежели прогулка с королевой. Кардинал по-прежнему был поглощен собственными мыслями, касавшимися предстоящего свидания.

— Скажите, графиня, должен ли я приготовить какой-либо особый знак внимания, чтобы преподнести его королеве в момент нашей встречи?

Графиня тяжело вздохнула.

— Нет, ваше высокопреосвященство, думаю, что в этот раз придется обойтись лишь словами. Если вы все-таки решитесь на подарок, я сообщу вам каким образом королева сможет получить его, не подвергая себя и вас опасности быть разоблаченными. К тому же, подарок должен быть таким, чтобы он был достоин королевы.

Энтузиазм кардинала стал иссякать на глазах.

— Но у вас есть какие-нибудь мысли по этому поводу, госпожа де ла Мотт? — безнадежным тоном обратился он к графине.

— Не скрою, ваше высокопреосвященство, — ответила она, — я уже думала над этим вопросом. У меня есть кое-какие соображения. Но пока я не уверена в их правильности, и мне требуется время для того, чтобы решить все окончательно. Надеюсь, вы согласитесь подождать еще немного? Это и в ваших интересах.

Кардинал уныло кивнул.

— Хорошо, графиня, я целиком полагаюсь на вас. Если потребуются какие-то дополнительные расходы, вы можете всецело рассчитывать на меня. Итак, что я должен делать?

— Ждать, ждать и только ждать. Осталось совсем немного времени до назначенного ее величеством свидания. Вы никоим образом не должны привлекать к себе внимание, и я бы порекомендовала вам даже не появляться в ближайшие дни при дворе. Это избавит вас и нас от излишних подозрений.

Несмотря на столь безрадостные, казалось бы, слова, кардинал сейчас отнюдь не выглядел удрученным.

— Это будет нетрудно сделать, — ответил он. — Папский нунций предлагает мне совершить в ближайшие дни короткую поездку на юг. Там мы должны ознакомиться с ходом строительства католического собора в Марселе. Оттуда папский нунций собирается отправиться в Рим, а я вернусь назад в Париж. В понедельник я могу появиться в Версале под вполне благовидным предлогом — доложить королю о результатах своей поездки.

Графиня ненадолго задумалась.

— Думаю, это будет наилучшим выходом. Несколько дней королева не будет видеться с вами, и это возбудит ее любовные чувства. Я уверена, что она также с нетерпением будет ожидать понедельника. Не удивляйтесь также, если при вашей встрече королева не решится откровенно признаться вам во всех чувствах и переживаниях. Сами понимаете — положение обязывает. План самой встречи я уже детально разработала. Если ничего не помешает, то ваша встреча с ее величеством состоится на дальней аллее парка Монбель. Вы должны под каким-либо предлогом оказаться там около половины пятого пополудни. Если вы хоть раз бывали в парке Монбель, то наверняка помните, что там есть скрытая за деревьями беседка.

Кардинал кивнул.

— Да, мне известно о ее местонахождении.

— Вы должны проследовать туда и ждать. Мы с королевой сразу же отправимся туда, и вы, наконец-то, сможете повидаться с дамой вашего сердца. Я надеюсь, что нам никто не помешает.

Кардинал обеспокоенно поднялся с дивана.

— А что нам может помешать? Ведь вы будете с ее величеством наедине, без слуг и фрейлин.

Графиня предостерегающе подняла вверх палец.

— Не забывайте, ваше высокопреосвященство, что Версаль полон любопытных глаз и ушей. Ни мне, ни вам, ни тем более ее величеству не доставит удовольствие, если свидетелями вашей встречи станут наши недруги.

Кардинал наморщил лоб.

— Кого вы имеете в виду?

— Например, графиню де Бодуэн, которая лишь недавно появилась при дворе, но явно претендует на то, чтобы в скором времени стать первой статс-дамой ее величества.

— Вы думаете, что именно от нее исходит главная опасность?

— Опасность может исходить от кого угодно. Но именно графиня де Бодуэн выказывает явные признаки подозрительности. Кардинал надолго задумался.

— Что ж, я ни на секунду не буду забывать о ваших словах. Есть ли еще какие-нибудь меры предосторожности, которые мне следует принять?

— Накиньте темный плащ и проследите за тем, чтобы никто не знал о том, куда вы направляетесь.

— Можете считать, что я уже сделал это. Графиня еще немного подумала. 1

— Что ж, пожалуй, это все. К сожалению, ваше высокопреосвященство, мне нужно идти. Я немного задержалась у вас, а меня уже ждут во дворце.

Кардинал огорченно бросился навстречу графине.

— Как, вы уже уходите? У вас даже нет ни минуты времени?

Графиня смягчилась.

— Если вы хотите написать послание ее величеству, то я готова подождать. Но постарайтесь быть лаконичны.

Кардинал тут же направился к столу и, торопливо начиркав несколько слов на листке бумаги, сунул его в маленький конверт и протянул графине.

— Надеюсь, что вы сможете передать его королеве сегодня же. И еще, госпожа де ла Мотт — не забудьте зайти к моему казначею и получить предназначенные для вас сто тысяч франков.

Графиня растянула губы в благодарной улыбке.

— Щедрость вашего высокопреосвященства не знает границ. Откровенно говоря, я не хотела бы, чтобы деньги много значили в наших отношениях с вами. Однако вы сами понимаете, что для столь щекотливого дела требуются большие расходы. Кардинал принялся оживленно трясти головой. — Да, да, разумеется. Я никоим образом не хочу ограничивать вас в средствах. Графиня, если вы являетесь моим другом, то вы не должны нуждаться ни в чем.

Не менее часа после посещения графини де ла Мотт кардинал де Роан пребывал в отличном расположении духа. Он расхаживал по кабинету, напевая слова какой-то любовной песенки, мечтательно смотрел в окно, то и дело поглядывал на портрет королевы, скрытый внутри медальона, висевшего у него на шее под мантией. Он даже снял свою маленькую кардинальскую шапочку и, поудобнее пристроившись перед зеркалом, принялся ухаживать за своими волосами.

Скорее всего, ему не следовало делать этого, потому что внимательно разглядев в зеркале собственное отражение, кардинал де Роан помрачнел. С унынием он проводил пальцами по покрытым морщинами щекам и лбу, теребил седые жидкие волосы, едва прикрывавшие виски и затылок, вглядывался в желтеющие мутные глаза, которые сверкали лишь тогда, когда кардинал думал о предстоящем свидании.

Старость уже наступила. Кожа на руках стала морщиться и покрываться пятнами, ноги при быстрой ходьбе дрожали, а сердце колотилось с таким звоном, что порой самому кардиналу бывало страшно. Неужели королева, женщина в расцвете сил, не видит ничего этого?

Разумеется, кардинал переоценивал свои способности и возможности как любовника, но не до такой степени, чтобы не понимать главного — королева может благосклонно относиться к нему, но не может любить его…

Правда, граф Калиостро, человек, знакомый с астральными силами и магией, убеждает его, что бояться нечего, что королева питает к нему нечто большее, чем простые дружеские чувства. Временами, в приступах самодовольства, кардинал соглашался с этими словами Калиостро. Но иногда, в такие минуты, как сейчас, его охватывало острое чувство собственной неполноценности. Он был стар — и этим было все сказано.

Может быть, не стоило соглашаться на это свидание? Нет, почему же не стоило? Ведь он сам просил графиню де ла Мотт о встрече с королевой. Он так страстно жаждал поговорить с любимой женщиной… и теперь так боится этого свидания. Как быть? Что он должен делать? Может быть, необходимо срочно найти графиню де ла Мотт и отменить намечающуюся встречу? А может быть, все не так страшно? Может быть, он просто убедил себя в том, что королева разочаруется, встретившись с ним с глазу на глаз?

Кардинал понял, что ему срочно необходим совет графа Калиостро. Граф должен снестись с потусторонними силами и выяснить, чего следует ожидать кардиналу от этой встречи. Калиостро, наверняка, подскажет, что нужно делать. Кардинал вызвал слугу и приказал ему отправиться в гостиницу, где расположился граф Калиостро, с просьбой, чтобы известный маг и чародей немедленно прибыл во дворец кардинала на Вьей-дюТампль. Если же графа не окажется на месте, то слуге было приказано дожидаться его в гостинице до тех пор, пока Калиостро не вернется к себе.

Однако кардиналу повезло. Слуга застал итальянца за трапезой и, терпеливо дождавшись ее окончания, проводил графа во дворец кардинала.

Увидев на пороге столь желанного гостя, де Роан бросился к нему с распростертыми объятиями.

— О, мой дорогой граф, как я рад вас видеть! Калиостро, польщенный вниманием, поугасшим к его особе на протяжении нескольких последних дней, напустил на себя серьезную мину. — Ваше высокопреосвященство, я теряюсь в догадках. Что случилось? Почему такая срочная необходимость увидеться?

Кардинал взял Калиостро под руку.

— Проходите, садитесь, милейший граф. Я приношу свои извинения за то, что, возможно, оторвал вас от более важных дел, однако мне необходим ваш совет. Я просто не могу ждать.

Калиостро уселся на диван и, сложив руки на груди, внимательно воззрился на кардинала.

— Я слушаю, ваше высокопреосвященство. Кардинал кусал губы, не зная, с чего начать. Наконец, он остановился у окна и, перебирая в нервно дрожащих руках четки, произнес:

— Дело касается всем нам известной дамы. Калиостро сделал понимающее лицо.

— Вы получили от нее какое-то необычное послание? — спросил он. — Или, может быть, дело в другом? Де Роан тяжело вздохнул.

— Послание, которое ее величество — будем называть вещи своими именами-передала сегодня через графиню де ла Мотт, ничем особенным не отличалось. Такие записки я получаю от королевы уже на протяжении нескольких недель. Они приносят мне надежду и утешение. Но сегодня графиня де ла Мотт сообщила мне о том, что королева ответила согласием на мою просьбу встретиться.

Калиостро удивленно поднял брови.

— Вот как? Ваше высокопреосвященство, вы делаете несомненные успехи на поприще любви. Я не думаю, чтобы еще хоть один человек в этом мире мог похвастаться тем, что самая блистательная женщина, которую когда-либо создавал Бог, назначила ему свидание. Вот видите, что означает настоящий мужской характер, помноженный на терпение и настойчивость. Вы проявили чувства, достойные настоящего влюбленного — и сердце королевы дрогнуло. Но, откровенно говоря, я, в таком случае, не понимаю, что вас смущает. Кажется, все идет так, как должно идти. И свидание лишь укрепит существующую между вами симпатию.

Кардинал задумчиво покачал головой.

— Мой милейший граф, в этом-то я и не уверен. Калиостро сочувственно посмотрел на де Роана. — В чем же причина ваших сомнений, ваше высокопреосвященство? На мои взгляд, это свидание для вас жизненно необходимо. Другой такой возможности может не предоставиться. Насколько мне известно, графине де ла Мотт пришлось приложить немало усилий для того чтобы организовать встречу.

— Я знаю об этом. Мне даже неловко говорить… — кардинал умолк.

Калиостро поспешил успокоить его:

— Говорите, ваше высокопреосвященство, ведь мы с вами близкие друзья. Вы должны поделиться со мной всеми своими сомнениями.

Де Роан поднял голову и с надеждой посмотрел на графа. — Будем откровенны, мой дорогой Калиостро. Я трезво оценил обстановку и понял, что мои шансы овладеть сердцем ее величества весьма призрачны. Ведь одно дело дружба, а другое — любовь. Я совсем не молод и не обладаю такой внешностью, которая привлекает женщин.

Калиостро мягко улыбнулся.

— Вы не дооцениваете себя, ваше высокопреосвященство. Вспомните Мазарини. Ведь все было против него, когда он осмелился выказать свои тайные чувства королеве Анне Австрийской. Его упрекали итальянским происхождением, он был в том же возрасте, что и вы, и отнюдь не отличался красотой. Множество придворных и чернь просто ненавидели его. Однако он поступил наперекор всему и, насколько мне известно, даже сочетался тайным браком с ее величеством королевой Анной. Неужели для вас это не служит доказательством верности избранного вами пути?

Кардинал мрачно посмотрел на Калиостро.

— Однако у меня перед глазами другой пример — кардинал Ришелье. Несмотря на то, что он был блестящим государственным мужем, человеком с твердым характером и вполне привлекательной внешностью, та же королева Анна откровенно издевалась над его любовью. Она давала ему ответы на его любовные послания и даже заставляла плясать перед собой, но в результате кардинал Ришелье оказался осмеянным и преданным. После того, как де Роан умолк, Калиостро встал дивана и прошелся по кабинету. На лице его отражались разнообразные чувства, и он тихо произнес:

— Сомнения вашего преосвященства мне понятны. Вы не хотите стать посмешищем в глазах всего двора. Какого же совета вы ожидаете от меня? Ведь я простой смертный, лишь упорным трудом заслуживший право быть приближенным к таинствам сил сущего.