Стюард открыл дверцу первого "роллса". Из него вышел улыбающийся, но чем-то озабоченный Ульянин. Легким шагом он пошел в сторону Базаровского:
      - Борис Александрович, рад тебя видеть.
      - Я, Петр Владимирович, тоже очень рад. Как доехали?
      - Отлично. Ты знаешь, от Женевы до Ниццы езды полчаса.
      Вслед за Ульяниным подошел другой гость. Очень высокий, грузный и уже совсем седой человек.
      - Борис Александрович, как давно мы с вами не виделись! И с вами, Петр Владимирович, тоже.
      - Да, столько месяцев уже прошло, - сказал Базаровский. - Проходите, не стойте здесь, я пока остальных гостей поприветствую. Проходите в зал заседаний, он на первом этаже.
      Через несколько минут все прибывшие гости в количестве семи человек собрались в большой гостиной. После дежурных изъявлений чувств они приступили к делу, рассевшись вокруг овального стола, инкрустированного порфиром и малахитом. Среди этих не особенно совестливых по отношению к матери-родине нуворишей, выжимавших свою отчизну как лимон, до последней капельки, были алюминиевый магнат, украинец по происхождению, Василий Бондарчук; газовый монополист Святослав Иларченко; молодой хозяин энергосистем страны Анатолий Чуков; представитель мощной медиагруппы Георгий Буранов; хозяин банка "Зенит" и нефтяной группы "Ардойл" Леонид Ардышев; хозяин Урабанка Петр Ульянин и, наконец, Борис Базаровский, банкир, но одновременно своего рода серый кардинал, наблюдающий за разными альянсами, нефтяными и автомобильными, вмешивающийся то в черную металлургию, то в газовое дело, то в авиационное строительство.
      Два места справа и слева от Базаровского оставались незанятыми.
      Осматривая гостиную, Петр Ульянин испытывал некоторую зависть. Все изменилось с тех пор, как он был здесь три года тому назад. Базаровский заказал полный контейнер мебели архитектора по интерьеру Клода Даля, который ему обошелся в миллион долларов, и это не считая того, что декора ради тратила его новая супруга на аукционах Сотбис и Кристи.
      В одном углу на старинном буфете громоздилась массивная серебряная посуда. Гости здесь, никого не беспокоя, могли сами положить себе вдоволь икры или какую-нибудь другую закуску под вино или водку.
      Над внушительных размеров камином висело полотно какого-то абстракциониста. Три золотые линии на серебряном фоне. Эти "линии", конечно, стоили больших денег. "Высокий класс, - подумал Ульянин. - Надо будет потом бросить взгляд на подпись на картине и приобрести что-нибудь похожее". Все, буквально все в разных частях обители Базаровского подавляло даже Ульянина. Банкир вправду почувствовал себя просто обокраденным, когда прочел фамилию Базаровского в списке пятисот самых богатых и влиятельных людей планеты, опубликованном журналом "Фортуна". Слегка заикающийся фальцет Базаровского прервал его размышления.
      - Дорогие друзья, если я предложил вам собраться, это значит, что произошло нечто серьезное... Двое из нас находятся за решеткой. Трое стали жертвами несправедливого преследования со стороны финансовых органов. Вместе с нами в страну пришла свобода предпринимательства, а значит, и просто свобода, которая всегда была под пятой в России. Мы угрожаем монстру тоталитаризма, поскольку развиваем рыночную экномику и поддерживаем демократию, - говорил он с эмфазой, - власти этого не хотят. Напротив, мы для них единственное препятствие, мешающее им подавлять свободы, единственный голос, который звучит сегодня, как когда-то звучали голоса горстки диссидентов, осмелившихся протестовать на Красной площади против вторжения советских танков в Прагу. Сегодня, как и тогда, власти знают, что народ пассивен в своем большинстве. Нас все ненавидят за то, что мы преуспели. Вот почему мы можем рассчитывать только на себя.
      Выступление Базаровского сопровождали одобрительные покачивания головами. Магнат опустил лишь одну небольшую деталь, что никто из собравшихся олигархов ни слезинки не пролил бы за себе подобного, попавшего в камеру, схваченного на Красной площади или съеденного белым медведем, если бы они действительно не чувствовали себя в опасности.
      - Сегодня мы, как в августе девяносто восьмого года, накануне серьезного кризиса, - поддержал выступление хозяина Анатолий Чуков. Насколько сложной была ситуация в стране, когда мы собирались с вами на яхте Петра Владимировича! И однако, мы из сложной ситуации сумели выбраться!
      - Но тогда шла речь о том, как лучше провести инфляцию, - вступил Ардышев. - Тогда надо было обратить наши рубли в доллары, пока они не обесценились, разместить по возможности все, что у нас есть, в заграничных банках, перевести активы из закрытых организаций в новые структуры, постараться добиться того, чтобы коммунисты из-за кризиса не вернулись к власти, предварительно вывезя и разместив за границей немалые деньги... Но сегодня речь идет не о финансовом риске. Сегодня вопрос в другом. Президент решил вообще нас уничтожить. Просто так зажать, будто нас и не было!
      - Надо организовать с ним встречу, как несколько месяцев назад, предложил Чуков, выковыривая острым ногтем мизинца икринку между зубов. Действовать нужно через Союз предпринимателей России. Многие из нас являются его членами.
      - Да, следует возобновить диалог с правительством и лично с Президентом. Надо дать ему понять, где находится сфера его интересов.
      В этот момент вдруг взорвался Иларченко:
      - Слова, слова... А куда это нас приведет? Вы что, слепые? Вы не понимаете, что мы в одной лодке? А что касается Президента, мы с ним встречаемся раз в полгода в Кремле... Он нас вежливо выслушивает, и все! Никаких результатов. Напротив. Последнее время кажется, что он вообще перешел в наступление. У меня складывается впечатление, что он хочет всех нас постепенно заменить своими людьми из силовиков. "Диалог", "диалог"... Чепуха все это. Легко говорить, когда к тебе не привязываются налоговые органы.
      - Все знают, что у меня постоянные конфликты с властью, - отметил сухо Чуков. - И я думаю, что здесь никого нет, кто был бы полностью в безопасности и абсолютно недосягаем. Это касается всех - меня, Иларченко, абсолютно всех. Два дня назад генеральный прокурор начал следственные действия по моим делам. Мне кажется, что это смешно. Но Иларченко прав. Мы должны дать понять Кремлю, что он не должен нам вредить, иначе мы примем ответные меры.
      - Но как? - спросил Буранов. - Мы уже организовывали кампании в прессе, чтобы рассказать о жестокостях Кремля по отношению к Чечне. Каков результат? То, что называют общественным мнением, потирает руки и аплодирует, а наша независимая пресса зажата налогами. За границей Совет Европы не произнес ни слова, а после одиннадцатого сентября США вообще закрывают глаза на такого рода факты во имя общего крестового похода против фундаменталистов.
      Последние слова прозвучали как признание в собственной беспомощности. Ничто из обычного набора рычагов влияния: диффамация в прессе, обвинение в коррупции, в пьянстве, в интересе к женщинам и тому подобное - тут не прошло. Неужели Президент так неуязвим?
      - Давайте скинем его, да и все, - бросил Ардышев хриплым голосом, вглядываясь в лица сидевших за столом.
      - Как будем убирать? Физически? - хмыкнул Бондарчук. - Но у него больше телохранителей, чем нас здесь. Броня его машины, я думаю, выдержит ракетный удар.
      - Но есть ещё снайперы! - добавил Чуков. - Правда, его конвоируемая машина летит по Москве со скоростью сто шестьдесят в час. При такой скорости ни один снайпер его не снимет.
      - Господа, что это за устаревшие идеи? Мы же цивилизованные люди...
      - Ну да, ну да, ну да, - затараторил Ардышев. - Физически - это, конечно, надо понимать фигурально.
      Он переменил мнение, хорошо понимая, что среди присутствующих есть по крайней мере два человека, которые завтра же настучат в Кремль, не говоря уже о видеокассете, которую Базаровский, может быть, готовит для передачи туда же. Он посмотрел в сторону хозяина дома и добавил:
      - Давайте используем компромат. Я уверен, что у вас кое-что собрано...
      Базаровский тотчас начал защищаться:
      - Ну компроматы... это ведь жизнеобеспечение. Выживешь - не выживешь... И потом, это чисто личное.
      Буранов его поддержал:
      - Компромат - он как атомная бомба. Взрывается один раз. И только если это действительно нужно для перемены общественного мнения.
      - Перед выборами, например? - поинтересовался проходящий науку жизнеобеспечения Чуков.
      - Идеальный случай, - улыбался Буранов.
      - Но до выборов-то что мы можем сделать? Нужно действовать немедленно, - вмешался Ульянин.
      - Я думаю, - предположил Базаровский, - что нынешняя президентская аура вряд ли сохранится до выборов. Наступит день, когда одно слово "Чечня" будет нагонять скуку и вызывать такую же усталость, как Афганистан. Нам надо выиграть время, а сейчас ослабить прессинг. Давайте лучше создадим волнение по вопросу о правах человека в России. И начать эту кампанию нужно с западных средств массовой информации. Тюрьмы, Чечня и все, что с ней связано, потом всякие трюки на губернаторских выборах. Все эти факты чистая правда, а главное - хлеба не просят. Давайте договоримся о встрече с Президентом в самое ближайшее время.
      Тут раздалась знакомая мелодия "God Save the Queen" мобильного телефона Ульянина. Ее усилила акустика парадной залы Базаровского. Ульянин поспешил в соседнюю гостиную.
      - Видимо, среди нас, "людей, которые сами себя сделали", не все уверенно владеют тем, что имеют, если бегут по первому свистку, - произнес Базаровский, как только Ульянин вышел.
      Закрыв за собой массивную дверь с позолотой, Петр Владимирович нажал кнопку.
      - Алло, Петя, это Игорь, - услышал он.
      - Я же тебе говорил, чтобы ты меня сегодня по возможности не беспокоил, - сказал Ульянин несколько стесненным голосом.
      - Это не терпит отлагательства, у меня срочное сообщение. Твоя фемина сбежала.
      - То есть? Ты же послал за ней двоих...
      - Этих двоих больше нет. Они убиты! Твоя дамочка нашла себе нового покровителя, говорят, твоего знакомого, - сказал Костакин не без иронии.
      - И кто же это?
      - У меня пока нет точных сведений. Только предположения. Знакомый из твоей юности.
      - Кто же это?
      - Я просмотрел листы прибывающих в Москву из Европы. Твоя летит самолетом Бритиш эйрвейз из Лондона. Она села в самолет в Лионе вместе с каким-то Сидоровым. Может, он и убил моих людей...
      - Сидоров? Олег? - удивился Ульянин.
      - Олег. Ты его знаешь?
      - А как же! Я с ним учился в университете. Это старый Надин ухажер.
      - Ну вот. Я же говорю. Они решили вспомнить молодость!
      - Сука! - скрипнул зубами уязвленный миллиардер.
      - Ну теперь ты видишь, что у меня были основания её убрать. Эта крошка тебя кинула. Не волнуйся. Теперь я займусь ею вплотную.
      - Прекрасно.
      - А как там ваш междусобойчик? Что вы решили предпринять?
      - Пока ничего. Как обычно, Базаровский чувствует себя под чьим-то прикрытием и что-то разыгрывает из себя. Этот, блин, Чуков тоже... Я думаю, что все кончится тем, что они организуют новую встречу с ним.
      - Вот и хорошо... Можно сказать, блестящая идея... Но послушай, не надо, чтобы эта встреча происходила в Кремле. Надо найти какое-нибудь неформальное место. Жуковка или Барвиха, например.
      - Барвиха... почему Барвиха? - спросил обеспокоенный Ульянин.
      - Не задавай бессмысленных вопросов. Ты прекрасно меня понял. Постарайся, чтобы эта встреча прошла там. Подключи посредников, каких-нибудь там друзей семьи Ельцина. Вроде Немцова и компании...
      - Я... я посмотрю, что можно сделать.
      - Вот и сделай.
      Ульянин даже не слышал гудка отключения связи. Так быстро Костакин повесил трубку. Облокотившись на тяжелую позолоченную дверь гостиной, Петр Владимирович почувствовал, как у него сосет под ложечкой. Первый раз в жизни он узнал, что такое настоящий страх.
      33
      Стюардесса "Боинга-767" Бритиш эйрвейз объявила о скорой посадке самолета в аэропорту Шереметьево. В иллюминаторе поначалу были видны лишь серые облака, потом стало чуть-чуть светлее и внизу появились квадратики подмосковных дачных участков, рощицы и перелески. Блестели как стеклышки пруды и озерки.
      Надя дремала на плече Олега. Он вглядывался в линию горизонта. С момента, когда самолет пошел на посадку в Москве, его беспокойство нарастало. Мысль о том, что он ничего не знает о своем противнике, заставляла его волноваться, ведь можно напрямую угодить волку в пасть... Пока они с Надей переезжали из Гэтвика в Хитроу, Олег пытался несколько раз соединиться с Максимом. Номер его мобильного телефона был отключен, а в посольстве вообще никто не откликался. Ему все время отвечали, что абонент отсутствует. А он ещё ничего толком не знает об этом Игоре Костакине.
      Единственное, что ему удалось сделать, это из Лондона дозвониться Ивану, его бывшему коллеге и осведомителю из МВД, и попросить, чтобы его встретили в Шереметьеве.
      Стюардесса прошла по рядам, попросив застегнуть ремни. Надя открыла глаза и улыбнулась Олегу. Тень озабоченности лежала у него на лице.
      - Ну что, скоро будем на месте, - сказала она как можно веселее.
      - Да, через двадцать минут.
      - Ты все ещё не сумел связаться с Максимом?
      - Нет, как только сядем, я снова попробую.
      - Можно тебе задать вопрос?
      - Конечно, Надя, - прошептал он, сжимая ей руку.
      - Если тебе хотелось больше знать о Костакине, почему ты не попросил сведения о нем у Ивана из МВД? Почему об этом надо было спрашивать только Максима?
      - Как говорят французы, не кладите все яйца в одну корзину. Иван мой надежный источник в МВД. Он продает мне информацию, к которой имеет доступ. Но я не могу ему полностью доверять. Если вдруг его будут проверять, то он все расскажет своим начальникам или первому, кто его прижмет. Максим - это другое.
      - Но если ты не доверяешь Ивану, зачем же попросил его о группе сопровождения? Надо было просить об этом Максима.
      - Но Максим в Лондоне, и он работает в ФСБ. Его работа - это разведка, то есть вся возможная информация. Ему, конечно, нелегко было оказать мне такую услугу. И потом, эта группа сопровождения что-то вроде наживки... Ты увидишь.
      Произнеся последние слова, Олег загадочно улыбнулся.
      Надя уперлась головой в спинку кресла и закрыла глаза, крепко держа за руку Олега. Они оставались в таком положении ещё несколько минут. После того как самолет коснулся посадочной полосы, русские тотчас вскочили и стали доставать из багажных отделений свои портфели, сумки и пальто. Они уже готовы были спускаться по трапу. Англичане с невозмутимыми лицами оставались сидеть на своих местах, как будто их приклеили скотчем.
      "Пассажиров просят оставаться на своих местах до полной остановки самолета", - призвал стюард в охрипший микрофон. Однако почти никто его не послушался. Русские стояли в привычной для них очереди на выход с вещами. Как только подали довольно шаткий трап и открыли дверь, они гуськом поспешили к открывшейся двери. Впереди какой-то мужчина в черной шапке в сопровождении пергидролевой блондинки рвался к выходу.
      Олег во всеобщей сутолоке ещё раз попытался соединиться с Максимом. Тщетно... Когда он набрал номер посольства, металлический голос сказал ему на фоне "Калинки-малинки...", чтобы он набрал номер ещё раз.
      - Не удается? - спросила Надя.
      - Никак.
      - Хочешь, я попробую, у меня счастливая рука.
      - Ну давай...
      Надя взяла мобильный аппарат Олега и глянула на экран:
      - Смотри, пока ты летел, тебе выслали сообщение.
      Они тотчас же его прочли: "Соединиться со мной нельзя. Приходи сегодня к 19 часам в Монолит. Максим".
      - А что это - "Монолит"?
      - Ты должна знать. Это своего рода частный клуб на Большой Грузинской, где встречаются знаменитости от бизнеса и политики.
      - Ну конечно, я это место знаю. Петр там часто принимает наиболее интересных ему клиентов. И ты туда пойдешь?
      - Конечно.
      - Хочешь, я пойду с тобой?
      - Это исключено. Мне надо где-то тебя спрятать. Ничего больше не предпринимай. Я всем займусь самостоятельно. Мы близки к развязке. Но в ближайшие часы развернутся самые опасные для нас события.
      - А ты не думаешь, что приглашение в "Монолит" - ловушка?
      - Я полностью доверяю Максиму. Он мне назначает свидание, я иду, чтобы встретиться с ним.
      - Но Максим в Лондоне! Как он может назначить тебе свидание в Москве? - забеспокоилась Надя.
      - Или вернулся в Москву, как мы, или он мне организовал свидание с кем-то еще. Слушай, Максим и я - мы как братья. Я спас ему жизнь... Если я кому-то доверяю в этом мире, то ему...
      Надя перестала улыбаться, поскольку - ей показалось - услышала в устах Олега упрек себе. Он, конечно, не её имел в виду. Но она сама знала, что дважды его предала. Один раз, когда вышла замуж за другого человека. Это была большая глупость. После отъезда Олега Юрий просто вцепился в нее. Не прожив вместе и года, они развелись. Второй раз она обманула Олега, когда стала любовницей Петра. Она старалась забыть об Олеге и не стала дожидаться его возвращения в Москву. Второе ещё более непростительно...
      Поток пассажиров вынес их по трапу на летное поле. Спустившись первым, Олег заметил троих милиционеров в штатском. Они стояли рядом со служащей аэропорта, готовые тотчас направиться в зону контроля паспортов. Решительным шагом он подошел прямо к ним:
      - Здравствуйте, я Олег Сидоров.
      - Здравствуйте, Олег Петрович. Мы вас ждем.
      - Ребята, знаете, произошло недоразумение. Речь идет не обо мне. Я просил сопровождения для одного пассажира, который летел этим самолетом.
      - Где он? - спросил милиционер, слегка удивившись.
      - Он вышел одним из первых, вы можете его догнать. Его легко узнать. Среднего роста, в черной шапке, с ним молодая блондинка, его жена. Надо помочь им добраться как можно скорее до центра. Учтите, он очень скромный, может сказать вам: мол, не надо помогать и все такое. Но вы все-таки проведите его скорей через таможню и сопроводите до места, которое он вам укажет.
      - Будет сделано, Олег Петрович. А вы? Вам не надо помочь?
      - Нет, спасибо. Я забыл свое пальто. Мне надо вернуться в самолет.
      Как только милиционеры удалились, Олег взял Надю за руку и повел её в самолет.
      - Но твое пальто - это же моя куртка.
      - Иди за мной, не разговаривай!
      Они снова поднялись по трапу. Олег показал удостоверение МВД, правда просроченное. Пройдя по самолету, они снова спустились на летное поле и подошли к месту выгрузки багажа. Очередная тележка уже была полной. Олег снова показал свое удостоверение и потребовал от шофера тележки, чтобы тот отвез их в Шереметьево-1. Удивленный шофер недовольно ответил:
      - Мне ведь надо доставить багаж. И мы в Шереметьеве-2.
      - Я знаю, что это другой терминал. Однако дело срочное. Быстро. Специальное задание МВД.
      Выражение страха застыло на лице шофера. Увидев ехавший по полю зеленый "рафик", он остановил его и попросил знакомого, как выяснилось, шофера быстро доставить Олега и Надю в указанном направлении.
      А в это время в зале контроля паспортов разворачивался свой спектакль. Три милиционера долго уговаривали супружескую пару, мужчину в черной шапке и его жену, невысокую блондинку с длинными волосами, пройти без очереди. Наконец те согласились и быстро прошли контроль паспортов и таможню, ни секунды не задерживаясь. Наблюдавшие за этим двое в кожаных куртках обменялись репликами:
      - Она не похожа на ту, о которой нам говорили. У этой длинные волосы.
      - Прическу можно изменить. Возраст, цвет волос, все совпадает. И потом, их же сопровождают. Кто ещё это может быть? Он что, работал в МВД?
      - Не знаю. Но следуй за ними. Я останусь здесь, чтобы удостовериться, та ли это женщина. Может, наша ещё не вышла из самолета? Я присоединюсь к тебе, как только все выясню.
      Примерно через десять минут Олег и Надя в Шереметьеве-1 прошли сквозь строй таксистов, заламывавших бешеные цены. Местная мафия. Потом, выйдя прямо к шоссе, поймали машину.
      - Пятьсот рублей, Онежская улица.
      Шофер не отказал Олегу, хотя и поворчал для вида. Поехали через Химки. Сначала дорога шла через поле. Потом через небольшую деревеньку. Далее следовала дорожная развязка, и, наконец, начинался город. Пятиэтажные, затем восьмиэтажные дома. Движение затруднилось. По краям улицы ближе к центру стояли шеренги блондинок с Украины или из Белоруссии в мини-юбках. В отдалении от них в "мерседесах" с затемненными стеклами сидели торговцы живым товаром, наблюдающие за своим "скотом".
      Машина то и дело застывала в бесконечных пробках.
      На заднем, продавленном сиденье "Волги" Олег, взяв Надю за руку, сказал:
      - Я тебя оставлю у себя дома, а сам пойду на встречу. У нас сейчас совсем мало времени. Если нас кто-нибудь ждал в аэропорту, то теперь он, будем надеяться, последует за той парой, которую я указал милиционерам...
      34
      Расталкивая пассажиров, Олег поднимался по эскалатору пешком. После лондонского метро московское ему показалось более загруженным, не говоря о занимающих много времени долгих спусках и подъемах вверх-вниз. Выйдя наконец на Белорусскую площадь, он огляделся, прошел вдоль киосков, замедлил шаг перед палаткой, где торговали пиратскими видеокассетами, пересек улицу и направился в сторону Большой Грузинской. Там он повернул направо и вернулся в небольшой гастроном. Пройдя в глубь магазина, он встал между полками с крупой и консервами возле витрины, через которую хорошо был виден вход в "Монолит". Он понимал, что его действия будут быстро разгаданы, если наружка работает с большим "коллективом", но, может быть, от метро его ведут только двое-трое. Рассматривая позолоченную решетку при входе в клуб, он уже в который раз подумал о Максиме. Телефон его друга упорно молчал. Олег не пытался себе объяснить, что заставляет его идти на это свидание. Был ли Максим в клубе? Мог бы кто-то ещё передать ему сообщение? Выбор места заставлял его думать, что столь престижное в определенном кругу заведение не может быть ловушкой. Видимо, поэтому Максим его и выбрал. Однако правильно ли поступает Олег, отринув последние сомнения?
      Он вышел из магазина. Воздух был холодный, к вечеру с темного неба начал падать легкий снежок. На тротуаре напротив расположились торговцы фруктами и овощами. Молодые женщины из "новорусских" со скучающим видом прогуливали своих собак. Казалось, все спокойно. Твердым шагом Олег прошел тридцать шагов, отделявших его от входа в клуб. Шестисотые "мерседесы" с затемненными окнами, джипы, "лендроверы", "чероки" и множество других машин разных марок стояло поблизости на краю тротуара и на самом тротуаре. Это были машины обычной клиентуры этого заведения. Он поднял глаза. Здание из светлого камня пряталось в глубине заледенелого двора. Позолоченная решетка ограды возвышалась над входом до уровня первого высокого этажа. Она была украшена буквой "М", вертикальные составляющие которой были продеты в лавровый венок. Под ним был ещё и двуглавый орел, казалось, наблюдающий за перемещениями членов и гостей клуба. Олег нажал кнопку звонка. Массивную дверь открыл человек, похожий на шкаф. Рядом со Шкафом появился Цербер, поинтересовавшийся, что ему надо.
      - Мне здесь назначили свидание.
      - Кто? - спросил Цербер, не повышая голоса.
      - Я не знаю... Моя фамилия Сидоров. Олег Сидоров.
      Охранник посмотрел свои списки и сказал:
      - Входите. За вами придут.
      Олег оставил свое пальто на вешалке и вошел в большую комнату, убранство которой больше напоминало роскошный бордель, чем деловой клуб. Квадратные, облицованные разноцветным мрамором колонны, украшавшие помещение, полностью упраздняли какой-либо стиль вообще. Дурацкая торжественность социалистического барокко, или попросту китч. Диваны и кресла были обиты светлыми тканями, и это делало помещение также похожим и на зал бизнес-класса в каком-нибудь азиатском аэропорту. Олег невольно сравнил английский мужской клуб с тем, в котором он сейчас находился. Если в английском клубе, обставленном мебелью в стиле эпохи регентства, господствовало какое-то величие прошлого, то в этом абсолютно новом помещении явно пахло быстро и незаконно нажитыми деньгами.
      Обведя взглядом помещение, Олег выбрал кресло, откуда можно было наблюдать за залом. Но сидеть долго ему не пришлось. Степенный официант церемонно пригласил его в ресторанный зал с названием "Толстой".
      Олег последовал за ним и вошел в большой кабинет с белыми стенами и множеством зеркал. Белые занавески на окнах, обитые разноцветной яркой тканью стулья луи-кенз, бежевый ковер с ярко-красной монограммой "М". Сделав приглашающий жест, мажордом удалился. Ресторан был полупустой. В углу зала у окна мужчина среднего возраста курил массивную сигару, читая какие-то бумаги. Он был одет "от кутюр" эпохи Брежнева: костюм темного цвета, серые рубашка и галстук с уродливой позолоченной заколкой. Немногочисленная публика беседовала довольно громкими голосами. Никто на него не обращал внимания. Мужчина с сигарой сделал Олегу знак подойти.
      - Ваш друг Максим шлет вам привет, - сказал он. - Садитесь, пожалуйста. - После короткой паузы он продолжил: - Я и Максим - мы знаем друг друга много лет. Он попросил меня встретиться с вами.
      - Встретиться со мной? Зачем? - Олег посмотрел ему прямо в глаза.
      Мужчине было лет пятьдесят. Вид высокомерный, как бы подчеркивающий дистанцию между ним и его собеседником. У него был неприветливый, жесткий взгляд и тонкие губы.
      - Я знаю, что вы хотели с ним поговорить на некоторые беспокоящие вас темы. Вы можете мне все рассказать. Я выслушаю вас, как если бы я был Максим.
      - А где сам Максим?
      - В Лондоне, очевидно.
      - Я хочу с ним поговорить. Его телефон не отвечает.
      - Олег Петрович, как вы понимаете, я пришел сюда по его просьбе. Доверьтесь мне и расскажите все, как рассказали бы ему.
      Олег хранил молчание. Этот человек был ему глубоко несимпатичен. По виду кагэбэшник старой школы из начальников. Если Олег не захотел дольше оставаться в МВД, то только из-за людей такого типа.
      - Вы знаете, - сказал "друг Максима", подозвав официанта, - сколько у нас проблем после Афганистана. Многим чеченцам, сражавшимся на стороне Бен Ладена, удавалось пересечь границу разными тайными путями, и через долину Ферганы в том числе. Мы с трудом следим за границей со стороны Чечни. Но в Фергане другое дело. Киргизы и таджики без нас совершенно беспомощны... Узбеки, конечно, делают то, что могут. Однако вы знаете теорию "слабого звена".
      Олег нахмурился, глубоко озадаченный. Какое ему дело сейчас до долины Ферганы и как это может быть связано с Москвой? У них достаточно проблем, но у него тоже есть свои проблемы.
      А мужчина с сигарой продолжал:
      - Некоторые источники сообщают, что они не прощают нам поддержки американцев после терактов одиннадцатого сентября. Ведь есть желающие нанести аналогичные удары по Москве... Мы ожидаем худшего. Возможны разнообразные покушения. Как в девяносто девятом году. Или в прошлом году в Нью-Йорке. Не меньше тысячи из тех, кого мы считаем фундаменталистами, мечтают об актах мщения.
      Незнакомец, загасив сигару, разглядывал свои пальцы... Потом, вдруг резко подняв голову и глядя Олегу прямо в глаза, спросил:
      - Максим мне сказал, что вы знаете Игоря Костакина.
      - Это неправда, - ответил Олег и добавил после короткой паузы: Максим, по-видимому, ошибся. Я не знаю Игоря Костакина.
      - Тогда вы интересуетесь Костакиным.
      Поскольку Олег не отвечал, то он прибавил:
      - Его подозревают в продаже оружия фундаменталистам... А также в его поставках.
      - Я этого не знал.
      - Все, что вы знаете и могли бы узнать об этом человеке, нас очень интересует.
      - Я ничего не знаю, кроме того, что он только что получил значительную сумму на свой счет в Ливане.
      - Сколько?
      - Я не знаю.
      - Скажите, а Надежда Александровна не могла бы нам рассказать то, что она знает?
      Олег почувствовал, как у него забилось сердце. Ведь он ничего не говорил Максиму о Наде, кроме того что виделся с нею недавно в Москве. Почему Максим рассказал о ней своему начальству? Что вообще знал этот сидящий напротив него мужчина?
      - Надежда Александровна и я в настоящий момент попали в очень сложную ситуацию. Поскольку, как мне кажется, вы в курсе происходящего, то вы, конечно, знаете, что Костакин хочет нас убрать. Скажите мне, кто вы и можете ли нас защитить? Тогда, быть может, и Надя вам поможет.
      - Мне рано раскрывать свои карты. Знайте только, что мы находимся по одну сторону баррикады. Мы сражаемся за одно дело.
      - Вы работаете непосредственно с Максимом?
      - В каком-то смысле да.
      - Тогда где он? Почему его номер не отвечает?
      - Он в командировке. Но скоро у него будет новый номер. Он должен менять его часто из соображений безопасности.
      - И когда он у вас будет?
      - Скоро, может быть, завтра. Он сам вам позвонит... Могли бы вы нас вывести на след Костакина?
      - Это зависит от вас. Если вы нам гарантируете безопасность, посмотрим, что можно сделать.
      - Олег Петрович, будьте посговорчивей! Мы оба работаем на Россию.
      Что это за Россия, на которую он работает, подумал Олег и потому добавил с небольшой долей иронии, но достаточно твердо:
      - Если вы нам даете гарантию, что мы спокойно можем жить в Москве, я обещаю сотрудничество.
      - Я не всесилен. Как я могу обеспечить вам полную безопасность? Столько людей в Москве, даже скрываясь за темными стеклами в своих автомобилях и ездя в "лендроверах" с целой командой охраны, образующей коридор при входе и выходе из машины, не могут обеспечить себе этой самой безопасности. Я сделаю все возможное, что в моих силах.
      Собеседник Олега ещё раз затянулся сигарой. При этом неожиданно обозначилось очень жестокое выражение его лица.
      - Такие люди, как Костакин, - сказал он, - очень богаты. Деньги дают им большие возможности.
      - Вы знаете, где меня найти, - закончил разговор Олег, поднимаясь со стула.
      В раздевалке, забирая пальто, Олег снова столкнулся с незнакомцем.
      - Олег Петрович, подумайте хорошенько!.. Чтобы доказать вам свою добрую волю, я хочу вам сделать признание.