Охота на президента

      От грустных мыслей её отвлек голос шофера:
      - С вас двести рублей.
      Надя дала ему триста, попросив донести её чемодан до лифта. Потом она отпустила шофера.
      Поднявшись к себе на восьмой этаж, она поняла, что сделала это напрасно. Дверь в её квартиру была открыта. Скатившись чуть ли не кубарем этажом ниже, она стала звонить к соседу снизу - Константину. Он недавно вернулся из армии, но пока не работал. Деньги он зарабатывал, помогая то одному, то другому по хозяйству. Кому сантехнику починить, кому что-то поднести, кому полку повесить. Себе Константин квартиру отремонтировать так и не мог. Не хватало денег, да тут ещё нахлынули беженцы - родственники из Баку. Надю он знал давно, с момента заселения дома. Он не удивился, что она зашла, и сразу же вызвался прийти ей на помощь. Для начала пойти с ней в её квартиру. Он слазил за плиту, где у него была старая коробка из-под сухого торта, в которой он прятал старенький "макаров".
      - Говоришь, дверь вскрыта?
      - Да.
      - Она что, открыта настежь?
      - Нет, только приоткрыта.
      - А может, ты её забыла закрыть?
      - Этого не может быть, я уезжала в командировку.
      - А у кого ещё есть ключи от вашей квартиры?
      - У моих друзей, но они сейчас в отъезде.
      - А где мама?
      - Мама на даче.
      - Может, вызвать милицию?
      - Нет, милицию не надо. Я не хочу. Костя, я спешу. У меня нет времени идти в милицию, помоги мне войти к себе домой.
      - Ладно, пошли.
      Константин вошел в квартиру первым, держа наготове пистолет. Она за ним. Включив свет, он опустил свою пушку. Здесь точно никого не было. Уже в передней стало ясно, что в квартире хозяйничали очень серьезно. Все было перевернуто вверх дном.
      - Но почему? - спросил Константин. - Зачем это? Кто это сделал? Что за дебилизм! Зачем все ломать? Что за люди!
      Ошалевшая Надя смотрела на свою разгромленную квартиру, где на полу валялись увядшие цветы, преподнесенные ей в день рождения. Она почувствовала какую-то безысходность и полное одиночество.
      - Но, - сказал Константин, - если это кража, то необычная кража...
      Она прошла на середину комнаты, где валялись маленькие сувениры, привезенные ею из разных стран, и у неё что-то захрустело под ногами. Неважно! Теперь все уже неважно. На груде сброшенных книг и порванных бумаг Надя заметила массивную рамку для фотографий, которую привез ей Петр. Она подобрала её. Рамка была перевернута, и там, с обратной стороны, стояло "Aspreys, Old Bond street"1. На фотографии улыбался Петр, получающий премию "Евромани эвард". Банкир был весел и доволен. Справа от него стояла Надя. Улыбаясь, она аплодировала ему. Резким жестом она выдрала фотографию из-под стекла, а под ней оказалось фото, на котором она была с Олегом четырнадцать лет назад. Сколько воды утекло...
      14
      Подмосковный дом отдыха. Время зимних студенческих каникул. Послеобеденные часы в зимнем саду. Между тяжелыми кадками с пальмами и фикусами за специальным столиком с шахматной доской друг против друга сидят Олег и Петр. На краю стола, как положено, стоят шахматные часы, которые они то и дело нажимают. Они играют несколько блицпартий подряд. Каждая длится две-три минуты. Оба считаются среди ребят одними из лучших блицистов. За ними внимательно следят их друзья, среди которых Надя. Ей приходится быть свидетелем и более длинных партий молодых шахматистов. Их разыгрывают после ужина. Захватив выпеченные на полдник булки и тарелку с винегретом, молодые люди продолжают играть у кого-то в номере. После завершения такой партии можно будет выпить и поговорить. В ближайшем сельпо куплена водка и десертное вино. Удалось раздобыть и два апельсина.
      Олег, посещавший когда-то шахматный кружок при Доме пионеров, любил простые позиции, где в игре участвует немного фигур. Ему казалось, что в таких условиях он может прочувствовать, на что способна каждая фигура. Запомнить, как ходят фигуры, нетрудно, а вот оценить их возможности в разных ситуациях на доске, что они любят и что не любят, можно, только играя медленно. Постигнув технику игры, приобретешь и нужные знания.
      Петр не раз Олегу проигрывал. Обычно он выбирал черные. Ему нравилось разрушать атаки противника. Но игра с Олегом была всегда весьма трудной...
      Вот и сейчас, стремясь немедленно вывести слона на активную позицию, чтобы съесть белую королеву, он обнаруживает, что позиция слона ненадежна. Его острая тактическая схватка не проходит. Слишком он агрессивен...
      Разлив водку в бумажные стаканчики, молодые люди начинают пикироваться и в разговоре, и даже прямо обвинять друг друга. Отец Петра бывший посол в Венгрии. Сын часто гостил у отца и привозил оттуда на продажу дефицитные товары: джинсы, хорошое вино, сигареты, а иногда и журналы "Плейбой". Ему удавалось заработать неплохие деньги, которые он тотчас пускал в ход, чтобы заработать ещё больше. Естественно, он не только состоял в комсомоле, но и был молодым коммунистом. Однако на его маленькие коммерческие операции "товарищи по партии" не обращали внимания...
      Надя тогда была совсем девочка. Серьезная и начитанная. У неё решительное, волевое лицо. Одетая просто, она выглядит элегантно. У неё благородные черты лица и тихая сдержанность. Неожиданно Петр кладет ей руку выше колена и пытается погладить. Надя выворачивается и, пытаясь ударить Петра по лицу, слабо бьет его ладошкой по плечу. Олег замахивается на Петра и хочет ударить, но тот иронично им говорит:
      - Извините, извините. Я больше не буду, мадемуазель. Сидите спокойно. Голубки... Я удаляюсь. Оставь её себе, твою белую королеву, главный выигрыш турнира.
      15
      Коммунизму, кажется, пришел конец. Но атмосфера в отделении милиции, куда она пришла на допрос, была абсолютно такая же, как и десять лет тому назад. Мрачно, и не верится в справедливость. В ожидании следователя Надя смотрела на грязные стены. Старые плакаты изображали образцовых милиционеров как примерных первоклассников. Ей было не по себе. Страх, который она испытала вчера, увидев свою квартиру разоренной, вырос втройне... А если это они и совершили?.. Что тогда? Ей показалось, что она не так боялась, пока шла по темной улице к своей даче, как сейчас. Единственное, что её радовало, это то, что мать уехала с дачи. Ей все же удалось её уговорить поехать к дяде Феде.
      Но вот дверь открылась, и её пригласили:
      - Федорова Надежда Александровна, проходите.
      Следователь, одетый в милицейскую форму, читал газету. Несколько секунд он делал вид, что не замечает вошедшей. Надя села перед столом, заваленным папками со словом "Дело" на обложках. Одна такая открытая папка лежала перед следователем и, по идее, должна была бы называться "Дело Колотова".
      - Надежда Александровна, благодарю вас, что вы пришли дать свидетельские показания по делу Колотова.
      - Да. Но я хотела бы...
      - Не перебивайте меня, - сухо сказал следователь.
      - Я была ограблена вчера. В мою квартиру кто-то ворвался...
      - Не перебивайте меня, говорю вам... - Ограблена? Это часто теперь случается. Значительно чаще, чем принято об этом говорить. Вы заявили в свое отделение милиции?
      - Нет, ещё нет...
      - Как вы хотите, чтобы работала милиция, если вы не делаете того, что вам положено. Даже не заявляете о том, что произошло.
      - Но я думала, что здесь...
      - Напишите сначала заявление, а потом будете думать...
      - Моя квартира была...
      - Надежда Александровна, я уже сказал, что заявление надо подать в свое отделение милиции.
      Потом следователь продолжил более спокойным голосом:
      - Я не хочу возвращаться к обстоятельствам преступления, при котором вы присутствовали. Они нам вполне понятны. Но мне надо выяснить, что за личность Сергей Колотов. Вы близко его знали?
      - Не особенно. Наши столы в трейдинговом зале стоят рядом. Точнее, мы сидели друг против друга. Конечно, у нас были общие клиенты, как те американские инвесторы, которых нам пришлось сопровождать в тот день...
      - Вы их знаете... А насколько вы их знаете?
      - Это учредители некоторых фондов. Крупные инвесторы. Какое они имеют отношение к делу?
      - Здесь я задаю вопросы. Отвечайте.
      - Я знаю этих инвесторов настолько, насколько нам положено знать клиентов банка.
      Следователь, кажется, удовлетворился ответом и что-то записал в блокнот. Потом, глядя Наде прямо в глаза, спросил:
      - Вы и Колотов сколько работали вместе?
      - Шесть месяцев, наверное.
      - Вы в этом уверены?
      - Я не помню точной даты начала нашей совместной работы.
      - За шесть месяцев завязываются тесные отношения... Вы виделись в нерабочее время?
      - Нет, нечасто.
      - Нечасто. Но вы хотя бы выпивали иногда? Стаканчик вина где-нибудь? Или вместе обедали?
      - Если вы хотите спросить, была ли я его любовницей, так вот это нет. Все знают, что я любовница директора банка. И директору банка, вы знаете, не понравилось бы, если бы я...
      - Но ведь он мог бы об этом не знать?
      - За кого вы меня принимаете? Я думала, вы ведете следствие по поводу убийства Колотова... - со злостью сказала Надя, едва себя сдерживая.
      - Понимаю, понимаю. Хорошо. Но вы ведь иногда пили кофе с Сергеем, просто как коллеги, да?
      - Да.
      - Он вам показывал какие-то документы, бумаги?
      - Он мне показывал те бумаги, которые имели отношение к моим клиентам. Мы вместе смотрели "Морнинг бриф". Я продаю акции. Я не эксперт по нефти, как он. Если вы хотите узнать больше о его деятельности и вообще о его работе, поговорите с его непосредственными коллегами. Можно обратиться и к его шефу.
      Сверлящие Надю глаза полненького следователя выразили удовлетворение.
      - Но вы противоречите сами себе, Надежда Александровна, - сказал он победно. - Вы только что сказали, что ваши столы были рядом. А теперь вы говорите, что занимались разными вещами! Как так может быть?
      - Такой у нас порядок...
      - Ну допустим... Но если вы все же сидели рядом с Сергеем, должны были видеть бумаги на его столе...
      - Нет. На наших столах компьютеры и много другого. Потом, его стол всегда был в беспорядке. Только он один мог найти у себя на столе то, что ему было необходимо. Поверьте, мне не только не хотелось разглядывать его бумаги, но и физически этого не удалось бы сделать. Я всегда так же занята, как и он. Если мне нужна была справка по нефти, я обращалась к нему.
      - Видели ли вы когда-нибудь какой-нибудь официальный документ, направленный Сергею?
      - Нет...
      - Вы в этом уверены?
      - Да...
      - Подумайте... Подумайте хорошенько.
      Прошло, наверное, с полминуты. Следователь перестал улыбаться и, повысив голос, четко проговорил:
      - Беспорядок, говорите, у него на столе. А тот листок, что вы подняли в присутствии рубоповцев?
      Надя похолодела:
      - Я... Но я его не видела... не смотрела... Я только подобрала его с пола... Один из рубоповцев вырвал его у меня.
      - Так вы его не смотрели? Вы в этом уверены?
      Следователь продолжал пристально изучать Надю.
      - Да, я в этом уверена. Я ничего не видела.
      Полненький страж закона снова сверкнул глазами:
      - Вы его не видели. А откуда вы знаете, что это был официальный документ?
      - Я не сказала, что это был официальный документ. Я его не видела.
      - Вы никогда не видели никаких бумаг на столе Сергея?
      - Я не видела этой бумаги и каких бы то ни было документов.
      Следователь поднялся и стал ходить по комнате:
      - Ну ладно, допустим...
      Надя подняла глаза и только теперь заметила в углу плохо освещенной комнаты ещё одного мужчину в черном костюме. Худое, удлиненное лицо. Смотрит прямо перед собой. Кагэбэшник. Ей стало совсем плохо. На висках выступили капли пота.
      - Что вы знаете о папках, с которыми работал Сергей? - спросил следователь.
      - Он был экспертом по нефти, то есть специалистом, анализирующим работу нефтяных компаний и разного рода заключаемые по этим вопросам сделки. Он знал вклады нефтяных компаний и многое другое...
      - Ну и конечно, все операции Урабанка этого направления.
      - Так же, в общем, как и другие дела схожих направлений, - например, связанных со сделками по газу...
      - Какая последняя операция в этой области была осуществлена Урабанком?
      - Очень большая операция была осуществлена только что. Речь идет об экспорте туркменского газа на Украину через Россию. Урабанк принял в ней активное участие, но я не знаю точной доли этого участия.
      - А кроме этой операции? Экспорт нефти, например? За небольшие суммы со счетами в Джерси или на Кипре.
      - В этом ничего незаконного нет.
      - Мы ещё об этом поговорим. Отвечайте на мой вопрос.
      Надя держалась стоически. Какое это все имеет отношение к Сергею? Куда он клонит? Чего он хочет добиться? Может, ему надо знать систему индексации, позволяющую банку получать квоты от дополнительных каналов экспорта? В курсе ли он, что происходит? Ей стало даже тяжело дышать. Кажется, она теряет контроль над ситуацией.
      - Господин следователь, вы знаете, что через филиалы Урабанка проходят сделки по металлу и нефти. Они продают нефть и металл ежедневно, и за границу тоже...
      - Имеет ли банк квоты по экспорту? Думаю, очень выгодные.
      - Да, я думаю... - Надя слегка растерялась. - Но я не специалист в этом вопросе.
      Следователь снова уставился на Надю и почти заорал:
      - Надежда Александровна, не водите меня за нос. Я знаю, что вы много знаете... Эти квоты... А, черт!
      Телефонный звонок прервал его речь.
      - Слушаю... да, да, понятно... давай...
      Выражение его лица мгновенно переменилось. Он спокойно положил трубку и приблизился к сидящему в глубине комнаты мужчине в черном костюме с неподвижным лицом. Они тихо пошептались в течение минуты. Наверное. Но эта минута показалась Наде вечностью.
      - Надежда Александровна, мы не хотим больше испытывать ваше терпение сегодня. Спасибо за ваши ответы. Вы свободны.
      Она посмотрела на них, как бы не веря услышанному. Потом встала и перед выходом из комнаты получила ещё одно напутствие:
      - Возвращайтесь домой. Подайте заявление о краже в вашей квартире в свое отделение милиции. Если вы вспомните ещё о каком-нибудь важном событии в вашем учреждении, непременно нам расскажите. Но только нам, и никому больше. Согласны? У вас есть мой телефон?
      Надя за что-то его поблагодарила. За что? И, нетвердо ступая, вышла, закрыв за собой дверь. Еще чуть-чуть - и её спросили бы о взломе электронной почты Сергея, о советнике премьер-министра и обо всем остальном... Это ясно, что на Колотова им было уже плевать. Все, что им было нужно, это лишь проверить, заглядывала ли она в файлы Сергея. Она думала также о том, что это был за телефонный звонок? Кто-то явно её спас. Кто? Петр или Олег? Надя с ужасом вспомнила о своем спрятанном на даче ноутбуке.
      16
      Едва выйдя из милиции, Надя вынула свой мобильник и дрожащей рукой набрала телефон матери. Уехала ли она, как они договаривались? Телефон не отвечал. Она купила зачем-то пачку сигарет и решила, что сейчас же поедет на дачу... Остановив машину, она назвала адрес.
      - Сколько? - спросил шофер.
      - Четыреста ре.
      Он сам открыл ей дверь. Надя решила сесть на заднее сиденье. Раскрыв пачку и вынув сигарету, Надя попыталась закурить, но закашлялась и тут же выбросила сигарету в окно. В машине запахло табаком. Шофер тоже попросил у неё закурить. Набрав ещё раз номер дачного телефона, она снова услышала длинные гудки. К телефону никто не подходил. Может, все-таки мама уехала. Если люди, которые перевернули вверх дном её квартиру, имеют прямую связь с тем человеком, который топтался у лесной калитки, то всего можно ожидать. Может, такой же бардак ей устроили и на даче? Машина, казалось, двигалась в полной темноте. Желтый свет фар высвечивал лишь очень небольшое расстояние впереди. Надя все думала, как это шофер ещё угадывает дорогу. Такая тьма.
      - Вы не могли бы ехать побыстрее?
      Шофер высадил Надю на краю поселка, где она всегда вынужденно выходила. Дальше предстояло идти одной. Но если мамы нет, то, может, мне здесь и не стоит оставаться на ночь.
      - Вы не могли бы меня подождать? Я заплачу.
      - Извините, у меня больная жена. Я должен торопиться.
      Делать было нечего. Надя пошла вперед, увязая в снегу. Хорошо, что она успела надеть теплые сапоги. Вот их ворота. Она ждала, что раздастся знакомый радостный лай Путча. Но все было тихо. Войдя на участок, Надя подбежала к собачьей будке. Путч лежал в неестественной позе на снегу с перерезанным горлом. Было холодно, очень холодно. Надя все поняла и дрожащими руками стала искать ключи от дома. Это было напрасно, дверь в дом была распахнута. Оставалось только войти.
      - Мама, мамочка, - позвала она сдавленным голосом. Никто не ответил. Она вошла в дом и при свете, проникающем через открытую дверь, увидела лежащее на полу тело. Рядом подсыхала небольшая лужица крови. Не помня себя, Надя, обойдя труп, взглянула в лицо убитой: это была Валентина, соседка по даче. Убийца явно принял её за Надину мать. Разбираться, видимо, ему было некогда. Спрятанного подальше, под диван, ноутбука, конечно, не было.
      Охваченная паническим страхом, Надя сняла перчатки и вывалила содержимое своей сумки прямо на пол. Найдя среди бумаг, флаконов духов и косметики свой мобильник, она лихорадочно продолжала перебирать сваленные в кучу вещи, то и дело поглядывая на окна и на дверь, как будто каждую минуту боясь быть застигнутой убийцей. В приступе бешенства от невыносимого напряжения она стала швырять в стены валявшиеся на полу предметы. В отчаянье Надя закричала хриплым голосом:
      - Где же она? Господи, помоги мне её найти!
      Наконец она наткнулась на визитку Олега, которую он вручил ей вчера. Поднеся её к лампочке, она с чувством облегчения увидела номер его мобильного. Дрожащей рукой Надя стала нажимать кнопки телефона. Ее замерзшие тонкие пальцы с трудом ей подчинялись.
      - Черт, - повторяла она, трижды набирая его номер. Гудка не было. Вся в слезах она посмотрела на экран телефона, заряд батарейки кончился. Закрученная последними событиями, она забыла перезарядить мобильный. Почти не владея собой, она оглядывала комнату в поисках обычного аппарата. Нашла, но, сняв трубку, она тотчас её опустила, провод был сорван. Кружилась голова. Она подошла к входной двери и попыталась дышать глубоко, как её учили на курсах йоги. Кровь постепенно приливала к лицу. Страх не исчез, но, казалось, она его контролировала и вновь стала хозяйкой своих эмоций. Все это сделали, без сомнения, те, кто хозяйничал в её квартире. Только они могли явиться сюда, убить Путча и соседку. Холодное, продуманное насилие и в том, и в другом случае. Что делать? Ну, прежде всего найти спрятанную дискету, потом рассказать обо всем Олегу. Несмотря на его сдержанность в день их встречи, он единственный, кто мог бы ей помочь и вырвать её из этой ловушки, в которую она так прочно попала. Если они, не колеблясь, оставляют трупы на своем пути, она должна быть в их списке следующей.
      Надя подошла к входной двери и плотно её закрыла. Старая задвижка, которую она сорвала, больше не действовала. Жалкими усилиями она попыталась подтащить к двери разваливающийся комод, потом отправилась в глубь комнаты. Она встала на колени возле камина, приподняла одну половицу и вытащила спрятанную под ней дискету, засунула её в карман шубы, потом со страхом перешагнула через мертвое тело, не осмеливаясь даже взглянуть и понять, как была убита бедная Валентина. Нужно уходить. Она сдвинула комод и приоткрыла дверь. Снаружи ветер сильно бил в ставни, и это контрастировало с болезненной тишиной внутри дачи. Сквозь мглу пробивался желтый свет огней приближавшейся машины. Через несколько секунд она остановилась. Надя почувствовала, как ужас снова заполнил её тело. Она быстро закрыла дверь и бросилась к камину. На ощупь в темноте она нашла небольшую кочергу, схватила её твердой рукой и повернулась к двери. Она ощутила в себе такую силу, какой у неё никогда прежде не было. Она хотела жить и не желала дать себя убить как собаку. Отступя полметра, она бросила взгляд за двойное покрытое грязью окно. Метель не утихала. Сквозь морок падающего снега она различила силуэт приближавшегося мужчины. Контуры его фигуры становились все отчетливей. Он остановился в нескольких метрах от дачи и стоял неподвижно, как будто решая, как действовать, когда жертва на расстоянии вытянутой руки. Наде показалось, что она узнала короткоствольный автомат. Такие были у охранников Урабанка. Мужчина двинулся очень медленно, как бы колеблясь. Наде померещились какие-то крики. Она затаила дыхание, сжимая кочергу двумя руками. Слезы лились у неё из глаз. Дверь открылась. Снежное облако с шумом ворвалось в жилище. Она почувствовала чье-то присутствие на пороге и приготовилась уже нанести удар, когда услышала:
      - Надя... Надя-а!
      17
      Надя слышит голос в конце коридора. Она узнает его теплый тембр и все его модуляции. Ей казалось или так и было на самом деле, что у его голоса неповторимые обертоны?
      Где-то в глубине коридора, в мужской раздевалке, она слышит, как Олег спорит о чем-то с Петром. Она заглядывает в комнату. Молодые люди сидят на низкой скамеечке. Петр отдыхает, вытянув ноги. А Олег перевязывает себе руку.
      - А, Надя, - говорит Петр. - Полюбуйся на своего Олега. Он сегодня не в форме. И вообще, интеллигентам не стоит заниматься самбо. Здесь не надо много думать и рассуждать. Надо иметь инстинкт борца.
      Девушка идет в душевую, чтобы намочить там полотенце. Возвратившись, она протирает Олегу лицо и шею. Потом массирует виски.
      Ей хотелось бы попросить его больше не заниматься этим спортом. Но Олег знает, как ему необходимо заниматься самбо. Преподавательская работа и занятия военными видами спорта предназначены только для "надежных", иначе говоря, для членов партии или комсомола. В семье Олега нет аппаратчиков, тем более таких высокопоставленных, как родители Петра. Его собственный отец, инженер, мать, учительница музыки, ничего не могут сделать для его будущего. Его спасение в собственном умении и способностях, поэтому он не пропускает ни занятий по самбо, ни семинаров по марксизму. Может, ему удастся выбиться в касту "неприкасаемых".
      Петр смеется. Он принимает тот насмешливый и надменный вид, который часто соблазняет девушек и так раздражает его приятелей по университету.
      - Олег, бросай заниматься самбо. Тебя или изобьют до полусмерти, или ты кончишь свои дни в инвалидной коляске. Оставь это дело, старина, говорит он, дружески кладя руку на плечо своему товарищу.
      - А ты, - спрашивает он Надю, поворачиваясь в её сторону, - тебе не надоело сохнуть по этому слабаку?
      Надя опускает глаза. В её двадцать четыре года высокомерие Петра одновременно раздражает и впечатляет. Она не испытывает к нему никаких чувств, но что-то подспудно её привлекает, то ли его животное начало, то ли его самоуверенность.
      - Надя, ну один раз с настоящим мужиком, не хочешь? Ну, Надя... Скажи "да". Один раз. Ну, давай.
      - Брось, - говорит Олег. - Это никому не смешно, ты видишь, что ты её смущаешь...
      - Смутить Надю? Поставить в неловкое положение? - взрывается Петр. Это не в её стиле. Она не только красивая, она сильная... как я, - бросает он, сладострастно разглядывая девушку.
      - Хватит, я тебе говорю! Прекрати ей надоедать.
      - Нет, это ты заткнись. Можем вернуться на ковер, если ты чем-то недоволен...
      Надя его перебивает:
      - Я уже тебе говорила, что ты меня не интересуешь, Петя.
      Потом, уже мягким тоном, она добавляет:
      - Я люблю Олега! Что делать? Интеллектуалов я предпочитаю спортсменам. И даже наверное я предпочитаю тех, кто выигрывает в шахматы, тем, кто выигрывает в самбо! Диплодоки были самые сильные, но они так и остались в юрском периоде.
      - Ты права! - перебивает Петр насмешливо. - Сама увидишь через пять лет. Ты думаешь, твой чемпион сумеет заработать себе на хлеб? Ты думаешь, он будет хорошо зарабатывать, если как каторжный вызубрит то, что написано в книжках? А я очень скоро начну заниматься бизнесом по-крупному.
      - Как каторжный! - возмущается Надя. - Но он тоже занимается спортом, как и ты.
      - Только я всегда его побеждаю. Вот в этом разница.
      - Почему тебе нужно всегда сравнивать себя с другими, ты хочешь превзойти сразу всех? - спрашивает Олег. - Ты не в Соединенных Штатах.
      Петр зловеще ухмыляется.
      - Это жизнь. Сильные побеждают слабых, исключая некоторые случаи из доисторического периода. И так происходит везде, во всем мире, даже в нашем социалистическом рае, - говорит он презрительно. - У кого власть? Самые красивые дома? Самые красивые женщины? Самое лучшее образование? Только у маленькой группки людей. Здесь или там. Единственная разница между Советским Союзом и Западом заключается в том, что здесь богатые не на виду. Они не демонстрируют себя по телевизору. Они сидят в своих комфортабельных госдачах... Но это скоро изменится. Богатые очень рассчитывают на то, чтобы их известность вошла в закон.
      Олег возмущается:
      - Ты несешь ерунду! У тебя нет желания построить мир более справедливый, где будет равенство, где будут у всех одинаковые возможности?
      - Мне в нем нечего будет делать. Я не интересуюсь тем, что буксует.
      - Но почему ты вступил в комсомол? Зачем тебе это?
      - Затем же, зачем и тебе. Поверь, старик: в жизни всегда лучше быть на плаву.
      - Ты мне отвратителен.
      Петр наклоняется к Олегу:
      - Только не говори мне, что ты веришь во все эти бредни, Маркса, Ленина и иже с ними. Открой глаза, Олег. Ты что, не понимаешь, что экономика обескровлена? Теперь только кретины верят в коммунизм. Запад не познал этого счастья, и там все живут как нормальные люди!
      Цинизм Петра сильно подействовал на Надю. Что это - смелые речи или он действительно ничего не боится? Она склоняется ко второму, потом задумывается: а если это правда?
      - Ну, может быть, - уступает Олег, - я не знаю, но это не причина, чтобы...
      - Видишь, - перебивает Петр, - ты признаешь, что я прав, господин моралист.
      - Ваши политические дискуссии мне надоели, - вмешивается Надя, прячась в объятиях Олега. - Вот так я чувствую себя хорошо, - говорит она, обращаясь к Петру с улыбкой и без тени неприязни.
      18
      - Олег, это ты? Это ты... Боже, как я испугалась.
      - С тобой все в порядке?
      - Со мной все в порядке.
      - Я хотел тебе позвонить сегодня утром. Но твой телефон молчал. Я заезжал к тебе. Я видел, что твоя дверь взломана. Я очень испугался за тебя, ты знаешь. Я начал тебя искать. Подумал, что ты, может быть, здесь у мамы.
      Она слегка улыбнулась:
      - И ты вспомнил дорогу?
      - Как видишь... О господи! - Олег увидел труп Валентины.
      - Это соседка, она зашла сюда, видимо, случайно, и её убили... Поехали скорей отсюда...
      - Поехали, - молниеносно решил Олег.
      Он буквально тащил Надю к своей машине по заснеженной улице. Ее слегка качало. Открыв дверцу автомобиля, он усадил её на переднее сиденье.
      - Ну поехали. По дороге ты мне все расскажешь.
      Она кивнула головой, вытирая слезы.
      - Кто это сделал?
      - Но, Олег, правда, я не знаю, кто это сделал. Не знаю.
      Он протянул ей платок:
      - Соберись. Все вспомни и расскажи с самого начала.
      Олег вел машину быстро, время от времени поглядывая в зеркало.
      - Ты думаешь, за нами следят?
      - Трудно сказать. Стоит проверить...
      Прошло минуты три, прежде чем Надя начала говорить:
      - Все началось с убийства Сергея... Мне захотелось понять, что же произошло... Из любопытства, ну и, наверное, чтобы понять, что происходит. Я решила удостовериться, права ли я?
      - В чем?
      - Видишь ли, все, что у него было на столе, сгребли эти люди в камуфляже. Я знала, что он некоторую приходящую к нему информацию сбрасывал на свой компьютер, и потому решила посмотреть...
      - Где ты это сделала?
      - Сначала на работе. Но у меня ничего не вышло. Потом я попробовала дома. Мне подсказали как. Я зашла в электронную почту и обнаружила там кучу досье. Интерес представлял лишь один документ. Страшный документ. Это жуткий компромат. Урабанк получил разрешение на дополнительный экспорт сырья в обмен на индексацию счетов пострадавших во время кризиса клиентов банка. Индексацию не провели с помощью вмешательства Баратина.
      - Советника премьер-министра...
      - Да, ты уже понял, в чем дело. Сергей собрал компромат. А я его скопировала себе на ноутбук, который взяла на дачу. За мной и мамой следили. Я этого сначала не заметила. Потом ночью мне показалось, что кто-то стоит возле калитки у леса. Но я постаралась об этом не думать... Заволновалась я лишь тогда, когда в Алалабаде случайно услышала, как Петр разговаривает по телефону обо мне. Органы безопасности банка его предупредили, что я пыталась войти в компьютер Сергея.
      - Хм... Думаю, у вас в банке Windows NT... Все операции могут прослеживаться. Они могли узнать, что ты ходила на сайт, чтобы открыть почтовый ящик Сергея.
      - Я не знала, что это можно проверить. Но в банке я не сумела его открыть. Я сделала это у себя дома.
      - Все равно, раз ты его уже пробовала открыть в офисе, спецслужбы банка начали следить за тобой. Их действия правомерны. Они должны были предупредить Петра.
      - Но, Олег, ты не понимаешь. Я видела Петра сразу после его разговора с Москвой. Он ничем себя не выдал. Он разговаривал со мной так, будто ничего не знает, будто ничего не произошло. Он мог бы сразу спросить, почему я это сделала? Ведь я его любовница.
      Олег не ответил, продолжая смотреть, нет ли кого-нибудь на хвосте. Они уже были на Ярославском шоссе.
      - Вернувшись из Алалабада, я сразу поехала к тебе. Ну а потом нашла взломанную дверь к себе в квартиру.
      - Они искали твой компьютер...
      - И нашли его на даче.
      Машина ехала мимо статуи рабочего и колхозницы, за которой начинался ВВЦ, бывшая ВДНХ - Выставка достижений народного хозяйства. Олег подумал, что достижения в народном хозяйстве безусловно имеются. Быстро же накрыли Надю.