Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Орден республики

ModernLib.Net / Научная фантастика / Беляев Александр Романович / Орден республики - Чтение (стр. 3)
Автор: Беляев Александр Романович
Жанр: Научная фантастика

 

 


— Подожди, дорогой! Зачем идти к попу? У святого отца и так всего много!

— Ему сам господь бог помогает! — вторила мужу толстая лавочница.

Ашот обернулся.

— Кто же нам, бедным людям, поможет? — схватил Ашота за руку лавочник. — Я теперь вспоминаю: у Черных камней всегда пасли табун.

— Так что будем делать? — спросил Ашот.

— Веди коня во двор, — сказал лавочник.

— А где ишак? — снова спросил Ашот.

— Он там уже давно тебя дожидается, — заискивающе улыбался лавочник.

Ашоту очень хотелось попросить у лавочника в придачу к ишаку еще немного колбасы и хлеба. Но он побоялся, что это вызовет подозрение и расстроит так великолепно совершенную сделку. И промолчал. А чтобы ненароком какие-нибудь слова по этому поводу у него не вылетели изо рта сами, крепко, до боли в зубах, сжал челюсти.

Когда Ашот завел во двор коня, лавочник так быстро закрыл за ним ворота, что было похоже, будто за ним гнались собаки. Он сразу же подвел коня к кормушке, насыпал в нее овса, стал гладить его шею и, кажется, совсем забыл об Ашоте. Он даже не оглянулся, когда Ашот повел со двора ишака. Но Ашоту было не до проводов. Ему все еще казалось, что лавочник вот-вот одумается, и он спешил убраться из села.

Женя встретила его за околицей.

— Где наш конь? — изумилась она.

— Теперь это — наш конь, — важно сказал Ашот.

— Как же мы поедем на нем? Он таков маленький…

— Ты поедешь, — объяснил Ашот.

— А ты?

— А я буду вас обоих погонять. А то вы и за неделю не доберетесь до своей Благодати.

Ашот помог Жене забраться на спину длинноухого «скакуна» и по-хозяйски хлопнул его ладонью по крупу:

— Шевелись, душа любезный! Нам еще топать и топать.

Ашот не знал, что когда он скрылся за поворотом, лавочник схватился за живот от смеха, как ему здорово удалось надуть мальчишку и почти задаром приобрести такого красавца скакуна. Но жена лавочника стояла в сомнении.

— Чему радуешься, конь-то и правда ворованный! Видно, что военный.

— Это сейчас видно! Ночью перекуем, пострижем гриву, поменяем узду и угоним в горы. Месяц-другой пройдет, тут и белые, и красные сто раз переменятся! Кто тогда его найдет?

— А я бы и ночи ждать не стала, — сказала лавочница. — Тропа в горы прямо за садом начинается…

— А… — лавочник отмахнулся от нее, как от назойливой мухи. — Свинья не выдаст, боров не съест.

Глава 7

За селом навстречу Жене и Ашоту протарахтела арба, прогнали овец, везли сено, шли женщины с большими кувшинами на плечах. Все это были мирные люди, занятые своими заботами и делами. И наверняка никто из них не желал зла ни Ашоту, ни Жене. Но они видели ребят, с любопытством их разглядывали, особенно по-городскому одетую Женю, так неумело сидевшую на спине ишака. Это очень не нравилось Ашоту. Женя явно не думала ни о какой опасности. И наверное, даже о бандитах забыла. Но он-то прекрасно понимал, что казаки не станут сидеть сложа руки, что они или уже начали их искать, или вот-вот рванут за ними в погоню. При этом они будут спрашивать всех встречных и поперечных, не попадались ли им в пути двое, лет по двенадцати, один оборванный, другая в модном городском платье и сапожках. И тогда любая из этих только что встреченных ими на дороге крестьянок, со страху не задумываясь, даст казакам все интересующие их сведения.

Ашот был бы рад свернуть с дороги снова в горы. Но, как назло, им не попадалось ни одной тропы. Он присматривался к окрестностям, ничего не находил и беспрестанно подгонял ишака. На душе у него было тревожно.

Женя молчала. Казалось, она всецело была поглощена своими мыслями. И вдруг Ашот услышал, как она всхлипнула. Он посмотрел на нее и увидел на ее щеках слезы.

— Чего ревешь? — сурово спросил Ашот.

— Есть хочу. — Женя размазала по лицу слезы.

— А я, думаешь, не хочу? — Ашот смягчился и подумал, что, пожалуй, все же зря не вытребовал у лавочника колбасы и хлеба.

— Я сутки в рот не брала ни крошки, — всхлипывала Женя.

— Я тоже, — сказал Ашот. Но воспоминания об этих сутках, за которые так много всего произошло, вернули его к мысли о том, ради чего он почти бежал сейчас по этой пыльной дороге, немилосердно нахлестывая ишака. В нем словно вдруг что-то оборвалось. И он продолжал уже совсем иным тоном: — Ну и что из этого? Мы с тобой здоровые! Катаемся, понимаешь, на свежем воздухе. А там люди гибнут. Раненые без воды мучаются!

Теперь пришла очередь недоумевать Жене.

— Какие раненые? О чем ты говоришь? — она уставилась на Ашота.

Он понял, что сгоряча выпалил лишнее. Но у него тоже силы были на исходе.

— А… — неопределенно махнул он рукой вместо объяснения.

— Не хочешь говорить, тогда накорми меня, — капризно сказала Женя.

— Чем? — пожелал узнать Ашот.

— Мне совсем чуть-чуть надо, — взмолилась Женя. — Совсем маленький кусочек хлеба.

— Где я его возьму?

— Попроси у кого-нибудь. Вон впереди деревня! — указала она рукой.

Женя сидела на ишаке, и ей было видно, что там впереди. Ашот же шел сзади и ничего не видел. Но сейчас он привстал на цыпочки и тоже увидел в низине серые крыши домов. «Может, на самом деле достать чего-нибудь съестного? Идти еще далеко. Может, и в горах прятаться придется. Тогда голодным крышка. Оба ноги протянем», — подумал Ашот и сказал:

— Хорошо. Я достану еды. Но только дальше ты пойдешь пешком.

— Пожалуйста! — даже обрадовалась Женя. — Думаешь, такое большое удовольствие сидеть на твоем осле?

— И еще! — оставил ее без ответа Ашот. — Будешь мне помогать.

— В чем? Что надо делать? — сразу оживилась Женя.

— Делать — ничего. Молчать надо, — потребовал Ашот.

— Что значит «молчать»? — не поняла Женя.

— Совсем молчать. Будто совсем говорить не умеешь. Будто ты немая!

Женя задумалась.

— А обманывать нехорошо, — вдруг сказала она.

— Знаю, — согласился Ашот.

— А зачем тогда учишь?

— Не обманывать учу. Молчать учу. Это разные вещи.

— А почему я должна молчать? — Женя хотела знать истину.

— Потому, — Ашот подыскивал слова, — что хотя ты и стоишь миллион, все равно обязательно что-нибудь не то скажешь.

— Значит, ты мне не доверяешь, — сделала вывод Женя.

— Доверяю. Но не совсем, — уточнил Ашот.

Так с разговорами они зашли в деревню. Ашот сразу выбрал дом побогаче и погнал к нему ишака. Возле дома он остановился и постучал в окно. Окно открылось. На улицу выглянул сморщенный старик с большим носом и маленькими подслеповатыми глазками. Посмотрев на Ашота и, очевидно, решив, что тот просит милостыню, он сердито спросил:

— Зачем беспокоишь?

— Купи ишака, добрый человек, — без дальних разговоров предложил Ашот.

— Кто продает? Ты? — не поверил старик.

— Откуда у меня может быть ишак, добрый человек? Она продает, — кивнул Ашот в сторону Жени. — Мое дело — погонщик.

— Она? — оценивающе взглянул на Женю старик. Но, очевидно, городская одежда Жени внушила ему доверие, и он продолжил разговор: — Сколько же она за него хочет?

Ашот назвал цену. Подслеповатые глаза старика раскрылись и стали круглыми, как у орла. Ашот испугался, что старик рассердится, и быстро добавил:

— Не дороже, чем все просят, добрый человек. А ишак что надо. Хорошему коню не уступит.

Старик не дослушал. Он с шумом захлопнул окно и скрылся за занавеской. Ашот не ожидал такого оборота и невольно обернулся и посмотрел на Женю. Та молчала. Но глаза ее лучились откровенной усмешкой. Это совсем обескуражило Ашота, тем более что не он, а она только что плакала и просила его раздобыть хоть кусочек хлеба. Ашот уже собрался было задать ей вопрос, что, собственно, так развеселило ее, как дверь дома распахнулась, и на крыльце появился тот же старик, но уже в большой мохнатой шапке. И уже не орлиные глаза, а горящие угли светились у него из-под нависших бровей. Старик проворно спустился по лестнице и дважды обошел ишака, насквозь прожигая его пристальным взглядом. Потом он спросил Женю:

— Ваша скотина?

Женя отрицательно покачала головой. Ашот остался этим доволен. Но у старика глаза засверкали еще сильней.

— А чья же? — сразу насторожился он.

— Дедушкина, — совершенно четко вдруг ответила Женя.

— А где дедушка? — сотворил что-то наподобие улыбки старик.

— Болен, — также категорично ответила Женя.

— Чем болен? Тифом? — сразу отпрянул старик.

— Сердце у него болит, — успокоила его Женя.

Старик снова заулыбался.

— А, это хороший болезнь, очень хороший, — забормотал он. — И ишак тоже хороший. Я его покупаю. Только зачем вам, мои дорогие внучки, деньги? Что они сейчас стоят? Одно название. И те, того и гляди, жулики украдут. Послушайте меня — старого человека. Я дам вам козу.

— Козу? — так и поперхнулся Ашот.

— Самую хорошую, — заверил его старик. — И еще столько хлеба и сыра, сколько вы унесете.

— Да зачем нам коза? — завопил Ашот.

Старик изобразил на своем морщинистом лице крайнее удивление.

— Как зачем? — развел он руками. — Коза это шерсть. Это шкура. Это мясо. Это такое молоко, от которого самое больное сердце поправится. Пусть меня накажет господь бог, если я вру!

Сказав это, он набожно перекрестился и дважды громко хлопнул в ладоши. Все остальное завершилось в считанные минуты. Старик быстро загнал ишака во двор, крикнул какой-то женщине, чтобы она поскорее приготовила лаваш и чанах, а сам скрылся в сарае. Через минуту он уже выгнал оттуда во двор козу. Коза была белоснежная и очень красивая. У нее были небольшие рожки, черная звездочка на лбу, огромные темные глаза, а на шее красивый пунцовый бант. Коза сказала «Бе-е-е-е» и грациозно помотала головой.

— Точно как у Эсмеральды! — воскликнула Женя и захлопала от восторга в ладоши.

— Даже лучше, хотя я, честное слово, не знаю, где живет этот ваш Эсмеральд, — сказал старик и протянул Жене веревку, за которую была привязана коза.

В это время во дворе появилась женщина, по самые глаза закутанная черным платком. Она вынесла ароматно пахнущий хлеб и сыр. Вид и запах съестного так подействовал на голодных ребят, что они, сразу забыв обо всем на свете, схватили у женщины и то и другое и, не взглянув больше ни на старика, ни на женщину, поспешили вместе с козой со двора. А старик, в свою очередь, поспешил скорее закрыть за ними ворота.

На улице Женя тянула козу за веревку, а Ашот покрикивал на нее сзади. Коза послушно бежала вперед. Однако возле крайних домов ее бег заметно стал медленнее. А за околицей она и вовсе пошла шагом.

— Слушай! Мы так и до вечера не дойдем! — взмолился Ашот и свернул с дороги на тропу, ведущую в гору.

Коза прошла от поворота шагов десять и пошла еще медленнее.

— Я вот тебе сейчас задам! — грозно прикрикнул на козу Ашот и, перехватив у Жени из рук веревку, потянул сильнее. Красивая коза на сей раз сказала «М-е-е-е-е» и замотала головой. Ашот уперся. Веревка лопнула. Ашот бросил веревку и схватил хворостину.

Глава 8

Дважды казаки пытались взять пещеру штурмом и оба раза с большими потерями откатывались назад. Есаул Попов неистовствовал, божился, что не оставит в живых ни одного защитника каменного гарнизона. Но прорваться через баррикаду, закрывающую вход в пещеру, казакам так и не удалось. Они пробовали забросать баррикаду гранатами. Однако оказалось, что обороняющиеся успели воздвигнуть в пещере второй вал из камней, так что гранаты не нанесли защитникам пещеры существенного урона.

— Всех задушу! Голодом заморю! Шкуру с живых сдеру! Ремни на спине вырежу! Понадобится — неделю тут простою! Две! Три! Но ни одной живой душе не дам выйти наружу! — кричал из-за укрытия Попов защитникам пещеры.

В ответ прогремело несколько выстрелов. Пули защелкали по камням, ранив осколками есаула в лицо. Попов выругался, сел на разостланную бурку и приказал подать водки. В этот момент пред ним предстал Чибисов со своим напарником. Оба растрепанные, мокрые от пота, без лошадей, с винтовками без затворов. Чтобы добраться до своих, им пришлось лезть через гору. Есаул сразу понял по их виду, что с казаками случилось что-то недоброе.

— Ну? — грозно прорычал он, уставившись на Чибисова тяжелым, как свинчатка, взглядом.

— Выхода из пещеры по ту сторону горы, ваше благородие, мы не нашли, — вытягиваясь в струнку, доложил Чибисов.

— А почему в таком виде? Почему пешком? — еще больше нахмурился Попов.

Чибисов рассказал все, что с ними случилось.

— Что? Два шкета? — не поверил своим ушам Попов. И вдруг взорвался: — Врешь! Оба врете, канальи! — рявкнул он и плеснул в лицо Чибисову недопитую водку из стакана.

— Как есть, сущая правда, ваше благородие! — вытаращив глаза, оправдывался Чибисов.

— Так как же они тогда вас одурачили? — ничего не желал слушать Попов. — Связные это их были! А вы их упустили. А теперь врете мне! И про выход врете! Под трибунал пойдете!

Чибисов и его напарник стояли бледные как полотно.

— Всю жисть верой и правдой служу, ваше благородие. И тапереча нет моего обмана. Уж не знаю, кто они такие, но своими глазами видел — малец и девчонка. На коня вскочили и ходу, — поклялся Чибисов.

— Куда же они поскакали?

— Не могу знать, ваше благородие. Только дорога тут одна до самой Благодати. А там на мосту патруль наш. И деться им некуда. Окажите последнее доверие, ваше благородие. Век буду бога молить — разрешите поймать поганцев? — бухнулся перед ним на колени Чибисов.

Попов поднялся с бурки.

— Не разрешаю. А приказываю. И сам с вами поеду! И если ты мне не докажешь, что все было именно так, а не иначе — запорю шомполами! — пообещал Попов и вскочил на коня.

Через несколько минут пять всадников, нахлестывая коней, уже мчались по дороге.

Впереди скакал Чибисов. Он спешил и старался. Конечно, не очень-то было приятно ему, георгиевскому кавалеру, выслушивать распекания есаула. Но слава богу, что дело только этим и ограничилось. Крутой нрав есаула знали все. И если он обещал вкатить сотню-другую шомполов — можно было не сомневаться: вкатит. И Чибисов спешил…

Они выехали к тому месту, где купались.

— Аккурат тут все было, ваше благородие, — приосадив коня, доложил Чибисов.

Попов в ответ только мрачно взглянул на него и, не останавливаясь, помчался дальше. Доскакали до развилки дорог и остановились.

— Так куда же они направились? — нетерпеливо спросил Попов.

Казаки спешились, разбрелись по обоим направлениям, внимательно разглядывая следы подков.

— Нашел! Нашел, ваше благородие! — раздался вдруг счастливый голос молодого казака. — Седло свое нашел!

Все обернулись на его голос. Молодой казак указывал под обрыв. У самой воды, на ветвях старой ветлы, словно подстреленная птица с распростертыми крыльями, висело седло. Очевидно, у Ашота не хватило силенок добросить его до воды, и оно застряло на дереве. Казака спустили на ремне вниз, он подхватил седло и поднял его наверх.

— Мое! Ей-богу, мое! — повторял он.

— Мне те двое нужны! — оборвал его Попов.

— Похоже, следы и туда и сюда пошли, господин есаул, — доложил казак.

Попов посмотрел на карту.

— У деревни обе дороги сходятся. Двое давайте налево, остальные за мной, — приказал он.

Казаки разъехались. Группа Попова проскакала еще версты три и нашла второе седло. Теперь уже радовался Чибисов и благодарил царицу небесную матушку-заступницу за то, что не оставила вниманием раба своего.

— Не уйдут, ваше благородие. Под землей, а найду. Истинный крест! — клялся он.

— А не найдешь — я свое слово держать умею, — предупредил есаул.

У околицы остановились. Подождали тех, кто поехал в объезд. Скоро казаки спустились с горы, гоня перед собой угнанного у них коня.

— Только в горы заехали, а он тут как тут, пасется на лугу. Мы к нему, а на нем узды нет, — рассказывали они.

— А этот след прямиком в деревню ведет, — доложил Чибисов.

— Почему знаешь? — недоверчиво спросил есаул.

— Мой конь, ваше благородие, на правую сторону особыми подковами кован. По четыре шипа на каждой. Чтоб ненароком в обрыв не слетел. Вон, на дороге, все видно, — объяснил Чибисов.

Есаул нагнулся с седла, посмотрел на необычный след.

— По-умному уходят твой беглецы, Чибисов. Вряд ли проехали они через деревню, — заметил он.

— Вот и я думаю, ваше благородие, не стоит нам за ними дальше гнаться, — обрадовался Чибисов тому, что голос есаула стал мягче. — Разрешите, я наперед на своих двоих разведаю?

— Давай, — кивнул есаул.

Чибисов как собака метнулся по следу и безошибочно вышел к дому лавочника. За ним, не торопясь, двигалась вся группа. След подвел Чибисова к коновязи, потом к воротам…

— Похоже, здесь они, ваше благородие, — доложил Чибисов.

Есаул сделал знак рукой. Казаки тотчас окружили дом. А Чибисов ловко перемахнул через забор и очутился в саду. Там он снова нашел след двойных шипов, который привел его к сараю. Чибисов распахнул ворота сарая и сразу же увидел своего вороного. Конь приветливо заржал. Чибисов быстро отвязал его я вывел из сарая. И тут перед ним, словно из-под земли, появился лавочник. Жирное небритое лицо его расплылось в угодливой улыбке.

— Вот и хозяин нашелся. А я думаю, где его искать, — залебезил он перед казаком.

— Пой, пой, — мрачно оборвал его Чибисов. — Мы еще дознаемся, как он к тебе попал.

— Привели мне его. Накажи меня господи, привели! — поклялся лавочник.

— А ну, пошли к есаулу! — Чибисов схватил за шиворот лавочника и потащил к воротам.

Лавочник не упирался: саженного роста казак мог ведь и ребра переломать. Он только оправдывался:

— Я ему овса дал. И хлеба дал. И воды ключевой принес…

— Мели, мели… — Чибисов вытолкнул лавочника из ворот.

Есаул Попов начал допрос без лишних слов.

— Так откуда у тебя, любезный, этот конь? — спросил он, поигрывая нагайкой.

Лавочник решил представить все господину офицеру в самом выгодном для себя свете.

— Я сразу догадался, что это ваш конь. И подумал: надо забрать его у мальчишки.

— Что же он, так тебе его и отдал, за здорово живешь? — усмехнулся Попов.

— Какое! Лучшего ишака взамен взял! — поклялся лавочник.

— Говори, куда делся этот оборванец!

Лавочник угодливо развел руками.

— Этого, господин офицер, не знаю.

— Пойдешь с нами, — решил есаул. — Поищешь своего длинноухого. Найдешь — твое счастье. Не найдешь — казачки научат тебя, как зариться на казенное имущество.

На лице у лавочника отразился испуг.

— Господин офицер, где же я его буду искать? Помилуйте! — взмолился он.

— Помилуем его, казачки? — усмехнулся есаул.

Казаки плотным кольцом окружили лавочника.

— Да что с ним толковать, ваше благородие, — выступил вперед Чибисов. — Все они одним миром мазаны. Куда узду замотал, волчья сыть?

Лавочник в страхе отшатнулся. Но было поздно. Чибисов резко взмахнул нагайкой и со свистом опустил ему на спину. Лавочник взвыл от боли. И этим только развеселил казаков. Удары посыпались на него со всех сторон и продолжали сыпаться до тех вор, пока есаул не остановил своих подчиненных.

— Ему еще ишака искать, казачки.

Лавочника взгромоздили на свободного коня, и вся группа поскакала по дороге на Благодать.

Глава 9

Как только тропа привела ребят в горы, Женя сразу попросила:

— Давай присядем на минуточку…

— Какое присядем! Не видишь — темнеет! — завопил Ашот, подгоняя козу.

Женя огляделась по сторонам. Солнце уже скатилось за гору и оттуда посылало в небо желтоватые, белые и розовые лучи. Они устремлялись в синюю высь в там бесследно таяли. В лощинах, под кручами, и в ущельях начали сгущаться сумерки. И от этого, казалось, посинел и загустел весь воздух над горами.

— А как же мы будем есть? — снова спросила Женя.

— Как все люди, на ходу! — Ашот оторвал кусок лаваша, сунул его в рот и аппетитно задвигал челюстями.

— А дедушка говорит, что на ходу есть вредно, можно подавиться, — заметила Женя.

— Ха! — непроизвольно вместо ответа вырвалось у Ашота.

И слышались в этом возгласе и насмешка, и удивление, и негодование.

— Я не то что на ходу, на бегу всю жизнь согласен есть. Лишь бы было что, — сказал он и снова набил рот хлебом и сыром.

— А еще дедушка говорит, что перед едой надо руки помыть, — продолжала Женя.

Ашот посмотрел на свои руки, повернул их ладонями вверх, вниз, потом вытер о бока своей куртки и, решив, что сделал все, что требовалось, спокойно продолжал есть.

— И еще дедушка говорит, что руки обязательно надо мыть с мылом! — не отставала Женя.

Ашот даже остановился.

— Да? А где его взять, это мыло? У нас во всей деревне его не видели уже сто лет!

Он сказал это с обидой и с упреком. И Женя смутилась. Поняла, что, пожалуй, зря придирается к нему. Ведь, в общем-то, он очень хороший парень: и добрый, и сообразительный. А если многого не знает, так разве он в этом виноват? Жене стало жалко его.

— Конечно. Сейчас война, — вздохнула она.

— Вот тебе и «конечно»! — передразнил ее Ашот. Но очевидно, Женя задела его за живое. Он еще долго что-то ворчал, а потом сам перешел в атаку.

— Очень твой дедушка много знает. А про Ленина он слышал? — явно надеясь поставить Женю в тупик, почти торжественно спросил он.

Но Женя в ответ только засмеялась.

— Да Ленина весь мир знает! — совсем по-доброму сказала она. — А дедушка всегда говорил, что Ленин — самый большой человек на свете.

Ее тон, наверное, подействовал на Ашота больше всего. Он вдруг перестал ершиться:

— А вот я ничего про товарища Ленина не слыхал. Только вчера мне о нем наши бойцы рассказали. И ты расскажи, что ты знаешь…

Они говорили, а шли давно уже с остановками, тянули козу за рога, подталкивали ее сзади до тех пор, пока она вдруг окончательно не остановилась.

Ашот взмахнул хворостиной и стегнул козу по спине. И в тот же момент она, вырвавшись из рук Жени, ловко поддала рогами Ашоту под бок. Ашот от неожиданности всплеснул руками и кубарем полетел в траву.

— Вай! — закричал он.

Женя расхохоталась.

— Чтоб тебя волки сожрали! — запричитал Ашот, вставая.

Женя поймала козу за веревку, но та и не думала вырываться.

— Животных надо любить. С ними надо обращаться ласково, — сказала Женя.

Коза все это выслушала. А когда Ашот снова взялся за хворостину, легко поднялась на задние ноги и, стремительно бросившись вперед, дала ему такого тумака в живот, что Ашот как мяч полетел в кусты. После этого коза снова вернулась к Жене и как ни в чем не бывало ласково потерлась о ее ноги.

— Теперь я понимаю, почему этот старый черт так быстро запер за нами ворота! Вот жулик! — причитал Ашот. — Чтоб его тот ишак сбросил в пропасть!

Они свернули по тропинке в обход большого, лежавшего на пути у них камня. Прошли сквозь заросли карагача и очутились на поляне. И тотчас же на них с громким лаем бросился большой мохнатый пес. Женя вскрикнула и нырнула за спину Ашота. А Ашот схватил с земли толстый сук и замахнулся на пса.

— Назад! — скомандовал он.

Пес лаял, но не бросался и не пытался их укусить. Он просто не хотел пускать их на поляну дальше. И еще он пытался отбить у них козу. Коза рванулась в горы, но лохматый пес немедленно ее догнал и завернул на поляну. И только тогда и Ашот и Женя увидели, что в дальнем конце поляны сбилось в табун стадо овец и навстречу им от стада идет человек — в бурке, высокой шапке, с палкой в руке. И еще они заметили в стороне от табуна неяркое пламя костра.

Человек в бурке крикнул: «Верный, замолчи!» — и пес сразу перестал лаять.

— Кто это? — испуганно спросила Женя.

— Наверное, чабан, — ответил Ашот.

Человек в бурке подошел к ребятам.

— Откуда вы? — спросил он, с любопытством разглядывая их.

— Мир тебе, — ответил Ашот.

— Хорошо. Пусть будет так. Мир вам обоим, — прекратил расспросы чабан.

Они помолчали, продолжая разглядывать друг друга. У чабана было строгое, словно высеченное из камня лицо, небольшие усы, прямой нос, внимательные и добрые глаза.

В горах темнеет быстро. Сумерки на поляне стали уже совсем серыми, и все окружающее утонуло в них, как в тумане. Разглядеть чабана досконально Ашот уже не мог. Но то, что он смотрит на них приветливо и не сделает им зла, Ашот понял сердцем. Он сам два года пас чужих овец, знал, как нелегко достается чабанам хлеб, и сразу проникся к незнакомцу полным доверием.

— Скажи, пожалуйста, куда ведет эта тропа? — спросил Ашот.

— Вокруг поляны, — ответил чабан.

— А дальше?

— А дальше снова вниз, на большую дорогу.

— А нам в Благодать надо, — сказала вдруг Женя.

Чабан, как показалось Ашоту, чуть заметно усмехнулся.

— Ночью в горах только шакалы бегают да волки, — сказал он.

— Что же нам делать? — задумался Ашот.

— Идемте к моему огню. Там виднее, там что-нибудь придумаем, — предложил чабан.

Оставалось только согласиться. Тем более, что чабан, не говоря больше ни слова, повернулся и пошел туда, где разгорался костер.

Возле костра был устроен шалаш. Чабан пригласил ребят в шалаш и подбросил в костер хворосту. Потом он достал из мешка хлеб, лук, вареное мясо и угостил ребят.

Пока ребята ели, чабан молчал. Но когда они, по его мнению, насытились, сказал вроде бы самому себе:

— В Благодать проще всего идти нижней дорогой.

Ашот сделал вид, что не расслышал его слов. Но Женя выпалила всю правду:

— Нам там идти нельзя. Там казаки.

Ашот от ее слов даже дышать перестал. Он точно подавился бараниной, и глаза у него широко раскрылись и застыли. Чабан все отлично понял и пришел Ашоту на помощь.

— Утром я покажу вам другую дорогу. А сейчас давайте спать, — сказал он и, чтобы окончательно успокоить Ашота, добавил: — У меня с казаками тоже свои счеты.

Уснули ребята мгновенно. Усталость свалила их, словно скосила косой. И спали они крепко, как убитые. Но едва над горами появилась огненная корона солнечных лучей, чабан разбудил своих гостей. Он уже вскипятил на костре воду, заварил чай и напоил Ашота и Женю. Пока они прихлебывали из кружек душистый горячий напиток, он, не торопясь, говорил:

— Две дороги ведут в Благодать. И на обеих вы можете встретить казаков. Пробиваться вам надо третьим путем: по реке. До реки вас доведет Верный. Там сядете в лодку и поплывете вниз. Держитесь ближе к правому берегу. А наблюдайте за левым. Как увидите на левом берегу два сухих дерева у старых развалин, причаливайте к ним. Лодку привяжите к кустам, а сами бегите в лес. Идите прямо против солнца, не сворачивайте никуда. Часа через два придете в Благодать.

— А кто же лодку назад пригонит? — спросил Ашот.

— Кто надо, тот и пригонит, — заверил Ашота чабан. — Идите. Не теряйте времени. Сюда казаки в любой момент могут нагрянуть.

Ребята вышли из шалаша. Неподалеку мирно паслась их коза, а рядом с ней сидел Верный. Чабан подозвал пса и, указав рукой на Ашота и Женю, сказал:

— С ними пойдешь. Веди их к реке. Покажи лодку.

Пес в ответ завилял хвостом и ткнулся кудлатой головой в ногу хозяина.

— Хороший, хороший, — ласково потрепал пса за загривок чабан и снова обратился к ребятам: — В путь добрый.

Ашоту не хотелось прощаться с этим гостеприимным человеком, хотелось его отблагодарить. И Ашот придумал.

— Спасибо тебе за все, — сказал он. — Прощай. И возьми, пожалуйста, от нас в подарок нашу козу.

— Такой подарок можно делать только врагу, — добродушно улыбнулся чабан.

Ашот растерялся.

— Не обижай нас! Мы от чистого сердца!

— От всего сердца, — подтвердила Женя. — А дедушка потом обязательно найдет вас и еще отблагодарит.

— И вы тоже не обижайтесь, — весело сказал чабан. — Только эту рогатую ведьму у нас вся округа знает. Она с одним лишь Верным дружит. Что у вас выменял на нее старый Геворк?

— Ишака, — ответил Ашот.

— Вот плут! Ну, да ладно, пусть пасется вместе со стадом. — И чабан уже совсем серьезно добавил: — Говорят, красные уже подходят к Благодати…

— А как вас зовут? — спросила Женя.

— Сурен, — ответил чабан. — А прозвище «Каторжный». Меня тоже вся округа знает…

Верный побежал рысцой вперед. Ашот и Женя поспешили за ним. Пока шли через поляну, они несколько раз оглядывались и махали чабану руками. Он тоже один раз махнул им в ответ. А йотом стоял не шевелясь, как изваяние, и молча глядел им вслед.

— Какой хороший человек, — сказала Женя, когда чабана не стало видно. — Я никогда не думала, что в горах есть такие люди.

— Только в горах такие и есть, — гордо сказал Ашот.

— А почему он каторжный?

— Наверное, политический, потому и каторжный, — решил Ашот. — Наш Одинцов тоже на каторге был. Даже два раза.

— Какой Одинцов? — не поняла Женя.

— Да там один… — замял разговор Ашот.

— Где «там»? Где? Ты уже сколько раз проговаривался! — обиделась Женя. — То про какой-то отряд. То про каких-то раненых. То у тебя кто-то там гибнет. Думаешь, я такая уж глупая и ничего не понимаю?

— Ничего я тебе не скажу, — Ашот насупился. — Но и ты не храбрись. Думаешь, казаки простят нам лошадей? Думаешь, они нас не ищут? Беги быстрее, пока ноги несут. Поймают — от них миллионом не отделаешься. Сбросят в ущелье и еще посмеются.

— Ладно, — вздохнула Женя, — не пугай. Я думала, раз мы с тобой подружились, значит, у нас не должно быть друг от друга секретов. Но если ты без секретов не можешь, то пожалуйста. Молчи. Когда-нибудь все равно все расскажешь.

— Когда-нибудь, конечно, — согласился Ашот.

Он и не подозревал, что это «когда-нибудь» наступит очень и очень скоро, потому что буквально с этой минуты их сравнительно спокойному путешествию пришел конец. Верный, бежавший впереди, вдруг ощетинился, злобно заворчал и бросился в кусты. А из кустов прямо под ноги ребятам выкатился забавный, пушистый медвежонок и с любопытством уставился на них черными глазенками.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8