Андрей Олегович Бельтюков
      КОРНИ
      Говорят, что бамбук растет очень быстро. Говорят даже, растет он столь стремительно, что пронзает человека насквозь за ночь. Как шампур сыроежку, только, конечно, человека надо держать.
      Его никто не держал. Он сидел в странной и неудобной позе - на корточках. Было душно, он задыхался. Из тумана вокруг проступали неясные очертания гигантского мрачного леса. Ноги затекли, и хотелось встать, но встать он не мог. Он почти по колено погрузился в теплый сырой мох. Но не мох же держал его? Не было воли, не было сил. Казалось, что сейчас он потеряет сознание, и в этот момент что-то твердое уперлось снизу.
      Он замер. Текли минуты. Он снова попытался встать, с тем же результатом. Удалось лишь чуть поднять руки. Тогда он закричал. Глотнул густой гниловатый воздух и закричал снова.
      То, что снизу упиралось в его плоть, теперь причиняло боль. С ужасающей ясностью он вдруг понял, что это далеко не та боль, что ожидает его, а лишь слабый ее отголосок.
      Боль нарастала с каждой секундой. Еще несколько отчаянных попыток выпрямиться. Его лицо потеряло человеческие черты, оно напоминало оплавленную восковую маску. Он понял уже, каков будет конец. Но рассудок еще сохранял ясность, и только когда с хрустом раздались кости...
      ...Суров потянулся так, что затрещали суставы. Проклятье! Он видел это уже дважды. Сон, не сон - сущий кошмар. Он открыл глаза.
      Спальню заливал солнечный свет. Близился полдень. Суров отвел глаза от часов, покосился на Диану.
      Та еще спала. Или притворялась. Диана могла валяться в постели неограниченно долго.
      Будь ее воля, она вообще из нее бы не вылезала.
      Зачем она накупает столько тряпок, непонятно. Верхняя одежда ей редко нужна.
      Он снова прикрыл глаза, полежал немного. Сна не было. Раздался сиплый звонок телефона. Суров протянул руку и снял трубку.
      - Это я звоню.
      Неопределенный горловой звук.
      - Это я звоню, -повторил голос в телефоне, -узнаешь?
      - Да. Чего тебе?
      - Встретиться.
      - Это еще зачем? Я не горю желанием тебя видеть.
      - Скажи пожалуйста! А я-то думал, ты весь обрыдался.
      Суров засопел. Знакомый и отвратительный голос Десноса сверлил ухо. Слишком отвратительно-знакомый, чтобы отшить, не выслушав.
      - Говори так. У меня нет лишнего времени.
      - Что-то ты уж слишком хамишь. Мы ведь не чужие с тобой, а? Надо поговорить. Срочно. Понял?
      Суров помедлил. Когда-то необходимо положить всему этому конец. Лучше теперь.
      - Черт с тобой. Приезжай.
      - Через полчаса.
      Суров швырнул трубку. Обернулся - Диана смотрела, приподнявшись на локте.
      - Кто это? - Ее глаза, еще не совсем проснувшиеся, влажно блестели.
      - Деснос.
      - Что он хочет?
      - Не лезь не в свое дело! - раздраженно сказал Суров.
      Она слегка отпрянула:
      - Я только хотела...
      - Иди свари кофе.
      Оставшись один, Суров потянулся и нехотя сбросил ноги с кровати. Выпрямился. Для своих тридцати восьми он был в хорошей форме. Кое-где отложился жирок, но мышцы еще сильны и упруги. Он накинул халат и вышел на террасу.
      Парк перед домом был великолепен. Все задумано и исполнено самым лучшим образом. Все в идеальном порядке. Суров любил его едва ли не больше, чем свой роскошный двухэтажный особняк, вызывающий лютую зависть соседей.
      Возле розового куста копошился садовник.
      - Цкато! - Суров помахал ему.
      Садовник обернулся и заулыбался, увидев хозяина.
      - Ну, как дела?
      Цкато развел руками. Это означало, что налитые, набухшие бутоны "Черной принцессы" еще не раскрылись. Новый сорт. Очень редкий сорт. Пришлось выложить изрядную сумму. Цкато ухаживал за ним, как за дочерью. Глядя на меднокожее, с обтянутыми скулами лицо, Суров подумал, что ему чрезвычайно повезло с садовником. Несмотря на годы, Цкато еще полон сил и страстно любит свое дело.
      Суров опустился в легкое плетеное кресло, потянулся к столику, на котором стояло несколько початых бутылок.
      Позади в комнате раздался шорох, потом голос Дианы:
      - Я принесла кофе.
      Суров убрал руку. Для спиртного еще рановато.
      - Иди сюда! - Он подвинул ей второе кресло.
      - Ликеру добавить?
      -Да.
      Диана оставалась голой. Закинув ногу на ногу, она закурила. Легкий дымок поплыл над террасой.
      Суров посмотрел на небо. Воздух сгустился и стал осязаемо липок. К вечеру, вероятно, соберется гроза.
      Неудивительно, что всю ночь снятся кошмары.
      Вдали, возле ворот, отсюда невидимых, послышался автомобильный гудок. Через несколько минут из-за поворота аллеи вывернул запыленный "заз". Он затормозил возле белых каменных ступеней центрального входа.
      Суров поморщился, глядя на машину.
      Выбравшись из автомобиля, Деснос, шагая через ступени, поднялся на крыльцо и направился по крытой галерее, огибавшей все здание. Он был еще на полдороге, но Сурову уже почудился ненавидимый им запах горного чеснока. Он вздохнул и повернулся к Диане:
      - Набрось что-нибудь.
      Ухмыляясь, Деснос вышел на террасу. На нем был коричневый мятый костюм, пиджак расстегнут. Суров, не вставая, молча разглядывал гостя.
      Маслянистые черные волосы в перхоти. Близко посаженные наглые глаза выкатились в упор. Горбатый хрящеватый нос - как стрела экскаватора... Отвратительная рожа. Суров рукой показал свободное кресло:
      - Садись.
      Деснос уселся, обмахиваясь несвежим платком. Повернулся к Диане.
      - Все хорошеешь? - Плотоядно оглядел ее фигуру, наспех прикрытую коротким, без пуговиц, халатом.
      - Зачем пожаловал?
      - Я бы выпил кофе, - Деснос оскалил великолепные зубы - единственное его украшение, подарок природы. - По утрам кофе с ликером - так аристократично. Скажи, я разве не похож на аристократа?
      Суров поднялся:
      - Ты похож на вышедшую в тираж вокзальную шлюху. Ну-ка, пошли в комнату.
      Деснос поглядел на Диану, пожал плечами:
      - Он всегда был грубияном.
      Суров, войдя в комнату, сразу опустился в кресло возле низкого журнального столика. Деснос остановился на середине, осмотрелся, потом направился к стене напротив окна, увешанной рисунками Дианы и вырезками из иллюстрированных журналов.
      - Ого, Бог ты мой! Михаил Суров, Мик, Великий Мик собственной персоной!
      Он пальцем указал на большую глянцевую фотографию.
      Суров нахмурился. Диана, ее выдумки. Она развесила эти бумажки. Снимок, возле которого остановился Деснос, был вырезкой из американского "Кроникл" шестилетней давности. Суров был снят в полный рост, в гоночном костюме, со шлемом в руке. На лице широкая глуповатая ухмылка. Да, это было шесть лет назад. Тогда он впервые взял "Голубую ленту". Внизу фотографии надпись: "Они умирают так же, как и ездят - быстро".
      Деснос обернулся:
      - Когда-то я выглядел не хуже.
      - Теперь ты смотришься иначе. Теперь ты попрошайка, обыкновенный дерьмовый попрошайка.
      Деснос тяжело вдвинулся в кресло. Он весь как-то потух.
      - Эт-то верно. Ты своей долей распорядился удачней моего.
      - Еще бы. И сам всего добился потом, замечаешь? Сам!
      Деснос невесело улыбнулся. Впервые улыбка его выглядела естественно.
      - Сам... Но дело тогда мы провернули все вместе.
      Суров подался вперед.
      - Да, вместе! - Глаза его сузились. - И именно поэтому три года тебе удавалось доить меня. Но теперь все. Больше ты ни черта не получишь. И чем быстрее поймешь это, тем лучше.
      Деснос молчал. В глазах появилась задумчивость, точно он размышлял, не уйти ли. Но Суров знал, что он никуда не уйдет.
      - Все, - повторил Суров, - твой кредит исчерпан. Больше можешь не беспокоиться.
      Они были знакомы около десяти лет. Деснос никогда не был его другом, их связывало нечто большее, чем дружба. Это можно было разорвать, но надеяться, что все пройдет гладко, было бы наивным.
      Суров почувствовал нараставшее напряжение. Чертова духота сведет с ума.
      - Диана!
      Она молча появилась в проеме двери.
      - Приготовь нам что-нибудь.
      - Лед класть?
      - Обязательно.
      Диана вышла. Деснос проводил ее взглядом.
      - Дрессированная сучка.
      Суров побагровел. С огромным усилием он подавил всколыхнувшуюся ярость.
      - Тебе лучше убраться отсюда!
      Деснос отвалился на спинку кресла.
      - Да ладно, не дергайся, - сказал он, - уйду, когда нужно будет. И не гляди на меня так влюбленно - я сегодня не за деньгами.
      Суров уставился в темные глаза грека и вдруг почувствовал приближение необъяснимой угрозы; что-то мрачное и тяжелое надвигалось, но вряд ли лишь Деснос тому был причиной. Сдавило грудь. Суров выругался про себя. Не хватало еще!
      - Да? - спросил он. - Не за деньгами?
      В соседней комнате слышалось звяканье стекла. Диана готовила напитки.
      - Лангелава погиб, -сказал Деснос. -Ты знал об этом?
      - Нет.
      - Полтора месяца назад. Я думал, ты слышал.
      - Я не слышал. Как он погиб?
      - Разбился на спортивном Яке. Когда летал в свою нору. У него была нора -дом, несколько гектаров леса, даже аэродром. Только я не знал где. Он это всегда скрывал, от всех.
      - Да, верно. А что случилось с самолетом? - Суров посмотрел на дверь, за которой скрылась Диана. Что-то долго она возится.
      - Зацепил шасси за дерево при посадке. Он ночью садился. Наверное, не заметил. Странно. Наверняка тысячу раз это проделывал. Он обожал летать.
      - Ты специально приехал, чтобы это сообщить? - Суров сцепил перед собой пальцы. Липкий пот покрывал виски и шею; он чувствовал нараставшую тревогу, но никак не мог понять, в чем дело.
      Вошла Диана, в том же халате, босиком, и поставила перед ними поднос. Вопросительно посмотрела.
      - Ты можешь идти, дорогая.
      Деснос снова ухмыльнулся. Он молча покачивал бокал в руке, разглядывая напиток. Выражение его лица не понравилось Сурову. Что-то скрывалось за этим молчанием.
      - Ты откуда узнал про Лангелаву?
      - Звонил иногда ему в офис, - медленно, словно нехотя, сказал грек. Без нужды, так просто.
      Суров понимающе хмыкнул.
      - Нет, -Деснос покачал головой. -Лангелава ничего не давал мне. Да я бы от него и не взял... - Он снова помедлил. - Мне его секретарша сказала.
      - Понятно. Значит, разбился, - Суров поставил бокал на поднос. - Что ж, это случается иногда. Жаль.
      Деснос исподлобья взглянул на него:
      - Это не все. Ромин пропал.
      Суров насторожился:
      - То есть?..
      - Пропал вот. Три месяца ни слуху ни духу. А уж с Роминым мы виделись часто.
      - Его семья?
      - Что семья? Я же говорю -три месяца никто ничего. Уехал однажды, и все.
      - Не нашли?
      - Нашли, - сказал Деснос с какой-то странной, не своей интонацией. На той неделе. Машину сперва обнаружили. Стояла на берегу озера, брошенная.
      - В горах?
      - Да нет. В сотне километров отсюда. Небольшое такое озерцо, глухое. Машина открыта, ничего не взято, владельца не видно. Стали искать... Словом, выудили его из воды.
      Деснос замолчал, наблюдая произведенный эффект.
      - Как ты думаешь, отчего он умер? - спросил грек, не углядев ничего особенного.
      - Думаю, не от инфаркта.
      - Да уж. Тело нашли метрах в десяти от берега. Запутался в какой-то дряни на дне, какие-то подводные корни, трава, не помню. Наверно, вздумалось ему нырять.
      - Так, -сказал Суров. -Две смерти. И ты, наверно, полагаешь, что это не случайно?
      - Да, - проговорил Деснос, - полагаю. Я в такие случайности не верю. В деле нас было шестеро. За короткий срок погибли двое, и обстоятельства не ясны. Это не может быть совпадением.
      - Ну, допустим, с Роминым действительно не ясно... не все ясно, негромко сказал Суров. - Но Лангелава? Здесь как будто понятно.
      - Что тебе понятно? Он же не новичок. Тебе ли не знать - Лангелава был самым осторожным из всех.
      - Хорошо. Предположим, его кто-то убрал. Я говорю - предположим. По твоей логике это человек, который в курсе наших дел. Но ведь из нас никто не знал, где это его... горное гнездо.
      Деснос опустил глаза:
      - Никто... И так, и не так.
      - Что это значит?
      - Делевский. Он бывал там. Ты же помнишь -Лангелава был с ним не разлей вода.
      Суров выпрямился в своем кресле.
      - Делевский мертв уже пять лет.
      - Знаю, - грек прищурил глаза, и в его взгляде Сурову почудилось что-то змеиное. -Уж это я знаю.
      - Вот что, - Суров помрачнел. - С Роминым мы как-то встречались три года назад случайно. Лангелава... его я не видел с тех пор. Печально, что ребят больше нет, но не скажу, чтобы меня это слишком взволновало. Или ты думал, я стану рвать на себе волосы?
      Воцарилось молчание.
      - Одно из двух, - подумав, сказал Деснос. - Одно из двух: или ты сам приложил к этому руку, или ты просто дурак. В любом случае мне тут делать больше нечего.
      Он поднялся, направляясь к выходу. Суров смотрел ему в спину. Неизвестно отчего вдруг вспомнился нынешний сон. Ощущение стылой тоски и страха на миг стало столь острым, что перехватило дыхание. Суров сглотнул, не понимая, что с ним.
      - Подожди, -голос сделался хриплым.
      Деснос обернулся.
      - Что? - В глазах грека изобразилось удивление.
      - Почему ты вспомнил Делевского?
      - Я вообще о нем никогда не забывал. Мы допустили тогда ошибку, Мик.
      - О чем это ты?., -сипло спросил Суров.
      - Брось. Ты знаешь о чем. То, что мы с ним сделали... Мы все заслужили смерть. Он бы никогда нам не простил. Мы предали его все... Знаешь, когда умерли Ромин и Лангелава, я не слишком-то удивился. Я все время ждал чего-то подобного.
      Суров шевельнулся в кресле.
      - Ты говоришь, словно он жив. Но его нет! Делевский мертв! И нет такой силы, что вернула бы его к жизни. Все это чушь. Я уверен: на нашем месте он бы поступил так же. То была работа. Особого рода, не для всех. Для тех, кто не пускает в штаны, когда нужно рискнуть. Кто умеет что-то делать действительно хорошо. От меня вот требовалось вертеть баранку...
      - Делевский водил не хуже тебяу - сказал грек.
      Суров коротко хохотнул: - Зато он хуже стрелял!
      Деснос что-то вытащил из кармана и украдкой кинул в рот.
      - В этом нет ничего личного, - сказал Суров. - Делевскому просто не повезло.
      - Глаузер тоже так считает. Интересно.
      Глаузер! Суров его всегда слегка опасался. Человек непомерной силы и отваги какой-то нечеловеческой.
      Он был пятым из оставшихся в живых. Но сейчас воспоминание о нем оказалось приятным.
      - Что он считает?
      - Как и ты, он полагает, что это совпадение. Он, как и ты, слишком доволен жизнью, чтобы беспокоиться о чем-то. Черт с вами! Я знаю, что нам всем угрожает смерть. И если вам на это плевать, то уж я о себе позабочусь.
      "Нет, - подумал Суров. - Ошибаешься. Теперь я о тебе позабочусь".
      - Ты давно его видел?
      - Я его не видел. Мы говорили по телефону, - заявил Деснос, но по его тону Суров понял, что они все-таки виделись и что Глаузер попросту выкинул грека. От этой мысли улучшилось настроение. Суров наконец тоже поднялся.
      - Скажи теперь, что думаешь ты.
      Деснос дожевал, что было во рту.
      - Кто-то вышел на наш след, - сказал он. - Не знаю, кто именно. Но счет открыт и пока не закончен. Мы можем спастись, если объединимся. Вот что я думаю. И затем приехал.
      - И все-таки, при чем здесь Делевский?
      - Да не знаю! Но он единственный, кто знал каждого из нас. И единственный, кто должен каждого из нас ненавидеть. - Он замолчал и снова сунул руку в карман.
      Суров повернулся к двери. Она была открыта, за ней виднелся парк, над ним нависло низкое потемневшее небо. Он нахмурился. Все ясно: пора заканчивать.
      - Ты, верно, спятил. - Суров вдруг подозрительно уставился за грека. Что это ты сосешь постоянно? Наркотики?
      Лицо Десноса скривилось.
      - Нет... так. Это просто трава... поддерживает. Это безопасно.
      Вот оно что. Вдобавок и наркоман. Суров подумал, что все-таки он не напрасно потратил время. Теперь надо хорошенько обмыслить все и не сделать ошибки.
      - Тебе пора, - сказал он. - Может, ты в чем-то и прав. Я подумаю. Дай мне время и не предпринимай ничего сам.
      - Думай быстрее, - отозвался Деснос. - Времени у тебя может оказаться меньше, чем ты рассчитываешь.
      Суров наблюдал, как тот спускается с террасы. Мятый пиджак болтался на костлявой спине. Через минуту грек уехал.
      Суров неторопливо вышел в парк. Вокруг царила странная неподвижность. Кроны деревьев застыли, и даже птиц не было видно - ни малейшего дуновения ветра, ничего, словно все вокруг погрузилось в прозрачный стекленеющий клей.
      Жарко. Он снова посмотрел на небо. Утренняя дымка обернулась тяжелыми сивобрюхими тучами. Они надвигались с востока; вдали, у горизонта, облака приобрели грязно-желтый оттенок, что-то совершалось в природе, и Суров вновь ощутил подступившее беспокойство.
      Он прошел ухоженной дорожкой мимо зарослей жасмина и вышел к бассейну. Глянул на голубую неподвижную воду и вдруг представил лежащего на дне Ромина. Разувшись, Суров уселся на край и опустил ноги в воду. Она показалась чересчур теплой, ему расхотелось купаться.
      На белом столике возле бассейна стояли бутылка и телефон. Минуту Суров размышлял. Потом по междугородной набрал номер конторы Глаузера.
      Ответил хозяин. Низкий знакомый голос. Суров покусал губы. Ни слова не говоря, положил трубку. Конечно, Глаузер жив. Он не по зубам греку. Но убийство Ромина и Лангелавы означало, что шантажист пустился на крайность. Грек опасен. К тому же он нищ и у него развязаны руки.
      Несомненно, к тому и шло. Суров нахмурился.
      Можно, конечно, пожертвовать определенной суммой.
      Но нет никаких гарантий, что она станет окончательной. И потому оставлять Десноса в живых нельзя.
      Это было совершенно очевидно, и Суров даже почувствовал облегчение. Бывшие компаньоны здесь не имели значения - им двигал только расчет.
      Дальний флигель, в котором помещалась комната садовника, окнами был обращен к морю. Подняв раму, Цкато ноздрями втянул влажный горячий воздух. Он всмотрелся вдаль, разглядывая непривычно спокойную водную гладь, словно вылизанную черным гигантским языком. Садовник помрачнел. Он вышел на улицу и направился вокруг дома к террасе, разыскивая хозяина.
      Того нигде не было. Цкато дважды обошел вокруг строения и остановился возле старого эвкалипта с расщепленной кроной, росшего напротив спален. Нечто прикрытое густой травой возле основания дерева привлекло его внимание. Приблизившись, он раздвинул стебли, наклонился и ладонью принялся разгребать землю. Зажав шепоть почвы в пальцах, он внимательно рассмотрел ее и даже понюхал. Щеки садовника приобрели сероватый оттенок. Он поднялся и поспешно ушел.
      Вернулся он минуты через три. С собой принес маленькую, остро заправленную штыковую лопатку и принялся сосредоточенно вспарывать верхний дерновый слой. Он работал около получаса. Наконец на глубине в локоть обнажился мощный древесный корень.
      Корень тот, видимо, содержал в себе нечто весьма необычное, потому что садовник принялся его изучать с величайшей тщательностью. В движениях Цкато появилось напряжение, граничащее с очевидным страхом.
      Он вытащил широкий изогнутый нож и осторожно сделал надрез на корне. Из поврежденного участка показался сок красного необычного оттенка. Садовник отпрянул. Но потом заставил себя взять в руки лопату и торопливо забросал обнажившийся корень.
      Он едва мог поверить. Ему не хотелось верить в это.
      Старая, в детстве еще слышанная история, похожая на страшную сказку, оживала у него на глазах.
      Садовник заторопился. Если и впрямь та роща на побережье... если кто-то ее потревожил, по незнанию, или с умыслом... тогда нельзя терять время. Ему пришло в голову, что он, возможно, единственный человек, способный это остановить. Старая история, слышанная еще в детстве... Если уже не поздно.
      Теперь Цкато почти бежал по дорожкам. Возле розария он глянул в сторону "Черной принцессы" и вдруг остановился. Бешено заколотилось сердце. Но не было времени. Задыхаясь, Цкато выбежал к бассейну. У вышки в шезлонге сидела Диана в своей любимой позе, закинув назад голову. При звуке шагов она обернулась.
      - Где... хозяин?.. - Цкато с трудом переводил дыхание.
      - Был только что. А почему такая спешка? Налить что-нибудь? А, Цкато?
      Диана прекрасно знала, что садовник в рот не берет спиртного, но ей нравилось дразнить этого туземца.
      Цкато стиснул зубы.
      - Так что ты говорил насчет урагана? - Диана поднесла стакан к губам. - Прекрасное, кстати, вино. Да... значит, ожидается буря?
      - Нет, буря -это... - Цкато втянул голову в плечи и оглянулся почти с отчаянием... Он недоговорил, взмахнув рукой, кинулся к дому.
      - Ты хорошо держался с этим проходимцем! - Диана неслышно появилась у него за спиной.
      Суров поднял голову. Он сидел за письменным столом в своем кабинете. Три верхних ящика были выдвинуты.
      - Что-нибудь ищешь?
      - Диана, я занят.
      - Ты вечно занят... даже когда мы занимаемся любовью!
      Суров прикрыл глаза.
      - Почему бы тебе не прогуляться в город? - сказал он, сдерживаясь. - Я буду занят некоторое время. Ты станешь скучать.
      - Нет. Я не поеду. Я останусь тут и буду сидеть тихо, нисколечко не мешая. - Диана уселась у окна, посмотрела невинно: - Противный грек испортил тебе настроение?
      - Отчасти.
      Она покачала ногой.
      - Но ты хорошо с ним держался. Я считаю, не о чем беспокоиться.
      - Что ты хочешь сказать?
      - Прости. Я случайно слышала... Он вроде бы угрожал... Да?
      - Угрожал? Возможно. Но тебя это не должно беспокоить.
      - Он блефует. Такой в одиночку ничего сделать не сможет.
      Суров замер.
      В одиночку?
      Это не приходило ему в голову. Словно серебристый экран поднялся перед мысленным взором. Конечно!
      Грек - лишь исполнитель. Им управляют. Тем более действовать следует крайне осторожно. Но кто? С кем связался этот оборванец?
      Некто незнакомый. Грек проболтался, и его взяли в оборот. Это первая возможность. Вторая -свои. Свои...
      Значит, Глаузер. Нет, нет! Только не Глаузер! Впрочем, можно будет проверить. Но если не Глаузер, тогда кто?
      Делевский был не хуже тебя.
      Чушь, чушь! Ну а вдруг?.. Каким-то невообразимым образом... Глупо! Ведь он помнит, как сам...
      ...Каменистый песок красноватого цвета. Переплетения корней в глубине, тонких, как гнилые веревки.
      Трудно копать, пот заливает глаза. Сверток из грязного брезента тяжел. Последнее убежище. Наверное, он не ждал такого. Удачливый красавец, не знавший поражений на трассе. Ни в казино. Ни у женщин. Как грузен, неповоротлив брезентовый кокон! Рыжие водопады песка валятся вниз. Скорее! Солнце садится... Суров словно очнулся. Диана курила, глядя в окно.
      - Душно, - сказала она. - Цкато грозит ураганом, кстати, он искал тебя. Он показался напуганным.
      - Тебе все-таки придется съездить в город, - проговорил Суров, поднимаясь.
      Он знал теперь, что следует делать. Кто бы ни прятался в тени, манипулируя Десносом, он тоже уязвим.
      Суров понимал, что недооценил угрозу. Дело не в деньгах. Речь шла о его жизни. Но у него есть все шансы, если не терять голову и действовать быстро.
      Он пошарил в ящиках, выгребая бумаги. Развернулся, отомкнул сейф и вытащил аккуратную кожаную папку с тиснением. Быстро набросал несколько писем.
      - Ты отправишься в банк. Здесь инструкции управляющему.
      - Почему не ты сам?
      - Потому что у меня еще важные дела тут! Поезжай немедленно, я позвоню в банк и предупрежу их.
      - Это все из-за урагана? - Она сладко улыбнулась, потягиваясь.
      - Да. Из-за урагана. - Он вдруг помедлил. - Представь, грек вообразил, что Делевский жив, - сказал Суров неожиданно.
      - Как это? Ведь он...
      - Бред, конечно. Ладно, поезжай.
      - Этот Делевский... - Диана вздохнула, - и после смерти он не дает вам покоя. Жаль, что ты нас раньше не познакомил.
      Суров внимательно посмотрел на нее.
      Словно судорога пробежала по парку. Наступившую тишину прервал слабый трепет листьев. Сумерки, что воцарились среди дня, вызывали мысль о солнечном затмении. Суров стремительно зашагал по дорожке. Порыв ветра поднял впереди него пыль, закрутил и швырнул в глаза.
      Диана уехала час назад. Он сам проводил ее до ворот. Кроме Дианы, у него никого не осталось. Это ощутилось теперь особенно остро.
      Суров успел сделать несколько нужных звонков, надуманный план воплощался в реальность. Определенные люди в определенном месте начали действовать.
      Жизнь грека закачалась на поддерживающей ее нити.
      Пока не удалось связаться с Глаузером. Стечение обстоятельств. Пусть, время еще терпит.
      Задрав голову, Суров посмотрел на помрачневшее небо. Буря надвигалась с востока. Прямо вверху протянулись узкие темно-фиолетовые облака, как предвестники приближавшейся армии тьмы. Ураган может наделать дел. Стоит проверить, все ли закрыто и закреплено на своих местах.
      Он поспешно обходил владения и вдруг как вкопанный остановился перед розовым кустом. Проклятье!
      Суров не верил своим глазам. Его гордость, его любимица "Черная принцесса" была наполовину вывернута из земли. Не успевшие раскрыться бутоны опали. Почва вокруг усеяна пожелтевшими листьями.
      Это было просто чудовищно; еще недавно все казалось в порядке. Цкато... Цкато!
      Суров сжал кулаки.
      Цкато. Недосмотрел. Вот что означал испуг, о котором упоминала Диана! И он посмел промолчать, он посмел даже улыбаться, глядя ему в глаза!
      Суров посмотрел вокруг. Никаких следов. Только тонкая полоска почвы от ближайшего дерева до куста просела, словно свежая дренажная канавка. Бледный от ярости, Суров направился прочь. Ему казалось, что он потерял ребенка. Трудно сказать, насколько то было справедливо, - у него никогда не было детей.
      Случившееся совершенно испортило настроение.
      Закончив обход, он вернулся в дом. Достал коньяк, выпил и повалился в кресло.
      Деснос... Суров пытался представить, что он делает в эту минуту, что пытается предпринять. Впрочем, это уже не имеет значения. Те, кому он поручил заняться греком, знают свое дело. Суров прикрыл глаза. Деснос...
      Они сумеют о нем позаботиться. Правда, придется отсюда убраться на какое-то ьремя. Поэтому необходимо срочно перенести банковские вклады.
      Перед внутренним взором появилась знакомая горбоносая физиономия, потом вдруг ее сменило лицо Цкато. Суров вздохнул. Садовник может считать себя уволенным. Надо будет сообщить ему об этом...
      Он неожиданно задремал.
      Громовой раскат потряс дом до основания. Суров посмотрел на часы. Было половина седьмого вечера. Он по-прежнему находился один. В гостиной было почти совсем темно, за окнами плескался мрак, лишь желтая полоса пробивалась сквозь шторы с освещенной террасы.
      Почему задерживается Диана?
      От нового удара грома затряслась посуда на столике.
      Суров поднялся, натыкаясь в темноте на предметы. Он подошел к стене, нащупал выключатель. Гостиная озарилась скверным красноватым светом. Лампочки светились вполнакала.
      Суров выбрался на террасу, снедаемый беспокойством. Дождя не было, но с моря дул порывистый ветер.
      Ощущалось, что он еще только пробует силы. Гигантский огненный нож вновь вскрыл почерневшую жесть неба. Глухой рокочущий звук докатился почти мгновенно. Суров повернулся, и тут что-то мягко ударило его по плечу. Он инстинктивно схватил свисавший на грудь предмет.
      На миг ему показалось, что он держит, маленького осьминога... В темноте болтались какие-то белые дряблые нити. Суров шагнул к свету. Вот черт!
      Это был всего лишь небольшой росток, с корнем вырванный ветром. На стебле виднелись крупинки земли. Суров отшвырнул его.
      В доме он набрал номер управляющего банком.
      Длинные гудки. Никого, как и следовало ожидать. Где ее носит? Он начинал беспокоиться.
      Следующие два часа прошли в тяжелом ожидании.
      Суров уже намеревался обзванивать знакомых, как в коридоре раздались шаги. В дверь гостиной постучали.
      - Да, - выдохнул Суров, недоумевая.
      На пороге возник Цкато.
      - Хозяин...
      У Сурова глаза мгновенно налились кровью.
      - Убирайся! Разговор будет утром.
      Цкато сжал зубы. Нужно было объяснить все. Но как? Как добиться, чтобы ему поверили? И тем не менее сделать, что было необходимо, потому что теперь садовник знал - ему одному уже не справиться.
      - Хозяин! Это важно! Я видел... - В его голосе раздались молящие нотки. - Хозяин, та роща на побережье... - Он запнулся. Не хватало слов: ему требовалось время, а его-то как раз и не было.
      - Вон!!
      Минул еще час. Суров взялся за телефон. Бесполезно. Диану не видели нигде. Нужно отправляться спать.
      Завтра ему понадобятся силы. Ночь, по всей видимости, предстоит провести одному.
      Он добрался до спальни. Кровать показалась жесткой. Суров повернулся, выключил свет и вытянулся в полной темноте на своем ложе. Сна не было. Ветер раскачивал дом, точно гнилой зуб, словно намереваясь выдрать его с корнем. Суров услышал, как первые дождевые капли впились в подоконник.
      Ему сделалось не по себе. Выпить еще, что ли? Он шевельнулся, намереваясь подняться, однако у него ничего не получилось. Похолодев, Суров почувствовал, что руки и ноги будто приросли к кровати. Он был не в силах ими даже пошевелить! Суров напрягся - безрезультатно.
      Кошмар! Он мог лишь озираться, но это немного давало в темноте. Суров едва не закричал от охватившего страха. Он бешено закрутился, пытаясь определить хотя бы, что именно удерживает его, и вдруг услышал негромкий скрежет. Суров замер. Скрежет повторился, и он почувствовал, как кровать шевельнулась. Теперь она слегка раскачивалась. Это могло бы показаться даже приятным... в другой ситуации. Определенно с кроватью что-то происходило. Суров ощущал, что она словно переламывается под ним пополам, причем место излома приходилось точно под поясницей.
      Ему еще не было больно, но стало трудно дышать.
      Непрекращающийся скрежет! И почти сразу - хруст в позвоночнике, а следом всплеск адской боли. И скрежет, скрежет, скрежет!..
      Он очнулся. Его окружал мрак. Сердце колотилось так, что оставалось удивляться, как выдержали ребра.
      Суров поднял руку, коснулся лба. Пальцы дрожали.
      Пошатываясь, он вышел в холл. Надрываясь, скрежетал телефон. Отвратительнее звука не существовало в целой вселенной. Суров снял трубку.
      Телефонный голос врезался в тишину дома. Мембрана визжала. Первым побуждением было швырнуть трубку на рычаг, но он только крепче сжал пальцы.
      - Ты? Ты? Что?! Я тебя не слышу!!
      - Не вопи.
      - Какого черта тебе нужно?
      Деснос на том конце то ли вздохнул, то ли всхлипнул.
      - Меня пытались убить! Только что! Слышишь? Я уцелел, я чудом уцелел, Мик! Мик!..
      Дальше уже он не слышал. Невероятно! Его люди не допускали подобных оплошностей. Если брались, то дело доводили до конца. И тем не менее Деснос жив.
      Что это значит?
      - Ну чего ты орешь, как драный кот на пожаре! Что у тебя приключилось?
      Понять грека было невозможно. Ужас лишил его способности внятно излагать впечатления. Суров уловил лишь, что пережитое совершенно потрясло Десноса. Вообще-то имевший богатый опыт за плечами, тот сейчас был полностью сломлен. Это озадачило Сурова.
      Его люди не прибегали к экстравагантным средствам.
      Ни черта непонятно.
      - Я не могу здесь оставаться, - Деснос внезапно заговорил голосом почти нормальным. - Я приеду.
      - Что? Не валяй дурака! Сиди и не высовывай... - прерывистые гудки вязко вкручивались в ухо.
      Ну, значит, так тому и быть. Пусть. Он сделает это сам. Есть время подготовиться.
      Суров вернулся в спальню. Ночник чуть жил. Бордового цвета стены сделались словно черными. Ореховый столик у изголовья кровати плыл к нему сквозь полумрак. Он взялся за верхний ящик.
      Пистолет показался единственно реальной вещью в этом пустынном и почти враждебном доме.
      Суров взял "веблей" в левую руку, выдвинул магазин. Двух патронов недоставало. Он знал. Двух...
      ...Красный песок. Брезентовый кокон. Солнце катится вниз... Магазин с щелчком стал на место. К черту воспоминания! И тут его пронзило: Глаузер! Глаузер нужен ему. Только он этой дьявольской ночью. Да!
      Немедленно.
      Он набрал номер. Против ожидания ответили сразу.
      Женский голос. Услышав его интонации, Суров сразу внутренне подобрался.
      Там что-то случилось.
      - Я прошу соединить с Глаузером!
      Отдаленно на том конце слышался шум, похожий на людской гомон. Женщина замолчала, потом раздался щелчок и низкий мужской голос произнес:
      - Глаузер не может подойти. Кто его спрашивает?
      Суров назвал себя. После короткой паузы мужчина сказал:
      - Это полицейский уполномоченный, - Суров не разобрал фамилию. - К сожалению, вам не удастся поговорить с вашим другом. Три часа назад Максим Глаузер умер.
      Не поворачивая головы, Суров нащупал кресло, тяжело опустился. Известие его поразило. Смерть Глаузера представлялась немыслимой. Суров запрокинул голову. Его охватило оцепенение, казалось, он даже перестал моргать. Что-то свершалось сейчас вокруг него, что-то неподвластное его воле, некая сила, холодная и непримиримо враждебная, воплощала не торопясь свой замысел, ни помешать, ни постигнуть конечную цель которого он был не в состоянии. Он намеревался сделать свою игру, но его вынудили принять участие в партии, правил которой он не знал.
      В этом кошмаре единственной опорой мог оставаться вопрос: кому все это нужно?
      Деснос. Все-таки он. Это он разделался с Глаузером... Суров поднял веки. Оглушительный звон и тяжкий удар следом прервали его мысли. Уверенный, что в спальне взорвалась граната, Суров вскочил. Щелчок выключателя.
      Он замер у двери. Большое окно с двойными калеными стеклами было выворочено. В спальне гулял ветер, шторы развевались траурными знаменами. Ураган наконец взялся за дело по-настоящему. На улице царил ад.
      Какая-то тень вздыбилась в углу. Суров повернулся к своей кровати. То, что он увидел, заставило его содрогнуться.
      Сухая макушка эвкалипта толщиною с ногу, накренясь, торчала из матраса. Она пробила его насквозь и проломила паркет. Силу, с которой ее зашвырнуло в спальню, было невозможно представить.
      Суров несколько секунд созерцал это зрелище. И тут, словно в дурной пьесе, окончательно погас свет.
      Это его чуть не доконало. Он недвижно стоял в темной, ставшей неузнаваемой спальне. Сквозь разбитое окно ураган гнал мусор из сада вперемешку с водяной пылью. Мертвый электрический свет разрядов спятивших с ума небес озарял воцарившийся хаос. Стараясь не задеть кровать, Суров на ощупь выбрался из спальни.
      В гостиной несколько мучительных минут он шарил в дальнем углу шкафа, пока не разыскал пачку свечей.
      Мутный неверный свет не улучшил настроения. Суров двинулся к прихожей. У выхода он задул свечку.
      Мятущийся восковой огонек угас.
      Над морем бушевал ураган. Хрустели наружные стекла. Небесная влага мчалась параллельно земле; парк превратился в массу черной кипящей пены. Два огромных дерева рухнули одно за другим, беззвучно, словно бумажные. Пол под ногами дрогнул.
      Он придвинул кресло. Выдержали б окна! Снаружи негде укрыться, но отсюда свет фар с главной аллеи будет виден. Хотя, возможно, Деснос предпочтет не рисковать.
      Ветер усилился. Внезапно Суров поднял голову, прислушиваясь. Ему показалось, что из комнат Дианы доносится слабый шум. Он опустил руку... Карман его был пуст. Где?! Суров вскочил. Где "веблей"? Он быстро вспоминал: ореховый столик, гостиная, спальня... Спальня? Да, вероятно. Он выругался. Выбранная позиция была удачна - его нельзя сразу обнаружить ни с улицы, ни от внутренней двери. И все же придется идти. Суров прислушался. Тихо.
      А если Деснос теперь пожаловал не один? Кто сказал, что он не мог захватить с собой одного-двух помощников?
      Стоп!.. Снова звук сверху -теперь вполне отчетливо.
      Быстрее найти пистолет! Придется рисковать. Хотя...
      Через террасу можно выбраться в парк. Тогда есть шанс, к рассвету он будет уже далеко. Да, если дом не окружен. Насколько можно быть в том уверенным? Его могут подстрелить, едва он спустится вниз.
      Суров представил, как бежит, пригибаясь к земле, в ожидании пули. Нет, он не доставит греку подобного удовольствия.
      Он нашел "веблей" в спальне, возле кровати. Пистолет был мокрым, словно побывал в колодце, да и сама комната успела насквозь пропитаться влагой. Ставни сорвало, одна половина повисла на выдранной петле.
      Голос бури стал оглушающим, но когда Суров отступил от окна, он вдруг различил в грохоте шторма слабую звенящую ноту.
      Звук был знакомым. Он оборвался через мгновение... Нет! Показалось? Вот, опять!
      Автомобильный клаксон.
      Суров приблизился к разбитому проему окна и выглянул. Ветер ударил ему в лицо. Мгновенно промокнув, Суров вцепился в подоконник. Было нечем дышать, он захлебывался от дождя. Бесполезно. В такую ночь танк не разглядеть в метре от себя, не то что автомобиль.
      Гудок то затихал, то вновь становился отчетливо слышен. Это могла быть Диана, это мог быть Деснос, это могло быть чем угодно. Ловушкой.
      Суров хрипло дышал. Сигнал выматывал душу. Нервы были на пределе. Требовалось закончить со всем этим быстрее.
      Наружу он выбрался через кухню - здесь ставни окон открывались изнутри. Дверь исключалась, не хотелось испытывать судьбу.
      Сила шторма ошеломила его. Одетый в тяжелый прорезиненный плащ, Суров все равно ощущал себя голым. Он низко пригнулся и сделал несколько неверных шагов.
      Насколько он мог разобрать, звук клаксона доносился от главных ворот. Суров свернул с дорожки, продравшись сквозь высокие кусты. Он прекрасно ориентировался здесь даже ночью, и глупо было бы это не использовать. Но и тут, в зарослях, ветер заставлял отвоевывать каждый шаг.
      ...Он не сразу понял, что перед ним машина. Дождь заливал глаза. Автомобиль выглядел, как раздавленный мокрый жук. Сверкнула молния, и лаковая поверхность металла отразила зеленый огонь.
      Скорчившись у самой земли, Суров наблюдал за машиной. Он снял шляпу, отер глаза и лоб, снова надел ее. Облизнулся. Стиснув пистолет в кармане, он обогнул автомобиль и двинулся к нему со стороны заднего бампера. Он подобрался почти вплотную, когда узнал наконец "заз" Десноса.
      Рухнувший древесный ствол развалил его почти пополам. Удар пришелся сразу за капотом, в переднюю кромку крыши. Вряд ли уцелел водитель. Суров рывком распахнул заднюю дверцу. Смутно он разобрал силуэт человека за баранкой, сидевшего неподвижно, но был ли то грек или кто другой - сказать невозможно.
      Суров нащупал выключатель. Маленький плафон под искореженной крышей ожил вопреки ожиданию и тускло озарил салон.
      Это был Деснос, и он еще жил - вот что удивительно. Суров втиснулся внутрь. Он ухватил грека за волосы и развернул к себе его голову. Губы Десноса дрогнули, он разлепил веки.
      - Ты...
      Грек шевельнулся, и автомобиль вновь разразился предсмертным воплем. Суров засопел, просунул вперед руку и выдрал провода.
      - Ноги, Мик, - отчетливо сказал Деснос. - Я не могу ими пошевелить. Посмотри, что с моими ногами...
      Суров заглянул вниз. Ступни Десноса были зажаты между педалями и металлической обшивкой салона. Он попытался освободить их, но от первого же прикосновения грек пронзительно вскрикнул.
      - Что? - Суров поднял глаза.
      Деснос был мертвенно бледен, пот струился по вискам, верхней губе.
      - Нет... - Он дышал тяжело, с трудом. - Подожди, выведи назад кресло...
      Ему удалось освободить Десноса лишь через полчаса. Грек пришел в себя, когда его нес Суров.
      - Слушай, Мик, -прохрипел он, когда тот остановился перевести дыхание, -ты видел мои ноги. Что... с ними?
      Ветер поглощал звуки. Суров едва разбирал слова.
      Он надвинул шляпу глубже. Сплюнул.
      - Дело дрянь с твоими ногами. Доктору, верно, придется отстричь их. Ничего, научишься щелкать протезами, - Суров выпрямился, оглянулся. Ему показалось, что Деснос смеется. - Спятил?
      - Ты дурак, Мик. Нам не дожить даже до утра... И Глаузеру тоже... Он прикончит всех.
      До дома оставалось не более ста метров. Суров наклонился, вновь взвалил грека на плечи. Исподлобья глянул вперед.
      На втором этаже, в комнате Дианы, сквозь черные стекла маячил огонь.
      Деснос, словно мешок с глиной, рухнул на низкий диван в холле, мелькнула мысль связать его, но, глянув еще раз на размозженные ступни, Суров нашел, что это лишнее. Как грек умудряется терпеть боль? Суров наскоро обыскал его. Ничего.
      Вот это странно. Почему он заявился безоружным?
      Или приготовил какую-то изощренную подлость? С ним можно разделаться немедленно, однако перед тем он должен рассказать все. Это займет некоторое время.
      Но сейчас медлить нельзя. Огонек наверху был сигналом опасности.
      Крадучись Суров двинулся наверх. Осторожно прошел короткий коридор до угла и замер, подняв оружие.
      За поворотом была комната Дианы. Оттуда не доносилось ни звука.
      Он оставался спокоен. После происшествия с Десносом пришла уверенность, что все закончится благополучно.
      Суров свернул за угол. Дверь в комнату Дианы была прикрыта, но не на замке. Ударом ноги он распахнул ее.
      Комната едва освещалась карманным фонарем со снятым рефлектором. Раскрытый чемодан валялся на полу, наполовину забитый тряпьем. Перед ним на корточках сидела Диана, вокруг веером рассыпались десятки листов с рисунками. Она подняла голову. В глазах ее был страх.
      - Когда ты приехала? - Он прислонился к косяку.
      - Час назад. Я думала, ты спишь.
      - Нет. Что-то не было слышно машины. На чем ты приехала?
      - Въездные ворота не открываются. Пришлось идти к дому пешком.
      Суров молча разглядывал ее. Чувствовалась напряженность, которую Диана старалась скрыть. Что-то было не так, однако пока Суров не мог уловить, в чем дело.
      - Ну ладно. Как в банке?
      - Я сделала все.
      - Возникли какие-то осложнения?
      Она пожала плечами:
      - Да нет. С чего ты взял?
      - Ты здорово задержалась.
      - Меня задержал ураган. Ты не представляешь, что делается на дорогах. Черт побери, зачем этот допрос?
      Помедлив, он усмехнулся:
      - Не заводись. Ты голодна?
      Диана покачала головой.
      - У нас гость, - Суров заметил, что она ищет сигареты. - Вон там, сзади.
      - Спасибо. - Она закурила. - Кто?
      - Деснос. Попал в катастрофу. На его колымагу свалилось дерево... - Он замолчал. Он вдруг сообразил, что Деснос въехал на территорию беспрепятственно. А значит, ворота были открыты, потому что иного пути для машин не существовало.
      Суров отвел взгляд, опасаясь выдать охватившее его подозрение. Для чего ей понадобилось лгать?
      - И что с ним? Он пострадал? - Она ничего не замечала.
      - Можно сказать, да. Скорее всего, лишится ног.
      Диана вскочила:
      - Боже мой! Ты оказал ему помощь?
      Лицо Сурова окаменело.
      - Конечно. Успокойся.
      Она опустилась на кровать, зажав ладони между коленями.
      - Это ужасно! Как бы ты к нему ни относился... Может, ты наконец спрячешь свое железо?
      Суров посмотрел на пистолет, который все еще держал в руке.
      - Пожалуй. С тобой он вроде как ни к чему. Кстати, покажи мне банковские бумаги.
      - Да, сейчас. Я убрала их в сейф. Ключи... -Диана принялась рыться в сумочке.
      Он сунул "веблей" в карман.
      - А что означает весь этот разгром?
      В глазах Дианы заблестели слезы.
      - Я так не могу, Мик! Нам нужно сменить обстановку! В самом деле, давай уедем. Хотя бы на время. Я больше не могу, меня... я больше не хочу здесь!
      Она вдруг расплакалась. Нервы. Проклятый грек, да еще ураган...
      Она устала.
      - Хорошо. Хорошо, мы уедем. Ты ведь знаешь, я и сам собирался.
      Она подняла мокрое от слез лицо: - Правда? Когда?
      - Скоро. Как только кончится этот ад, - Суров кивнул на окно, - и как только я завершу дела с Десносом.
      - Он все еще не унялся?
      - Унялся? - Суров хохотнул. - Он пытался меня убить!
      - Как?! Каким образом?
      Суров осекся. Собственно, то были лишь его подозрения.
      - Неважно, - сказал он уклончиво.
      - Но у тебя есть доказательства?
      - Конечно.
      - Тогда пускай этим занимается полиция. Пусть его судят!
      Суров поморщился: - Доказательства годятся лишь для меня. Они для внутреннего, так сказать, употребления. К тому же Деснос -грек, а грек на суде станет отрицать все, даже факт собственного рождения.
      - Что же ты собираешься делать?
      - Устроить ему допрос с пристрастием. Не забывай, он мог быть не один.
      - Боже... -Диана поежилась.
      Суров шагнул к двери:
      - Не хочу оставлять его одного надолго. Закрой за мной.
      - Нет! - Она вскочила. - Нет, не уходи! Мне страшно!
      - Ну, ну, - Суров потрепал ее по плечу. - Закройся и постарайся заснуть.
      - Я не останусь одна!
      Суров заглянул ей в глаза:
      - Хорошо. Я позову Цкато. Он побудет с тобой. Так?
      Она вздрогнула, опустила голову:
      - Да...
      - Я вернусь через десять минут. Не открывай, пока не убедишься, что это я. Или Цкато.
      - Хорошо.
      Щелкнул замок за спиной. Поспешно, насколько позволяла темнота, Суров спустился вниз. Деснос был на месте, слышалось его тяжелое дыхание. Суров нашарил свечу на столике перед диваном.
      - Ты еще жив? - Лицо грека лоснилось от пота. - Не ожидал.
      - Я жив, чего не скажешь о тебе, - одной ногой ты уже там!
      - Ты слепец, Мик! - Грек дышал с присвистом. - Ты совсем спятил. Ты все еще уверен, что я во всем виноват.
      Деснос с усилием поднес руку ко рту. Суров ухмыльнулся, заметив в его пальцах костяной флакончик. Наркотик. Вот почему он еще держится.
      - Ладно. Мы потом побеседуем.
      - Уходишь?
      Суров обернулся у двери:
      - Ненадолго.
      - Тогда прощай. Я не уверен, что мы увидимся...
      - А я уверен, дерьмо. Жди.
      Он натянул плащ и вышел. Ураган и не думал стихать. До флигеля было не более пятидесяти шагов, но и того хватило. Пошатываясь, Суров толкнул дверь.
      Цкато уже спал. На столике перед кроватью теплился керосиновый фонарь. Услышав шаги, садовник мгновенно проснулся и сел, напряженно вглядываясь перед собой. Потом он узнал хозяина.
      - Цкато, ночь тебе придется провести не здесь. Одевайся.
      - Да, хозяин, - слуга не задавал вопросов. Он принялся быстро натягивать одежду. Суров ждал, привалившись плечом к косяку.
      Садовник двигался, как автомат. Он провел долгие часы, лихорадочно ища выход. Его не было. Ничего нельзя было поделать! Ему не верили.
      Теперь Цкато чувствовал, что неимоверно устал.
      Мысли его притупились. Теперь он и сам не знал, верит ли рассказам, ребенком слышанным от старших.
      О роще на побережье, возле которой нельзя хоронить мертвых. О деревьях, которые вмещают в себя отошедшую душу. Медленно, год за годом она прорастает в них, пока не наберет силу, достаточную, чтобы подчинить растения, гораздо более удаленные.
      Корни, корни...
      Ушедший человек возвращается в мир. Если только это можно назвать человеком. Скорее уже чудовище.
      Оно явилось в их дом.
      Его еще можно победить. Наверное, месяц. Цкато замер, как... Но одному не справиться.
      Цкато остановился, облизнул тонкие бескровные губы.
      - Хозяин... Может прийти большая беда....
      Суров нетерпеливо дернулся:
      - Она обязательно придет, если ты не пошевелишься!
      - Хозяин, это страшно... я видел...
      - Заткнись и одевайся!
      Садовник вздрогнул. Уже одетый, он молча принялся разогревать на газовом пламени какой-то отвар.
      Суров сжал зубы. Трижды в день садовник обязательно пил свой особый настой, который приготовлял из сложного набора корней, ведомого лишь ему. Употребление настоя было актом священным, и помешать тому ничто не могло ни даже хозяин, ни тем более ураган.
      Суров выглянул наружу. Кажется, в шторме наметился перелом. Пока садовник возится со своим пойлом, можно успеть сходить к воротам. Они не давали покоя.
      Он вышел. Новое путешествие по парку показалось менее ужасным. Суров подошел к ограде. Ворота имели ручной привод, кроме электрического, но он требовал значительных усилий. Могла ли Диана с ним справиться?
      Решетка оказалась открытой. Это ни о чем еще не говорило - Деснос тоже знал, как это делается. Суров вышел за ворота. Он прошелся вдоль подъездной аллеи.
      Машины Дианы не было.
      Подозрения вновь всколыхнулись в нем. Он поспешно вернулся к флигелю. На этот раз ему досталось: он вымок насквозь, один раз ураган даже свалил его с ног.
      Ощущая себя словно скрученным судорогой, Суров толкнул дверь.
      - Ты готов?
      Ни звука. Суров вошел. Садовник ничком лежал на кровати. Отдыхал. Вот мерзавец.
      - Вставай! - Он рванул его за плечо и увидел открытые мертвые глаза, рот, измазанный пеной.
      Суров попятился.
      Ты слепец!
      Он вспомнил эти слова. Он вновь вдруг ощутил присутствие злобной непреодолимой силы, равнодушно следящей за его тщетными попытками изменить неизбежный конец. Но он не сдастся так просто!
      Оставалось единственное. Такой выход почетным не назовешь, но по крайней мере это позволит ему выиграть время. После он еще разберется со всем случившимся. А сейчас остается лишь бегство.
      Сжав кулаки в карманах плаща, он бросил последний взгляд на садовника и вышел. Нельзя сказать, что смерть Цкато его напугала. Сама по себе - нет, но Суров явственно ощутил, что невидимый топор прошелестел совсем рядом.
      Он снова проник в свой дом через окно, как злоумышленник. Закрывая за собой ставни, Суров поскользнулся. Мокрый подоконник едва не покалечил его. Пол кухни дрогнул, когда он грохнулся на него всеми своими девяносто пятью килограммами.
      Проклятье! Суров ощупал грудь. Ему показалось, что сломано ребро. Скорее убираться из этого проклятого места!
      Он чиркнул спичкой. Над окном свешивался декоративный вьюнок. Его стебель, раздавленный ботинком, выглядел буро-красным, словно кровяной сгусток.
      Спичка обожгла пальцы.
      На ощупь он выбрался в коридор, в конце его начиналась винтовая лестница, ведущая в гараж. Поравнявшись с ней, Суров отчетливо услышал внизу лязг металла.
      Кто?
      Суров вытащил пистолет, ощущая острое желание убить. Дверь распахнулась бесшумно. Он стал спускаться.
      Гараж был погружен во мрак. Слабый электрический лучик освещал ворота. Темная фигура суетилась возле них, стараясь раздвинуть створки. Человек был виден достаточно, чтобы прицелиться. Суров сдвинул предохранитель, и этот звук неожиданно громко прозвучал в тесном подземном пространстве. Человек дернулся и схватил фонарь. Желтое пятно метнулось по стенам, уперлось в глаза. Суров моргнул и нажал спуск.
      - Мик! - Вопль Дианы прозвучал одновременно с выстрелом.
      Суров выругался:
      - Ты жива?
      - Господи, зачем ты это сделал?!
      Вот дура!
      Он не видел ее. Фонарь был неподвижен. Суров торопливо миновал последние ступени.
      - Я спрашиваю, с тобой порядок?
      Он услышал, что она плачет.
      - Да...
      Суров добрался до фонаря, поднял, посветил вокруг.
      Диана скрючилась у металлической створки.
      - Тебя не задело? - Он рывком поднял ее, встряхнул за плечи.
      Она мотнула головой, отстранилась и отошла. Суров повернулся и вдруг увидел, что рядом с его "турбо" стоит автомобиль Дианы.
      - Откуда здесь твоя машина? И вообще, какого черта ты здесь делаешь? Я где велел меня ждать?
      Она распахнула дверцу и уселась на переднее сиденье, выставив ноги наружу.
      - Я тебя спрашиваю!
      - Ты ушел надолго, а я больше не могла находиться одна! Я хотела уговорить тебя уехать немедленно! Да в машине остались некоторые вещи, пришлось идти. В парке я увидела, что ворота открыты, и загнала машину сюда.
      Суров подошел и положил ладонь на капот. Кажется, он был еще теплым.
      - Не сердись, - она взяла его за руку. - В конце концов, это даже забавно.
      - Да, это очень смешно -едва тебя не убил.
      Диана погладила его ладонь, Прикоснулась губами.
      Суров легонько взял ее за подбородок, приподнял, готовясь поцеловать. И замер.
      В глазах Дианы он снова увидел явный и необъяснимый страх.
      - Что с тобой?
      - Ничего. - Суров отвернулся. - Мы уезжаем. Мне нужно забрать кое-что.
      - Я подожду здесь.
      - Нет, - на скулах его перекатились желваки. Он был уверен, что нельзя ее оставлять больше одну. - Мы поднимемся вместе. Это не займет много времени.
      Через пятнадцать минут он вывел "турбо" из гаража.
      Диана сидела сзади. Суров обогнул дом и притормозил возле крыльца. Дождь заливал стекла. Ветер ударил с новой силой, и тяжелый "турбо" качнулся на рессорах.
      - Что ты хочешь? - Ее голос прозвучал безжизненно.
      - Деснос. Придется его забрать с собой.
      - Господи, зачем? Цкато позаботится о нем утром.
      Суров промолчал. Он не стал рассказывать Диане о садовнике. Раскрыв дверцу, сказал:
      - Тебе лучше перебраться вперед. Он ранен, я положу его сзади.
      Она вздохнула:
      - Хорошо.
      Диана нашарила сумочку, перекинула ее на переднее сиденье. Следом бросила большой альбом с эскизами.
      Это было сделано небрежно.
      Завязки альбома разошлись, часть листков сползла на пол. Суров нагнулся.
      - Оставь, я сама! - Голос вдруг изменил ей.
      Он пожал плечами, выпрямляясь. И тут один рисунок привлек его внимание. Изображенный на нем мужчина показался знакомым. Суров пригляделся. Жаркая волна прошла по телу и ударила в мозг. Он узнал этого человека.
      Делевский был запечатлен обнаженным, в вызывающей откровенной позе. Суров включил освещение салона. Рисунок казался превосходным. Схвачены главные черты - уверенность, бравада, сытая чувственность.
      Весь он.
      Неторопливо Суров убрал рисунок в альбом. Положил ладони на руль.
      - Ты все-таки знала его.
      Молчание.
      Его душило бешенство. Вопросы были ни к чему - все ясно. Рисунок говорил сам за себя.
      - Ты его не просто знала, ты спала с ним!
      Он наконец обернулся, Диана сидела, сжавшись в комок. Увидев ее лицо, он понял, что угадал.
      Шлюха! Была шлюхой, ею и осталась. Ничто не меняется.
      Больно.
      На миг он прикрыл глаза. Он все-таки привязался к ней за шесть лет. Однако так даже лучше. Лучше, чем таскать эту дрянь за собой, не зная, что она вытворяет за его спиной. Ей больше нельзя доверять, ей нельзя доверить и медной монеты... потаскухе! А он еще отправил ее в банк. В банк!..
      Он вздрогнул. Схватив с сиденья сумочку, мгновенно выпотрошил ее содержимое. Бумаг не было. Суров взревел:
      - Где?!
      Диана молчала, посверкивая из угла глазами, точно хорек.
      Он перегнулся назад и схватил ее за волосы. Она завизжала, отбиваясь. Суров отшвырнул ее. На полу под сиденьем лежал тонкий изящный кейс, припрятанный.
      Диана вцепилась в него. Суров ударил ее по лицу наотмашь. Она отшатнулась.
      - Вонючка! Грязная вонючка! Не смей меня бить!
      Он вырвал из ее рук кейс. Хрустнув, сломался замок.
      Знакомая тисненая папка. Суров выхватывал глазами строчки, мелькали страницы. Он уронил бумаги. Его охватил ужас. Основная часть вкладов была переведена на ее имя! Как могло это случиться?
      Почти все деньги! Но как?! Единственное, что приходит на ум, - она подделала бумаги, его подпись. Да, вероятно. Диана прекрасный график. Однако служащие банка не должны были проводить подобную операцию без его личного подтверждения... Черт! Ведь он сам звонил управляющему. Сам подтвердил, что бумаги, которые она привезет, в порядке.
      Внезапно он почувствовал усталость. Как попало Суров запихал обратно листки.
      - Зачем тебе это понадобилось? Я тебе в чем-то отказывал?
      Она сжала ладонями виски. Под глазом Дианы расплывался синяк, видимый даже в полутьме.
      - Отвечай!
      - Ты идиот! Я всегда знала, что ты меня бросишь рано или поздно! Была уверена... Ха! Ни в чем не отказывал! Подачки!
      Ему было неудобно сидеть так, перегнувшись назад.
      Но кто знает, можно ли теперь повернуться к Диане спиной? Надо бы ее вышвырнуть, но она еще была нужна ему - иначе не вернуть деньги. Теперь придется составлять новые документы. Ничего, он найдет способ заставить ее это сделать. А пока еще остается Деснос, о котором нельзя забывать.
      Суров вдруг понял, насколько выгодна его смерть этим двоим. Пиковая ситуация.
      - Послушай, - он смог улыбнуться, хотя и с натугой, -зачем ты вернулась?
      Диана передернула плечами. Взгляд Сурова упал на альбом. Он приподнял его и засмеялся: - Неужели? Ты неисправимая идеалистка! Тебе же противопоказано иметь деньги!
      Он выбрался наружу и запер Диану в машине. Теперь нужно позаботиться о греке.
      Ветер постепенно стихал,, зато ливень припустил вдвое. Суров вскарабкался на крыльцо. Отряхиваясь, он подумал о том, что лишь случайность спасла его, - дважды на протяжении суток. Первый раз телефонный звонок поднял его с кровати, которую макушкой эвкалипта продырявило буквально через минуту. И вот теперь... Он мог лишиться разом всего. Но Диана вернулась - забыла рисунки. Подумать только! Теперь ее страх понятен. И понятно это вранье с машиной. Она, конечно, прятала, ее в парке. История с воротами - такая же ложь. Иначе ей было не объяснить, отчего она не припарковалась в гараже. Столько усилий, и все попусту. Диане не повезло нынче ночью. Но только ли ей одной?
      Десноса он нашел в беспамятстве. Неужели кончается? Вот черт! Суров оттянул ему веко. Надо торопиться, подумал он, взваливая его на плечи. Грек еще нужен.
      Я еще должен узнать, что здесь происходит.
      Он сбросил Десноса на переднее сиденье, отворил заднюю дверцу.
      - Вылезай.
      Диана не шевелилась. Суров заорал:
      - Вылезай, сука! Тебе говорят!
      Он выволок ее за руку. В доме протащил через холл, потом коридор, пока они не добрались до небольшой комнаты в конце. Суров вошел и посветил фонарем.
      Комната была тесновата, почти темна и не имела телефона. Зато имелись прочные ставни, запирающиеся снаружи.
      - Вот здесь ты меня и подождешь.
      Слегка задыхаясь, Суров уселся за руль. Грек, кажется, приходил в себя. Он шевельнулся и чуть застонал.
      Последние события вытеснили из сознания Сурова страх этой ночи. Однако теперь, похоже, он вновь возвращался... Ночь перевалила за середину. Нужно успеть.
      Деснос очнулся. Качнул головой.
      - Ноги... Господи, я не чувствую своих ног...
      Суров молча включил зажигание. Вспыхнули габаритные огни.
      - Куда ты меня везешь? - Грек повернулся, страдание сделало его неузнаваемым.
      - К врачу.
      Хриплое бульканье. В чем дело? Суров покосился.
      Грек хрипел и давился слюной.
      - Вра-ач? Нам требуется гробовщик... - Он вдруг подался вперед, скрюченный палец упирался в ветровое стекло.
      - Вот он!!
      - Кто?! - выкрикнул Суров, срывая голос.
      - Это же он, он! Давай назад!..
      Ночь, черные струи дождя. Суров напряг зрение.
      Нет! Он стиснул баранку... Безумие! Суров чувствовал, что уже на пределе. Он больше не в силах слышать это имя!
      - Это он, он... -рыдал Деснос.
      - Да? - Суров бешено посмотрел на грека. - Отлично! Отправимся в гости!
      Деснос рвал из кармана флакончик. Он трясся и выглядел так, словно лишился разума.
      Суров включил передачу. "Турбо" рванул с места, фары разминали мрак. Суров остервенело крутил баранку. Это была его стихия! Единственное, что он умел делать в жизни лучше других.
      Они миновали ворота и вырвались на шоссе. Ветер обезумел. Тяжелая машина стонала на поворотах. Ночь и шторм кружились в неистовом танце. Армии тьмы неслись над миром по кругу...
      Машину тряхнуло. Деснос вцепился в ремень.
      - Куда, куда?
      - Увидишь, -Суров выталкивал слова сквозь зубы. - Мертвец мертв... Ты это увидишь, а после... после...
      Грек смолк. Его беспомощное тело тряслось на сиденье.
      Дорога пошла на подъем. Теперь уже скоро... Сейчас будет поворот, а там еще километра двa. Суров сбросил газ. Только не пропустить!
      Слева кончался лес, справа было море. Вот! Суров затормозил.
      То самое место.
      Он сразу нашел его, поставив "турбо" так, чтобы фары осветили нужный участок. Суров открыл багажник и вытащил лопату.
      Деснос, похожий на мертвеца, наблюдал за ним из машины. Он что-то крикнул - Суров не разобрал что.
      Он принялся копать. Штык лопаты входил легко.
      Шуршал песок и омерзительно скрипел на зубах. Суров сплюнул. Он углубился уже на полметра. Стали попадаться корни -скользкие, белые. Прочные, словно нейлоновые шнуры. Откуда они здесь? До рощи не менее пятидесяти метров. Приблизился новый шквал. Суров увидел, как деревья вдали согнулись почтк до земли. Он почувствовал, что начинает уставать. Скорее!
      Уже метр пройден. Неужели он ошибся? Суров бросил лопату, выпрямился. Ничего! Этого просто не могло быть.
      Деснос снова кричал. В слепящем свете фар его не было видно. Кажется, он о чем-то просил.
      Суров отвернулся. Ладонями вытер лицо и вновь яростно вонзил в грунт лопату. "Это здесь, это здесь, - твердил он про себя. -Сейчас, еще немного".
      Что-то хрустнуло под штыком, что-то распалось, разрубленное пополам. Мысленно выругав себя, Суров принялся копать осторожнее. Яма была уже достаточно глубока, и свет фар не освещал ее дна. Суров работал почти на ощупь. Есть!
      Он принялся разгребать руками песок. Слегка холодея от зрелища, которое должно было сейчас открыться. Суров продолжал медленно выбрасывать наверх грунт. Вот...
      ...Красный песок. Водопады песка. Брезентовый сверток похож на огромную безобразную куколку. Ржавый песок на грязном брезенте. Низкое мрачное солнце...
      Пальцы его наткнулись на что-то. От брезента за эти годы, должно быть, мало что сохранилось. Суров провел рукой по гладкой скользкой поверхности. Она казалась мягкой. Что это? Согнувшись и прикрывшись от дождя плащом, он зажег спичку.
      Корни! Бесконечные корни переплетались, словно змеиный клубок. Толщиной с руку и тонкие, точно обрывки мочала. Бугорчатые, осклизлые, покрытые мягкими нитяными чешуйками. Они были везде.
      Только они одни.
      Суров кинулся лихорадочно разгребать грунт в одну сторону, в другую. Тщетно. Везде, повсюду были лишь невесть откуда взявшиеся корни. Он уронил лопату.
      Никаких следов. Это просто невероятно. Пять лет - не так уж много. Что-то должно было остаться.
      С трудом Суров выбрался наверх. Его шляпа слетела, полы плаща развевались. Тяжело дыша, он глядел на вырытую им яму. Она весьма напоминала могилу, что было неудивительно.
      Он повернулся.
      Темная масса медленно, с трудом ползла от машины. Суров услышал тяжелое дыхание грека. Тот передвигался молча, с усилием подтягиваясь на руках. Ноги, словно обрубки, волочились сзади. В его движении было что-то зловещее, неумолимое, словно приближение смерти.
      Именно! Приближение смерти!
      Суров оглянулся на яму. Могила! Да - его собственная. Он только теперь сообразил это. Все было придумано с изощренной сатанинской хитростью. Заманить сюда и заставить копать самого! Все, все имело под собой единственную цель, вся чертовщина. Здесь он должен найти свой конец. Диана! Они все сговорились - это теперь совершенно ясно.
      Деснос приблизился настолько, что были видны белки его глаз. Суров вытащил пистолет. Они недооценили его! Он не сойдет с ума. Они просчитались!
      При виде оружия грек замер. Его челюсть отвисла, он хотел что-то крикнуть, но голос изменил ему. И вдруг он поднялся на колени - с перебитыми ногами!
      Суров засмеялся. Отдача толкнула в ладонь. Он выпустил пять зарядов.
      Все! Он выиграл в этой партии. Он их расщелкал поодиночке. Теперь все.
      Он огляделся. Тучи клубились совсем низко, пепельный отсвет появился у горизонта. За спиной обреченно хрипело море.
      Он поспешно направился к машине. Теперь не мешкать. От пистолета избавиться по дороге. И - никаких следов.
      Суров захлопнул дверцу, включил "дворники". Километрах в полутора впереди, у шоссе, появилась мигающая точка. Мелькнула невероятная мысль, что это Диана, каким-то образом освободившись, мчится на выручку греку.
      Суров замер, выжав сцепление. Он не верил глазам.
      К нему стремительно приближался полицейский автомобиль. Еще была надежда, что он пройдет мимо, но через несколько секунд патрульная машина затормозила, намереваясь сворачивать.
      Полиция направлялась сюда намеренно. Не требовалось особенной интуиции, чтобы это сообразить. Кто им сообщил? И что им могли сообщить?!
      В любом случае медлить нельзя. Суров с ходу развернулся юзом. Впереди, у моря, параллельно береговой черте шла старая лента бетонки. По ней он уйдет.
      Полкилометра до бетонки были самыми трудными.
      Выскочив на полотно дороги, Суров глянул в зеркало.
      Полиция не успевала. Но они еще не сдались. Он ухмыльнулся. Попробуйте, ребята. Щербатые плиты бетонки рвали скаты машины. Скорость росла. Сто тридцать. Сто пятьдесят.
      Суров засмеялся, сжимая баранку. Ему было легко.
      Он не сомневался, что уйдет. Взять гонщика на трассе все равно что изловить колдуна в его собственном замке.
      Корпус "турбо" вибрировал. Ночь летела назад. Суров вдавил акселератор в пол. Это была безумная гонка, и безумие плясало в его глазах.
      Он не успел испугаться, когда в свете фар увидел приподнятый черный край бетонной плиты, уступом обращенный к нему. Хотя нет, он испугался, и это было единственным, что он успел сделать...
      Адвокат Сурова, казалось, неизлечимо страдал желтухой. Смотреть на него было довольно-таки неприятно. Впрочем, это можно перетерпеть, потому что теперь это был е е адвокат.
      - Вы уверены, что полиция больше не станет задавать вопросов?
      Они разговаривали на террасе. Впервые за сегодняшний день выглянуло солнце. Ветер еще налетал порывами, но худшее, безусловно, было позади.
      Диана сидела в низком кресле, положив ногу на ногу. Она провела не лучшую ночь в своей жизни. Но можно ли так говорить? Ведь утро она встретила владелицей огромного состояния.
      Однако утром же заявилась полиция, и ей принялись задавать вопросы. Счастье, что она сумела освободиться из той дурацкой комнаты до их появления.
      Известие о гибели Сурова она приняла достойно. Ей не стоило большого труда скрыть обуявшую ее радость.
      Но когда выяснилось, что скончался еще и садовник, ситуация осложнилась. А уж когда докопались до Десноса... Словом, ей пришлось нелегко. Диана вовремя вспомнила про адвоката. Надо отдать ему должное - он быстро оценил обстановку. Он полдня мотался по городу, улаживая проблемы; тем не менее ей вряд ли удалось бы избежать осложнений, если бы не нынешнее финансовое положение.
      - ...так вы уверены?
      - Да. Все формальности закончены. Гм... возможно, придется сделать благотворительные вклады на счет полицейского отделения и в муниципальный бюджет. Ну и представительские, конечно.
      - Разумеется. Значит, вам удалось заткнуть им рты. Моему... - она запнулась, - в чем они собирались его обвинять?
      Адвокат пожал плечами: - Теперь не имеет значения. Пистолета, из которого застрелили грека, не нашли. Вам не о чем беспокоиться. Что касается садовника, так это несчастный случай. Отравление каким-то местным растительным токсином.
      - Я думаю о прессе.
      - И напрасно. Вряд ли они смогут что-то раскопать. Официально вас не в чем упрекнуть. В конце концов, вы всегда сможете переехать, если станут допекать.
      Диана курила, задумчиво уставившись на кончик сигареты. Адвокат шевельнулся, посмотрел на часы: - Кажется, мне пора.
      - Да, конечно.
      Он подался вперед и искоса внимательно посмотрел на Диану. Его удивляло, что эта яркая женщина, избегавшая лишней косметики, сегодня сидит перед ним с лицом, покрытым толстым слоем грима. Возможно, переживания отложили свой след?
      - Я бы хотел уточнить, - сказал вдруг адвокат, - намерены ли вы в дальнейшем пользоваться моими услугами или же имеете иные соображения по этому поводу?
      Диана удивленно взглянула на него: - Я собираюсь пользоваться именно вашими услугами. Во всяком случае, в обозримом будущем.
      - Хорошо. - Адвокат расслабленно улыбнулся. - Я предпочитаю ясность в таких делах.
      - Разумеется. - Ей уже не терпелось от него отделаться.
      Адвокат наконец поднялся.
      - Удивительно, как вам удалось вызвать полицию по телефону, - сказал он неожиданно.
      - А в чем дело?
      Он показал рукой на сломанное дерево в саду.
      - Видите? Провода лежат на обломанной кроне. Это телефонные провода. Ваш муж рассказывал как-то, что здесь тяжелый грунт и кабель пришлось пускать поверху. Его оборвало прошлой ночью. В этом действительно заключалось нечто непонятное. Полицейские утверждали, что она звонила им.
      Однако она никуда не звонила!
      И не могла этого сделать при всем желании, потому что торчала в то время в запертой комнате, с синяком под глазом, плача от бессильной злости. Вопрос адвоката лишний раз подтвердил, что налицо ошибка весьма странного свойства. Диана нахмурилась. Но зачем задаваться подобными проблемами именно теперь, когда на нее наконец свалилась удача?
      - Не знаю, - сказала она, раздавив в пепельнице окурок. - Наверное, они что-то напутали. Я совсем не разбираюсь в технике.
      - Действительно. -Адвокат сделал несколько шагов к выходу. Внезапно он обернулся: - Вы не собираетесь дать никаких распоряжений относительно похорон?
      - Распоряжений? -Она задумалась. В голову ей пришла неожиданная мысль. -Да, вот что. Я хочу, чтобы его похоронили там, на взморье. Где нашли грека.
      Брови адвоката поднялись.
      - Зачем?
      - Видите ли, мой... муж питал особую привязанность к этому месту. Он приезжал туда. Ему там нравилось. Там ведь действительно красиво. Море, роща... Вы полагаете, этого нельзя будет устроить?
      Адвокат снова пожал плечами:
      - Отчего же. Думаю, это как раз будет несложно. Если вы твердо решили...
      Он наконец откланялся.
      Диана осталась одна. Глупая случайность, подумала она. Классный гонщик погиб на дурацкой старой дороге. Надо же, корнем приподняло плиту... Но этот корень ее спас. Все могло повернуться совершенно иначе.
      Великий Мик... Ей было хорошо с ним - какое-то время. Потом это прошло. Что ж, она станет изредка навещать его... там, на взморье. Там действительно красивая роща.