Корни

      Ему еще не было больно, но стало трудно дышать.
      Непрекращающийся скрежет! И почти сразу - хруст в позвоночнике, а следом всплеск адской боли. И скрежет, скрежет, скрежет!..
      Он очнулся. Его окружал мрак. Сердце колотилось так, что оставалось удивляться, как выдержали ребра.
      Суров поднял руку, коснулся лба. Пальцы дрожали.
      Пошатываясь, он вышел в холл. Надрываясь, скрежетал телефон. Отвратительнее звука не существовало в целой вселенной. Суров снял трубку.
      Телефонный голос врезался в тишину дома. Мембрана визжала. Первым побуждением было швырнуть трубку на рычаг, но он только крепче сжал пальцы.
      - Ты? Ты? Что?! Я тебя не слышу!!
      - Не вопи.
      - Какого черта тебе нужно?
      Деснос на том конце то ли вздохнул, то ли всхлипнул.
      - Меня пытались убить! Только что! Слышишь? Я уцелел, я чудом уцелел, Мик! Мик!..
      Дальше уже он не слышал. Невероятно! Его люди не допускали подобных оплошностей. Если брались, то дело доводили до конца. И тем не менее Деснос жив.
      Что это значит?
      - Ну чего ты орешь, как драный кот на пожаре! Что у тебя приключилось?
      Понять грека было невозможно. Ужас лишил его способности внятно излагать впечатления. Суров уловил лишь, что пережитое совершенно потрясло Десноса. Вообще-то имевший богатый опыт за плечами, тот сейчас был полностью сломлен. Это озадачило Сурова.
      Его люди не прибегали к экстравагантным средствам.
      Ни черта непонятно.
      - Я не могу здесь оставаться, - Деснос внезапно заговорил голосом почти нормальным. - Я приеду.
      - Что? Не валяй дурака! Сиди и не высовывай... - прерывистые гудки вязко вкручивались в ухо.
      Ну, значит, так тому и быть. Пусть. Он сделает это сам. Есть время подготовиться.
      Суров вернулся в спальню. Ночник чуть жил. Бордового цвета стены сделались словно черными. Ореховый столик у изголовья кровати плыл к нему сквозь полумрак. Он взялся за верхний ящик.
      Пистолет показался единственно реальной вещью в этом пустынном и почти враждебном доме.
      Суров взял "веблей" в левую руку, выдвинул магазин. Двух патронов недоставало. Он знал. Двух...
      ...Красный песок. Брезентовый кокон. Солнце катится вниз... Магазин с щелчком стал на место. К черту воспоминания! И тут его пронзило: Глаузер! Глаузер нужен ему. Только он этой дьявольской ночью. Да!
      Немедленно.
      Он набрал номер. Против ожидания ответили сразу.
      Женский голос. Услышав его интонации, Суров сразу внутренне подобрался.
      Там что-то случилось.
      - Я прошу соединить с Глаузером!
      Отдаленно на том конце слышался шум, похожий на людской гомон. Женщина замолчала, потом раздался щелчок и низкий мужской голос произнес:
      - Глаузер не может подойти. Кто его спрашивает?
      Суров назвал себя. После короткой паузы мужчина сказал:
      - Это полицейский уполномоченный, - Суров не разобрал фамилию. - К сожалению, вам не удастся поговорить с вашим другом. Три часа назад Максим Глаузер умер.
      Не поворачивая головы, Суров нащупал кресло, тяжело опустился. Известие его поразило. Смерть Глаузера представлялась немыслимой. Суров запрокинул голову. Его охватило оцепенение, казалось, он даже перестал моргать. Что-то свершалось сейчас вокруг него, что-то неподвластное его воле, некая сила, холодная и непримиримо враждебная, воплощала не торопясь свой замысел, ни помешать, ни постигнуть конечную цель которого он был не в состоянии. Он намеревался сделать свою игру, но его вынудили принять участие в партии, правил которой он не знал.
      В этом кошмаре единственной опорой мог оставаться вопрос: кому все это нужно?
      Деснос. Все-таки он. Это он разделался с Глаузером... Суров поднял веки. Оглушительный звон и тяжкий удар следом прервали его мысли. Уверенный, что в спальне взорвалась граната, Суров вскочил. Щелчок выключателя.
      Он замер у двери. Большое окно с двойными калеными стеклами было выворочено. В спальне гулял ветер, шторы развевались траурными знаменами. Ураган наконец взялся за дело по-настоящему. На улице царил ад.
      Какая-то тень вздыбилась в углу. Суров повернулся к своей кровати. То, что он увидел, заставило его содрогнуться.
      Сухая макушка эвкалипта толщиною с ногу, накренясь, торчала из матраса. Она пробила его насквозь и проломила паркет. Силу, с которой ее зашвырнуло в спальню, было невозможно представить.
      Суров несколько секунд созерцал это зрелище. И тут, словно в дурной пьесе, окончательно погас свет.
      Это его чуть не доконало. Он недвижно стоял в темной, ставшей неузнаваемой спальне. Сквозь разбитое окно ураган гнал мусор из сада вперемешку с водяной пылью. Мертвый электрический свет разрядов спятивших с ума небес озарял воцарившийся хаос. Стараясь не задеть кровать, Суров на ощупь выбрался из спальни.
      В гостиной несколько мучительных минут он шарил в дальнем углу шкафа, пока не разыскал пачку свечей.
      Мутный неверный свет не улучшил настроения. Суров двинулся к прихожей. У выхода он задул свечку.
      Мятущийся восковой огонек угас.
      Над морем бушевал ураган. Хрустели наружные стекла. Небесная влага мчалась параллельно земле; парк превратился в массу черной кипящей пены. Два огромных дерева рухнули одно за другим, беззвучно, словно бумажные. Пол под ногами дрогнул.
      Он придвинул кресло. Выдержали б окна! Снаружи негде укрыться, но отсюда свет фар с главной аллеи будет виден. Хотя, возможно, Деснос предпочтет не рисковать.
      Ветер усилился. Внезапно Суров поднял голову, прислушиваясь. Ему показалось, что из комнат Дианы доносится слабый шум. Он опустил руку... Карман его был пуст. Где?! Суров вскочил. Где "веблей"? Он быстро вспоминал: ореховый столик, гостиная, спальня... Спальня? Да, вероятно. Он выругался. Выбранная позиция была удачна - его нельзя сразу обнаружить ни с улицы, ни от внутренней двери. И все же придется идти. Суров прислушался. Тихо.
      А если Деснос теперь пожаловал не один? Кто сказал, что он не мог захватить с собой одного-двух помощников?
      Стоп!.. Снова звук сверху -теперь вполне отчетливо.
      Быстрее найти пистолет! Придется рисковать. Хотя...
      Через террасу можно выбраться в парк. Тогда есть шанс, к рассвету он будет уже далеко. Да, если дом не окружен. Насколько можно быть в том уверенным? Его могут подстрелить, едва он спустится вниз.
      Суров представил, как бежит, пригибаясь к земле, в ожидании пули. Нет, он не доставит греку подобного удовольствия.
      Он нашел "веблей" в спальне, возле кровати. Пистолет был мокрым, словно побывал в колодце, да и сама комната успела насквозь пропитаться влагой. Ставни сорвало, одна половина повисла на выдранной петле.
      Голос бури стал оглушающим, но когда Суров отступил от окна, он вдруг различил в грохоте шторма слабую звенящую ноту.
      Звук был знакомым. Он оборвался через мгновение... Нет! Показалось? Вот, опять!
      Автомобильный клаксон.
      Суров приблизился к разбитому проему окна и выглянул. Ветер ударил ему в лицо. Мгновенно промокнув, Суров вцепился в подоконник. Было нечем дышать, он захлебывался от дождя. Бесполезно. В такую ночь танк не разглядеть в метре от себя, не то что автомобиль.
      Гудок то затихал, то вновь становился отчетливо слышен. Это могла быть Диана, это мог быть Деснос, это могло быть чем угодно. Ловушкой.
      Суров хрипло дышал. Сигнал выматывал душу. Нервы были на пределе. Требовалось закончить со всем этим быстрее.
      Наружу он выбрался через кухню - здесь ставни окон открывались изнутри. Дверь исключалась, не хотелось испытывать судьбу.
      Сила шторма ошеломила его. Одетый в тяжелый прорезиненный плащ, Суров все равно ощущал себя голым. Он низко пригнулся и сделал несколько неверных шагов.
      Насколько он мог разобрать, звук клаксона доносился от главных ворот. Суров свернул с дорожки, продравшись сквозь высокие кусты. Он прекрасно ориентировался здесь даже ночью, и глупо было бы это не использовать. Но и тут, в зарослях, ветер заставлял отвоевывать каждый шаг.
      ...Он не сразу понял, что перед ним машина. Дождь заливал глаза. Автомобиль выглядел, как раздавленный мокрый жук. Сверкнула молния, и лаковая поверхность металла отразила зеленый огонь.
      Скорчившись у самой земли, Суров наблюдал за машиной. Он снял шляпу, отер глаза и лоб, снова надел ее. Облизнулся. Стиснув пистолет в кармане, он обогнул автомобиль и двинулся к нему со стороны заднего бампера. Он подобрался почти вплотную, когда узнал наконец "заз" Десноса.
      Рухнувший древесный ствол развалил его почти пополам. Удар пришелся сразу за капотом, в переднюю кромку крыши. Вряд ли уцелел водитель. Суров рывком распахнул заднюю дверцу. Смутно он разобрал силуэт человека за баранкой, сидевшего неподвижно, но был ли то грек или кто другой - сказать невозможно.
      Суров нащупал выключатель. Маленький плафон под искореженной крышей ожил вопреки ожиданию и тускло озарил салон.
      Это был Деснос, и он еще жил - вот что удивительно. Суров втиснулся внутрь. Он ухватил грека за волосы и развернул к себе его голову. Губы Десноса дрогнули, он разлепил веки.
      - Ты...
      Грек шевельнулся, и автомобиль вновь разразился предсмертным воплем. Суров засопел, просунул вперед руку и выдрал провода.
      - Ноги, Мик, - отчетливо сказал Деснос. - Я не могу ими пошевелить. Посмотри, что с моими ногами...
      Суров заглянул вниз. Ступни Десноса были зажаты между педалями и металлической обшивкой салона. Он попытался освободить их, но от первого же прикосновения грек пронзительно вскрикнул.
      - Что? - Суров поднял глаза.
      Деснос был мертвенно бледен, пот струился по вискам, верхней губе.
      - Нет... - Он дышал тяжело, с трудом. - Подожди, выведи назад кресло...
      Ему удалось освободить Десноса лишь через полчаса. Грек пришел в себя, когда его нес Суров.
      - Слушай, Мик, -прохрипел он, когда тот остановился перевести дыхание, -ты видел мои ноги. Что... с ними?
      Ветер поглощал звуки. Суров едва разбирал слова.
      Он надвинул шляпу глубже. Сплюнул.
      - Дело дрянь с твоими ногами. Доктору, верно, придется отстричь их. Ничего, научишься щелкать протезами, - Суров выпрямился, оглянулся. Ему показалось, что Деснос смеется. - Спятил?
      - Ты дурак, Мик. Нам не дожить даже до утра... И Глаузеру тоже... Он прикончит всех.
      До дома оставалось не более ста метров. Суров наклонился, вновь взвалил грека на плечи. Исподлобья глянул вперед.
      На втором этаже, в комнате Дианы, сквозь черные стекла маячил огонь.
      Деснос, словно мешок с глиной, рухнул на низкий диван в холле, мелькнула мысль связать его, но, глянув еще раз на размозженные ступни, Суров нашел, что это лишнее. Как грек умудряется терпеть боль? Суров наскоро обыскал его. Ничего.
      Вот это странно. Почему он заявился безоружным?
      Или приготовил какую-то изощренную подлость? С ним можно разделаться немедленно, однако перед тем он должен рассказать все. Это займет некоторое время.
      Но сейчас медлить нельзя. Огонек наверху был сигналом опасности.
      Крадучись Суров двинулся наверх. Осторожно прошел короткий коридор до угла и замер, подняв оружие.
      За поворотом была комната Дианы. Оттуда не доносилось ни звука.
      Он оставался спокоен. После происшествия с Десносом пришла уверенность, что все закончится благополучно.
      Суров свернул за угол. Дверь в комнату Дианы была прикрыта, но не на замке. Ударом ноги он распахнул ее.
      Комната едва освещалась карманным фонарем со снятым рефлектором. Раскрытый чемодан валялся на полу, наполовину забитый тряпьем. Перед ним на корточках сидела Диана, вокруг веером рассыпались десятки листов с рисунками. Она подняла голову. В глазах ее был страх.
      - Когда ты приехала? - Он прислонился к косяку.
      - Час назад. Я думала, ты спишь.
      - Нет. Что-то не было слышно машины. На чем ты приехала?
      - Въездные ворота не открываются. Пришлось идти к дому пешком.
      Суров молча разглядывал ее. Чувствовалась напряженность, которую Диана старалась скрыть. Что-то было не так, однако пока Суров не мог уловить, в чем дело.
      - Ну ладно. Как в банке?
      - Я сделала все.
      - Возникли какие-то осложнения?
      Она пожала плечами:
      - Да нет. С чего ты взял?
      - Ты здорово задержалась.
      - Меня задержал ураган. Ты не представляешь, что делается на дорогах. Черт побери, зачем этот допрос?
      Помедлив, он усмехнулся:
      - Не заводись. Ты голодна?
      Диана покачала головой.
      - У нас гость, - Суров заметил, что она ищет сигареты. - Вон там, сзади.
      - Спасибо. - Она закурила. - Кто?
      - Деснос. Попал в катастрофу. На его колымагу свалилось дерево... - Он замолчал. Он вдруг сообразил, что Деснос въехал на территорию беспрепятственно. А значит, ворота были открыты, потому что иного пути для машин не существовало.
      Суров отвел взгляд, опасаясь выдать охватившее его подозрение. Для чего ей понадобилось лгать?
      - И что с ним? Он пострадал? - Она ничего не замечала.
      - Можно сказать, да. Скорее всего, лишится ног.
      Диана вскочила:
      - Боже мой! Ты оказал ему помощь?
      Лицо Сурова окаменело.
      - Конечно. Успокойся.
      Она опустилась на кровать, зажав ладони между коленями.
      - Это ужасно! Как бы ты к нему ни относился... Может, ты наконец спрячешь свое железо?
      Суров посмотрел на пистолет, который все еще держал в руке.
      - Пожалуй. С тобой он вроде как ни к чему. Кстати, покажи мне банковские бумаги.
      - Да, сейчас. Я убрала их в сейф. Ключи... -Диана принялась рыться в сумочке.
      Он сунул "веблей" в карман.
      - А что означает весь этот разгром?
      В глазах Дианы заблестели слезы.
      - Я так не могу, Мик! Нам нужно сменить обстановку! В самом деле, давай уедем. Хотя бы на время. Я больше не могу, меня... я больше не хочу здесь!
      Она вдруг расплакалась. Нервы. Проклятый грек, да еще ураган...
      Она устала.
      - Хорошо. Хорошо, мы уедем. Ты ведь знаешь, я и сам собирался.
      Она подняла мокрое от слез лицо: - Правда? Когда?
      - Скоро. Как только кончится этот ад, - Суров кивнул на окно, - и как только я завершу дела с Десносом.
      - Он все еще не унялся?
      - Унялся? - Суров хохотнул. - Он пытался меня убить!
      - Как?! Каким образом?
      Суров осекся. Собственно, то были лишь его подозрения.
      - Неважно, - сказал он уклончиво.
      - Но у тебя есть доказательства?
      - Конечно.
      - Тогда пускай этим занимается полиция. Пусть его судят!
      Суров поморщился: - Доказательства годятся лишь для меня. Они для внутреннего, так сказать, употребления. К тому же Деснос -грек, а грек на суде станет отрицать все, даже факт собственного рождения.
      - Что же ты собираешься делать?
      - Устроить ему допрос с пристрастием. Не забывай, он мог быть не один.
      - Боже... -Диана поежилась.
      Суров шагнул к двери:
      - Не хочу оставлять его одного надолго. Закрой за мной.
      - Нет! - Она вскочила. - Нет, не уходи! Мне страшно!
      - Ну, ну, - Суров потрепал ее по плечу. - Закройся и постарайся заснуть.
      - Я не останусь одна!
      Суров заглянул ей в глаза:
      - Хорошо. Я позову Цкато. Он побудет с тобой. Так?
      Она вздрогнула, опустила голову:
      - Да...
      - Я вернусь через десять минут. Не открывай, пока не убедишься, что это я. Или Цкато.
      - Хорошо.
      Щелкнул замок за спиной. Поспешно, насколько позволяла темнота, Суров спустился вниз. Деснос был на месте, слышалось его тяжелое дыхание. Суров нашарил свечу на столике перед диваном.
      - Ты еще жив? - Лицо грека лоснилось от пота. - Не ожидал.
      - Я жив, чего не скажешь о тебе, - одной ногой ты уже там!
      - Ты слепец, Мик! - Грек дышал с присвистом. - Ты совсем спятил. Ты все еще уверен, что я во всем виноват.
      Деснос с усилием поднес руку ко рту. Суров ухмыльнулся, заметив в его пальцах костяной флакончик. Наркотик. Вот почему он еще держится.
      - Ладно. Мы потом побеседуем.
      - Уходишь?
      Суров обернулся у двери:
      - Ненадолго.
      - Тогда прощай. Я не уверен, что мы увидимся...
      - А я уверен, дерьмо. Жди.
      Он натянул плащ и вышел. Ураган и не думал стихать. До флигеля было не более пятидесяти шагов, но и того хватило. Пошатываясь, Суров толкнул дверь.
      Цкато уже спал. На столике перед кроватью теплился керосиновый фонарь. Услышав шаги, садовник мгновенно проснулся и сел, напряженно вглядываясь перед собой. Потом он узнал хозяина.
      - Цкато, ночь тебе придется провести не здесь. Одевайся.
      - Да, хозяин, - слуга не задавал вопросов. Он принялся быстро натягивать одежду. Суров ждал, привалившись плечом к косяку.
      Садовник двигался, как автомат. Он провел долгие часы, лихорадочно ища выход. Его не было. Ничего нельзя было поделать! Ему не верили.
      Теперь Цкато чувствовал, что неимоверно устал.
      Мысли его притупились. Теперь он и сам не знал, верит ли рассказам, ребенком слышанным от старших.
      О роще на побережье, возле которой нельзя хоронить мертвых. О деревьях, которые вмещают в себя отошедшую душу. Медленно, год за годом она прорастает в них, пока не наберет силу, достаточную, чтобы подчинить растения, гораздо более удаленные.
      Корни, корни...
      Ушедший человек возвращается в мир. Если только это можно назвать человеком. Скорее уже чудовище.
      Оно явилось в их дом.
      Его еще можно победить. Наверное, месяц. Цкато замер, как... Но одному не справиться.
      Цкато остановился, облизнул тонкие бескровные губы.
      - Хозяин... Может прийти большая беда....
      Суров нетерпеливо дернулся:
      - Она обязательно придет, если ты не пошевелишься!
      - Хозяин, это страшно... я видел...
      - Заткнись и одевайся!
      Садовник вздрогнул. Уже одетый, он молча принялся разогревать на газовом пламени какой-то отвар.
      Суров сжал зубы. Трижды в день садовник обязательно пил свой особый настой, который приготовлял из сложного набора корней, ведомого лишь ему. Употребление настоя было актом священным, и помешать тому ничто не могло ни даже хозяин, ни тем более ураган.
      Суров выглянул наружу. Кажется, в шторме наметился перелом. Пока садовник возится со своим пойлом, можно успеть сходить к воротам. Они не давали покоя.
      Он вышел. Новое путешествие по парку показалось менее ужасным. Суров подошел к ограде. Ворота имели ручной привод, кроме электрического, но он требовал значительных усилий. Могла ли Диана с ним справиться?
      Решетка оказалась открытой. Это ни о чем еще не говорило - Деснос тоже знал, как это делается. Суров вышел за ворота. Он прошелся вдоль подъездной аллеи.
      Машины Дианы не было.
      Подозрения вновь всколыхнулись в нем. Он поспешно вернулся к флигелю. На этот раз ему досталось: он вымок насквозь, один раз ураган даже свалил его с ног.
      Ощущая себя словно скрученным судорогой, Суров толкнул дверь.
      - Ты готов?
      Ни звука. Суров вошел. Садовник ничком лежал на кровати. Отдыхал. Вот мерзавец.
      - Вставай! - Он рванул его за плечо и увидел открытые мертвые глаза, рот, измазанный пеной.
      Суров попятился.
      Ты слепец!
      Он вспомнил эти слова. Он вновь вдруг ощутил присутствие злобной непреодолимой силы, равнодушно следящей за его тщетными попытками изменить неизбежный конец. Но он не сдастся так просто!
      Оставалось единственное. Такой выход почетным не назовешь, но по крайней мере это позволит ему выиграть время. После он еще разберется со всем случившимся. А сейчас остается лишь бегство.
      Сжав кулаки в карманах плаща, он бросил последний взгляд на садовника и вышел. Нельзя сказать, что смерть Цкато его напугала. Сама по себе - нет, но Суров явственно ощутил, что невидимый топор прошелестел совсем рядом.
      Он снова проник в свой дом через окно, как злоумышленник. Закрывая за собой ставни, Суров поскользнулся. Мокрый подоконник едва не покалечил его. Пол кухни дрогнул, когда он грохнулся на него всеми своими девяносто пятью килограммами.
      Проклятье! Суров ощупал грудь. Ему показалось, что сломано ребро. Скорее убираться из этого проклятого места!
      Он чиркнул спичкой. Над окном свешивался декоративный вьюнок. Его стебель, раздавленный ботинком, выглядел буро-красным, словно кровяной сгусток.
      Спичка обожгла пальцы.
      На ощупь он выбрался в коридор, в конце его начиналась винтовая лестница, ведущая в гараж. Поравнявшись с ней, Суров отчетливо услышал внизу лязг металла.
      Кто?
      Суров вытащил пистолет, ощущая острое желание убить. Дверь распахнулась бесшумно. Он стал спускаться.
      Гараж был погружен во мрак. Слабый электрический лучик освещал ворота. Темная фигура суетилась возле них, стараясь раздвинуть створки. Человек был виден достаточно, чтобы прицелиться. Суров сдвинул предохранитель, и этот звук неожиданно громко прозвучал в тесном подземном пространстве. Человек дернулся и схватил фонарь. Желтое пятно метнулось по стенам, уперлось в глаза. Суров моргнул и нажал спуск.
      - Мик! - Вопль Дианы прозвучал одновременно с выстрелом.
      Суров выругался:
      - Ты жива?
      - Господи, зачем ты это сделал?!
      Вот дура!
      Он не видел ее. Фонарь был неподвижен. Суров торопливо миновал последние ступени.
      - Я спрашиваю, с тобой порядок?
      Он услышал, что она плачет.
      - Да...
      Суров добрался до фонаря, поднял, посветил вокруг.
      Диана скрючилась у металлической створки.
      - Тебя не задело? - Он рывком поднял ее, встряхнул за плечи.
      Она мотнула головой, отстранилась и отошла. Суров повернулся и вдруг увидел, что рядом с его "турбо" стоит автомобиль Дианы.
      - Откуда здесь твоя машина? И вообще, какого черта ты здесь делаешь? Я где велел меня ждать?
      Она распахнула дверцу и уселась на переднее сиденье, выставив ноги наружу.
      - Я тебя спрашиваю!
      - Ты ушел надолго, а я больше не могла находиться одна! Я хотела уговорить тебя уехать немедленно! Да в машине остались некоторые вещи, пришлось идти. В парке я увидела, что ворота открыты, и загнала машину сюда.
      Суров подошел и положил ладонь на капот. Кажется, он был еще теплым.
      - Не сердись, - она взяла его за руку. - В конце концов, это даже забавно.
      - Да, это очень смешно -едва тебя не убил.
      Диана погладила его ладонь, Прикоснулась губами.
      Суров легонько взял ее за подбородок, приподнял, готовясь поцеловать. И замер.
      В глазах Дианы он снова увидел явный и необъяснимый страх.
      - Что с тобой?
      - Ничего. - Суров отвернулся. - Мы уезжаем. Мне нужно забрать кое-что.
      - Я подожду здесь.
      - Нет, - на скулах его перекатились желваки. Он был уверен, что нельзя ее оставлять больше одну. - Мы поднимемся вместе. Это не займет много времени.
      Через пятнадцать минут он вывел "турбо" из гаража.
      Диана сидела сзади. Суров обогнул дом и притормозил возле крыльца. Дождь заливал стекла. Ветер ударил с новой силой, и тяжелый "турбо" качнулся на рессорах.
      - Что ты хочешь? - Ее голос прозвучал безжизненно.
      - Деснос. Придется его забрать с собой.
      - Господи, зачем? Цкато позаботится о нем утром.
      Суров промолчал. Он не стал рассказывать Диане о садовнике. Раскрыв дверцу, сказал:
      - Тебе лучше перебраться вперед. Он ранен, я положу его сзади.
      Она вздохнула:
      - Хорошо.
      Диана нашарила сумочку, перекинула ее на переднее сиденье. Следом бросила большой альбом с эскизами.
      Это было сделано небрежно.
      Завязки альбома разошлись, часть листков сползла на пол. Суров нагнулся.
      - Оставь, я сама! - Голос вдруг изменил ей.
      Он пожал плечами, выпрямляясь. И тут один рисунок привлек его внимание. Изображенный на нем мужчина показался знакомым. Суров пригляделся. Жаркая волна прошла по телу и ударила в мозг. Он узнал этого человека.
      Делевский был запечатлен обнаженным, в вызывающей откровенной позе. Суров включил освещение салона. Рисунок казался превосходным. Схвачены главные черты - уверенность, бравада, сытая чувственность.
      Весь он.
      Неторопливо Суров убрал рисунок в альбом. Положил ладони на руль.
      - Ты все-таки знала его.
      Молчание.
      Его душило бешенство. Вопросы были ни к чему - все ясно. Рисунок говорил сам за себя.
      - Ты его не просто знала, ты спала с ним!
      Он наконец обернулся, Диана сидела, сжавшись в комок. Увидев ее лицо, он понял, что угадал.
      Шлюха! Была шлюхой, ею и осталась. Ничто не меняется.
      Больно.
      На миг он прикрыл глаза. Он все-таки привязался к ней за шесть лет. Однако так даже лучше. Лучше, чем таскать эту дрянь за собой, не зная, что она вытворяет за его спиной. Ей больше нельзя доверять, ей нельзя доверить и медной монеты... потаскухе! А он еще отправил ее в банк. В банк!..
      Он вздрогнул. Схватив с сиденья сумочку, мгновенно выпотрошил ее содержимое. Бумаг не было. Суров взревел:
      - Где?!
      Диана молчала, посверкивая из угла глазами, точно хорек.
      Он перегнулся назад и схватил ее за волосы. Она завизжала, отбиваясь. Суров отшвырнул ее. На полу под сиденьем лежал тонкий изящный кейс, припрятанный.
      Диана вцепилась в него. Суров ударил ее по лицу наотмашь. Она отшатнулась.
      - Вонючка! Грязная вонючка! Не смей меня бить!
      Он вырвал из ее рук кейс. Хрустнув, сломался замок.
      Знакомая тисненая папка. Суров выхватывал глазами строчки, мелькали страницы. Он уронил бумаги. Его охватил ужас. Основная часть вкладов была переведена на ее имя! Как могло это случиться?
      Почти все деньги! Но как?! Единственное, что приходит на ум, - она подделала бумаги, его подпись. Да, вероятно. Диана прекрасный график. Однако служащие банка не должны были проводить подобную операцию без его личного подтверждения... Черт! Ведь он сам звонил управляющему. Сам подтвердил, что бумаги, которые она привезет, в порядке.
      Внезапно он почувствовал усталость. Как попало Суров запихал обратно листки.
      - Зачем тебе это понадобилось? Я тебе в чем-то отказывал?
      Она сжала ладонями виски. Под глазом Дианы расплывался синяк, видимый даже в полутьме.
      - Отвечай!
      - Ты идиот! Я всегда знала, что ты меня бросишь рано или поздно! Была уверена... Ха! Ни в чем не отказывал! Подачки!
      Ему было неудобно сидеть так, перегнувшись назад.
      Но кто знает, можно ли теперь повернуться к Диане спиной? Надо бы ее вышвырнуть, но она еще была нужна ему - иначе не вернуть деньги. Теперь придется составлять новые документы. Ничего, он найдет способ заставить ее это сделать. А пока еще остается Деснос, о котором нельзя забывать.
      Суров вдруг понял, насколько выгодна его смерть этим двоим. Пиковая ситуация.
      - Послушай, - он смог улыбнуться, хотя и с натугой, -зачем ты вернулась?
      Диана передернула плечами. Взгляд Сурова упал на альбом. Он приподнял его и засмеялся: - Неужели? Ты неисправимая идеалистка! Тебе же противопоказано иметь деньги!
      Он выбрался наружу и запер Диану в машине. Теперь нужно позаботиться о греке.
      Ветер постепенно стихал,, зато ливень припустил вдвое. Суров вскарабкался на крыльцо. Отряхиваясь, он подумал о том, что лишь случайность спасла его, - дважды на протяжении суток. Первый раз телефонный звонок поднял его с кровати, которую макушкой эвкалипта продырявило буквально через минуту. И вот теперь... Он мог лишиться разом всего. Но Диана вернулась - забыла рисунки. Подумать только! Теперь ее страх понятен. И понятно это вранье с машиной. Она, конечно, прятала, ее в парке. История с воротами - такая же ложь. Иначе ей было не объяснить, отчего она не припарковалась в гараже. Столько усилий, и все попусту. Диане не повезло нынче ночью. Но только ли ей одной?
      Десноса он нашел в беспамятстве. Неужели кончается? Вот черт! Суров оттянул ему веко. Надо торопиться, подумал он, взваливая его на плечи. Грек еще нужен.
      Я еще должен узнать, что здесь происходит.
      Он сбросил Десноса на переднее сиденье, отворил заднюю дверцу.
      - Вылезай.
      Диана не шевелилась. Суров заорал:
      - Вылезай, сука! Тебе говорят!
      Он выволок ее за руку. В доме протащил через холл, потом коридор, пока они не добрались до небольшой комнаты в конце. Суров вошел и посветил фонарем.
      Комната была тесновата, почти темна и не имела телефона. Зато имелись прочные ставни, запирающиеся снаружи.
      - Вот здесь ты меня и подождешь.
      Слегка задыхаясь, Суров уселся за руль. Грек, кажется, приходил в себя. Он шевельнулся и чуть застонал.
      Последние события вытеснили из сознания Сурова страх этой ночи. Однако теперь, похоже, он вновь возвращался... Ночь перевалила за середину. Нужно успеть.
      Деснос очнулся. Качнул головой.
      - Ноги... Господи, я не чувствую своих ног...
      Суров молча включил зажигание. Вспыхнули габаритные огни.
      - Куда ты меня везешь? - Грек повернулся, страдание сделало его неузнаваемым.
      - К врачу.
      Хриплое бульканье. В чем дело? Суров покосился.
      Грек хрипел и давился слюной.
      - Вра-ач? Нам требуется гробовщик... - Он вдруг подался вперед, скрюченный палец упирался в ветровое стекло.
      - Вот он!!
      - Кто?! - выкрикнул Суров, срывая голос.
      - Это же он, он! Давай назад!..
      Ночь, черные струи дождя. Суров напряг зрение.
      Нет! Он стиснул баранку... Безумие! Суров чувствовал, что уже на пределе. Он больше не в силах слышать это имя!
      - Это он, он... -рыдал Деснос.
      - Да? - Суров бешено посмотрел на грека. - Отлично! Отправимся в гости!
      Деснос рвал из кармана флакончик. Он трясся и выглядел так, словно лишился разума.
      Суров включил передачу. "Турбо" рванул с места, фары разминали мрак. Суров остервенело крутил баранку. Это была его стихия! Единственное, что он умел делать в жизни лучше других.
      Они миновали ворота и вырвались на шоссе. Ветер обезумел. Тяжелая машина стонала на поворотах. Ночь и шторм кружились в неистовом танце. Армии тьмы неслись над миром по кругу...