Расширив границы поиска, Комета без особого труда нашла источник ужасного вируса. Он находился неподалеку — в военной лаборатории, скрывавшейся под вывеской «Университет лекарственной фармакологии». Вибрация от взрыва Всемирной нефтяной биржи разрушила колбы, в которых выращивался вирус. Он вырвался на свободу и начал победоносное распространение по планете. Разумеется, люди об истинной причине катастрофы так и не узнали.
      — Какая ирония судьбы! Желая получить власть над миром, Велпасия уничтожила этот мир!
      Комета не испытывала особой жалости к погибшей цивилизации. Это был логичный, естественный и неотвратимый конец общества лжи, лицемерия и жажды наживы. Телесные оболочки живых существ погибли, но их души воплотились в новых мирах, на новых планетах. И только в ночных кошмарах их преследовали воспоминания об ужасной эпидемии, как будто посланной в наказание за многочисленные грехи и преступления против Природы.
      — Надеюсь, эти воспоминания послужили им уроком в следующих воплощениях!
      Больше Комете в этом мире делать было нечего. Она вновь обозрела Измерения и разглядела планету, где некогда жила Найя Кайдавар. Туда она и ПОЖЕЛАЛА перенестись.
 

* * *

 
      — …Мы с вами находимся в старинном замке периода третьей волны степной цивилизации. Здесь воссозданы архитектура и обстановка того периода, когда кочевые племена начали переходить к оседлой жизни. — Звонкий голос женщины-экскурсовода разносился под высокими сводами замка Кайдавар.
      Комета осмотрелась. Она воплотилась в теле маленькой девочки, которую родители привели на экскурсию в исторический музей. Два десятка светловолосых людей обоих полов и разных возрастов с интересом слушали экскурсовода и рассматривали витрины, установленные в коридорах замка. Комету окружали те, кого Кайя Кайдавр называла «простолюдинами». Ни у кого из них не было даже намека на черты морского народа или кочевников-зиганьеров. Низкорослые, ширококостные, круглолицые, румянощекие — люди словно олицетворяли собой образы Здоровья, Сытости и Удовлетворенности.
      Комета расширила сверхвидение за пределы своего бывшего дома и поразилась тому, как изменился замок Кайдавар и его окрестности. На планете, должно быть, прошло не менее тысячи лет. Побережье превратилось в комфортабельный курорт с роскошными отелями и ресторанами, скоростными автострадами и монорельсовыми дорогами. Там, где некогда разбивали свой лагерь зиганьеры, теперь был построен парк развлечений. Чуть далее — на месте выровненного холма Спящего Вепря — располагался аэропорт.
      Женщина-экскурсовод продолжала рассказывать:
      -…На этой витрине вы можете увидеть самые древние из предметов, найденные в замке Кадаар экспедицией профессора Улейшада.
      Комета прервала магический полет и вернулась в свое новое тело. Ее привлекло новое название замка. Кайдавар превратился в Кадаар. Что ж, нелепо было ожидать, что язык, имена и названия сохранятся неизменными на протяжении многих столетий. Кроме того, язык морского народа был забыт, и удивительным следовало считать уже то, что замок сохранил хотя бы остатки былого имени.
      Взгляд Кометы устремился на витрину, а именно на древнее потускневшее зеркало: серебряную пластину в золотом ободе. Узоры на ободе изображали стилизованные сценки из жизни морского народа: сражение кораблей, строительство замка, нападение на прибрежный поселок. Сердце Кометы (вернее, ее воплощения) замерло — это было ее зеркало! Комета совершенно отчетливо помнила, как оставила его на дровяном складе перед тем, как начать уничтожение зиганьеров в замке. Тогда за зеркалом она так и не вернулась. А теперь вновь увидела его спустя несчетное количество лет, неисчислимую череду воплощений.
      Комета невольно протянула руку к зеркалу… и ее пухлые детские пальчики уперлись в прозрачное стекло, закрывавшее витрину с музейными экспонатами.
      Мать дернула ее за рукав и прошептала:
      — Здесь ничего нельзя трогать руками, доченька!
      — Это мое! — с капризными нотками (тело девочки не позволяло воспроизвести повелительного голоса Богини) произнесла Комета.
      Ее услышали все, кто находился возле витрины. Взрослые заулыбались, снисходительно относясь к словам неразумного дитя.
      — Это мое! — настойчиво повторила Комета и вновь протянула руку к витрине.
      Мать взяла ее за руку и попыталась отвести в сторону. Но кто мог бы сдвинуть с места воплощение Богини Кометы?
      Женщина-экскурсовод мягко спросила:
      — Почему ты говоришь, что это твое зеркало? Это очень старое зеркало. Оно было сделано очень давно. Оно никак не может быть твоим.
      Она разговаривала с Кометой, как с ребенком, четко выговаривая слова и повторяя их несколько раз, чтобы донести до детского (как она считала) разума свою мысль.
      — Оно БЫЛО моим! — заявила Комета. — Я жила в этом замке. Я была баронессой Найей Кайдавар, дочерью барона Гайана Кайдавара. Я принадлежала к морскому народу, который владел этим побережьем и построил этот замок.
      Родители с ужасом уставились на своего ребенка. Они решили, что у девочки бред или приступ истерии.
      Чтобы сгладить конфликт, экскурсовод быстро заговорила, считая, что сможет переключить внимание ребенка на более интересную тему:
      — Я знаю, сейчас очень популярны сказки Марги Ловуши о морском народе. Но на самом деле замок был построен племенем Кадаар, которое поселилось здесь, откочевав из глубины степи, из окрестностей современного Магалана…
      — Мельгальяна, — машинально поправила ее Комета.
      — Что? — растерялась женщина.
      — Мельгальян — столица степного государства зиганьеров.
      — Магалан — это прародина нашего народа, — веско произнесла экскурсовод. Несмотря на то, что она хотела успокоить капризного ребенка, погрешить против научной (как она ее понимала) истины ей не позволяли твердые принципы.
      Комета воскликнула:
      — ВАШ народ жил в северных лесах, когда мои предки правили этой землей. Мы строили замки и корабли, а вы ютились в примитивных избах!
      Она попыталась отыскать в информационном поле что-нибудь, что подтверждало бы ее слова. Но на этой планете не сохранилось ни летописей, ни документов, ни каких-либо записей, относившихся к периоду владычества морского народа. Даже древние стены замка Кайдавар утратили память о своих прежних владельцах. Собственно, более половины замка являлось так называемым «новоделом». Для привлечения туристов старые развалины были частично восстановлены, а частично дополнены новыми постройками, стилизованными под древнюю архитектуру.
      Потомки простолюдинов полностью утратили воспоминания об истинной истории своего мира. Даже в легендах и мифах отсутствовали упоминания о зиганьерах и морском народе. Лишь писательница Марга Ловуша не так давно опубликовала цикл сказок о стройных черноволосых людях, бороздивших моря на своих длинных быстроходных кораблях. Но даже она была совершенно уверена в том, что все ее произведения — плод творческой фантазии. Возможно, в снах и грезах к ней возвращалась память далеких предков, но это происходило только на подсознательном уровне.
      Поняв, что материальных свидетельств существования зиганьеров и морского народа не осталось, Комета расширила свою Божественную силу и ПОКАЗАЛА окружавшим ее людям то, что некогда пережила Найя Кайдавар. Демонстрация заняла всего несколько минут по местному времени.
      А потом Комета покинула тело своего воплощения, на прощание сказав:
      — Вы построили красивую и беспечную жизнь. Но нельзя забывать о тех, кто в крови, в поту, в слезах заложил основы вашей цивилизации. Это НЕСПРАВЕДЛИВО!
 

* * *

 
      — Есть мир, где обо мне должны вспоминать с признательностью и любовью! — решила Комета.
      Она отправилась туда, где некогда возглавила армию Холмогорья, чтобы отстоять свободу своего народа от человеческого государства.
      Комета ВОПЛОТИЛАСЬ… и тотчас же почувствовала жестокий удар хлыста на своей обнаженной спине. Она вскрикнула от боли и неожиданности.
      — Заткнись, человеческое отродье! — раздался грубый окрик позади. — Работай! Работай! Все работайте!
      Вслед за окриком послышался стук копыт. Комета обнаружила, что ее руки автоматически продолжают плести корзину из заготовленных гибких прутьев. Она была не одна — на голой земле на корточках или на коленях несколько десятков одетых в лохмотья женщин и девушек плели точно такие же корзины. Перед ними находился убогий барак, который служил одновременно и их жильем, и складом для материалов. Между работницами прохаживались трое кентавров. Каждый держал в руках длинный хлыст, которым подгонял замешкавшихся или недостаточно усердных. У кентавров имелось и более солидное оружие: пистолеты в кобурах и шпаги в ножнах.
      Не переставая вытягивать из пучка новые прутья и вплетать их в корзину, Комета подключилась к информационному полю. С момента ее гибели прошло около двухсот лет. То, что произошло за это время, повергло Комету в ужас.
      Люди ошиблись, когда считали, что уничтожив предводительницу армии нелюдей, они без труда захватят Холмогорье. Наоборот, получив известие о гибели Кометы, Зукхил и Хрумпин объявили о всеобщей мобилизации. Армия нелюдей за несколько недель увеличилась почти до сотни тысяч воинов. Холмогорцы кипели гневом и яростью, они жаждали отомстить за смерть своей любимой военачальницы.
      На прибрежные города людей обрушились орды бесстрашных и беспощадных нелюдей. Это уже были не те дикари, которых можно было в упор расстреливать картечью из пушек. Обученные Кометой отряды штурмовали стены по всем правилам военного искусства. Города Побережья пали один за другим. Их жители были по большей части вырезаны, а оставшиеся в живых обращены в рабство.
      Но и этой победы холмогорцам показалось мало. Прошло несколько лет, в течение которых нелюди перенимали у своих рабов искусство кораблестроения и мореплавания, и вот уже флотилия нелюдей переплыла Междуземный пролив. Армия Холмогорья обрушилась на королевство Нарданала, предала его огню и мечу, а затем разорила и другие западные государства. Людей постигла та же участь, что и жителей прибрежных городов.
      Последние полторы сотни лет этот мир полностью принадлежал нелюдям. Остатки независимых людей жили за далекими северными горами — в снегах, в нужде, в постоянных войнах с экспедиционными карательными корпусами холмогорцев.
      Но самым неприятным для Кометы было то, что помимо жестокого рабовладельческого государства нелюди создали тоталитарный религиозный культ. Культ Леди Кометы. Возник целый пантеон богов, полубогов и героев. Разумеется, верховной богиней считалась сама Комета. Чуть ниже нее располагались обожествленные соратники-нелюди: Хрумпин, Зукхил, Балил и даже Рухинак, который постоянно сомневался в ее праве называться «светлым воплощением». Люди, которые поддерживали Комету — озерник Гарбискул и лекарь Алиний Плантор — были названы ее верными РАБАМИ. Их приводили в пример современным людям, как идеализированные образцы верных и преданных слуг. Таким образом, людей изначально низводили до положения низших существ, которые не могли претендовать на равные с нелюдями права.
      А дворянин Адонсо Калтрадский?… В религии Холмогорья он стал воплощением предательства и подлости. Именно на него взвалили всю вину за пленение и смерть Кометы. При упоминании его имени каждый благочестивый «кометник» непременно сплевывал и посылал проклятия в адрес Адонсо и всего человеческого рода.
      Кроме этих основных персонажей, религия имени Леди Кометы включала в себя множество других существ. Их было так много, что Комета не стала вдаваться в подробности. Для нее достаточно было уже того, что все ее благие начинания, все призывы к свободе породили еще большую жестокость и ненависть.
      Комета была подавлена и разочарована:
      — Что же мне делать? Поднять людей на восстание и свергнуть тиранию нелюдей?
      — Работай! — словно отвечая на ее вопрос, прикрикнул кентавр-надсмотрщик, и на спину Кометы обрушился еще один удар хлыста.
      Комета встала, выпрямилась и произнесла:
      — Я вернулась!
      Она ПОЖЕЛАЛА, и ударивший ее кентавр взлетел высоко в воздух, а затем рухнул вниз, переломав все кости.
      Женщины-работницы застыли в изумлении и ужасе. Оставшиеся двое кентавров схватились за оружие… и разделили участь своего товарища.
      — Это посланница Шира-Вада-Дагна! — всплеснула руками пожилая женщина.
      — Шир-Вад-Дагн, славься во веки веков! — подхватили ее крик остальные.
      — Шир-Вад-Дагн, облегчи наши страдания!
      — Шир-Вад-Дагн, выведи нас из рабства!
      Комета на мгновение растерялась. Что она должна была делать? Объяснять этим забитым и неграмотным женщинам, что именно она и есть та самая Леди Комета? Рассказывать, что она все силы отдала борьбе с Триединой церковью, так как видела в ней главную опасность духовного закабаления?
      Комета махнула рукой в сторону ближайшего леса:
      — Бегите, люди! Скоро сюда подоспеют другие кентавры на подмогу.
      — Ты защитишь нас, посланница Шира-Вада-Дагна! — с фанатичной слепой уверенностью закричала пожилая женщина и бросилась в ноги Комете. — Порази своих врагов мечом огненным во имя священного триединения!
      Другие женщины также попадали на колени и поползли к Комете, восклицая:
      — Помоги нам, святая!
      — Спаси нас!
      — Исцели наши раны!
      — Накорми наших детей!
      — Дай нам свободу!
      Комета почувствовала, как в ней закипает гнев. Но теперь он был обращен не только на нелюдей, но и на их рабов.
      — Раз вы сами не боретесь за свою свободу, значит, она вам не нужна! — воскликнула она. — Если вы ждете, что кто-то вам поможет, значит, помощи вы не получите!
      Но слова Кометы попросту не были услышаны. Женщины ползли на коленях, протягивали к ней руки и умоляли:
      — Помоги!
      — Защити!
      — Спаси!
      — Дай!… Дай!… Дай!…
      Комета одновременно испытывала жалость и презрение. Она не в силах была смотреть в пустые фанатичные глаза женщин, вдыхать миазмы от их немытых тел и ощущать прикосновения грубых натруженных рук. Она почти ненавидела их, но осознавала свою вину за то, что с ними произошло. Впрочем, напомнила себе Комета, если бы двести лет назад люди захватили Холмогорье, то сейчас точно в таком положении находились бы горные копатели, кентавры, дриады, прыгунки и прочие нелюди.
      Комета ПОЖЕЛАЛА и переместилась в Холмоград — столицу Холмогорья — в главный храм своего собственного имени. Она воплотилась в теле рабыни-служанки, которая как раз в этот момент обмывала ноги огромной каменной статуи Леди Кометы. Присоски на руках и ногах богини были значительно больше, чем у настоящей Кометы. Неизвестный скульптор стремился подчеркнуть, что богиня Леди Комета принадлежала к миру нелюдей.
      По обеим сторонам основного изваяния были установлены статуи обожествленных Хрумпина и Зукхила. Они держали в руках секиры, целиком выкованные из золота.
      Услышав за спиной голоса, Комета обернулась. Ей был нанесен еще один душевный удар. Она увидела… саму себя. Вернее, она увидела дриаду, которая была объявлена новым «светлым воплощением» Леди Кометы. Дриада являлась неотъемлемой частью религиозного культа, вобравшего в себя архаичную веру в память предков, именуемую «светлым воплощением». При соблюдении соответствующих обрядов и псевдонаучных астрологических расчетов священники Леди Кометы избирали девушку-дриаду, которая объявлялась очередным «светлым воплощением» богини. Всю жизнь ее окружали почетом и уважением, а после смерти вновь выбирали новую юную Леди Комету.
      Подобные же «светлые воплощения» имели и другие обожествленные личности. Разумеется, к настоящему переселению душ они не имели никакого отношения. Более того, «должности» «светлых воплощений» давно уже стали предметом торговли. Богатейшие семьи помещиков и рабовладельцев Холмогорья старались протащить в храмы своих родственников, чтобы таким образом продемонстрировать собственное влияние и могущество. В ход шли подкупы жрецов, охаивания «конкурентов», интриги и сплетни. В общем, нелюди создали общество, вобравшее в себя все самые худшие черты человеческого государства, против которого когда-то сражалась настоящая Леди Комета.
      Дриада, которая считалась воплощенной богиней, неторопливо и плавно шла по храму в сопровождении жреца-фавна. Их окружала почетная стража из шести кентавров и четырех прыгунков. Горные копатели, слишком большие и неуклюжие, чтобы нести охрану внутри храма, стояли у внешних дверей.
      Комета вгляделась в лицо своего «светлого воплощения». Дриада была молода, печальна и, казалось, тяготилась возложенными на нее обязанностями.
      Комета расслышала, как жрец-фавн говорил дриаде:
      — Через восемь дней состоится праздник в честь освобождения Дубовых Взгорий. Согласно церемониалу, ты должна лично обезглавить трех человек, олицетворяющих Силу, Ложь и Подлость людей. А ты до сих пор даже не научилась правильно держать меч.
      — Я не умею, — робко произнесла дриада.
      — Да что там уметь?! — воскликнул фавн. — Людей положат перед тобой на плаху связанными и беспомощными. Вот прежнее воплощение Леди Комета любила устраивать настоящие поединки с людьми. Она рубила их одного за другим, как тростник… Ну, конечно, ей помогали.
      — У меня не получится, — губы дриады задрожали. — Я не выношу вида крови.
      — Считай, что я этого не слышал! — строго произнес фавн. — Какое же ты «светлое воплощение», если боишься крови? Леди Комета испытывала наслаждение, убивая людей. И ты также должна радоваться при виде поверженного врага.
      — Я попробую, — пообещала дриада, видимо, убежденная словами жреца.
      Тот заметно обрадовался:
      — Вот и отлично! Я всегда уверял Конклав, что тебе просто не хватает тренировки. Ты должна научиться воспринимать смерть спокойно и естественно. Вот, видишь, рабыня моет статую? Возьми шпагу и заколи ее!
      Комета поняла, что речь идет о ней. Других людей в зале не было. Фавн взял у одного из охранников шпагу и почти насильно впихнул эфес в руку дриады.
      — Иди и убей! Докажи, что ты истинное «светлое воплощение» нашей божественной Леди Кометы!
      Дриада и фавн в сопровождении стражи направились к Комете. Девушка спокойно стояла и ожидала дальнейшего развития событий. Ей самой стало любопытно: сможет дриада перешагнуть грань между добром и злом, или не сможет?
      Однако жрец не слишком надеялся на решительность своей ученицы. Он приказал охранникам, указав на Комету:
      — Подержите ее за руки! А еще лучше, поставьте на колени!
      И тогда Комета заговорила:
      — Смерть преследует человека всю жизнь.
      — Что это? — спросил фавн у охранников. Он не обращался напрямую к девушке, так как считал, что его может осквернить разговор с существом человеческого вида.
      — Неужели я жила и боролась РАДИ ЭТОГО? — спросила Комета скорее сама у себя, чем у нелюдей.
      Двое кентавров-охранников приблизились к ней, но одним своим ЖЕЛАНИЕМ девушка размазала их о стены храма.
      — Кто ты? — спросила дриада, выронив шпагу и с ужасом глядя на Комету.
      — Комета. Леди Комета.
      — Святотатство! — задохнулся от гнева фавн-жрец. — Убейте эту тварь!
      Охрана выхватила оружие.
      — Прочь!!! — крикнула Комета и топнула ногой.
      Ее гнев вышел из-под контроля. По полу храма зазмеилась трещина, постепенно расширяясь и углубляясь. На улице она уже была шириной с ладонь, у стен Холмограда — с овраг. Трещина раскалывала поверхность планеты, захватывая все большую и большую площадь. Дойдя до моря, трещина превратилась в гигантский каньон, дна которого не было видно. Вода хлынула в каньон и, встретившись с раскаленной мантией планеты, вскипела, рванувшись в атмосферу облаками пара. А трещина бежала все дальше и дальше — по дну моря, через соседний материк. Теперь в нее проваливались целые города, горы, леса. Планета тряслась так, что никто не мог устоять на ногах. И все это происходило настолько быстро, что люди и нелюди погибали, даже не успев понять, что происходит с их миром.
      Храм, в котором находилась Комета, превратился в руины, похоронив под собой и тело служанки-рабыни, и дриаду, и фавна, и почетную стражу. Комета со стороны наблюдала за гибелью целого мира. Наблюдала — и не испытывала ни раскаяния в содеянном, ни жалости к погибавшим. Она видела, как во все стороны разлетаются освобожденные души людей, нелюдей, животных, растений. Она знала, что все это вольется в бесконечный круговорот жизни и вновь воплотится в каком-нибудь другом мире, может быть, более справедливом и достойном, чем эта планета.
      А созданная Кометой трещина, сделав вокруг планеты полный оборот, разрезала ее пополам. Земная кора провалилась внутрь, вода испарилась, планета превратилась в светящийся расплавленный шар. Будь у нее побольше массы — она стала бы новой звездой.
      — Вот и все, — с мрачным удовлетворением произнесла Комета.
      Ее эйфория прошла. Комета поняла, что быть Богиней непросто. Раньше она была уверена в том, что поступает по справедливости, что действует во имя добра. Теперь же, получив дар и проклятье всевидения, она могла созерцать плоды своих трудов.
      В лучшем случае о ней просто забывали, как это произошло в мире Найи Кайдавар. В худшем — посеянные ею семена давали ядовитые всходы, как на только что уничтоженной планете. Если даже она не успевала совершить что-то значительное, как в мире Латэлы Томпа, то планета гибла и без ее участия. Комета боялась даже взглянуть в сторону Кси-Лодердолиса. Как отразилось ее вмешательство на жизни миллиардов людей?
      — Может быть, это мое проклятие? Все, к чему я прикасаюсь, оборачивается во зло? Или мир таков, что его невозможно повернуть в сторону добра? Тогда к чему мои старания, к чему весь этот мир?
      Комете не с кем было посоветоваться, не с кем поделиться своими мыслями… Хотя, почему не с кем? В мире существовала еще одна сила, равная ей по могуществу. Почему же она не обратилась к ней раньше?
      Лишь только Комета подумала об этом, как сразу ощутила присутствие того, кто называл себя Трисмегистом. Он называл себя хранителем мира — того самого мира, в необходимости существования которого она усомнилась. Он был рядом — и не помог. Был рядом — и не предостерег. Был рядом — и не остановил…
      — Трисмегист, Возрождающийся Великий Первый Бог, ответь на мои вопросы!
      Но Бог молчал, словно не желал общаться с Богиней. Его сущность ускользала, оставаясь неподвижной, исчезала, не переставая быть ощутимой.
      — Хорошо же! Я заставлю тебя обратить на меня внимание!
      Комета устремила свой взор на Верхние Измерения, чтобы найти Миара… и сразу же передумала. Во-первых, общение двух Богов через уши и уста смертного (ибо даже эльфы казались теперь Комете мимолетными мазками на полотне мира) было слишком ограниченным. Во-вторых, Комета считала, что в своем новом качестве она имеет право непосредственно говорить с тем, кого считали Великим Первым Богом.
      Еще не так давно Комете казалось, что кристалл Вечного Круговорота ответит на все ее вопросы, что он окажется последней ступенью к совершенству. Но теперь она решила, что нужно выиграть еще одно сражение с самым могущественным противником, который только существовал в мире. Комета считала, что сможет победить. Как всегда.
      Комета посмотрела на планеты, объединенные в Сеть Порталов Прямого Перехода. Их было много, очень много. Но все равно среди Вселенных и Измерений они занимали меньше места, чем песчинка на побережье океана. Для сверхвидения Кометы они представлялись маленькими шариками планет, находящимися на разных уровнях реальности. Планеты были соединены бледными паутинками межпространственных коридоров, создаваемых Порталами.
      В центре густой паутины Порталов виднелась блестящая жемчужина — это была Империя Повелителей на Двенадцати Измерениях. В нее входили несколько сотен обитаемых планет, которые были защищены от постороннего проникновения магическо-силовыми полями. Комета не сомневалась, что при необходимости легко разрушит эту защиту, яркую и хрупкую, как перламутр. Но даже Повелителей она не считала достойными своего внимания. В мире у Богини Кометы остался лишь один равный по силе соперник — Трисмегист, Возрождающийся Первый Бог.
      — Ты обещал, что МЫ обязательно встретимся, и встреча наша уже близка!
      Комета вошла в мировое информационное поле и узнала, какие планеты считаются главными для почитателей Трисмегиста. Их называли Земля и Этла-Тида. На первой Трисмегист родился в теле человека, вторую покинул в облике Возрождающегося Бога. За несколько мгновений изучив всю его историю, Комета ощутила с ним некоторое родство и общность. Ощутила, но тотчас же отвергла возникшую симпатию. Она намеревалась диктовать ему свои условия. Она была уверена, что сможет изменить несправедливый мир, если Великий Первый Бог отступится от него.
      Среди миров Сети Комета увидела две нужные ей планеты. Этла-Тида оказалась чуть ближе, и Богиня ПОЖЕЛАЛА воплотиться на ней в человеческом облике…
 

* * *

 
      — …Жареные катуны! С пылу, с жару, в хрустящей корочке! — Комету почти оглушил призыв огромной голографической фигуры.
      Она расширила свое сверхвидение, обозрев сразу всю планету, а также искусственные спутники и космические корабли на ее орбите. Комета поняла, что оказалась в Лирде Высокобашенном, бывшем некогда столицей Южной Империи, а теперь превращенном в главный коммерческий центр государства-планеты Этла-Тиды.
      Комета воплотилась в теле высокой дородной дамы по имени Ворждра, прибывшей на Этла-Тиду вместе с мужем для осмотра местных достопримечательностей. В данный момент муж Ворждры находился в отеле и отдавал дань уважения местной кухне. Он весил втрое больше своей жены, что для их родной планеты — Жранделя — было вполне нормально.
      Комета пока не полностью заместила сознание Ворждры и позволила женщине делать то, что ей вздумается. Поступила она так потому, что на орбите Этла-Тиды помимо туристических и грузовых кораблей находились боевые звездолеты Империи Повелители. Их чуткие приборы могли фиксировать невидимые человеческим глазом изменения в ауре живых существ. И сейчас они сканировали планету в поисках необычных проявлений магической активности (примерно таким же способом на Сурл-Аваше было обнаружено воплощение Кометы в тело Шаггашуги).
      — Уж не меня ли ищут Повелители? — заподозрила Комета.
      Действуя осторожно и мягко, она обошла все следящие системы и подключилась к информационному полю звездолетов Империи на Двенадцати Измерениях.
      С некоторым удивлением Комета узнала, что время, казавшееся ей несколькими мгновениями, для смертных существ было довольно продолжительным. О появлении в мире новой Богини уже стало известно не только Повелителям, но и нескольким другим высокоразвитым цивилизациям. Кое-кто уже успел обозвать ее Анти-Богиней и Всемогущей Разрушительницей.
      — Подумаешь, немножко встряхнула сонный Порядок и уничтожила погрязшую во зле планетку! — Комета испытывала какое-то мрачное удовлетворение. О ее силе знали, ее мощи боялись, ее прихода ждали.
      — И дождались!
      Но Комета пока не торопилась проявлять свои возможности. Она даже не стала протестовать против того, чтобы Ворждра вступила в заведомо проигрышную игру с уличным мошенником-каталой. Щуплый этла-нит так ловко орудовал своим нехитрым инструментом — тремя колпачками и шариком — что даже сама Комета едва не упустила момент, когда катала спрятал шарик в руке и предложил своей жертве отыскать его среди трех пустых колпачков.
      — Угадывайте, красавица! — нагло предложил мошенник. — Ваша удача сосредоточена в вашем указательном пальце.
      Ворждра указала на средний колпачок. Разумеется, шарика под ним не было. Но он там появился сразу же, как только Комета ПОЖЕЛАЛА.
      Обнаружив факт телепортации, катала заявил, что прекращает игру. Ворждра же решила, что удача сегодня на ее стороне и стала настаивать на продолжении.
      — Извините, но закон есть закон, — сказал катала, стремясь замять конфликт.
      — Мне не нравиться этот закон! — закричала Ворждра, стремясь привлечь внимание не только окружающих туристов, но и органов правопорядка. Она была абсолютно уверена, что стала жертвой мошенничества. О том, что ее глазами смотрит Богиня, она до сих пор не подозревала.
      Ворждра попыталась задержать каталу, который норовил от нее улизнуть:
      — Мы еще не закончили игру!
      Катала пытался что-то возражать, но Комета его уже не слушала. Слова дородной дамы каким-то странным образом вошли в резонанс с ее собственными мыслями. Как и во время слияния с Кубасурой, она уже не могла понять: сказаны они были Ворждрой или ей самой.
      Внезапно Комета поняла, что настал тот миг, ради которого она воплотилась на Этла-Тиде, ради которого прошла столько воплощений, ради которого существует. Когда-то Миар сказал ей, что новая недостижимая цель поднимает ее на очередную ступеньку. И вот настал момент, когда нужно было сделать очередной шаг. Возможно, последний.
      Комета окончательно воплотилась в теле Ворждры и, больше не пряча своей силы, заговорила:
      — Весь это мир хочет заставить меня играть по его правилам! Но я этого не хочу. Мне не нравится этот мир, и я хочу его изменить! Я могу его изменить!! Я его изменю!!!…
      Она сразу же поняла, что ее заметили и узнали. Порталы Прямого Перехода немедленно переключились в режим эвакуации. Туристы и жители Этла-Тиды начали покидать не только Лирд Высокобашенный, но и планету. Комета могла видеть, как по полупрозрачным ниточкам межпространственных коридоров в разные уголки Вселенной перемещаются огромные массы живых существ. Возможно, Повелители считали, что обитатели и посетители Этла-Тиды окажутся в безопасности, удалившись от планеты на достаточно большое расстояние. Но Комета могла видеть весь необъятный многомерный мир, поэтому эвакуационные планеты были для нее так же близки, как недра Хаоса или вершина Порядка.
      — Бегите, бегите! Но вам негде спрятаться. Этот мир всего один. И он принадлежит мне!