Слог 11

ДЕЛА ДОМАШНИЕ

Подмирье

Гвиторм, улица Вожделения

Последний час Серого Света

Генерал Мрак Ондр бывал в доме своей старшей жены Кары трижды за цикл.

Если бы не дела и жалобы остальных жен, он бы делал это гораздо чаще. Как сейчас, например. С последнего посещения прошло всего пять дней, но прямо с утра навалились тоска по ее горячему телу, жажда ласк и нежных слов, желание быть с ней несмотря ни на что.

Мерное покачивание открытых носилок позволяло расслабиться, а предвкушение встречи настраивало на приятные размышления.

И плевать на то, что она — всего лишь наложница из гарема прежнего Великого. Все до сих пор считают, что он взял ее силой во время штурма дворца и по молодости лет сделал официальной супругой. Глупцы!

Их связь началась задолго до Переворота. Потеряв голову от любви, он все же не утратил своей знаменитой осторожности, и никто из придворных не подозревал, что один из ближайших приближенных Великого чуть не каждую ночь лакомится новой наложницей! Генерал самодовольно улыбнулся.

А потом он начал готовить Переворот. Просто встречаться становилось все сложнее, а расставания вызывали все более острые сожаления. Просто он устал опасаться предательства этой жирной свиньи — Главного Евнуха. (Ах, как он визжал с мечом в брюхе!) Просто… Да что там говорить! «Немногие представляют себе, на каких тонких нитях подвешены великие мира сего». Цитата из запрещенного Цзы Куна явилась, как всегда, непрошено, но удивительно кстати.

Смерть Великого совершила невозможное — Кара стала его женой. Первой и, по сути дела, единственной. Остальные — не в счет. Пешки в политических играх и небольшие развлечения полного сил мужчины.

В первые годы после Переворота многие стремились породниться с Черным Мраком, Опорой Империи, Непоколебимым Базальтовым Столпом Гвингорма. Спецкоманда — это вам не Служба Общественного Презрения… Как-то незаметно он оказался женат на куче капризных дур, визжащих при виде поднятого кулака и не умеющих ничего, кроме принятия соответствующих поз.

Не то Кара.

Она по-прежнему притягивала и волновала его. Каждый раз она была новой и восхитительно таинственной. Выпускница легендарной Золотой Школы, кандидатка в наложницы Самому Гагтунгру Величайшему!

К сожалению (или к счастью?), высочайшее око не отметило ее своим интересом, и отвергнутая кандидатка была продана на Золотом Аукционе. Хвала Распорядителю прежнего Великого: не пожалел средств, приобрел своему хозяину Жрицу Любви высшей квалификации!

За что во время Переворота остался жив и относительно здоров. Просто изменил пол. На средний.

А квалификация, надо сказать, действительно была недосягаемо высокой. Говорят, что перед аукционом выпускницам Золотой Школы стирают часть памяти, но того, что осталось, хватало с десятикратным запасом. И, кроме того (тут Мрак Ондр невольно оглянулся, опасаясь увидеть бледно-зеленую рожу Слухача)… кроме того, Жрицы Любви неоднократно подвергались процедуре Превращения, вселяясь в самок Питательного Слоя. Превращение давало уникальную возможность черпать жизненную энергию не через Промежуток, а непосредственно, прямо из тела Верхней.

Генерал сглотнул обильную слюну и слегка поморщился. Тайна вожделенного Прямого Контакта тщательно оберегалась Высшими, но «запретный плод сладок», и многие аристократы в частных лабораториях экспериментировали не только с Промежутком, но и с другими Интервалами.

Недавно появился слух, что Мер Твола открыл у себя в подвале полумифическую Лиловую Дверь, выводящую в Питательный Слой Любого, постившегося хотя бы сутки. Правда, слух этот очень походил на провокацию.

Начальник Тайной Канцелярии Мер Твола был гораздо известнее своим коварством, нежели научными успехами. Генерал мог бы перечислить не один десяток имен, еще недавно известных и вдруг исчезнувших из разговоров и сообщений. На вопросы родных из Тайной Канцелярии приходил всегда один и тот же ответ: «Переведен на ответственный пост в соседнем слое». Что за пост и в каком именно слое, оставалось неизвестным. Жаловаться было бесполезно и опасно. Считалось, что тайнисты подчиняются лично Великому, но Мер Твола всячески давал понять, что получает приказы с Самого Глубокого Уровня. А последнее время даже высшему армейскому руководству приходится взвешивать каждое слово и оглядываться по сторонам.

«Чтоб их эйнджелы забрали!» — выругался генерал и прикрикнул на рабов. Для профилактики. Рабы и так несли портшез архиосторожно. Знали, что у господина тяжелая рука.

Мрак Ондр взял себе за правило время от времени устраивать тренировки по рукопашному бою в присутствии многочисленных слуг и кухонных рабочих. После каждого сокрушительного поражения четверых гигантов-телохранителей авторитет генерала взлетал все выше и выше. «Каково будет падать?» — вдруг кольнула неожиданная мысль. Отмахнувшись от нее, как от назойливого элементала, Непоколебимый Базальтовый Столп Гвингорма снова смежил веки.

«Да убоятся рабы хозяина своего, да убоится жена мужа своего, да убоится младший старшего!» — послушно выдала память строки из Канона Господина. Строки были правильные. Только страх мог поддерживать относительный порядок в бедламе, именуемом Гвингормом.

Но страх страху рознь.

Одно дело благоговейный ужас Всенощных Бдений, когда Сам окутывает мир своими колоссальными крыльями и даже поганые игвы захлебываются слезами восторга. А другое дело — подлые Слухачи, без спросу читающие мысли, и постоянный иссушающий страх перед Тайной Канцелярией.

«Светчера на них нет!» — снова чертыхнулся Мрак Ондр.

Рабы повернули с улицы Вожделения на площадь Великого Гвина. Пришлось открыть глаза и слегка выпрямиться на подушках.

Статуя нынешнего Великого была еще нелепее статуи предыдущего. «Интересно, куда их девают после очередного переворота?» — лениво подумал генерал и еле сдержал брезгливую гримасу, вспомнив истошный визг подвешенного за ноги Первого Министра и полные штаны ползающего на коленях Великого.

Навстречу шествовала процессия с закрытым паланкином. Во главе двое слуг несли таблички с именами. Ну-ка, интересно, кто там? Пырь У и Сакра Эс. Так, старый развратник никак не успокоится! Ходят упорные слухи, что он нашел где-то в Запустоши Прямой Сток и кормится без выжимок и налогов. Значит, теперь с ним Сакра. Ну и сакра с ним! Мрак Ондр улыбнулся собственному каламбуру.

А кто это там на пунцовых носилках Департамента Общественного Питания? Кажется, Нетвор Хумм. Приветственно машет рукой и улыбается во всю беззубую пасть. И прется прямо сюда. И что им всем от меня надо?

Носилки встретились прямо у подножия статуи, простершей руку куда-то вдаль.

— Да пребудет обильной жатва твоих желаний, сильномогучий Мрак! — еще шире осклабился Нетвор Хумм.

— И твоим вожделениям обильного урожая, красноязыкий Нетвор! — ответствовал генерал.

— Как идут военные действия, мудрохитрый Ондр?

— В соответствии с планами, обширночревый Хумм! Мы тесним игв по всему фронту. Их уицраор брюхат и неповоротлив. Мы должны суметь прикончить последыша, и тогда старый Ивггвидон совсем обессилет.

— Не лучше ли было бы позволить отпрыску пожрать сердце папаши, о безоглядносмелый Мрак?

— И дать его голоду всколыхнуть весь Ивгград? Благодарю покорно! Лучше иметь во врагах старого пресыщенного импотента, чем молодого и алчущего маньяка, о экспериментолюбивый Нетвор!

— Не сочти за умысел недальновидную идею, прозорливоликий Ондр! Что слышно в армии о победах моего управления?

— В армии любят говорить о своих победах, о неизменноскромный Хумм! Но мне все же известно о каком-то новом проекте, предложенном тобой к скорому внедрению.

— И проект этот обещает росу особого вкуса! — живо подхватил Нетвор. — Я уверен, ты наслышан о склонности руконогих мира Теллус погружать свои тела в волны громких звуков. Нам предстоит, умело влияя на звуковые пристрастия молодняка Питательного Слоя, внушить им привязанность к идеям разрушения плоти, кровососания и братоубийства! Представь, о сластолюбивый Мрак! Верхние будут тысячами скапливаться около усилительных устройств и биться в экстазе ужаса и садизма, самобичевания и самоуничтожения!

— Что ж, я обязательно закажу себе новое блюдо, о неугомонноновый Хумм! А теперь позволь мне откланяться, разговоры с тобой так возбуждают аппетит!..

— Да не усомнись ни на мгновение в моем глубочайшем почтении, о державнотвердый Ондр!

Нетвор Хумм прикрикнул на носильщиков и отвалил. Ну и слава Самому и Его Подручным!

А его байки действительно горячат кровь. Экстаз самобичевания? Недурственно! Однообразие последних циклов слишком тоскливо. Может, объявить войну сукхам? А с дигвами заключить союз. Или наоборот?

А пошло оно все на Седьмое Небо к Божьей Матери! Скорей бы Кара и зовущий полумрак ее алькова.

Да, еще нужно не забыть поговорить с сыном. Парень растет, и надо направлять его на нужную стезю. Хоть бы больше никого не встретить! Все эти светские беседы уже вот где сидят!

Дом на улице Знати

Серое междувременъе

— Ма! Ты сегодня ждешь отца? — воззвал Зазрак в открытую дверь материной комнаты.

— Его носилки на площади Великого, — ответила Кара Ондр, появляясь на пороге. — И направляется он сюда. Заходи, подождем вместе, — добавила она, делая приглашающий жест. Ее движение было исполнено такого изящества, что, оказавшись у нее за спиной, сын попробовал его повторить. Без малейшего, впрочем, успеха.

— Давно хотел у тебя спросить, откуда ты всегда все про него знаешь? — Зазрак попытался заскочить в кресло, перепрыгнув спинку, и слегка ударился основанием хвоста.

Мать выдержала паузу, показывая, что вопрос глупый и отвечать на него не обязательно.

— Ну не всегда и не все, но ведь знаешь! — настаивал Зазрак.

— Я чувствую, когда он обо мне думает…

— А что он думает, ты тоже чувствуешь?

— Я нужна ему, — с легким торжеством в голосе произнесла Кара. — И ТЫ ему тоже нужен, — добавила она, помолчав.

— Это хорошо! — Зазрак встал и принялся отрабатывать уклоны от ударов в голову. — Я вообще считаю, что мне с отцом повезло. Многие своих папаш в глаза не видели. Другие, наоборот, мечтают не видеть. — Юноша провел серию коротких ударов кулаками и завершил ее хлестким пинком правым копытом. — А я папу всегда жду! Как думаешь, ма, он сегодня позанимается со мной?

— Думаю, с тобой он тоже позанимается! — с улыбкой сказала Кара.

— Прости, ма, я не буду вам мешать! Ты только не отпускай его до завтра.

Мать кивнула и, присев на пуфик перед зеркалом, начала исправлять какие-то дефекты своей внешности. На взгляд Зазрака, таковых дефектов не имелось.

«Мои родители — самая красивая пара в Гвинбурге», — с гордостью подумал он, снова усаживаясь в кресло.

Вкус у этой мысли был необычен. Более того, он почему-то был опасен. Зазрак вдруг осознал, что слово «красота» никто, кроме матери, не употребляет. Про женщин гвины говорили: «возбуждающая», «смазливая», «аппетитная» и другие словечки покруче и похлеще, но никогда «красивая».

Внешние данные мужчин обсуждались только в смысле физической силы: «здоров бык», «хорош амбал», «могуч чувак»… Зазрак сильно подозревал, что подавляющее большинство употребляющих эти слова не знает, что они на самом деле означают. По крайней мере, для него объяснения матери оказались совершенно неожиданными.

По словам Кары, «бык», «бугай», «кабан», «амбал», «чувак», «мерин» и другие словечки были названиями тупых и грязных существ, обитающих в Питательном Слое. Причем большинство из них обозначало не просто животное, а самца, насильственно лишенного детородных органов для увеличения веса и усмирения нрава. Брат Жрана Жралок, гордо носивший кличку Амбал-Вредитель, вряд ли был бы доволен подобной информацией.

Зазрак попытался вспомнить хоть что-нибудь, заставившее кого-либо употребить слово «красота». И не смог.

— Скоро приятели тоже начнут замечать странности в твоих словах и поступках, — не отрываясь от зеркала, сказала Кара.

— Я странный, мама? — Зазрак развернул кресло в сторону матери.

— А ты хоть раз слышал, чтобы кто-нибудь из детей (а тем более взрослых) обращался к матери «мама»?

— Ну, может быть, наедине, когда не слышат другие?

— Можешь мне поверить, таких, как ты, — единицы. И я счастлива, что ты такой!

«Счастлива», — мысленно повторил Зазрак. Еще одно мамино словечко. Никто, кроме нее, так не говорит.

— Я должен скрывать свою странность, мама?

— А ты хочешь спокойно жить? Жить ЗДЕСЬ? — Кара по-прежнему не отрывалась от зеркала, но разговор явно выходил за обычные рамки.

— Ну да, наверное… А где я еще могу жить?

— Пусть пока твой вопрос останется без ответа. Что рассказывают вам в школе об устройстве Вселенной?

— Ну, ты же знаешь! — Зазрак даже чуть-чуть обиделся. — Все это общеизвестно.

— И все-таки? — Кара подошла к сыну и опустилась в соседнее кресло.

— Ну ладно! В основе нашего мира лежит Гдигм — местообиталище Самого Гагтунгра Величайшего и Его Ближайших Подручных. Затем идет слой Высших Существ — Гасшарва. Потом наш Уржугр. Ну и самый верхний — Питательный Слой, необходимый нам как источник пищи и удовольствий. Сейчас мы как раз проходим разновидности росы. Я различаю уже штук двадцать разных видов. Многое нам, правда, дают в консервированном виде, но все равно интересно. Наставник Эттц меня хвалит. Обещал даже взять с собой в Гримский Клуб на свободную охоту.

— Дурр Эттц, говоришь? Вот с ним-то и будь особенно осторожен. Ходили слухи, что он — платный осведомитель Тайной Канцелярии. Слышал о таком заведении?

— Конечно! Папа ругает их последними словами. Кстати, а кто такие все эти нечистые существа вроде эйнджелов и лучаров? Разве в действительности они существуют? По-моему, их никто никогда не видел.

— Никто? — Кара посмотрела на сына своими бездонными черными глазами. — Нет, многие их видели! Только не рассказывают. Потому как страшно очень. Тоскливо. Понимать, что они есть, — уже тоска. А видеть, какие они, — вдесятеро хуже. «И слепнут очи, к сумраку привычные…» — непонятно закончила Кара и замерла, уронив руки на колени и опустив голову.

— Это снова стихи, мама? Прочитай мне, пожалуйста!

— Только не повторяй их! Даже отцу! Это из Запретного Манускрипта Сви Тана, «погребенного заживо».

Мать замолчала, собираясь с мыслями, а затем в тишине прозвучало:

Через много-много мгновений звенящей тишины Кара заговорила тихим задумчивым голосом:

— Сви Тан был единственным, кто видел светчера и не пострадал от этого. Очень многие умерли, другие остались калеками. А он как будто приобрел новые силы. За несколько красных циклов до Пришествия он отказался от пищи. Все ждали его смерти, но он не умирал. Только становился невесомым, будто таял. А после ухода светчера даже стал слегка светиться. Переполох тогда был страшный, и взяли его не сразу. Он успел дописать свой последний сборник. И назвал его, прозревая будущее, «Запретный Манускрипт». Мало осталось тех, кто слышал эти стихи. И уж совсем мало тех, кто помнит их наизусть.

— В них так много незнакомых слов… Я многого не понял. Откуда Сви Тан знал, что они означают?

— Оттуда же, откуда и я. Он работал учителем в Золотой Школе. И неоднократно бывал Наверху в Питательном Слое. Там есть солнце, и птицы, и ручьи. Но витязи и там — редкость. Светчеры, например, обитают за семь слоев от нас, лучары — за пять, эйнджелы — за четыре. К счастью для многих, им трудно спускаться не только сюда, но и в Питательный Слой. Они, конечно, пытаются влиять на нравы и обычаи тамошних обитателей, но у здешних пока получается лучше.

— Неужели Вселенная так огромна! — Зазрак был ошеломлен. Десятки слоев выше Питательного! Новая картина мира поражала воображение. И еще что-то. Что-то резанувшее слух, странное, непривычное и опасное. «Здешние»! Не «мы», не «наши»… Просто «здешние». — Мама! Ты раньше никогда не говорила со мной так! Как… как со взрослым!

— Да, сын, сегодня особенный день. Утром тебе исполнилось пятнадцать зеленых циклов. А этот возраст в Питательном Слое многие считают началом взрослой жизни.

— Я, конечно, привык, что ты делаешь все не так, как другие. Но ведь никто не меряет время зелеными циклами. Да и зеленую росу почти никто не ест.