XXXI

Белов намеревался дождаться следующей электрички где-нибудь в тихом месте. Но ему повезло — на противоположной стороне улицы он увидел приметный «Линкольн» Космоса, там же оказались и его друзья. Он подошел к машине и сел назад, к Пчеле.

— Опоздал, блин… — буркнул он.

— А телка твоя? — спросил Пчела.

— Уехала.

Пчела покосился на туфли, торчащие из карманов пиджака Белова, и усмехнулся:

— Так что она — так босиком и уехала?

— Да ну, не вовремя как-то все получилось, — поморщился донельзя расстроенный Белов. — Она морду мою на «доске почета» увидела, ну и испугалась, конечно… Вообще, девчонка такая классная…

— Да ладно, Сань, не парься! — хлопнул его по плечу Пчела. — Объяснишь потом — все нормально будет!

— Вас послушать, рехнуться можно, — подал голос угрюмо молчавший Космос. — Человеку десятка светит, а он… Ля-ля, тополя, концерты, скрипочки, Шопен-мопен…

— Але-але, Космос! — вспыхнул Саша. — Я, конечно, слажал, но ты тоже границу не переходи. А то сейчас отскочит!

— Напугал… — буркнул тот.

Мимо «Линкольна» неторопливо проехал милицейский уазик.

— Доиграемся, блин… — проводил его настороженным взглядом Космос. — Повяжут нас. Ох, повяжут…

Пчела придвинулся вплотную к Саше и прошептал ему на ухо:

— Сань, зря ты так с Косматым… Он из-за тебя всю Москву на уши поставил…

Подумав, Белов положил руку на плечо Космосу и примирительно произнес:

— Ладно, Кос, извини. Я не прав, вообще-то… Космос слушал его вполуха, все его внимание занимала дорога, он, не отрываясь, высматривал там кого-то.

— Нормально все, Сань, нормально… — безучастно кивнул он и вдруг дернулся, распахнул дверь и бросил друзьям: — Вот он, подъезжает. Я сейчас, пацаны!

К «Линкольну», замедляя ход, приближалась черная «Волга» с государственными номерами. Космос взмахнул рукой и двинулся ей навстречу. «Волга» притормозила, её тонированное стекло поползло вниз.

— Ну что, какие дела? — озабоченно наклонился к окошку Космос.

Солидный мужчина в «Волге», не произнеся ни слова, отрицательно покачал головой. Стекло тут же начало подниматься, и машина, плавно набирая скорость, уплыла в сторону Останкинской башни.

— Эй, ты куда, стой!.. — обескураженный Космос замер, растерянно глядя ей вслед, потом в ярости сплюнул и, покусывая губы, поплелся назад к «Линкольну».

— Ни черта не понимаю!.. — раздраженно пробормотал он, плюхнувшись на водительское сиденье. — Кто-то в этом мире явно против тебя, Сань…

— Да-а… — задумчиво подхватил Пчела. — И того седого, который стрелял, — помнишь? — тоже нигде найти не могут… Как сквозь землю провалился…

— А кто это был, в «Волжане»? — полюбопытствовал Саша.

— Да ты все равно не знаешь… — поморщился Космос и повернулся назад, к Белову. — Вот что, Сань, ты давай двигай на электричку, а мы вечером подтянемся. Только очень прошу, зря не светись…. У тебя бабки остались?

— На проезд хватит.

— Ну, давай… — Космос протянул Саше руку. Белов попрощался с друзьями и, ссутулившись, торопливо зашагал к Рижскому вокзалу.

Всю обратную дорогу он был тише воды, ниже травы. Сидел в уголке, прикрывшись газеткой, и настороженно, не поднимая головы, исподлобья оглядывал вагон сквозь темные очки. Да, совсем не таким он ехал в Москву каких-то три часа назад…

Добравшись до дачного поселка, Саша первым делом направился к Олиному дому. Он постучал в калитку и достал из карманов туфли. За забором, сипло лая на незнакомца, метался на цепи здоровенный рыжий пес.

Саша подождал немного и постучал ещё раз. На крыльце появилась растерянная бабушка.

— Вам кого?! — перекрывая собачий лай, крикнула она дребезжащим голоском.

— Здравствуйте! — тоже крикнул Белов. — А Олю можно увидеть?

— А Оля… — бабушка запнулась. — А она ещё из Москвы не вернулась!

Саша мрачно кивнул. Он понял, что ему врут. И, причем, врут с её, Оли, согласия. Просто после того, что она увидела на «доске почета», Оля не желала иметь с ним никаких дел. Такое решение девушки было вполне понятно и легко объяснимо, но легче от этого Белову не стало.

Бабушка скрылась .за дверью. Саша постоял у калитки ещё немного, потом вздохнул, повесил Олины туфли на штакетник и пошел к себе.

XXXII

Член-корреспондент Академии наук СССР Юрий Ростиславович Холмогоров жил в старом «сталинском» доме на Ленинском проспекте. После своего тесного панельного скворечника это солидное, монументальное здание казалось Татьяне Николаевне настоящим дворцом. Просторные холлы, широкие лестничные марши, высоченные потолки и коридоры, по которым вполне можно было бы кататься на велосипеде — все это давило на неё своей громадностью, невольно заставляя чувствовать себя беззащитной, слабой и совершенно чужой.

Замирая от робости, она приблизилась к высокой, обтянутой черной кожей, двери, на которой тускло посверкивала медная табличка с лаконичной надписью — «Холмогоров Ю.Р.» Татьяна Николаевна остановилась у порога, зачем-то тщательно вытерла ноги, вздохнула, собираясь с духом, и, наконец, осторожно нажала кнопку звонка.

— Кто? — послышался из-за двери молодой женский голос.

— Это мама Сани Белова, — ответила она подрагивающим от волнения голосом. — Мне Юрия Ростиславовича.

После небольшой паузы щелкнул замок, дверь открылась, и Татьяна Николаевна увидела стройную молодую женщину лет тридцати с красивым, несколько капризным лицом. Она явно была недовольна и не слишком старалась это скрыть.

— Я же вам сказала — перезвонить. Есть же телефон!

— Здравствуйте… Извините… — пролепетала Татьяна Николаевна. — А Юрий Ростиславович дома?

— Нет, он пока не вернулся.

— А я могу его подождать?

— Знаете, он будет очень поздно… — покачала головой хозяйка. — Если у вас что-нибудь срочное — я могу передать…

Татьяна Николаевна кивнула и начала торопливо и сбивчиво рассказывать молодой супруге членкора о беде, случившейся с сыном, о предъявленных ему обвинениях и о сумме, которую надо было выложить адвокату…

Молодая мачеха Космоса слушала её рассеянно, поддакивая невпопад и нетерпеливо постукивая длинными, холеными ноготками по дверному косяку.

— Хорошо, хорошо, я все поняла, — перебила она, наконец, надоедливую незваную гостью. — Я, конечно, поговорю с мужем, но имейте в виду, — такой суммы у нас сейчас нет.

— Я вас очень прошу… — приложила руку к груди Татьяна Николаевна. — И передайте ему, что Саша ни в чем не виноват! Ни в чем…

— Да-да… Непременно передам… — закивала женщина и решительно потянула на себя дверную ручку. — До свидания!

— Спасибо, — сказала Сашина мама в уже закрытую дверь.

Юрий Ростиславович Холмогоров в своем домашнем кабинете откинулся от стола, заваленного бумагами, и протяжно, с хрустом, потянулся:

— Надя, кто там был?! — крикнул он жене.

— Так… соседка заходила, — ровным голосом ответила она, проходя мимо его дверей.

XXXIII

Фил, то и дело поглядывая на часы, крутил головой по сторонам. Он нервничал — договаривались на пять, однако сейчас было уже полшестого, а Пчелы с Космосом все не было.

Хуже всего, что начали капризничать девчонки. Рыжая Ритка ныла, что она замерзла, и подбивала остальных плюнуть на Филатова и поехать пока не поздно к какому-то Алику. Клятвенно пообещав, что его друзья вот-вот подъедут, Фил отправил девчонок в подъезд спорткомплекса — nгреться.

Сегодняшнее мероприятие целиком и полностью было его инициативой, причем затеял он его исключительно ради Сашки Белова. Фил чувствовал свою вину перед другом — ведь если б не его идиотская идея с боями без правил, все у Сашки было бы нормально. А теперь у него все пошло кувырком.

Мало того, что накрылся медным тазом вожделенный Горный институт, так ещё и в розыск угодил! Сидит вот теперь на этой даче, как этот… С телескопом!.. А ещё та история с Ленкой Елисеевой, драка с Мухой… — да, что ни говори, а веселенький у Сашки получился дембель!

Вот почему Фил предложил Космосу и Пчеле устроить очередной «фестиваль». Телок он взял на себя — среди спортсменок было немало «девочек без комплексов», всегда готовых составить компанию для такого мероприятия. Филу очень хотелось, чтобы Сашка хоть на один вечер позабыл о своих проблемах…

Наконец к спорткомплексу подрулил «Линкольн».

— Здорово! Ну куда вы пропали, пацаны? Сколько можно ждать? — напустился на друзей Фил.

— Да мы по Сашкиным делам мотались, — вылезая из машины, невесело ответил Пчела.

— Ну и как?

— Кисло… Похоже, Саньке придется на нелегал уходить….

— Как Ленину в Разливе! — хмыкнул Космос.

— Ну что, Фил, где кадры-то? — нетерпеливо спросил Пчела.

— Облом сегодня, пацаны, — Фил с виноватым видом опустил голову. — С гимнастками не сложилось, остались тяжелоатлетки… Покатит?

Ошарашенные друзья молча переглянулись.

— Ты что, озверел?! — вытаращил глаза Пчела.

— Да шучу, шучу!.. — хохотнул Фил. — Пловчихи…

Пчела с Космосом облегченно рассмеялись, а Фил повернулся к спорткомплексу и взмахнул рукой:

— Эй! Девчонки!!..

Из дверей вышли четыре рослые девицы и, кокетливо улыбаясь, направились к «Линкольну».

— Еханый бабай! — восхищенно ахнул Пчела, моментально, как старый сеттер на утку, сделав на девушек стойку. — Чур, моя вон та рыжая с буферами!

— Рыжая с буферами — моя! — отпихнул его Космос.

— Э, хорош, хорош, пацаны… — успокоил их Фил. — Не орите, вы что?! Спугнете…

— Говорят у пловчих ноги сильные… — мечтательно пробормотал Пчела.

— Фил, а что они все в очках? Мне глаза важны, понимаешь?

— Кос, ты что — извращенец? — хмыкнул Фил. — Не волнуйся, я самых лучших выбрал!

— Все не уберемся, надо тачку ловить, — бросил Пчела друзьям и, расплывшись в улыбке, шагнул навстречу пловчихам. — Здравствуйте, девушки!..

Пока Фил ловил мотор, все успели перезнакомиться и, похоже, остались вполне довольны друг другом. Рассевшись по машинам, теплая компания отправилась развлекаться.

К даче они подкатили, когда уже стемнело — вывалили из машин шумной ватагой, галдя и смеясь.

— Эй, есть кто дома?!..

— Санька, ау!..

— Белый, встречай гостей! — вопили наперебой друзья.

На шум из соседнего дома выглянула Ольга и саркастически усмехнулась…

«Фестиваль» набирал обороты. В зале на первом этаже на скорую руку накрыли стол, врубили на полную катушку музыку, и веселье началось…

Застрельщиком, как обычно, выступил Пчела. Он быстро определился с выбором дамы сердца и твердым курсом шел к намеченной цели. Под грохот музыки он исполнял с самой высокой девушкой малохудожественный, но высокоэротичный медленный танец. Уткнувшись носом в грудь рослой пловчихи, он обеими руками облапил её выдающиеся ягодицы. Судя по радостному смеху девушки, все это ей безумно нравилось.

Между тремя остальными, тоже не скучавшими, девчонками, метался возбужденный Фил.

— Ну что, кашевары? — влетел он на кухню, где готовили закуску Белов с Космосом. — Пчела свою сейчас уже трахать поведет… Кос, ты какую будешь?

Космос торопливо нарезал крупными ломтями колбасу и ответил не оборачиваясь:

— Сначала ту, что в кресле, а потом всех по очереди!

— Понял… А ты, Сань?

— Слушай, Фил, я сегодня что-то не в настроении… — смущенно улыбнулся Белов.

— Да брось ты… — поднял брови Фил. Приставив батон колбасы к плечу на манер скрипки, Космос развернулся к друзьям и с ехидным видом завозил по колбасе ножиком:

— Так Александру теперь простые не интересны. Ему скрипачек подавай!..

— Да пошел ты… — отмахнулся от него Белов и опрокинул стопку водки.

— Тогда я Ритку буду, — решился Фил.

— Давай… — равнодушно кивнул Саша.

— Она, кстати, чемпионка ЦС на двести метров на спине!

— Да кого угодно, Фил… — Белов потянулся к бутылке и налил себе еще.

— Так что — без обид, Сань?.. — подхватив тарелку с колбасой, Фил попятился к выходу.

— Подожди! А кто вольным стилем, есть? — дурачась, озабоченно наморщил лоб Космос.

— А все могут! — засмеялся Фил и заговорщицки прошипел: — И даже комплексным…

Положив на обе ладони по блюду с нарезкой, Фил плавно выплыл из кухни.

— Леди и джентльмены — колбаса!!! — донесся из комнаты его торжественный вопль.

Усмехнувшись ему вслед, Белов подошел к темному окну. В доме напротив свет был погашен. Он вздохнул и залпом хватил очередную стопку водки.

Космос неодобрительно покосился на друга и легонько ткнул его в плечо:

— Сань, ну что ты из себя целку строишь? Расслабься, ну…

— А я что делаю? — Саша показал ему пустую стопку и снова потянулся к бутылке…

А в доме напротив Оля укладывалась спать, время от времени раздраженно поглядывая в сторону дачи Царевых. Готовилась ко сну и её бабушка. Она подошла к окну и увидела, как на веранде дома, откуда гремела музыка, Пчела развивал свой успех у рослой пловчихи. Обхватив одною рукой девушку за шею, он впился в её губы. Вторая рука парня, задрав подол короткого платьица, целеустремленно двигалась куда-то вглубь.

— Безобразие!.. — опустив глаза, гневно фыркнула бабушка…

От выпитой натощак водки Саша быстро опьянел. Бурлящее на даче веселье захватило и его. Куда-то разом улетучились все проблемы, он уже с интересом посматривал на беспечных пловчих, громко смеялся, хохмил и продолжал налегать на выпивку.

Вдруг музыка смолкла — магнитофон зажевал пленку. Пчела принялся ковыряться в закапризничавшей технике, а Космос схватил гитару и протянул её Саше.

— Сань, а давай какую-нибудь нашу, а?! Вот эту: «Голуби летят над нашей…» Сейчас все будет, девчонки — танцульки, фигульки и все дела!..

Белову было уже все равно, он взял гитару и принялся с надрывом наяривать:

Пчела бросил магнитофон и поманил одну из пловчих — пухлогубую фигуристую блондинку — в коридор. Через минуту они вернулись в комнату с зажженными бенгальскими огнями и под одобрительные крики остальных оба полезли на стол— Девчонка, девчоночка, синие очи!.. — завопил Пчела.

— Я люблю тебя, девочка, очень!.. — грянула вся компания.

— Ты прости разговоры мне эти, я за ночь с тобой отдам все на свете!. — орал со всеми и Белов.

Пчела стянул через голову футболку, зрители внизу грянули «Девчонку» с удвоенной мощью. Глядя на него, танцующая на столе девчушка тоже стащила с себя маечку, выставив на всеобщее обозрение плоский живот и маленькие острые грудки. Рев компании стал ещё сильнее — орали так, что уши закладывало. Громче всех, не спуская глаз с энергично вращающей бедрами полуобнаженной пловчихи, голосил Белов…

Оля, не в силах заснуть под эти дикие вопли, ворочалась в постели. В нестройном хоре, доносившемся из соседнего дома, отчетливо слышался пьяный голос её сегодняшнего провожатого. Отчего-то именно это обстоятельство раздражало её сильнее всего. Она поднялась с постели и подошла к окну.

В освещенном окне дома напротив она увидала, как на разоренном столе увлеченно отплясывала голая по пояс девица. А позади нее, вытаращив безумные глаза и разинув в пьяном крике рот, яростно лупил по струнам гитары будущий вулканолог и предполагаемый убийца Александр-победитель.

Возмущенно тряхнув головой, Оля спустилась в кухню — напиться. Там горел свет. Тоже бодрствующая бабушка куда-то звонила:

— Алло! Виктор Тихонович?.. Извините, что разбудила…

— Ба, ты куда звонишь? — хлебнув холодного чаю, сонно спросила Оля.

— Олюшка, иди, ложись спать… — повернулась к ней бабушка и, понизив голос, проговорила в трубку: — Виктор Тихонович, у нас здесь такое творится…

XXXIV

Юрий Ростиславович Холмогоров выключил настольную лампу и встал из-за стола. Он удовлетворенно взглянул на солидную стопочку исписанных листов — работалось сегодня на редкость продуктивно — и сладко потянулся. Утомленно потирая виски, он прошел в гостиную, где на кушетке с журналами мод расположилась его молодая жена.

— Космос не звонил?

— Я бы позвала, — медленно перелистывая страницы, ответила она.

— Где его опять носит?.. — вздохнул Юрий Ростиславович, присаживаясь к жене.

Надя едва заметно усмехнулась уголком чувственных губ.

— Через неделю Царевы возвращаются, — членкор опустил ладонь на её красивую оголенную ногу и с удовольствием погладил её. — Надо бы на дачу съездить, проверить — что там и как… Ты не хочешь прокатиться со мной в субботу?

— Не-а… — качнула головой Надя. — Лень…

Юрий Ростиславович опустил голову, сдерживая мгновенно вспыхнувший гнев. К сожалению, в последнее время это удавалось делать ему все реже и реже. Фантастическая, прямо-таки патологическая лень, апатичность и аморфность его молодой жены все чаще выводила его из себя. Надю не интересовало ничего, кроме модных тряпок, новинок косметики и прочей дребедени. Вытащить её куда-нибудь из дома было так же трудно, как, скажем, заставить Космоса вымыть за собой посуду. Наде не было и тридцати, но порой Юрию Ростиславовичу казалось, что это ей, а не ему вот-вот стукнет полтинник.

Вздохнув, он встал с кушетки и вернулся в кабинет. Отперев ящик стола, он принялся шарить в нем в поисках ключей от дачи. Ключей не было.

— Надя, ты ключи от Царевской дачи не брала? — крикнул он жене.

— Нет, — донеслось из спальни.

Юрий Ростиславович прошел туда. Надя у зеркала готовилась ко сну, накладывая на лицо ночной крем.

— Ты уверена?

— В чем? — равнодушно спросила жена.

— Я тебе в сотый раз повторяю — ты ключи от Царевской дачи видела? — он сдерживался из последних сил.

— Ну, что ты на меня так смотришь?.. — пожала плечами она. — Ты же прекрасно знаешь, кто их мог взять.

— Они у меня в столе были, под замком.

— «Под замком»!.. — язвительно засмеялась Надя. — Твой сынок не сегодня-завтра Центробанк ограбит, а ты — «под замком»…

Наградив жену тяжелым взглядом, членкор направился к телефону и набрал дачный номер. Прослушав с десяток длинных гудков, он положил трубку и повернулся к жене.

— Никого.

— Да они просто телефон отключили, — отмахнулась она.

— .Кого ты имеешь в виду?

— Я? Никого… Так, друзей твоего ненаглядного сына!

Напрягшись, Юрий Ростиславович продемонстрировал, что он весь внимание.

— Так, и что же?..

— Я тебя умоляю, только не притворяйся, будто ты ничего не понимаешь!.. Вспомни, что ты говорил полгода назад? «Вот Саша Белов из армии вернется, уж он-то нашего охламона точно заставит за ум взяться!» — ехидно покачивая головой, передразнила его Надя. — Что? Говорил?!..

— Замолчи, — покусывая губы, глухо промолвил Юрий Ростиславович.

Но Надю уже было не остановить — её, что называется, прорвало.

— А Белов вернулся и сразу же убил человека. А теперь скрывается… И где же он скрывается? Где скрывается столь опасный преступник? — злорадно спрашивала жена. — А?.. Не знаешь? А я тебе скажу — где!.. Я тебе больше скажу! Я не удивлюсь, если твой сын окажется соучастником убийства. Ты только не затыкай мне рот! — перешла она на крик. — Ты же слепой! У тебя же все на шее сидят! Друзья, друзья друзей, друзья друзей друзей… Чуть хвост прищемили — бежит! Ах, Юрий Ростиславович, помогите для Сашеньки адвоката…

Она осеклась на полуслове, с ужасом поняв, что проговорилась.

— Мать Сашки Белова приходила?.. Приходила?! — уже не сдерживаясь, страшно прорычал членкор и угрожающе двинулся на жену.

— Ну, приходила, приходила… — испуганно закивала Надя, пятясь в спальню. Она хорошо знала, каким ужасающим может быть гнев мужа. — Юра, я просто не хотела тебя беспокоить… Юра!

Надя, сжимая в руках пудреницу, опустилась на кровать и вжала голову в плечи. Разъяренный Юрий Ростиславович навис над ней, как топор над плахой. Он уже поднял руку, и вдруг выхватил у неё пудреницу и махом вытряхнул все её содержимое на склоненную голову жены. Швырнув пустой футляр на пол, он шагнул к столу, налил полстакана коньяка и залпом выпил.

— Чтобы ты сейчас же нашла мне телефон Беловых. Живо! — рявкнул членкор, грохнув стаканом о стол.

— Я поняла, поняла, — покрытая толстым слоем пудры женщина вскочила, чихая и кашляя, и стремглав бросилась исполнять приказание.

XXXV

— Да-да… Я вас понял… Да, немедленно примем меры. Благодарю за сигнал, — тот, кого Олина бабушка называла Виктором Тихоновичем, повесил трубку и тоскливо вздохнул.

Виктору Тихоновичу был всего лишь двадцать один год, он только-только закончил школу милиции и ещё толком не обвыкся с лейтенантскими погонами на плечах. Свое назначение сюда, в небольшой дачный поселок, он считал уродливой гримасой судьбы. Вместо головоломных преступлений, погонь и перестрелок, о которых он втайне мечтал с детства, лейтенант Никитин стал, по сути, заурядным сторожем — правда, при милицейских погонах и пистолете.

Дачники в этом поселке обитали непростые — крупные ученые, писатели, музыканты — поэтому милицейский пост тут был всегда. Только раньше здесь, в крошечной хибарке на въезде, обитал вечно сонный сержант предпенсионного возраста. Но после того, как в поселке случилась серия краж, было решено оборудовать все дачи новомодной сигнализацией. Вот тогда и было принято решение посадить сюда офицера — как-никак техника! И должность-то его именовалась как-то мудрено — что-то вроде «оперативный дежурный по охранному комплексу». Впрочем, большинство обитателей дач продолжали называть Никитина и его сменщиков на старый манер — участковыми.

Лейтенант положил трубку на пульт и протяжно, раздирая рот, зевнул. Старенький будильник показывал без четверти час. «И что этим старушкам не спится? — с легким раздражением подумал Никитин. — Ну, гуляют себе чьи-нибудь детки на даче, пока родителей нет…»

Конечно, выходить из теплой сторожки в сырую осеннюю ночь не хотелось совершенно, но служба есть служба. Лейтенант нацепил очки, вытащил из ящика стола табельный «Макаров» и встал из-за стола.

Дача, которую ему предстояло проверить, была в дальнем углу поселка, у самого леса, поэтому он решил воспользоваться служебным транспортом. У стены, под «иконостасом» с бандитами, числившимися в розыске, стоял его верный конь — дамский велосипед, собственноручно раскрашенный Никитиным в сине-желтые милицейские цвета.

Поеживаясь от ночной прохлады, лейтенант выволок своего стального коня на улицу и, взобравшись в седло, покатил к даче академика Царева, где, как утверждала его бдительная соседка, предавалась дикому разгулу какая-то подозрительная компания…

А на даче Царевых к тому времени уже было тихо. Пчела, Фил и Космос, выбрав себе по пловчихе, разбрелись кто куда — предаваться нехитрым утехам «синхронного плаванья». Белов остался один. Вернее не один, а вдвоем с последней, четвертой, пловчихой — той самой блондинкой, что отплясывала голышом на столе.

Хмель у него отчасти выветрился, и Саше снова стало немного грустно. Он сидел на диване и наигрывал на гитаре нечто меланхолическое. Вокруг него, как кошка вокруг сметаны, отиралась оставшаяся без пары девица.

Намерения блондинки были совершенно очевидны, а вот Саша никак не мог определиться, как же ему поступить. Понятно, что прелести младой спортсменки не остались им незамеченными, и перенасыщенный взбунтовавшимися гормонами молодой организм требовал своего. Да и девушка была хороша — стройная, гибкая, все, как говорится, при ней, и все же…

Нескрываемая, откровенная, навязчивая похотливость блондинки каким-то загадочным образом напоминала Белову о Ленке Елисеевой, и это сходство ему было крайне неприятно. Было ещё одно довольно неприятное обстоятельство — близкое, всего-то через дорогу, соседство Оли.

Странно — он едва её знал, к тому же после Олиного знакомства с его физиономией на «доске почета» он вряд ли мог рассчитывать на какое-либо дальнейшее развитие отношений с этой девушкой. И, тем не менее, Саше было неловко — так, словно сейчас, с пловчихой, он обманывал Ольгу.

Блондинка подсела к нему на диван, молча провела рукой по его волосам.

— Ты… ещё выпить хочешь? — преодолевая неловкость, спросил Саша.

— Потом… — многообещающе прильнув к нему грудью, жарко прошептала девушка Саше на ухо.

Ее рука соскользнула вниз, легла на его бедро и тут же сноровисто поползла вверх, к его мгновенно вздувшемуся паху… Саше стало душно, сразу зашумело в голове и пересохло во рту. Белов понял, что ещё немного — и он запросто может потерять над собой контроль.

Отстранившись от нетерпеливой пловчихи, он потянулся к бутылке с вином.

— Слушай, ты первый раз, что ли? — несказанно удивилась блондинка.

— Ну почему первый? — скрывая смущение, криво ухмыльнулся Белов. — Второй.

— Ах второй!.. — понимающе кивнула девушка. Она поднялась с дивана и, встав лицом к Белову на пороге спальни, начала медленно раздеваться. Стащила через голову майку — Саша снова увидел её маленькие упругие груди — потом расстегнула молнию на брюках и, покачивая бедрами, неторопливо спустила их вниз. На девушке остались лишь узенькие и легкие как паутинка трусики.

— Ну, иди, иди же ко мне… — томно прошептала она и шагнула к кровати.

Саша, не отрывая глаз от блондинки, поднес горлышко бутылки ко рту и двумя жадными глотками допил все, что в ней оставалось. Плохо соображая, что делает, он поднялся с дивана и, как сомнамбула, направился в спальню.

Девушка лежала в кровати. Увидев Сашу, она, извиваясь змеей, стянула с себя трусики и призывно подалась ему навстречу:

— Ах ты мой сладенький…

И Белов не выдержал, рывком сдирая с себя рубашку, он кинулся на девицу…

Возле дачи Царевых стояла незнакомая иностранная машина, а вот музыки, пьяных криков и прочего дикого шума не было и в помине. В доме кое-где горел свет, еле слышались чьи-то приглушенные голоса — и все. Это показалось лейтенанту Никитину подозрительным. «А вдруг — воры?.. — подумал он. — Сигнализацию отключили и…» Милиционер слез с велосипеда и, достав из кобуры пистолет, осторожно перебрался через невысокий заборчик.

Согнувшись в три погибели, он подкрался к окнам. Первое было освещено, там лейтенант увидел накрытый стол, порядком уже разоренный, груду пустых бутылок около него, опрокинутый стул, гитару на диване… Людей в комнате не было, и Никитин двинулся дальше.

Следующее окно было темно, и оттуда доносились какие-то странные звуки — нечто напоминающее тихий женский плач… Или стон?.. Лейтенант поправил очки, крепче сжал в руке пистолет и медленно приподнял голову над подоконником. Прямо напротив окна двое занимались сексом. Парень лежал на спине, а верхом на нем с неподдельным энтузиазмом скакала совершенно голая девица. Она-то и издавала те самые странные звуки, которые не слишком искушенный в любовных делах Никитин принял за плач.

Краска ударила в лицо юному милиционеру. Он торопливо присел, но уже через несколько секунд, не в силах совладать с собой, снова приподнялся и заглянул в окошко. Впрочем, вдоволь полюбоваться волнительным зрелищем ему не довелось. Девушка навалилась на своего дружка и, всхлипывая, забилась в конвульсиях. Мгновение — и оба любовника утомленно затихли. Лейтенант тоже опустился вниз.