I

Белов позвонил раз, другой — за дверью было тихо.

От нетерпения у него чуть подрагивали руки. «Да что они там — спят, что ли?» — растерянно подумал Саша и припечатал кнопку всей пятерней. Ему было отлично слышно, как за дверью, надрываясь, верещит звонок. А больше — ни шороха.

— Ле-на! — крикнул во весь голос Белов и пару раз от души приложился к двери кулаком.

Еще раз прислушался — нет, в квартире Елисеевых была абсолютная тишина.

Саша чертыхнулся про себя и, с досадой шлепнув напоследок ладонью по шершавой стене, подхватил свои вещички и рванул вниз, домой.

Он открыл дверь своим ключом, тихо, стараясь не шуметь, вошел в квартиру. В большой комнате работал телевизор — шли новости. Не разуваясь, Белов шагнул вперед и замер на пороге. Мама сидела в кресле спиной к двери и смотрела репортаж о выводе войск из Афгана. Саша разглядел её отражение в выпуклом экране телевизора — напряженное, тревожное лицо, нахмуренные брови и незнакомые скорбные морщинки у рта… Мама…

— Ма, что ж ты замок-то до сих пор не поменяла? — вполголоса спросил он. — Разве так можно, а?..

Мгновенно развернувшись, женщина радостно охнула и бросилась на шею к сыну.

— Саня! Санька, мой золотой! Санечка! Солнце мое!.. — приговаривала она, смеясь и плача, покрывая лицо сына бессчетными поцелуями, — Что ж ты не позвонил, Саня… Я же ничего не приготовила…

— Мам, мам, ну что ты… — растроганно и смущенно бормотал Саша. — Я же прямо с вокзала… грязный… Ма, ну дай хоть умыться-то! Мам…

Когда Белов вышел из ванной — посвежевший, с мокрыми волосами и голый по пояс, мать уже вовсю хлопотала на кухне.

— Мам, а Елисеевы здесь, не знаешь? Татьяна Николаевна замерла, закусив губу, и сделала вид, что за шумом воды не расслышала сына. Саша появился на кухне и повторил свой вопрос:

— Я говорю, Елисеевы-то где? А то я зашел — никто не открывает…

— Вот если б ты позвонил, я бы уже и пирожков разных напекла, и пельменей твоих любимых налепила… — Татьяна Николаевна, не поднимая головы, говорила о своем, снова оставив без ответа вопрос сына. — А сейчас будешь яичницу есть, как беспризорник какой-нибудь!

— Мам, да я в армии гвозди переваривал, а ты…

— Так то — в армии, горе мое, а здесь — дом! — она с улыбкой повернулась к Саше и невольно залюбовалась им.

Служба на границе не прошла бесследно — сын сильно изменился. Исчезла мальчишеская худоба и нескладность, плечи развернулись, руки налились мужской силой. И весь он был такой складный, здоровый, крепкий и упругий — ну прямо как молоденький гриб-боровичок!

— Господи, Саня, а это ещё что за новости? — мама коснулась наколки на левой стороне груди — эмблемы погранвойск. — Ну зачем, зачем это, а?!

— Ма-а-ам… — с укоризной протянул Саша. — Ты что? Это же память — два года как-никак!..

И в этот момент с улицы послышался до озноба знакомый голос Космоса, усиленный мегафоном:

— Пожалуйста, внимание!.. — он дурачился, подражая своеобразным интонациям диктора на вокзале или в аэропорту. — Военнослужащий Александр Белов, просьба спуститься вниз, вас ожидают! Повторяю…

— Вот черти! — засмеялся Саша. — И откуда только узнали?!..

Он рывком распахнул окно и, навалившись голым животом на теплый подоконник, высунулся наружу.

Под окном стоял старый, потрепанный коричневый «Линкольн» с нарисованными на бортах яркими языками пламени. На его широком капоте с мегафоном в руках приплясывал Космос. Рядом с ним, задрав головы вверх, стояли Пчела и Фил.

— А-а-а-а!!! — хором завопили все трое, увидев своего друга.

— Здорово, братья!!! — закричал Саша, широко раскинув руки в стороны, словно хотел обнять всех троих.

— Белый!!! Саня!!! Давай сюда!!! Дуй вниз, генерал!!! — неслось снизу.

— Ребята, да я с поезда только! — рассмеялся Саша.

— Не понял! — выкрикнул Пчела. — А привальная?! Ты что, оскорбить нас хочешь?.. Фил, скажи ему, — подтолкнул он соседа.

— Сань, какой поезд, ты че?! — махнул рукой Фил. — Мы ж тебя два года ждали!

— Спускайся скорей!

Улыбающийся Белов повернулся к матери.

— Мам, я пойду, ладно?

— Никуда не пойдешь! — нахмурилась она.

— Сейчас иду! — крикнул вниз Саша, пропустив мимо ушей слова матери. — Ловите меня!!!

— Сань, ну что это такое! Никуда твой Космос не денется! — Космоса она немного недолюбливала — этот шалопай вечно выдвигал какие-то дурацкие идеи, большинство из которых заканчивались разными неприятностями.

— Мам, мам, ну чего ты? Я ж соскучился!.. — Белов торопливо чмокнул мать в щеку и побежал одеваться.

— Пока не поешь — из дома не выйдешь! — решительно заявила вслед Татьяна Николаевна. — Голодным я тебя никуда не отпущу! — она подхватила с плиты сковородку и засеменила за сыном. — На-ка вот… Ну два кусочка хотя бы… Ну давай, котик…

Саше пришлось одновременно натягивать джинсы, глотать обжигающе-горячие куски яичницы и оправдываться перед мамой за свое скоропалительное бегство из дома.

— Мам, не сердись, ладно?.. Ты ведь в армии не служила… Ам…

Татьяна Николаевна улыбнулась:

— Да уж как-то не пришлось, это верно…

— Ну вот! Поэтому не совсем понимаешь, что такое мужское товарищество!.. Ам…

— Ой, ну конечно, куда уж мне!.. — с ехидцей согласилась мать, протягивая сыну очередной кусок.

— Ну все, мам, все, я побежал. Ты не волнуйся, хорошо?..

— Саня, помни — ты обещал!.. — строго напомнила она ему в спину.

— Ну что ты, мам! Так, пивка немножко — чисто символически!.. — ответил Саша уже с лестницы.

Быстрая дробь молодых ног по лестнице — и Татьяна Николаевна осталась одна, с полупустой сковородкой и вилкой в руках.

— Ох уж этот Космос… чтоб он пропал!.. — в сердцах пробормотала она и закрыла за сыном дверь.

II

Кубарем скатившись вниз, Саша выскочил на улицу и попал в руки своих до предела возбужденных друзей. Они навалились на Белова все разом, тискали и нещадно лупили его по спине и плечам.

— А заматерел-то как, заматерел-то!

— Разъел будку на казенной перловке!

— Сколько шпионов поймал, Белый?

— С возвращением, Санек!

Кое-как освободившись от дружеских объятий, слегка помятый, но радостный Белов воскликнул:

— Ну что, братья, — по пиву?!

— Какое пиво? — скривил губы Космос. — Сперва потрындим немного, а потом — по б…

Он вдруг осекся и опасливо покосился на Фила, выразительно разминавшего свой могучий, чем-то напоминающий медный пестик, средний палец. Пчела прыснул:

— Слышь, Сань, этот клоун, — он кивнул на Космоса, — предложил за каждый матюган — бобон по лобешнику. Так я уже все пальцы о его лоб расквасил, а Филу — ничего, нравится.

— Так куда мы потом, а, Космик? — ласково спросил Фил.

— Ну… по этим… как их… по девушкам… — натужно закончил тот с такой уморительной гримасой обиды, что все грохнули дружным хохотом.

— Придурки! — потирая лоб, засмеялся и Космос. — Ну что, погнали?

Компания мигом загрузилась в машину, и старый «Линкольн» довольно резво рванул с места.

— Оцени тачку, Санек, — принялся хвастаться Космос. — Круто, а? А костер на крыльях видел? Энди Уорхолл рисовал! Такая вообще только у меня и у Майкла Джексона, понял?!

— Так он же негр, и к тому же — голубой! — подколол с заднего сидения Пчела.

— А что, у голубого негра не может быть классной тачки? — резонно возразил Фил.

— Пчела, да ты расист! — заржал Космос. — А ну-ка, сынки, держитесь крепче за свои задницы, сейчас дядя Кос покажет вам класс!

«Линкольн» вырулил на проспект, и Космос ударил по газам. Нарушая все писанные и неписаные правила, огромный автомобиль с аляповато раскрашенными бортами ринулся вперед, отчаянно лавируя в плотном потоке машин.

Вслед ему неслись возмущенные гудки и проклятья водителей, но пассажиры «Линкольна» всего этого словно не замечали. Гиканьем и свистом они подгоняли своего рулевого, и тот выжимал из видавшей виды машины все оставшиеся в ней силенки. Заглушая натужный рев мотора, в салоне во всю мощь грохотала лихая музыка Си Си Кэтч.

— Давай на смотровую, Кос! — крикнул Саша.

— Нет вопросов, Санек! — проорал в ответ он. — Хоть на Луну!

На смотровой площадке у Университета «Линкольн», жалобно взвизгнув покрышками, остановился. Друзья высыпали из машины и наперегонки рванули к перилам.

Белов с ходу перемахнул через ограждение и кинулся к старому тополю. Еще в десятом классе он вырезал на развилке его ветвей сакраментальное «Саша + Лена». Так вот, он загадал: если эта надпись сохранилась, не затянулась бесследно корой, то все у него с Ленкой будет в порядке!

В мгновение ока он вскарабкался на дерево и сразу наткнулся на знакомые буквы. Надпись, конечно, несколько заросла, но, тем не менее, читалась вполне отчетливо.

Саша провел ладонью по буквам, со счастливой улыбкой окинул взглядом панораму раскинувшегося перед ним города и не удержался от вздоха. Эх, блин, красотища!..

— Эй, Сань, у нас вообще-то бананы не растут! — крикнул ему снизу Пчела.

— Да я в курсе, родной! — рассмеялся Белов, спускаясь с дерева. — Восемьсот дней здесь не был, представляешь?

— Ты че там делал-то? — спросил Фил, протягивая Саше уже открытую бутылку пива.

— Яйца откладывал! — съязвил Космос.

— Сань, а помнишь, ты на отвальной хотел на коньках с трамплина прыгнуть? — усмехнулся Пчела.

— Не-ет… — смеясь, помотал головой Белов. — Не было такого, ты что?

— Как это не было? — возмутился Фил. — Рыжего уже за коньками послали!

— Да брось! Мне в армии мозги отбили, но не до такой же степени! — отмахнулся Саша.

— Ладно, ты лучше скажи, что делать дальше думаешь? — положил ему руку на плечо Космос.

— Ну, месяца три пошарашусь, а потом в горный институт поступать буду.

Друзья переглянулись и разом покатились со смеху.

— Куда?!..

— Вулканы изучать, — попытался объяснить свой выбор Белов. — Я в армии всю библиотеку перечитал, там…

Его оборвал новый, ещё более мощный взрыв смеха.

Космос снова положил руку на плечо друга.

— Да, Саня, я вижу, ты там вообще от жизни отстал напрочь!

— А ты меня сейчас учить будешь? Ну давай, попробуй, — усмехнулся, слегка напрягшись, Саша.

Он давно уже привык обходиться своим умом и к любым поучениям относился весьма и весьма настороженно.

— Какой институт, какие книги?! — размахивал пивной бутылкой друг. — Вот я, Космос, сын профессора астрофизики, тебя сейчас спрашиваю: знаешь, что сегодня самое главное?

— Скажешь «бабки» — получишь в лоб! — Саша уже не улыбался.

— Не-а… — помотал головой Космос и вдруг, резко выхватив из-за пояса пистолет, поднес его к Сашиному лицу. — Вот что сегодня самое главное!..

С каменным выражением лица Белов отвел ствол ТТ в сторону и холодно отчеканил:

— Никогда не наводи оружие на товарища.

— А ты говоришь — библиотека!.. — хмыкнул довольный произведенным эффектом Космос, пряча пистолет за спину.

— Саня, он прав, — поддержал друга Пчела. — Я сейчас в день столько делаю, сколько мой папаша на своей фабрике за месяц. В день, прикинь! Так на хрена мне институт?!..

— Так вы по воровской пошли, что ли? — растерянно улыбнулся Белов. Этот разговор нравился ему все меньше — выходит, мама писала о ребятах правду?

Космос приблизил к нему посерьезневшее лицо и многозначительно произнес:

— По воровской, да не по воровской… Белов молчал.

— Слышь, Сань, — быстро заговорил Космос, — сейчас на Рижском такие дела делаются — ты что! Пацаны со всего города подъезжают, лохов бомбят, разборы ведут… Мы с Пчелой там совсем не последние люди, скажи, Пчел! Короче, подключайся! Будем самой центровой бригадой, вон Фил тоже подтянется…

— Ты про Фила-то пока не говори! Я ещё ничего не решил, — последние слова Фил, несомненно, адресовал именно Саше. Он внимательно смотрел на друга, словно ждал от него чего-то — может быть совета?

Пчела вытащил из кармана плотную пачку денег и протянул несколько купюр Белову.

— На вот, возьми на первое время. Без отдачи, ты ж пустой сейчас…

Разговор явно покатился куда-то не туда. Не взглянув на деньги, Саша отвел в сторону его руку и поставил полупустую бутылку на парапет.

— Не нужно, Пчел… Все, братцы, поехали, мне к Елисеевой надо…

Ребята коротко переглянулись — встревоженно и немного растерянно, — и это не осталось незамеченным Беловым. Нет, тут что-то не так!

— Давай, поехали!.. — Саша решительно шагнул к машине.

— Ну подожди, подожди, дядя! — преградил ему дорогу Космос. — Ну куда?.. Нас такие козы ждут, ты что! Потные и красивые!..

— Нет, потные завтра, — упрямо мотнул головой Белов. — А сейчас мне к Ленке надо. Я ж соскучился, ребята…

Космос вздохнул и нахмурился.

— Ладно, брат… Пойдем-ка поговорим… Саша не двинулся с места, в сторонку отошли Пчела и Фил. Космос сел на парапет и нехотя начал:

— Сань, во-первых, они переехали…

— Да ты что? Так вот почему не открывали… — кивнул Белов. — А куда, не знаешь?

— Не знаю. Да и не в этом дело… — Космос отвел глаза и принялся жевать губы. Саша ещё со школы помнил, что у друга это — верный признак крайнего затруднения.

— А в чем?.. В чем дело-то? — уже теряя терпение, спросил Белов.

— Ты только это… не злись… Я тебе правду скажу, — Космос мрачно взглянул на друга. — Короче, она шлюха.

«Бумм!» — Саша резко, без замаха врезал товарищу в челюсть. Тот, никак не ожидавший такого поворота событий, навзничь рухнул с перил. Ослепленный яростью Белов пулей перелетел парапет и с глухим рычанием бросился на растерявшегося Космоса. Они сцепились и, осыпая друг друга ударами, покатились вниз по склону.

Фил с Пчелой кинулись к дерущимся, первый навалился на Сашу, второй прихватил Космоса. Через минуту им удалось их растащить, причем Филу явно пришлось труднее — справиться с взбешенным Беловым оказалось совсем непросто.

— Ты что, охренел?! — кричал он в ухо Саше. — Что ты делаешь, Саня, ты в своем уме?!

Космос сел и невесело ухмыльнулся разбитыми губами:

— Ну ты и псих, Белов… Я-то здесь при чем?..

Тяжело дыша, Саша обвел растерянным взглядом хмурые лица друзей, медленно опустил голову и вдруг резко, рывком закрыл ладонями лицо…

III

Татьяна Николаевна отжала рубашку сына и, встряхнув, развернула её к свету. Пятна крови отстирались полностью, а вот иззелененные рукава и спина, до конца не отошли.

«Придется, наверное, кипятить, — вздохнув, подумала она. — Как бы не полиняла… Турецкая — бог её знает, что за краска…»

Новой рубашки, купленной всего месяц назад на рынке в Лужниках, было жаль. Но несоизмеримо больше и острее ей было жаль сына.

Он вернулся домой рано — испачканный, со свежими ссадинами на лице и мрачный, как туча. Мать сразу догадалась — узнал про Лену. То, что она хотела, но боялась рассказать сама, Саше, видимо, сообщили друзья. Наверное, и подрались-то из-за этой…

Развесив рубашку над ванной, Татьяна Николаевна на цыпочках подошла к комнате сына и осторожно открыла дверь.

Саша лежал на спине, глаза его были закрыты, а дыхание было ровным и размеренным.

«Спит, — решила мать. — Ну и слава богу. Ничего, все обойдется, образуется… Попереживает, конечно, но… Ничего…»

Неслышно ступая, она вышла из комнаты.

Едва за мамой затворилась дверь, Белов открыл глаза и уперся тяжелым, неподвижным взглядом в потолок.

Перед ним, улыбаясь, стояла Ленка — тоненькая, стройная, как балерина, и красивая — до озноба по коже. Такая, какой она была на его проводах в армию, и какой он помнил её все два года службы.

Он чувствовал вкус её губ, запах волос и слышал её подрагивающий от волнения голос: «Ты не думай, я дождусь тебя, Саша, обязательно дождусь! Я же люблю тебя!..» И снова — губы, мягкие, горячие и чуть солоноватые…

И вот эта самая Ленка — шлюха?! Нет, в это невозможно было поверить, это просто не укладывалось в голове!

Но не мог же Космос соврать?! Зачем это ему?.. Да и ребята — их тягостное молчание лучше всяких слов подтверждало правоту его чудовищных обвинений.

А может, пацаны что-то напутали? Ведь Ленка-то даже не живет здесь!.. Может, пустил кто-то со зла грязный слушок, а они и поверили?.. Или что-то узнали, да не разобрались как следует… Кос — он же балабол, трепач, ему лишь бы языком молоть…

Да?! А почему же тогда она перестала писать?! За двадцать девять недель — ни единой строчки! Это почему?!..

Белов подавил тягостный вздох и в который уже раз пожалел о своей несдержанности. Черт! Мало того, что друга обидел, ещё и ушел, ничего толком не разузнав! Лежи вот теперь, гадай!..

Далеко за полночь Саша забылся в тревожном сне, но стоило взойти солнцу, как он опять проснулся. Сон не помог — вчерашние мрачные мысли с новой силой овладели его головой. Он тихонько встал, вышел на балкон и, закурив, задумался, к кому из друзей обратиться за объяснениями.

Космос? Нет, после вчерашней стычки он может и послать подальше, а нарываться на новый конфликт совсем не хотелось — не до того. Фил? Уж Фил-то наверняка зла не держал, вот только вряд ли расскажет все как есть… Пожалеет — промолчит, или соврет. Оставался один Пчела.

Белов вернулся в комнату и посмотрел на часы — рановато, конечно, но мучиться неизвестностью было уже невмоготу. Он быстро оделся и неслышно выскользнул из квартиры.

— Кто? — послышался из-за двери сонный голос друга.

— Сержант Белов! — мрачно буркнул в ответ Саша.

Щелкнул замок, и в дверном проеме появился закутанный в простыню Пчела.

— Ты в курсе, который час? — недовольно спросил он.

— Пчел, выйди, поговорить надо, — мотнул головой Саша.

Хозяин оглянулся куда-то назад, в глубь квартиры и, понизив голос, объяснил:

— Я с телкой…

— Одевайся! — отрезал Белов.

— Что, теперь меня бить будешь? — хмыкнул друг.

— Не пори ерунды, пойдем.

— Ладно, сейчас, — нехотя кивнул Пчела. — Подожди, штаны одену…

— Давай… — кивнул Саша и, развернувшись на каблуках, зашагал вниз по лестнице.

Пчела появился быстро, почти следом. Он неторопливо подошел к беседке и, сладко зевнув, спросил:

— И как ты в такую рань встаешь?.. — он потер заспанную физиономию и попросил: — Дай сигаретку…

Саша молча протянул ему пачку «Родопи».

— И куришь дрянь какую-то… — затянувшись, проворчал Пчела.

— Рассказывай, — коротко бросил Саша. Друг вздохнул и пожал острыми плечами.

— Ну что рассказывать?.. Зря ты вчера на него накинулся. Уж лучше мы тебе расскажем, чем чужие, разве нет?.. — он поднял на Белова глаза, но тот ничего не ответил, только смотрел — мрачно и решительно.

Пчела не спеша затянулся и, чуть поморщившись, выпустил тугую струю табачного дыма.

— Короче, в Люберцы она переехала… Вот… Мы и не знали про неё ничего, — Пчела говорил вяло, с неохотой, словно через силу. — Ну, а у наших старших точка есть в центре, и тут из-за неё спор возник. Мы разбираться приехали — все чин чинарем, на пяти машинах… Ну, обсудили все, потом глядим — а в кабаке Ленка Елисеева. С какими-то четырьмя чертями за столиком сидит, вот… Космос подошел, что-то ей сказал — она в краску… Потом уже справки навели: она вроде как этой… как ее… манекенщицей стала, ну и аля-улю… Короче, — по рукам пошла…

Белов слушал его, низко опустив голову. И так же — исподлобья — спросил:

— Что за точка?

— Да ладно, Сань, брось ты, ну… — Пчела коснулся Сашиного плеча. — Западло из-за бабы так переживать…

Саша, откинув его руку, тут же взвился:

— Пчел, вот только не учи отца… Где вы её видели, ну?

Друг взглянул в кипящие яростью глаза Белова, вздохнул и покачал головой.

— Ну, брат, как знаешь… — Пчела присел на корточки и, помогая себе прутиком на земле, принялся объяснять Белову, как добраться до той самой злосчастной точки…

IV

У дискотеки было многолюдно и шумно, гремела музыка, сверкали огни, у входа толпилась нарядная, возбужденная молодежь. Белов в своем старом свитере и линялых джинсах выглядел здесь белой вороной.

Внимательно оглядев прилегающий к клубу скверик, Саша направился к скамейке, прикрытой от яркого света фонарей густой тенью старой липы. Место было подходящим — отсюда отлично просматривался и вход в клуб, и почти весь скверик, да и обе соседние улочки были как на ладони. Белов уселся на скамейку, закурил и приготовился ждать.

Снова и снова он возвращался мыслями к разговору с Пчелой. Не верить своим друзьям он не мог. И уж если они сказали, что навели справки и все проверили — значит, скорее всего, так оно и есть: пошла его Ленка по рукам!

И все же до конца поверить в это было невозможно! Где-то в глубине Сашиной души все ещё теплилась слабая, почти призрачная надежда на то, что вся эта история — чистой воды лажа. Оно ведь как бывает? Один не так выразился или немного приврал, другой чего-то недопонял или додумал сам — вот и пошла гулять злая, несправедливая молва…

Взять того же Космоса: у него ведь как? — Раз манекенщица, значит шлюха! И все, точка, никаких вариантов! А варианты вполне могут быть, ещё как могут!

Несмотря ни на что Саша продолжал верить в чудо: вот встретит он Ленку, заглянет в её глаза, поговорит, расспросит — и все уладится!

Время тянулось мучительно медленно. Видимо, он приехал слишком рано — ждать пришлось долго. Пачка сигарет быстро опустела, и взвинченному Белову жутко хотелось курить.

У входа в скверик остановилось очередное такси, из которого вылезли две размалеванные девицы. Одергивая свои сверхкороткие юбчонки, больше похожие на широкие пояса, они громко хохотали, обсуждая какого-то Ашотика.

Голос одной из них показался Белову странно знакомым. Он встал со скамейки и сделал несколько шагов навстречу девицам. Та, что была повыше, рассчиталась с таксистом и повернулась. Свет фонаря упал на её лицо, и Саша похолодел — в этой крашеной мочалке он узнал свою Ленку!

«Вот так! Значит — правда, все правда!..» — мгновенно и окончательно понял он.

Все стало ясно. В принципе, можно было уходить. Но Белова такой вариант никоим образом не устраивал. Не в его правилах было бросать задуманное на полпути. Да, теперь действительно все ясно, но, черт возьми, он в любом случае должен с нею поговорить! В конце концов, он собирался заглянуть в её глаза — и он это сделает!

— Лена!.. — позвал Белов внезапно осевшим голосом.

Одна из девушек остановилась и замерла, вглядываясь в темноту под деревьями. Саша сделал ещё пару шагов вперед, выходя на свет. Стараясь держаться как можно спокойнее, он сдержанно кивнул:

— Привет, это я.

Лицо девушки вытянулось и застыло то ли от удивления, то ли от испуга. Ее подружка, заметив это, ткнула её в бок:

— Лен, кто это?..

— Иди, я сейчас, — не повернув головы, ответила Лена. — Иди, иди…

— Ты только недолго… — растерянно попросила девушка, переводя недоуменный взгляд с подруги на незнакомого парня и обратно, и вдруг заторопилась к дискотеке.

— Не ждала? — спросил после паузы Саша и внезапно поймал себя на мысли, что его вопрос прозвучал двусмысленно. Получилось — не только сейчас и здесь, но и вообще, из армии.

Растерявшаяся Лена машинально покачала головой, невольно дав предельно честный ответ на оба его вопроса. Но уже через мгновение она взяла себя в руки и с вызовом заявила:

— Саша, давай только без скандала!..

— А как? — без малейших эмоций спросил Белов.

— Как? Спокойно поговорим…

— Тогда, может, поцелуемся для начала? — все тем же наигранно-равнодушным тоном предложил Саша. — Все-таки два с половиной года не виделись, а?

— Нет… Да ну, глупо это… — замялась Лена. — И потом, два года — это очень большой срок… Ну так вышло, прости, — с легкомысленной, игривой улыбочкой пожала она плечами.