Темный ангел (№3) - Знаменитая героиня

– Сними мокрую одежду, Кора, – произнес Фрэнсис, стуча зубами. Он сам снял свой костюм, свой бедный, безвозвратно испорченный костюм. Это уже второй раз, когда он портил свою одежду из-за нее.

– Здесь никого нет, – продолжил он. – И никто сюда не вернется. Тебе станет лучше, если ты наконец снимешь свое мокрое платье, разотрешься полотенцем и закутаешься в одеяло. Я расстелю нашу одежду на солнце, и она высохнет моментально

Все это звучало вполне убедительно. Но, говоря, что здесь никого нет, он забывал про себя. Она не хотела раздеваться при нем. Она представляла себе, как отвратительно выглядит сейчас со стороны. Но она все-таки заставила себя снять платье, не вылезая из-под закрывавшего ее одеяла. После некоторых раздумий она сняла и белье. Снимая чулки, она обнаружила, что у нее на ногах всего лишь одна туфля. Вторая, вероятно, обрела вечный покой на дне озера. Закончив с ногами, она принялась за голову. Вынув заколки, Кора поняла, что от ее прически осталось одно воспоминание, а волосы безнадежно спутались.

– Вот, возьми полотенце, – предложил он.

– Я уже высохла под одеялом, – ответила Кора и добавила:

– Фрэнсис, так ужасно я не чувствовала себя ни разу в жизни.

Минуты две он не отвечал. Она поняла, что он отошел, чтобы расстелить на солнце их одежду. Затем он опустился на траву и завернулся в другое одеяло. Толкнув Кору, чтобы она потеряла равновесие, он поймал ее, когда она падала, и развернул так, чтобы она села рядом с ним. Этот маневр ему удалось провести безупречно, и Коре осталось только подчиниться. Она попыталась закутаться поплотнее в одеяло и спрятать под ним голову. Безуспешно.

– Тебе совершенно нечего стыдиться, дорогая, – сказал он, обнимая ее за плечи. – То, что ты сделала, действительно вызывает восхищение. Я не представляю себе, как бы Гейб справился без тебя.

– Может быть, без меня у него получилось бы намного быстрее и проще, – проговорила она.

– Ничего подобного, – мягко возразил он, запустив руку в ее волосы, и начал расчесывать их своими пальцами. Внезапно его рука остановилась. Она, почувствовав, что сейчас что-то произойдет, вся сжалась и туже затянула на себе одеяло.

– Кора, ты не умеешь плавать?

– Мне никогда не удавалось постичь эту премудрость, – тихо ответила она, – Эдгар постоянно убеждал меня, что вода тяжелее, чем человеческое тело, я не могла в это поверить. Мне всегда казалось, что как только я окажусь в воде, то пойду ко дну как топор. Так всегда и случалось.

– Тогда как же ты, черт побери, смогла спасти маленького племянника Бриджа?

– Я просто прыгнула в реку, не задумываясь. И попыталась схватить его покрепче, чтобы он не утонул. Ну и, конечно, пошла ко дну вместе с ним. К счастью, мы были недалеко от берега, и Эдгар смог дотянуться до нас и вытащить. Потом он мне сказал, что маленький Генри умел плавать и как раз пытался это сделать в тот момент, когда я схватила его и начала тянуть ко дну. Еще чуть-чуть, и я бы погубила нас обоих. Эдгар сказал, что я дура, – он всегда так говорит, но в тот раз он был прав. И вот меня все провозгласили героиней, а Эдгара посчитали трусом, потому что он не прыгнул в воду. А он говорит, что это было совсем не обязательно, потому что он смог бы достать Генри и с берега.

Это было долгое и ужасно трудное для нее повествование. И теперь Фрэнсису должно было быть совершенно очевидно, какая его жена лгунья и обманщица.

Однако Фрэнсис вопреки ожиданиям Коры повел себя странным образом. Он запрокинул голову назад и огласил окрестности громким… смехом.

– Кора, – сказал он, когда смог наконец выговорить хоть слово. – Кора, ты бесподобна. Ты просто чудо.

Она в ответ на это лишь попыталась засунуть голову поглубже в одеяло. Когда это ей снова не удалось, она уперлась лбом в колени и прикрыла голову руками.

– Я хочу домой, – глухо произнесла она. Его рука продолжала гладить ее затылок.

– Нет, Кора, – возразил Фрэнсис. – Ты не должна уходить домой. Ты должна присоединиться к тем людям, которые сейчас ждут тебя, чтобы еще раз выразить свое восхищение тем мужеством, которое ты сегодня продемонстрировала. Поверь мне, они все жаждут поблагодарить тебя за то, что ты сделала.

Мысль о возвращении в Челкотт пугала ее. Нет, она ни за что туда не вернется.

– Я хочу домой, – настойчиво повторила Кора.

– Ну что ж, тогда мы отправимся домой, – с грустью согласился Фрэнсис. – Завтра утром. Я тоже скучаю по Сидли. Мы вернемся домой и проведем там остаток лета.

– В Бристоль, а не в Сидли, – проговорила она. – Я хочу домой к папе, Фрэнсис. Я хочу в свой родной дом. А ты должен остаться здесь со своими друзьями. Так тебе будет лучше. Нам обоим будет лучше.

Она уже лежала на траве, и ее голова больше не была закрыта одеялом. Он склонился над ней с хмурым выражением лица, пытаясь заглянуть ей прямо в глаза.

– Что случилось, Кора? Я чем-то обидел тебя? Прости, если мой смех задел тебя, но я правда не имел в виду ничего плохого. Я смеялся потому, что был восхищен твоей отвагой, тем, что ты бросаешься на помощь, не думая, не окажешься ли ты сама в опасности. Это прекрасная черта твоего характера. Но я, конечно, не должен был так смеяться. Прости меня, дорогая. Тебе нужна была поддержка, а я рассмеялся в ответ. Пожалуйста, прости.

Его лицо приблизилось к ней.

– Я отвратительна, – сказала Кора. Она имела в виду – не только внешне, но и внутренне. Она жалка, смешна и эгоистична. Она никогда не чувствовала себя так ужасно до того, как спасла маленького Генри. До того, как встретила Фрэнсиса и оказалась достаточно глупа, чтобы влюбиться в него.

– Отвратительна, – повторил он. – Чем же ты отвратительна?

– Я высокая, как мужчина. У меня большие ноги и руки. Я больше похожа на бесформенную глыбу. У меня некрасивое лицо и растрепанные волосы. Я просто отвратительна, и ты должен ненавидеть меня.

Ну вот она и наговорила глупостей. Лишнее подтверждение того, что она неумна, несдержанна и вздорна. Она возненавидела себя за то, что сейчас сказала.

– Кора, – Фрэнсис посмотрел на нее с интересом. – Ты уже говорила мне, что у тебя большие ноги, хотя мне они никогда не казались такими. Но ты еще никогда не называла себя отвратительной. Для меня это новость. Господи, но как же ты до сих пор не можешь понять, насколько ты красива?!

– Ха!

В другой раз она, наверное, похвалила бы себя за то, как весомо и значимо прозвучало это слово, состоящее всего из одного краткого слога, но сейчас ей явно было не до этого.

– Кора, – произнес он, прижимая ее к себе. Она сопротивлялась, но он, конечно, победил. В результате этой короткой борьбы ее одеяло сползло с плеч, и она предстала перед ним совершенно обнаженная в блеске яркого солнца. Он не мог оторвать глаз от этого зрелища, медленно скользя взглядом вдоль ее тела. – Дело в том, что ты не совсем обычная, дорогая. Твое лицо, может быть, не соответствует общепринятым канонам классической красоты, но в нем столько своеобразия и тепла. А твои волосы… они просто прекрасны. С того самого момента, как мы поженились, я не перестаю эгоистично радоваться тому, что только я могу любоваться их первозданной красотой, когда они еще не собраны в прическу и свободно спадают тебе на плечи. Твое тело… Чтобы описать его, я лучше обращусь к воспоминаниям о нашей первой брачной ночи. Если ты помнишь, тогда я сделал все слишком быстро по той простой причине, что я просто потерял над собой контроль. И все из-за твоей красоты, Кора. Ты действительно великолепна. Разве не служит доказательством этому то, что я просто схожу с ума от твоих поцелуев?

Фрэнсис. Он всегда такой галантный. Она хотела дотронуться до его лица, но рука вдруг остановилась.

– Я очень хочу нравиться тебе, – прошептала она, – как она.

– Она? – Он воззрился на нее с вопросом.

– Она такая миниатюрная, такая милая, белокурая. Я бы так хотела быть такой же, чтобы нравиться тебе, Фрэнсис… Вернее, я имею в виду, что я не хочу быть такой, как она. Именно это я и хотела сказать с самого начала, но как только открыла рот, то сказала то, что сказала. Ведь на самом деле я всегда мечтала быть такой, как она.

– Боже мой. – Он склонил голову и прикоснулся ею к ее щеке. – Ты говоришь о Саманте. Ты все знаешь. Я и не думал, что тебе все известно.

Она погладила его по голове.

– Все в порядке. Ты ведь сам говорил, что я не в твоем вкусе. Но ты всегда был добр ко мне, Фрэнсис. И все равно я хочу домой, к папе.

– Кора, – сказал он, поднимая голову и заглядывая в ее глаза. – Как я не хотел, чтобы ты об этом узнала. Я и сам не имею ни малейшего желания знать о ком-то, кто был у тебя до меня. Ничего, кроме неуверенности и страданий, мне бы это не принесло. Я бы себе тут же напридумывал, что ты вышла за меня не по любви, что ты любишь не меня, а его, и все такое. Как я не хотел, чтобы ты знала о Саманте.

Она опять погладила его по голове.

– Я должен признать, – продолжал он, – что, несмотря на мою любовь к тебе, первое время я не мог до конца забыть Саманту. И все равно, когда мы иногда гуляли возле озера и она, кстати, с завистью говорила о твоей элегантности, во время этих прогулок я думал о тебе и мечтал о том времени, когда мы останемся вдвоем. Все, о чем я мог думать, была ты. Именно в эти моменты я и понял, насколько глубоки мои чувства к тебе. Но, как я теперь понимаю, тебе наши прогулки были совсем не приятны. Не уходи. Пожалуйста, не уходи. Дай мне шанс сделать тебя такой счастливой, насколько ты только можешь быть счастлива рядом со мной.

– Фрэнсис. – Она продолжала гладить его волосы. – Все-таки я дура. Я влюбилась в тебя, несмотря на то что все еще думала… о, ты знаешь! – Она почувствовала, что ее лицо заливается краской. Он улыбался. – А я бы все равно не смогла уехать к отцу, – произнесла она со вздохом, – чтобы остаться там навсегда. Я это знала с самого начала, но не придавала этому значения. Я должна оставаться с тобой, потому что у нас будет ребенок. Я узнала об этом недели полторы назад.

Фрэнсис опустил голову ей на грудь. Он молчал. Она только слышала его медленное, глубокое дыхание.

– Фрэнсис, – проговорила она через некоторое время, запрокинув голову вверх и смотря на ветви деревьев и проплывающие над ними облака. – Тебя действительно не раздражает то, что я такая большая? Я тебе правда хоть немножко нравлюсь?

Он усмехнулся.

– Моя гр… мой бюст действительно не кажется тебе слишком большим, Фрэнсис? – Ее вопросы становились все требовательнее. – А мои лодыжки на самом деле не слишком широки?

Когда он поднял голову, она увидела, что рн широко улыбается. Лицо его раскраснелось, а в глазах появилось недвусмысленное выражение.

– Должен ли я прямо сейчас доказать тебе, насколько ты красива и как ты нравишься мне, дорогая?

– Здесь?! – Ее голос чуть не сорвался от непривычно высоких нот. – Сейчас?! Но не будет ли это совершенно неприлично, Фрэнсис?

– Именно так это и будет, – подтвердил он и прикоснулся пальцем к ее соску.

– Фрэнсис, ты ведь никогда не отличался неприличным поведением.

– Мне остановиться? – спросил он, касаясь губами ее губ.

– Нет, – быстро ответила она. – Я никому не скажу, как ты неприлично себя вел, я обещаю. Что ты делаешь?

Но то, что он делал, было так приятно, что у нее уже не было желания задавать вопросы. И она замолчала на долгое, долгое время.

* * *

Они лежали рядом на траве и смотрели в небо. Фрэнсис даже подумал, что он успел заснуть на несколько минут. Он никогда раньше не занимался любовью вот так, на траве, под деревьями. Это оказалось не так уж плохо, и он дал себе слово как-нибудь повторить этот опыт. Он нашел руку Коры и сжал ее в своей.

– Они там, наверное, ума не могут приложить, что мы здесь делаем. Нам уже пора бы возвращаться.

– Я сейчас умру, – заявила она, но это прозвучало совсем не так, как те же самые слова, произнесенные ею после вынужденного купания.

– Они, конечно, догадываются, чем мы тут занимаемся, – ответил он, – и встретят нас многозначительными взглядами.

– Я сейчас умру, – повторила она.

– А еще в их глазах будет сквозить неприкрытая зависть, – продолжал он. – Ведь ни один из них, я уверен, не позволял себе подобной вольности.

– Ведь кто-нибудь мог нас увидеть, Фрэнсис. И тогда бы я точно умерла.

– Вообще-то, – сказал он, – как раз в тот момент, когда ты потеряла самообладание от страсти, из-за деревьев появилась дюжина садовников, которые с интересом за нами наблюдали. Но они не смогли долго вынести такого зрелища и поспешили ретироваться.

Она громко охнула, а он, смеясь, прикрыл глаза рукой.

– Ты ужасен, – крикнула она, поняв, что он ее разыгрывает. – Ты смеешься надо мной, а у меня все внутри сжимается, когда я вспоминаю. Я никак не могу этого забыть.

– О каком из своих самых захватывающих воспоминаний ты сейчас говоришь, дорогая?

– О том, как сидела на ветке, передав Мэри Габриэлю. Я просто теряла сознание от страха, потому что всегда боялась высоты. Не смейся, Фрэнсис. Это не смешно. Но не могла же я сказать всем, что умираю от страха, так ведь? И не могла признаться, что не умею плавать. Но я не могла и молчать, иначе бы просто сошла с ума. Я должна была что-то говорить, чтобы убедить себя в том, что ничего страшного нет. Что я в тот момент говорила?

– Ты сказала: «Ну вот и все. В этом не было ничего опасного».

– Замечательная речь, – усмехнулась она, – Только в тот момент мне так не казалось. Не смейся!

Но лорд Фрэнсис не мог сдержаться.

– И именно в этот момент ветка надумала сломаться. Представляю себе, как элегантно я выглядела в полете. Руки и ноги в разные стороны и дикий крик на всю окрестность.

Он хохотал.

– Я могу заверить тебя, моя дорогая, что никто из нас в тот момент не думал, элегантно ли ты летишь, – заметил Фрэнсис, продолжая смеяться.

– Эта сцена будет сниться мне в кошмарных снах еще лет десять.

– Надеюсь, что нет. Я даже уверен, что нет. Не пройдет и месяца, как с тобой случится еще что-нибудь, что вытеснит из твоей головы воспоминания о сегодняшнем дне.

Она сама засмеялась, глядя в ярко-синее небо у них над головами.

– Ты ужасен. Ведь ты имеешь в виду именно то, что я думаю, Фрэнсис?

– Абсолютно точно. – Он ненадолго замолчал. – Ты будешь всегда поражать меня своими выходками. Кора, и до конца моих дней останешься для меня самой лучшей женщиной на земле. Я уверен, что это будет так.

– Но для этого мне придется до конца моих дней продолжать портить твои лучшие костюмы. И я уверена, что так и будет.

Они со смехом покатились по траве, крепко обнявшись.