– Благодарю, милорд.

Дженнифер вовремя прикусила язык – ей так хотелось вернуть ему комплимент. Как только это могло прийти ей в голову! Они все еще так далеки друг от друга. Не беда, теперь они будут встречаться каждый день, и настанет время, когда она перестанет бояться совершить неловкость.

А пока Дженнифер испытывала в присутствии жениха благоговейный страх и презирала себя за это. Она чувствовала себя чудовищно провинциальной и неуклюжей. Это, быть может, приличествовало шестнадцатилетней девице со школьной скамьи, но для леди двадцати лет… Она изо всех сил старалась выглядеть солидно и достойно, и, кажется, ей удалось убедить в этом окружающих. Надо жить настоящим, сказала она себе, и радоваться тому, что имеешь, а все, о чем мечтается, еще придет. В свое время.

Первые па танца, традиционно открывающего бал, они проделали молча. Дженнифер отчасти была даже рада этому обстоятельству. Можно было сосредоточиться на движениях. Дженнифер неплохо танцевала, но сегодня был особенный день: никогда еще ей не доводилось открывать бал, танцуя среди такого количества гостей, да еще таких именитых! К тому же разговаривать было бы затруднительно, потому что им с Керзи то и дело приходилось расходиться, так как в танце постоянно менялись партнеры.

По мере того как Дженнифер осваивалась в непривычном окружении, она чаще стала отрывать глаза от пола и смелее посматривать на публику. Все эти разодетые господа собрались здесь в ее честь. Стоило подумать об этом – и голова начинала слегка кружиться от восторга. Наконец сбываются ее мечты! Она в Лондоне, танцует со своим женихом. О помолвке официально объявят через две недели, а через шесть она станет женой лорда Керзи.

Интересно, все ли знают об этом? Наверное, все. В таком городе, как Лондон, никакую тайну долго не скрыть, а из их будущей свадьбы, похоже, никто и не делал секрета.

Дженнифер робко взглянула на своего кавалера, своего бога, прекрасного в своем совершенстве, и подумала о том, как, должно быть, завидуют ей присутствующие на балу дамы.

Ее взгляд поверх плеча Керзи скользнул по залу, и тут ей бросилось в глаза некое несоответствие. Что-то, вернее, кто-то выпадал из общей картины, нарушая ее стройность. То был граф Торнхилл. Он не танцевал, а стоял у одной из колонн. Нет, не один, а в компании трех джентльменов. Дженнифер показалось, что он один, так как он резко выделялся из общей массы благодаря своему росту и великолепным, безукоризненно причесанным волосам под стать цвету костюма. Граф не отрываясь смотрел на нее, и Дженнифер поспешила опустить глаза, боясь споткнуться.

Он был полной противоположностью Лайонелу. Люцифер на балу. На празднике Гавриила. Как странно, что никто не замечает того, что происходит! Ночь в гостях у дня! Дьявол в гостях у ангела! Дженнифер улыбнулась. Если бы она могла поделиться шуткой с лордом Керзи! Ничего, скоро они смогут быть откровенными между собой. И тогда…

Керзи! Керзи на балу! Граф Торнхилл оставил свои шуточки по поводу сиреневого наряда Неллера. Острая ненависть к обидчику Кэтрин лишила его дара речи.

Может, действительно нужно уехать из города? Может, Лондон слишком мал для них обоих? Но, черт побери, не станет же он бежать из города, чтобы доставить удовольствие врагу. Ни за что!

Торнхилл заставил себя оторвать глаза от Лайонела и вернуться к разговору с друзьями.

Увы, беседа длилась недолго. Едва заиграла музыка и юные леди, в чью честь давался бал, вышли на первый танец со своими партнерами, Гейб, взглянувший в их сторону, так и остался стоять с повернутой головой.

– Дьявол! – пробормотал он.

Альберт что-то сказал ему, но Торнхилл не слышал.

– Так больше не может продолжаться, – громче и настойчивее повторил Бойл. – Грэм отбил у меня девушку и заставляет страдать, но ведь тебе это все равно, да? То же самое сделал с тобой Керзи. Может, нам по этому поводу вернуться домой и пустить себе пулю в лоб?

Гейба поразило то, что виконт Керзи вел в танце ту самую рыжеволосую красотку, мисс Дженнифер Уинвуд. Этот дьявол во плоти в своем серебристом великолепии выглядел точь-в-точь как ангел небесный. Вот оборотень склонился к уху невинной девушки и стал нашептывать что-то, очевидно, приятное. Гейб заскрежетал зубами. Интересно, как бы повел себя отец девушки, если бы знал? Да скорее всего никак. В конце концов, это всего лишь танец, даже если виконт Hopдал и выбрал Керзи партнером дочери для самого важного в ее жизни танца. Да и среди присутствующих найдется не так уж много людей, готовых осудить мужчину за то, что он позабавился с женой другого. Единственное, что все бы сочли в этой истории непростительным, – это то, что адюльтер был завязан с женщиной, не успевшей родить законному супругу наследника мужского пола.

– Смотрятся, словно на картинке модного журнала, верно? – заметил сэр Фрэнсис Неллер, полуобернувшись к Торнхиллу, но продолжая наблюдать за первой нарой в ряду танцующих. – Нам, смертным, ничего не остается, как довольствоваться тем, что осталось. Хотя должен признать, старина, ты тоже не совсем обычный человек; один твой наряд уже интригует. Кто надоумил тебя выбрать черно-белый цвет? Дамы находят в этом нечто сатанинское, на них подобный изыск действует возбуждающе.

– Интересно знать, – сквозь зубы проговорил граф, следя за парой, о которой с таким восхищением говорил его приятель, – чем это взял Керзи, чтобы старик отдал ему на первый танец дочь? Если не считать, конечно, его неземной красоты.

Торнхилл старался не выдать своего истинного отношения к виконту. Он не был настолько глуп, чтобы не понимать, отчего Кэтрин, будучи замужем за пожилым и не совсем здоровым графом, так безоглядно влюбилась в белокурого красавца.

– Ты не слышал? – со смехом ответил сэр Фрэнсис. – Чертовски жаль, ведь она тут чуть ли не первая красавица! Мне-то точно обидно до слез!

– О чем это ты? – со вздохом переспросил Гейб. – Не хочешь ли ты сказать, что у мисс оспа? Это было бы несправедливо.

– Хуже, чем оспа! Она обручена с Керзи, – уже мрачно ответил Фрэнсис. – Свадьба состоится в июле, к концу сезона. Не сомневаюсь, что венчание пройдет в соборе Святого Георгия, в присутствии самых знатных особ. Впрочем, еще не все потеряно. У мисс Уинвуд есть не менее очаровательная сестрица. Я бы сказал, даже еще более очаровательная. К тому же с весьма недурным приданым.

– Это вы о блондинке? – задумчиво проговорил сэр Альберт, не отрывая глаз от Саманты и ненавистного Грэма. – Я влюбился в нее уже две недели назад, когда впервые увидел в парке. Может, дождаться конца танца и бросить Грэму перчатку в лицо?

– Зачем дожидаться конца танца? – в свою очередь спросил сэр Фрэнсис, и оба от души расхохотались.

Граф Торнхилл их не слушал. Помолвлена! Бедная девочка! Ему было от души ее жаль. Она заслуживает большего. А может, и нет. В конце концов, он почти не знает ее, а во время их двух мимолетных встреч она смотрела на него с высокомерием, вполне под стать холодной надменности ее жениха. Возможно, от брака она не ждет ничего, кроме титула, богатства и презентабельного супруга, способного вызвать зависть подруг. Хотя, вероятно, она его все же любит. Что-то в ее взгляде, обращенном на партнера, выдавало это чувство.

Может, и Керзи любит ее, не без цинизма подумал Гейб. Или ее приданое – говорят, Нордал не беден. А Керзи мог уже и остепениться для скучной семейной жизни. Впрочем, имея длинноногую красотку, не так уж трудно превратиться в примерного семьянина.

И тут он случайно встретился взглядом с рыжеволосой красавицей. Несколько мгновений они смотрели в глаза друг другу, но этого оказалось достаточно, чтобы Гейб осознал полное несоответствие ее внешности, белого платья – символа чистоты и невинности – и того, что он увидел в ее глазах. Видит Бог, он желал ее. Мисс Дженнифер Уинвуд нисколько не походила на девственницу. Такая женщина не могла быть холодной. Впрочем, тут же подумал Гейб, ей не так долго остается быть невинной. Очень скоро она раскинет свои роскошные волосы по подушке, обнажит грудь и обовьет ногами тело… Керзи. Гейб был не из любителей подсматривать в замочную скважину, и словно наяву увиденная сцена показалась ему неприличной, а собственные размышления – постыдными и пошлыми. Если мисс Уинвуд обручена с другим, остается лишь пожелать ей счастья.

Но граф Торнхилл ничего не мог с собой поделать. Ненависть, которую он всячески стремился подавить в себе, темной волной поднималась в груди. Гейб лишь для вида принимал участие в разговоре, улыбался одними губами остроумным шуткам друзей и отвечал односложно, если обращались к нему.

На самом деле он желал лишь одного: чтобы Керзи страдал так же сильно, как страдала из-за него Кэтрин. Пусть рыжеволосая красотка разобьет сердце Керзи и сделает его предметом насмешек. Не важно, каким образом. Хотя едва ли она на такое способна. Гейб ее совсем не знал и понимал, что разумный человек не станет судить по внешности о том, что у женщины внутри, но перед такой красотой он просто не мог устоять. Керзи не заслуживал счастья обладать таким сокровищем.

Граф, прищурившись, смотрел на девушку. Как бы там ни было, он сам намерен танцевать с ней сегодня. В голове у него зрел план.

Месть будет сладкой, подумал Гейб. Оставалось только осуществить намеченное.

– Ну разве сегодня не лучший вечер в нашей жизни? – восторженно щебетала Саманта.

Музыканты настраивали инструменты, и у девушек появилась возможность перемолвиться парой слов наедине.

– Четыре танца – и четыре разных партнера. Мистер Максвелл еще собирается со мной танцевать. Он тут самый симпатичный, Дженни, но знаешь, он меня все время смешит. Рассказывает про всех такое, что можно со смеху умереть.

Саманта вся светилась радостью и выглядела еще лучше, чем обычно, если такое вообще возможно. Только природная скромность заставила ее беспокоиться из-за кавалеров. На балу ей не было равных, она имела головокружительный успех.

– И лорд Керзи тоже намерен меня пригласить еще раз, – со вздохом сказала Дженнифер. – И кто только придумал такие дурацкие правила – не больше двух танцев с одной дамой! Я так нервничала во время первого танца, боясь сделать не то, что толком и не почувствовала, кто мой партнер.

В своих мечтах Дженнифер представляла, как они танцуют с ним всю ночь, смотрят в глаза друг другу и не замечают никого и ничего вокруг. Какой волшебной представлялась ей эта ночь!

Может быть, им удастся остаться наедине? Пусть ненадолго, лишь для того, чтобы улыбнуться друг другу. И… и обменяться поцелуями. Волшебные мечтания… но, увы, слишком глупые.

А все же вдруг это случится сегодня? Керзи должен пригласить ее на танец перед ужином, и его вот-вот объявят. Может, он сумеет увести ее из зала чуть раньше других.

Во время танца она смотрела на его губы, и при одной мысли, что они могут коснуться ее губ, ее бросало в жар. Как странно. Только к двадцати годам ей суждено было познать мужской поцелуи.

И вот как раз в этот волнующий момент ее сон наяву был прерван джентльменом, пригласившим ее на танец. Последний перед ужином. Перед Дженни стоял высокий господин в черном костюме и ослепительно белой рубашке. Граф Торнхилл. Девушка испуганно огляделась. Партнеров для нее выбирала тетя, но сейчас она была далеко и ее вниманием полностью завладела дама в лиловом.

Где же Лайонел? Ведь она так надеялась на этот танец. Но его нигде не видно. Какой ужас!

– Благодарю, милорд, – вежливо присев, ответила Дженнифер, – с удовольствием.

Если бы она могла отказать под каким-нибудь благовидным предлогом! Но ее не учили этому.

Дженнифер не нравилось с ним танцевать. Он был слишком высокий и какой-то… угрожающий. Нет, скорее тревожащий, внушающий беспокойство. Не отрываясь он смотрел на нее, немыслимым образом заставляя и ее глядеть ему в глаза. И в них Дженнифер видела такое, чему не могла дать имени.

– Я начинаю верить, – сказал он, – что я вас придумал.

Дженнифер не поняла его слов. Может, он имеет в виду встречу в парке?

– До сегодняшнего дня, – ответила она, – я не посещала вечеров.

– Надо полагать, что после этого бала вас можно будет видеть везде. Можете быть уверены: куда бы вы ни пошли, я тоже там буду.

Дженнифер решила, что его слова – просто дань вежливости. Если бы она приняла их всерьез и стала читать ему нотацию, это выглядело бы смешным.

– Буду рада вас видеть, – просто ответила она. Он улыбнулся, и его мрачное лицо стало вдруг удивительно привлекательным.

– Если бы на моем месте был зубодер, то в вашем голосе было бы столько же искренней радости.

Сравнение показалось Дженнифер столь смешным и нелепым, что, не удержавшись, она засмеялась.

– Я был не прав, – тихо сказал граф. – Я думал, вы не знаете, что такое улыбка, а оказывается, вы и смеяться умеете.

Дженнифер сразу же замолчала. Нет, ей не показалось. Граф Торнхилл явно с ней заигрывал. И было еще что-то необъяснимое, пугающее в его поведении. Может, все дело в том, что она, простая деревенская девушка, не знает, как вести себя с благородным джентльменом?

И вдруг Дженнифер увидела лорда Керзи, входящего в бальный зал. Глаза их встретились. Что это было в его взгляде? Раздражение? Досада? Ей показалось, что Керзи даже разгневан. Но для этого нет никакой причины. Он не пригласил ее на этот танец, хотя не мог не знать, как ей хотелось с ним танцевать. О, конечно же, он знал! Дженнифер попыталась сказать ему об этом глазами, но он отвел взгляд.

Через минуту Дженни увидела его среди танцующих. Его партнершей вновь была Саманта. Ей хотелось расплакаться от обиды. Но совершенно непонятно почему, негодование за испытанное разочарование обратилось не на лорда Керзи, а на ее партнера. Она готова была возненавидеть графа Торнхилла, понимая при этом, что он никак не мог знать, что именно этот танец предназначался ее жениху.

Граф Торнхилл повел ее в зал для ужина, когда закончилась первая часть бала. Дженнифер все еще тешила себя надеждой, что он под каким-либо предлогом оставит ее, а его место займет лорд Керзи. Но Лайонел, разумеется, должен был вести Саманту, раз он с ней танцевал. Дженнифер была готова затопать ногами, как капризная девчонка, но стоило ей представить себе эту сцену среди полного знатных гостей зала, как ей вдруг стало смешно. Это умение видеть себя со стороны часто выручало Дженни.

Граф Торнхилл отыскал для них место за столиком в углу, столь обильно украшенном цветами, что там едва ли нашлось бы место для кого-то третьего. Тетя Агата намеревалась усадить Дженнифер за центральный стол с лордом Керзи, Самантой и ее последним партнером, но план этот оказался разрушен. И теперь тетя Агата смотрела на нее насупившись, да только что могла изменить Дженнифер? Не надо было упускать ситуацию из-под контроля до того, как начался последний танец, и все было бы в порядке. Саманта и лорд Керзи сели за центральный стол вдвоем.

– Как мне кажется, презентация у королевы явилась непростым испытанием для юной леди. Или я ошибаюсь? Расскажите мне о своих впечатлениях, – попросил граф Торнхилл.

Дженнифер вздохнула.

– О, этот смехотворный наряд, – стала рассказывать она, – в котором чувствуешь себя глупой разряженной куклой. Неужели нельзя позволить надеть что-то не столь вычурное. А все эти безумные траты денег ради нескольких минут сомнительного удовольствия? Сколько сил ушло на достижение совершенства в поклонах и реверансах! Хуже этого в моей жизни ничего не было, милорд! Все это показалось мне дешевым театральным фарсом.

Граф был приятно удавлен ее наблюдениями и умом.

– Не стоит быть столь откровенной с первым встречным. Так недолго угодить в Тауэр к палачу на прием, – заметил он.

Дженнифер почувствовала, что краснеет. С чего это она так разговорилась?

– Мне всегда было любопытно знать, что происходит в королевской гостиной, но как мужчина я лишен почетного права аудиенции ее величества, хотя, по правде сказать, мне никогда не приходило в голову пожалеть о том, что я родился мужчиной.

Граф стал рассказывать Дженни о своих странствиях по свету: где был, что повидал, о странах и городах. По словам Гейба, в мире едва ли найдется место живописнее, чем Альпы, и она, слушая его, настолько живо представляла все, будто сама там побывала.

Дженни почти не чувствовала вкуса еды, машинально отправляя в рот то, что лежало на тарелках, и не замечала, сколько времени прошло с начала их беседы, пока гости за соседними столиками не стали вставать с мест, направляясь в бальный зал.

Граф Торнхилл, проводив ее, учтиво поклонился и ушел, покинув и ее, и бал. И Дженни вновь посетовала на то, что упущена великолепная возможность побыть вдвоем с Лайонелом. Насколько было бы лучше, если бы этот разговор состоялся не между ней и графом, чужим для нее человеком, а с лордом Керзи, будущим супругом, которого она так мало знала и так хотела узнать получше. Но все же она призналась себе в том, что с графом ей было легко и приятно и беседа получилась на славу. И все равно с Лайонелом все было бы во сто крат чудеснее. Она так долго мечтала об этом. Лорд Керзи, конечно, еще будет с ней танцевать, но побыть с ним вдвоем вряд ли удастся.

Вечер казался испорченным. Граф Торнхилл испортил его, как бы несправедливо ни звучало обвинение в его адрес. Не его вина, что тетю Агату задержала дама в лиловом и что лорд Керзи запоздал к танцу. Граф Торнхилл старался скрасить ей этот вечер. При иных обстоятельствах она могла бы почувствовать себя даже польщенной его вниманием, поскольку, вне сомнений, он был красив, хотя красота его была совсем иного рода, чем у Лайонела.

Дьявол и ангел. Как все странно.

Но в этот момент лорд Керзи подошел к ней, и сердце Дженнифер затрепетало от восторга.