Перебрел и я, рыбацкая охота рыбака часто опасности подвергает, он к этому привычный, яром прошел к омутам, огляделся. Ох, и хорошие же места! И чего это я раньше везде бегал, а здесь не был? Самому непонятно. А омутов шесть или семь, смотря что за омут считать, а что нет. И река в месте поворота - широкая, метров десять, а то и все пятнадцать будет. Воды много, глубина немалая, хорошо здесь рыбе стоять и гулять. Подкрался я, стал забрасывать, ну, думаю, сейчас чебачищу здорового выхвачу. С маху поймал двух окуньков - и все, как отрезало, никто больше наживку потревожить не хочет. Плавно виляет поплавок по течению, красиво так, вольно, вот-вот, кажется, нырнет пулей вслед за рыбой.. Нo нет, крутится спокойно, исполняет медленный танец и все.
      Вдруг слышу, недалеко от меня кто-то негромко ругается, поматеривается. Я голову-то выставил из-за куста, смотрю - и правда, сидит от меня недалеко старичок, дедок каменский, склонился над удочкой и поругивается. Попыхивает папироской, кашляет и разговаривает с рыбой. Сам худенький, как палочка, в пиджачке, в калошах, через плечо - сумка рыбацкая из кирзы, самодельная. Удилище -тоже самодельное, толстоватое, кривоватое, белое, как кость, солнцем высушенное. Молодец дедок, пришел на бережок душy отвести, забыть о старости, сидит себе, ловит. И правильно! Только долго он на одном месте усидеть не может, быстро к другому перебегает... Подвижный, живой дедок оказался. А у настоящего рыбака всегда так: свое место хорошее, а соседнее - еще лучше. И по всему видно, очень уж ему поймать хочется, прямо нетерпежка какая-то! Я не стал прятаться, кашлянул, выказал себя и поздоровался почтительно. Дедку-то лет восемьдесят, наверное, никак не меньше, значит, он рыбак со стажем, тут без уважения нельзя.
      Он увидел меня, вскинул плечи - не ожидал.
      - Доброго здоровица! Не один я тут ловец, значит, вот как... Тоже, паренек, рыбачишь?
      - Пытаюсь... Перебрел попробовать... Места тут хорошие...
      Я давно уже не "паренек", мне уж сорок лет, ну ладно, ничего. Конечно, он удивился, что незнакомого здесь встретил. Мне вдруг стало неловко, вдруг да я на его омута залез? Вдруг он их своими считает?
      - Местa хорошие, а как же... - вздохнул он и добавил с легкой обидой: - А у меня даже ни разу не клюнуло. Вот гадство-то, a? Нy, а ты надергал кого?
      - Здесь, можно сказать, ничего, двух окуньков, а там, ниже, нa перекате, поймал немного: пескарик и чебачок.
      - А я ведь - ничего, даже ни разу не клюнуло! - повторился он, сокрушаясь. - Пустой нынче... - И подергал за кирзовую сумочку на боку. Нет, сидел бы дома, старый дурак, погнала меня нелегкая... Старуха говорила: не ходи, а я все равно пошел... Теперь заест, что по-пустяшному сбегал, калоши только прохудил.
      Я понимающе развел руками: раз на раз не приходится, рыбалка - дело такое... очень непредсказуемое. Мало-помалу, незаметно, перебрасываясь словами, мы стали подбираться дpyr к другу, пока не уселись рядом. Я закурил, он тоже запыхтел папироской задумчиво, чему-то сам рассмеялся и закачал, затряс головой... Потом в упор поглядел на меня, хитро сморщился и доверительно поведал:
      - Рыбацкая страсть, она ведь удержу не знает. Вот, сам я постарел дальше некуда, в чем душа держится - не знаю, а страсть моя рыбацкая нисколько не постарела. Вот ведь что творится! Я как с детства пошел рыбачить, так и по сю пору... Все нарыбачиться не могу. Я как запах реки услышу, так аж трясусь весь, и водки не надо. Что за страсть такая к рыбалке? Прямо самому не понятно...
      Я поддакнул ему, сам, мол, такой, готов дневать и ночевать на реке, пока поплавок в глазах не запляшет и рябь не пойдет... Тут уж ничего не поделаешь, надо ждать, пока весь пыл не выйдет. Зато лучше, чем пьянство, алкоголизм какой-нибудь.
      Он покряхтел и сказал мне слова, которые поразили меня простотой и значимостью.
      - У каждого человека есть своя рыба в жизни, каждый должен ее поймать. Иначе все - насмарку... Может, я еще не поймал, раз все успокоиться не могу?
      - Может быть... Хотя вряд ли, свою рыбу вы уже точно поймали.
      И тут меня осенило, я вдруг понял, до чего раньше сам не додумывался.
      - Своя рыба - она ведь и маленькая может быть, не обязательно крупная? - совсем всполошился я и подскочил.
      - Может и маленькая... Кому какая...
      Я присел обратно и какое-то время сидел молча, весь под впечатлением свершившегося открытия...
      Потом он рассказал мне, как по весне, только-только большая вода сошла, он в этих омутах несколько дней подряд, чуть ли не неделю, хороших карасей ловил. В первый день - двух, во второй - четырех, а в последующие по одному и по два. Бежал сюда утром, как раньше, бывало, на работу...
      - Крупные караси? - поинтересовался я, зная сколь приятно рыбаку рассказывать о посетившей его рыбацкой удаче.
      - Так по килограмму и больше.
      - Ух ты! - удивился я.
      - Ага, буффалы... - "буффало" - так у нас называют помесь карася и карпа.
      Он достал очередную папироску, пыхнул дымком, воспоминания для него были самые сладостные.
      - Даже старуха моя удивлялась, а сейчас пилит. Я уже пол-лета хожу - и ничего, пусто.
      - Наверно, вниз ушел, скатился...
      - Наверно...
      Дедок грустно и ласково смотрел на воду, на шапочки пены и щепочки, проплывавшие мимо, и иногда улыбался, как-то совсем по-детски, доверчиво. Мне было знакомо это состояние некоторой отрешенности, глубокой задумчивости. У реки есть замечательное свойство: примирять человека со всеми обидам и невзгодами. И никакой врач или другой кудесник тут рядом не станет.
      Так мы потихоньку разговаривали, иногда молчали, молчание у реки тоже разговор. Поплавки наши тоже помалкивали. Время шло... Я стал поглядывать на часы, чтобы не опоздать на последний автобус. А когда время подперло - быстро свернулся, пожелал дедку хорошей рыбалки, если не сейчас, то потом, и отправился в обратный путь...
      Перебрел реку и скорым шагом, а хожу я быстро, только пыль сзади заворачивается, пошел в деревню, на остановку... Дошел быстро, ноги сами донесли. Давай ждать автобус, сам радуюсь - хорошо с дедком поговорил, не зря съездил. Рядом eщe двое стоят-перетаптываются, тоже хотят уехать. Уж время все вышло - а автобуса все нет и нет. Я слегка заволновался, может, часы врут? Сверился у соседей, нет, не врут. Нy, наверное, опаздывает... Долго я так простоял, эти двое уже ушли, а я все выжидаю, как солдат на посту, стою. Потом уже выяснил у людей, что автобуса сегодня не будет. Вот тебе и прождал зря! А они, каменские, все знают, только сразу не говорят, трудно у них выпытать, до темноты прождешь.
      Закинул я рюкзачок на спину, помянул каменских не очень любезно, и зашагал через всю деревню на трассу, буду на попутку проситься. А идти-то порядочно, километра три махать. Пока дошел - упарился, а как же мне не спешить, дома мама беспокоится. Она у меня женщина беспокойная.
      Стал на обочине, голосую, авось, кто-нибудь подберет. А трасса почти пустая, есть машины, но немного, и, главное, пробегают мимо, не хотят рыбака подобрать.
      Еще прождал какое-то время, всю пыль на обочине собрал, гляжу, летит с горы машина, легковая вроде... Потом и шум мотора донесся и даже слышно, как асфальт под колесами шелестит... Приблизилась - "уазик", кто-то домой сильно торопится. Здорово шпарит! Поднял я руку, ну, думаю, этот точно не остановится, вон как прет.
      Нет, не прав я был, остановился он, только не сразу, метров через пятьдесят, и еще двадцать на тормозах его пронесло... Подбежал я резво.
      - Здрасте! - говорю. - Возьмите до Алтайского, а то каменский автобус не прибыл, вот я теперь до дома пешком добираюсь... Прямо беда!
      Он кивнул. Обрадовался я, пал на заднее сиденье, рюкзачок на колени, и мы поехали, точнее - понеслись! Он гонит и гонит, сам вцепился в руль накрепко и прет, - ох, и прет же! - чуть сбавляет на поворотах и опять газу поддает... А машину строго по центру дороги держит, а то, не дай Бог, выбросит с полотна и поминай как звали... А по полу арбузики полосатые и с хвостиками, как поросята, туда-сюда перекатываются... Подарки, наверное. Я слегка замандражировал. Ну, думаю, так и расшибиться недолго, уж больно быстро едем. Я к нему наклонился, сам обеими руками за седла держусь.
      - Быстро, - говорю, - eдем-то...
      - Ага... спешим маленько... - произнес он врастяжку и быстро взглянул на меня, а в глазах у него как дым вроде, туман.
      И тут я понял: да ведь он пьян! Да пьян-то здорово, основательно, что уж лучше бы ему так быстро совсем не гнать.
      А он заговорил, опять врастяжку, как бы через силу, глуховато:
      - У мамы был, у родительницы, за Советским... Что-то приболела она, а я попроведовал... Два дня был, выпил немного...
      А я про себя думаю: "Нет, не немного ты выпил, а порядочно". Я, признаться, струсил. А он рассказывает, по-домашнему так, как будто мы на печи сидим, с паузами, в паузах вздыхает.
      - А как не выпить? Мама она мне, я переживаю... Две ночи не спал... Мне бы теперь только до "третьего" дотянуть... - "Третий" - это у нас так магазин называется, у автостанции. - Там у меня брат живет, я машину к нему поставлю - и спать...
      Он широко зевает, борется с зевотой.
      - Только бы инспекция не встретилась, а то не доеду... Я нижней дорогой пойду, ничего?
      Мы въехали в Алтайское.
      - Ничего.
      - Тебе где сходить-то?
      - У техникума, у бани.
      - Ага, - кивнул он и свернул на нижнюю дорогу, поехал потише, теперь я стал за него переживать, чтоб инспекция не остановила.
      Ну едем и едем, никому не мешаем, - и надо же! - смотрим, у моста, где за реку, в "мордву" переезжать, стоят двое и машина гаишная рядом. Сбросил мой шофер газ и совсем тихо поехал, крадучись... Да хорошо откуда-то "жигуленок" выскочил, видимо, зареченский, они его остановили и полезли вдвоем проверять, вдвоем-то всегда ловчее получается. Так мы и проскочили, так и пронесло.
      Тормознул он у бани, ссадить меня. Я протянул десятку, неудобно без денег, быстро довез, а то бы мне еще мыкаться. А он не берет и еще арбуз мне навяливает.
      - Арбуз-то возьми от мамы.
      Я отказываюсь:
      - Нет-нет, спасибо, не возьму! - Пусть подарки домой везет, они от мамы его - дорогие.
      Соскочил я, пожелал ему всего хорошего, чтоб до брата дотянул, машину поставил, и чтоб мама не болела, и рысцой домой побежал, а уже смеркается понемногу...
      Нe успел подбежать, гляжу, легковушка напротив нашего дома тормозит, а из нее мой брат с сумками выгружается. Из Томска приехал! Вот радость-то! Значит, он следом за мной ехал. А мог бы меня там, на остановке, где я голосовал, увидеть, вот бы удивился. А я бы ему сказал, что тебя поехал встречать, не вытерпел. Друг за дружкой мы, оказывается, мчались.
      Ладно, хорошо, что приехал, пойдем с родителями обнимемся, за стол сядем. Покa сидим, глядишь, мама рыбы пожарит - пескарей. Посидим, поговорим, может, и выпьем немного, немного можно. Спать ляжем за полночь, пока все не переговорим.
      А как картошку выкопаем - и на рыбалку съездим. Он, наверное, тоже приехал свою рыбу поймать, а где ее eщe можно поймать, как не у себя дома, не в своей речке? А речка наша Каменка, считай, нас вскормила, у каждого в жизни есть своя речка, у нас - Каменка. Мы ее любим, какой бы она не была, а все равно - наша.