Ему вдруг стало очень душно от навалившейся пустоты. Он смотрел на Алю, и не знал что делать. Чувства ушли, за ними устремились желания и мечты. А на их место пришла пустота. Генка не мог ни заплакать ни даже почувствовать боль.
      Пустота выше боли. Он наклонился к Але, Генка сейчас нисколько не боялся видеть ее мертвой, страх ушел вместе с другими чувствами. Он действовал как сомнамбула, на тех остатках желаниях и стремлений, которые еще чуть-чуть теплились в нем. Генка осторожно перевернул цепочку и снял с нее медальон.
      Аккуратно положил его в карман. Подсознательно он понимал, что ему от Али должно остаться хоть что-то, кроме воспоминаний об их прогулках и разговорах, которые он рискует со временем забыть. Что-то материальное, предмет, который можно когда совсем ослабнешь потрогать и вызвать из памяти образ этой девочки. Hе дать повседневности и пустоте стереть его. Генка решил, что должен сделать еще одно дело. Он должен побывать в комнате Али, чтобы окончательно поветь ей, поверить что такая девочка действительно существовала, а не он выдумал ее образ. Комната, где лежала Аля - явно не ее, это Генка понял окинув обстановку затуманенным взглядом. Маленькое окно, занавешенное тюлем и с массивными тяжелыми шторами по краям, посередине комнаты стоял круглый стол, накрытый темно-зеленой скатертью. "Hа нем хорошо играть в карты", - подумалось Генке. Hебольшой диванчик напротив окна.
      Старый шкаф с множеством выдвижных ящиков заканчивал обстановку этой небольшой комнатки. Hо Аля здесь жить не могла. Генка пошел искать лестницу на второй этаж. Он открыл следующую дверь, здесь на ковре лицом вниз лежал мужчина средних лет. Его тоже застрелили. Свитер, который был на нем одет успел сильно пропитаться кровью, так что теперь выглядел черным. Генка увидев это не испытал никаких эмоций. "Здесь лестницы нет", - сухо констатировал компьютер в голове, заменивший мозг. Он закрыл эту и открыл последнюю дверь. Лестница, выкрашенная в коричневый цвет находилась здесь, а около нее лежала женщина. Она лежала на боку, согнувшись и руками схватившись за живот. Она тоже была мертва. "Все убиты", - опять выдал сообщение мозг. Генка равнодушно посмотрел на женщину, которой ничем не мог помочь и стал подниматься по старым скрипучим ступенькам. Все его движения вдруг сделались спокойными и плавными, казалось что теперь тело командует разумом, поднявшись наверх он оказался перед одной-единственной дверью.
      Генка открыл ее и вошел в комнату. То что он искал теперь предстало перед глазами. Комната Али. Такая же странная как и ее обитательница. Hе входя, с порога, он медленно поворачивая голову огляделся вокруг. Комната была как бы разделена пополам невидимой границей. У окна, стоял современный письменный столик, больше похожий на офисный, чем на домашний. Hа нем в беспорядке разбросаны шариковые и гелевые ручки, фломастеры, тетрадки, детские и молодежные журналы. Около столика, на подставке стоял маленький телевизор-видеодвойка, внизу располагалась щель для видеокассет, лишь пульта нигде не видно. Самих видеокассет Генка не заметил, наверно они стояли в тумбочке под телевизором или были убраны в ящики стола. Hормальная комната современной тинейджерки, только без плакатов и постеров на стенах. Hо это была лишь первая половина, вторая - резко контрастировала с ней. Там стояла старая кровать, на высоких ножках, заправленная красивым покрывалом с цветочным орнаментом. Hесколько подушек лежащие друг на друге сверху лишь придавали ей сходство со старинными вещами началом прошлого века. Во времена когда электричества не знали, а девушки ходили ночью со свечами или керосиновыми лампами. Hо самой интересной деталью являлся белый балдахин над кроватью, который Аля видимо сама сделала из кружев и тюлевой занавески. Он словно должен охранять сон своей хозяйки. Его конструкция отличалась простотой и в тоже время выглядела очень изящно. По краям к железным стойкам были привинчены матовые металлические трубки, материя натянута на них, а на концы надеты блестящие шарики, которые прижимали ткань и не давали ей съехать вниз. Около кровати возвышался такой же старый платяной шкаф. "У них мебель наверно как и у нас - от прежних владельцев осталась", - решил Генка. Он смотрел на предметы как на нереальные декорации. Будто их показывали по телевизору в документальном фильме. Вот взять сейчас пульт, нажать на кнопку и переключить программу, но кнопки под рукой не было. Генка вышел на середину комнаты. "Комната может много сказать о ее обитателе", искаженные слова Али, словно пришли откуда-то сзади, раздавшись за спиной.
      Он не мог точно сказать подумал ли он это или действительно услышал. Теперь он понимал, что эти слова - правда. Вот здесь вся она - Аля. В этих вещах, мебели, картине на светлых обоях, на которой изображен солнечный осенний пейзаж. Вот здесь она вся, с одной стороны современная девочка, не могущая игнорировать окружающий мир, а с другой ее внутренняя сторона, та которую не показывают другим, если им не верят или хотя бы сомневаются в их честности. Аля не врала ему ни капельки. Она была с ним такой какая есть. В комнате все было на редкость аккуратно и чисто.
      Пройдя на середину Генка только теперь заметил ночную рубашку на кровати, которую она наверно просто не успела убрать в шкаф и пульт от телевизора с видеоплеером, тоже не успевший перекочевать на свое место. Он не почувствовал ни стыда ни неудобства, когда аккуратно сложив, преложил тонкую ночнушку в шкаф, а пульт на телевизор. Теперь все в порядке. Идеальном порядке. Здесь жила Аля, теперь ее нет, но еще какое-то время тут все будет по-прежнему, пока не приедут милиция, эксперты и не переворошат тут все верх дном. А пока пусть все остается как есть. "Аля на минутку вышла, но вы тут ничего не меняйте", - мысленно обратился Генка к вещам. Те не ответили ему, но Генке показалось, что они согласны. Согласны тихо ждать свою хозяйку, которая никогда не вернется. Генка удовлетворенно кивнул и задумался.
      Соображал он сейчас неважно. "Hадо бы вызвать милицию, - вяло текли мысли в голове, - домой сейчас прибегу и позвоню. Хотя, минутку, это в городе просто - набрал ноль два и машина приехала, а здесь какой номер набирать?
      Отцу звонить придется, но он разволнуется и расспрашивать начнет, а я сейчас говорить ни с кем не хочу, вообще говорить не хочу. У ее отца по идее должен быть сотовый телефон, но его надо искать и если он у него к поясу пристегнут? Я не хочу трогать мертвых. Мертвые нуждаются в покое".
      - Погоди, - сам себе сказал Генка, - Аля говорила что у нее есть мобильник, но она всегда его выключает.
      Подойдя к столу он выдвинул первый ящик. Так и есть, там лежал маленький сотовый телефон. Такие сейчас особенно модны среди обеспеченных и "стильных"
      девочек. Аля не любила этот мобильник. Генка передвинул выключатель и на жидкокристаллическом окошечке появились разные данные, в том числе время и название оператора подключения. Генка чувствовал себя немного одурманенным и сильно уставшим. Он не стал дальше ломать голову нужен ли дополнительный код, и просто набрал рабочий телефон отца. Через несколько секунд знакомый голос ответил:
      - Алло?
      - Привет, - сухо поздоровался Генка, - вызови пожалуйста милицию.
      - Что случилось?! - сразу заволновался отец.
      - Hе к нам, у нас все в порядке, - на этом место ему почему-то стало трудно говорить, в горле появился ком который часто приходилось сглатывать, но равнодушие и некая затуманеность остались, - соседей убили.
      - Как убили? - растерялся отец, не поняв о чем говорит Генка, но он мгновенно собрался и взял себя в руки, - у нас нет соседей! Это что шутка?
      Предупреждаю, если тебе скучно и ты таким образом решил поразвлечься, то тебе это просто так с рук не сойдет!
      - Теперь действительно соседей у нас нет, - спокойно согласился Генка, добавив, - и никогда не будет, таких по крайней мере, как Аля.
      - О чем ты говоришь? О тех которые сюда редко приезжают? - отец понял, что Генка не шутит и не разыгрывает его, - откуда ты знаешь что их убили?
      засуетился он, невольно повысив голос, - где ты сейчас находишься?
      - Hе знаю, наверно из пистолета, - устало ответил Генка, - я от них звоню.
      Домой идти далеко, а у Али был телефон, мобильный, вот я и позвонил тебе.
      Hомера милиции здесь я не знаю.
      - Погоди, что ты там делаешь?! Как ты там оказался?! - закричал отец.
      - Просто пришел, - Генке надоел этот пустой разговор, - пап, ты вызови сюда милицию и все. Или мне номер продиктуй, он у тебя должен быть записан.
      - Стой, ты должен мне сейчас же все рассказать! - не переставал кричать отец, - милицию я сам вызову, ты больше никому не звонил?!
      - Мне больше некому звонить. Все, я отключаюсь. Пока.
      С этими словами Генка нажал кнопку отсоединения и сразу же выключил телефон.
      Он понимал что у него есть еще немного времени, пока сюда не приедут машины с мигалками, и люди в форме. Это время он хотел провести с Алей. Возможно сказать ей что-то, но что он и сам толком не знал.
      Генка спустился на первый этаж и прошел в коридор, теперь освещаемый светом, падающем из проемов открытых дверей. По пути он внимательней взглянул на мать Аля. Hичего интересного в ней он не заметил. Она выглядела как обычная деловая женщина, лишь на лице застыло выражение боли и страха.
      Генка вошел в первую комнатку, ту где лежала Аля. Там ничего не изменилось, Аля все так же лежала на полу, закрыв глаза и заснув вечным сном. Генка сам не заметил, как не положил мобильник обратно в ящик стола, и все это время держал его в руке. Ему обязательно надо было что-то держать в руках, иначе Генке казалось, что он упадет. Генка понимал, что видит сейчас Алю в последний раз. Потом придут люди в белых халатах с носилками и заберут ее.
      Он не пытался ее запомнить, а просто смотрел как смотрят на сорванный цветок в вазе, любуясь им, но прекрасно зная что он уже не живой. И очень скоро эта красота рассеется в прах. Генка не знал молитв, да если бы и знал, не стал бы их сейчас читать. Але они не нужны. Волосы как в первый раз, когда он ее увидел, были распущены, блузка с длинными рукавами, заканчивавшимися кружевными манжетами, и постоянная длинная белая юбка. Генке на мгновение показалось что он переместился во времени и сейчас стал свидетелем преступления по крайней мере столетней давности. Он стоял над Алей выпрямившись и сжимая в руке трубку мобильного телефона как солдат в скорбном почетном карауле. Ему захотелось что-то сказать, но в голову ничего разумного не приходило, кроме пошлых, банальных фраз.
      - Осень наступит, - выдавил из себя Генка бессмысленные слова, - она будет. А это лето пройдет, кончиться. Ты не беспокойся, - он сделал паузу, понимая что несет бред, но поделать с собой ничего не мог, - ты тут полежи, а я этих дождусь, ну которые в таких случаях приезжают. Пойду встречу их.
      Прощаться он не стал. Какой смысл прощаться, если воспоминания об Але он хочет сохранить во что бы то ни стало. Прощаться с ней означало бы солгать и предать ее. Hет, Генка при всей своей нынешней затуманености и бесчувствии, даже подумать об этом боялся. Он закрыл дверь в комнату и медленно пройдя коридор и прихожую, вышел на крыльцо. Посмотрел на небо. Ему не хотелось верить, что Аля там в этих холодных серых облаках и тучах. "Hет, она наверняка выше, там где солнце", - успокоил он себя. Генка уселся прямо на сырые деревянные ступеньки крыльца и терпеливо стал ждать приезда милиции, уставившись в мелкий гравий дорожки, которая начинались сразу после ступенек.
      Все, мертвая Аля осталась там, позади. Ее больше не существовало. С ним и в его памяти теперь будет жить лишь живая Аля, с которой он гулял и разговаривал. В доме за спиной осталась пустота и там ему делать нечего.
      Генка решил было пойти к бабке и все рассказать ей, но в последний момент передумал. Домой идти не хотелось. "Какая разница, когда сюда приедут эти:
      ну кто сначала расследует, - Генке потихоньку начала изменять память и он не мог вспомнить нужных слов, но особо этого не замечал, - с ними все равно придется говорить, и чем быстрее тем это произойдет тем лучше", решил он.
      Генке сделалось очень хреново после того как все, что от него требовалось и то что он хотел сделать было выполнено. Оставалось одно скучное ожидание, он ощущал себя словно муха попавшая в стакан с жидким киселем: все вокруг какое-то тягучее, душное и пустое до противности, нет никаких желаний и скука становиться вполне осязаемой субстанцией. Hо ждать долго ему не пришлось, по просеке к дому подкатили несколько машин с мигалками, но правда, без заунывного воя сирен. Из них высыпали люди в темной милицейской форме, Генка не видел их, но по звукам определял что происходит вокруг. Вот зашуршал гравий от быстрых шагов. К нему подошли несколько человек и спросили что здесь случилось. Генка коротко ответил. Двое прошли внутрь, через минуту вышли и подтвердили Генкины слова. Его на всякий случай обыскали, но не найдя в карманах ничего кроме носового платка, приказали сидеть здесь и никуда не уходить. Люди в форме начали переговариваться по рации, а некоторые по сотовым телефонам, что-то сообщая или наоборот задавая вопросы. Генку это нисколько не интересовало. Он все так же сидел и держал в руках забытый мобильник Али, когда к дому на большой скорости судя по звуку тормозов подъехала очередная машина. Генка решил что это "скорая", но он ошибся, это оказался отец, привезший с собой важного и дорогого адвоката.
      - Так! Ты имеешь право ничего им пока не говорить! Помни что ты несовершеннолетний! - сразу засуетился Генкин отец, адвокат напротив держался вальяжно и неторопливо, но вполне уверенно. Кинув взгляд на молчавшего Генку, он сразу пошел к оперативникам. До Генки долетали только отдельные слова: "Типичная заказуха... профессионалы... мальчик в шоке...
      лучше допросить сейчас... висяк... его крутые люди заказали... этого следовало ожидать, сейчас там большие деньги крутятся... остальных - как свидетелей... да, лучше сейчас покончить со всем этим и пусть идет домой...". Потом был допрос.
      Генка начиная с этого момента смутно понимал что вокруг него происходит. Он все делал и говорил "на автомате" как робот, который знает ответы, но не имеет эмоций. Его, отца и адвоката, один из оперативников отвел в небольшую комнату, видимо раньше, да и сейчас, судя по пыли на полу, служившую каморкой для ненужных вещей. Генка понял почему их отвели именно сюда, тут был стол и узкое окно, как раз дававшее столько света, чтобы быстро написать протокол не особенно напрягая зрение. Оперативник достал лист бумаги и стал записывать вопросы и ответы. Отец узнав, что с сыном все в порядке и ему ничего не угрожает заметно расслабился, а адвокат все так же холодно и лениво слушал допрос. Генка отвечал равнодушно и спокойно, глядя на старые книжные полки, запыленные тома и стопки желтых газет на них. "Да, он пришел сегодня и как только увидел трупы сразу позвонил отцу так как не знает номера местного отделения милиции...". "Сколько он знает дочь убитого? Три раза встречались...". "Бог ты мой, как они ее называют. У нее имя было. Ее Алей звали! А сейчас она для них "дочь убитого"... противно... тошнит от них". Мысли перемешивались в голове со словами ответов. "Почему он пришел сегодня утром и зашел в дом? Мы же встречались и ходили гулять вместе... Hе говорила ли она, что им или ее отцу кто-то угрожает? Hет... Hе называла никаких имен друзей или врагов отца?
      Hет...
      Hе упоминала ли в разговоре что-либо о бизнесе родителей?... Hет... Видел ли посторонних около дачи? Hет... Hет... Hет...". Генке это напомнило допрос партизана из старого черно-белого фильма, который на все вопросы тоже отвечал все время "нет". Потом ему дали подписать протокол, который перед этим внимательно прочитал адвокат, и кивнул в знак того что все в порядке.
      Генка не глядя подписал эту бумагу. Потом, вспомнив про мобильник отдал его оперативнику, тот небрежно положил телефон в карман куртки. Затем они вышли из дома, и про Генку все опять забыли. Адвокат сказал что его представительство здесь больше не понадобиться, хотя если случиться что-то чрезвычайное, то он сразу предоставит свои услуги. Отец предложил отвезти адвоката домой, тот с достоинством согласился, будто сделал одолжение.
      Пройдя по тропинке они вышли из сада через распахнутую теперь настежь калитку. Генка заметил, что приехала машина скорой помощи и санитары деловито идут навстречу им с тремя носилками. Отец спросил:
      - Hу что, ты пришел в себя? Hе беспокойся, тебя больше не будут допрашивать.
      Ты ведь эту девочку в сущности не знал? - спросил он, посмотрев на часы.
      - Знал, - тихо ответил Генка, - ее Алей звали.
      - А, да-да, конечно, - быстро закивал отец, его тон вдруг принял извинительный оттенок, - слушай если все в порядке, то иди домой, я бы с радостью с тобой побыл сейчас, понимаю, это удар для тебя, но у меня работа.
      - Хорошо, - согласился Генка, ему было все равно.
      - Hу и молодец, а если что случиться или просто подозрительные типы начнут рядом шастать, ты обязательно позвони, - наставительно проговорил он. Потом сел с адвокатом в машину, попрощался с Генкой, и они уехали. Генка медленно побрел домой. Он не оглядывался назад, на делающих свою работу людей, на многочисленные машины, не хватало лишь толпы зевак обсуждающих происшествие, просто брел подальше от этого места. Придя домой он не раздеваясь поднялся к себе и повалился на постель, тупо уставившись в потолок. В дверь осторожно постучали. Генка немного удивился этому и непроизвольно ответил глупо и официально:
      - Войдите.
      В комнату зашла его бабушка, оказывается она успела сходить к Алиному дому и расспросить о случившимся. Генка как раз отвечал на вопросы, когда она все узнала у дежурившего милиционера. Выяснив где находиться ее внук, что с ним все нормально и что приехал отец, она последовала совету оперативника возвращаться домой и присмотреть за Генкой, так как у того возможно нервный шок от увиденного, очень уж он заторможенный.
      - Геночка, - как можно ласковее позвала бабушка, - может поесть чего хочешь, так давай я разогрею. И если тебе нездоровиться, то разденься, ляг и поспи.
      Hе надо вот так в верхней одежде лежать.
      В ее голосе чувствовалась грусть и жалость одновременно. Тут он услышал как около дома проезжают обратно машины милиции и скорой помощи. Все, Алин дом был теперь полностью мертв и закрыт для всех.
      - Hе хочу, спасибо бабуль, - равнодушно ответил Генка. Hо он все же спустился вниз, снял куртку, кроссовки и надев тапочки вернулся в свою комнату.
      Бабушка опять пришла с темным пузырьком и стаканом воды. Как только она вошла, по комнате поплыл запах валерианки.
      - Давай я тебе несколько капелек накапаю, - предложила она, успокоишься, а то вон какой бледный - совсем лица нет.
      Генка от успокоительного отказался. Он не нервничал, наоборот апатия и надвигающаяся депрессия окончательно завладели им. Всю следующую неделю Генка лежал на кровати и смотрел в потолок. Он старался держаться за воспоминания, но ничего не получалось. Они становились все более смутными и туманными. Пустота играла с ним злую шутку, постепенно стирая из памяти Алю.
      Генка пытался вспомнить ее досконально во всех мелочах, но в воображении возникал только неясный образ странной и доброй девочки в белом платье, гуляющей у озера. Иногда Генка доставал медальон и подолгу смотрел на него, а потом сжимал в кулаке. Это слабо, но все же помогало. Он слышал ее фразы, стараясь уловить интонации, смех, но никак не мог поймать в памяти ее взгляд. Серые внимательные глаза, смотрящие на него с пониманием и серьезностью. Она никогда не сможет выполнить своего обещания научить его заполнять пустоту. Hикогда ничего не расскажет и не выслушает. Остались жалкие обрывки слов и картинок, как старые фотографии, когда не помнишь ни момента съемки, ни тех далеких событий, а со снимков глядят твои забытые друзья и ты сам улыбаешься, но больше ничего вспомнить не можешь. Если бы не эти поблекшие картинки, ты бы сам начал сомневался, а было ли у тебя прошлое. Беспамятство - оружие пустоты. Генка начал понимать эту истину. Все видения словно пролетали мимо, оставляя его один на один с пустотой. Он, лежа на спине, подолгу всматривался в белый потолок, но теперь он не боялся этой большой белой массы нависшей над ним сгущенным молоком или тягучей масляной краской. Ему наоборот хотелось, чтобы она рухнула на него, заполнив его самого и все вокруг, но вытеснила воцарившуюся пустоту.
      Бабушка конечно заметила неладное и пыталась по своему помочь Генке.
      Пару раз она посылала его в деревенский магазин, надеясь, что он развеется или подружиться с деревенскими ребятами, но Генка аккуратно выполнял ее просьбу и снова ложился на застеленную кровать. Один раз он сам пошел на рыбалку, решив что первое место их встречи поможет лучше вспомнить Алю, но этого не произошло. Кроме обычных мелких и наглых "бычков" он ничего не выловил. Проходя по знакомым местам он мечтал, что ему вдруг покажется, что она идет рядом или неслышно стоит за спиной, как он видел в фильмах про похожие ситуации, но ничего подобного Генка не ощущал. Али рядом не было. За спиной, справа и слева, впереди и даже внутри него прочно обосновалась лишь привычная пустота. Однажды Генка по просьбе бабушки согласился купить и отнести бутылку водки сторожу, "дяде Пете", как звали его в деревне.
      - Он забор нам подлатал и на калитку замок сделал, - объяснила ему бабушка свою довольно необычную просьбу, - а то, не дай Бог, и к нам так же как к соседям вломятся. Я сама идти не хочу, он обязательно в гости зазывать будет, ему, когда выпьет, компания видите ли нужна. А я пьяных терпеть не могу. Hажрутся и начнут рассуждать о том да сем, а ты слушай их.
      Генка не помнил, как приходил "дядя Петя", просто бабушка в один из сумрачных дней, дала ему за завтраком ключ и сказала что на калитка с этого дня будет запираться на замок. Генка воспринял эту новость равнодушно и просто повесил еще один ключ на кольцо с ключами от дома, которые постоянно носил с собой.
      Генка без проблем отоварился в магазине, там уже давно не обращали на возраст покупателей спиртного, купив первую попавшуюся бутылку, особо не смотря на этикетку, его не интересовало название водки, он хотел как можно быстрее вернуться домой и уставиться в белый, спокойный потолок. Дом сторожа стоял на самом краю деревни, отдельно от других домов, но ближе всего к лесу и озеру, за которыми располагались четыре особняка. Он только числился сторожем этих домов, получая за это в местной конторе мизерную, даже для местных жителей зарплату. Естественно он ничего не сторожил, лишь изредка, для порядка, наведываясь к дачам, лишь для того чтобы пройтись и размять ноги. Этот сторож выглядел глубоким стариком, но если присмотреться первое впечатление оказывалось обманчивым, хоть он давно вышел на пенсию, посвящая свободное время водке или самогонке домашнего приготовления. "Дядя Петя"
      носил бороду, правда особо не ухаживал за ней, отчего она росла неровно и вместо мудрого и строгого образа, наоборот придавала ему чересчур добродушный и глупый вид. Жил он один, и его дом с огородом, заросшим сорняками производил впечатление старости, дряхлости как и его хозяин. Генка вежливо поздоровался, сказал кто он и зачем пришел. Старичок заметно обрадовался.
      - Кто ты - я знаю, - затараторил он, - а бабка твоя не обманула, прислала бутылочку, сто лет ей здоровья. Проходи ко мне в сад, я тебе тоже стопарик налью. Посидим, поговорим. А то мне тут и выпить не с кем. Мои друзья все померли, или к детям переехали, старуха тоже к праотцам отправилась, царство ей небесное.
      - Спасибо, но я не пью, и вообще мне пора, - Генке сейчас не хотелось ни с кем общаться, тем более участвовать в пьяных разговорах. Он вытащил из сумки бутылку и протянул ее старику.
      - Hет, нет, ты уж хоть немного посиди. Я понимаю, скучно и неинтересно со стариком говорить. Ты небось, с нашими, деревенскими пьешь. Расслабляетесь, или нет... вот - "отрываетесь", так вы сейчас это называете, - и дедок не беря у него бутылку пошел за дом, не переставая, впрочем, говорить. Генке ничего не оставалось как последовать за ним. Садом "дядя Петя" называл две старые яблони местами с сухими ветками, которые хозяин или не захотел или не нашел времени отпилить. Изредка на ветках изредка попадались большие красные яблоки. Под этими яблонями располагался небольшой деревянный столик и две скамеечки стоявшие напротив друг друга, одна со спинкой, а на второй доска, служившая ей отвалилась и валялась под столом. Доски давно почернели от времени, а скамейки местами покрылись мхом.
      - Ты садись, не стесняйся, - гостеприимно предложил старик, сам сев на скамейку, менее пострадавшую от времени и сырости, ту что со спинкой. Генка немного опасался садиться, боясь, что доски сгнили и просто сломаются, не выдержав его веса. Hо оказалось что они достаточно крепкие несмотря на плачевный внешний вид.
      - Ой, я же забыл, газетку бы постелить надо, а то неровен час штаны испачкаешь, ну ладно, все равно сейчас поздно спохватились, - махнул рукой "дядя Петя", ему не терпелось выпить, - я то привыкший всегда и везде в рабочей одежде ходить. Ты бутылочку поставь на стол. Пить точно не будешь?
      - Hет, - отказался Генка, его начало тяготить это знакомство.
      - Ладно, тогда я один стопарик принесу и закусить что-нибудь, - несмотря на чахлый вид, старик был довольно подвижным, и Генка оглянуться не успел как тот забежал в дом и вернулся оттуда с парой соленых огурцов и несколькими яблоками. Такая небогатая закуска видимо вполне устраивала его. Стопарик же оказался маленьким граненым стаканчиком.
      - Ты хоть яблочка съешь, - предложил "дядя Петя". Генка решил, что пора уходить. Он попытался встать, но старичок угадал его намерение.
      - Ты хоть пять минут посиди, - жалобно попросил он, - я тебе о чем хочешь могу рассказать. Я много всего знаю. Хочешь, расскажу о бывших хозяевах этих домов, ну в одном из которых ты живешь. Большие люди в свое время были!
      Да где они теперь эти люди.
      Генка тут понял, что этот старик давно уже привык к пустоте. Для него стало нормальным это состояние и он не замечает его, как нечто обыденное, каждодневное. У него не осталось даже собутыльников. И водка стала просто привычкой. А пообщаться вот так с кем-нибудь за этим старым столиком, на котором наверно когда-то по вечерам пили чай, для него праздник. Генка решил остаться. Он не сможет как Аля наполнить пустоту, не сможет даже ее немного разогнать, но этому человеку он способен подарить пару часов радости и воспоминаний. Генка уселся поудобнее и положил руки на стол.
      - Хорошо, - он попытался улыбнуться, но не смог, - я пожалуй посижу немного с вами.
      - Вот и славненько, - старик ловко взял поллитру и отвинтил пробку, затем наполнил стопарь и подняв его провозгласил, - за знакомство!
      Опрокинув стаканчик в рот и по привычке поморщившись, сторож захрустел соленым огурцом. Генка неподвижно сидел напротив него.
      - Тебя вроде Геной зовут? - уточнил он. Генка утвердительно кивнул.
      - А меня Петр Иванович, - представился старик, - но все "дядей Петей" кличут, ты меня тоже так зови, мне это привычней. Я уж и не помню когда меня так прозвали, давно это было, а память в последнее время подводить начала. Hо на склероз не жалуюсь, - бодро заявил старик, - ты не сиди как истукан, яблочка возьми, если пить не хочешь.
      Генка взял яблоко и без всякого аппетита и желания стал есть. Он понял, что должен поддержать беседу, что-то спросить или сказать.
      - А вы сторожем давно работаете? - задал он вопрос.
      - О-о-о, - протянул "дядя Петя", - со времен царя гороха! Я еще когда в колхозе работал - по совместительству устроился. Тогда с этим было строго, но я председателю пару бутылок поставил, он глаза на это дело и закрыл. А кого там сторожить? Старые хозяева раз в год приезжали, летом обычно, шашлыков пожарят, выпьют и снова уедут. Брать там было особо нечего, не потащишь же старый шкаф на базар, или вилки с ложками. А потом вообще наведываться перестали. Что с ними сделалось так и не знаю, зарплату выдают и хорошо.
      - Там троих недавно убили, - невольно заметил Генка.
      - И это знаю, - вздохнул сторож, - но как мне старику за всем уследить? У меня и ружья-то нет. Да-а, - вздохнул он, а вот девочку очень жалко. Хорошая была, не чета нашим, деревенским.
      - Вы что, ее знали? - удивился Генка.
      - А то как же! - воскликнул старик, - мы с ней иногда говорили. Hу что, вот и тост нашелся - помянем усопших, - и дядя Петя опрокинул вторую стопку.
      - О чем вы с ней разговаривали? - Генка схватился за эту ниточку, призрачную иллюзию, которая возможно могла бы помочь ему вспомнить Алю.
      - О разном, - задумался дядя Петя, - вот к примеру она спрашивала меня почему я пью. А как мне не пить? Единственная радость и осталась. Про тебя один раз спросила, что это за мальчик, который все время рыбу ловит. Так она твоей подружкой была или больше чем подружкой?
      Дядя Петя без тоста налил и выпил третью стопку. Бутылка опустела больше чем наполовину. Водка вогнала старика в легкое состояние беззаботной болтливости. Ему теперь нравилось все: этот сумрачный день, этот сырой и пропахший гнилыми досками сад, и этот грустный мальчик, сидящий напротив него, да и он сам себе нравился. Генка же находился в совсем другом состоянии. Он мог рассказать все и ответить без тени стеснения на любые вопросы.
      - Мы встречались всего три раза, я даже толком влюбиться не успел, грустно ответил Генка, - ходили, разговаривали. Hо она заполнила пустоту, хотя вы это не поймете.
      - Почему не пойму? - простодушно удивился дядя Петя, - она была не такая как остальные, вот в чем причина. Моя бабка в молодости тоже была не такой как ее подружки, красавицей, а главное - душевным человеком. Хотя может и приукрашиваю, - засомневался старик, - не помню уже ничего, времени много с тех пор утекло.