Лаболатория

 

Часть XVI

 
      Олег появился часов в шесть. Андрей в это время мирно дремал в своей каюте.
 
      -- Ну, как дела, герой, - спросил Олег, входя в каюту.
      -- Привет... , - зевая ответил Андрей, - А я тут задремал опять... Послушай, я, наконец, дочитал эти материалы. Я теперь все понял. До начала этой кошмарной операции в Приднестровье совсем мало времени. Надо что-то делать.
      -- Мы как раз только что это обсуждали.
      -- "Мы" - это кто? - спросил Андрей.
      -- Как говориться, пришло время тебе об этом рассказать, - сказал Олег, продолжая стоять в дверях каюты, - Идем в верхний салон. Заодно и поужинаем. Лично я очень проголодался.
      -- А я пока, что-то, есть не хочу. Я тут мало двигаюсь...
      -- И напрасно, - сказал Олег, - Тут же есть отличный тренажерный зал, сауна...
      -- Да я знаю. Я уже пользовался. Ну ладно, за компанию и я поужинаю.
      -- Ну, тогда пошли.
 
      Они вновь расположились в том же самом салоне, где проходили их предыдущие беседы. Как всегда мгновенно и незаметно был сервирован столик, официантка удалилась и они остались одни.
 
      -- Итак, Андрюша, я хочу рассказать тебе кое-что о нашей организации, - начал Олег.
      -- С удовольствием послушаю, - сказал Андрей, наливая себе стакан томатного сока, - Хотя могу заранее высказать не только благодарность твоей организации за спасение и гостеприимство, но и восхищение вашим профессионализмом, мощью. Все это производит очень сильное впечатление.
      -- Спасибо, - ответил Олег, продолжая сооружать сложный бутерброд из рыбы, зелени и пасты "тахина", - Но я не уверен, что ты не изменишь своего положительного мнения о нас после сегодняшней беседы. Ну, да что ж поделать. Как говориться, полюбите нас черненькими, беленькими-то нас и так всякий полюбит. Начну с главного: Андрюша, как ты относишься к терроризму, как средству политической борьбы?
      -- Отрицательно, конечно, - спокойно ответил Андрей, - Хотя понимаю, что, наверное, в мировой истории были примеры, когда терроризм можно, если не оправдать, то понять.
      -- Что ж, примерно такой ответ я и ожидал.
      -- А что?
      -- Ничего, - Олег принялся обильно перчить кусочки обжаренного мяса, - Нормальный ответ нормального человека. Терроризм это зло, это преступление. И война - любая война - зло и преступление. Эксплуатация человека человеком - тоже гнусная штука. В мире много отвратительного, злого и преступного. Но, согласись, что, при этом, есть, скажем, войны, которые считаются справедливыми?
      -- Конечно, есть: национально-освободительные, восстание Спартака, Великая Отечественная война - ну и так далее. Это общеизвестно.
      -- Да, это - общеизвестно, - подтвердил Олег, - Общеизвестно, что можно вести справедливую войну. То есть, убивать конкретных живых людей, которые лично тебе даже не знакомы, и при этом оставаться нравственным, уважаемым человеком. А, может быть, даже героем.
      -- Конечно, если дело, идеалы, ради которых ты ведешь войну, - справедливы. Тогда и твоя борьба, твоя война - справедлива. А что, разве это не так? - спросил Андрей.
      -- Так, - ответил Олег, - Я с тобой полностью согласен. Но почему тогда вооруженная борьба угнетенного народа против своих конкретных угнетателей объявляется преступлением?
      -- Ну, брат, это схоластика, - усмехнулся Андрей, - И банальность. Это все очевидные вещи. Угнетатели, поработители - это конкретные, довольно точно определенные понятия. И там, где действительно это имеет место - например, пришла армия соседнего государства, захватила твою страну, насаждает свои законы, обычаи, язык, религию - тогда ты начинаешь вести нормальную национально-освободительную борьбу. Но если ты просто недоволен своим правительством или конкретным министром, или президентом, и на этом основании желаешь его пристрелить, то это уже просто уголовное преступление, это - терроризм.
      -- Да, Андрей. Это - терроризм, - Олег прекратил есть и закурил, - Да, с точки зрения законов, которые насадила банда негодяев, узурпировавших власть в стране - это преступление! Но, даже если эта банда захватила власть "демократическим" путем, как, например, в свое время, Гитлер в Германии, Горбачев и Ельцин в России, даже если говорят на одном со мной языке - я не стану менять свои нравственные принципы. И я буду с ними бороться. Всеми доступными мне средствами - и законными, парламентскими, и, так называемыми, незаконными.
      -- Ну, это ты брат, хватил. Я даже не буду обсуждать законность или незаконность этого. Это действительно относительные понятия. Каждый, в том числе фанатик любого толка, может объявить свои собственные индивидуальные нравственные критерии выше закона - и вперед! Убивай, кого хочешь, и жди награды от своего бога. Но, главное даже не в этом. Вся мировая история доказала, что терроризм не приводит к ожидаемым результатам. Все это уже было - Степан Халтурин и Каляев, народовольцы, всякие прочие эсеры... Вот почему говорят, что терроризм - не метод. Потому что он не дает ожидаемых результатов.
      -- А вот тут, батенька, я с вами не соглашусь, - энергично, ответил Олег, - Очень даже дает. Преотличнейшие результаты. Главное при этом - правильная организация всего дела. Те несчастные, о которых ты упоминал, убивали, действительно, весьма неэффективно. Убить царя - что может быть глупее... Или "плохого" генерал-губернатора. И тысячу раз был прав вождь мирового пролетариата, когда сказал, что он пойдет другим путем. Что на место убитого царя придет новый царь, который может быть еще хуже предыдущего. И он пошел, и он, как известно, дошел. Все было так, и все были правы. Но прошло уже сто лет. И многое изменилось. Главное - изменилось общество. И в современном российском обществе правильная технология террора дает неплохие результаты.
      -- Что ты имеешь в виду? - спросил Андрей.
      -- Отвечу тебе прямо: я имею в виду деятельность организации "Черный террор". Надеюсь, ты о ней слышал?
      -- Слышал, - но только на уровне слухов...
      -- И что же ты о ней слышал? - продолжал спрашивать Олег.
      -- Ну, что, якобы, есть такая террористическая организация. Что они, якобы, убили, многих политических деятелей. Но я нигде ничего официального о ней не читал. Говорят о ней шепотом и все ее страшно боятся. Лично я предполагаю, что слух о ней поддерживается властями и нашими спецслужбами для устрашения народа и, что тоже вполне вероятно, чтоб списывать на ее счет собственные преступления.
      -- Что ж, последнее предположение отчасти правильное. Но, должен тебе официально заявить, - эта организация существует, она не является мифом, и она не создана спецслужбами. Более того, ты вот уже несколько дней являешься гостем этой организации и беседуешь с одним из ее членов.
      -- Ты что, серьезно? - спросил Андрей.
      -- Абсолютно. И мне не стыдно тебе в этом признаваться. Более того, я думаю, что, после того, как я тебе кое-что о нас расскажу, ты изменишь свое мнение не только о нас, но и терроризме.
      -- Я, Олег, конечно, считаю себя человеком широких, так сказать, взглядов, но не до такой же степени...
      -- Не торопись, - Олег погасил сигарету и, откинувшись на спинку стула, продолжил, - Теперь просто слушай. Я начну с нашей истории. Мы существуем около десяти лет. Когда в очередной раз - в 2000 году - были сфальсифицированы выборы и вновь у власти в стране остались самые гнусные, самые алчные, самые вороватые за всю тысячелетнюю историю правители, когда стало ясно, что в стране нет политической силы, способной противостоять применяемым политическим технологиям, мы решили, что пришла пора прямых действий. Я тогда еще был сравнительно молодым офицером и служил, как ты наверное знаешь, в авиации. Точнее. я тогда находился на учебе в Академии. Впоследствии я стал офицером "ДеРа" - Департамента Разведки Министерства обороны. Еще в Академии я познакомился с людьми патриотических убеждений, которым было стыдно за свою страну и свой народ, которые понимали, что страна стала жертвой заговора и предательства высших эшелонов власти.. Мы видели, что, к сожалению, никакие народно-патриотические объединения не способны переломить ход истории, что противостоящая им олигархия сильнее. Стало ясно, что никакие выборы не приведут к власти никого, кроме тех, кого допустят "олигархи". Современные политические технологии позволяли манипулировать сознанием населения и навязывать народу своих выдвиженцев. Все эти слова - "свобода слова", "демократия", "равенство" - не просто чушь, а самое страшное орудие подавления всех и всяческих свобод. Мы - я говорю "мы", хотя я тогда был просто молодым, искренним парнем, а не умудренным жизненным опытом политологом или идеологом. Там были и идеологи, и политологи, и философы, разработавшие как идейные основы нашего движения, так и нашу стратегию и тактику. Впоследствии я познакомился не только с их трудами, но и с ними самими. Так вот, мы сначала создали некий исследовательский центр. совершенно легальный. Это был один из многих центров по изучению общественного мнения. Там работали социологи, политологи, математики. Выполнялись заказы различных политических групп и течений. Все выглядело вполне респектабельно и буржуазно демократически. В результате нам удалось установить наиболее уязвимые точки нашего российского истеблишмента. Если заинтересуешься, дам тебе почитать наши брошюры, - там все толково изложено. Нам стало ясно, что едва ли ни единственное, чего боятся наши политиканы, коррумпированные чиновники и олигархи - это смерть. Все прочее для них - химеры, сказки для дураков: все можно купить, и от всего можно откупиться, таковы их жизненные принципы. Мораль и нравственность хороши лишь постольку, поскольку на них можно нажиться. Совести у них нет, - иначе они не стали бы олигархами. "Закон", "неотвратимость наказания" и т.п. - глупости для детей ясельного возраста. Все решают деньги. И власть. И соблюдение правил корпоративной игры: оставайся "своим", делись - и тебя не тронут. И не тяни слишком рьяно одеяло на себя - свои же и пристрелят. Воровская малина, называвшая себя "Новой Демократической Россией" понимает только один язык: предупреждение, приговор и - исполнение. Желательно что-нибудь в духе закапывания живьем или закатывания в асфальт. Мы, конечно, не стали превращать акт возмездия в садо-мазохистский театр. Мы просто расстреливали.
      Сначала были определены первые жертвы. Ими стали наиболее одиозные фигуры предателей из числа "деятелей" конца восьмидесятых - начала девяностых. Ты помнишь эти громкие дела. Не буду сейчас называть фамилии, напомню, что их было тринадцать человек. Мы преследовали две цели: отомстить мерзавцам и навести страх на оставшихся пока в живых. Мы сначала объявляли приговор - обычно по телефону. При этом, мы говорили, что "перед вами будет казнен такой-то". Начиная с третьей казни эффект страха стал разрастаться. Нам, как говориться, поверили. Мы не оставляли никаких следов, мы не делали никаких заявлений типа "ответственность на себя взяла организация "Черный террор". У нас и названия такого тогда еще не было. Да его и сейчас нет, - это народ так нас прозвал.
      Мы продолжали действовать методично и жестоко. Мы не объясняли мотивов, не зачитывали перечень преступлений и т.д. Казни совершались молча и неотвратимо. И только тенденция в выборе первых тринадцати казненных показывала всем, что это не случайные жертвы. Всем, кто хотел думать, стали ясны наши мотивы. Появились первые публикации, аналитические обзоры, легенды и т. д. Стали даже появляться самозванные "герои" и целые организации "героев", бравших на себя ответственность за совершение этих казней. Все это были, так сказать, примазавшиеся и психически неуравновешенные личности.
      Первая цель была достигнута: в обществе появились страх и миф. Наступил второй этап: мы стали выдвигать требования. Сначала мы потребовали от главного редактора одной из особо усердствовавших газет, прекратить публикации о "Черном терроре" - эта кличка уже вошла тогда в употребление. При этом он был предупрежден, что, в случае невыполнения нашего требования, сначала будет убит автор скандальных публикаций, а, если и это не поможет, то и он сам. Естественно, все так и произошло. Представители четвертой зажравшейся власти полагали, что, увеличив личную охрану, они избегут возмездия! Наивные дурачки. Сталина охраняло десять тысяч человек, и это при том, что и так все до смерти боялись даже подумать о покушении. Вот как достигается хотя бы относительная безопасность. От хорошо организованного покушения спастись практически невозможно.
      После этого редакторы остальных газет замолчали. Это было большой победой - мы, фактически, установили в обществе некую форму собственной цензуры! После этого началась работа. Мы стали оказывать влияние на принятие решений на самом высоком уровне. Ну, например, только благодаря своевременно проведенным нами операциям удалось предотвратить расчленение государствообразующих естественных монополий, мы предотвратили искусственное банкротство нескольких авиационных заводов. Наши предупреждения действовали все лучше и лучше. Мы старались, чтобы предупреждение, сделанное чиновнику, становилось известно, как минимум, его заму. Поэтому, когда на смену казненному строптивцу приходил новый человек, он старался учитывать нашу точку зрения.
      -- Но почему же вас не поймала милиция? Неужели вы научились совершать идеальные преступления? - спросил Андрей.
      -- Идеальные преступления? Нет, конечно. Не в этом дело. Государство всегда сильнее преступников. Это аксиома. Но эта аксиома справедлива только там, где государство, точнее. государственный аппарат не полностью состоит из преступников. В нашем же случае все именно так. Наши "олигархи", захватывая в стране власть и разворовывая богатства просто не достигли бы своих целей, если бы не стали сами преступниками и не насадили кругом насквозь криминализованный чиновничий аппарат. Все это - люди без идеи. Их двуединый бог - деньги и власть! Никто из них не станет закрывать грудью амбразуру. Они ненавидят друг друга и завидуют друг другу. Ты говоришь - милиция. Да, они требовали от своей милиции поймать нас, наказать нас. Но их проворовавшаяся милиция тоже состоит из живых людей. Баланс страха - лучшее средство против ретивого следователя. Но и грубых ошибок мы тоже стараемся не допускать. Конечно, на нас пытались вешать чужие грехи, - приходится время от времени им объяснять, что нам чужого не надо. Ничего, помогает.
      -- Конечно, Олег, от того, что ты говоришь, голова идет кругом и верить в это не хочется. Но при всем том, что ты рассказываешь, даже если все это правда, - вы же все равно целей не добились! Значит террор - не метод, как ни крути.
      -- Это о каких целях ты говоришь? - насмешливо спросил Олег.
      -- О захвате власти, - ответил Андрей, - Об изменении политического строя, или политического курса - не знаю, что там вы намечаете...
      -- Ну, во-первых, цыплят по осени считают... Погоди, мы еще придем к власти. Террор - не единственный инструмент. И не главный. Мы используем все способы и средства, в том числе и парламентские. Кроме того, - и мы считаем это очень важной частью нашей работы, - мы возвращаем стране украденные богатства. И в этом нам тоже помогает страх, созданный благодаря террору.
      -- Ну, вот это уже мне совсем непонятно.
      -- Объясню, - сказал Олег, - Ты, наверное, помнишь одного из наиболее одиозных "олигархов", так называемого "нефтяного короля", человека, чье состояние оценивалось в несколько миллиардов долларов?
      -- Да, конечно помню, - ответил Андрей.
      -- Так вот, - продолжил Олег, - Это был настоящий профессор Мориарти конца двадцатого века. "Главное несчастье России", как сказал о нем знаменитый Джордж Сорос. С ним ничего не могли поделать ни коммунисты, ни демократы, ни либералы, ни американские бизнесмены - он был всесилен и неуязвим. На рубеже веков именно он и являлся фактическим властителем страны. Так вот я тебя хочу спросить, - где он теперь?
      -- Не знаю. Я не так уж внимательно слежу за политикой.
      -- И, тем не менее, о его существовании ты знал, - Олег поднял вверх указательный палец, - Пока он активно действовал, ты знал о его существовании, даже не очень интересуясь политикой. Теперь же о нем почти не вспоминают. Почему, как ты думаешь?
      -- Неужели вы его - того... Приговорили?
      -- Да. Приговорили. Но не к тому, о чем ты думаешь, хотя такие пожелания поначалу в нашей среде превалировали. Но потом мы решили дать ему возможность вернуть стране награбленное в обмен на жизнь. И он, как человек практичный, согласился и с завидным энтузиазмом торговался до последнего цента. Он теперь достаточно безбедно живет в теплой стране, под другим именем и с другой внешностью. Была запущена информашка, что он решил отойти от дел, передать свою финансово-промышленную империю в управление профессионалам, и наслаждаться жизнью на собственном острове. Все почти так и было, только его миллиарды переданы не каким-то там неведомым профессионалам, а нам.
      -- Послушай, но это здорово попахивает, извини, циничным грабежом, - сказал Андрей, - Но и, кроме того, - это я уже как профессионал говорю, - вас очень легко можно вычислить, а ваши деньги взять под контроль со стороны международной банковской системы. И вас либо раскроют, либо заставят служить своим целям.
      -- Мы думали об этом и достаточно хорошо подготовились. Мы действуем примерно так. Все принадлежащие ему акции множества нефтедобывающих компаний, телевизионных каналов, горнорудных предприятий, банков и т.д. - все это он действительно передал от своего имени в управление нескольким трастам - тем самым "профессионалам" управления ценными бумагами. Трасты же эти, в действительности, принадлежат нам. Одновременно оформляются все необходимые документы об отказе бывшего владельца от каких бы то ни было прав на эти бумаги. Что касается "живых" денег, то он сам на свои деньги выкупил несколько предприятий и крупных пакетов акций у иностранных владельцев. Эти ценные бумаги и права на владение он тоже передал нашим трастам. Все делалось без ажиотажа, спокойно, не вызывая ни волнений, ни подозрений. Таким образом, мы получили неплохую финансовую базу для своей деятельности, а когда мы придем к власти, все акции, вся награбленная им собственность будет нами передана народу. Вот так.
      -- А сам вор, значит, остался не наказан?
      -- Как это не наказан? Он лишился самого ценного, что у него было - денег и власти. Это очень серьезное наказание. Не одна лишь смертная казнь должна применяться. Аналогичным образом мы заставили вернуть народу награбленное уже довольно многих толстосумов. И будем продолжать в том же духе, пока сами не придем к власти.
      -- А что вам мешает прийти к власти уже сейчас? - спросил Андрей, - У меня складывается впечатление, что вы смогли бы этого добиться в ближайшее время.
      -- Мы прямо сейчас можем практически в любое кресло посадить своего человека. Мы можем заполнить своими людьми весь аппарат правительства, Парламент, администрацию Президента. Но всему свое время. Власть - это инструмент, а не цель. Наш приход к власти должен быть не только и не столько "законным", сколько естественным и своевременным. Мы учитываем естественный ход истории, состояние общества. Общество в целом само должно нас востребовать. Мы лишь подталкиваем, направляем это движение. Стараемся предугадывать направление движения, но мировая история, на самом деле, движется сама по себе. Это видно, если брать большие временные отрезки. Придет время, и мы будем у власти, и общество окажется готово воспринять наши идеи. А идея, овладевшая массами, становится, как говорил один очень умный человек, движущей силой. И тогда мы построим великую страну. Страну свободных, богатых и счастливых людей. Так что не смотри на меня так, Андрей. Я вовсе не монстр.
      -- Я не знаю Олег, как я на тебя смотрю, но, рассказанное тобой, - ужасно. Как бы ни был плох какой-то "Олигарх", - у него остаются дети, жена, у него есть мать. Ну, ладно, допустим вы безжалостны к врагам настолько, что вам и детей не жалко. Но ведь есть какие-то Богом данные законы - нельзя, поступая безнравственно, добиться нравственного результата!
      -- А вот и нет. Можно. И во все времена было можно. Мы с тобой только что говорили о справедливых войнах. А ведь на них с обеих сторон гибнут самые разные, чаще всего - невинные - люди, остаются вдовы и сироты. И, наконец, Андрей - мы уничтожили всего лишь несколько десятков. Благодаря этому мы остановили, как минимум, еще две "маленькие победоносные войны", типа тех, что велись в Чечне и на которых погибли десятки тысяч. Так что, брат, арифметика на нашей стороне. И то, что мы предотвратили расчленение наших крупнейших добывающих монополий, позволило сохранить и рабочие места, и семьи, и, в конце концов, человеческие жизни. И то, что награбленные миллиарды возвращены в страну и работают на экономику России - это тоже тысячи спасенных жизней и судеб, и это наша заслуга. И то, что все еще остающиеся у власти негодяи действуют теперь с оглядкой на нас - тоже людские жизни и судьбы. Наконец, и это главный итог нашей с тобой конкретной сегодняшней встречи: никто кроме нас не сможет хоть как-то воздействовать на этот твой "Гранд Каньон". А мы - сможем. И тебя, благородный Гамлет, мы тоже спасем.
      -- Но, все таки...
      -- Прости, что я тебя перебиваю, но я уже очень устал, - Олег снова закурил, - Я толком не сплю уже несколько ночей. Сегодня было большое совещание. Я там не просто присутствовал, но и делал большой доклад. Я устал. Давай, продолжим завтра. Последнее, что я хотел тебе сказать, - о Приднестровье не волнуйся. Ситуация под нашим контролем. Теперь мы сумеем не допустить столь прискорбного развития событий, каковым оно могло бы стать без нашего вмешательства. И это, кстати, снова - похвала террору. Но не будем продолжать, ладно? Я правда устал.
      -- Ну хорошо. Я теперь и не знаю - засну ли я...
      -- Заснешь. Ты здесь должен все время хорошо спать. Здесь о создается специальная атмосфера, воздух насыщается отрицательными ионами, ну и все такое прочее. Да, кстати, ты посмотрел то, что тебе принесли из дому?
      -- Да, посмотрел. Все отлично, но с собой, наверное, это брать не стоит? Я ведь буду кем-то вроде нелегала? - спросил Андрей.
      -- Да, но кое-что взять будет можно. Мы еще об этом поговорим. И встречу с родителями организуем.
      -- А с дочкой?
      -- Нет, Андрей, - Олег развел руки в стороны, - Это не желательно. Пойми, наша служба безопасности категорически против. Потерпи, - через несколько месяцев мы все сможем уладить так, что ты преспокойно вернешься. Надеюсь теперь, когда ты о нас узнал побольше, ты сможешь более оптимистично оценивать наше будущее.
      -- И я надеюсь. Но пока, Олег, я если не в шоке, то, уж как минимум, чрезвычайно взволнован.
      -- Успокаивайся, все пока идет нормально. Так что - до завтра. С утра будем просматривать некоторые видеоматериалы. Спокойной ночи.
      -- Спокойной ночи, - ответил Олег и первым встал из-за стола.
 
      Вернувшись в свою каюту, Андрей прилег на койку и, в очередной раз за последние дни, сам себя спросил: "Когда же этот кошмар закончится? Что же ему так не повезло с Родиной? Ну почему у нас все время что-то происходит? Все время кто-то с кем-то борется, непрерывно совершаются революции, реформы, перестройки, сепаратизм, экспансии Запада, Востока, Севера и Юга? Что же надо делать, чтобы просто спокойно жить? Ну ведь я же никуда не лез, ни к чему не стремился, никому не завидовал, ни с кем не боролся - пропадите вы все пропадом! Сидел себе в банке, никого, как говорится, не трогал, нормально работал, нормально зарабатывал - на кой черт ему этот Димон, прости господи, покойный, тогда попался? И теща, сволочь, всю его жизнь поломала, семью разрушила. И жена, дура, пошла у ней на поводу, - чего ей-то, дуре не хватало? Жили бы себе тихо, мирно. Дочь растили бы. А вместо этого - бред какой-то! То американские шпионы, диверсанты и убийцы, то теперь наши террористы! Нет, надо бежать от них. Грамотно, притворяясь, скрывая истинные намерения, - но бежать! Как задумал, так и буду действовать. Но с дочкой увижусь, чем бы это ни обернулось. Пусть потом гавкают - никуда не денутся!"
      И Андрей свернулся на койке клубком и стал засыпать, приговаривая самому себе: "Я Колобок, Колобок, я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от волка ушел, я от медведя ушел - а от тебя, террорист, и подавно уйду!"
 

Часть XVII

 
      Андрей проснулся в половине четвертого утра. Было еще совсем темно.
      Он заранее продумал все свои действия. Бесшумно ступая по мягким коврам коридоров, он через салон вышел на корму нижней палубы, стараясь не попадать на хорошо освещенные места. Потом долго стоял, спрятавшись за какой-то лестницей, ведущей наверх, и прислушивался.
      Стояла особая летняя московская ночная тишина, наполненная разнообразными звуками. Доносился шум автомобилей, поток которых был, конечно, в десятки раз меньшим, нежели днем, но, тем не менее, достаточным, чтоб слиться в почти непрерывный гул. По реке плыли какие-то буксиры, неподалеку, на все продолжающемся строительстве комплекса "Москва-Сити", работали подъемные краны, искрилась электросварка, доносились голоса рабочих. И все это звучало на фоне мощного, низкочастотного непрерывного гула - утробного голоса огромного мегаполиса, не смолкающего ни на минуту.
      На корабле все оставалось совершенно спокойным. Убедившись, что кроме него все спят, и никто за ним не наблюдает, Андрей перемахнул через бортик и оказался в какой-то хозяйственно-технической части корабельного хозяйства, расположенного на корме вблизи воды. Здесь были лебедки, веревки, канаты, цепи и много еще всего нужного кораблю, но непонятного для непосвященных.
      Продолжая держаться затененных углов, Андрей перегнулся через низкий борт, чтоб оценить расстояние до воды, потом сбросил вниз конец троса, свернутого в бухту у самого борта, привязал его к каким-то железякам, подергал, проверяя прочность крепления, еще раз оглянулся по сторонам, и осторожно, бесшумно спустился в воду.
      Из каюты он вышел в одних трусах, а всю остальную одежду - спортивный костюм и кроссовки, полотенце, немного денег и мобильный телефон, - он упаковал в несколько слоев из полиэтиленовых пакетов, предварительно проверив их герметичность. Поэтому он спокойно погрузился, положив прямо на воду свой плавучий узелок с вещами.
      Течение подхватило его вместе с вещами и медленно понесло вниз, к мосту и повороту реки. Стараясь не издавать звуков, Андрей работал ногами брассом, подгребая свободной рукой. Единственное, чего он опасался, это перспективы попасть под какой-нибудь буксир. Но, к счастью, приближающихся буксиров не было. Довольно скоро и вполне благополучно он доплыл до берега и вышел на сушу практически под мостом. Его снова никто не заметил. Он спокойно вытерся, переоделся в спортивный костюм и, как написали бы классики, "приобрел вид студента, занимающегося физкультурой".
      Теперь надо было дождаться прихода дня, не привлекая внимания. И об этом он подумал заранее, - до Киевского вокзала было рукой подать.
      На Киевском вокзале жизнь то ли еще, то ли уже, но бурлила вовсю. Андрей купил газету и уселся на свободное место среди пестрой толпы в зале ожидания.
      Киевский вокзал был для него самым знакомым и, наверное, самым нелюбимым вокзалом Москвы. На него он приезжал в Москву, когда еще жил в Кишиневе, на него ходил встречать и провожать друзей и знакомых своих родителей, вечно перетаскивая какие-то тяжести. Здесь во все времена царил юг России, - слышна украинская и молдавская речь, галдят пестрые цыгане, не изменяющие своим обычаям и традициям ни при каких властях.
      Андрей задремал, не опасаясь, что его обворуют, ибо его вид не мог спровоцировать таких серьезных людей, как воры Киевского вокзала.
      Так незаметно пролетело часа три.
      План был прост: зайти в школу дочери и повидаться с ней во время перемены. Потом вернуться на корабль. Дальнейшее представлялось смутно, хотя и казалось вполне определенным.
      До школы, с учетом всех пересадок, надо было добираться максимум минут тридцать. Занятия начинались, кажется, в половине девятого. Значит, первая перемена начнется в четверть десятого.
      Андрей спустился в метро.
      Как же здесь было хорошо!
      Угрюмо-сосредоточенная, абсолютно плотно упакованная толпа пассажиров, едущая в часы пик на работу, подхватила Андрея, доставляя ему тем самым, неизъяснимую радость простой, человеческой жизни, лишенной, как он только теперь понял, настоящих проблем.
      Как же хорошо было вместе с этими прекрасными людьми! Один спит стоя, повиснув на поручнях, эти двое, удерживаемые вертикально за счет сжатия, дышат таким перегаром, что хочется закусить, сидящие читают, молодежь слушает через наушники работу то ли отбойных молотков, то ли токарных станков, приезжие с мешками и сумками все время не могут занять правильного места и всем мешают. Господи, какое это счастье - быть как все...
      Скоро надо было выходить, но тут Андрей вспомнил, что за ним ведь могут следить! Черт знает как это может произойти, но исключить-то этого нельзя!
      Он стал вспоминать лекцию Олега и вскоре придумал, как ему казалось, стопроцентный, железобетонный способ отделаться от любой слежки. Для этого ему, правда, пришлось возвращаться по той же линии метро в обратном направлении. Это, конечно, выглядело как тот самый неправильный прием, но что уж делать.
      Выйдя на "Смоленской", Андрей пропустил на эскалатор всех приехавших с ним на поезде, последним поднялся наверх и остановился у киосков в верхнем вестибюле. Постояв еще некоторое время, он постарался запомнить тех, кто тоже оставался здесь. Кто-то как будто ждал кого-то, кто-то стоял у аптечного киоска. Решив, что он их запомнил, Андрей медленно вышел и пошел по Садовому в сторону Нового Арбата. Дойдя до переулка Каменная слобода, он свернул сначала направо, потом налево и подошел к одному из знаменитых новоарбатских "домов-книжек" с обратной стороны. Он бывал здесь и раньше, поэтому злорадно посмеивался в душе над незадачливыми преследователями, ежели таковые имелись. В этом огромном здании располагалось множество разнообразнейших правительственных и неправительственных учреждений, типа "Фонда развития политической правизны", поэтому здесь был строгий пропускной режим.