-- А где эта пленка?
-- Этого я не знаю. Я просто поняла, что влипла. И я стала думать, как мне выпутаться из этого. Я стала готовиться от них сбежать, и кое-что успела сделать. А тут они привезли вас, и я уже молча делала все, что они приказывали. И если бы не то, что я узнала из вашего рассказа, вас, наверное, тоже уже не было в живых.
-- А что я рассказал?
-- Когда я вам ввела этот препарат, и они начали обо всем расспрашивать, я все тоже слышала. Они у вас расспросили все вашу биографию - с самого детства. И вы рассказали, как вы жили в Кишиневе, что вы жили на Ленина угол Армянской, прямо на обувным магазином, что ваш отец - врач, хирург, Василий Никанорович. И тут я его вспомнила! Да мы и жили рядом - тоже на Армянской, только выше, ближе к Армянскому кладбищу. Но дело не в этом. Ваш отец спас мою жизнь. Моя мать до самой смерти, - а она умерла в прошлом году, - молилась за него каждый день. Когда я была маленькой, - мне было шесть лет, - я сильно болела. Я уже умирала, - у меня был порок сердца. Он сделал мне операцию на сердце и спас мне жизнь. Поэтому, когда я все от вас услышала, и поняла, что вы сын Василия Никанорович, я поняла, что это Бог мне послал вас, чтобы я могла вас спасти и отблагодарить вашего отца.
-- Да, невероятно. Действительно мой отец - детский кардиохирург. И мы действительно жили на Ленина угол Армянской.
-- Да вы даже не знаете, что люди рассказывают под этим препаратом. Даже то, что они сами не помнят. То есть, думают, что забыли. Этот препарат раскрывает полностью всю память, все подсознание. Любой человек будет отвечать на такие вопросы, на которые даже стыдно отвечать, и все равно - ответит.
-- И что же я им рассказал?
-- А у меня есть пленка с записью. Сами послушаете. А ваш отец жив?
-- Жив, слава Богу. Здесь, в Москве.
-- Поклонитесь ему от меня и от моих покойных родителей. Я была у них единственная дочь, причем мама родила меня очень поздно, - ей было сорок четыре года. Так что других детей у них бы больше не было.
-- Ну, вы сами сможете ему все это сказать.
-- Вряд ли.
-- Почему?
-- Теперь слушайте, - Анжела наклонилась, приблизившись к Андрею, - Я поняла, что вы имеете от них какие-то документы.
-- Имел, точнее, только получил их, как меня тут же схватили.
-- Я знаю, они все это с вами обсуждали. Так вот. Спастись от них почти невозможно. Это очень сильная организация. У них по всему миру есть люди. Если они за вами охотятся, от них никуда не спрятаться. Все равно найдут.
-- Так что же делать? И зачем вы тогда меня спасали? Если бы вы меня не спасали, пострадал бы я один, а так пострадаем мы оба.
-- Бог все видит. Я должна была вас спасти тогда, когда я могла это сделать. И я это сделала. А что будет дальше, - не знаю. Все по воле Господней.
-- И, все-таки, надо попытаться спастись, я думаю. Есть же милиция, службы государственной безопасности.
-- Да, конечно. Вам виднее. Я свое дело сделала. На мне столько греха из-за них, что хоть одним добрым делом я перед Богом буду грехи замаливать.
-- Так вы что, даже сопротивляться не собираетесь?
-- Как это не собираюсь? Очень даже собираюсь. У меня есть немного денег и я, все-таки, попробую спрятаться. Семьи у меня нет. Никто меня - кроме них - искать не будет. А вас я попрошу об одном деле.
-- Все, что угодно.
-- Я поняла, что вы разбираетесь в компьютерах и работаете в банке. Они с вами об этом больше всего говорили. Поэтому я хочу вас попросить вот о чем. У меня есть деньги на счете в банке. В Дании. Я дам вам все данные - номер счета и код доступа, - а вы постарайтесь как можно быстрее все деньги перевести на счет монастыря в Криулянах. Я вам дам их реквизиты. Хорошо? Сама я могу не успеть, - мне надо будет сегодня же уходить. Я для этого и везу вас на "Электрозаводскую". Там одна моя знакомая из Молдавии снимает квартиру. Я ее случайно встретила в городе две недели назад. Она здесь торгует на рынке. Сейчас ее нет, - она уехала к родителям и оставила мне ключи. Я сюда уже перенесла свои вещи, потому что собиралась от них скрываться. Они про эту квартиру не знают.
-- А как же вы собираетесь дальше жить? Если вы, к тому же, все деньги собираетесь отдать - на что же вы будете жить? - спросил Андрей.
-- А у меня есть еще немного. Мне хватит. Мне не надо будет много. Я вообще уйду..., тут Анжела запнулась.
-- В монастырь? - догадался Андрей.
-- Я не хочу об этом говорить. Вдруг вас опять поймают, и вы им снова все расскажете.
-- Пожалуй, это верно, - согласился Андрей.
Электричка подъехала к "Электрозаводской", когда стояла уже глубокая ночь. На обычно шумном пятачке перед входом в метро никого уже не было. Они перешли на другую сторону улицы и, дойдя до Медового переулка, свернули налево. Во втором доме от угла знакомая Анжелы снимала квартиру. Прежде чем войти в подъезд, они постояли во дворе, оглядываясь и прислушиваясь. Было абсолютно тихо.
-- Вон там, на шестнадцатом этаже, крайние справа два окна, - тихо сказала Анжела. - На всякий случай, я пойду вперед. Вы оставайтесь тут. Я зажгу свет, подойду к окну на кухне - это то, что ближе к углу, и открою форточку. Тогда и вы заходите.
-- А что, вы думаете, они могут быть уже здесь?
-- Вряд ли, но прошло уже два часа, как мы сбежали. Черт их знает. Хуже не будет, если мы будем осторожными.
-- Согласен.
Анжела вошла в подъезд. Послышался шум лифта. В ночной тишине хорошо было слышно, как лифт спустился вниз, как открылись двери, как они потом закрылись и, после какого-то щелчка, лифт пошел на самый верх. Минуты через полторы-две и окно засветилось. Андрей напряженно ждал, когда она подойдет к окну и откроет форточку.
В это время ему показалось, что у него за спиной кто-то стоит.
Сил повернуться не было. Страх сковал его. Андрей не мог оторвать глаз от окна и не мог оглянуться.
Он спиной чувствовал, что кто-то огромный приближается и приближается. По спине, плечам, рукам и ногам пробегали волны холода и страха.
"Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя твое..." - к полной для себя неожиданности начал мысленно повторять про себя Андрей, и в этот момент Анжела показалась в окне и, потянувшись руками вверх, открыла форточку.
"Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй", - прошептал Андрей и решительно двинулся вперед. Пройдя три шага, он резко оглянулся.
За ним никого не было.
Еще раз, посмотрев по сторонам, Андрей вошел в подъезд.
Часть Х
Однокомнатная квартира была запущенной. Было видно, что настоящего хозяина и, тем более, хозяйки здесь нет. Андрей прошел на кухню.
-- Может, чаю выпьем? - спросил он.
-- Попробуем. Но времени у нас нет. Я вам дам все, что собиралась, и надо уходить. Только вам нельзя идти ни к себе, ни к родителям, ни к брату. Короче говоря, вы им все рассказали - и адреса, и телефоны. Даже про всех своих знакомых девушек, и про бывшую жену, и про тещу с тестем - короче, все.
-- Какой ужас...
-- Да. Вот вам кассета с записью. Вот все мои данные о номере счета, инструкция, как подсчитывать код доступа - ну вы сами разберетесь.
-- Но куда же мне идти-то... А позвонить можно?
-- Если они еще нас не ищут, то ваши телефоны, может быть, и не подслушиваются. Но я вообще-то не знаю. Вы подумайте сами. Я могу вам дать плеер, вы послушаете запись, поймете, что вы рассказали, а что нет, и решите, как вам действовать.
-- Да, точно.... Я так и сделаю.
-- Только здесь не надо оставаться. Забирайте все, попейте чаю, и уходите. Вот вам таблетки, - если будет кружиться голова, или слабость - принимайте. А потом, когда сможете, сделайте чистку организма - в вас столько всякой дряни напичкали - ужас!
-- Да уж, если выкарабкаюсь, непременно.
Андрей быстро выпил чаю и собрался уходить, но вспомнил, что у него не осталось ни документов, ни денег - ничего.
-- Анжела, у вас не найдется немного денег - на метро и на телефон.
-- Да, конечно. Вот. Возьмите.
-- Спасибо, так много не надо.
-- Берите-берите. Неизвестно, что впереди. Может и такси придется взять - мало ли что. Или от милиции придется откупиться, - берите.
-- Да милиция-то мне самому нужна, что мне от нее прятаться.
-- Ой, не говорите. Они разные бывают. Да и неизвестно на чьей они будут стороне.
Андрей не стал спорить, но вспомнил, что и покойная Маша почему-то предупреждала его об опасности, которая могла бы исходить от милиции.
-- Да, возьмите еще несколько кусков сахара. Немного подкрепитесь. А больше тут и нет ничего.
-- Спасибо. Ну, я пошел?
-- Прощайте, храни вас Господь. И передайте низкий поклон Василию Никаноровичу. Через двадцать минут я тоже уйду.
-- Спасибо, Анжела.
Андрей вышел в подъезд и на лифте спустился вниз. Выйдя во двор, он оглянулся, еще раз взглянул на светящееся окно, и пошел к выходу. Выходя со двора, он сначала думал повернуть направо, в сторону метро, но потом вспомнил, что, во-первых, метро еще не работает, а, во-вторых, что прошло уже два часа сорок минут с момента побега и надо быть очень осторожным.
Со стороны Большой Семеновской улицы послышался шум автомобиля. Вскоре автомобили - их оказалось два, подъехали к углу Большой Семеновской и Медового и стали сворачивать в переулок.
Андрей инстинктивно сделал сначала шаг обратно, во двор, а потом просто побежал внутрь двора и спрятался между гаражами.
На этот раз он вовремя почувствовал опасность. Машины въехали во двор и остановились у подъезда. Из них стремительно выскочили четыре человека и молча бросились в подъезд. Потом из машин вышло еще по одному, но они остались во дворе.
Андрей стал осматривать свое убежище. Узкая щель между гаражами упиралась в полу развалившийся забор, за которым была помойка и, как надеялся Андрей, проход в смежный двор. "Это хорошо, - подумал Андрей, - вдруг придется отступать таким образом".
Хотя машины не выключили своих двигателей, шум лифта по-прежнему был хорошо слышен.
Вот лифт остановился.
Раздался звонок,- он тоже был хорошо слышен.
Напряжение Андрея достигло предела, снова заболела голова...
Звонок повторился, потом еще и еще раз. Звонили настойчиво и нетерпеливо.
Андрей смотрел на светящееся окно Анжелы. Вдруг оно погасло.
Потом Андрей увидел, как окно открылось, и внезапно раздался негромкий вскрик Анжелы.
А потом она тихо, не издав ни звука, выпрыгнула из окна и, пролетев шестнадцать этажей, упала на асфальт недалеко от второй автомашины.
К ней сразу подбежали те двое, что оставались внизу. Потом из раскрытого окна кто-то выглянул, издал языком тихий цокающий звук, и закрыл окно.
Вскоре все четверо спустились, и, не разговаривая, подошли к лежащей Анжеле. Она не шевелилась. Ее подняли и погрузили прямо в багажник. Потом один из них что-то вылил на то место, где только что лежала Анжела, а после этого побрызгал чем-то шипящим из баллончика.
Так, не сказав ни слова, все расселись по машинам и уехали.
"Господи, когда же этот кошмар кончится?! - подумал Андрей.
* * *
Он посидел между гаражами еще какое-то время. Стало светать, - летние ночи коротки. Андрей осторожно, стараясь быть бесшумным, выбирался из укрытия через помойку в соседний двор. Двор, как и почти все дворы в Москве, оказался проходным, и Андрей смог перебраться в следующий двор. Так он выбрался, никем не замеченный, на Малую Семёновскую, а потом и на Электрозаводскую.
Оказавшись на набережной Яузы, он, поразмыслив, рискнул перейти на другую сторону через Элекетрозаводский мост, тем более, что уже появились прохожие, да и машин поприбавилось.
Перейдя мост, он снова спустился на набережную, и стал ловить машину.
Довольно быстро его подобрал мужик на "Газели":
-- Куда?
-- Мне бы, вообще-то, на Красную Пресню.
-- Нет проблем, мне почти туда. Поехали.
Он быстро пролетели по еще не забитой транспортом набережной. Проехали мимо высотного дома на Котельнической, потом промчались под прекрасными стенами Кремля, потом, обогнув Боровицкую башню, пронеслись по пустой Знаменке, сделали зигзаг под Арбатской площадью, развернулись, и вышли на Новый Арбат. Водитель спросил:
-- Ну, а там куда?
-- Да куда-нибудь рядом с Совинцентром.
-- По Мантулинской подойдет?
-- Вполне. Лучше, даже чуть дальше - к парку "Студенец"
-- Сделаем.
Вскоре Андрей уже выходил из машины и, расплачиваясь с водителем, вспомнил Анжелу. "Вряд ли она может остаться жива, - подумал он, - все-таки, шестнадцатый этаж. Да и неизвестно, что тут лучше - попасть к ним в лапы, или помереть".
Ворота в парк были открыты. Андрей прошел внутрь. Было уже светло, но в парке еще никого не было. Он прошел вдоль изгибающегося, как канал, пруда и сел на скамейку. Достал из кармана плеер и наушники, вставил кассету, положил в рот кусок сахара и начал слушать.
Вопросы, в основном, задавал Александр Александрович. Его голос Андрей узнал сразу. Иногда говорил еще какой-то мужчина, как показалось, с легким акцентом. Свой голос Андрей узнавал, и это было ему неприятно.
Они действительно расспросили все. Все события последних дней, начиная от случайной встречи с Димой, заканчивая посещением старичка на Верхней Первомайской. При этом Андрей подробно пересказывал содержание всех разговоров, называл все имена, адреса, телефоны. Тяжелее всего было слушать, как он рассказывал о родителях, о бывшей жене, детях. Называл даже номер школы, номера классов, в которых учились его дети, и имена их классных руководителей. Он, честно говоря, и не думал, что помнит такие вещи.
Короче говоря, если они пустятся за ним в погоню - а это, несомненно, произойдет, точнее, уже происходит - деваться ему некуда. Они его найдут повсюду. Более того, скорее всего, они уже везде его ждут и все телефоны прослушивают. Стоит ему хоть где-то проявится - все! Его запеленгуют и уже не выпустят.
Рассмотрим тогда другой вариант: идти в милицию и все рассказать. А там уж пусть они что хотят, то и делают.
Но почему-то и Маша и Анжела предостерегали его от прямых контактов с милицией. Неужели они и милицию контролируют? Нет, целиком они, наверное, не контролируют, но вероятность того, что какие-то информаторы, или средства подслушивания и т.д. у них есть и в милиции, весьма высока. Тогда они, узнав, что он в милиции, или, что он обращался в милицию, снова его запеленгуют. Сможет ли его милиция в этом случае спасти, оградить от них? - Неизвестно. Если судить о милиции по газетам и телевидению, - хуже и продажнее никого нет. Ясно, что журналюги врут и преувеличивают, но, все-таки, нет дыма без огня.
Да и - самое главное - доказать он теперь ничего не сможет: тех документов, на которые уповал Дима, у него нет. Нет ни Димы, ни Маши. Ни Анжелы. Ну, начнет он рассказывать, что его схватили, держали в подвале, допрашивали и собирались убить.
Но, - скажут ему, - собирались, это еще не убили.
Ну а граждане, о которых вы говорите, - продолжат они, - умерли своей смертью, о чем имеются соответствующие заключения. Гражданки Вакарь Анжелы и вовсе не существует, ибо ее въезд в страну нигде не зафиксирован.
Эта кассета с записью вашего, как вы утверждаете, допроса, является записью вашей дружеской беседы. Здесь нет ни угроз, ни насилия. Вас спрашивают - вы отвечаете.
Что еще? Ах дача, где вас держали в, как вы говорите, зиндане. Поехали, посмотрим. И даже если найдем, кто подтвердит, что все, что вы рассказываете, правда?
То-то и оно, сударь... - Так Андрей закончил внутреннюю дискуссию и пришел к окончательному выводу, что поступил он правильно, приехав именно сюда. Потому что рядом стоит корабль "Святой Георгий", и что, кроме Олега, ему обращаться некуда, а звонить нельзя и Олегу, потому что на кассете он все им подробно рассказал и про Олега, включая все номера телефонов.
Так что, еще немного подождем, и завалимся на корабль.
Андрей вышел их парка на набережную. Корабль стоял почти напротив, но на нем пока еще не было видно признаков жизни. Андрей повернул направо и побрел в сторону "Москоу-Сити" - грандиозного комплекса деловых зданий, в центре которого возвышалось самое высокое здание мира - "Лужкоскреб", как прозвали его в честь знаменитого московского мэра.
Сейчас мэр отошел от дел, и только по большим праздникам его показывают по телевидению. Он с возрастом окончательно приобрел сходство с Черчиллем и Муссолини одновременно, и, окруженный любимыми лошадьми, ласково улыбался с экрана, продолжая выдавать свои знаменитые "Законы Лужкинсона".
Андрей дошел до элитарного клуба "Наш лужок" и стал наблюдать за утренним разъездом гостей. Суетились ливрейные лакеи, подъезжали красивые автомобили, доносился женский смех. Пройдя еще немного, Андрей остановился возле старичка в камуфляжной форме, ловившего рыбу в Москва реке. Андрею захотелось пообщаться, и он спросил:
-- Ну, как. Клюет?
-- Клевать-то клюет, да пока не ловится.
-- А на что ловите?
-- Да на замазку.
-- На что?
-- На замазку - это мое фирменное блюдо.
-- А что это такое?
-- Да это просто я так называю, а вообще-то это крутая овсяная каша с добавлениями. Там много всего - и масло, и желатин, и крахмал. Получается похоже на пластилин, или оконную замазку. Ничего, рыба это любит.
-- А какая рыба-то ловится?
-- Дак когда как. Всякая рыба бывает...
-- Ну, она вообще-то съедобная, или нет?
-- Эх, милок, когда жрать охота, спрашивать не станешь. Вон те, - старик кивнул в сторону клуба, - такое жрать, конечно, не станут, а для меня - сойдет.
-- Ну, ни пуха вам, ни пера...
-- Ни плавника, ни чешуи, - продолжил дедок, и сам же себе ответил, - К черту!
-- Всего доброго, - сказал Андрей и повернул обратно.
На "Святом Георгии" уже появились люди. Шла уборка. Андрей немного постоял, наблюдая за кораблем сверху, потом спустился вниз, и по трапу вошел на палубу. Уборщица спросила:
-- А вы к кому?
-- Мне к Олегу Николаевичу?
-- Нет никого еще.
-- Позовите кого-нибудь из охраны, пожалуйста.
-- Да вот он. Иван, тут к тебе.
Подошел немолодой охранник и сказал:
-- Слушаю.
Андрей сразу вспомнил свой первый разговор с Олегом по телефону. Он тогда тоже сказал "слушаю". И интонация, главное, похожа.
-- Я к Олегу Николаевичу, сказал Андрей.
-- Его в такое время не бывает, - ответил охранник, - Вы с ним договаривались?
-- Нет. Просто так сложились обстоятельства. Но он меня ищет... А я тут неожиданно уехал, и вот только сейчас вернулся.
-- Вы лучше позвоните ему и договоритесь, - в "окающем" выговоре охранника все-таки чувствовался отставной кадровый офицер.
-- В том-то и дело, что я не могу ему звонить, - пытался объяснить Андрей.
-- В таком случае, что ему передать, если он позвонит или зайдет?
-- У меня к вам большая просьба. Я не могу вам все рассказать, но, поверьте мне, что это очень важно. Позвоните, пожалуйста, Олегу Николаевичу, и скажите, что...
-- Я не имею права звонить Олегу Николаевичу, - охранник начал спокойно объяснять, - Я, молодой человек, просто охранник. Ночной сторож - понимаете? Да я и телефонов его не знаю.
-- Телефон я вам дам.
-- Нет, нет, - твердо сказал старик, - Я звонить не буду. Я не хочу потерять работу. Извините. Вам лучше уйти. Единственное, что я могу для вас сделать, это передать, что вы заходили. Хорошо, если вы при этом скажете, как вас зовут.
-- Меня зовут Андрей. Но поймите же, что я не могу отсюда уйти. Если я уйду, я могу просто исчезнуть. А вместе со мной исчезнет очень важная информация, которую ожидает Олег Николаевич. Я вас понимаю, но, может быть, вы можете позвонить начальнику охраны, или еще кому-нибудь?
-- Документ у вас какой-нибудь есть? - охранник был настроен явно доброжелательно, но нарушить инструкцию не мог.
-- Нет. У меня нет никаких документов.
-- Послушайте, молодой человек, мы с вами теряем время, - голос охранника посуровел, - Уходите, пожалуйста, с корабля. Договаривайтесь с Олегом Николаевичем сами, и тогда приходите.
-- Я вижу, что я не смог вам объяснить, насколько все серьезно, - Андрей решился высказать все открытым текстом, - Короче говоря, я агент Олега. За мной сейчас следят и охотятся. Если я отсюда уйду, меня убьют. Если я позвоню Олегу, меня и его сразу обнаружат. Его телефон наверняка прослушивается. Как только им станет ясно, что я на корабле, они могут успеть сюда раньше Олега, и тогда всем будет плохо. Поэтому я настаиваю, чтоб вы позвонили Олегу Николаевичу и сказали ему следующее: Олег Николаевич, это говорит такой-то со "Святого Георгия". У вас в 9 часов переговоры и вы просили приготовить "Пино Гри" и "Гленфиддих". К сожалению, "Гленфиддиха" нет, и мы не успеваем его купить. Мы можем добавить к столу "Рислинг". Господа звонили, и подтвердили, что будут ровно в девять". Вот и все.
-- Но, послушайте, меня же могут за это уволить.
-- Клянусь вам, что вас не только не уволят, но даже наградят. Кроме того, не называйтесь своим именем, назовите любое имя и любую должность.
-- Ну, каким именем...
-- Скажите так: Абрам Моисеевич, зав производством.
-- А почему Абрам Моисеевич?
-- Так надо. Он поймет. А как на самом деле зовут вашего зав. производством?
-- Да у нас нет такой должности, - ответил охранник.
-- Вот и отлично. Давайте я вам напишу номер телефона и все, что надо говорить.
Они подошли к стойке дежурного. Андрей взял лист бумаги и написал номер телефона и весь текст.
-- Ну, а потом что говорить?
-- Ничего. Давайте я буду тоже слушать. Тут есть параллельная трубка?
-- Да, вот эта.
-- Если что-то будет не так, я вмешаюсь. Не беспокойтесь.
Охранник набрал номер. Андрей посмотрел на часы, - было почти восемь часов утра. Трубку долго не поднимали. Потом раздался знакомый голос:
-- Слушаю.
-- Олег Николаевич?
-- Слушаю.
-- Это говорит Абрам Моисеевич со "Святого Георгия", зав. производством, - охранник старательно читал текст, выговаривая все слова с сильным костромским "оканьем". Андрею стало смешно. "Окающий" Абрам Моисеевич - это здорово. Слова "Гленфиддих" и "Пино Гри" тоже удались ему на славу. Закончив текст, охранник оторвал глаза от бумажки и посмотрел на Андрея. Из трубки ответили:
-- Не беспокойтесь, Абрам Моисеевич. Это не имеет значения. Делайте все на ваше усмотрение. Это даже хорошо, что не будет виски - с утра, все-таки, лучше не пить крепкие напитки. Я буду вовремя, как и договаривались. До свидания.
Значит, слава Богу, Олег все понял!
-- До свидания, - ответил охранник, и не торопясь, убедившись, что на том конце прекратили разговор, тоже положил трубку.
-- Спасибо вам большое, - сказал Андрей, - Вот видите - все в порядке. Он скоро приедет.
-- Понятно. Я сам, между прочим, в армии тридцать пять лет отслужил.
Охранник успокоился. Андрей выяснил, что его зовут Иван Матвеевич, и что его должны скоро сменить. Действительно, буквально через пять минут пришел другой охранник. Иван Матвеевич сказал ему, что господин ждет Олега Николаевича, и что Олег Николаевич приедет к девяти часам. Вскоре Иван Матвеевич ушел, а Андрей устроился на диване рядом с охраной и стал ждать.
Олег приехал через тридцать минут.
Часть XI
-- Слава Богу! Ну, ты и задал нам работёнку..., - сказал Олег, обнимая Андрея.
-- Да я, собственно, к этому не стремился..., - ответил Андрей.
-- Ладно, ладно... Пошли, поговорим.
Они прошли в тот же салон, что и в прошлый раз. Олег попросил охранника принести чаю и кофе.
-- Андрей, что-нибудь еще будешь?
-- Да. Если можно, что-нибудь пожрать. Я очень давно ничего не ел.
-- Что-нибудь найдется.
Вскоре принесли поднос с бутербродами с семгой и севрюгой, и блюдо с крупно нарезанными овощами - огурцы, помидоры, перец, пучки зелени и горка маслин. А Андрей тем временем рассказывал свою эпопею, стараясь не упускать подробностей. Олег слушал внимательно, реагируя на рассказ только междометиями: "Угу, ага" и восклицаниями: "Понятно! Ничего себе!" Андрей закончил свой рассказ словами:
-- И вот теперь я здесь. А охранника Ивана Матвеевича прошу поощрить как-нибудь.
-- Поощрим, не волнуйся. Главное, что ты жив. И что еще очень важно - добро вознаграждается.
-- Что ты имеешь в виду?
-- То, что твой отец в свое время спас Анжелу. И она не забыла это добро, и спасла уже тебя.
-- Это верно, конечно, но содеянное ею самой добро было немедленно и жестоко наказано. Так что, если добро и вознаграждается, то не всегда справедливо. За добрые дела одного, награду получает совсем другой.
-- Да, тоже верно... Итак, давай проанализируем ситуацию. Первое - предположение Дмитрия Васильевича об опасности, исходящей от "Гранд Каньон", подтверждается. Подтверждается также и то, что документы им добытые представляют огромную ценность. Ради них они убивают не задумываясь. Второе - они обладают весьма совершенными возможностями сыска, наблюдения и оперативного реагирования. По этому поводу я тебе сегодня еще прочту небольшую лекцию. Третье - тебе грозит смертельная опасность. Спастись можно только двумя способами: победить и уничтожить противника, или исчезнуть, превратившись в другого человека, с новым именем, внешностью, биографией и местом жительства. Имей в виду, что это мы тоже можем сделать.
-- Что ты предлагаешь, Олег?
-- Пока ничего. Пока я только размышляю и, вместе с тобой, анализирую ситуацию. Рассмотрим наши возможности в борьбе с ними.
-- Похоже, что их почти нет, - сказал Андрей.
-- Кого?
-- Возможностей. Документы утрачены, - что мы можем доказать?
-- Не торопись. Во-первых, есть дискета, - сказал Олег и внимательно посмотрел Андрею в глаза.
-- Какая дискета?
-- Та, которую тебе дала Маша, ты что, забыл? Где она, кстати?
-- Да, верно, - вспомнил Андрей, - Чуть не забыл. Но, боюсь, что они ее уже изъяли: ведь я им все рассказал - и про дискету, и про то, где она лежит. Я уверен, что они сразу же съездили ко мне домой и все забрали.
-- Верно... Это именно так. Давай-ка, я прямо сейчас пошлю гонца в твою квартиру, - проверим. Согласен?
-- Согласен. Как я сказал и этим гадам, ее легко найти. Она лежит на полке над компьютером. В синем прозрачном кейсе для дискет, на котором наклеен номер 87. Сама дискета зеленого цвета, без наклеек. Карандашом написано "*-*".
-- Хорошо, я сейчас направлю одного нашего парнишку. Ключи есть?
-- Ничего нет. Все у них.
-- М-да, хреново, - сказал Олег, - Ну да ладно. Надо попробовать. Хотя шансов мало. Они знают об этом со вчерашнего дня. Должны были уже все сделать. Черт, и почему мы не взяли твою квартиру под непрерывное наблюдение!? Да потому же, почему и тебя проморгали - не было команды, указания! Не было еще никакой операции, - понимаешь? Чем сложнее и совершеннее система, тем сложнее и бюрократия. А, значит, и вероятность ошибки или сбоя также возрастает. Ну, ладно. Я все равно сейчас позвоню нашему Пинкертону. Дверь-то он сможет и так открыть - он в этом деле специалист. Да и, честно говоря, он там уже был.
-- Когда? - удивился Андрей.
-- А ты что думаешь, - мы тебя не искали? То, что мы позволили им тебя сцапать - это наш прокол. Мы уже все проанализировали и виновные наказаны. Но мы почти сразу стали тебя искать. В том числе, и у тебя дома. Задание поискать дискету у него было, и он там, откровенно говоря, основательно порыскал.
-- И что ж он там нашел?
-- Да ничего не нашел. У тебя же тысячи дискет. Попробуй, найди нужную. Там пол жизни надо все просматривать. Не волнуйся. Твоя частная жизнь нас не интересует. Точнее, интересует, но только как объект нашей охраны, а не любопытства.
Олег отошел к телефону и вскоре вернулся.
-- Так, он поехал, - Олег сел в кресло и продолжил, - Теперь пошли дальше. Возможности борьбы с ними не так уж безнадежны. Они сильны, но в мире есть и другие силы. Так что, если сегодня у нас нет нужных документов, но мы знаем, что они существуют, значит, мы будем пытаться их раздобыть. Кроме того, даже того, что мы имеем в докладе Дмитрия - достаточно, чтоб устроить, по меньшей мере, журналистский шум по всему миру.
-- А стоит ли?
-- Этот вопрос я пока не анализирую. Я пока пытаюсь просто выявить все возможности. А чем потом воспользоваться, будем решать не мы вдвоем.
-- А кто же? - спросил Андрей.
-- Наша организация, и те политические силы, которые за ней стоят. Об этом чуть позже. Итак, чтоб пошуметь информации хватит. А шум сам по себе может спровоцировать самые разнообразные действия, которыми можно будет воспользоваться. Но, повторяю, целесообразность этого будут анализировать специалисты. Далее. Нами уже все они взяты под наблюдение, ведется прослушивание и т.д. Так что, что-нибудь заполучить обязательно удастся.
-- Но ведь это продлится неопределенное время.
-- Совершенно верно. Поэтому я перехожу ко второй, параллельной проблеме: ты, наш герой, и твоя драгоценная жизнь. Ты побывал, так сказать, в логове, и ты единственный, кто может хоть кого-то опознать, и вообще, о многом рассказать. Так что жизнь твоя бесценна, и мы будем тебя беречь.
