Блок 10

Только мысль. Движение заряженных частиц между молекулами субстрата. Прицеливание совершается само. Не зажимать левый глаз, не сдерживать дыхание, не отмерять давление пальца на спусковой крючок. Это просто, как поймать глазами красотку в толпе. Вот сюда. Внимание, снимаю!

Ни отдачи, ни грома. Заряд уходит сразу в гиперскачок и материализуется там, куда должен попасть. Овеществлённая мысль в виде сгустка плазмы. Телеметрия, ощущаемая как восторг, доносит: «Цель поражена».

– Мистер Мошковиц, образец два запрашивает разрешение на подлёт к мишени.

– В чём дело, образец два?

– Хочу убедиться в эффективности «торхаммера» и изучить результаты прицельного ведения огня, сэр!

– Это можно. Занимательное зрелище. Сперва рассчитай расход энергии на...

– Уже, мистер Мошковиц. Сделано. Альф, летим в паре? Устанавливайся на дистанции сопровождения.

Чёрные трезубцы вместе прорвали барьер, бросив в магнитосферу безжизненной планеты яростные фейерверки радуг. Перегрузка при торможении была умопомрачительной, но гравиторы «флэшей» шутя скомпенсировали её. Броня засветилась ползучим огнём.

– Гляди. – Албан запустил ракету и поставил дополнительное поле для защиты от близкой термоядерной вспышки. – Замедли зрение.

Адская люстра зажглась, осветив каменный простор на ночной стороне необитаемого шара. Там расплывалось гигантское облако газовой мути.

Камень кипел, обратившись в горящий расплав. Земля стала огненным морем; беснуясь от муки, она выбрасывала вверх фонтаны взрывов. Кое-где земная кора лопалась, как нарыв, испуская столбы дыма и багровую магму.

– Круто, – прошептал Альф.

– Размером с Сэнтрал-Сити. – Албан не мог отвести глаз от картины внизу. Корабли, описывая дугу, уходили на дневную сторону; пейзаж Армагеддона удалялся.

– Это... я или ты сделал?

– Ты. Твои координаты.

– Сума сойти. Подумал – и готово... Яне ожидал. Грандиозно. Просто кошмар. Выходит, это моя мысль сюда плюхнулась!.. Я валяюсь!

– Наверно, это была твоя плохая мысль. Запомни, как она выглядит.

– Ага, я записал. Покажу Карен.

– Джомар был прав...

– Ты о чём?

– Мы как-то говорили о...

– По-моему, он не настроен болтать с нами.

– Он умный, но не любит отдавать свои знания. Приходится ловить его в момент, когда он не может улизнуть.

– Ха! Ну и?..

Корабли продолжали виток по орбите. Угрюмая планета, обожжённая чёрными ангелами космической бездны, туго поворачивалась на оси, тая в недрах месть пришельцам. Попробуйте снизиться – я притяну вас, не вырветесь. И нейтринный движок не выручит. Вмажетесь в моё тело, один кратер останется...

Нагие ангелы, погружённые в жидкий гелий, продолжали диалог. Неживые по природе, они были охлаждены до опасной близости к абсолютному нолю, буквально охвачены оболочкой двойной смерти и недоступны мелким земным страстям. Души их беседовали друг с другом через эфир, вместо лица визави глазами ближней телеметрии видя порождение вселенского мрака и оранжевой мглы иного пространства – три чёрных клыка, объединённых в слиток скорости и беспощадности.

– Началось с Адама. Яблоко, грехопадение... и так далее. Вслед за этим рухнул мир, ведь он – проекция человека. Даже небо повредилось, там появился гнев. Прекратилось бессмертие, возникла «левая сторона» – демоническая. Джомар сказал: «Сатан – ангел смерти и воля к злу в человеке». Понимаешь? всё – из нас.

– А Бог? – Альф был большой скептик и циник.

– Он, что ли, велел тебе стрелять?

– Не разговор, Албан. Хоть противно, но мы – подчинённые...

– Вот я и думаю – кому? Откуда идёт приказ и почему мы его выполняем?

– Давай-ка сотрём эти базары, пока никто не тестировал блоки корабельной связи.

– Боишься?

– Боюсь. Я хочу жить долго.

– А вот новости с Губы, – продолжал неутомимый информ-жокей студии ежеминутных новостей. – Суматоха разгорается! Напоминаю: поутру здесь заявил о себе никому не известный чёрный колдун вроде туанца. Чтоб доказать силу, он скастовал неудачу на один салончик. Мы не будем называть, кто пострадал... Перекрёсток пятой линии с четвёртой, третий ярус... Вы сразу найдёте – там ревут и собираются съезжать. Похоже, аренда этого курятника здорово подешевеет; не упускайте шанс занять дыру!

Форт заметил, что мобильное телевидение занимает в культуре Аламбука важное место. Телефоны с экранчиками носили на шейной цепи (фиг сорвёшь!), позволяя им тарахтеть без умолку, и частенько утыкались в них глазами на ходу. Систематически в вещание врывалась реклама, подавляя передачи; ведущие ругались, обращаясь к аудитории: «Удальцы, мужики и гости города! Просим прощения, прорыв паразитов, не будь им хорошо! Сию минуту устраним!» На площадке Жуков некоторые одной рукой держали телефон к лицу экраном; эти втянутые в новостное пространство выкрикивали остальным о самых ярких событиях.

– Колдун на Губе, опять!

– Мотаси учётчик, сделайте громче, пожалуйста!

– Мотаси, примкните к динамику!

– Итак, господа, я показал вам два судна. – Командир монтажников неодобрительно взглянул вслед учётчику, ушедшему, чтобы воткнуть свой устаревший телефон в сеть вещания площадки. Пся, убрёл и новости унёс! а что там дальше было на Губе?! Вытащить свой мобик мешала деликатность – нельзя же улещивать клиента и одновременно поглощать новости глазами и ушами. – Вы их осмотрели. Пока идёт доводка оборудования, я не настаиваю на вашем положительном ответе, но ради взаимно радостного знакомства всем, кто станет домогаться от меня продажи и удара по рукам, буду отказывать и говорить: «Заказано мистером Буфином!»

Динамики поперхнулись и заверещали телевизионными голосами:

– Он был чёрный! Глаза не моргают, голос, как из кладезя! Я не видела, я слышала!

– Ты о цвете кожи?

– Об одёже! Черным-чёрен! и белый-белый, будто замороженные сливки! Сказал, что ему известен путь в погибель, и он нас туда отведёт. Словом древних опечатал: «Аф видарза!» Я обомлела, во мне всё опустилось – это же он нас проклял!

Глава площадки продолжал расшаркиваться, а Буфин как-то странно поглядывал на Форта.

«Почему бы сейчас заправщикам дегейтора не взять весь ток себе?.. – пожелал в сердце своём Форт. – Нет, не поможет. Как пить дать, у ретрансляторов и сервера станции есть автономное питание. Или, если они так не ладят с агрессивной рекламой, спамеры могли бы заложить на студии взрывчатку. Бац!.. Ну, милый, таких совпадений не дождёшься. Помоги себе сам».

Луч запорхал по площадке, отыскивая коммутатор селекторной связи и местного вещания. Однако здесь было немало разных устройств как проводного, так и беспроводного управления. Который узел отвечает за динамики?.. положим, этот.

– Он приносит неудачу, – разорялся на весь Аламбук вражеский мужской голос, как бы не того затягалы. – Рукой взмахнул – у нас всё рухнуло. Локалка, охранная сигнализация, запоры – всё до единого! Чёрный ужас... Звезда на меня, если не видел, как с его пальцев брызнуло! Как чернила или тушь. Роса проклятия! Он окропил тут лестницу и улицу.

– У нас с утра ничего не ладится! Холодильник разморозился, колбаски подгорели.

– Вышибло предохранитель!

– Упёрли ключи и кредитку.

Прочитав алгоритм действия узла, Форт поразил коробку остриём луча. Тотчас забурчал и остановился смеситель, погасли спирали подогрева, заглох насос, подававший грунтовочный раствор на высоту; заорали рабочие, распылявшие грунтовку по термостойкой обшивке:

– Кому ухи резать?! Сволота поганая, напор давай!!

«Да ладно вам, – Форт смущённо отвёл луч, – всё равно я это корыто не куплю. И плиточная облицовка на вашей размазне не удержится, с третьего накала слетит. Разве плитку так кладут? её кладут под вакуумом, активируя грунтовку синим лазером...»

– Батя, заводить надо! Захряснет – не продуем!

– Мы послали запрос в храмовый центр, – балабонил ведущий, – и нам подтвердили: есть люди, которым дано кастовать вредную хрень. Приложат – сам не отмолишь. Поэтому следует обращаться в храм и жертвовать. Напоминаем – он чёрный и белый, похож на туанца...

«Надоел!» – Форт наугад шибанул по другому узлу. Хорошо, что у большинства подъёмников были исправны стопорные механизмы, поэтому грузы, находившиеся в пути, просто застряли. Но кое-что сверзилось с высоты об пол – например, ящик с плиткой; чудо, что никто под ним не оказался.

– Ну, мы поехали, – заспешил Буфин, видя, что монтажный командир примолк и стал присматриваться к его спутнику. – Заглянем ночки через три!

Забираясь в джип, Форт отметил, что вслед им глядит уже с десяток работяг, а кое-кто, прихватив инструмент потяжелей, поспешно слезает с высоченных этажерок, обжимавших люгер. Вниз стремился лифт, пассажиры которого через стенку-решётку делали вслед эйджи какие-то энергичные жесты, вряд ли означавшие что-нибудь хорошее.

– Ходу, – поторопил Буфин водилу. На радость Форту, пятнистый шофёр смотрел по приёмнику порно. Редкий случай, когда «индустрия для взрослых» приносит реальную пользу.

Но растревоженному Буфину это не показалось достаточной гарантией. Вмиг сообразив, чем перебить все ньягонские каналы, он воскликнул, глянув на таймер, где высвечивалось время всех миров:

– Уже восемь часов! Ну-ка, дай мне пятый федеральный! По пятницам Доран показывает «Без прикрас», – пояснил он Форту, – он так жёстко проникает!..

– Какие восемь, ведь тридцать четыре... – пробовал возразить шофёр, вслепую тыча в сенсоры.

– У нас тоже вечер. А, вот он!.. началось!

– Года не прошло, – развёл руки Доран, принимая гневный и трагический вид распятого на фоне холодных мартовских потёмок, кварталов сплошных руин и беспорядочных груд щебня, – как президент Аллен утром третьего июня воззвал к армии с просьбой спасти демократию от хаоса. Чёрный вторник – день, о котором принято молчать. Но мы невольно вновь и вновь возвращаемся к третьему июня, чтобы осмыслить случившееся...

Изображение дрогнуло; над домами понеслись боевые флаеры, загремели разрывы снарядов, вздуваясь дымными клубами; солдаты в бронекостюмах сгоняли в кучу людей с поднятыми руками.

– ...а за двенадцать лет до этого президент Кирле бросил отряды Корпуса Сэйсидов в район, ставший Пепелищем. Теперь места боёв отделены от Города кордонами и контролируются с башен...

Потянулись бетонные заборы в колючих спиралях. Массивные башенные столпы высились над неровными пространствами крыш, горя огненными глазами и тщательно просматривая покорённый Город чашами сканеров.

– Сюда экскурсанты не ездят. Но мы – съёмочная группа пятого канала – решили показать вам, какая жизнь идёт в послевоенных районах. Итак – Дети Пепелища, прямое включение!

Гогоча, паясничая и показывая камере непристойные жесты, приближалась свора подростков, одетых дико и нелепо, всклокоченных и грязных.

Нечего сказать, милое напоминание о родине... Форт навёл было радар на приёмник, чтобы погасить его, но сдержал порыв. Хватит на сегодня; уже навыступался с фокусами, расхлебать не расхлебаешь.

Плохой или хороший, кишащий вонючим манхлом или сверкающий небоскрёбами, вольный или патрулируемый сэйсидами – но это родной Город. Иного нет. Гляди на него.

– Одержимых толерантностью и правозащитной лихорадкой просим не смотреть. Мы будем говорить о неприятном. Привет, ребята!

– Хай-хай, всем приветик!

– ZZZ, а я думал – наврёшь, ZZZ!

– Ну, ребята, какие у вас планы?

– Погуляем. Ты ведь нам заплатишь, верняк?

– Как обещал.

– ZZZ! значит, грабилова не будет. А может, так, изобьём кой-каких ZZZ. Кто попадётся. Всё равно хочется разворотить ZZZ твари ZZZ.

– Это почему?

– Потому что надо, ZZZ! Знаешь, когда у всех есть, а у тебя нет, это так ZZZ, что рехнуться можно. Зло берёт на ZZZ, которые там ездят и летают. С какого ZZZ им всё достаётся, а нам ZZZ? Тут надо разобраться. Я не вникаю ни ZZZ, а жаба давит, во.

– Как ты относишься к паспортизации?

– Нормально. Пусть! На паспорт можно получить чего-то – брикеты, одеяло.

– Одобряешь действия президента?

– Да-а-а!! Свенд Аллен – настоящий парень, правильный! Он и по-нашему балакает. Как скажет иной раз, га! Это сила, ZZZ. Мы тут в Пепелище все за президента.

– Какие его распоряжения вам больше всего нравятся?

– А всякие! вот, когда он велел мусор на час позже увозить. Там столько хавла нагрести можно!..

– И чтобы баки химией не поливали!

– Вообще у него умная политика. Он там эти... интересы Федерации блюдёт.

– Блюдит!

– Такой, короче, блюд получается. И закон, чтоб бухло круглый день продавали!

– Я смотрю, вы уже хорошие. Залили по баночке?

– Ага! Как же – перед интервью надо.

– Все пьют. И в конгрессе тоже. Там все алкаши и дурь уважают. Без неё жить нельзя, депруха заманает.

– Итак, твёрдое мнение этих ребят – алкоголь и наркотики адаптируют людей к сложной, напряжённой и меняющейся обстановке. Здесь считают, что все выборные лица поступают так же, как живущие на Пепелище. В непростое время мы живём, централы... Обстановка диктует правила выживания. Ребята, как вам удаётся выкручиваться?

– Мы живём общиной.

– У вас тут, я вижу, есть девочки...

– А девочки у нас тоже общие!

Громкий хохот.

– Как тебя зовут?

– Я Мара.

– Совершеннолетняя?

– Да. Я не помню, сколько мне. Много. А чё? я зарабатываю. Такая ж работа, как у всех других. На бирже в альбоме написано: «Это работа». Мне прочли.

– Хочешь научиться читать?

– Зачем? пока учусь, я не смогу зарабатывать, а кто меня содержать будет – ты, Доран? Ну, выучусь, и чего? на бирже все с аттестатами, а им ни шиша не предлагают, одну «эту работу», а они нос воротят. Не надо мне на биржу, я сама!

– Семь из десяти этих девочек заражено инфекциями, передающимися половым путём. Тэш, иногда называемый инопланетной гнилью, у них тоже встречается. Гемероз, или белый слизевик, течёт медленней; он образует полости в мышцах и органах, включая головной мозг. Мара, у тебя нет проблем с этим?

– ZZZ, неча совать нос в моё нижнее бельё! У меня есть private, я знаю свои права!

– Вот это по-нашенски! – радостно вздохнул Буфин. – У нас каждая вша имеет права!

– Треть из них токсикоманит и принимает наркотики, восемьдесят процентов курят и пьют, половине регулярно наносятся побои и телесные повреждения. Радует одно – при всём этом они одобряют нынешний политический курс и готовы голосовать за демократию. Манхло всегда голосует за Самую Сильную Фигуру, Пожелаем им побольше объедков в мусорных контейнерах!