ГЛАВА VI

Поезд мчался на Юг. Агнесса сидела, прислонясь к холодному стеклу, и думала. Она попыталась представить себе встречу с Амандой… Прошло столько лет… Она и сама толком не знала, что скажет матери. Станет просить прощения, а потом помощи? Она прекрасно помнила сказанные Амандой слова: «Уезжай ради Бога, но, когда ты в один прекрасный день надумаешь, вернуться, да еще, глядишь, с ребенком, знай: я тебя не приму! И прощения моего тебе не дождаться!» Что ж, предсказание Аманды сбылось почти полностью. Почти, ибо Агнесса убеждала себя, что унижаться не будет. Но все-таки поражение, поражение, а не победа — это придется признать…

Постепенно Агнесса отвлеклась от мыслей о матери, и, глядя на бегущие мимо окон равнины, горы, города и реки, прониклась ощущением покоя, отрешенности от земной суеты. Все исчезло, появляясь лишь на миг, и только небо миля за милей оставалось неизменным. Казалось, именно в тех непонятных далях и сокрыты ответы на все земные вопросы. «Почему же, — думала Агнесса, — при взгляде на вечные дали каждый раз рождается заново это неуловимо-клятвенное „Memento mori“2? Почему?

Месяц скакал по верхушкам деревьев, полосы света скользили в простенках вагона, неслись, пропадая во тьме, огни дальних станций, а с ними уносились и мысли о том, что прошло и что будет.

Агнесса незаметно для себя заснула и проснулась уже на следующий день. За стеклами проплывали желтые степи Джорджии — это был Юг. Дальше время полетело быстро, настал момент, когда впереди показался желанный город.

Послышался звонок, немного погодя объявили станцию, и сразу поднялась суета: пассажиры стаскивали с полок чемоданы, корзины, узлы и, толкаясь, устремлялись к выходу. Агнесса тоже взяла сумочку, одолженный у Филлис шелковый зонтик и ждала, когда схлынет толпа в проходе вагона.

Чемоданов у нее не было. В сумке лежали деньги — немногим больше, чем требовалось на обратную дорогу.

Агнесса достала зеркальце. Она принарядилась, собираясь на поезд: надела самое приличное, хотя и очень скромное синее платье, новые туфли, тонкие чулки и свою единственную шляпку.

Пробираясь к выходу, Агнесса смотрела в окна на шумный перрон южного города. Город показался ей чужим, пугающим и… удивительно красивым.

Она увидела вереницу зданий, верхушки деревьев, экипажи, людей; все это уходило, текло куда-то по набережной в центр города, уносилось в разноголосом вихре, смешанном с ветром, запахами озерной воды, жаркой пылью мостовых. Здесь уже вовсю пылало лето: цвели розы, шла бойкая торговля всякой всячиной, кругом стояла привычная летняя кутерьма.

Агнесса начала свое путешествие по незнакомому городу. Она не смогла бы, пожалуй, описать его. Свет солнца, улыбки, зной и ветер, стук лошадиных копыт, звонки экипажей, беспорядочные крики, гудки пароходов, трепет парусов, люди, люди, люди…— все это, слитое воедино и по отдельности, и звалось Новым Орлеаном, красивым южным городом.

Садясь в конку, Агнесса обронила мелкую монету; она успела ее поднять и, поднимая, загадала: если орел, то ей повезет в этом городе. Выпал орел, и Агнесса радостно улыбнулась.

Она постеснялась расспрашивать прохожих, поэтому до вечера плутала по улицам, смертельно устала от жары, мелькания экипажей, людей, домов, но так ничего и не нашла. Один раз она позволила себе перекусить в дешевом ресторанчике и там же отдохнула немного, сидя под тентом. С удивлением она замечала, что не испытывает волнения, ею овладела беспечность странницы, и она глазела на прохожих, охваченная если не душевным подъемом, то, по крайней мере, странной уверенностью в себе, не испытывая уже ставшего привычным упадка сил, физических и духовных. Она столько лет не выезжала никуда, так увязла в серой низменности жизни, что поездка стала подобной глотку свежего воздуха. Агнессе сейчас было безразлично, что ее туфли и одежда покрылись пылью, что она устала и ей негде ночевать. И, вероятно, не придется больше обедать… Она расплатилась и пошла дальше… куда глаза глядят.

В этом городе все дороги вели к порту. Очутившись там, Агнесса наконец поняла, откуда нужно было начинать поиски, и, несмотря на усталость, продолжила путь.

Подошла к парапету, послушала, как мягко шуршат сонные волны, потом вернулась на центральную улицу, кишащую людьми. Она старалась идти ближе к краю тротуара, чтобы ее не задевали спешащие жители и гости шумного квартала. Она шла и думала; вид озера испортил ей настроение: Агнесса не любила набережные, они всегда напоминали ей Калифорнию, Санта-Каролину, океан — дивный сон ее юности. Она не вернулась туда, не захотела, не смогла — ей помешала память о былом.

Внезапно она заметила женщину, чья внешность несомненно привлекла внимание прохожих: длинные, чуть ли не до плеч перчатки на белых руках, ярко накрашенное лицо и взгляд — хитровато-ленивый, томный и одновременно цепкий, достающий неуловимо, как жало змеи. Неподалеку Агнесса увидела еще двух девиц, потом еще одну и почувствовала, что наконец-то напала на след. Она прошла вперед по улице, и перед ней предстало двухэтажное здание с пышно расцвеченным парадным подъездом и множеством неприметных окошек и дверей. К подъезду то и дело подкатывали экипажи, из них вылезали прилично одетые мужчины и исчезали в дверях. Агнесса подумала, что именно за этими дверями умирает достоинство, то самое, что она все эти годы пыталась сохранить. Агнесса не сразу сообразила, что именно сюда, в этот дом, привезла ее, совсем крошку, тогда еще молодая Аманда, что она, Агнесса, сделала здесь свои первые шаги и произнесла первое слово. Здесь! И теперь она сама приехала сюда. Ей вновь пришло на ум, что в чем-то она повторяет путь Аманды. «Но, — сказала себе Агнесса, — пусть я никогда больше не полюблю, однако ни душу, ни тело никому не продам! Никому, ни за что, никогда!»

Агнесса не имела ни малейшего представления о здешних порядках и по наивности попыталась войти с парадного входа. Она уже поднялась по ступенькам на крыльцо, когда одна из девиц преградила ей путь, выставив вперед ногу в замшевой туфельке.

— Куда?.. Кто вы такая? — негромко произнесла она.

— Я хочу видеть хозяйку этого заведения, — сказала Агнесса.

Девица изумленно вытаращила глаза и захохотала.

— А Господа Бога ты видеть не хочешь? Зачем тебе хозяйка?

Агнесса сошла вниз. За углом она приметила совсем молоденькую девушку, чье выражение лица не было столь вызывающе надменно, как у первой.

— Простите…— Агнесса замялась, не зная, как лучше сказать. — Простите, мисс, не подскажете ли вы, где бы я могла увидеть миссис Митчелл, Аманду Митчелл?

Девушка на секунду задумалась.

— Аманду Рыжую? Агнесса растерялась.

— Раньше она была хозяйкой этого дома.

Девушка удивленно выпятила перламутрово-розовую губку, а потом окликнула подружку:

— Джейн! Подойди сюда!

Подошла, виляя бедрами, крупная девица с маленьким веером в руке. Ее роскошные плечи блистали в красном свете фонаря. Первая девушка объяснила ей, чего хочет Агнесса.

— Вы что-то путаете, — резко произнесла девица, с интересом глядя на Агнессу. — Если вам нужна Аманда Рыжая, то можно позвать, конечно, только по важному делу, но если вы хотите видеть хозяйку, то идите к хозяйке!

— А как ее зовут?

— Мисс Хейман, — ответила молоденькая девушка. Агнесса задумалась. Когда-то она уже слышала это имя… В памяти всплыли перемаранные, насыщенные непонятным жаргоном строки писем. Лорна Хейман, доверенное лицо Аманды! Значит, она все-таки попала туда, куда нужно. Наверняка, даже если миссис Митчелл и нет здесь, Лорна знает, где ее найти!

Теперь перед Агнессой стояла задача проникнуть в дом.

— Вы не могли бы помочь мне увидеться с нею? — спросила она.

— А зачем вам хозяйка?

— Мне очень нужно с ней поговорить, — терпеливо отвечала Агнесса, чрезвычайно неловко чувствуя себя здесь, в обществе этих женщин. Очевидно, что-то отразилось в ее лице, потому что лицо полной девицы презрительно вытянулось, и она бросила подружке:

— Помогай, если хочешь, а мне пора!

Первая девушка стояла в сомнении.

— Спасибо вам. Извините, — сказала Агнесса, развернулась и пошла прочь, назад.

Внимание ее привлекла узкая боковая дверь, в которой время от времени исчезали девицы. Агнесса проскользнула в нее и столкнулась с огромным детиной, выкатившим на девушку бараньи глаза.

— Куда? — грозно спросил он.

Агнесса без лишних слов выскочила обратно.

— К кому вы? — спросила ее миловидная девушка, задерживаясь перед дверью.

— К мисс Хейман.

— К Лорне? — в лице девушки мелькнуло выражение неприязни. — Думаю, ее сейчас нет наверху, она, наверное, с гостями… Хотя вдруг…

— Проведите меня к ней, прошу вас! Мне очень нужно с ней встретиться! — Агнесса прикоснулась к руке собеседницы.

Та, чуть поколебавшись, сказала:

— Хорошо. Я попробую. Идемте.

Они вошли в дом. Спутница Агнессы шепнула детине пару слов, и он, согласно кивнув, пропустил женщин.

Они миновали темный коридор, поднялись по лесенке на второй этаж, и там девушка, объяснив Агнессе, куда идти дальше, удалилась.

Агнесса быстро прошла несколько смежных, красивых и, к счастью, пустых комнат и остановилась перед указанной дверью, за которой слышались голоса, один из которых вкрадчиво говорил:

— С бумагами все в порядке. Мы ведь не первый год знаем друг друга.

Мужской голос ответил что-то, и женщина засмеялась. Потом дверь отворилась, мужчина прошел мимо Агнессы, и она вошла в комнату, представлявшую собой нечто среднее между кабинетом и гостиной. У стены стояли два дивана с бархатными подушками вишневого цвета, пол был застлан дорогим ковром, на окнах висели коричневые с золотыми разводами шторы, стены украшали картины — преимущественно портреты красивых женщин. Прямо перед дверью стоял стол, за ним темнели бюро и солидный шкаф с позолотой. За столом сидела очень бледнокожая блондинка лет тридцати пяти и писала что-то на листе бумаги.

В комнате было относительно тихо; иногда откуда-то снизу доносились взрывы смеха, бренчанье рояля и стук каблуков.

— Здравствуйте, мисс Хейман, — сказала Агнесса, приближаясь к столу. Она вдруг оробела; у нее было ощущение, словно это апартаменты королевы или, по меньшей мере, какого-нибудь министра.

Лорна подняла голову и, увидев перед собой незнакомую скромно одетую молодую женщину, несколько переменила выражение лица, еще сохранившееся от разговора с первым посетителем.

— Кто вы такая? — спросила она, и Агнесса сразу поняла, что не встретит здесь ничего даже отдаленно напоминающего дружелюбные чувства. «Кто вы такая?» и «Куда?» — в этих часто повторявшихся вопросах скрывалась настороженно-презрительная холодность. Чтобы войти сюда, спрашивать и получать ответы, нужен был пропуск, подтверждение тому, что ты этому миру не чужая, а у Агнессы ничего похожего не было… Но она — дочь Аманды!

— Меня зовут Агнесса Митчелл, и я ищу свою мать, Аманду Митчелл. Она была, а возможно, и до сих пор является хозяйкой этого заведения.

Ни тени удивления или замешательства не промелькнуло в лице Лорны, ни единым жестом или взглядом не показала она, что имя Аманды Митчелл хоть что-нибудь ей говорит. Агнесса поняла, что промахнулась.

— Вы ошибаетесь, — спокойно произнесла Лорна, глядя на посетительницу внимательно и серьезно, — хозяйка этого заведения я.

— Может быть, — согласилась Агнесса. — Мне необходимо только узнать, где сейчас находится миссис Митчелл.

Лорна усмехнулась уголками губ.

— Вы меня с кем-то путаете. Я не знакома с женщиной, о которой вы говорите.

— А я думаю, вы ее знаете.

— С чего вы взяли? — удивилась Лорна.

— Я видела ваши письма у матери.

Лорна покачала головой. Она держалась столь невозмутимо, что, не будь Агнесса полностью уверена в своей правоте, нашелся бы повод усомниться.

— Уверяю вас, вы ошибаетесь.

Агнесса продолжала стоять, понимая, что не стоит, однако, продолжать этот бесплодный разговор, дело проиграно: Лорна ничего ей не скажет.

— Кто вас ко мне прислал? — полюбопытствовала мисс Хейман.

— Никто.

— Вы вообще-то знаете, куда пришли?

— Знаю.

— Тогда вы, моя милая, должны знать и то, что такое заведение, как наше, не занимается поиском пропавших родственников. Обращайтесь в полицию. Если хотите найти через нас клиентов, тогда мы еще постараемся вам помочь, но у вас, я вижу, другие проблемы. Словом, я вас не задерживаю. — Закончив речь, она демонстративно принялась писать.

— Мисс Хейман! Если вы не можете сказать, где моя мать, скажите, по крайней мере, жива ли она!

— Да сколько же мне повторять! — раздраженно проговорила Лорна и пристукнула по столу костяшками шлицев. — Вы мне надоели! Не знаю я вашей матери и знать не хочу!

Агнесса решила, что пора уходить. Она положила на стол Лорны небольшую бумажку.

— Извините. Я оставлю вам свой адрес на случай, если миссис Митчелл захочет меня увидеть.

— Ничего не знаю! — крикнула Лорна вслед, но, когда Агнесса ушла, взяла листок, внимательно прочитала, что на нем написано, и убрала в стоящую на столе большую позолоченную шкатулку.

Было поздно, и Агнесса отправилась на вокзал дожидаться утреннего поезда. Спешить было некуда, поэтому она медленно, ничего не замечая, брела по освещенной фонарями улице.

Что ж, она приехала сюда напрасно, разве что увидела процветающее предприятие Аманды. Да, доход, очевидно, немалый… Она вспомнила шелковое, шуршащее, надушенное платье Лорны, ее белокурые с желтым отливом волосы, тщательно завитые, уложенные… А она, Агнесса, прозябает в нищете, не зная, как прокормить себя и дочь… Нельзя сказать, что это справедливо! А может… ей все-таки повезло, что она, поддавшаяся предательской слабости, не нашла здесь Аманду? Пусть даже та не стала бы торжествовать — все равно: каким унижением выглядело бы внезапное появление заблудшей! Унизительно ли просить помощи у более сильного? Возможно ли сохранить достоинство, признав ошибки, или, напротив, не отступая?..

Она так увлеклась невеселыми мыслями, что не обратила внимания на мужчину, упорно следовавшего за нею почти от самого публичного дома. Пройдя через привокзальную площадь, она вступила в темный переулок, где не было жилых домов, и по обеим сторонам дороги высились каменные стены. Агнесса наконец услышала за спиной тяжелые шаги и, стремясь поскорее выйти на людный перрон, почти побежала по дороге.

Из мрака выступила вдруг огромная фигура, глаза которой, казалось, фосфоресцировали в ночи. Агнесса вскрикнула, метнулась в маячивший рядом арочный проем, кинулась вправо, влево — везде темнели холодные стены. Это был тупик. Агнесса прислонилась к камню и закрыла глаза; она еще надеялась, что ее не заметят, но, конечно, ее увидели и подошли вплотную…

Агнессу не покидало ощущение нереальности происходящего, будто все происходило не наяву, а в тягучем сне, и состояние было такое, словно хочешь и не можешь проснуться. Руки и ноги одеревенели, и, если бы Агнесса вздумала побежать, бег получился бы тоже как во сне: бессмысленное, бесполезное передвижение увязающих в песке ног.

— Испугалась, милашка? — спросил грубый голос. — Спокойно, только без крика! — Чья-то рука выдернула из рук Агнессы сумку.

Агнесса не запомнила лица грабителя; когда она очнулась, рядом уже никого не было. В первый миг она не расстроилась, она была даже рада, что все ограничилось только грабежом.

И все же она осталась без единого цента.

Агнесса села на скамейку перед зданием вокзала и стала смотреть на уходящие поезда.

Она подумала, что вокзал, любой вокзал — удивительное место, островок твердыни в вечном движении, перересток случайностей и судеб, место, где с особым болезненным чувством вспоминаешь свою жизнь, исчезающую в прошлом, как цепочка вагонов, и в то же время всегда ждешь чего-то нового; кажется, вот-вот из-за поворота вынырнет состав, несущий радость встречи с судьбой.

Вскоре Агнесса начала замерзать — ночи были еще холодны; тогда она вошла в здание и стала ждать там. Впрочем, ждать было нечего: купить билет она не могла, значит, уехать — тоже; однако заставить себя идти куда-то сейчас было Агнессе не под силу.

Близился рассвет. Уже открылись кассы, на платформе начал скапливаться народ. Было по-утреннему прохладно, пахло свежей листвой и еще чем-то неуловимо-приятным, южным. Агнесса вернулась на облюбованную скамейку и уже около получаса сидела там, размышляя, и, как ни странно, мысли ее были вовсе не о том, как выбраться из этого города.

Она вновь и вновь вспоминала свою жизнь, которая, как казалось ей самой, делилась на четыре периода, окрашенные каждый в особый цвет: первый — до выхода из пансиона, полный неясных мечтаний, второй — жизнь в сером особняке, на берегу океана; эта жизнь была залита изнутри и извне ослепительным светом — огромное пространство, напоенное солнцем, надеждой и верой в великое счастье, третий период — это бегство, прибытие на прииск и отъезд с него, и последний — ее теперешнее существование, самый длинный, самый тяжелый. На заре жизни, когда не видишь горизонта, утопающего в золотисто-розовом тумане, легко шагается и дышится в беззаботной череде дней, но потом, когда обнажаются серые бесплодные дали, где уже нет сияющих звезд, не всегда находишь силы продолжать путь. Душа Агнессы устала и не имела более сил вести ее вперед.