- Да, но...
      - Забудь "но", Фред. Ты ничем не поможешь Заку и Меган, сидя здесь и переживая. Никто из вас все равно не знает джунглей, и я не собираюсь больше рисковать своими людьми. - Она улыбнулась ему. - Я собираюсь найти ребят живыми и здоровыми, хочу, чтобы они вернулись и чтобы мы закончили фильм. А теперь - мы делаем фильм или нет?
      - Да, мадам, - ответил Фред Флореску, широко улыбаясь.
      ***
      - Темнеет, - сказала Меган.
      Она старалась скрыть страх. Они уже провели одну ночь на земле, но тогда она была без сознания. А этот вечер совсем другой. Меган опасалась, сможет ли она вообще заснуть, несмотря на жуткую усталость, на то, что каждая мышца вопила о пощаде, когда она делала шаг правой ногой, пытаясь удержаться на самодельных костылях и держа на весу бесполезную левую ногу. Меган старалась весь день, отказываясь останавливаться и отдыхать, даже когда Зак настаивал. Она знала: стоит ей сесть - и она никогда больше не встанет. Дважды Меган спотыкалась и падала, вскрикивая от боли, когда распухшая лодыжка задевала за камень или за ветку. Мэйсон пробовал усадить ее к себе на плечи и нести, но она, дрыгая ногами и царапаясь, отбивалась. Она не хотела, чтобы Зак нес ее, ведь он единственная надежда для обоих. Может, ему лучше оставить ее в джунглях и пойти за помощью? Он вышел бы из леса, привел людей... Хотя Меган сомневалась, что они смогли бы ее найти, одну в джунглях.
      На Меган напал внезапный приступ смеха, когда она подумала, что это красивое место для могилы.
      Красивое и ужасное. Туманный лес, кривые стволы деревьев, пальмы, покрытые влажным мхом и ползучими растениями, яркий солнечный свет, пробивающийся сквозь сплошную зелень листвы, первозданные гигантские папоротники под нефритовыми зарослями. Яркие птицы перелетают с дерева на дерево. Пахнет корицей, ванилью, орхидеями и страстоцветом. Никогда, даже в самых диких фантазиях, Меган не могла себе представить место, столь странное и невероятно живое. Но оно и. очень страшное: дважды Мэйсону пришлось схватить ее в объятия, дрожащую и заледеневшую от, ужаса, и пронести несколько ярдов - подальше от скорпиона. Они миновали три огромных свисающих с дерева гнезда желтых ос. Потом колонию непонятных насекомых, которые могли напасть на них. Толстая сейшельская змея выскользнула из листвы и, извиваясь, проползла прямо между костылями Меган. И хотя девушка знала, что здешние змеи не ядовиты, она задрожала от страха. Огромные пауки, каждая клешня которого была размером с ладонь человека, болтались на толстой паутине. Она боялась предстоящей ночи и ничего не могла с собой поделать. Меган думала о тарантулах, о джунглях, кишащих летучими мышами. Днем со всем этим легче справиться, все вокруг зеленело и золотилось, но под покровом ночи... Сердце Меган заходилось от ужаса.
      Слава Богу, она не одна. Зак все время с ней. Он носит ее на руках, успокаивает, защищает. Меган переполняло чувство благодарности к нему. Он поддерживает ее, шутит, отвлекая от боли и отчаянных мыслей, заставляет говорить без конца о себе... Он никогда не корил ее за то, что из-за нее они слишком медленно идут. Как бы она ни старалась, им все равно не пройти больше двух миль за день.
      Мэйсон посмотрел вверх сквозь кроны деревьев на голубые заплатки неба. Солнце устремлялось к закату, о чем свидетельствовали красные и золотистые полосы на фоне темнеющей сини.
      - Похоже, нам лучше остановиться, - сказал он и подвел ее к большому, поросшему мхом пню. - Ты посиди, а я сооружу что-то вроде шалаша. Надо спешить, пока совсем не стемнело. - Он ласково улыбнулся ей. - Расслабься, тебе надо отдохнуть. Ты сегодня прекрасно поработала.
      - А я могу тебе помочь? - спросила Меган, глядя, как он ломает ветки и складывает их возле ствола ближайшего большого дерева.
      - Нет, тут работы на пять минут, - сказал Зак, потом подпрыгнул и сорвал несколько широких пальмовых листьев.
      Он двигался уверенно, быстро, мускулы на вспотевшей спине перекатывались под загорелой кожей. Лохмотья разорванной рубашки давно повязаны вокруг пояса. Меган не могла не обратить внимания на то, какими круглыми и твердыми казались его ягодицы под штанами из телячьей кожи костюм, надетый для съемки, обтягивал его, как вторая кожа. Бицепсы тоже впечатляли. Большие, твердокаменные, будто высеченные скульптором.
      Дэвид умер бы от злости, увидев его сейчас, подумала Меган. Вдруг она смутилась от собственной глупости. Да как она могла даже посмотреть на этого противного агента?
      Меган густо покраснела. Он такой скользкий тип, подхалим, а она была будто тесто у него в руках! Думала, он талант, и даже когда такой человек, как Фред Флореску, говорил, что Дэвид Таубер - пустышка, она не верила.
      Позволяла Дэвиду диктовать, что есть, что носить, позволяла ему стоять перед ней, когда она делала упражнения! Какой она была жалкой! Только из-за того, что удалось немного похудеть, Меган убедила себя, что теперь всю свою жизнь должна отдать в его руки. Но ей и самой не нравился собственный вид, она бы похудела без его участия...
      - Вот и готово, - сказал Зак, выпрямляясь. Он достроил маленький вигвам из пальмовых листьев и веток. - Конечно, не совсем "Карлтон", но сойдет.
      - Здорово, - похвалила Меган.
      Зак посмотрел на нее.
      - А почему краснеешь?
      - Просто подумала про Дэвида, - искренне призналась Меган.
      Он отвернулся и принялся добавлять на крышу листья.
      Она глубоко вздохнула.
      - Я думала, какая же я была идиотка, когда вообще посмотрела на него. Ты был прав, знаешь ли. Он круглый дурак. Мы поссорились перед окончательным разрывом. Я сказала ему, что выезжаю из номера отеля, а наутро он пришел ко мне в комнату и велел собирать вещи. Заявил, что я уволена. Но через двадцать минут прибежал обратно и сказал, что я остаюсь в команде. К счастью, я уже узнала, что он за тип. Я сейчас просто не понимаю, почему видела его другим.
      - Сейчас? - переспросил Зак и посмотрел ей в глаза.
      - Да, сейчас, когда я с тобой, - импульсивно ответила Меган.
      Мэйсон улыбнулся.
      А она еще гуще покраснела.
      - - Ой, я не подумала, как это прозвучит. Я хотела сказать, что ты просто очень хорошо со мной обращаешься, ведешь себя как настоящий мужчина. Дэвид бросил бы меня в джунглях... - Она смущенно умолкла.
      - Я Тарзан, а ты Джейн, - сказал Зак, а взгляд его скользил по ее телу вверх-вниз, и Меган не понимала, шутит он или нет. - А почему ты связалась с Дэвидом? Никогда раньше, до шоу "Электрик-Сити", я не видел вас вместе.
      Меган пожала плечами:
      - Он решил тогда.., в общем, подкатиться ко мне, хотя ничего в ту ночь не было. Я была просто благодарна.., я так смутилась, когда вы с Роксаной стояли вместе, рядом...
      Зак посмотрел на нее.
      - Я держался с ней так только потому, что увидел тебя рядом с Таубером. После нашего разговора. Думаю, я ревновал.
      - Ты ревновал? Ничего не понимаю, - сказала Меган, чувствуя, как теплая волна желания накатывает на нее. Да правда ли это? - Роксана Феликс поговорила со мной в ложе, на сцене, помнишь? У нее был такой же ламинированный пропуск. Поговорила после того, как ты посвятил мне песню... Знаешь, я была очень рада, хотя это звучит довольно глупо, я понимаю. Для меня это слишком много значило, потому что когда-то ты был моим кумиром. Я выросла на музыке "Дарк энджел". - Она смутилась и, покраснев еще сильнее, опустила глаза. Неужели нельзя было сказать иначе, чтобы не показаться еще одной тупой потаскушкой, которые обычно крутятся вокруг рок-группы. Можно было наверняка найти другие слова, просто она не сумела.
      - А почему ты думаешь, что это глупо звучит?
      - Потому что это звучит так, будто я твоя поклонница.
      - Ты думаешь, я презираю своих поклонниц? - спросил Зак. - Я рад, что мои песни для тебя что-то значили.
      Это и была наша цель. Мы же писали песни не для самих себя, хотя такого успеха никогда не ожидали. Мы хотели, чтобы нас услышали.
      - Так вот, Роксана сказала мне, что вы с ней обсуждали, посвятить ли мне песню. Вы, мол, подумали, что грубовато обращались со мной, и потому решили сделать мне одолжение. Я почувствовала себя полной идиоткой. Значит, ко всему прочему, это была даже не твоя идея. А Роксаны.
      Зак Мэйсон уставился на нее, довольно долго смотрел, а потом покачал головой и залился хохотом:
      - Ты что? Меган! Да это я сам придумал! Ну конечно, я! Без всякой Роксаны! А пропуск ей достал Сэм Кендрик.
      Роксана Феликс никогда, ни одного дня не была моей подружкой! Она спит с Сэмом. Спала с Сэмом. И сейчас продолжает. Боже мой, ты, наверное, единственная на площадке, кто этого не понимает. Она хотела быть со мной, но только на публике. Чтобы использовать меня. А я сказал ей, что меня интересует кое-кто другой.
      - О... - потерянно вздохнула Меган.
      "Кое-кто другой ? Что-то я и здесь упустила? Кто это? Я никого никогда не видела рядом с ним. Он ведь не про Мэри говорит? Конечно, она намного старше его..."
      - Я ей сказал, что интересуюсь тобой, - объяснил Зак.
      Меган тихо, словно застыв, сидела на пне, пытаясь не дышать.
      - Но ты же ненавидишь меня. Ты всегда так груб со мной. Я тебе н-не нравлюсь, - заикаясь, проговорила она.
      - Да, я бы предпочел ту, какой ты была раньше. Правда. Но я думал, что все это ты проделываешь с собой ради Дэвида.
      - Да нет, я просто надеялась привлечь хоть чье-то внимание, пробормотала Меган.
      Зак улыбнулся. Глаза его были полны желания. Меган почувствовала, как напряглись ее соски.
      Мне плевать, если это случится сейчас, когда мы с ним одни в джунглях. Мне все равно, даже если он лжет, подумала Меган. Я хочу его. И я его получу.
      Волна страсти накатила на Меган, кровь забурлила.
      - А я всегда думал только о тебе.
      - Я боялась тебя, - призналась Меган.
      Он кивнул. Темные волосы каскадом упали ему на плечи.
      - А я боялся тебя. Ты такая умная, образованная, а я никогда не учился в старших классах.
      Она встала и осторожно подошла к шалашу.
      - Давай сделаем вот так.
      Зак поддержал ее, когда она отпустила костыли, и обнял за талию. А потом осторожно положил на землю.
      - Ты один из самых умных мужчин, которых я когда-либо встречала, сказала Меган. Ее карие глаза замерли на его лице. Она чувствовала тепло его тела, тугого, упругого. Голая кожа Зака касалась лица Меган, и она с трудом сдерживала сильнейшее желание прижаться к нему губами.
      Не надо спешить. - Ты, должно быть, сумасшедший, если не понимаешь, что был пророком нашего поколения? Как ты думаешь, почему мы так на тебя реагировали?
      - Дело в стихах, - сказал он, садясь рядом с ней.
      - Да? А кто написал эти стихи, Зак? И кто написал все песни? Ты написал! Ты говорил то, во что мы верили. Говорил за нас. И этим стоит гордиться, Зак. Твои стихи и музыка такие потрясающие, что тысячи ребят готовы на все ради тебя. И ты замечательный актер. Тебе совсем не нужна бумажка - подтверждение твоего ума. В глубине души, Зак, ты сам все прекрасно понимаешь. - Она помолчала. - А почему ты распустил группу?
      - Ты действительно хочешь знать?
      Меган кивнула.
      Зак устроился рядом и прижался к ней всем телом. Меган показалось, что ее коснулся оголенный провод.
      Зак на секунду закрыл глаза.
      - Обычно все стихи писал я. Но в последнее Рождество Нэйт пришел ко мне и выложил две песни. Он их написал сам. У нас был перерыв между гастролями. Я отказался их петь. Он захотел обсудить это с другими парнями. Я заартачился и заявил, что все равно буду сам писать все песни. - Зак ударил рукой по колену. - "Дарк энджел" - мой ребенок, Меган. Мое творение, с самого начала, с того момента, как ушел наш первый гитарист и Нэйт присоединился к. нам. Может, я испугался. Не знаю.
      - Ну и что дальше? - тихо спросила Меган.
      - Мы поругались. - Он пожал плечами. - Много дерьма вывалили друг на друга. А потом Иоланда Хенри, наш менеджер, приняла сторону Нэйта. Она сказала, что песни - очень хорошие. И что их надо взять. Мне стало ужасно обидно, и я впал в неистовство. Уволил Иоланду и распустил группу. А через несколько дней возник Дэвид и принялся лить масло на мое раненое эго и нажимать на правильные кнопки. Он спросил, не хочу ли я попытать себя в актерской игре. Это показалось заманчивым - такой шанс утереть парням нос мол, с моим талантом я прекрасно обойдусь без "Дарк энджэл". Вот как все вышло. В общем, хорошего мало.
      - Но ты на самом деде думаешь, что его: песни изменили бы имидж группы?
      - Знаешь, мне бы хотелось сейчас сказать "да". Что я действовал честно. Но извини, не могу. Я был не прав. - Мэйсон посмотрел на Меган. Нэйт принес замечательные песни, действительно очень хорошие. А меня охватила ревность. Я защищался... Я-то считал себя справедливым парнем, а когда дошло до дела, оказался таким же, как все, с раздутым самомнением. Иоланда - честный человек.
      Поэтому я уволил ее.
      Он умолк.
      - Не мучай себя, Зак.
      - Да не могу. Я распустил свою группу без причины.
      Меган усмехнулась:
      - Ну и что? Когда мы выберемся отсюда, ты уволишь Дэвида. Позовешь Нэйта Сьютера, извинишься, соберешь группу. Вернешь Иоланду Хенри. Извинишься и перед ней.
      Думаю, так будет лучше всего. А я стану надувать щеки, как ответственная за возрождение "Дарк энджэл". Я буду самой крутой и популярной после Кортни Лав.
      - Как все просто, да?
      - Да, просто. А что тебя останавливает?
      - Ты серьезно? - спросил Зак, поворачиваясь к ней.
      Серые глаза пристально смотрели в глубину ее карих глаз.
      Она почувствовала, как внизу живота все напряглось.
      - Совершенно серьезно. А почему нет? Я уверена, им тоже неуютно, как и тебе. - Ощущая собственный жар, она вынула тюбик с мазью от насекомых. Дай-ка я тебя обработаю. А то в сумерках нас съедят.
      - Сними майку, - сказал Зак.
      - Что?
      - Снимай майку. - Он похлопал по влажной земле и потянулся к поясу, чтобы развязать рваную рубашку. - Надо подстелить под себя что-нибудь посолиднее, чтобы никто не выполз из-под листьев, когда мы заснем. А твое средство спасет нас от летучих гадов.
      Меган подчинилась, разложила на земле майку рядом с его рубашкой, пытаясь вести себя естественно. Им просто надо выжить, уверяла она себя. Она же раздевается у доктора. Ну и здесь то же самое. Ничего плохого он не подумает.
      - Боже, какая ты красивая! - тихо воскликнул Зак. Он потянулся и провел пальцем по нежной сметанно-белой коже левой груди Меган.
      Она почувствовала, как будто расплавленная лава потекла внутри ее от одного прикосновения Зака. Соски напряглись от удовольствия, и они оба увидели это, их распухшие бутоны выпирали под тонкими шоколадного цвета кружевами лифчика. Словно загипнотизированная, Меган смотрела вниз. Зак возбудился, и очертания мощной напрягшейся плоти натянули эластичную кожу брюк. Меган почувствовала, как влага затопила ее, она задвигала бедрами, словно от нетерпения, и застонала.
      - Я хочу тебя, - хрипло сказал Зак.
      Меган дотронулась до его груди и сказала:
      - О да, Зак, пожалуйста. Сейчас же.
      А потом его руки оказались у нее на груди, но на этот раз они были не слишком нежными: тискали, хватали, пальцы крутили затвердевшие соски, посылая через них чувственные токи всему телу. Меган наклонилась вперед и дрожащими пальцами стала распутывать шнурки на его брюках, пробуя приспустить их, чтобы вызволить страждущую плоть. Потом взяла ее в руки и стала гладить, ласкать теплую кожу, пальцы ритмично сжимались и разжимались...
      Зак застонал от удовольствия и, отстранившись от нее, начал срывать с себя одежду. Меган, у которой сердце бешено колотилось, в спешке чуть не сорвала пуговицы со своих джинсов, а потом вдруг, расстроенная, остановилась.
      - В чем дело? - спросил Зак, заметив ее внезапное отчаяние.
      Меган указала на поврежденную лодыжку невероятного цвета.
      - Я не смогу снять джинсы. Мне не протащить их через ботинок, сказала она, чуть не плача и задыхаясь от разочарования.
      Мэйсон взял ее голову обеими руками и поцеловал долгим поцелуем. Их языки встретились, замерли, потом он прикусил ее нижнюю губу. Тело Меган купалось в желании, она прижалась к нему, ее груди набухли от страсти, а соски, ставшие твердыми и острыми, впивались ему в грудь.
      - А тебе не надо их совсем снимать. И так достаточно, - сказал Зак, улыбаясь.
      Меган ахнула, когда его левая рука скользнула под нее, сжав за затылок, а правая оказалась между ее ногами. Ладонь прижалась к повлажневшим шелковым волоскам - сначала робко, потом все решительнее, отчего волны удовольствия накатывались на Меган. Она начала выгибаться под ним, двигать бедрами, она даже пыталась уклониться от его ласки, но он настиг ее. Неснятые джинсы, расстегнутые для него, приковали ее к месту, стреножили ее, как молоденькую лошадку. Зак заглянул ей в глаза и засмеялся низким смехом, полным удовольствия и желания.
      - Нет, детка. У тебя нет выхода, - сказал он. А потом его два пальца оказались внутри, они гладили нежно, как бы пробуя, насколько готова Меган, а затем стали гладить ее очень интимно...
      Меган вскрикнула, выгнулась под ним и забилась в экстазе.
      - Это у нас пока разминка, - прошептал Зак Мэйсон и осторожно лег сверху, стараясь не задеть больную ногу Меган.
      Она вцепилась пальцами в его темную гриву, когда он наклонился к ней. Его язык лизал ее соски; она снова застонала, чувствуя теплый прилив между ногами, а потом задрожала. Он лизал грудь, пупок, крепко держа Меган. И наконец - о Боже, это было совершенно невероятно! - он добрался до интимного местечка, его губы приникли к нему, и Меган унеслась с этой земли, из этих джунглей в другое измерение. Новые ощущения затопили ее, а вселенная сжалась до тела Зака, до его губ и рук, до его горячего дыхания.
      Она вскрикивала от удовольствия, невыносимого и невероятного, она думала, что вот-вот кончит, взорвется, но именно в этот момент Зак отодвинулся и вошел в нее. Его плоть дрожала и пульсировала от жажды и страсти. Он был внутри ее, он любил ее глубоко, медленно, ритмично, удары становились все тверже и быстрее, он словно впивался в нее, она уже не могла ни дышать, ни думать.
      Невероятно, разве может секс быть таким? И тут он добрался до самых ее глубин, куда еще не добирался никто, до какой-то тайной точки... Меган услышала свой крик, доносившийся словно откуда-то издалека, наслаждение затопило ее, голова пошла кругом, и весь мир раскололся на части, кости растаяли, тело тоже... Сладостная дрожь прошла по всем мышцам, по чреслам, икрам, спине, оргазм поднимался все выше, и Меган охватил невероятный восторг. Она лежала в горячем поту, в крепких и тесных объятиях любимого, глядя в волчьи глаза Зака.
      Глава 33
      Роксана Феликс была в осаде. В буквальном смысле слова. Репортеры шныряли повсюду: они запрудили дорогу перед домом, они кружили на вертолетах, пытаясь сделать снимки с воздуха. Скромная уединенная кофейно-белая вилла в марокканском стиле была предметом их охоты, они гонялись за добычей. Все отчаянно хотели фотографию, комментарий, а еще лучше - хотя бы кусочек отснятых пленок. Высокая живая изгородь частного владения шуршала от нарушителей, пытавшихся проникнуть сквозь нее.
      За все возможные точки для обозрения на соседних высоких деревьях и каменных выступах шла настоящая война.
      Роксана не осмеливалась даже выйти в спальню или выглянуть из окна: малейшее движение занавесей вызвало бы стрекот камер, щелканье затворов и слепящие молнии фотовспышек. Роксана Феликс стала скандально известной.
      Падший ангел. Мадонна, оказавшаяся проституткой. Обожаемая супермодель, любовь Америки, робкая, скромная героиня журналов с миллионными тиражами оказалась проституткой-подростком и держательницей борделя, Америка и весь мир жадно облизывались. Да кто откажется насладиться таким блюдом? Ничего лучше, ничего интереснее не было после истории с Майклом Джексоном. Марисса Мэтьюз первая выступила со своей сенсацией, обнародовав неприятные детали, и нью-йоркское общество познакомилось с ними в среду за завтраком А через несколько часов про это напечатали все остальные, пуская слюни от зависти.
      Были отданы приказы, и репортеры понеслись в Лондон, Париж, Мадрид, Сидней. Предлагались огромные взятки любому, кто заговорит. Старые клиенты, старые проститутки, старые школьные подруги - да любой! И вдруг знакомые а их оказалось невероятно много - потекли таким потоком, что телевидение и газеты не могли справиться. Ее парикмахер. Ее нью-йоркский шофер. Секретарша ее бухгалтера в агентстве "Юник". Каждую минуту все новые репортеры подтягивались к вилле, запрятанной среди голливудских холмов.
      Роксана сидела на стуле, который притащила в ванную, обхватив голову руками и слушая, как трезвонит телефон.
      Она выбрала ванную, потому что это была единственная в доме комната без окон. Только здесь ее никто не мог увидеть. Она не отключала телефон и факс, чего от нее как раз ожидали, она не трусиха.
      Итак, наконец это случилось, подумала Роксана. После стольких лет ее все же достали. Они узнали почти все. И в итоге ее слава, ее успехи, ее безопасность, обожание публики, ее крепость, больше похожая на замок, которую она воздвигала одиннадцать лет, тщательно выстраивая дюйм за дюймом, в течение считанных часов исчезли, испарились, как роса под солнцем.
      Демоны вернулись. За ней. Она знала, конечно, что такой день когда-нибудь настанет.
      Роксана сидела на стуле и раскачивалась, тихо напевая, словно колыбельную младенцу.
      ***
      - Мистер Голдман, я думаю, вам это следует посмотреть.
      - Сейчас, Марсия, мне надо позвонить в Нью-Йорк.
      Том Голдман не скрывал нетерпения. Одно к одному!
      Сначала исчезли Зак и Меган, потом пришлось решать, как лучше разделаться с Келлером, а стоило ему войти в кабинет, как он сразу обнаружил целую кипу розовых телефонных посланий от членов правления. Боже, подумал Том, опускаясь в черное кожаное кресло. Сукины дети, лучше бы они на самом деле продали компанию. Но не сейчас.
      Потому что когда о происшествии с Заком Мэйсоном станет известно, репортеры набросятся на фильм, как голодные грифы, и акциям конец. Если именно теперь эти канцелярские крысы займутся продажей, они обнаружат, что "Артемис студиос" можно сбыть с рук за тридцать центов.
      И, может, банку колы в придачу.
      - Да, сэр, я знаю, - извиняющимся тоном настаивала секретарша. - Но вам действительно следует это просмотреть, прежде чем станете звонить кому-то.
      Том взглянул на помощницу, прижимавшую к груди утренние газеты О Боже.
      - Что-нибудь насчет Зака Мэйсона, Марсия? Да, лучше посмотреть.
      - Не совсем, мистер Голдман, - осторожно сказала она, протягивая газеты.
      Голдман почувствовал, как его нижняя челюсть отвисла от удивления.
      "Нью-Йорк пост" поместила две фотографии Роксаны Феликс: улыбающаяся, уверенная, с лицом, за которое "Джексон косметике" согласились заплатить сорок миллионов долларов, и тонкая, как вафля, в мини-юбке, на гвоздиках-каблучках и в блузке с блестками, привалившаяся к стене парижского дома проститутка-подросток в совершенно откровенной позе. Набранный жирным шрифтом заголовок кричал: "Модель-мадам!" И внизу, курсивом:
      "Сенсационная история Роксаны Феликс - от уличной проститутки до супермодели! Как подросток-проститутка из борделя превратилась в любимицу всей Америки?"
      Боже! Голдман вынул "Нью-Йорк тайме": "Почем леди-проститутка?" "Вашингтон пост": "Принцесса моды - французская проститутка". "Лос-Анджелес гапмс": "Кто она, настоящая Роксана?"
      - Это последние выпуски, сэр, - сказала Марсия и тихо добавила:
      - То, что не вошло в предыдущие.
      - И все это прошло по радио и телевидению?
      - Да, сэр. Я думала, вы слышали по радио в машине Голдман покачал головой. Сегодня утром он ехал в тишине, чтобы иметь возможность спокойно обо всем подумать.
      Это были мои последние спокойные мгновения, понял Том.
      - Никаких звонков в течение десяти минут, Марсия, о'кей? Я должен прочитать от начала до конца. Скажи всем, что я в пути, еду на работу.
      Она кивнула. Вдруг Голдмана прошиб жуткий липкий страх.
      Директора будут звонить. Директора правления забеспокоились...
      - Погоди! Марсия! Дай мне Джоэля Стейнбреннера. Немедленно.
      - О'кей.
      Голдман повернулся в кресле, нервно забарабанил по столу красного дерева. Стейнбреннер тут же возник на другом конце провода.
      - Джоэль, это Том.
      Судя по голосу, его брокер был на грани истерики:
      - Голдман, где ты, черт побери? У меня нет доверенности, а тебя нельзя отыскать. Я не могу ничего продать без твоих указаний! Ты понимаешь?
      Том закивал. Боль схватила виски. Телефон в машине.
      Впервые за многие месяцы он его выключил.
      Черт побери! Почему именно сегодня? Почему все это произошло именно сегодня?!
      - Да, я знаю. Какова обстановка?
      - Акции идут вниз. Никто не может от них избавиться быстро. Я говорю тебе, идет, черт побери, свободное падение.
      - Сколько мы уже потеряли?
      Стейнбреннер негодующе хмыкнул:
      - Твои бумаги усохли на восемьдесят процентов, но они потянут еще меньше, когда мне придется спустить все, что у меня на руках. Никто не хочет с ними связываться.
      Восемьдесят процентов. Слова брокера эхом отозвались в мозгу Тома Голдмана, вызвав новую волну потрясения.
      Восемьдесят процентов, а может, и больше потерял он в "Артемис". Святый Боже, думал Том, мне конец.
      - Что теперь? Говори же что-нибудь, Том! Черт тебя подери! Стейнбреннер вопил в трубку. - Дай мне указания, ради Бога! Давай хоть что-то спасем!
      - Нет, - сказал Голдман.
      - Нет ? Ты о чем? Мы должны что-то делать. Прямо сейчас.
      - Нет, Джоэль, ничего не продавай, - сказал Том. - У студии есть проблемы, да. Но я не собираюсь во время кризиса продавать свои акции.
      - Ты выжил из ума?! - заорал Стейнбреннер.
      - Когда решишь, что акции достигли нижнего предела, покупай десять тысяч единиц...
      - Делать - что?
      - Ты меня слышал. Ты ведь мой брокер, да?
      - Да, но...
      - Никаких "но", Джоэль. Выполняй мое указание, - сказал Том и повесил трубку.
      Он уставился на розовые полоски бумаги на столе. На каждой написано, кто звонил. Конрад Майлз, Говард Тори и все остальные. Марсия нажала кнопку.
      - Мистер Голдман, могу ли я соединить вас с мистером Торном?
      - Через минуту, Марсия, - сказал Том.
      Странно, но он понимал: его мир взрывается на глазах.
      Студия, личная судьба - все. Но никогда Том не чувствовал, что у него такая ясная голова. Никогда в жизни. Джоэль Стейнбреннер и все остальные могут подумать, что он спятил. Но Том Голдман отвечает за эту студию, и он намерен эту ответственность нести до самого конца.
      - Я всем позвоню через минуту. Обязательно. Но сейчас я хочу, чтобы ты меня соединила с "Меридиан-отелем" на Сейшелах. Мне надо поговорить с мисс Маршалл.
      Изабель Кендрик сидела в своей гостиной в мягком кресле, белом, как устрица, собранная, спокойная, и смотрела на мужа. На маленьком дорогом столике лежали последние выпуски сегодняшних газет, сложенные аккуратной стопкой. Рядом с ними стоял недопитый кофе с корицей в чашке голубого севрского фарфора, ее обычный утренний кофе.
      Она не завтракала последние десять лет, и это утро ничем не отличалось от других. Может, оно даже чуть более радостное. Изабель Кендрик выглядела собранной и аккуратной, как всегда. На ней был элегантный костюм цвета кофе с молоком, волосы красиво уложены, ожерелье из круглых жемчужин обвивало слегка увядшую шею. Совершенно невозмутимо она смотрела на мужа, который ходил по комнате, нервно проводя рукой по волосам. Черные глаза сверкали от ярости и боли.
      - Ты же никогда ничего не говорила. Ты никогда меня ни о чем не спрашивала, - сказал он, глядя на нее. - Как ты могла такое совершить, Изабель? Почему ты это сделала? Ты понимаешь, какое ты чудовище?
      - Не устраивай сцен, Сэмюэл. - Голос жены был холоден как лед и без всяких эмоций. - Я сказала тебе, это лишь любезность с моей стороны. Чтобы ты не совершил подобную глупость в будущем.
      Кендрик остановился, посмотрел Изабель прямо в глаза.
      - Что ты говоришь? Неужели ты хочешь сказать, что ревнуешь?
      Она покачала головой, находя это предположение совершенно неуместным.
      - Конечно же, нет. У нас брак не такого рода.
      - Ясно, - с горечью сказал Кендрик.
      - Наш брак хорошо работает, Сэм.
      Изабель почувствовала, как адреналин снова потек в кровь, когда она начала говорить, произнося вслух то, что долгое время между ними являлось запретной темой. Это момент ее торжества. Ее победы. Она выложит ему все. Не он один имеет власть в этом доме. Он многим обязан ей.
      И пусть увидит, на что она способна, если он забыл. Она изжарит Роксану и его другие маленькие игрушки, которые он слишком уж откровенно вытащил на публику. Никто не может угрожать ее положению. Ни Роксана, ни Сэм - никто.
      - Ты знаешь, я ведь никогда не возражала против твоих связей Но на этот раз все иначе. Ты можешь поступать как угодно, пока это не отражается на мне.
      - И тебе все равно, если я встречаюсь с проститутками?
      Изабель махнула рукой, унизанной кольцами.
      - Да, совершенно.
      - И тебе безразлично, что я встречаюсь с другими женщинами? Что могу полюбить другую женщину?
      - До тех пор, пока ты не забудешь об осторожности. - Изабель отпила кофе. - Да Боже мой, Сэм Неужели я не знаю всех твоих девиц? Сколько их было? Восемь или девять? Так ведь? Не считая проституток. Я просто надеялась, что у тебя развито чувство самосохранения. Вокруг столько отвратительных болезней, возможная беременность твоих пассий, другие неприятности...
      - Ты все знала и ничего не говорила, - прошептал Кендрик.
      Женщина, сидевшая перед ним, казалась странной. Она как машина. Он не мог поверить, что перемены в Изабель настолько глубоки. Она выглядела так же, прежняя элегантная блондинка, но словно облицованная камнем. Безупречная скала. Это правда, что уже давно между ними нет близости Но почему-то он не осознавал этого. Или осознавал не полностью. И то, что он спал с другими, было как бы само собой разумеющимся. Ему стало страшно.