Глава 7

Джордан Кэбот Голдман мучилась в нерешительности.

Она вертелась перед огромным, от пола до потолка, зеркалом, не обращая внимания на отражение роскошной спальни за спиной. Великолепная обстановка — королевских размеров кровать елизаветинских времен на четырех столбиках, привезенная из Англии, ковер нежного китайского шелка, а в изножье кровати вделанная в пол джакузи.

Серебряные вазы аккуратно расставлены по всей комнате, в них белые и желтые розы — букеты меняют каждое утро.

Огромные окна, на диванах уютно разбросаны мягкие подушечки, вышитые в Шотландии. Полный триумф богатства над вкусом. В великих традициях герцогини Виндзорской. Джордан так этим гордилась. Как и своими садами, очень аккуратными, которые она оборудовала новейшими системами полива и к которым приставила охрану. У Тома Голдмана ушло немало времени, чтобы решиться на брак, но Джордан Кэбот Голдман заботилась о том, чтобы он никогда не пожалел о принятом решении. Ни на секунду. Для того и джакузи в спальне, и целая куча всяких эротических вещиц, припрятанных за книжной полкой. И ее собственное изящное, хорошо тренированное молодое тело. Джордан вертелась перед зеркалом, делая вид, что не смотрит на себя. Она взяла в руки сначала розовый костюм от Шанель, потом голубое платье от Билла Бласса. Джордан понимала: в ее обязанность входит соответствовать статусу мужа во всем, даже в одежде, которая на ней надета. В ее гардеробе не было ни одной пары джинсов. Ее очень раздражало, что она не может заставить Тома одеваться как подобает значительному лицу. Он должен носить вещи от Хьюго Босса каждый день.

Розовый показался Джордан более привлекательным. Он оттенял ее загар, светлые волосы и ослепительную белозубую улыбку. Но в голубом она выглядела серьезнее и старше. В нем ей можно было дать двадцать восемь..

Изабель ни секунды бы не колебалась, ревниво подумала Джордан. Она всегда точно знает, что надеть. Даже не подходя к шкафу.

Изабель Кендрик была приглашена на ленч Джордан Голдман. Жена Сэма Кендрика, она была общественно значимой фигурой в городе вот уже пятнадцать лет, и Джордан ее боготворила. Джордан ее не любила, конечно, но это не имело никакого значения. Изабель входила во все благо — . творительные комитеты Лос-Анджелеса, давала заключительные приемы по случаю присуждения «Оскара» после смерти Свифти Лазер и как-то невидимо, незаметно умела выделять каждую новую девушку, появлявшуюся на сцене, и определять степень ее значимости. Она выстраивала их в ряд, и это сводило Джордан с ума. В конце концов, ведь она жена главы студии, а Изабель — всего лишь жена агента. Очень влиятельного, правда. Но уйти от реальности нельзя, а в Лос-Анджелесе реальность такова, что бал пра — , вит Изабель. Она заседала в каждом важном правлении. Все стремились попасть к ней на вечера и обеды, о которых потом писала пресса. Приемы, которые Изабель устраивала раз в сезон, были даже более деловыми и насыщенными, чем в Каннах. В конце месяца как раз должен состояться очередной бал. Если бы президент Клинтон приехал в город и захотел посидеть за столом с кем-то, кроме Дэвида Джеффина, миссис Кендрик была бы второй в списке. Своими ушами Джордан слышала, как Изабель болтала с первой леди по телефону, будто с близкой подружкой.

«Да, Хиллари, ирландская лососина. Нет, Хиллари, я обещаю снизить холестерол».

Все это так невероятно, но Джордан ужасно хотелось, чтобы подобное происходило с ней. В конце концов, она — жена Тома. И она должна задавать тон. Джордан знала, насколько ревностно относятся к ней женщины, даже такие же молодые, как она, и такие же хорошенькие. А женщины постарше просто зеленеют. Да куда вам теперь, злобно думала Джордан, разглядывая свои большие твердые груди и изящные бедра. У вас уже был шанс. Теперь моя очередь.

В конце концов никто не смел осадить ее, как бы им ни хотелось. Это Лос-Анджелес, и с того момента, как Джордан сделалась женой главы студии, она стала неприкосновенной.

Кроме всего прочего, она обладала отменным инстинктом выживания. Он вел ее по жизни не хуже любого компаса.

Джордан понимала: ей нечего тягаться с Изабель Кендрик.

Надо отыскать собственную нишу, найти свое место, стать королевой нового поколения. Джордан обратилась к более современным формам благотворительности. Она собирала средства для исследовательских работ по СПИДу, спонсировала марши против наркотиков, умело устраивала обеды за пять тысяч долларов, посвящая их какой-то острой теме или проблеме, которая была у всех на устах. Ее последний обед оказался настоящей победой, хотя и маленькой. Вечер против убийств. Они собрали кругленькую сумму на борьбу с гангстерами в одном из районов Лос-Анджелеса. Под негромкую музыку — а это был модный «металл» — большие шишки потягивали дорогое вино и ублажали себя блинами с икрой. Ее светлость принцесса Каролина из Монако стала почетным гостем. В общем, Джордан сделала серьезный шаг вверх по лестнице, ведущей к успеху. Да, и еще одно — Джордан удалось усадить Изабель рядом с собой и купаться в ее похвалах. Разве не триумф?

Был лишь один момент, который пригасил радость от вечера, именно из-за него Джордан и упросила Изабель встретиться с ней сегодня. Ей хватило ума и хитрости не противопоставлять себя Изабель Кендрик, а извлекать большую пользу из хороших отношений с ней. Изабель взяла на себя весьма почетную роль наставницы молодой жены Голдмана.

Вильнув прекрасно загорелыми ягодицами и увидев в зеркале свои гладкие и тугие щеки, Джордан повернулась, швырнула голубое платье в кресло и остановила свой выбор на «Шанель». Оно подходит для ленча. Еще бы, в «Шанель» всегда будешь выглядеть как надо.

— Миссис Кендрик, рад видеть вас. Будьте любезны, вот сюда, — засуетился метрдотель, проводя гостью в главный зал ресторана.

В иерархии столиков этот был под номером два. В другой раз она могла бы и заспорить. Изабель обладала большой властью у Мортона. Но опытным глазом она заметила за столиком номер один Мадонну с Абелем Феррарой.

Ну что ж, подумала Изабель, такова жизнь.

Она расправила легкий кашемировый пиджак от Ральфа Лорена, совершенно уверенная в собственной элегантности. В тридцать восемь лет Изабель украшала списки тех, кто одевается в стране лучше всех. У нее была шапка каштановых завитых волос с тонкими седыми прядками, над которыми с фантастической тщательностью работал Дино Кастони. В этом году он считался лучшим стилистом в Беверли-Хиллз. Дерматолог неустанно заботился о коже, и для ее возраста она была замечательно эластичной. Изабель терпеть не могла вульгарности общественных гимнастических залов, поэтому Лиз Ксантия, ее личный тренер, очень преданная своему делу, и Марк Гуиз, повар-вегетарианец семейства Кендриков, изо всех сил старались поддерживать ее стройность.

Зеленые глаза Изабель, к которым очень подходили ее изумрудные серьги, тут же ухватили Джордан Голдман. Бедняжка Джордан, она так старается. Но розовая «Шанель» для блондинки!.. Да, у нее совершенно нет вкуса… Женщины наклонились друг к другу, громко целуя воздух рядом с щеками.

— Изабель, как мило с вашей стороны прийти сюда! — выдохнула Джордан, надеясь, что смесь благодарности и радости близка к натуральной. — Я знаю, как вы заняты, особенно из-за приема, который состоится через две недели.

— Да, кошмар, — согласилась Изабель. — От этих цветов у меня уже началась головная боль. Ты должна дать мне имя флориста, который поработал над твоим последним обедом.

Сияя, Джордан пообещала посмотреть и сказать. Изабель заказала минеральную воду и салат «Цезарь».

— Я буду то же самое. Спасибо.

— Что бы мы делали, если бы у них закончился «Цезарь»? — пошутила Изабель.

Джордан рассмеялась. Слишком громко.

Потом повисло неловкое молчание.

Изабель острым взглядом посмотрела на Джордан, любопытство нарастало.

Боже милостивый, что-то не так! Сначала она приняла это приглашение на ленч за естественное проявление уважения. За желание немного сблизиться, особенно сейчас, когда Сэм затевает какие-то совместные дела с «Артемис».

Ни на одну секунду Изабель не допускала мысли, что Джордан на самом деле хочет о чем-то поговорить с ней. Но по тому, как молодая женщина колебалась, краснела, как взгляд ее раздражающе милых голубых глазок вдруг опускался, упираясь в стол, она догадалась. Конечно же, речь пойдет не о делах, а значит, какие-то проблемы с Томом. Но они поженились только год назад!

Изабель ощутила незнакомое чувство возбуждения. Что эта дурочка собирается ей выболтать? И каким образом, предполагается, Изабель может ей помочь? И следует ли ей помогать? Хотела ли она на самом деле, чтобы Джордан Кэбот оставалась замужем за Томом?

С быстротой молнии Изабель формулировала эти вопросы и так же быстро отвечала на них. В конце концов она решила, что да, скорее всего она поможет. Молодость, глупость, умопомрачительная сексуальность Джордан, конечно, раздражают, но она отдавала Изабель должное уважение.

Она не представляла собой никакой угрозы. А кто знает, какой может оказаться новая миссис Голдман? И как далеко может зайти преемница Джордан?

Лучше иметь дело с дьяволом, которого знаешь.

— Дорогая, я вижу, ты мне что-то хочешь рассказать, — ласково проговорила Изабель, не обращая внимания на удивленный взгляд Джордан. Ох, она и понятия не имеет, что на ее лице все ясно написано. — Не смущайся. Хочу надеяться, что смогу тебе помочь. А иначе для чего же существуют друзья?

— Дело в Томе, — проговорила Джордан, тщательно стараясь скрыть, как ей понравилось произнесенное Изабель Кендрик слово «друзья».

— Да неужели? Я и понятия не имела. Я думала, у вас все прекрасно.

— Элеонор Маршалл, — горько вздохнула Джордан.

Вот и все. Наконец высказалась. Несколько месяцев она носила в себе тяжкий груз, размышляя, что делать, пытаясь уверить себя, что, может, в конце концов это лишь игра воображения. Она давно подумывала спросить совета у Изабель, но подавляла этот импульс до последнего момента.

Ведь дело не только в том, что страшно открыть кому-то свои подозрения, довериться. Как могла она, Джордан Кэбот, двадцати четырех лет, самая молодая жена в Голливуде, с длинными светлыми волосами и прекрасной фигурой, так угодившая Тому Голдману в сексе, что через три месяца он уже сделал ей предложение, — как она могла признаться, что ее заботят чувства мужа к какой-то плоскогрудой суке на десять с лишним лет старше ее?

Сначала Джордан даже не почувствовала опасности: она не могла допустить, что подобное возможно. У них с Томом все так замечательно в постели. Он работал всю свою одинокую жизнь с этой Маршалл, и они никогда не встречались. Да ведь Элеонор Маршалл тридцать восемь'. Почти сорок! Какой мужчина в здравом уме ею прельстится? Джордан размышляла об этом каждый раз, глядя в зеркало на свое молодое тело, втирая в каждый дюйм этого тела лосьон Донны Каран, а также мускус и всякие чувственные ароматы, сводившие Тома с ума. А знает ли эта Элеонор Маршалл, какие можно выделывать штучки в горячей ванне? Она слегка приподнималась из воды позади Тома, прижималась мокрым низом живота к середине его спины и терлась вверх и вниз, пока он со стоном не поворачивался к ней и не брал ее тут же. Нет, конечно, ничего такого она не знает. Эта женщина никогда не надевала платье в обтяжку, даже на обед, хотя фигура у нее неплохая. Она не флиртовала с Томом, когда они оказывались рядом. Джордан была совершенно уверена — в конце концов, она ни на секунду не сводила глаз с этой дряни.

Но проблема все равно существовала. Джордан читала об этом в глазах Тома, которые неотступно следовали за Элеонор повсюду, наблюдая, как она останавливается возле стола, чтобы наполнить едой тарелку. Он все время смотрел на нее. Он внимал каждому ее слову, когда она говорила. Он смеялся ее шуткам, будто они и впрямь смешные.

О'кей. Это еще не кризис. Джордан понимала, что она еще может его возбудить, она проверила это, сидя за одним столом с Элеонор. Просто опустила руку под скатерть, а потом развела ноги так, чтобы только Том мог увидеть: она без трусов. Ему нужна именно Джордан, по-настоящему сексуальная, именно такая женщина заставляет его чувствовать себя мужчиной. Он часто говорил ей об этом.

И потом, почему Том так сильно настроен против Пола Халфина?

Нет, он никогда не был груб с ним, напротив, он предлагал наполнить рюмку Пола, задавал ему скучные вопросы о банковских инвестициях. Было как-то неловко наблюдать, когда мужчине приходится что-то доказывать.

Но она, Джордан, заметила, как напрягалось тело Тома, какими настороженными становились глаза, когда его взгляд снова возвращался к Элеонор.

Итак, он слегка влюбился. И она вынуждена жить с этим.

Но в последнее время у них началась борьба. Том стал груб, совсем не заботился о доме, не интересовался их приемами, вообще ничем. Кроме секса. Секс был единственной формой общения с ней. Он даже отказывался соблюдать диету, которую она ему предписала! Он вел себя так невоспитанно. Например, на прошлой неделе, на вечере у Де Виров.

Она украсила свое кремовое шелковое платье маленькой брошкой «СПИД». Причем ленточка броши была выложена рубинами. Том страшно разозлился на нее и спросил, когда она в последний раз была в палате больных СПИДом или помогала в консультационном центре… Сквозь рыдания Джордан объяснила, что не может равняться с теми женщинами, с которыми он работает, потому что хочет по-настоящему заниматься домом и семьей.

Том растаял, полный раскаяния. Да, конечно, сказал он, ему тоже хочется иметь семью, он знает, как она разочарована, что до сих пор не забеременела.

Она слегка вздрогнула в своем розовом костюме от Шанель. Слава Богу, он не догадывался о маленьких белых таблетках, которые она прятала в кухонном шкафу.

Та ссора была улажена.

Но она все-таки ничего не могла поделать с его вечным недовольством. Он постоянно спрашивал про Элеонор и Пола. Все время!

О, Джордан Кэбот Голдман волновалась по-настоящему.

Она никогда не расскажет Изабель и никому другому, что стало последней каплей. В прошлую среду она проснулась среди ночи от его бормотания во сне и, выбравшись из черных шелковых простыней, увидела его затвердевшую плоть.

Она готова была взять ее в рот, чтобы разбудить Тома. Он обожал, когда она именно так будила его, тем самым превращая сон в реальность. Но Том вдруг дернулся и, слегка выгнув спину, произнес: «Элеонор». Джордан так и застыла на. месте. Он лежал рядом с ней, двадцатичетырехлетней, красивой, ухоженной! Каждый мужчина мечтает иметь такую жену, а он во сне грезит о какой-то средних лет старой деве с седыми прядками в волосах, зацикленной на карьере?!

Первое, что Джордан сделала утром следующего дня, — это позвонила Изабель Кендрик.

— Элеонор Маршалл? — наконец произнесла Изабель, подавшись вперед совершенно ошарашенная.

— Нет, он ничего не говорил. И они ничего такого не сделали, — осторожно заметила Джордан.

— Но ты видишь какие-то признаки. Ты взволнованна.

О, моя дорогая. Ты абсолютно права, что решила встретиться со мной, — выдохнула Изабель, протянувшись через столик и потрепав собеседницу по руке.

Элеонор! Смешно. Да только посмотрите на Джордан…

Конечно, стоило услышать имя, и все обрело свой смысл, а сердце Изабель Кендрик забилось скорее. Она начала вспоминать, где видела их вместе и возможно ли нечто подобное. Они столько лет работают в одной студии. Да, конечно, возможно… Какая ужасная мысль. Элеонор Голдман. О Боже милостивый! Это уж слишком!

— Наверное, я ставлю вас в неловкое положение, Изабель, — сказала Джордан. — Вы ведь давно с ней знакомы?..

Вопрос повис в воздухе, но Изабель не собиралась томить собеседницу.

— Да, да, верно. Но все дело в морали. В конце концов, ведь ты его жена.