1

В двадцатый раз за пятнадцать минут я посмотрел на часы и решил, что пора. Надев акваланг, затянул на талии утяжеленный пояс и повесил на шею маску. Затем завел мотор, и корпус лодки задрожал. Оттолкнувшись рукой от стенки, повернул ручку газа, не зная, чего ожидать от переделанного судна.

Поначалу, на малой скорости, лодка прилично слушалась руля, хотя шла тяжеловато. Я зажег габаритные огни, чтобы не попасться в лапы портовому патрулю, и вышел на акваторию Большой гавани. Здесь когда-то была стоянка военно-морского флота Британии, и мне представились ряды качающихся на воде тяжелых дредноутов и боевых крейсеров. Теперь здесь появилось еще одно весьма странное судно, хотя его следовало бы отнести к более ранней традиции огненных кораблей Дрейка.

На той стороне гавани располагалась Валлетта, ярко освещенная и украшенная цветной иллюминацией. Оттуда по спокойной воде доносилась далекая музыка, особенно хорошо слышались гулкие удары большого барабана. Веселье набирало ход.

Я обогнул Сенгли и направился к выходу из гавани. Вблизи никого не было, так что можно было прибавить газу и посмотреть, что получится. Я открыл дроссели, и сразу почувствовал толчок от ускорения, создаваемого двумястами лошадиными силами. По мощи моторов на одну тонну веса эта лодка раз в двадцать превосходила "Артину". Но управление ею на большой скорости было не просто плохим, а ужасным. Рулевое колесо билось в моих руках, как безумное, лодка рыскала туда-сюда и никак не хотела гладко скользить по поверхности воды. А ведь скорость была не больше двадцати узлов, что явно недостаточно. Винты только баламутили воду, а в мою задачу вовсе не входило создавать волнение в гавани. В отчаянии я открыл дроссели полностью, и лодка вдруг, приподнявши нос, словно сорвалась, прибавив к скорости сразу миль десять. Но управлять ею стало еще труднее, и промежуток времени между поворотом колеса и реакцией руля на него стал больше.

Я сбавил газ, и лодка осела в воду, скорость резко упала, словно мы натолкнулись на стену. Да, дело будет не просто. Скорость я мог набрать мгновенно, лишь бы моторы не взорвались, но как направить лодку точно по курсу на цель. Несмотря на ночной прохладный ветерок, я весь покрылся потом.

Если единственный способ заставить ее оторвать нос от воды – резко увеличить скорость, то мне не стоило повторять этот опыт вновь, – моторы могли заглохнуть, и следующий скоростной рейд этой лодки будет последним. Что касается управления, то надо как-то с ним справляться.

Я снизил скорость еще больше и пошел к мысу Святого Эльма. Форт Святого Эльма вырисовывался голой громадой на фоне звездного неба. Теперь, в открытом море, лодку стало ужасно качать. Металлическая конструкция, прикрепленная к ее носу, работала, как маятник. Любой уважающий себя корабельный конструктор пришел бы в ужас от этого сооружения.

Я обогнул мыс и, оказавшись в гавани Марсамксетт, направился в сторону острова Маноэль. Теперь я опять находился в закрытых водах, чему очень обрадовался. Посмотрев на часы, понял, что времени остается довольно мало.

Приближаясь к острову, совсем сбавил скорость, и лодка пошла еле-еле. В темноте вспыхнул огонек, и я увидел Элисон, которая поднесла зажженную спичку к своему лицу. Я подплыл к ней.

Она сидела в небольшой лодке с подвесным моторчиком.

– Прелестно! Где ты раздобыла ее?

– Последовала твоему совету – украла, – ответила она и рассмеялась. Я тоже рассмеялся и сказал назидательно:

– Это наш долг – экономить государственные средства.

– Ну, как дела?

– Эта штука – просто сатана. Совершенно сумасшедшая.

– Я привела ее из Слимы в полном порядке.

– Это была, можно сказать, другая лодка. Сейчас она на скорости почти неконтролируема. Сколько у нас времени? – Около десяти минут.

– Пожалуй, двину на исходную позицию. Здесь нам нельзя долго находиться. Можем попасть под паром из Слимы. "Артина" стоит на том же месте?

– Да.

– Тогда я пошел. Проеду до ручья Лаццаретто и там сделаю разворот, чтобы взять хороший разгон. Управление настолько гнусно, что с первой попытки могу и промахнуться. В этом случае повернусь и зайду с другой стороны. Стой подальше от моей траектории, а то еще ненароком наеду на тебя.

– Ну, еще раз – удачи, – сказала Элисон.

– Если увидишь Уилера, оглоушь его приветом от меня. Он ведь предвкушал, как его китайский друг будет работать надо мной. Ну вот. Если все получится, встретимся там же, где прошлой ночью.

Нажав на ручку газа, я медленно отъехал. Минуя "Артину", я глянул в ее сторону. На палубе стояли Уилер, капитан и китаец. Я видел их совершенно отчетливо, так как яхта была хорошо освещена. В то же время меня они видеть не могли, – лодка находилась ниже, в темноте и была для них очередным катером, проходящим мимо.

Я мысленно пометил крестом то место, куда собирался нанести удар, и продолжал двигаться к ручью Лаццаретто.

Около моста на остров Маноэль медленно сделал разворот, затем, проверив еще раз акваланг, открыл клапан кислорода на цилиндре, надел маску, и взял в зубы трубку. Позже могло не остаться времени на все это.

Сзади по дороге время от времени проезжали машины, потом появилась праздничная процессия с оркестром. Гремели трубы, громко бил барабан. Вдруг раздался особенно громкий удар – на этот раз это был гром не барабана, а праздничной мортиры. Фонтан желтых огней брызнул в небе Валлетты, и на несколько секунд осветил всю гавань и стоявшую в ней "Артину".

Фейерверк начался, и настало время внести в него свою лепту.

Взлетела еще одна ракета и рассыпалась красно-зеленым дождем. Я начал движение, держа рулевое колесо одной рукой, а другой щедро поливая мой груз бензином из канистры, сильно надеясь на то, что искры, сыпавшиеся сверху, затухнут до того, как достигнут воды. Одной вполне хватило бы на то, чтобы я вознесся на небо в ореоле славы.

Я увеличил скорость, и в это время небо опять расцвело огнями, которые теперь запускались мальтийцами с пиршественной щедростью. "Артина" была хорошо видна, и я открыл дроссельные заслонки.

Моторы взревели, нос лодки вскинулся вверх, и она понеслась вперед, делая немыслимые зигзаги. Я крепко держал бьющийся в руках руль, стараясь направить судно на нужный курс и предотвратить столкновение со стоящими у стенки яхтами. Крутой его поворот ничего не дал, – скотина-лодка реагировала с запозданием, и я услышал возмущенный вопль с носа одной из яхт. Кажется, это был тот самый полковник, и он получил самый большой шок в своей жизни, когда моя лодка на скорости двадцать узлов в час содрала краску с корпуса его судна.

Через мгновение все это было далеко позади, и я уже несся по акватории, мотаясь из стороны в сторону, что свело бы с ума любого штурмана. Вновь взорвалось фейерверком небо, красочно отражаясь в дрожащей воде, и вдруг сердце мое ушло в пятки: прямо передо мной легкая лодка пересекала мой курс. Я чертыхнулся, крутанул руль и прошел на волоске от ее корпуса. Два дурака, сидевших в ней, разумеется, оказались в воде.

Вернувшись на свой курс и взглянув на "Артину", я понял, что прохожу мимо нее. Мне пришло в голову, что с такой сумасшедшей рулежкой лучше целиться не в "Артину", а во что угодно, – тогда появится шанс попасть именно в нее. И вдруг раздался хлопок, скрежет сломанного соединительного вала, и перегруженный правый двигатель вышел из строя. Лодка дернулась влево, и "Артина" оказалась прямо перед ее носом. Я впился в рулевое колесо и уже не дал лодке изменить направление. Раздался скрежет, и мой подводный таран ударил яхту посередине корпуса.

Меня бросило вперед, я сильно ударился грудной клеткой о руль, но благодаря этому спасся от преждевременного падения в воду. Оставалось одно, последнее дело. На палубе кто-то крикнул и, перевесившись через ограждение, смотрел вниз, пытаясь понять, что произошло. Раздался очередной залп фейерверка, и я стал виден совершенно отчетливо.

Я щелкнул зажигалкой, но огня не получилось. В отчаянии проделал это еще несколько раз – с тем же результатом. С палубы выстрелили, пуля разбила прибор на щитке рядом с моим локтем. Я наклонился и поднес зажигалку совсем близко к смоченным бензином ракетам. Лодка в это время через расплющенный о борт "Артины" нос стала набирать воду, нужно было зажечь огонь прежде, чем она начала тонуть.

Я щелкнул еще, и вокруг меня с легким взрывом, – как всегда загорается бензин – пу-у-фф! – вдруг вскинулась стена пламени, и сбросила меня за борт и тут что-то сильно ударило меня в плечо.

Не знаю, охватило ли меня пламенем хоть на мгновение или нет, но в воде я на секунду отключился, и только шоковый удар заставил заработать мои рефлексы и нырнуть вглубь. И тогда я понял, что моя правая рука совершенно бездействует. Для плавания с ластами это особого значения не имело, но все же сильно обеспокоило меня, так как сразу не понял, что с ней случилось.

Проплыв под водой некоторое расстояние, я остановился, осознав, что полностью потерял ориентировку и вполне возможно направлялся в открытое море. Поднявшись к поверхности и осторожно высунув из воды голову я выяснил, что отплыл не так далеко, как думал. "Артина" находилась всего ярдах в ста от меня – слишком близко, чтобы чувствовать себя в безопасности, особенно если иметь в виду разожженный мной дьявольский огонь. Моя лодка громыхала, как пушка. С тараном, воткнутым подобно рогу в бок "Артины", она была накрепко соединена с ней, ракеты и хлопушки рвались, создавая впечатление артиллерийской канонады. Языки пламени уже лизали яхту, брезентовый козырек над палубой загорелся.

Словно гаубичный снаряд, взорвалась большая ракета, исторгая сноп зеленого пламени и искр, которые долетая до меня, с легким шипением падали в воду. Бросив на сцену последний взгляд, я нырнул и поплыл к берегу. Но не сделав и десятка ударов ластами, почувствовал, что не все в порядке. Голова стала какой-то необычно легкой, страшная слабость охватила меня, а тянущая глухая боль в правом плече постепенно разрасталась в острую резь. Я приостановился и пощупал плечо левой рукой. Боль пронзила меня с такой силой, что я чуть громко не закричал – хороший способ для того, чтобы утонуть.

Я опять выплыл на поверхность и отдался на волю волн, ощущая все большую легкость в голове и чувствуя, что силы уходят... Огонь на "Артине" был ярким и сильным, но виделся мне уже нечетко, словно сквозь залитое дождевой водой окно. И тогда я осознал, что, видимо, мне предстоит умереть, так как не смогу добраться до берега, и меня уносит в море, где я утону.

Думаю, что на мгновение я потерял сознание, потому что свет, который ослепил меня, возник неожиданно, и тут же послышался близкий шепот:

– Оуэн, хватайся!

Что-то шлепнулось в воду. Я протянул левую руку и нащупал веревку.

– Можешь держаться? – спросила Элисон.

Заработал двигатель, веревка напряглась и потащила меня за собой. Я изо всех сил вцепился в нее, сосредоточившись только на том, чтобы не разжать пальцы левой руки. Вода бурлила у моей головы, как перед носом небольшого корабля, и плывя за лодкой Элисон, я еще раз оценил подготовку, которую дал Макинтош своей дочери. Она хорошо понимала, что не сможет вытащить находящегося в полубессознательном состоянии человека из воды без того, чтобы не перевернуть лодку или не привлекая внимания.

До берега оказалось до смешного мало. Элисон подвела лодку к наклонному лодочному спуску и бросила на него лодку, не заботясь о последствиях. Выскочив из лодки, она кинулась в воду и приподняла меня.

– Что случилось, Оуэн?

Но я не смог стоять и, плюхнувшись на мелководье, сел.

– По-моему, рана в плечо, в правое, – мой голос звучал откуда-то издалека. Волна боли окатила меня, когда она дотронулась до плеча. Затем послышался треск разрываемой ткани, и она перевязала рану – грубо, но надежно. Я бы не удивился, если бы она прямо на месте прооперировала меня и извлекла пулю с помощью перочинного ножа и заколки для волос. Я стал уже привыкать к ее разнообразным талантам.

– Что с "Артиной"?

Элисон слегка отодвинулась, и я увидел яхту посреди гавани. Все море вокруг нее было в огне, и над желтыми его языками вились струи жирного черного дыма, что означало только одно – горит дизельное топливо. Таран с топором сделал свое дело. В один момент из-под рулевой рубки вырвалось красное пламя – в трюме взорвалась цистерна с горючим. Глухой громовой раскат пронесся над гаванью, отдаваясь многократным эхом от скалоподобных крепостных сооружений Валлетты.

– Ну вот и все, – сказал я устало.

Элисон наклонилась надо мной.

– Ты можешь идти?

– Не знаю. Попробую.

Она поддержала меня.

– Из тебя хлещет кровь, как из резаного поросенка. Надо добраться до госпиталя.

– Хорошо. – Теперь уж это не имело значения. Дело было сделано. Пусть даже Уилер и Слэйд спасутся, им пришел конец. Если спросят, почему я уничтожил яхту, – расскажу всю правду, и меня будут слушать очень внимательно. Люди обычно не взрывают яхты миллионеров просто так, и мое сообщение будет услышано. Что касается Слэйда, то мы бежали из тюрьмы вместе и если выяснится, что он здесь, на Мальте, его поймают в мгновение ока.

Что касается меня, то Элисон, конечно, даст показания по поводу моего участия во всем этом деле, но если Макинтош мертв, неизвестно, помогут ли они... Вполне вероятно, что я проведу остаток жизни в тюрьме Дургэм в особо охраняемой секции. Но в тот момент мне было все равно. С помощью Элисон я встал и шатаясь, как пьяный матрос, выбрался по лодочному спуску на берег.

Добравшись доверху, мы увидели ожидавшего нас сержанта Джервиса, который так невзлюбил меня за то, что я украл несколько брильянтов и не сообщил ему, где они находятся. Я повернул голову: Бранскилл тоже был здесь, и вместе с ним – Форбс. Они уже шли к нам.

– Конец веревочки, – сказал я Элисон.

Бранскилл подошел, стал передо мной и осмотрел меня своими холодными глазами, отмечая про себя каждую деталь моей потрепанной внешности и повязку на плече. Он бросил взгляд на Элисон, затем кивнул в сторону гавани, где догорала "Артина".

– Вы это сделали?

– Я? Что вы! Она, наверное, сгорела от искры во время фейерверка.

Он мрачно ухмыльнулся.

– Предупреждаю, что все сказанное вами будет запротоколировано и использовано в качестве свидетельства. – Он обернулся к Элисон. – Это касается и вас.

– Насколько я знаю, Мальта вне вашей юрисдикции, – ответила Элисон ледяным тоном.

– Не беспокойтесь об этом, – парировал Бранскилл. – У меня в распоряжении имеется взвод местной полиции. – Он опять обратился ко мне. – Если бы у вас была не одна жизнь, а много, вы все их провели бы взаперти. На этот раз я уж так устрою, что вам ни при каких условиях не выбраться из тюрьмы, даже если придется построить ее специально для вас.

Видимо, он мысленно уже составлял список обвинений: поджог, убийство, нанесение телесных повреждений, ношение оружия, и, что хуже, использование его, и, наконец, просто-таки прогулка в конном экипаже по статьям, касающимся применения взрывчатых веществ. С некоторой натяжкой он мог бы добавить сюда пиратство и поджог королевских доков.

– На кой дьявол вы все это устроили? – спросил он меня с неподдельным удивлением.

Я покачнулся.

– Расскажу после того, как меня осмотрит врач...

Он поймал меня, когда я падал на землю.

2

Я проснулся в камере. Точнее говоря, в тюремном госпитале, но все же внутри толстых стен, а на Мальте сооружают стены толще, чем где бы то ни было. Но у меня была отдельная комната. Наверное местные полицейские не хотели, чтобы на их простых и наивных мальтийских преступников вредно влиял такой закоренелый тип, как я. Но это оказалось не так.

Неразговорчивый врач проделал несложную операцию плеча под местным наркозом и оставил меня лежать в ожидании Бранскилла и его неизбежных вопросов. Я посвятил какое-то время придумыванию для него правдоподобной лжи – в конце концов, некоторые аспекты политики правительства Ее Величества ни к чему было знать рядовому полицейскому. Но вместо Бранскилла у моей постели появился незнакомец. Это был высокий средних лет человек с гладким лицом и спокойной уверенной осанкой, который представился как Эрмитейдж. Его рекомендации были внушительны. Я прочел письмо от имени премьер-министра и дальше уже решил не трудиться.