«Сейчас! — прокричал Огхр, появляясь перед нами. Глаза его сверкали, как у озорного мальчишки, который давно собирался набедокурить чего-нибудь особенного и, наконец, сделал это. — Сейчас как…» Он ещё не договорил, когда оно как…

Волна плотного, как вода, воздуха накрыла нас, принеся с собой сухой жар и вонючий, удушливый дым, от которого заслезились глаза, и перехватило горло.

Звук пришёл мгновением позже. Ощущение было такое, словно мою кожу натянули на огромный бубён.

Я потряс головой, выбил из уха воздушную пробку и попенял Огхру:

— Ты бы хоть предупредил, как оно будет.

— А?.. — отозвался Огхр и тоже потряс головой. — Чего?

— В ухо! — возмутился Гхай. — Вот чего! Я думал, меня сейчас расплющит, как таракана под молотком.

— Всем заткнуться! — приказал Гхажш. — Он не каждый день этой пыльцой пользуется. Не рассчитал. Живы все и хорошо.

— А ты, — он ткнул пальцем в Гхая, — пошёл смотреть, что с воротами!

— Они стоят! — прокричал Гхай через некоторое время. — Целёхонькие!

— Огхр?! — Гхажш посмотрел на него взглядом довольно суровым.

— Я сам схожу, — заявил Огхр. — Этот недоумок опять чего-то напутал.

— Сам такой, — прокричал издалека Гхай. — Здесь, между прочим, всё отлично слышно.

— Ладно, умник, — проворчал, удаляясь от нас, Огхр. — Толку в тебе много, а бестолочи ещё больше.

Некоторое время мы с Гхажшем слышали неясное препирательство наших спутников, а потом раздался грохот и лязг.

— Готово! — крикнул нам Огхр. — Прочно было сделано. Петли вышибло, а ворота не уронило. Пришлось раскачивать. Они толстые, мы одну створку уронили.

— Вход свободен? — спросил Гхажш.

— Ага. Гхай уже внутрь вошёл!

— Поросёнок! — то ли одобрительно, то ли осуждающе сказал Гхажш. — Идём, Чшаэм, посмотрим, что там.

Мы и нескольких шагов не сделали, когда раздался вопль Гхая. «Сюда! Сюда!» — вопил он так истошно, словно ему угрожала опасность. Мы бросились вперёд, миновали ворота, пробежали сходу ещё десяток шагов и замерли…

Зал, в который мы попали, был огромен. Исполинские своды поддерживались длинными рядами чёрных каменных колонн. И в вышине, над нашими головами, сквозь большие круглые отверстия в камне свода светило давно не виденное нами солнце. В некоторые из них ещё сыпался песок, образуя на полу довольно высокие кучи правильной формы.

— Мам-ма моя! — заворожённо сказал Огхр, задрав голову к своду. — Это мы, видать, рванули — песок в дырки и осыпался.

— Ты по сторонам посмотри, дурила! — толкнул его в бок Гхай. — По сторонам!

Было на что посмотреть и по сторонам. В полумраке, между рядами колонн высились исполинские печи, наковальни, молоты и меха. Сеть железных балок была протянута между колоннами, и сверху свисали цепи с висящими на них клещами, ломами великанских размеров и ещё какими-то орудиями, которым я не знаю названия. Такие же балки были проложены и по полу, и на них стояли тележки, гружённые металлическими чушками, углём и ещё чем-то непонятным.

— Каргхана… — прошептал Огхр. — Это же каргхана, Гхажш! Совсем такая, как у нас, на острове!

— Точно, — согласился Гхажш. — Каргхана. Только, если все ваши на острове собрать и здесь расположить, то ещё место останется. Для гхазатбуурзовских и гундабадских. Я такого даже в Гхазатбуурзе не видел. Там всё попроще. Здесь вода должна быть. Молоты отчего-то же работали. Где? Ты лучше нас всех разбираешься, где и что в каргхана находится.

— Сейчас, — ответил Огхр. — Гхай! Ты где?

— Здесь! — из дальнего конца мастерской прокричал Гхай. — Здесь вода! Журчит!

Бегом мы преодолели разделяющее нас расстояние. Гхай стоял возле двери, такой же, как и многие виденные нами до сих пор. Огхр в очередной раз достал свою кривую железяку, отодвинул Гхая, и через полминуты мы вырвали дверь из косяка едва ли не вместе с петлями.

За ней был ещё один зал, поменьше, чем зал мастерской, но тоже немалый. И половину его площади занимала вымощенная камнем ямина. Она была полна водой, под самый край. Я хотел, было, кинуться к воде, но был удержан Гхажшем. Он сказал, что первым будет пить Гхай, и если с ним ничего не случится за два часа, то потом и мы напьёмся.

С Гхаем ничего не случилось, и мы не только напились, но и искупались. Вода была холоднющая.

— Откуда она такая? — спросил я, стуча зубами, когда мы вылезли.

— С гор, — ответил Гхажш, вытирая капли с поджарого тела. — В книгах было написано, что от ледников на севере до Лугхбуурза проложены подземные водоводы. Мы их искали, но так и не нашли.

— А куда девается? — встрял любопытствующий Гхай. — Почему всё здесь не затопило?

— Здесь река подземная есть. Горькая река, питающая озеро Нурнон, что на юге. Я думал, что это всё не действует. Даже надежды никакой не было, что мы это найдём.

— Это не всё! — заявил Огхр, который купался меньше нас, и сейчас лазил по окружности зала. — Этого водохранилища хватит, чтобы один ряд молотов питать. А их сколько? Должны быть ещё. И много. Да и городу же что-то пить надо.

— Я тоже так думаю, — согласился Гхажш. — Сейчас всё барахло наше сюда перетащим. Здесь будет стоянка, отсюда будем ходить в разные стороны. Ещё. У меня к тебе вопрос, Огхр. Ты сможешь это хозяйство в работу запустить?

— Один? — изумился Огхр. — Да здесь полсотни огхров надо, чтобы хоть немного разобраться, и снаг — с тысячу, чтобы кое-какой порядок навести. Ты же сам видишь.

— Полсотни и тысячу я тебе не обещаю, — усмехнулся Гхажш, — но десяток огхров и две сотни снаг у тебя будут. На первое время. Скоро. Снаги из местных будут здесь через несколько дней. Они уже в пути.

— Что? — удивлению Огхра не было предела. — Откуда?

— Когда мы зажгли Огненное Око, в Пепельных горах отпустили ласточек. Так было уговорено давно. Для ласточки отсюда даже до Карндума лету не больше четырёх дней. До Гхазатбуурза, Гундабада, Белых гор — ещё меньше. Огненное Око видно далеко. Сейчас уже вся пустыня, от Пепельных гор до Нурнона, знает, что оно снова горит. Все уже в пути, Огхр!

— Ты волшебник! — убеждённо сказал Огхр. — Ты — Азогх!

— Не я, — отказался Гхажш. — Это Угхлуук, это он всё придумал. Я только делаю. И не только я. Ты даже не представляешь, сколько народу в этом деле.

Его слова подтвердились едва ли не в ту же минуту.

Это было первое, что я услышал, когда из Водяного зала мы опять вышли в каргхана. Песня доносилась издалека, отголоски её катились по залу, дробились, мешали друг другу, и было не понятно, кто же и где поёт. Я даже подумал, что попал под действие новых чар, но остальные стояли рядом и так же напряжённо, как и я, прислушивались.

Последний припев гремел уже под сводами каргханы. «Так же не бывает… — растерянно прошептал Гхажш, глядя на приближающихся к нам певцов. — Так же не бывает».

Отряд, распевавший бравую песню, замер в четырёх шагах от нас. От него отделился коренастый, невысокий крепыш, сделал ещё два шага и сказал: «Привет, шагхрат! Быстро бегаешь. Едва догнали».

— Так же не бывает, — повторил Гхажш. — Не бывает же… Это ты, Турогх? Ты живой?

— А что? — рассмеялся Турогх. — Я на покойника похож?

— Можешь ребят спросить, — он кивнул на замерший строй. — Они тебе скажут, что с утра я был живой и с тех пор ещё не умирал.

— Ребят? — всё так же растерянно Гхажш посмотрел на стоящих в строю. — Да откуда вы здесь взялись?

— Из Гхазатбуурза пришли, — спокойно сообщил Турогх. — Когда ты «россыпь» в пещере свистнул, мы разбежались. Потом тех, кто на западном склоне вышел, я собрал. И двинули на север, в Гхазатбуурз. Думал, что там пройдём и на юг спустимся, тебя найдём. Только вслед за нами в Гхазатбуурз бородатые пришли. Сотен пять. Едва пятки нам не оттоптали. Их там и не ждал никто. Да ещё и роханцы пешие с ними. Пришлось нам там повоевать маленько. Потом гхазатбуурзовцы с восточного склона народ подтянули. Бородатым карту подкинули, ход на нижние ярусы, к мифрилу. Они сразу про людей позабыли. И чего они в этом мифриле нашли? Когда бородатые людей бросили, тех обратно на поверхность выбили. Кто уцелел, понятное дело. Гхазатбуурзовцы в пещерах не хуже любого бородатого воюют. А потом мы ушли. На юг нам пробиться не удалось. Там, в степи, «медведи» с конеедами режутся. «Медведи» у слияния Серебряни и Великой реки бургх построили. Всем бургхам бургх, я тебе скажу. Вот конееды его и осаждают. Народу у них там тысяч десять.

— Зачем? — удивился Гхажш. — Они же конные, шли бы себе на Каррок, кто их догонит.

— Ага, — согласился Турогх. — Их никто и не догоняет. Они сначала и двинулись на Каррок. А «медведи» вместо того, чтобы за конниками гоняться, через Серебрянь переправились и на Эдорас пошли. Конники — назад, «медведи» — в свой бургх. Так и сидят с тех пор.

— А вы как прошли?

— Мы крюк по северу сделали. Там гундабадцы у «медведей» под шумок северный перевал отбили. Пока эсгаротцы Каррок осаждали.

— Взяли?

— Куда там! Но пожгли изрядно. А потом «медведи» озлились и так им всыпали… До Чёрной пущи гнали. Мы как раз по опушке проходили, едва не попали в эту резню. Пришли к огхрам на остров, а ты уже ушёл. Ну мы за тобой, вдогонку. Только здесь и догнали.

— В деревне были?

— Были. Как раз Око загорелось. Там про вас уже песни сложили.

— Парней сколько у тебя?

— Мои почти все, Урагховых кое-кого нашли на восточном склоне да ещё народом обросли по дороге. Семьдесят шесть клинков, считая меня.

— Ну… — Гхажш развёл руками, сделал шаг вперёд и крепко обнял Турогха. — Я же думал, вы все погибли.

— Да ты что, шагхрат, — засмеялся Турогх. — Ты же сам нас учил, что сдохнуть любой дурак может, а нам надо выжить и дело сделать. Вот они мы. Приказывай.

Знаете, когда вас не четверо в бесконечных подземельях, а в двадцать раз больше, жизнь становится намного веселее. Кругом теперь звучали голоса, и каждый день появлялись новые лица. Гхажш каждый день отдавал приказы Турогху, а тот рассылал своих парней по окрестным проходам и залам, чтобы вечером выслушать доклады вернувшихся. Огхр не вылезал из каргханы, потом к нему присоединились ещё несколько огхров, явившихся невесть из какой дали вместе с целой толпой снаг. Только мы с Гхаем маялись от безделья и скуки. Больше, конечно, Гхай, потому что я вскоре примкнул к Огхру.

Однажды я подошёл к Гхажшу и спросил его, когда он, наконец, покажет мне ту дверь, которую я должен взломать. Гхажш странно посмотрел на меня, улыбнулся и сказал: «Да вот прямо сегодня и покажу, пожалуй. Ты Гхая позови, ему полезно с нами прогуляться, а то только ест да спит. Ушей из-за щёк скоро не видно будет. Есть тут одна дверца. Никак не поддаётся».

Дверь оказалась обычной, такой же, как и все двери в подземелье. Я так и не понял, что Гхажш нашёл в ней особенного. Мне, правда, пришлось с ней повозиться, потому что ничего из огхровских орудий я с собой не захватил. В конце концов, я вспомнил, что кугхри может рубить железо, и отрубил дверные петли. Не с первого раза, конечно.

Когда дверь упала, и мы перешагнули через порог, Гхажш удивлённо присвистнул: «Надо же, ищем, ищем… И на тебе…»

Зал, в который мы попали, немаленький, хочу заметить, был полон книгами до потолочных сводов. Несчётные ряды полок бесконечной длины были заполнены томами и свитками. Пахло пылью и запустением.

Мы прошлись между полок. Любопытный Гхай цапнул с одной из них древнего вида свиток и развернул его.

— Положи на место, — повелительно сказал Гхажш. — Ещё испортишь чего. Всё равно читать не умеешь.

— Как это не умею, — возмутился Гхай. — Умею. Вот, слушай, — и прочёл с умением, которого от него трудно было ожидать:

— Ну и что? — пожал плечами Гхажш. — Я этот стих ещё младенцем выучил. «Война шагхрата». Его каждый мальчишка знает.

— А начало ты тоже знаешь? — хитро улыбаясь, спросил Гхай.

Что значит, «начало»? — удивился Гхажш. — Ты же весь прочитал.

— Неа, — покачал головой Гхай:

Гхай закончил и замолчал. Гхажш тоже помолчал немного, вытер что-то со щеки и сказал: «Ладно. Читай, Гхай, читай. Мы же для того сюда и шли, чтобы это можно было читать. Всем. Читай».

— Можно? — просиял Гхай. — Я тут посижу. Тут ещё стихи есть. Никогда стихов не читал. У нас на всю деревню одна книга. По ней огхров учат. Там стихов нет.

— Можно, — подтвердил Гхажш. — Только осторожнее с ними. Чтобы не рассыпалось, от древности.

— Я же не маленький, — обиделся Гхай. — Что я, не понимаю?

Гхажш ещё раз вытер что-то со щёк и обратился ко мне:

— Знаешь, Чшаэм. Если я не ошибаюсь, и старые книги не врут, то где-то здесь есть ещё одна дверца. Взломаешь?

— Конечно, — пожал я плечами. — Ты же для этого меня сюда и привёл.

Дверцу мы нашли быстро. И она была совсем нетолстая, не окованная железом, не такая, как все. Простая дверь, словно в нашей гостиной, в Тукборо. Её даже взламывать не пришлось, она от одного пинка вылетела.

За дверцей оказалось совсем небольшое помещение, по трём стенам уставленное полками с толстенными фолиантами. По середине стоял хрупкий круглый столик. Рядом с ним — кресло с высокой резной спинкой. На столике, на блестящем бронзовом треножнике, покоился шар, размером примерно с мою голову.

Гхажш подошёл к столику, сел в кресло и ладонью стёр пыль со стеклянной, отражающей свет факелов, поверхности шара. «Если корноухий не соврал, — сказал он, — эта штука должна работать». И положил ладонь на верхушку шара. Некоторое время ничего не происходило. В свете факелов я не сразу заметил, что шар начал светиться. Светиться мягким, жемчужным светом.

Затаив дыхание, с замершим сердцем я смотрел, как разгорается этот призрачный свет, уступая место проступающему изнутри видению. Как будто кто-то протирал шар изнутри. Сначала проступило нечто, движущееся по внутренней поверхности, оказавшееся мягкой тряпочкой и держащими её пальцами. Потом тряпочка убралась, и к стеклу приблизилось благообразное бритое лицо. Лицо дыхнуло на стекло, а тряпочка стёрла появившийся туманный след. И снова уступило место лицу. Лицо собралось, было, дыхнуть на стекло ещё раз, но вдруг глаза его округлились, рот открылся, и я с удивлением услышал исходящий из шара вопль.

Через мгновение в шаре было видно только быстро удаляющуюся человеческую фигуру, да ещё слышался непрекращающийся вопль. «Подождём, — сказал Гхажш, снимая ладонь с шара. — Ты бы присел. Это, наверное, надолго».

Поискав глазами, я обнаружил какой-то табурет и уселся на него, вперив взор в шар. Там ничего не происходило. Потом внутри проявилось изображение двух человечков. Люди приблизились, и в шар затянуло новое лицо. Лицо старика. Строг был его взгляд, и мужественна складка губ.

— Кто ты? — сурово спросил старик голосом человека, привыкшего повелевать. — Кто ты? И как посмел заглянуть в Палантир?

— Гондор Кримпатулагх атул! — сказал Гхажш, и лицо его тоже стало суровым. — Здравствуй, Великий Король!