— 2 —

Кругловы проснулись лишь в первом часу дня. Прислушавшись, Анна уловила звук льющейся за стенкой воды, затем кто-то аккуратно закрыл дверь в санузел. Набросив шелковый халат, она вышла на кухню.

— Проснулись! — обрадовалась женщина средних лет в ярком фартуке. — Доброе утро, то есть уже день! Ой, я вас не разбудила? Я так старалась все делать тихонечко, только чуть-чуть пошуршала в санузле. Если это я, простите ради Бога! — выдала она скороговоркой.

— Что вы! Нам действительно пора просыпаться. Надо же как-то перестраиваться на местное время. Вас зовут…

— Ирина! — подхватила женщина. — А вы Анна? И доченьку вашу Катей зовут? Я все о вас знаю, перед отъездом мне Татьяна столько о вас рассказала! Вы такая молодец! На такой работе смогли закрепиться, она так гордится вашими успехами…

— Да какие успехи! — не выдержав, Анна прервала ее словесные излияния. — Работаю, как все. Извините, я бы хотела кофе выпить, чтоб окончательно проснуться. Вы не поможете мне с кофеваркой?

— Да, да! Сейчас приготовлю! — засуетилась женщина, открывая пачку с молотым кофе. — У меня есть и блинчики с творогом, и омлетик с ветчиной. Вам покрепче или как?

— Покрепче, — улыбнулась Анна, понимая, что прикоснуться к кофеварке ей вряд ли позволят.

Женщина ее забавляла. «Интересно, она изо всех сил старается угодить или же приветливое суетливое состояние для нее — норма?» — подумала она, продолжая наблюдать за Ириной.

— На журнальном столике свежие газеты. Владимир Анатольевич всегда читает по утрам, поэтому я и для вас на всякий случай купила по дороге.

— Спасибо, — Анна зашла в гостиную, бегло просмотрела названия периодики, но, зевнув, поняла, что первым делом все же желательно принять душ и выпить кофе.

После завтрака она взяла мобильный телефон и просмотрела внесенные в память номера.

«Кому бы для начала позвонить? Попробую Надежде. В этом городе она, возможно, единственный человек, у которого свежа память обо мне».

— Добрый день. Надежда? Это Анна Круглова… Да-да, та самая из самолета…

— Анечка, значит так, — категорично заявила женщина, перейдя на «ты». — Завтра мы ждем тебя к двум часам по адресу, записывай, записывай… Если не с кем будет Катю оставить, привози с собой, но ей будет у нас скучновато: дом не такой уж большой, поэтому всех приглашаем без детей, но вы — исключение. Далее, — женщина сделала паузу. — Форма одежды парадная. Что еще? Да, мы можем послать за тобой машину. Не надо? Тогда ждем к двум часам! До свидания, Анечка.

Локтионова отключила телефон и задумчиво зажала трубку в руке.

— Это Анна, я тебе вчера о ней рассказывала. Удивительная женщина, ты не поверишь! От нее так и веет добротой и чистотой.

— Надя, дорогая, — усмехнулся муж. — Это от тебя за версту добротой веет, оттого-то вокруг тебя все добрые и чистые. Жизнь, она намного разнообразнее, общественница ты наша! Небось, для Крылова присмотрела?

— А почему ты так решил?

— Да твоя активность устроить его личную жизнь всем давно известна! Даже ревную слегка: отчего ты так о нем беспокоишься? — пошутил Юрий.

Пригладив рукой седые волосы, он надел шапку и, спрятав во внутренний карман список того, что следовало купить на рынке, застегнул куртку.

— Как тебе не стыдно! — всерьез возмутилась Надежда, поправив на его шее шарф. — Хотя, отчасти, ты прав, я за него переживаю: ну, сколько можно такому мужику одному оставаться? Ну, развелся с женой, всяко бывает, так ведь жизнь продолжается! Я за него как за сына или брата переживаю. Вспомни, когда нам было тяжело, много таких, как он, осталось вокруг нас? То-то же!

— Ну, этого факта никто не оспаривает, только поверь мне, жениться он пока не собирается.

В отличие от жены, Юрий знал, что Крылов буквально дал обет безбрачия после разрыва с женщиной, с которой Локтионовы были не знакомы.

— Ну и зря! И с Анной я его обязательно познакомлю, потому что уверена, именно такая, как она, сможет, наконец, растопить его сердце!..

Серебристый «мерседес», за две пары больших круглых фар прозванный в народе «лупатым», третий час кружил по городу, перевозя Анну с Катей из одного памятного для них места в другое. Побывали на кладбище, несмотря на мороз, от которого отвыкли, они долго гуляли по парку Горького и даже покормили с рук белок.

— Вот в этом доме мы жили, — возвращаясь к машине, напомнила она Кате и показала рукой в направлении окон родной прежде квартиры. — Смотри-ка ты: рамы поменяли, и свет везде горит. Кажется, ремонт делают.

На душе стало печально. Закрыв глаза, она как наяву представила себе квартиру со старой мебелью, письменный стол, себя, маленькую, спрятавшуюся от деда под нависавшей над головой столешницей.

— Я замерзла и хочу в «Макдоналдс»! — закомандовала Катя, которую нисколько не тронули за душу ни заляпанные побелкой окна, ни сам помпезный с виду дом. — В тот, который с горками. «Макдоналдс» на площади Бангалор», — догадалась Анна, и ей стало еще печальнее.

Перекусив привычной американской пищей, она дожидалась Катю из туалета и раздумывала, куда бы двинуться дальше. «Янушкевичи вернутся из санатория только двадцать четвертого и сразу ждут нас к себе. А почему бы мне не позвонить…» — мелькнула мысль, и она по памяти быстро набрала домашний номер Риты.

О бывшей соседке она вспоминала достаточно часто. Что бы ни случилось между ними в последние месяцы жизни в Сухареве, в ее памяти воспоминания о Рите словно застыли в тот период времени, когда они жили душа в душу, просиживали долгие вечера на кухне, плакались друг дружке в «жилетку», поминая и тяжелую женскую долю, и любовь, которая у обеих никак «не выходит», и таких непонятливых мужиков. Анна была благодарна Рите и за то, что та часто выручала ее, соглашаясь посмотреть за Катей. Если бы не Крылов, их отношения, скорее всего, и дальше были бы безоблачны. Трубку снял незнакомый мужчина.

— Перезвоните через полчаса, — быстро бросил он на приглушенном фоне странного, непонятного звука, напоминавшего плач грудного младенца.

Решив, что ошиблась номером, Анна повторила набор, но к телефону никто не подошел.

— И куда сейчас? — с улыбкой поинтересовался водитель.

— Дима, мы можем съездить в Сухарево? Мы там жили до отъезда.

— Все, что пожелаете! — весело ответил тот, лихо выруливая с парковки.

За три часа езды по городу несмотря на то, что в предпраздничный субботний день на улицах было много машин, а зимняя дорога, с мелко сыпавшим с неба снегом, не позволяла особо расслабиться, он, казалось, нисколько не устал.

— Вы давно водите машину? — поинтересовалась Анна, наблюдая за его уверенной манерой вождения.

— С детства. Сколько себя помню, всегда крутил руль на отцовском «жигуленке»: сначала у него на коленях, а когда стал доставать до педалей, гонял по окрестностям дачи. Мой отец был гонщиком-испытателем, погиб в последних числах декабря 99-го, — при этих воспоминаниях на лбу молодого человека выступили три глубокие складки. — Возвращался из гостей, стоял на остановке, а тут какой-то пьяный мерзавец выскочил прямо на тротуар. Двух девушек успел оттолкнуть в сторону, а самого прямо в столб впечатало…

— Жуть какая, — поежилась Анна. — А что с виновником?

— Да, можно сказать, ничего. Адвокатов хороших наняли, дали три года условно. Я бы его убил, если бы не Бронислав Николаевич. Когда-то он у моего отца экстремальному вождению учился, говорил, что благодаря ему не один раз себе и другим жизнь спасал. Прочитал в газете некролог, разыскал нас с матерью, помог материально, устроил меня на работу. Учиться заставил…

— Так как же он тебя остановил? — заинтересовалась Анна. О Савицком она и прежде знала немного, а учитывая его перевоплощение, интерес к нему возрастал не по дням, а по часам.

— Убедил, что нечего об этого подонка руки марать. Можно загубить свою жизнь на корню, а потом еще и совестью мучиться. Знал, что говорил, у самого судьба непростая вышла. А все с мелочи начиналось, фарцовка.

— Ну, по тем временам это было очень даже серьезное преступление, — заметила Анна.

— Это статья была серьезная, — не согласился Дима. — А преступление… На сегодняшний день просто смешно, а человеку едва жизнь не искалечили. Представляете, как ему было тяжело начинать все сначала?..Какая улица?

— Сухаревская… — погрузившись в свои мысли, ответила Анна.

Как тяжело начинать жизнь сначала — она знала не понаслышке. Ей было безумно трудно первый год жизни в Штатах, а январь двухтысячного вообще запечатлелся в памяти одним большим черным пятном несмотря на то, что встреча Нового года за семейным столом с Робертом и Джессикой вселила уверенность, что они с Катей наконец-то обрели семью. Но потом…

Анна достала из пачки сигарету и опустила стекло.

— Мама! Я расскажу дедушке о том, что ты много куришь! Даже Джессика решила бросить курить! — принялась отчитывать ее дочь по-английски.

— Катюша, я тебя еще раз прошу, ни одного слова по-английски, — строго напомнила Анна и, вздохнув, загасила сигарету в пепельнице.

— Воспитывает? — посочувствовал Дима. — Бронислава Николаевича племянник тоже постоянно воспитывает!

— У него есть племянник? — искренне удивилась она.

— Есть, и не один. Старший по возрасту такой же, как ваша девочка. Катя, тебе сколько лет?

— Будет десять!

— Вот, угадал, — заметил он довольно. — И Егору на днях десять исполнится. Кажется, приехали. Этот дом?

— Этот. Ну что, пошли? — Анна обернулась к Кате.

— Мама, а можно, пока ты побудешь здесь, я сбегаю к Олегу? — попросила девочка, подхватив с сиденья пакет.

— Катюша, милая, Олег здесь больше не живет, — виновато ответила мать.

— Как не живет?! — опешила та, сразу потеряв интерес к пакету.

— Он живет за городом, вместе с Сашей и отцом.

— Так поехали к ним! Ты знаешь адрес?

— Нет, родная, — соврала Анна. Адрес значился в письме Артюхина, да и дорогу к дому она помнила хорошо.

— Я хочу, чтобы ты нашла адрес Олега! — всхлипнула Катя.

— Как фамилия, мы найдем, не переживайте… — вмешался Дима.

— Я сама, — оборвала его Анна. — Я сама найду адрес. Только не плачь, пожалуйста.

— Обещаешь? — с надеждой в глазах посмотрела на нее дочь.

— Обещаю — ответила та, чувствуя, как защемило в груди. Если бы Катя догадывалась, как желала и как боялась встречи с Крыловыми сама Анна…

…После футбольного матча, разгоряченные игрой, Костя с Виктором направились в сторону душевой спорткомплекса.

— Может, заедем ко мне? — спросил Хорин, выдавливая шампунь в ладонь. — Посидим, машину оставишь на стоянке.

— Спасибо, в другой раз и с большим удовольствием. Но завтра у меня мероприятие, я тебе о нем говорил: юбилей у Локтионовых, плюс — новоселье. Хотел выспаться, но Олегу наобещал и в магазин за подарком для одноклассника съездить, и на лыжах покататься. Как-никак в первый раз в горы его возьму.

— Давно пора, пусть мужиком растет. Так с кем завтра в гости пойдешь? — лукаво поинтересовался Хорин.

— Проблема разрешилась сама собой, — усмехнулся Крылов, смывая с волос шампунь. — Утром Семчуков позвонил, попросил прихватить с собой его дочь. Они и Локтионовы много лет дружили семьями, дочки вместе учились. Когда Юра попал в опалу, дружба вроде и не разладилась, но друг к другу ездить перестали. Сам понимаешь, за «кресло» порой не только дружбой жертвуют. Локтионовы их, конечно, пригласили по старой памяти, но Семчуковы «приболели» и делегировали в гости Алину. Так что все очень даже удачно сложилось: раз уж им так хочется, чтобы я прибыл с дамой, я появлюсь с Алиной.

— Ты что, серьезно? — опешил Хорин. — С ума сошел! Да она с первого дня, как пришла, с тебя глаз не сводит! Не успеешь и моргнуть, как женят!

— Шутишь? Уж кто-кто, а ты лучше других знаешь, что меня просто так не возьмешь.

— Я бы не рисковал, — не согласился Виктор. — Таких, как она, я еще в институте по другой лестнице за полверсты обходил! Да и коллектив ее не больно жалует. Я не представляю, что мы с ней будем делать, когда Алла Ивановна выйдет! Думаешь, ее так просто будет уволить?

Пока сын с невесткой оканчивали университет, Алла Ивановна решила не нанимать никаких нянечек и оформила отпуск по уходу за грудным внуком на год.

— Придумаем что-нибудь, пусть пока работает. Она неглупа, знает три языка, с работой справляется. Выглядит привлекательно, словом, настоящее лицо офиса. А что касается меня, с секретаршами или кандидатками на это место я с некоторых пор в любовь не играю, так что по мне все равно, кто там сидит: Алина, Марина… Если честно, я бы сегодня с тобой посидел и завтра с Олегом весь день провел. Но там будет присутствовать одна интересная персона. Хочется послушать, что нового скажет. Большое видится на расстоянии, а из Москвы тем более.

— Как знаешь, — пожал плечами Виктор. — В понедельник расскажешь, вдруг и случится какое чудо…

— Чудес не бывает, — закрутив кран с водой, усмехнулся Крылов.

…Обнявшись, Анна с Ритой третий час сидели за столом на кухне. Краем уха прислушиваясь к тому, что происходит в соседней комнате, одетая по-домашнему и слегка располневшая бывшая соседка внимательно слушала историю жизни Кругловых в Америке.

— …Как Роберт ни сопротивлялся, но уже в марте я настояла на выходе на работу. Поняла, что начинаю потихоньку сходить с ума от тоски, от безделья. Да еще депресняк… Приняли меня, считай, девочкой на побегушках в департамент, типа наших общих отделов. Полгода прислушивалась, присматривалась, неистово изучала английский язык и шлифовала произношение. Пригодилось все: и школа, и курсы, и постоянные попытки поддерживать знание языка еще здесь, да и жили мы в окружении сплошь американцев… Ну, а дальше, можно сказать, бессовестно пользовалась тем, что Роберт почти всегда был рядом, — тепло улыбнулась воспоминаниям Анна. — Так как сын и дочь категорически отказывались заниматься хоть чем-то, связанным с его бизнесом, мой интерес к работе корпорации его необычайно радовал, и дома он с удовольствием отвечал на все мои вопросы. К тому же Джесси взяла шефство над Катей и проводила с ней гораздо больше времени, чем я. А какую сказочную комнату она для нее подготовила к нашему приезду!

— Тетя Рита, Кирюша уснул, — неслышно войдя на кухню, шепотом произнесла Катя. — Допил и сразу уснул.

— Спасибо, Катюша. Смотрю на тебя и глазам своим не верю: выросла-то как за три года! — Рита протянула к ней руки и прижала к себе. — А помнишь, как мы с тобой жили, пока мама в командировки ездила?

— Я помню, как у вас все время каша сгорала, — смущенно ответила Катя.

— Было дело!

Рита рассмеялась. Взяв со стола пустую бутылочку, она ополоснула ее под краном и включила чайник.

— Я кашу для детей только сейчас и научилась готовить, когда Кирилка родился. Оставайтесь у меня! — неожиданно предложила она. — Володя четыре часа назад в Польшу уехал, — взглянула она на часы. — Сейчас к границе подъезжает, а там такие очереди перед Рождеством! Хорошо, если к среде вернется. Он у меня строитель, ремонты всякие, материалы. В понедельник кровь из носу надо со склада заказанные материалы забрать, а то скидка пропадет.

— Хороший бизнес?

— Да как сказать… Два года, как стал самостоятельно работать. Частный предприниматель.На жизнь хватает, не бедствуем, правда, работает с утра до ночи.

— Ты ведь не такого искала? — удивленно припомнила Анна.

— Не такого, — опустив взгляд, с улыбкой согласилась Рита — Глупая была. Любовь надо было искать, а не деньги. Счастье там, где любовь. Помнишь, как у тебя было: «Ни деньги, ни роскошь, ни слава…». Ты стихи-то продолжаешь писать?

— Иногда. Только они у меня стали совсем грустные.

— Почитай, пожалуйста.

— Прямо сейчас?

Рита кивнула головой и, приготовившись слушать, точно так, как делала это прежде, облокотилась на стол и подперла кулачком подбородок.

— Молодец! — восхищенно прошептала Рита. — А еще?

— Попозже. Ну что, Катя? Поедем или останемся? — взглянув на часы, спросила она у дочери. Девочка пожала плечами.

— Меня завтра в гости к двум часам пригласили, придется тебе одной пару часиков побыть, — напомнила она.

— Что ж она будет дома одна делать? Ну оставайтесь у меня, пожалуйста! Мы с Катей и Кирюшей по улице погуляем, а вечером ты ее заберешь? Ну? — и Рита так жалобно посмотрела на Кругловых, что Анне ничего не оставалось, как позвонить Диме и попросить его заехать за ней утром.

Уложив Катю спать, они вновь продолжили разговор на кухне.

— Ну, а как личная жизнь? — Рита подперла кулачком подбородок и приготовилась слушать.

— Да никакой личной жизни! Американцы — они другие. Жизнь наперед расписана, по годам, как по нотам. Возможно, я только с такими и сталкиваюсь, но ведь больше, как на работе, я их почти и не вижу. А там, как любил повторять Крылов, одни «гении». Пробовала встречаться… Был один даже очень солидный ухажер, но, когда я поняла, что полюбить его не смогу…

— У него ничего не вышло, — закончила фразу соседка. — Знаем, проходили… Вот ты Крылова упомянула невзначай, а ты с ним как-то общаешься?

Анна вскинула брови: фамилия Кости непроизвольно слетела с ее губ. Честно говоря, она нередко цитировала принадлежащие ему фразы и выражения, но лишь по делу. Очень уж метко он порой давал характеристики людям.

— С чего ты взяла? — пожала она плечами. — Я его не видела и не слышала о нем ничего больше трех лет.

— Жаль, — вздохнула Рита. — Это моя вина. В тот день, когда вы съезжали с квартиры, он буквально на час опоздал. Как бешеный летел, отдышаться не мог. А когда я ему футляр с украшением передала, даже лицом побелел. Жаль…

«Как жаль. Во всем сквозит: „Как жаль“, — далеко за полночь коснувшись головой подушки, с горечью вспомнила Анна. — В том, что тогда случилось, Ритка винит себя. А зря, ее поведение было лишь поводом. Интересно, что думает он и помнит ли вообще? Как-никак, три года прошло… А ведь застань он меня в квартире, успей в аэропорт, кто знает, как могло бы все обернуться! Смыслов рассказывал, что с машинами сопровождения в аэропорт „летел“, а все равно опоздал. Значит, так было надо. А жаль… Простила бы. Тогда — скорее всего, простила бы… А сейчас… Кому нужно мое прощение…»

…Дом Локтионовых издалека выделялся симпатичным фасадом, обилием присыпанных снегом красочных фонарей, гирлянд и всякой другой предновогодней дребедени. Несмотря на дневное время, все это великолепие было включено на полную мощность.

— Когда за вами заехать? — уточнил Дима, осторожно разворачивая автомобиль в узкой, очищенной от снега улице.

За три года жизни в Штатах Анна привыкла, что на приглашении в гости указывалось не только время начала торжества, но и его окончания, что было весьма важно для педантичных солидных людей, с которыми она общалась на правах полноправного члена семьи Балайзеров.

Безусловно, всех интересовало, кто такая Энни, где она жила до этого времени, чем занималась, но заявления Роберта, что Анна ему почти дочь, было достаточно, чтобы никто не задавал лишних вопросов. Люди круга Балайзера старались быть выше светских сплетен.

— Как минимум, пара часов, — подумав, ответила Анна. — Как максимум… трудно предположить. Я тебе позвоню.

— Звоните. Я буду недалеко, у меня бабушка в паре километров отсюда живет. Заеду к ней в гости, порадую.

Несмотря на то что ворота во двор были гостеприимно распахнуты, она нажала кнопку звонка на калитке.

— Анечка! — радостно встретила ее Надежда на верхней ступеньке парадного входа. По случаю торжества она была одета в супермодный брючный костюм, а мастерски уложенная стрижка и легкий макияж делали ее намного моложе своих лет. — Сразу видно, заграничный человек, точно ко времени.

— Я боялась опоздать. Мы выехали пораньше и правильно сделали: минут пятнадцать плутали, пока нашли нужную улицу.

— Верю, верю, умница, что приехала. Юра! Встречай гостью! Знакомьтесь: это — Анна, а это — мой муж.

— Ну, здравствуйте! — радушно поздоровался с ней хозяин, принадлежавший к породе мужчин, которые и в возрасте остаются такими же красавцами, как в молодости. Мощный, высокий, с четко очерченными правильными чертами лица, он тут же ей кого-то напомнил. Густые седые волосы только добавляли ему шарма. — Мне Надя о вас все уши прожужжала. Добро пожаловать в наш скромный домишко!

Чувствуя себя немного не в своей тарелке оттого, что не решилась надеть приготовленное к встрече Нового года платье, а пришла в брючном костюме, очень приличном, но все же не таком парадном, как, видимо, стоило одеться по такому случаю, Анна переобулась в захваченные туфли и в сопровождении старшей дочери Локтионовых, с которой познакомилась в самолете, отправилась осматривать дом.

— Дамочка она, конечно, интересная, — заметил Юрий, пряча в шкаф пальто гостьи, — только все равно зря стараешься: Крылов не один приедет. Час назад позвонил.

— Правда? Не может быть! — не поверила его словам Надежда. — Все равно, я не жалею, что ее пригласила: у нее такая интересная судьба! К тому же здесь у нее никогоне осталось, почему бы не приветить на родной земле?

— Да я же не спорю, замечательная девушка, и надеюсь, что ей у нас понравится, — ответил Юрий добродушнои, глянув на монитор, сообщил: — Еще машина подъехала, кажется, Родионовы…

Костя нервничал. Он не привык никуда опаздывать, но вместе с Малининым вынужден был прождать Алину на выходе из частной парикмахерской почти полчаса.

Взглянув на появившуюся на крыльце девушку, Крылов усмехнулся: Семчукова постаралась выглядеть на все сто процентов! Из-под норковой шубы выглядывал красный подол длинного платья, маникюр, прическа и макияж делали ее похожей на девушку с обложки модного журнала. «Что тут сказать? Ни одна из Надиных протеже не выглядела столь роскошно и привлекательно», — непроизвольно сравнил он.

Выйдя из машины, он протянул Алине руку и открыл дверцу.

— Прошу.

— Надеюсь, я не испорчу ваш имидж? — игриво уточнила она, не заметив, как по лицу Крылова пробежала тень.

«Когда-то я уже слышал эту фразу. Неужели нельзя придумать что-нибудь пооригинальней? Или у всех женщин на уме одно и то же?» — промелькнуло у него.

— Алина, — не обращая внимания на Малинина, произнес он деловым тоном, каким общался с ней в офисе, — на всякий случай, хочу вам напомнить: никаких лишних разговоров о работе. О моде, о погоде — пожалуйста. Не заставляйте меня волноваться: я обещал вашему отцу доставить вас домой в целости и сохранности. Когда уеду сам, пока не знаю, но в любой момент, когда пожелаете, можете покинуть дом Локтионовых без меня, — закончил он монолог, в котором постарался расставить все точки над «i», и добавил: — Да, вы замечательно выглядите.

Собираясь утром на вечеринку, он неожиданно задумался над словами Хорина и решил перестраховаться. Учитывая то, кем был отец Семчуковой, это было не лишним, тем более что ему до сих пор было непонятно, отчего Степан Геннадьевич постарался трудоустроить единственную дочь, окончившую престижный факультет, в его компанию на должность секретаря-референта. В то, что ей не нашлось места в МИДе, верилось с трудом.

По всему было видно, что Алина обиделась на Крылова. Во всяком случае, за всю дорогу она не произнесла больше ни слова. Малинин также молча вел машину. Он работал в компании восемь лет, знал и видел многое, но предпочитал помалкивать. Возможно, именно за это качество Константин Петрович и приблизил его к своей семье: он возил Олега в школу, был на постоянной связи с Сашей и самим шефом, выполняя функцию нештатного ординарца.

…Залюбовавшись необычной авторской работой на стене хозяйского кабинета, Анна пыталась вспомнить, где и когда она могла видеть Юрия Локтионова. «Почему его лицо мне так знакомо, — напрягала она память. — Газеты, телевидение? Нет, вряд ли. Я редко смотрела местные передачи, а уж тем более не обращала внимания на фотографии чиновников в газетах. Но ведь где-то я его точно видела!»

Гости все прибывали. Внутренне Анна начинала сожалеть, что уступила напору женщины и согласилась приехать на вечеринку к малознакомым людям. Она привыкла к подобному положению в Штатах, где на приемы частенько приглашали не знакомых друг другу людей по почетному списку. Но рядом с ней всегда были Роберт или Джессика. Здесь же, несмотря на повышенное внимание со стороны хозяев, она чувствовала себя неловко.