Досье Дрездена (№4) - Летний рыцарь

– И все же он слишком опасен, чтобы оставлять его в живых.

– Конечно, – согласилась Элейн.

– И что ты предложила бы?

– Мы ведь в Небывальщине, – сказала Элейн. – Устройте так, чтобы он умер не сразу, и уходите. Как только вы вернетесь в мир смертных, он до вас уже не дотянется. Пусть обрушивает свое проклятье на Мэб, если хочет, или на свою крестную. Но не на вас.

– Но стоит мне уйти, и вся моя сила уйдет вместе со мной. Круг больше не будет его удерживать. Что скажешь?

Элейн бесстрастно посмотрела на меня.

– Утопите его, – сказала она, наконец. – Призовите воду, пусть земля засосет его. А я на это время свяжу его своим заклятьем. Ведь магия смертного сохранится и после того, как я уйду.

Аврора кивнула.

– А ты сможешь его удержать?

– Я знакома с его обороной, – отозвалась Элейн. – На то время, что нам нужно, моего заклятья хватит.

С минуту Аврора молча смотрела на меня.

– Столько злости... – вздохнула она. – Ладно, Элейн. Вяжи его.

Это не заняло много времени. Элейн всегда обращалась с магией на порядок изящнее меня. Она пробормотала что-то на языке, который всегда предпочитала для своих заклинаний – каком-то из древнеегипетских диалектов, взмахнула рукой, звонко щелкнула пальцами, и я почувствовал, как ее заклятье спеленало меня крепче смирительной рубашки, парализовав от подбородка до пят. Оно прижало одежду к телу с такой силой, что стало трудно дышать.

Одновременно с этим Аврора закрыла глаза и развела руки. Она растопырила пальцы и медленно, привстав на цыпочки, подняла руки вверх. Со своего места, изнутри круга, я не ощущал того, что она делает, хотя виною тому были не мои глаза или уши. Земля колыхнулась, и вдруг резко запахло тухлыми яйцами, а под ногами послышалось очень неприятное бульканье. Не прошло и пяти секунд, как земля сделалась настолько мягкой, что мои ноги по щиколотки ушли в теплую грязь. Блин-тарарам.

– Время смертных не ждет, – объявила Аврора, открыв глаза. – Дни пошли на убыль. Идемте.

И, даже не оглянувшись на меня, исчезла в тумане. Слейт повернулся и последовал за ней; за ним, отстав на несколько шагов – Талос, стройный и угрожающий в своей темной броне. Кентавр Коррик удостоил меня презрительной ухмылки, фыркнул и, закинув на плечо короткое копье, затопал копытами им вслед.

Со мной оставалась еще Элейн. Она подошла ко мне почти вплотную. Стройная, прекрасная, она спокойно посмотрела на меня, потом достала из заднего кармана джинсов ленту и перетянула волосы на затылке хвостом.

– Почему, Элейн? – спросил я. Я сопротивлялся заклятью, но оно было сильнее меня. – Какого черта ты ее остановила?

– Ты балбес, Гарри, – сказала она. – Мелодраматический дурак. И всегда таким был.

Я продолжал погружаться в землю и оказался теперь на одном уровне с ее глазами.

– Я мог ее остановить.

– Откуда мне знать, не обрушил бы ты смертное проклятье и на меня? – она оглянулась через плечо. Аврора ждала ее неясной фигурой в тумане.

Жидкая земля продолжала засасывать меня, и я смотрел на нее уже снизу вверх, на нежную кожу ее подбородка.

– Прощай, Гарри, – сказала она, посмотрев на меня сверху вниз, повернулась и пошла за Авророй. Потом задержалась на полушаге и повернулась так, что я видел ее в профиль.

– Совсем как в старые, добрые времена, – произнесла она все тем же равнодушным тоном.

И с этим оставила меня умирать.

В подобной ситуации трудно не удариться в панику. Я хочу сказать, мне и прежде приходилось попадать в разного рода переплеты, но в такой безысходный, пожалуй, впервые. Стоявшая передо мной проблема была простой, даже примитивной, но неотвратимой. Земля становилась все мягче, и я продолжал погружаться в нее. Грязь согревала меня, и я не могу даже сказать, чтобы это было так уж неприятно. Я хочу сказать, люди платят за грязевые ванны. Однако моя готова была обернуться смертельной, если я не найду выхода... а грязь тем временем подбиралась уже к моим бедрам.

Я закрыл глаза и попробовал сосредоточиться. Я ощупал ткань сковывавшего меня заклятья Элейн и надавил, пытаясь прорваться сквозь него. У меня не хватило сил. Стоит выстроенному Авророй кругу рухнуть, и я получу доступ к энергии, но времени у меня может не остаться совсем... и даже так, вряд ли грубая сила является решением проблемы. Если я буду наугад колотить по заклятью, что меня окружает, это будет все равно что пытаться избавиться от наручников с помощью динамита. Возможно, я разнесу к чертовой матери это заклятье, но и себя вместе с ним.

Впрочем, пока и это представлялось мне единственной надеждой. Я пытался сдерживаться, сохранять спокойствие и сосредоточенность в ожидании, пока Аврорин круг исчезнет. На меня напала икота. Не спрашивайте, почему, но с учетом остроты ситуации это казалось чертовски смешным. Я пытался сдержаться, но только закашлялся, а теплая грязь поднималась тем временем мне по пояс, по грудь...

– Как в старые времена, – прохрипел я. – Ну да, как в старые, добрые времена, Элейн. Ах ты, подколодная, лживая, ядовитая...

И тут меня осенило. Как в старые, добрые времена.

– ...продажная, гадкая умница. Если это получится, куплю тебе лошадку.

Я сопоставил подчеркнутое безразличие ее тона с ее невозмутимым поведением. Это была не та Элейн, которую я помнил. Я мог бы понять, если бы она убивала меня в припадке гнева, отравляла бы меня из ревности или взрывала мою машину в результате какой-нибудь вздорной размолвки. Но она ни за что бы не проделала этого, не ощущая при этом ничего.

Грязь подбиралась к моим плечам, а Аврорин круг все не слабел. Сердце колотилось как обезумевшее, но я старался не терять спокойствия. Я начал дышать чаще и глубже, проветривая легкие – мне могла пригодиться любая лишняя секунда. Грязь была мне уже по шею; я ощущал ее подбородком. Я больше не сопротивлялся ей. Я успел сделать еще один глубокий вдох, а потом и нос мой погрузился в нее.

Потом темнота навалилась на мои глаза, и я с головой погрузился в жирную, липкую жижу, а единственным звуком, который я слышал, был стук собственного сердца в ушах. Я ждал; легкие мои начали гореть. Я ждал, не шевелясь, а в груди разгорался пожар. Я старался расслабиться и только считал удары сердца.

Где-то на счет семьдесят четыре или семьдесят пять Аврорин круг, наконец, исчез. Я жадно потянулся за энергией – я впитывал ее, лепил в уме нужную ее форму. Я не хотел слишком уж торопиться, но и не делать этого было трудновато. Я выждал, сколько хватило терпения, чтобы не удариться в панику, а потом снова ощупал заклятье Элейн.

Я оказался прав. Это были те самые чары, которыми она пользовалась еще в детстве – такими она удерживала меня, когда мой старый наставник, Джастин Дю Морне, готовился поработить меня. Тогда, мальчишкой, я сумел высвободиться из них, потому что мы с Элейн оба отличались изрядной нетерпеливостью по части обучения магии. Помимо обычных уроков мы пытались расширить свой кругозор в области самых различных заклятий и заговоров. Порой мы делали уроки до самого ужина, потом окунались во все наши магические изыскания, и прекращали это занятие только далеко за полночь, когда головы трещали, а глаза слезились от усталости.

Позже это сделалось заметно сложнее, потому что больше всего нам хотелось оказаться в постели и заниматься делами имевшими отношение не столько к науке, сколько к гормонам, до боли совсем в других местах… гм. В общем, к этому времени мы научились делить обязанности. Один из нас делал уроки, тогда как другой разрабатывал заклятия, потом мы быстренько сдували все друг у друга и… в постель!

Это я разработал то заклятье. И оно облажалось.

Оно облажалось, потому что ему не хватало ни гибкости, ни изящества. Оно выстраивало вокруг жертвы кокон сгустившегося воздуха, запирая ее в прозрачную, невидимую скорлупу. И только. Тогда, подростками, мы считали это чертовски эффективным, несмотря на простоту. Позже, оказавшись на краю смерти, я сообразил, что заклятье-то хрупкое – как алмаз, который, являясь самым твердым веществом на земле, может быть без особого труда разбит, если ударить по нему под нужным углом.

Теперь, когда я точно знал, что делаю, я нашел неуклюжий центр этого заклятья – в том самом месте, куда я поместил его столько лет назад. Здесь, в грязи, в темноте, я сосредоточился на его слабом месте, собрал волю в кулак и пробормотал, не открывая рта: «Стук-постук». Вслух вышло что-то вроде: «Ммтуммффотумм», но это ничего не меняло, ибо я ясно видел это заклятье перед глазами. Струя энергии устремилась в чары, и я почувствовал, как они слабеют.

Сердце мое продолжало колотиться, теперь уже от возбуждения, и я снова надавил на заклятье. После третьей попытки чары окончательно отпустили меня, и я подвигал руками и ногами.

Я справился. Я высвободился из-под заклятья.

Теперь я просто тонул в том, что больше всего напоминало зыбучий песок.

Время работало против меня: у меня начала кружиться голова, легкие против воли пытались сделать вдох, набрав в себя славной целебной грязи. Я набрал еще энергии, сконцентрировал ее и постарался не думать о том, что будет, если я, сам того не заметив, повернулся в грязи. Я вытянул руки в сторону ног и, позволив легким выдохнуть остаток воздуха, использовал это для выкрика: «Forzare!»

Вырвавшаяся из кончиков пальцев энергия устремилась вниз, больно ободрав мне ноги. Даже магия не может совсем уж игнорировать физические законы, и направленный вниз, в землю поток энергии имел следствием вполне естественный реактивный момент. В результате этого я пулей вылетел из грязи, подняв целый фонтан брызг. Перед глазами мелькнули туман, какое-то дерево, а потом последовал зубодробительный удар.

Только прокашлявшись, выплюнув полный рот жидкой грязи и отдышавшись немного, я сообразил протереть залепленные грязью глаза. Я обнаружил себя висящим на высоте примерно двадцати футов, зацепившимся за сук одного из высохших деревьев. Руки и ноги безвольно болтались внизу, а ремень джинсов больно перетягивал талию. Я попытался оглянуться, чтобы посмотреть, как крепко я застрял, но не смог. Возможно, я мог бы уцепиться рукой за одну ветку, встать ногой на другую, но я и этого боялся.

– Ты раскусил Королеву фей, – буркнул я себе. – Пережил собственную казнь. Избежал верной смерти. И ухитрился застрять на каком-то гребаном дереве! – Я набрался храбрости и дернулся. Безуспешно. Только один заляпанный грязью башмак слетел с ноги и, влажно хлюпнув, упал на землю. – Боже, надеюсь, никто не видит тебя в таком идиотском положении.

Где-то в тумане послышались приближающиеся шаги.

Я устало провел по глазам грязной рукой. Ну что поделать, случаются невыигрышные дни.

Я жертвенно сложил руки на груди и вздрогнул: из тумана внизу показалась высокая фигура в темной одежде. Полы балахона развевались, лица не было видно под капюшоном, рука в перчатке крепко сжимала деревянный посох.

Привратник задрал голову мою сторону и некоторое время стоял молча. Потом свободная рука его полезла в капюшон, и до меня донесся сдавленный, приглушенный звук.

– Привет, – сказал я. В чем, а в остроумии мне не откажешь.

Наконец, Привратник совладал со своим голосом настолько, чтобы ответить (правда и тогда он продолжал давиться).

– Мои приветствия, Чародей Дрезден. Я тебе не помешал?

Второй ботинок сорвался с ноги и плюхнулся вниз. Пару секунд я скептически созерцал свои насквозь пропитанные грязью носки.

– Так, ничего важного.

– Что ж, хорошо, – кивнул он. Он походил подо мной, глядя вверх. – Ты зацепился поясом за сломанный сук. Опусти правую ногу: под ней другой сук. Если ты возьмешься левой рукой за ветку чуть выше, ты сможешь освободиться. Спуститься не составит труда.

Я сделал все, как он советовал, и в конце концов спустил свое бренное, грязное как черт-те что тело на землю.

– Спасибо, – вежливо сказал я, а про себя подумал, что был бы куда как более благодарен, явись он на пят минут раньше. – Что это вы здесь делаете?

– Ищу тебя, – коротко ответил он.

– Вы что, наблюдали?

Он покачал головой.

– Скажем так, внимательно слушал. Но кое-что видел. Кстати, в Чикаго дела оборачиваются неважно.

– Звезды, – пробормотал я и поспешно подобрал башмаки. – Значит, трепаться некогда.

Привратник положил мне на плечо руку в перчатке.

– Но можешь, – сказал он. – Не в моих силах видеть все, но я знаю, что ты исполнил поручение Зимней Королевы. Она выполнит свои обязательства и обеспечит нам свободный проход по ее владениям. Посему в том, что касается Совета, этого вполне достаточно. С его стороны тебе ничего не грозит.

Я стоял в нерешительности.

– Чародей Дрезден, ты можешь больше не вмешиваться в это дело. Ты можешь принять решение выйти из него – прямо здесь и сейчас. Это положит конец твоему Испытанию.

Истерзанная, полузадохнувшаяся, грязная часть меня очень и очень одобряла эту мысль. Покончить с этим. Вернуться домой. Принять душ. Поесть как следует. Лечь спать.

Все равно ведь это невозможно. Чародей или нет, я все равно всего лишь одинокий, усталый, избитый, выжатый как тряпка чувак. Фэйре обладали слишком большой силой и хитростью, чтобы иметь с ними дело даже в удачный день, не говоря уже о таком, как сегодняшний. Я знал, что задумала Аврора, но, блин, она собиралась нанести удар в самом сердце сражения. Сражения, о котором я даже не знал, как туда попасть, тем более, как выжить. Каменный Стол находился в каком-то глухом закоулке Небывальщины, о котором я раньше даже не слышал. А уж насчет того, как его найти, я не имел ни малейшего представления.

Невозможно. Слишком опасно. Ну почему бы мне не отоспаться немного и надеяться, что в следующий раз-то я не оплошаю?

Перед глазами моими стояло лицо Мерил – некрасивое, усталое и решительное. Я вспомнил статую Лилии. И Элейн, загнанную в угол обстоятельствами, но сражающуюся по-своему несмотря на то, что все шансы были против нее. Я вспомнил, как, взяв у Матери Зимы Расклятье, не мог думать ни о чем, кроме как использовать его в собственных целях, помочь Сьюзен. Теперь его используют совсем для другого, и чем больше мне хотелось забыть об этом и пойти домой, тем больше ощущал я бремя ответственности за то, как ее будут использовать, если я все же уйду.

Я тряхнул головой и принялся оглядываться, пока не увидел свои сумку, амулеты, посох и жезл – они лежали на земле в нескольких ярдах от грязной трясины, которую сотворила для меня Аврора. Я подошел и забрал их.

– Нет, – сказал я. – Все еще не кончено.

– Нет? – удивленно переспросил Привратник. – Почему?

– Потому что я кретин, – вздохнул я. – А люди попали в беду.

– Чародей, никто не ожидает от тебя, что ты остановишь войну между династиями Сидхе. Совет ни на кого не возложил бы такой ответственности.

– К черту династии, – буркнул я. – Да и Совет вместе с ними. Я знаю людей, которые попали в беду. И некоторые из них – по моей вине. И только я могу помочь им. Я разделаюсь с этим.

– Ты уверен? – спросил Привратник. – Ты не выходишь из Испытания?

Скользкие от грязи пальцы никак не могли справиться с застежкой браслета.

– Не выхожу.

Мгновение Привратник молча смотрел на меня.

– Что ж, – произнес он. – Раз так, я не буду голосовать против тебя.

Меня пробрал легкий озноб.

– Да? А так голосовали бы против?

– Уйди ты сейчас, и я сам бы убил тебя.

Теперь уже я молча смотрел на него.

– Почему? – совладал я, наконец, с голосом.

– Ибо голосовать против тебя означало бы то же самое, – он говорил негромко, но уверенно, и не без тепла в голосе. – И, сдается мне, что лучше уж принять ответственность за этот выбор, нежели прятаться за формальностями Совета.

Я надел-таки браслет и сунул ноги в башмаки.

– Что ж, раз так, спасибо, что не убили на месте. А теперь, если вы не против, мне нужно спешить.

– Да, – согласился Привратник. Он протянул мне руку с зажатым в ней маленьким бархатным мешочком. – Вот, возьми. Это может тебе пригодиться.

Я хмуро покосился на него и взял мешочек. Внутри обнаружились маленький стеклянный пузырек с какой-то бурой желеобразной массой, а также осколок серого камня на серебряной нити.

– Что это?

– Снадобье для глаз, – ответил он. Голос его сделался суше. – Это не так действует на нервы, как Зрение, но тоже помогает видеть сквозь чары и завесы сидхе.

Я заломил бровь. Засохшая грязь посыпалась мне в глаз, и я зажмурился.

– Здорово. А камень?

– Кусочек Каменного Стола, – пояснил он. – Он поможет тебе найти это место.

Я зажмурился еще крепче, на этот раз от удивления.

– Вы мне помогаете?

– Это означало бы вмешательство в ход Испытания, – поправил он меня. – Поэтому, с формальной точки зрения, я просто слежу за тем, чтобы Испытание прошло по полной программе.

Я продолжал коситься на него с подозрением.

– Если бы вы ограничились камнем, возможно, – сказал я. – Но этот бальзам – совсем другое дело. Вы все-таки вмешиваетесь. Совет кондрашка хватит.

Привратник вздохнул.

– Чародей Дрезден. Я никому не говорил этого прежде и, надеюсь, не скажу больше никому, – он пригнулся вплотную ко мне, и я увидел под капюшоном неясные очертания его худощавого лица. Единственный видимый мне глаз искрился иронией. Он протянул мне руку.

– Не повредит, если Совет кое-чего не будет знать, – шепнул он.

Я невольно ухмыльнулся и пожал его руку.

– Торопись, – кивнул он. – Совет не вмешивается во внутренние дела сидхе, но мы все же сделаем, что в наших силах, – он поднял свой посох и очертил им круг в воздухе. Воздух чуть колыхнулся, отворяя лаз между Небывальщиной и миром смертных, и в проеме показался Чикаго – улица рядом с моим домом. – И да пребудут с тобой удача и Аллах.

Я благодарно кивнул ему. Потом повернулся и шагнул в проем, из мрачного леса Феерии прямо на стоянку у входа в мой подвал. В лицо мне ударил жаркий летний воздух, влажный и только что не потрескивающий от напряжения. В Чикаго шел проливной дождь, и земля содрогнулась от грома. День шел на убыль: уже темнело.

Я не стал обращать на все это особого внимания, а поспешил домой. Покрывавшая меня грязь – материя Небывальщины – уже превратилась в слизь и начала испаряться, чему во многом помогал смывавший ее дождь.

Мне предстояло сделать несколько звонков и переодеться во что-нибудь чище и суше моей нынешней одежды. Кстати, по части умения одеваться я не великий мастак, да и башка работала неважно, но призадуматься все-таки пришлось.

Как там одеваются на войну?

Глава двадцать девятая

Я оделся в черное.

Я выбежал к автомату перезвонить, вернулся, выставил к двери старый акушерский саквояж, наскоро принял душ и оделся в черное. Пара старых армейских бутсов, черные джинсы (почти чистые!), черная футболка, черная бейсбольная кепка с алой эмблемой Кока-Колы на лбу, а поверх всего моя старая черная ветровка. В свое время ее подарила мне Сьюзен – вместе с накидкой, спускающейся до локтей (или до пуза, кому как больше нравится). Погода оставалась грозовая – как в прямом, так и в переносном смысле – так что плотная куртка была весьма кстати.

Я захватил с собой все свое снаряжение: то, что брал утром плюс подарки Привратника и оружие самообороны, крупнокалиберный, длинноствольный «Магнум Грязного Гарри». Я прикинул, не повесить ли пистолет на пояс, и решил этого не делать. Мне еще предстояло ехать через весь Чикаго к той точке, откуда откроется проход к Каменному Столу, и мне вовсе не улыбался арест за незаконное ношение оружия. Я сунул пистолет и все прочее в сумку и надеялся только, что мне не придется доставать его в спешке.

Билли со товарищи подъехали минут через десять; их микроавтобус остановился у лестницы в мой подвал и посигналил. Я еще раз проверил содержимое акушерского саквояжа, застегнул его и вышел; спортивная сумка хлопала меня по боку. Кто-то откатил назад дверь автобуса, и я подошел, чтобы кинуть в салон сумку.

Впрочем, я остановился в нерешительности, увидев, что салон битком набит молодежью. Их туда влезло человек десять-одиннадцать.

– Какие-нибудь проблемы? – поинтересовался Билли, перегнувшись с переднего сиденья.

– Я же ясно сказал: только добровольцы, – возмутился я. – Я не знаю, сколько и каких неприятностей нам светит.

– Во-во, – кивнул Билли. – Я им так и говорил.

Юнцы в автобусе согласно закивали головами.

Я вздохнул.

– О'кей, народ. Правила те же, что и в прошлый раз. Я иду первым, и если я что-то скомандую, вы исполняете. Никаких споров. Идет?

Все снова закивали, на этот раз серьезнее. Я кивнул ответ, и тут взгляд мой упал в полутемный хвост салона, на копну зеленых волос.

– Мерил? Это вы?

Подкидыш ответила мне серьезным кивком.

– Я хочу помочь. И Хват тоже.

Я пригляделся и заметил рядом с Мерил белую шевелюру и пару темных, нервно бегающих глаз. Коротышка поднял руку и помахал мне.

– Если вы едете, к вам эти правила тоже относятся, – заявил я. – В противном случае остаетесь здесь.

– Идет, – только и сказала Мерил.

– Угу, – кивнул Хват. – Идет.

Я окинул их взглядом и поморщился. Они все казались такими, черт возьми, юными. А может, это я ощущал себя слишком старым. Я напомнил себе, что и Билли, и остальные Альфы уже прошли крещение огнем, что они уже почти два года оттачивали мастерство – и это не где-то там, а в Чикаго. И все равно я понимал, что это дело может оказаться им не по зубам.

Я нуждался в их помощи, и они вызвались добровольцами. Фокус заключался только в том, чтобы не отправить их на верную смерть.

– О'кей, – буркнул я. – Поехали.

Билли толкнул правую переднюю дверь, и Джорджия перебралась назад, в набитый салон. Я сел рядом с Билли.

– Ты нашел? – спросил я.

Билли протянул мне пластиковый пакет из «Уолл-Марта».

– Ага. Потому мы и задержались. Там повсюду понатягивали этих полосатых лент, и кишмя кишело копами.

– Спасибо, – кивнул я, разорвал упаковку дешевых макетных ножей-резаков с ручками из оранжевого пластика, положил их в акушерский саквояж и снова застегнул его. Потом достал из кармана серый камешек, намотал свободный конец серебряной нити на палец и поднял руку так, чтобы камень покачивался на уровне моих глаз.

– Трогай, – скомандовал я.

– Хорошо, трогаю, – Билли скептически покосился на меня. – Куда едем?

Серый камешек покрутился на нитке и решительно качнулся на восток, потянув за собой нить – получалось, что нить свисала теперь не под прямым углом к горизонту. Я проследил направление.

– Вон туда, – сказал я. – К озеру.

– Ясно, – сказал Билли и вывел машину на улицу. – А куда мы вообще собрались?

Я хмыкнул и ткнул пальцем вверх.

– Вверх, – все так же скептически вздохнул Билли. – Мы собрались вверх.

Я следил за камнем. Он дрогнул, и я сосредоточил на нем всю свою волю, как делал бы с собственным амулетом. Камень успокоился и снова потянул в сторону озера.

– Не просто вверх, но в ту сторону, – уточнил я.

– Куда в ту сторону?

Сверкнула молния, и я махнул рукой в ее направлении.

– Вон туда.

Билли оглянулся в салон и задумчиво надул губы.

– Надеюсь, раз так, что ты знаешь пару-тройку неизвестных мне улиц.

Некоторое время он вел машину молча, поворачивая по моей команде. Остановившись у светофора и глядя на едва справлявшиеся с дождем дворники, он не выдержал.

– Ну, – спросил он. – Каков счет?

– Действующие с Самыми Благими Намерениями, но Опасно Сбрендившие Плохие Парни пока опережают на дистанции, – сказал я. – Династии Фэйре мутузят друг друга, и дело пахнет керосином. В общем, за Бяку у нас Летняя Леди, а в цепных псах у нее Зимний Рыцарь. У нее в руках одна волшебная фенька. С ее помощью она собирается превратить статую в девушку и убить ее на большом обеденном столе Флинстоунов ровно в полночь.

Сзади послышался недовольный ропот: Мерил протискивалась вперед.

– Девушку? Лилию?

Я оторвал взгляд от камня, обернулся к ней и кивнул.

– Нам нужно отыскать Аврору и помешать ей. Спасти девушку.

– А то что? – поинтересовался Билли.

– Пакость.

– Большая пакость?

Я покачал головой.

– Боюсь, это сказано слишком мягко.

– Ну, что все-таки?

– Как тебе понравится новый ледниковый период?

Билли присвистнул.

– Ого! Ты не против, если я задам несколько вопросов?

Я снова уставился на каменный осколок.

– Валяй.

– Хорошо, – сказал Билли. – Насколько я понимаю, Аврора пытается растерзать обе династии Фэйре, верно?

– Угу.

– Зачем? Я хочу сказать, почему бы не пальнуть просто в Зиму? Ведь тогда ее сторона окажется в выигрыше.

– Она не может, – ответил я. – Ее власть ограничена. Она понимает, что одними своими силами ей не повернуть все так, как ей хотелось бы. Королевы и Матери без труда остановят ее. Поэтому она проворачивает все единственным открытым для нее способом.

– Раздолбать к чертовой матери равновесие сил, – задумчиво произнес Билли. – Но она ведь делает это, отдав здоровенный шмот энергии Зимним?

– Все те же ограничения, – пояснил я. – Она не может пользоваться энергией Зимы с той же легкостью, с какой распоряжается своей, Летней. Потому ей и пришлось убить собственного Рыцаря. Она понимает, что уж его-то энергию она может поместить в любой сосуд по своему выбору.

– Лилия, – простонала Мерил.

Я покосился на нее через плечо и кивнул.

– В кого-то, кто ей доверял бы. И кто не смог бы защититься от ее заклятий.

– Но зачем ей превращать девушку в камень? – удивился Билли.

– Ради маскировки. Королевы без труда вычислили бы обладающего двойной энергией Рыцаря. Но стоило Лилии обратиться в камень, и мантия оказалась в плену вместе с ней. Аврора прекрасно понимала, что все заподозрят Мэб в какой-то хитрости, и что Титания будет вынуждена готовиться к войне. Мэб придется сделать ответный ход, и обе они сотворят поле битвы вокруг Каменного Стола.

– А для чего он вообще, этот стол?

– Передает энергию одной из династий, – сказал я. – До сегодняшней полуночи он принадлежит Лету. После этого любая сообщенная ему энергия передастся Зиме.

– И что, туда мы и направляемся? – догадался Билли.

– Угу, – кивнул я. – У того светофора налево.

Билли повернул руль.

– Выходит, Аврора стырила энергию и припрятала ее, и это заставляет Королев готовить сражение у большого стола?

– Вот именно. Как раз сейчас Аврора собирается отнести туда Лилию и с помощью Расклятья освободить ее от чар, превращавших ее в камень. Потом она убьет ее и обрушит весь мир фэйре к чертовой матери. Только ей необходимо оказаться у стола после полуночи, но до того, как войско Мэб окончательно захватит позиции вокруг него. Это оставляет ей сравнительно небольшой промежуток времени. И мы должны помешать ей использовать его.

– Нет, я все-таки не понял, – не сдавался Билли. – Какого черта она пытается добиться этим?

– Возможно, она надеется, что сумеет развязать по-настоящему большую войну. А потом отстроить все из пепла так, как считает нужным.

– Хорошо еще, она не страдает манией величия или еще чем таким, – пробормотал Билли. – Сдается мне, главное преимущество от этого получит Мэб. А кстати, почему Аврора просто не столковалась с Мэб?

– Возможно, это просто не приходило ей в голову. Она же Летняя. А Мэб – Зимняя. Эти двое не могут действовать сообща.

– Слабое утешение, – заметил Билли. Так чем мы можем помочь?

– Мне придется пошататься по полю битвы. Для этого мне нужен свой отряд. Я не собираюсь задерживаться для драки. Мы просто постараемся как можно быстрее попасть к Каменному Столу, чтобы остановить Аврору. И мне нужно, чтобы вы все обратились еще до того, как мы там окажемся. Фэйре мстительны как черт-те что, и мы – хотим этого или нет – наверняка кого-нибудь из них да разозлим. Так что будет лучше, если они не увидят ваших лиц.

– Верно, – согласился Билли. – Да, кстати, о скольких фэйре идет речь?

Я зажмурился на особенно яркую молнию.

– Обо всех.

Камень, который дал мне Привратник, привел нас на берег озера, в Бёнэм-харбор. Билли остановил микроавтобус на улице перед въездом на причалы – некогда именно они являлись настоящим сердцем города, да и теперь у них ежегодно разгружалось изрядное количество судов. Залитый светом галогенных прожекторов порт за сетчатой оградой казался застывшим натюрмортом.

Я повернулся к Альфам.

– Ладно, ребята, – сказал я. – Прежде, чем мы начнем подъем, я смажу вам глаза одним бальзамом. Запах у него поганый, но он защитит вас от большинства фэйерских штучек.

– Я первый, – сразу же вызвался Билли. Я откупорил пузырек и пальцем нарисовал ему под глазами два жирных коричневых полумесяца.

– А я еще смеялся над футболистами, – только и сказал он, посмотревшись в зеркало.

– Давай, одевай охотничью маску, – посоветовал я. Билли выскользнул из машины и кинул обратно на водительское сиденье свои футболку и треники. Я тоже вылез на землю и отодвинул боковую дверь. Билли, уже в своем волчьем обличии пробежался вдоль автобуса и уселся рядом ждать, пока я нанесу бальзам на глаза остальных Альф.

Не могу сказать, чтобы это не стоило мне некоторых нервов. Все они ждали своей очереди уже раздетыми, и превращались в волков сразу же, как я переходил к следующему, присоединяясь к Билли на улице. Одна из девушек, пухленькая рыжеволосая красотка словно сошла с обложки мужского журнала. Заметив мое смущение, она довольно ухмыльнулась, и следующая, миниатюрная девушка с гривой каштановых волос, сочувственно посмотрела на меня, застенчиво прикрываясь снятой одеждой.