Лотар Желтоголовый, Драконий Оборотень, наемный убийца демонов, Учитель образованного им воинского Белого ордена, прозванный Непобедимым, сидел на поваленном стволе старой сосны и смотрел, как тренируются в кулачном бою четыре его ученика. Он собрал их для того, чтобы славное дело истребления демонов не пропало бесследно, если с ним что-то случится.
      Самым талантливым был Каш – юноша, которого Лотар с большим трудом спас от виселицы. Каша воспитали уличные воры, и потребовалась тщательная работа с его подсознанием и даже вмешательство в уже сложившиеся кармические соотношения его судьбы, чтобы сделать из него воина, не поддающегося никаким тлетворным влияниям. Сейчас Каш проводил атаку с замаскированным положением рук. Удары он наносил яростно, желая поразить соперника, но практически безрезультатно.
      Их блокировал Виградун, старший из учеников. К сожалению, парень страдал излишним стремлением к победе. Виградун был сыном богатых родителей и всегда считался первым во всем. Для учебных боев это не самая большая беда, но потом, как ни крути, придется работать изо всех сил, чтобы избавить его от такого заблуждения.
      Лотар отвел глаза. У этих двоих прогресс налицо, пора выводить мальчиков в настоящие поединки. Только противников следовало выбирать с умом – не самых бывалых. Хотя кто и когда может выбирать себе противника? И на войне, и в других обстоятельствах неприятные неожиданности подстерегают воинов на каждом шагу.
      Вторая пара – Бостапарт и Рамисос – друзья из Мирама. Их привели к Лотару мамаши. Они хотели, чтобы из мальчиков сделали воинов, и надеялись, что тогда на старости лет сыновья позаботятся о них. Но чтобы ребята выжили и тем более разбогатели на войне, следовало отдать их в хорошие руки. Тут обе мамаши и вспомнили о Лотаре Желтоголовом-Непобедимом, о котором рассказывали легенды.
      Мальчишки оказались на редкость способными, и сейчас, после двух лет тренировок и воспитания, они могли бы дать восемь очков форы из десяти каждому обычному вояке. Вот только Рамисос еще не избавился от излишней обидчивости и начинал махать кулаками по любому поводу. Но убивать из-за неосторожного слова он, пожалуй, не будет. А Бостапарт хочет во всем быть похожим на Лотара: так же держит спину, так же оттягивает в конце удары, даже походке пытается подражать. А в последнее время стал носить его вещи: комбинезоны, сандалии, даже оружие, кроме, разумеется, Гвинеда, к которому и Сухмету не позволено притрагиваться.
      Хорошие мальчишки, с нежностью подумал Лотар. Из всех четверых получится отменный костяк воинского ордена, который он хотел организовать на манер восточной Фехтовальной академии. А со временем они могут создать свои школы, и тогда уже их ученики поведут дело дальше.
      – Нет, не так, – произнес Лотар и поднялся.
      Все четверо застыли, хотя он не хлопнул в ладоши, останавливая учебный бой.
      – Ноги маскируют не только боевые юбки, которые на вас надеты. – Лотар подошел к Рамисосу и уверенно ударил в плотную ткань, которая образовывала широкий, непроницаемый для взора противника занавес от пояса юноши до самой земли.
      Удар пришелся чуть выше колена опорной ноги, Рамисос рухнул как подкошенный, остальные ребята захихикали.
      – Все зависит от того, что ты делаешь и что от тебя ожидает противник. Если ты действуешь из неправильной позиции, а противник прост, как репа, можешь считать, что ты замаскирован. Или наоборот, если он хитер и ожидает подвоха, делай все напрямую, и снова ты обманешь его. Полагайтесь не на юбки, а на свое понимание тактики. – Лотар усмехнулся, потому что вынужден был пояснять совершенно очевидное: – Хороший боец и без юбки будет замаскирован так, что его не прочтет и дюжина искусных противников.
      Юноши позанимались еще полчаса. Небо стало хмуриться, над осенним лесом пронесся порыв холодного ветра. Где-то очень далеко завыл волк, на шумно качающихся березах растарахтелась сорока.
      Лотар повернул голову в сторону дома:
      – Слышу, Сухмет, и все понимаю. Мы скоро закончим. – Потом вернулся к мальчишкам, сделал несколько разогревающих упражнений и, когда почувствовал, что кровь быстрее бежит по жилам, крикнул: – Теперь – все на меня! В полную силу.
      Мальчишки, которые привыкли к такому окончанию тренировок, скроив воинственные рожи, окружили Желтоголового. По глазам Лотар мог без труда судить, что Каш начнет атаковать верховой атакой в прыжке, Рамисос, наоборот, подождет, когда можно будет неожиданно, по его мнению, выпрыгнуть из-за Бостапарта, а Виградун опять изо всех сил постарается хотя бы дотронуться до сигнального иероглифа, вышитого напротив сердца Учителя. Впрочем, как и раньше, у него ничего не получится.
      Лотар остановил прыжок Каша почти вертикальной атакой снизу вверх, воткнул беспечного Бостапарта головой в кучу опавших листьев, а потом обогнул выпад Виградуна и обработал его серией жестких тычков по ребрам и в печень. Рамисоса он трижды опрокидывал подсечками, а когда тот уже не мог встать, добил молниеносным ударом по шее.
      Сегодня он действовал жестче, чем обычно. И потому поединок окончился быстрее, чем ожидали мальчики.
      Рамисос встал, вытирая кровь на рассеченной губе, и прохрипел – травмированное горло не давало говорить как следует:
      – Так нечестно, Учитель, ты бился в темпе, в котором ни один человек не способен двигаться.
      Ему, как самому младшему, прощалось многое. Но не сегодня. Лотар лишь сухо усмехнулся:
      – В таком темпе двигаются, например, крэксеры, мальчик. Единственное, что я пока могу сказать, – после встречи с ними ни один из вас не выживет.
      Виградун, который все никак не мог подняться на ноги, растерянно вертя головой, прошептал:
      – У нас нет крэксеров.
      – Вот чтобы и твои сыновья могли это утверждать, советую забыть эти слова навсегда. И в любом случае надо готовиться так, словно крэксеры притаились за каждой березой. – Лотар выпрямился. Он не был доволен чересчур легкой победой: или он сам находится в необъяснимо хорошей форме, или мальчишки явно перенапряглись, а он даже не заметил этого. – Все, на сегодня довольно. Купаться, собирать амуницию, и домой. Сегодня у нас будут гости.
      Каш, который соображал быстрее всех, а любопытством превосходил даже Сухмета, спросил:
      – Нам нужно готовиться к встрече, Учитель?
      – Надеюсь, что нет, – ответил Лотар и добавил, встретив удивленный взгляд ученика: – Видишь ли, пока я и сам не пойму, кто к нам едет.

      К воротам дома, в котором Лотар жил последние пятнадцать лет, сложенного из вековых бревен и обнесенного высоким и крепким частоколом, подходил довольно странный караван. Здесь были и люди в богатых кафтанах, и солдаты в цветах королевств и княжеств чуть не всего Западного континента, и несколько носилок с господами, которые привыкли править, – новая, денежная знать из разных стран и городов.
      Вся большая лесная поляна, на которой стоял дом, была уже забита людьми, животными, повозками и шатрами, которые разбивали слуги, а конца каравану все не было видно. Наконец Лотару это надоело. Он повернулся к Сухмету, который с хитрым видом стоял рядом и разглядывал из высокого окна столпотворение внизу.
      – Послушай, может, сказать им, чтобы они убирались? Все-таки место до сих пор принадлежало нам, и, наверное, мы можем здесь распоряжаться.
      – Давай подождем, посмотрим, что происходит, господин мой.
      – И так понятно – захват нашей земли происходит, вот что.
      Впрочем, в словах Лотара не было и грана раздражения. Просто он счел нужным поворчать, такое с ним случалось и раньше. Тем более что Сухмет раньше ничего ему не говорил, а должен был издалека почувствовать и караван, и тех, кто его сюда направил, и даже, наверное, разузнать зачем.
      – Как ты сам любишь говорить, захват земли не цель, а средство. Нам же нужно узнать, ради чего все эти люди тут собрались.
      Лотар только вздохнул. Он хмуро отвернулся от окна и решил было уйти к себе в тихий зал для размышлений, но тут его внимание привлек высокий, толстый и сильный человек, важно восседавший на огромном жеребце редчайшей в этих краях масти – серой в яблоках. Человек этот спешился, шумно и энергично отдуваясь, подошел прямо к воротам и стал стучать закованным в латную перчатку кулаком так, что грохот пошел по всей ограде.
      – А это кто такой? Их что же, придется во двор пустить?
      – Ну, кого-то пустить придется, иначе мы не узнаем, кто они такие и чего хотят.
      – А нужно ли узнавать? Что ты вообще о них знаешь? Почувствовал что-нибудь?
      – Одно ясно, это не разбойники, – улыбнулся Сухмет.
      Лотар пригляделся, и вдруг глаза его расширились от удивления.
      – Ба, да это же… Это же!.. – Он слетел вниз, растолкал четверых учеников, которые терпеливо ждали развития событий, на всякий случай с оружием в руках. – Рубос, старина!
      Это действительно был мирамец. Именно он стучал в ворота, и он, похоже, привел караван.
      Рубоса впустили, дали вымыться после долгой дороги, усадили за стол. А через полчаса, когда этот несравненный едок заморил первого червячка половиной гуся и тремя дюжинами ржаных блинков с лесным медом и рыбьей икоркой, начался и разговор.
      – Ну, – сияя, как только что отполированный клинок, спросил Лотар, – ты как?
      По широкому, изборожденному морщинами лбу мирамца пробежала темная волна.
      – В целом – неплохо.
      – Как Светока? – спросил Сухмет, протягивая полоскание и вышитое льняное полотенце.
      Рубос сполоснул руки после жирных блинов и вытер густые, широкие усы.
      – Ждет седьмого. Надеюсь, будет все-таки мальчик.
      – У тебя ведь первые трое – мальчики, – удивился Сухмет.
      – Зато потом три девицы.
      Лотар покачал головой:
      – Слушай, семеро – не много ли?
      – А что? Семь – превосходная цифра.
      Лотар хмыкнул:
      – Кажется, ты писал это в своих письмах каждый раз, начиная с третьего.
      – Ну, если писал, значит, так и думал.
      Лотар с любовью похлопал Рубоса по плечу. Мирамец растолстел, потяжелел, да и то сказать: его возраст приближался к пятидесяти. Но пронзительные синие глаза и стремительные движения выдавали тренированного бойца, которому еще далеко до заката.
      – Сколько мы с тобой не виделись?
      – Пять лет назад я дотащился до этого твоего теремка. – Рубос зачерпнул серебряной ложечкой яблочный мусс и с удовольствием дал ему растаять на языке. – Но тебя не было. Говорили, что ты отправился в Полуночные страны, воевать какого-то мага снегов.
      – Мне передавали.
      – А до этого я тебя приглашал на рождение третьего сына. А ты не приехал.
      – Я был как раз на Северном море, пытался усмирить демонов Подводного замка.
      – И опять же на рождение первенца ты не прибыл. Светока тогда очень огорчилась.
      – А вот это было уже семнадцать лет назад, – торжественно провозгласил Сухмет и поставил перед мирамцем новую мисочку со сладким фруктовым пловом. – Попробуй, когда-то тебе это очень нравилось.
      – Да, получается, мы с тобой восемнадцать лет не виделись, не меньше. – Плов Рубосу, вероятно, очень понравился, потому что он даже говорить стал невнятно.
      – Я был занят, – сказал Лотар.
      – Так и у меня времени – не полны трюмы. Я все-таки муж княгини Светоки Мирамской и соправитель княжества. Мне для того, чтобы оказаться тут, пришлось… – Снаружи снова раздался стук в ворота. – А вот, кстати, и они.
      – Кто? – спросил Лотар, но ему никто не ответил.
      Снова поднялась суета, кто-то из мальчишек открыл ворота, впустил несколько человек и, невзирая на протест, закрыл их, когда решил, что людей стало слишком много, а другой ученик проводил новых гостей в горницу.
      Первым вошел высокий сухощавый молодец, который, кажется, так и родился со слабыми глазами и линзой в тонких белых пальцах. За ним выступал круглый, рыхлый, нестарый еще господин, в котором за версту можно было узнать толстосума. От него не отставали еще двое – вооруженные, как настоящие воины. Только один был расслаблен и постоянно готов ко всему, как телохранитель, а второй привычно хмурился, как офицер, которому даже в мирной обстановке Лотарова лесного терема мнилась какая-то угроза.
      Лотар привстал, знаком предложил гостям садиться и, когда они расселись на некотором расстоянии от стола, тоже сел. Рубос должен был объяснить появление новых людей.
      Мирамец облизал ложку, отложил ее, уперся руками в столешницу, и глаза его посуровели.
      – Лотар, меня и этих господ привело к тебе в дом не только желание поболтать о старых деньках и прежних победах.
      Желтоголовый едва заметно усмехнулся и кивнул. Здорово его друг научился держать речь в Навигаторском зале княжеского терема Мирама.
      – Я так и думал. А в чем, собственно, дело?
      – Позвольте мне, – вклинился в их разговор первый из вошедших. – Я – адъюнкт философии и географии трех академий, мэтр Шивилек. Меня наняли более двух лет назад для одного исследования, которое оказалось на редкость интересным. Сейчас я готов изложить по нему некоторые выводы.
      Лотар взглянул на Сухмета, который подливал Рубосу слабую медовуху – единственное вино, которое нашлось в их доме.
      – Вот как? И что же было предметом этого… исследования?
      – Ты, почтенный господин Желтоголовый.
      Ни один мускул не дрогнул на лице Лотара. Но он чуть отвел глаза в сторону. Это означало, что Лотар задумался.
      – Да, Желтоголовый, твоя, так сказать, карьера за последние восемнадцать лет. С того момента, как ты прибыл в Ашмилону и тебя наняли для того, чтобы расправиться с Нуриманом.
      Лотар кивнул:
      – Помню. Кажется, мы были тогда совсем желторотыми. Просто удивительно, как нам удалось справиться с этим чудищем.
      Ловким жестом мэтр Шивилек, как балаганный фокусник, извлек из кармана своей хламиды небольшую бумагу, развернул и ткнул в нее пальцем:
      – Вот тут перечислены все дела, за которые ты, Желтоголовый, брался в течение этих восемнадцати лет. Их шестьдесят четыре. И лишь в трех случаях ты отказался доводить дело до конца. Хотя, по некоторым признакам, тебе это не составило бы труда.
      С легким поклоном Шивилек передал бумагу Сухмету, который, прежде чем положить ее на стол перед Лотаром, бегло просмотрел список.
      – Тут нет почти дюжины наших дел, милейший.
      – Как нет? – Шивилек, казалось, был обескуражен. – Не может быть, мы учли все.
      – Теперь это не имеет значения, – сказал богатый толстяк, и возмущение почтенного адъюнкта как ножом отрезало. Сразу стало ясно, кто тут заказывает музыку. – Но в трех случаях ты не справился, Непобедимый.
      – Да, например, со Снежным Боярином, – вмешался Шивилек.
      – Если бы я его убил, несколько небольших северных народов, которых только холод защищает от агрессивных соседей, через пару поколений просто вырезали бы.
      Толстяк кивнул и перевел взгляд на адъюнкта.
      – А что ты скажешь о Рыболовном Бродильнике?
      – Это тот великан, который пешком бродит по морю и сетями ловит целые косяки себе на пропитание, – пояснил Сухмет.
      Лотар чуть прищурился, вспоминая это очень необычное и поучительное дело.
      – Все утверждения, что он причастен к каким-то пиратским вылазкам, оказались неправдой. Это существо не причинило никакого вреда людям. За что же было его убивать?
      – Но ты взял деньги!
      – Я беру деньги только после исполнения, милейший, – сказал Лотар таким ледяным тоном, что, казалось, от его голоса замерзло пламя свечей. – И сам решаю, насколько мой наниматель прав в своих обвинениях.
      – А что ты можешь сказать о Ножеточце? Это же откровенный убийца! И демон, который служил придворным у самого Нахаба.
      Как всегда, при упоминании этого имени невидимый, отдающий смертью вихрь поднялся в душах людей. Упоминать Верховодителя Зла так безответственно, как это сделал Шивилек, определенно не стоило. Лотар почувствовал, что этот ученый попугай, будь он хоть трижды адъюнкт, не нравится ему.
      – Ножеточец не демон, он был рожден женщиной, следовательно, относится к человеческому роду-племени. Да – маг, да – колдун, но не демон. К тому же он никогда не был убийцей, как про него говорят. Он палач, или, если угодно, казнитель, исполняющий некие очень трудные для понимания приговоры. Я не берусь объяснить природу этого явления, не мне судить о ее необходимости и справедливости. Осознав это, я отступил.
      – Но он казнит людей!
      – Некоторые люди, милейший, творят зло не меньше демонов. Избавить этот мир от них – задача сродни истреблению демонов. – Лотар оглянулся на Сухмета, который поймал этот взгляд и чуть заметно пожал плечами. – Я не понимаю, какое отношение это имеет к вашему приезду?
      – Всему свое время, господин Лотар. – Да, Шивилек ему определенно не нравился, но за всем этим что-то стояло, поэтому нужно было ждать. – Продолжу. После всех случаев, которые мы исследовали, в тех краях, где ты устранил причину зла…
      Лотару очень не понравились эти слова: он не мог устранить причину зла, он побеждал лишь некоторых служителей зла, его солдат. Но пояснять это адъюнкту было бесполезно.
      – В тех краях наступало необъяснимое процветание и благоденствие. Войны прекращались, кончался голод, об эпидемиях уже никто не помнит. Даже преступники принимались за полезные занятия – в крайнем случае становились солдатами или охотниками. Пастарина превратилась в центр горнорудной промышленности. Ее серебряные рудники снабжают благородным металлом монетные дворы чуть не всего континента. Вулнар стал центром мирового искусства, Ашмилона сделалась столицей огромной и вполне мирной империи, образцом новой цивилизации для всего Гурхора, а Мирам… – Адъюнкт закашлялся, но это была уловка, чтобы проверить свое красноречие на толстом богаче. – А Мирам сделался банковским и торговым центром Западного, Северного и значительной части Южного континентов. По процветанию этот город стал равен самым знаменитым городам Востока, а… Впрочем, это уже не относится к делу.
      – Я тут ни при чем, почтенный адъюнкт. Ты приписал мне заслуги других людей, о которых я не имею понятия.
      – Ну а обо мне ты имеешь понятие? – зычно спросил Рубос.
      Лотар улыбнулся:
      – Ну, тебя, пожалуй, я знаю, Капитан Наемников.
      – Так вот. – Рубос и не думал отвечать на улыбку Лотара. – Он говорит правду. Удача – а морякам да старым солдатам вроде нас это слово знакомо не из книжек, не так ли? – пришла к нам, как богатый косяк рыбы заходит в сети рыбака. Все, за что бы мы ни брались, оборачивалось сказочным успехом. И люди разучились понимать такие слова, как «провал», «поражение», «потери», «убыток»… Он правду говорит, Лотар.
      – Возможно. Но я утверждаю: это не имеет ко мне никакого отношения.
      Тут мэтр Шивилек поднялся, прошелся перед столом, и Лотар вдруг вспомнил, как трудно иногда бывает заставить людей слушать себя. Поэтому он решил вытерпеть эту ученую белиберду до конца.
      – Мне кажется, – сказал адъюнкт, вдруг непонятно почему побледнев, – что мировое равновесие между неудачей и процветанием слишком нарушилось. И пришел час расплаты. И в этом в значительной степени виноват ты, Лотар.
      – Ничего не понимаю.
      – Восточный континент собрал три огромные армии и направил их сюда, к нам, чтобы привести положение дел к привычному равновесию. Назревает война, господин Желтоголовый. И снова я повторяю – в значительной степени в этом виноват ты.
      – Война? – Лотар расстроился, но надеялся, что гости этого не заметили. – Это печально, очень печально, но я все еще ничего не понимаю.
      Адъюнкт всплеснул руками и с маху уселся на стул так, что это сооружение из досочек и планок жалобно заскрипело. Тогда поднялся толстенький богач и подошел к Лотару, чтобы его лицо было как можно ближе к глазам Желтоголового.
      – Все эти теории насчет равновесия – ерунда. И никто в этом не виноват… А дело в том, что я хочу нанять тебя, Лотар, чтобы ты остановил эти три армии и предотвратил войну. И готов заплатить любую цену.

      Лотар усмехнулся. Богач и бровью не повел. Было заметно, что он привык не обращать внимания на любые эмоции и цепко выделяет главное. Сейчас главным для него было получить согласие Лотара.
      Лотар подумал, что в отрицании чувств и сосредоточенности только на главном заключаются сразу две ошибки. Во-первых, чувства очень важны, потому что помогают ориентироваться в настоящем и предугадывать будущее. Поэтому тот, кто не прислушивается к своим ощущениям, может лишь строить расчеты, как шахматист или бухгалтер. Но просчитать абсолютно все человек не в силах, значит, в этом случае ошибок не избежать. И второе: то, что человеку кажется главным сейчас, очень скоро перестает быть главным, и не всегда можно уследить за переменами.
      – Как же ты собираешься платить мне, молодой человек?
      Богач был моложе Лотара всего-то лет на пять, но Желтоголовый просто не мог отказать себе в удовольствии испытать его выдержку. Но толстяк не обиделся.
      – Меня зовут Джимескин. Я банкир из Мирама. – Он вернулся на свое место, сел, небрежно откинув рукава с пухленьких, слабых рук. – Скажи только слово, Лотар, и тридцать городов и около двух десятков княжеств переведут в наш банк на твой счет сумму, которая позволит тебе совсем удалиться от дел.
      – Я уже давно могу удалиться от дел.
      Вот этого не сумел переварить Сухмет.
      – Мой господин, стоит ли так испытывать судьбу? Деньги, которые предлагает господин Джимескин, может быть, и потребуют определенных усилий, но мы бывали в разных переделках, и все кончалось хорошо.
      – Большие деньги – больший риск, Сухмет.
      – Дело не в риске, – вмешался Джимескин. – Если ты сумеешь обойтись без риска, то все равно получишь означенную сумму. Важно, чтобы война не началась.
      Лотар подумал, что этот Джимескин, вероятно, здорово рискует, если просит предотвратить войну, которая, может, еще и не начнется. Или?.. Да, скорее всего дело так скверно, что он уже ничем не рискует. И как только это предположение пришло Лотару в голову, он прочитал в сознании банкира, что положение еще хуже, чем Желтоголовый может вообразить. Тем временем Сухмет спросил:
      – А как велика сумма? Мой господин, – он повернулся к Лотару, стараясь показать, что действует по его поручению, – полагаю, нужно все-таки узнать предполагаемую цифру.
      – Она очень велика, и мы платим ее потому, что никто просто не представляет себе, как взяться за дело. Но мы верим, что тебе, Лотар, это по силам.
      Глаза Сухмета стали узкими, как щелочки в ножнах клистонского стилета.
      – Мой господин, мне кажется, часть этой суммы должна быть выплачена вперед. Надо убедиться, что этот Джимескин говорит правду. – Оказывается, Сухмет тоже хотел проверить выдержку банкира. – Хотя бы и в твой банк, милейший Джимескин, но вперед. Таково условие.
      Лотар поморщился. После тренировки начинали побаливать верхушки легких. Наверное, он обжег слизистую, когда плавал в чересчур холодном лесном озерце и пытался дышать водой, как рыба. Вечером нужно будет подлечиться, решил Лотар.
      – Сухмет, я еще ничего не решил.
      – Конечно, я просто выясняю условия сделки. Так как все-таки? – снова обратился Сухмет к банкиру.
      Наступит день, когда старик окончательно выставит меня дураком, и мне же потом нужно будет утешать его за это, подумал Лотар.
      – Желтоголовый просто должен сказать «да». Он ни разу не нарушил своего слова, все знают это. Поэтому, как только он согласится, деньги начнут поступать в наш банк. Но тогда он должен будет срочно браться за дело. – На мгновение Джимескин замялся и одернул полу своей куртки. – Времени осталось не очень много.
      Сухмет повернулся к Лотару:
      – Они, по крайней мере, верят нашим гарантиям. Вот как бы проверить их честность?
      Тут Рубос положил на плечо Лотара свою ручищу. Желтоголового давно уже занимала мысль, как его друг научился переносить все эти штучки торгашей? Но если Рубос ни разу не вмешался в разговор, значит, совсем неплохо.
      – Лотар, этот банк практически принадлежит мне и Светоке. Моего слова тебе достаточно, Сухмет?
      Лотар посмотрел в окно. Уже стало темнеть. Для него, Сухмета и его мальчишек света факелов и костров по ту сторону частокола, где обосновался караван, было достаточно, но для гостей – вряд ли. Тем не менее со свечами можно пока подождать. Эти люди в темноте меньше следят за своей мимикой. И хотя это практически не нужно, Сухмет должен их проверить – не только же заботой о деньгах забита его старая мудрая голова.
      – Что считать началом войны? И что считать ее реальным ходом? К тому же мне, может быть, удастся повернуть назад две армии или стравить их друг с другом, но война все равно разразится, хотя и пойдет не так, как задумали ее ваши враги. Как тогда будет оцениваться моя работа?
      Джимескин пожевал губами. Лотар почему-то вспомнил Шува, трактирщика из Мирама. Это сходство вдруг многое разрешило – так вот каким образом богатство Мирама сказалось на новых Шувах, подумал Лотар. Они больше не трактирщики, но в глубине души они все те же мальчишки, которые не забывают старые проказы, старых друзей и, возможно, не теряют представление о чести.
      – Об этом мы не думали, Лотар. Нас, жителей Срединной и Передней частей Западного континента, интересует именно отказ от войны в целом.
      – Дело таково, что я могу с ним не справиться. – Лотар посмотрел на Сухмета, который, не поворачивая головы, мысленно с ним согласился, и продолжил: – Тем более что у нас, как ты говоришь, не осталось времени.
      – В том, что ты можешь это сделать, Лотар, никто не сомневается. Ты уже много раз переворачивал представления о том, что возможно и допустимо, а что нет. Никто теперь не сомневается, что ты можешь все. И, уж конечно, можешь повернуть азийские армии назад.
      Лотар посмотрел на высокий, слегка потемневший потолок. Он плохо понимал, как люди могут бояться его, иногда выказывать явное презрение и все-таки обращаться за помощью в трудные времена. Но именно так и было. И Лотар к этому привык и перестал задумываться. Как привык и к тому, что люди действительно считали его всемогущим. И непобедимым.
      – Если у нас так мало времени, мы просто не успеем оказаться на месте, чтобы разобраться в том, что происходит. Подумайте сами, господа, армии разделяет, должно быть, немалое расстояние. Кроме того, они только на подходе к нашим восточным границам, а это значит, что еще десятки лиг нам придется преодолевать по враждебной, очень хорошо контролируемой их разъездами территории. Кроме того, мне придется поговорить с военными и политическими лидерами с нашей стороны, чтобы составить картину в целом. Или еще одна непростая проблема – как проникнуть на вражеские позиции? Как мы сможем с этим управиться, если?..
      Он умолк, получив странный сигнал от Сухмета.
      Тот что-то вещал, отчетливо артикулируя свои мысли, и они удивили бы Лотара, если бы он захотел удивляться. Ответ сводился к тому, что наниматели уже решили эти проблемы.
      В подтверждение его слов со стула поднялся один из гостей, который не отходил от Джимескина с самого начала разговора. Он был высокий, светловолосый, с глупыми бачками, которые лишь подчеркивали его юный возраст. Но в глазах его светился ум и привычка к ответственности. Он попытался сделать суровое, ничего не выражающее лицо, но неожиданно губы его раздвинулись в почти счастливой улыбке.
      – Капитан воздушного корабля «Летящее Облако»к твоим услугам, сэр. Как и весь мой корабль.
      После этого он попытался снова сесть, но Лотар остановил его жестом:
      – Подожди, капитан, э… сэр. Я не совсем понял, что значит?..
      – Купсах, капитан Купсах, сэр. И не обращайся ко мне чересчур официально, сэр Лотар. Как ни приятно, что ты серьезно относишься к моей должности, я полагаю, этим ты преувеличиваешь мою роль. Я буду всего лишь извозчиком, доставляющим тебя и других людей, которых ты назовешь, в ту точку континента, которую ты укажешь.
      – И все-таки я хотел бы услышать, что за «Летящее Облако»вы тут приготовили, господа? Откуда вообще взялась эта идея?
      – Пожалуй, лучше всего на эти вопросы отвечу я, – раздался дребезжащий голосок мэтра Шивилека.
      Похоже, он мне скоро надоест как горькая редька, подумал Лотар.
      – В своем путешествии в Ашмилону я познакомился с прекрасным ученым, который, правда, довольно глупо рядился в рясу какого-то мага или факира, неким мэтром Илисаром.
      – Он жив? – быстро спросил Лотар.
      – Так вы знакомы? – Шивилек немного смутился. – Впрочем, разумеется, вы знакомы. И он показал нам знаменитый на весь Южный континент старинный воздушный корабль, который в разобранном виде стоял у него в мастерской.
      Тут Рубос широко улыбнулся и хмыкнул так, что Шивилек вздрогнул и посмотрел на него с тревогой. Впрочем, он быстро успокоился.
      – Мы купили у него полный набор чертежей этого великолепного, не побоюсь громких слов, произведения инженерной мысли. А в Мираме построили прототип, который замечательно зарекомендовал себя. Он-то и является тем средством дальнего и очень быстрого передвижения, или, лучше сказать, перемещения, которое разрешит кое-какие из наших проблем, Желтоголовый.
      Лотар кивнул. Он вспомнил корабль, который они с Рубосом видели в магической лаборатории Илисара, – жесткие доски его палубы, разбросанные гвозди и какие-то бронзовые детали…
      Пожалуй, летающий корабль, управляемый умелым и знающим командиром, может решить проблему перемещений.
      – К тому же, – сказал Лотар вслух, – корабль, вероятно, может быстро и относительно безопасно перемещаться в самой гуще вражеских войск?
      Джимескин неожиданно поднял голову. Посмотрев туда, где, как ему казалось, находится Желтоголовый, он громко произнес:
      – Что значит – относительно безопасно? Я уверен, что у противника нет ничего подобного, и потому можно говорить о полной безопасности наших перемещений прямо над головами всех вражеских войск, идущих сейчас на Запад.
      Лотар скептически усмехнулся:
      – Я не так в этом уверен, Джимескин. К тому же, что значит – «наши перемещения»? У меня будут помощники?
      Терпение Джимескина иссякло. Он повернулся к своему молчаливому телохранителю и громко произнес: