30

Кристофер выяснил все, что его интересовало, и предпочел бы более не задерживаться на Кевендиш-сквер. Ему, однако, пришлось еще побеседовать с Региной, от которой он получил приглашение к обеду. Приглашение не воодушевило Кристофера, но отказаться он не посмел: ведь сегодняшний обед был не совсем обычным, скорее праздничным.

Сидя в кругу родственников за обеденным столом, Кристофер поглядывал на Регину и думал, отдает ли она себе отчет, что ее запальчивая реплика, брошенная Роберту, породила такие последствия. Он даже подумал, не поговорить ли с Робертом, чтобы развенчать версию Регины о браке, но потом отбросил эту мысль. Если Роберт по этому поводу терзается переживаниями, то что за нужда его успокаивать?

Обед проходил в узком кругу; приглашены были только Кристофер и Роберт. Известие о свадьбе отца не произвело на Роберта никакого впечатления, и он отделался дежурными поздравлениями, которые произнес, даже не позаботившись изобразить сердечность. Кристофер, напротив, не скрывал своей радости за деда. К тому же он надеялся, что, обретя Летицию, Саймон спокойнее отнесется к предстоящему расставанию с ним.

Роберт не проявил никакого интереса к предстоящей свадьбе, все его внимание было сосредоточено на Николь. Получив приглашение на Кевендиш-сквер, он предвкушал встречу с ней, однако Николь вела себя холодно и отчужденно. Она намеренно уклонялась от его попыток побеседовать с нею с глазу на глаз. Роберт недоумевал.

Подозрительно покосившись на Кристофера, он заметил в его глазах понимающую улыбку. Роберт понял, что Кристоферу известна причина столь странного поведения Николь, и он снова испытал прилив ожесточенной ненависти к племяннику. Настанет день, поклялся он себе, и я от тебя избавлюсь, как избавился от твоего отца. И этот день настанет скоро, очень скоро!

Кристофер, как будто прочитав его тайные мысли, с ироничной улыбкой приподнял бокал, приглашая дядю к очередному тосту.

А Николь, которая теперь знала о Роберте очень многое, едва выносила его общество. Воспоминание о том, что когда-то она всерьез подумывала, не выйти ли за него замуж, заставляло ее нервно поежиться. Поглядывая на двух мужчин из-под полуприкрытых ресниц, она поражалась самообладанию Кристофера, который внешне не выказывал к дяде никакой неприязни.

Способность к этому выработалась у него за те долгие годы, в течение которых он не мог дать волю своим чувствам Но жгучая ненависть не угасала ни на минуту, она точила Кристофера изнутри, как неизлечимая болезнь. Подобно тигру, затаившемуся в засаде, Кристофер умел ждать. В душе он ни на миг не сомневался, что однажды отомстит Роберту, и отомстит беспощадно. С этой мыслью он и посылал дяде невинную улыбку. Наконец, когда был провозглашен последний тост за новообрученную пару, Кристофер собрался уходить, клятвенно пообещав, что в воскресенье будет непременно.

Лишь прощаясь с ним у дверей, Саймон вновь затронул тему отъезда в Брайтон.

— Мои планы отправиться в Брайтон остаются в силе. Только мы с Летти прибудем туда позднее, к концу сентября. В понедельник мы с нею уедем в Беддингтон Конер. Нам хочется немного побыть вдвоем, прежде чем мы присоединимся к Регине и Николь. В конце концов, у нас ведь медовый месяц. К тому же Летти изъявила желание съездить в Беддингтон Конер, и я не вижу тому препятствий. У нее там много друзей, которых она не видела несколько лет. Мы вместе росли в тех краях. — На лице старика появилось мечтательное выражение. — Столько приятных воспоминаний связано у нас с этим уголком!

Кристофер промолчал, ибо слова деда не нуждались в комментариях. А тот, снова обретя обычный, чуть суровый тон, продолжал:

— Эдвард Маркхэм и Роберт вызвались сопровождать Николь. Не желаешь к ним присоединиться?

При упоминании о Роберте всякое желание ехать в Брайтон у Кристофера улетучилось. В свое время он дал согласие, потому что там должен был быть Саймон. В его отсутствие поездка теряла смысл. Оставаясь в Лондоне, Кристофер надеялся добиться какого-то успеха в своих изысканиях относительно стратегических планов, англичан. Присутствие в Брайтоне ненавистного дяди окончательно определило его решение, и Кристофер ответил.

— Пожалуй, нет У меня сейчас слишком много забот, чтобы срываться с места. — Видя, как Саймон сердито хмурится, он поспешил добавить:

— Но я рассчитываю оказаться в Брайтоне к тому времени, когда там появитесь вы с миссис Иглстон.

— Ха! Слишком много забот! — фыркнул Саймон. — Скажи уж прямо: тебя не отпускает рыжеволосая певичка из оперы.

Кристофер прикусил губу. Откуда Саймон узнал об этой интрижке? Впрочем, важно не это. Если такой пустяк в один миг становится достоянием гласности, то надо быть вдвойне осторожным, чтобы не навлечь на себя подозрений по более серьезному поводу. Нехотя Кристофер выдавил из себя улыбку:

— Неделю назад это была бы правда. Но теперь мы с Соней расстались. Мне она показалась слишком корыстной.

Саймон лишь усмехнулся на прощание:

— Ну хорошо. По крайней мере, в воскресенье я рассчитываю тебя увидеть.

— Непременно! — заверил его Кристофер. Домой он прибыл довольно поздно и, к своему удивлению, застал там Бакли, который нервно метался из угла в угол, подобно тигру в клетке.

— А, наконец-то! Я уж думал, вы сегодня не вернетесь, — воскликнул тот вместо приветствия.

Крайне обеспокоенный в душе, Кристофер вежливо улыбнулся, позвал Хиггинса и распорядился подать лучшего бренди. Исподволь поглядывая на озабоченное лицо офицера, он осведомился:

— Итак, что же вас привело ко мне?

Бакли чувствовал себя явно неловко. Подозрения Кристофера усилились. Что могло так взволновать капитана? Но тот молчал, пока Хиггинс разливал в бокалы золотистую жидкость Наконец Хиггинс удалился, всем своим видом демонстрируя полное безразличие к делам джентльменов, хотя тайком он держал ухо востро и легко ловил каждое слово, даже находясь в изрядном удалении. Кристофер успокаивал его, будто дела обстоят нормально, однако Хиггинс был иного мнения и имел достаточно поводов для подозрений. Бакли наконец смущенно заговорил:

— Я насчет вчерашнего вечера. Мы все много выпили, и я, признаюсь, сболтнул лишнего. Надеюсь, вы не станете распространяться о том, что вчера услышали.

Кристофер изобразил на лице полнейшее недоумение и воскликнул:

— Мой дорогой Бакли, о чем вы говорите? Тот покраснел и выдавил из себя:

— Да об этом злосчастном меморандуме! Я не имел права даже упоминать о нем! И я прошу: дайте мне слово джентльмена, что никому об этом не расскажете!

С подчеркнутым негодованием Кристофер провозгласил:

— Неужели вы считаете меня салонным сплетником? С какой стати я буду кому-то рассказывать? Мы вели приватную беседу, и я не имею привычки выносить на люди то, что узнал при подобных обстоятельствах!

Негодование Кристофера, казалось, несколько успокоило Бакли. Кристофер, правда, заподозрил, не ведет ли тот двойную игру, пытаясь привлечь его внимание к ложной информации. Однако озабоченность Бакли была такой искренней, а потом сменилась таким неподдельным облегчением, что подозрения Кристофера рассеялись. Скорее всего Бакли просто несдержан на язык, особенно когда выпьет. На тонкую игру он просто неспособен. Слава Богу, что именно этого человека с ним свела судьба!

Заверения Кристофера успокоили капитана, и он собрался уходить. Уже на пороге Кристофер как бы невзначай спросил:

Надеюсь, я увижу вас завтра на балу у леди Бэгли?

— О нет, мой друг! Дело в том, что меня не будет в городе в ближайшие две недели.

Кристофер заинтересованно взглянул на него, и капитан почти извиняющимся тоном пояснил:

— Матушка пишет, что она тяжело больна, почти при смерти. Мой командир — близкий друг нашей семьи, он дал мне отпуск.

— Надеюсь, все обойдется. Неожиданно Бакли рассмеялся:

— Разумеется. Я еду скорее ради приличия. Такое случается каждые полгода. Матушка не может себе позволить просто прихворнуть, а всегда раздувает вокруг своих недомоганий целую трагедию. Ей необходимо сочувствие!

Проводив Бакли, Кристофер неторопливо разделся и лег в постель. Однако ему было не до сна. Он, прищурившись, глядел в потолок и мучительно размышлял, каким образом добыть меморандум.

Ясно, что документ предстоит похитить. Проще говоря, выкрасть. Сделать это лучше в одиночку. Хиггинса он привлечет к изготовлению подделки, если удастся заполучить оригинал. К тому же если он попадется на краже, то наверняка будет повешен, а увлекать за собой на виселицу товарища ему не хотелось.

На следующее утро Кристофер встал спозаранку, бриться не стал и оделся в поношенный морской костюм, хранившийся еще со времен его пребывания в роли капитана Сэйбера. Он отправился в Уайтчепель — печально знаменитый район Лондона, где нашли пристанище многочисленные мошенники и воры.

В их услугах Кристофер не нуждался но ему был необходим воровской инструмент для проникновения в сейф майора Блэка Угрюмый небритый парень был встречен местными обитателями без подозрений По еле нескольких неудачных попыток Кристофер обрел то, что искал, — великолепный набор отмычек, который составил бы гордость любого взломщика. Прежде чем вернуться на Райдер-стрит, он еще заглянул в скобяную лавку и приобрел несколько замков разного размера и сложности.

Дома он быстро побрился и переоделся, и вскоре уже никто не признал бы в изящном джентльмене того подозрительного молодчика, который час назад воровато рыскал по закоулкам Уайтчепеля. Кристофер отправился в писчебумажный магазин, где накупил целый ворох бумаги всевозможных сортов, несколько флаконов чернил всех оттенков, а также множество перьев. Теперь и Хиггинс был полностью экипирован для выполнения своей задачи.

Дома Кристофер порылся в своих вещах и среди нескольких пар перчаток выбрал ту, которой меньше дорожил. Он сунул перчатки в карман и снова вышел из дома. На этот раз путь его лежал в Главный Штаб. Часовому он заявил, что желает видеть капитана Бакли. Возражений это не встретило. Если благородный джентльмен хочет зайти к своему другу-офицеру, то вряд ли простому крестьянскому парню в солдатском мундире стоит ему препятствовать! Мельком взглянув на закрытую дверь кабинета Бакли, Кристофер проследовал по коридору, ища кабинет майора Блэка.

С майором он раньше встречался пару раз и был ему представлен капитаном Бакли. В его кабинете он, однако, не был ни разу. Теперь он постучал в дверь и, услышав голос майора, вошел, напустив на себя легкую небрежность, вполне подобающую джентльменам его круга.

— Прошу меня извинить, но я не нашел на месте капитана Бакли и подумал, не у вас ли он.

Жестом майор пригласил его войти и произнес:

— Увы, капитана вы не найдете. Может быть, я могу вам чем-то помочь?

— Пожалуй. Хотя дело пустяковое. Капитан вчера заходил ко мне и забыл свои перчатки. Я собирался зайти кое-куда здесь неподалеку и решил заодно отдать их ему. — С этими словами Кристофер небрежным жестом достал из кармана припасенные перчатки.

— Оставьте их, если хотите, — кивнул майор Блэк.

— Наверное, не стоит. Я, может быть, увижусь с ним раньше вас. Но все равно — благодарю за любезность.

Во время этого короткого разговора Кристофер исподтишка оглядел кабинет и успел рассмотреть массивный сейф в углу. Он производил внушительное впечатление, однако Кристофер отметил, что замок едва ли отличается высокой сложностью. Располагая необходимым инструментом, открыть его не составит большого труда.

Вернувшись на Райдер-стрит, Кристофер надавал Хиггинсу множество поручений, выполняя которые тому пришлось бы изрядно пошагать по городу. Оставшись один, Кристофер занялся изучением замков и отмычек, стараясь освоить необходимый навык. Он был довольно сведущ в механике и вскоре с удовлетворением осознал, что в большинстве случаев способен обходиться без ключа.

Две последующие ночи Кристофер посвятил скрытному наблюдению за часовыми Главного Штаба. Процедура смены караула оказалась такова, что давала возможность, хотя и не лишенную риска, незаметно проникнуть в штаб через окно.

Наконец настала ночь, которая должна была стать решающей. Кристофер отослал Хиггинса, облачился в неприметный темный костюм, не сковывающий движения, и рассовал по карманам драгоценные инструменты.

Караул у штаба вел себя как обычно. Кристоферу удалось незамеченным взобраться на карниз, с которого он быстро протиснулся в приоткрытое хитроумным приспособлением окно. Коридоры были пустынны. Кристофер на цыпочках поднялся по лестнице на нужный этаж и остановился у двери кабинета майора.

Разумеется, дверь была заперта. Кристофер выбрал подходящую отмычку и поддел язычок замка. В глухой тишине скрежет металла прозвучал почти оглушительно. Кристофер опасливо огляделся. Но никто ничего не слышал, штаб был пуст. Дверь подалась, и Кристофер оказался в кабинете.

Первым делом он вставил в дверные ручки ножку дубового стула. Случись что — эта преграда обеспечит ему лишнюю секунду для побега. Бежать можно будет только через окно. Он отпер оконную створку и выглянул наружу. Внизу, слабо различимая с высоты третьего этажа, поблескивала мостовая, скупо освещенная газовыми фонарями. Да, после прыжка отсюда едва ли далеко убежишь!

Замок сейфа оказался на удивление простым. Даже будучи неопытным взломщиком, Кристофер потратил на него каких-то несколько минут. Неожиданное препятствие подстерегало внутри: сейф был доверху наполнен бумагами, разборка которых, да еще в полутьме, потребовала бы нескольких часов. Но удача сопутствовала Кристоферу. Торопливо перелистав несколько документов, он наткнулся на меморандум почти сразу. В этом листке бумаги заключалось его будущее.

Не теряя ни минуты, он спрятал бесценный документ во внутренний карман, устранил следы своего пребывания в кабинете и вышел, старательно заперев за собой дверь.

Наружу он пробрался тем же путем, каким вошел. Еще минута — и новоиспеченный взломщик растворился во мраке ночных переулков.

Текст документа гласил, что экспедиционный корпус под началом генерала Пакенхэма должен тайно отплыть в первой половине ноября на Ямайку, где к нему присоединится флот адмирала Кокрейна. Целью нападения избран Новый Орлеан. Если в этот план не будет внесено никаких изменений, то Кристоферу удастся опередить англичан на целых шесть недель, которых вполне хватит, чтобы Новый Орлеан подготовился отразить вторжение…

Тихий скрип двери заставил Кристофера вздрогнуть. Он торопливо спрятал документ и оглянулся. На пороге стоял Хиггинс.

— Да не бойтесь вы так за свой меморандум, — Хиггинс усмехнулся и покачал головой.

— Откуда ты знаешь? — в изумлении воскликнул Кристофер.

— До недавнего времени я только догадывался. Но на днях этот капитан так убивался по сему поводу, что я случайно расслышал. Тогда-то я и понял, что именно эта бумажка не дает тебе покоя ни днем, ни ночью. Я ведь слишком хорошо тебя знаю, Кристофер.

— Надеюсь, не для всех мое лицо — открытая книга.

— Конечно нет. Но мы не раз рука об руку дрались против англичан, так что было бы странно, если б я не догадался.

Напряжение разрядилось само собой. Кристофер с легким сердцем посвятил Хиггинса в свой план и попросил его помощи в изготовлении подложного документа.

— Почему было не сказать мне раньше? — обиженно спросил Хиггинс. — Или я вышел из доверия?

— Я просто не хотел увлекать своего товарища на дорожку, которая нас обоих может привести на виселицу.

— Не стоит беспокоиться, — ухмыльнулся Хиггинс. — Все будет отлично. Я свое дело знаю. Мою работу никто никогда не мог распознать. И попался-то я из-за подлого доноса.

— Думаешь, ты не утратил своего навыка?

— Черт побери! Конечно же нет! И я это докажу. Я рожу вам братика-близнеца для этого меморандума, и попробуйте отличить одного от другого.

Через несколько часов Кристофер сумел убедиться в справедливости этих слов. Два документа оказались абсолютно идентичны, вплоть до мельчайших помарок. Оставалось только подбросить фальшивку обратно в кабинет майора.

На следующий день Кристофер явился к майору Блэку. В кабинете он провел столько времени, сколько было допустимо, не вызывая подозрений. Однако ни малейшей возможности подкинуть документ так и не представилось. Кристофер вынужден был распрощаться, но в дверях буквально столкнулся с адъютантом майора, который нес целый ворох бумаг. Эта случайность оказалась счастливой. Бумаги рассыпались по полу, Кристофер принялся помогать их собирать и без большого труда подсунул фальшивый меморандум среди других документов.

Кристофер рассыпался в извинениях, но адъютант, очень симпатичный молодой человек, поспешил заверить:

— Это моя вина, сэр. Я так торопился, что ничего перед собой не видел. Это послужит мне уроком. В наказание мне придется несколько часов разбирать эти бумаги!

Теперь оставалось ждать. Они с Хиггинсом останутся в Лондоне до установленной даты встречи с американским капером. В назначенный срок они утром прибудут в Брайтон, и в течение дня Кристоферу предстоит проститься с дедом. Этот день обещал быть тяжелым, поскольку никакого приемлемого объяснения своего отъезда Кристофер Саймону дать не мог.

О Николь он старался не думать. Неожиданно возникшая идея о браке между ними едва не свела его с ума. Нет, он не попадется в эту ловушку. Пройдет время, и он забудет об этих бездонных янтарных глазах, в которых утонули его тайные мечты.

31

Торжества по случаю свадьбы лорда Саксона и миссис Иглстон состоялись в воскресенье в час пополудни. Гостей было немного. Поначалу Саймон изъявил желание вообще никого не приглашать, но эта абсурдная идея была с негодованием отвергнута Региной.

Праздничное застолье протекало легко и непринужденно. День, незаметно перешел в вечер, а тосты все не смолкали.

Николь, искренне радовавшаяся торжественному событию, тем не менее не могла отделаться от ощущения некоторой неловкости. Причиной тому были трое из приглашенных. Что касается Роберта, то его присутствие было ей по понятным причинам неприятно, и она всячески его сторонилась. Вид Кристофера, поглядывавшего на нее с дружелюбной иронией, вызывал у нее нервную дрожь во всем теле. А Эдвард с его манерной любезностью просто се раздражал. Как лисица, затравленная тремя псами, она металась от одной группы веселящихся гостей к другой, стараясь укрыться от опасности.

Избежать столкновения с Кристофером было проще всего, поскольку он в своей обычной манере не докучал Николь излишним вниманием. Но она сама невольно ловила себя на том, что снова и снова смотрит в его сторону, как будто ее притягивает невидимый магнит. Николь сердилась на себя за то, что власть этого человека над нею оказалась такой неодолимой.

Роберт пребывал в полнейшем недоумении из-за вызывающей холодности Николь. Однако он был искушен в амурных делах и решил не форсировать события. Возможно, она просто кокетничает или напугана его порывом. Так или иначе Роберт держался в тени. Он свое возьмет, это лишь вопрос времени.

От Эдварда не укрылось, что компания Роберта больше не привлекает Николь, и он воспринял эту перемену с большим воодушевлением. Теперь, разумеется, настал его черед. И страх окончить жизнь в

долговой яме потихоньку отступил.

А дела Эдварда обстояли действительно плачевно. Он привык жить вольготно на доходы с собственности Николь и, когда этот источник внезапно иссяк, почувствовал себя в крайнем затруднении. Резко перестроить свою жизнь и сократить расходы он не мог. Долги росли. Прислуга, отчаявшись получить жалованье, разбежалась. Более того, повсюду ему было отказано в кредите. Портной не выдал ему уже пошитые вещи и прозрачно намекнул, что если долг не будет погашен в течение месяца, то придется выдвинуть иск. Хозяин квартиры недвусмысленно заявил, что следует немедленно погасить трехмесячную задолженность, иначе мистер Маркхэм рискует оказаться со своими пожитками на улице. Требования кредиторов становились все более настойчивы и все менее вежливы. Женитьба превратилась для Эдварда в острейшую жизненную необходимость, ибо лишь этим он мог спасти себя от полного краха. Однако Николь, хотя и явно разочарованная в Роберте, не выказывала к Эдварду особой симпатии. Раздражение и страх перед будущим терзали его. Конечно, были в Лондоне и другие невесты, однако их матушки почему-то враз перестали ценить его обаяние.

Пресытившись его назойливым вниманием, Николь постаралась незаметно удалиться и наконец обрела покой в дальнем уголке особняка. Сюда едва долетал шум празднества. Издалека гул голосов напоминал Николь шум морского прибоя. Она закрыла глаза и со сладостной тоской подумала о море, которое столько лет дарило ей радость свободы. Но путешествие в мир грез длилось недолго. Николь вздрогнула от» громкого голоса, прозвучавшего совсем неподалеку. Боже милостивый! Опять этот Эдвард…

. — Как странно, что гости еще не разошлись. Ведь уже так поздно, — пожала плечами Николь.

Эдвард пропустил мимо ушей прозрачный намек и с улыбкой отвечал:

— Ничего подобного! Праздник в самом разгаре.

— Да-да, — недовольно поморщилась Николь. — Но не забывай, что завтра лорд Саксон и миссис… леди Саксон отправляются в Беддингтон Конер, а вслед за ними и я уезжаю в Брайтон. Мне еще предстоит собраться, да и у тебя, наверное, много хлопот в связи с отъездом.

Эдвард будто не замечал, куда она клонит.

— Я все приготовления уже закончил. Вещи уложены. Будь уверена, завтра утром я буду у твоего порога.

Переезда в Брайтон Эдвард ожидал с энтузиазмом. Во-первых, таким образом удавалось ускользнуть от кредиторов, становившихся все более настойчивыми. Во-вторых, Николь оказывалась вдали от своих придирчивых опекунов. Эдвард надеялся, что еще до отъезда из Брайтона она станет его женой. Для достижения этой цели все средства были хороши. В конце концов, можно поставить Николь в такое компрометирующее положение, что она просто будет вынуждена пойти за него ради спасения своей репутации. Эта мысль настолько понравилась Эдварду, что прямо сейчас, оценив обстановку, он решил действовать не откладывая. Воровато оглядевшись по сторонам, он вдруг набросился на нее и сжал в своих объятиях.

— Ты с ума сошел! — воскликнула она, пытаясь освободиться.

— Да! Я без ума от тебя! — напыщенно провозгласил Эдвард. Торопливо нащупав пальцами шнуровку ее корсета, он ловким движением выдернул тонкий шнурок и резко рванул вниз лиф ее платья. Николь от неожиданности застыла в оцепенении, а Эдвард, все сильнее возбуждаясь при виде ее обнаженной груди, грубо рвал легкую ткань, совлекая с Николь последние покровы. В мгновение ока она оказалась почти совершенно голой.