Это был деликатный момент, и наступила другая долгая пауза, прежде чем Блэквел наконец медленно кивнул и проговорил:
      - Я думаю, мы можем поспособствовать его освобождению.., особенно если вы готовы поручиться за молодого человека и твердо намерены вернуть его на путь истинный. - Бросив на Ройса быстрый взгляд, он сухо добавил:
      - После того как я обеспечу его освобождение, я требую, чтобы он был немедленно эскортирован на корабль парой моих людей с Боу-стрит, которые останутся на причале, пока корабль не выйдет в море, и которые подтвердят под присягой, что юноша покинул Англию.
      - Корабль должен отплыть завтра утром, - ответил Ройс, смело глядя прямо в глаза мистеру Блэквелу. Тот покачал головой:
      - К несчастью, это невозможно. Хотя все это в высшей степени незаконно, тем не менее необходимо предпринять определенные шаги, и я боюсь, пройдет по меньшей мере неделя-две, прежде чем ваш юный друг очутится на свободе.
      Ройс попытался возразить, но мистер Блэквел предостерегающе поднял палец:
      - И даже когда я добьюсь его освобождения, он останется в Ньюгейте до тех пор, пока его не эскортируют на корабль. Я предложил бы вам увидеться завтра с морским агентом и узнать, какие корабли отплывают в Америку в начале августа. Обеспечьте юноше проезд на первом же корабле, а я сделаю остальное.
      ...Стив Девлин взволнованно шагал по гостиной, предоставленной ему в доме Мартина Везерли вблизи Тенбриджа. Довольная улыбка играла на его красивом лице. Стивен был не один: Лусинда, нахмурившись, сидела в голубом бархатном кресле и наблюдала за каждым движением мужа.
      - Но ты уверен, что это сработает? - требовательно спрашивала она, вероятно, в сотый раз.
      Стивен бросил на нее нетерпеливый взгляд:
      - Конечно! Надо только, чтобы она проглотила снадобье, - и все наши тревоги позади, моя дорогая!
      - Но как ты это сделаешь? Ты же не можешь просто зайти в дом и вручить ей яд!
      - Конечно, нет! - Самодовольно улыбнувшись, Стивен промолвил:
      - Я добился своего, поболтав с одной из новых служанок. Я рассказал дурочке необыкновенно трогательную историю!
      - Стивен, как ты глуп! Разве ты не понимаешь, что, когда крошка отправится на тот свет, начнутся вопросы? Тот, кто снабдил тебя ядом, почему ты думаешь, что он будет держать язык за зубами? И как ты можешь быть уверен, что безмозглая служанка не укажет на тебя?
      Граф Сен-Одри почувствовал себя оскорбленным:
      - Ты принимаешь меня за идиота! Я достал яд потихоньку и не здесь, разумеется, а в Лондоне - перед тем как отправиться сюда. Кому придет в голову связать яд, купленный одним таинственным незнакомцем у одного.., э.., сговорчивого врача в Лондоне, с внезапной смертью какой-то потаскушки в Тенбридже? А что касается служанки, я не ездил к ней с визитом, как ты понимаешь, и не представлялся ей. У одного знакомого актера я позаимствовал усы и достаточно убедительную бороду. Кроме того, чтобы поразить мою невинную потаскушку, я нанял экипаж в одной из местных гостиниц.
      - Ну что ж, по меньшей мере это умнее, чем попытка забраться в дом Манчестера в Лондоне и зарезать девчонку во сне. Ты думаешь, твоя дурацкая выходка не была замечена?
      Краска, залила лицо Девлина, когда он холодно бросил жене:
      - Наплевать! Зато эта идея сработает наверняка. Лусинда против воли кивнула:
      - Да, ты все предусмотрел как будто.
      - Конечно! - Граф усмехнулся. - Я вовсе не жажду быть повешенным и первым делом спрятал концы в воду. Сомневаюсь, что кому-нибудь придет в голову связать имя Сен-Одри с последующими событиями.
      - Но дать ей яд... Как ты сделаешь это? - с беспокойством спросила Лусинда.
      Граф с презрением улыбнулся:
      - Маленькая служанка с кухни, конечно! Сегодня днем я рассказал крайне трогательную историю, заклиная ее молчать. Она простое создание и поверила во все глупости, слетавшие с моих губ. Я сказал ей, что Манчестер выкрал у меня Моргану и околдовал ее, напичкав наркотиками до такой степени, что она забыла все на свете и видит только его.
      Лусинда недоверчиво посмотрела на него:
      - И девица поверила твоей басне?
      - Она упивалась ею, как кошка сливками! - Стивен Девлин довольно хихикнул. - Я же сказал тебе - это глупая деревенская девка. Мне ничего не стоило убедить ее, что Манчестер - чудовище, хитрое и жестокое. Если б ты знала, какой трогательной показалась ей моя история! - Он гадко рассмеялся:
      - Представь себе, глупая корова заливалась в три ручья, слушая весь этот бред о моих муках, когда Манчестер украл у меня Моргану и не давал мне даже увидеться с ней!
      - Хорошо, ты мог растрогать эту судомойку, но каким образом яд попадет к Моргане?
      Граф поднял брови:
      - Я встречаюсь с Кларой - так зовут нашу простушку - завтра.., чтобы отдать ей "любовное зелье" для Морганы. То самое любовное зелье, что мгновенно прекратит действие наркотиков, которыми Манчестер напичкал мою дорогую девочку, и позволит ей вспомнить меня и нашу светлую любовь. Неглупо, а?
      - Ты уверен, что имя Сен-Одри не всплывет на поверхность?
      - Да каким образом? Когда Моргана будет мертва, все кинутся искать незнакомца с бородой, шушукавшегося с Кларой, но уж никак не графа Сен-Одри! Поверь, на этот раз мы не промахнемся!
      Лусинда медленно кивнула:
      - Как будто бы так. Но я успокоюсь только тогда, когда весь этот кошмар будет позади - как должно было случиться еще двадцать лет назад! Я все еще не возьму в толк, что дочь Эстер жива.
      С потемневшим, ожесточенным лицом Стивен Девлин проговорил:
      - Отдыхай спокойно. Завтра в это время Моргана Девлин отправится к праотцам.
      В достаточной степени удовлетворенная, графиня Сен-Одри вышла и пересекла широкий холл, направляясь к своей комнате. Там было темно, только слабо мерцала свеча, которую Лусинда оставила рядом с постелью, чтобы не раздеваться в темноте. Ее мысли были заняты разговором с мужем, и, когда она сбрасывала шелковый пеньюар, чтобы улечься, и задувала свечу, она не заметила мужчину, прятавшегося в занавесях.
      С улыбкой кошачьего довольства на лице Лусинда лежала в мягкой постели, предвкушая покой, который снизойдет наконец на нее, когда с отродьем Эстер будет покончено, на сей раз навсегда. И ее ребенок будет законным владельцем Сен-Одри-Холла, и никто не сможет оспорить его права...
      Ее задумчивость была настолько глубокой, что она не заметила, как мужчина крадучись приблизился к ее постели. То, что она не одна, Лусинда поняла, только когда чья-то рука грубо зажала ей рот и низкий голос прошептал угрожающе:
      - Ни звука! Только пикни, моя сладкая, и тебе конец! Вопль замер в ее горле. Широко открытыми испуганными глазами она уставилась в темноту, сердце бешено билось в груди. Господи Боже! Кто это? Что ему надо?.. Ответ последовал незамедлительно. Раздался шорох, затем загорелась свеча, и она обнаружила, что находится лицом к лицу с одноглазым!
      Он наслаждался ее обезображенным от испуга лицом и довольно кивнул, заметив, что она узнала его. Улыбку скрывала как всегда низко надвинутая широкополая шляпа, но ее присутствие выдавала неуловимая нотка в злорадном, неторопливом голосе:
      - Да, моя дорогая, после всех этих лет мы снова встретились с тобой! Парализованная страхом женщина издала какое-то тихое лепетание, и он улыбнулся еще шире и омерзительнее:
      - Разве я не предупреждал тебя?
      Его сильные пальцы сжались на ее горле, и Лусинда побледнела, закивав с торопливым отчаянием. Милосердное небо! Да он убьет ее!
      Как если бы прочитав ее мысли, одноглазый мягко промурлыкал:
      - Нет, моя дорогая, у меня нет такого намерения. Я заставлю тебя говорить, но даже мысленно не позволяй себе вскрикнуть, гм... Потому что, если...
      Угроза осталась невысказанной, но от этого она не стала менее страшной, и Лусинда смогла перевести дыхание, лишь когда тяжелая грубая рука оторвалась от ее губ. Полубезумными глазами смотрела графиня Сен-Одри на едва проступающие из мрака черты, желая от всей души, чтобы происходящее оказалось сном, и в бессильном ужасе сознавая, что она не спит...
      Болезненно сглотнув, женщина спросила хрипло:
      - Что вы хотите? Я-я-я не п-п-посылала за вами! Неприятная улыбка искривила губы человека в черной шляпе.
      - Теперь в этом нет нужды. Я здесь по собственному делу. Для начала не расскажешь ли ты мне, что понадобилось от тебя твоему очаровательному мужу в столь поздний час?
      Вздрогнув, Лусинда посмотрела на одноглазого с полуоткрытым от удивления ртом:
      - Как., вы узнали?
      - От меня немногое ускользает - особенно то, что касается красавца графа Сен-Одри и его прекрасной графини. В конце концов мы так давно знакомы, не так ли?
      - Вы действительно хотите знать, что я делала в комнате моего мужа? Разве об этом трудно догадаться? - И она томно, расслабленно вытянулась перед ним.
      - Только не рассказывай мне, что ты только что из постели графа!
      - Разве в это так трудно поверить? - Лусинда даже пыталась кокетничать.
      Одним движением одноглазый сбросил с нее покрывало. Тонкий шелк ее ночной рубашки был почти прозрачен и не скрывал ничего. Когда ночной гость кончил осмотр, его взгляд скользнул по напряженному красивому лицу женщины, и он пожал плечами:
      - Совсем нет, если бы я совершенно случайно не узнал, что он не спит с тобой с тех самых пор, как сделал неприятное открытие, что женился на объедках своего братца!
      Рука Лусинды взметнулась со скоростью змеи, но он оказался быстрее, и его пальцы тисками сжали тонкую кисть.
      - Неужели ты забыла, что мое знакомство со Стивеном еще более давнее, чем наше, сладостная, сладостная Лусинда! - Человек в черной шляпе цинично рассмеялся - Граф был не на шутку раздосадован твоим трюком. Я думаю, он действительно был влюблен в тебя вначале, и бедняга был просто потрясен, когда истина открылась ему.
      - Я не знаю, о чем вы!
      Человек в повязке только улыбнулся:
      - О, ты знаешь, ты все знаешь, моя милая! И тебе бы сошли с рук все твои фокусы, если бы, к несчастью, твой муженек не переболел в юности особым вирусом свинки! Ты ведь знаешь, что он чуть не отправился на тот свет? Однако он не умер, вот только эта детская болезнь лишила его надежды на отцовство.
      Ну, разве это не интересно?
      - Откуда вам все это известно? - Лусинда была в ярости, как вздыбившаяся кошка.
      Удобно усевшись на постели рядом с ней, одноглазый ухмыльнулся:
      - Мне рассказал об этом твой красавец муж... Страх и ярость исказили красивое лицо женщины до неузнаваемости, и она прошипела:
      - Ты лжешь! Ты все выдумал! Зачем Стивену было откровенничать с тобой?
      Одноглазый казался удивленным:
      - Для чего мне лгать? Что мне это даст? Стивен рассказал мне все - это было еще в нашу первую встречу, он был тогда пьян как сапожник и потратил уйму времени, объясняя мне, как это важно - чтобы я помог ему решить одну проблему...
      - Не верю! Ты не можешь доказать этого! - с бешеным отчаянием выдохнула графиня.
      - Вероятно, нет , если, конечно, сам Стивен не захочет объявить всему свету, что его сын в действительности ублюдок его покойного брата!
      - Замолчи! Замолчи немедленно! - закричала Лусинда. Пытаясь взять себя в руки, она глубоко, судорожно вздохнула, подыскивая аргументы, опровергающие страшную правду.
      Со злобой на лице одноглазый взглянул на Лусинду. Взгляд его испугал женщину, и Лусинда спросила боязливо:
      - О чем вы думаете? Что вы собираетесь делать? Во время долгой, мучительной паузы он молча смотрел на нее. Хотя и было ясно как белый день, что она будет пулами преподать урок. В уголках его рта показалась гадкая, похотливая улыбка, пальцы потянулись к ее груди.
      - Почему бы и нет? Это было бы так пикантно, так, я бы сказал, нравоучительно!
      Дыхание Лусинды стало резким, словно ее колотил озноб.
      - Нет! - выдохнула она хрипло.
      Не обращая внимания на женщину, внезапным злобным движением он рванул тонкий материал и обнажил Лусинду до талии, так что полные, с розовыми сосками груди оказались открыты. Темный глаз сверкал от удовольствия, глядя на беспомощное существо, лежащее перед ним. Он прекрасно чувствовал ее страх и отвращение, и это волновало его почти так же, как приглашающая обнаженная плоть. О, как долго он позволял созданиям, подобным Лусинде и ее мужу, обращаться с ним с презрением и высокомерием; как долго в качестве одноглазого он был простым орудием, которому платили и о котором тут же забывали, но скоро этому конец... Как часто, думал он лениво, пока его пальцы грубо ласкали теплую плоть женщины, позволял он этим богатым высокородным дуракам думать, что они повелевают им, хотя это он незаметно и неизбежно завлекал их в свои сети до тех пор, пока они не обнаруживали, что не они, а ими управляют. Скоро ему не нужна будет маска одноглазого, не потребуется осторожничать с такими, как Лусинда. Она и ей подобные послужили его целям, и теперь он может не церемониться с ними. Он богат, а когда женится на Моргане и она займет свое законное место графской дочери, он поднимется на самый верх, войдет в клан наиболее могущественных и почитаемых вельмож, к чему, собственно говоря, и стремился всю жизнь. Они вынуждены будут принять его в свою среду ради его жены. Тут морщина ненависти пересекла его лицо. Но прежде всего - разделаться с Манчестером...
      Болезненный стон Лусинды, когда он в беспамятстве сдавил ее грудь, вернул негодяя к действительности Женщина была в столбняке, и он откровенно, грубо наслаждался этим. Умышленно разорвав остатки ночной рубашки, одноглазый разглядывал ее прелести. Хотя Лусинда не двигалась, ее глаза были полны ярости. Но одноглазый не боялся, что она закричит, слишком многое пришлось бы ей потерять. Он знал, что может издеваться над ней самым унизительным образом и она будет держать язык за зубами.
      - Скажи мне, крошка, Стивен знает, что это ты погубила его обожаемую Эстер? Я знаю, что, когда она заболела, вы оба решили в случае ее смерти немедленно избавиться от ребенка, но знал ли он, что это ты сжила Эстер со света? Дай подумать... Не арсеник ли виноват, который я достал для тебя? Арсеник, которым ты усердно потчевала Эстер до самого рождения девочки? Да ты бы взбесилась, если бы бедняжка не умерла! - Он недобро улыбнулся. Тебе следовало бы увеличить дозу, тогда бы она не дожила до родов, но ты всегда была слишком осмотрительной, всегда заметала следы как можно тщательнее и поэтому медлила.
      С телом, открытым для его мерзких взглядов и прикосновений, с душой, вся недоброта которой обнажилась, Лусинда чувствовала себя уязвленной, как никогда. Было и так ужасно, что она жила почти двадцать лет в страхе быть разоблаченной каждый Божий день.
      А Стивен, подумала она с дрожью, Стивен убил бы ее, если бы догадался, что Эстер умерла не своей смертью. Он обожал эту мяукающую маленькую суку, и Лусинда не сомневалась, что, если бы Эстер была жива, Стивен не теряя времени женился бы на вдове своего брата. Развелся бы он, поручил бы одноглазому избавить его от жены, которую презирал, - Лусинда не могла сказать, но вот уже двадцать лет она поздравляла себя с тем, что Эстер в могиле, а она - графиня Сен-Одри и ее ребенок, а не отродье Эстер унаследует Сен-Одри-Холл и прилегающие к нему обширные земли.
      А теперь... Вся ее жизнь могла разрушиться как карточный домик. И все из-за этой одноглазой падали. С лихорадочно блестящими глазами, полными ненависти, Лусинда воскликнула:
      - Вы не сможете этого доказать! Всем известно, что Эстер умерла от послеродового кровотечения.
      - Вероятно. Но именно яд из твоих рук сделал ее такой слабой. Еще чудо, что ребенок выжил...
      - Подонок! - прорычала Лусинда. - Ты солгал нам, сказав, что обо всем позаботишься. Подлый обманщик! Мразь!
      Она была в истерике. Одноглазый сжал ее, как клещами. Без труда подавив яростное сопротивление женщины, он бросил ей грубо:
      - А ты откуда знаешь, что девчонка жива? Лусинда, безвольная, раздавленная, пробормотала угрюмо:
      - Я видела ее однажды в Лондоне. Она - последняя любовница Манчестера...
      Ее слова ввергли одноглазого в шок. Он хотел только уязвить Лусинду упоминанием о ребенке, он не сказал прямо, что Моргана жива, но оказалось, что Девлины опередили его: они не только знали, как и пол-Лондона, о новой любовнице Манчестера, они знали, что ею стала Моргана! И если они знали это, сколько других могли видеть ее и обо всем догадаться? Ее сходство со Стивеном не оставляло сомнений, что девчонка - его отродье. Но потом наверняка вспомнили бы, что Стивен странствовал в это время, его два года не было в Англии. Затем сплетники назвали бы ее отцом Эндрю. Было бы много пустых и злобных разговоров по поводу будущего предполагаемой незаконной дочери умершего графа.., до тех пор пока какой-нибудь старый кот не понял бы, что Моргане столько же лет, сколько было бы родной дочери и наследнице Эндрю, останься она в живых! Одноглазый подавил проклятие. Каким дураком он был, назвав Джейн точную дату рождения Морганы! Он-то хотел, чтобы Моргана стала его женой до того, как свет будет потрясен известием о воскрешении из небытия дочери и наследницы "лихого графа"! Это ему как мужу Морганы следовало раскрыть тайну!
      Внезапно, потеряв всякий интерес к Лусинде, одноглазый резко освободил ее и встал. Ему надо обдумать новый поворот событий, но сначала...
      Он взглянул на женщину, сжавшуюся в комок на смятых простынях. Он должен заставить ее молчать - не потому, что она поднимет тревогу, но она может выследить, куда он пойдет. Одноглазый нежно промурлыкал:
      - Боюсь, моя дорогая, я должен поступить с тобой не самым джентльменским образом.
      Графиня Сен-Одри повернулась к нему - взглянуть, какую новую пытку он измыслил для нее. Человек в черном улыбнулся ей, а затем нанес жестокий, хорошо рассчитанный удар в подбородок. Тьма окутала лежавшую ничком женщину...
      Глава 19
      Ройс проснулся в понедельник с удивительно легким сердцем. Взглянув на часы, он торопливо занялся своим утренним туалетом. Тщательно одевшись и выпив две чашки превосходного кофе, поданного ему угрюмым лакеем Джорджа, он отправился на поиски своего кузена.
      Джордж, вернувшись домой под утро - раньше возвращаться было бы дурным тоном, - вовсе не обрадовался своему американскому родственнику, когда тот вломился в его комнату, прервав сладчайший утренний сон, и осведомился.., о епископах! Глядя на своего пышущего здоровьем кузена кислым взглядом, Джордж приподнялся и, опершись на несколько огромных пуховых подушек, заметил ворчливо, что это крайне аморально - подниматься вместе с солнцем и будить остальных!
      Прекрасно зная, что Джордж никогда не бывает в форме раньше двух часов пополудни, Ройс весело рассмеялся и, вручив ему чашку с дымящимся кофе, воскликнул:
      - Ну, довольно ворчать! Полдень уже миновал, просыпайся, соня!
      Джордж маленькими глоточками пил кофе, поглядывая на кузена с крайним недоброжелательством:
      - Неприлично быть столь оживленным в такую рань! Ты, должно быть, унаследовал это от родственников с материнской стороны.
      Взяв с подноса другую чашку, Ройс налил себе кофе из серебряного кофейника и, удобно устроившись в кресле, обитом голубым венецианским бархатом, продолжал ласково поддразнивать Джорджа - до тех пор пока к Джорджу не вернулось его обычное благодушие. Выпив еще три чашечки кофе и выбрав себе с придирчивостью художника панталоны и жилет на сегодня, Джордж был снова в согласии со всем миром и со своим американским кузеном. Они перешли в маленький альков, где Джордж обедал, если бывал дома, и проглотили легкий завтрак.
      Вполне проснувшись наконец, Джордж отодвинул стул от овального стола, за которым они сидели, и, допивая последнюю чашку кофе, протянул:
      - Ну, что ты там хотел от меня сегодня? Ройс вздохнул. То, что он сейчас скажет Джорджу, вряд ли обрадует его.
      - Выслушай меня хорошенько. По твоим собственным словам, маленькое ничтожество, моя красавица возникла из пустоты: ни семьи, ни друзей, за исключением меня и Захари, - никого. Если одноглазый прорвется сквозь линию обороны, которую я с таким трудом воздвиг вокруг нее, никто и глазом не моргнет. - Выслушав протестующее бормотание Джорджа, Ройс признался:
      - Ну, вероятно, какая-то реакция будет. Но в действительности - ты же понимаешь! - кому какое дело до нее! В конце концов она только моя любовница, бродяжка, которую я нашел в сточной канаве. Все так. Но если она станет моей женой, ее положение изменится бесповоротно, или я ошибаюсь?
      - Ну да, - согласился Джордж с несчастным видом. - Но разве женитьба не слишком крутая мера? Ты попадешь в оковы на всю жизнь! - Выражение непритворного ужаса появилось на его благодушном лице:
      - Ой! Да если ты женишься на ней, она станет и моей родственницей! Я должен буду признать крошку! - Он вздрогнул от столь чудовищной мысли и жалобно простонал - Подумай еще раз! Как я могу позволить, чтобы какая-то беспризорная, безродная девчонка стала твоей женой! Безумная идея! Ты потерял рассудок, Ройс!
      Вздохнув, Ройс принялся втолковывать Джорджу свой план. Нельзя сказать, что это удалось ему полностью, но, в течение двух часов кряду растолковывая и разжевывая причины своего поступка, Ройс как будто бы подавил сопротивление Джорджа, хотя тот не сомневался, что его американский кузен сошел с ума и решил совершить социальное самоубийство. Джордж был уверен, что в конце концов жертва этой страсти будет горько сожалеть об этой глупости и, возможно, даже обвинит его когда-нибудь в пособничестве. Но, чувствуя себя глубоко несчастным, он знал, что поможет Ройсу получить специальную лицензию, да что там - поможет во всем, о чем бы ни попросил его обворожительный кузен из Луизианы.
      Было далеко за полдень, когда они вернулись в квартиру Джорджа Специальная лицензия уютно покоилась в его боковом кармане. Высадив кузена, Ройс немедленно отправился в транспортную морскую контору, где заказал два места на пароход в Америку - Джако и Бену.
      По дороге в контору Ройса осенила изумительная, все меняющая в его жизни мысль - у него не было больше серьезной причины оставаться в Англии! Он приехал в Лондон развеять беспокойство и скуку, мучившие его последнее время, и с намерением приискать себе невесту, и как это ни странно, то и другое ему удалось в ту секунду, когда лондонская беспризорница в мальчишеской кепке залезла ему в карман. Ройс улыбнулся. С того момента как Моргана вошла в его жизнь, он мог бы поклясться - в ней не осталось места скуке. Чего-чего, а скуки и чувства бесцельно уходящей молодости он не испытывал с тех пор ни одной секунды. К этому часу завтра у него будет невеста, готовая к венцу. Так почему бы всем им не отправиться в Америку? Женившись на Моргане, он, конечно, возведет барьер между ней и одноглазым, но поместить их по разные стороны океана - намного умнее! Что, как признался себе Ройс помрачнев, следовало бы сделать с самого начала, если б он был чуточку умнее.
      Немного успокоившись после разговора с агентом транспортного морского агентства мистером Сэмюэльсоном и узнав, что подходящий корабль отплывает в Новый Орлеан четвертого августа, он заказал еще несколько мест.
      В свой новый дом Ройс вернулся уже затемно Привратник Гарри Буллард был на месте. Придерживая лошадей, Ройс терпеливо ждал, пока Гарри сообразит, что вечерний гость - его хозяин. Наконец сторож торопливо открыл крепкие стальные ворота. Его широкое смущенное лицо было хорошо видно при свете фонаря, который он нес в руке.
      - Добрый вечер, сэр! Извините за задержку - я не ожидал, что вы приедете так поздно, - с поклоном произнес он.
      Ройс, поздоровавшись, быстро спросил:
      - Дома все в порядке? Никаких незнакомцев, ничего необычного?
      Слегка нахмурившись, Гарри рассудительно ответил:
      - Вроде бы все спокойно в последние два дня, хозяин, но поскольку Джон предупредил, что вам надо докладывать обо всем, даже самом незначительном, я думаю, вам следует знать, что одна из новых служанок, ее имя Клара, вернулась сегодня днем из города в кабриолете, которым правил парень из тех, что не имеют обыкновения ухаживать за деревенскими девушками Вы меня понимаете?
      Ройс, мгновенно насторожившись, спросил взволнованно:
      - Джентльмен? Высокий красивый мужчина с темными волосами и серыми глазами?
      - Не могу вам сказать, не знаю Он высадил Клару внизу, возле тропинки, и все, что я мог видеть, - что на нем не крестьянская одежда и у него густая борода.
      - Понимаю, - произнес Ройс медленно. - Благодарю вас. Это очень важно - то, что вы сейчас сказали. Продолжайте в том же духе, дружище.
      Отъехав от ворот, Ройс почувствовал, как закололо у него в висках. Скорее, скорее увидеть Моргану. Хотя мало ли какие ухажеры могут быть у деревенской девушки? Вполне естественно принарядиться на свидание, снять грубую деревенскую одежду. Но тем не менее ничего не значащие слова Булларда наполнили Ройса каким-то необъяснимым чувством опасности.
      Вздрогнув, он погнал замученных лошадей, стремясь добраться до дома как можно быстрее.
      Лошади помчались, и Ройс едва сумел придержать их перед крыльцом. Он выпрыгнул из кабриолета и бегом кинулся к дому.
      Движимый непонятным страхом, Ройс взлетел по ступенькам и вбежал в прихожую. Картина, открывшаяся его глазам, было идиллически мирной. От хрустального канделябра лился мягкий свет, и Чеймберс неторопливо шествовал в гостиную, держа в вытянутых руках поднос с ликером и стаканами.
      Дом казался таким спокойным и уютным в этот поздний час, что Ройс почувствовал себя круглым дураком - придать значение такой глупости, как свидание служанки с ее ухажером! Из бильярдной вышли Захари и Джако.
      Заметив, что Ройс один, Захари встревоженным голосом произнес:
      - Бен? Что-нибудь плохое?
      Ройс отрицательно покачал головой. Он вполуха слушал Захари - его глаза были прикованы к красивому молодому человеку, стоящему рядом с его младшим кузеном. Разумеется, мужчина, одетый в модный темно-голубой сюртук и столь же модные панталоны, был не кто иной, как Джако, но почти невозможно было узнать в этом респектабельном джентльмене пользовавшегося дурной славой, чумазого и угрюмого старшего брата Морганы.
      Протянув руку новоиспеченному джентльмену, Ройс улыбнулся:
      - Я, кажется, имею честь обращаться к мистеру Джако Фаулеру?
      Джако совсем по-старому ухмыльнулся в ответ:
      - Да, хозяин, это и вправду я. Черт побери! Кто бы мог подумать такое, когда мы встречались с вами в последний раз?
      Ройс не скрывал удивления:
      - Я рад, что у нас нашлась подходящая одежда. Должен сказать, что вы произвели на меня сильное впечатление, молодой человек! Смею ли я надеяться, что и Бен превратится в такого же чистюлю, когда мы наконец заполучим его сюда?
      Мгновенно стерев улыбку с лица, Джако тревожно спросил:
      - Вы его видели? Как он? С ним все в порядке? Ройс успокаивающе поднял руку. Оглянувшись и перехватив полный жгучего любопытства взгляд Чеймберса, он произнес, обращаясь к Джако и Захари:
      - Потом. Сначала я должен увидеть Моргану. Я видел Бена, и с ним все хорошо. Встретимся чуть позже. Извините.
      Оба молодых человека были вынуждены довольствоваться теми крохами, что подбросил им Ройс. Нехотя, медля в дверях, они вернулись в бильярдную. А Ройс со специальной лицензией в боковом кармане, которая, как ему показалось, внезапно обожгла его грудь, взлетел по лестнице в поисках Морганы.
      Он остановился в своей комнате лишь для того, чтобы сбросить дорожный плащ. Затем, быстро взглянув на свое отражение в зеркале, пересек гостиную, разделявшую их комнаты. Стоя у дверей в спальню Морганы и уже протягивая к ним руку, он вдруг почувствовал сильное сердцебиение. "Боже мой! - подумал он, вздрогнув, как от боли. - А что, если она мне откажет?." И то, что он мог понять уже давным-давно, внезапно открылось ему. "Я люблю ее! признался Ройс сам себе с изумлением. - Я женюсь на ней не для того, чтобы защитить ее от одноглазого. Я женюсь, потому что люблю ее и хочу больше всего на свете, чтобы она стала моей женой!"
      Ройс молча постоял несколько секунд, пытаясь справиться с волнением. Чувство, которое он ранее презрительно отвергал как выдумку слабоумных и поэтов, теперь поймало его в ловушку и держало крепко-накрепко. И то, что воровка, замызганная девчонка с острым языком, незаконная дочь человека, которого он терпеть не мог, пробудила в нем любовь, было самым поразительным из случившегося. Еще качая головой, Ройс толкнул дверь и вошел.
      Моргана оказалась не одна - служанка, принесшая ей теплое молоко, была с ней в комнате. Ройс смутно опознал в ней молодую женщину, нанятую им недавно в здешней деревне. Она стояла в дверях, явно собираясь покинуть комнату. А Моргана в тонком сиреневом пеньюаре поверх белой батистовой ночной рубашки, стоя спиной к Ройсу, наливала коту в блюдечко молоко из своего стакана.
      Улыбка невольно показалась на губах Ройса, и он сделал несколько шагов к Моргане, восхищаясь соблазнительными очертаниями ее тела, когда она, наклонившись, поставила перед котом блюдечко. Только после того как кот начал жадно лакать, девушка обернулась и увидела Ройса.
      Потрясающе нежная улыбка осветила прелестное личико, и с чем-то очень похожим на писк она пролетела разделявшее их расстояние и кинулась в его объятия.
      - О, как мне не хватало тебя! - воскликнула она простодушно, крепко обнимая его. - Даже с Джако и Захари без тебя так одиноко!
      Кровь застучала у него в висках. Ройс потрясение Смотрел на обращенное к нему лицо. Сила только что обнаруженной любви лишила его дара речи. Крепко прижимая ее к себе, он бормотал:
      - Радость моя! Милая!
      Не замечая служанку, глазевшую на них в открытых дверях, Ройс целовал и целовал Моргану. Непривычный жар ее ответных поцелуев был таким, о каком он мог только мечтать, и Ройс, вне себя от счастья, наслаждался ими. Его сердце почти разрывалось от любви к ней. Только совсем задохнувшись, они разжали руки, сообразив наконец, что не одни в комнате, - служанка во все глаза смотрела на них. Ройс заметил выражение ужаса на ее молодом лице, но прежде чем он успел что-либо сказать, Моргана, нежно высвободившись из его объятий, отпустила девушку: