- Я могу быть вашей служанкой, а вы можете предлог жить мне убежище, но я не намерена менять одного развратника на другого!
      Ее слова были оскорбительны, но н них была правда, и Ройс похолодел. Никогда женщина не заставляла его настолько терять контроль над собой никогда! И несомненно, никогда еще он не испытывал вожделения к служанке!
      Его ужаснул собственный поступок, а слова Пип, немилосердно раня, задели за живое. Взбешенный, почти ненавидя ее за неудовлетворенное желание, терзавшее его плоть, Ройс прорычал:
      - Убирайся! Уходи назад, на кухню, туда тебе и дорога! - Бросив на нее мрачный взгляд, он добавил:
      - И ради всего святого, оставайся там! Навсегда!
      Пип сама не помнила, как вылетела из комнаты. Уверенная, что, едва взглянув на нее, все сразу же поймут, что произошло, она бегом кинулась к черной лестнице и через секунду очутилась в своей каморке.
      Радуясь, что никого не встретила, она упала на постель. Ее тело болело, грудь набухла, сердце разрывалось. Испуганная тем, как близка была к тому, чтобы отдаться Ройсу, она, онемев, смотрела в потолок, и слезы стыда и отчаяния текли по ее щекам.
      "Я должна была отдаться ему, - думала она тоскливо. - Прямо там, на полу. Мне не нужно было сопротивляться, не нужно..."
      Она перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку. Какой же она была дурой! Разве она настолько низко ставила себя, чтобы стать его игрушкой? Пойти по стопам матери? Пип содрогнулась. Только не это! Но как ей устоять перед его чарами? И разве можно было устоять, если б он настаивал на своем?
      Одну безумную минуту она размышляла о побеге. Бежать как можно дальше и как можно быстрее, чтобы ускользнуть от него! Горькая улыбка мелькнула на заплаканном лице Пип. Бежать - и попасть в лапы одноглазому! Выхода не было. Со всей ясностью она осознала в эту минуту, что, если покинет дом Ройса, ее песенка спета. Только Ройс был в состоянии встать между ней и одноглазым. Конечно, ее братья не бросили бы ее, но что они могли? Джако был уже в его сетях, и это обстоятельство давало одноглазому такое страшное оружие против нее. Но не становиться же любовницей Ройса!..
      "А если и так?" - мелькнула вдруг лихорадочная мысль. Так ли уж ужасно, что он будет заботиться о ней, устроит ее в хорошеньком домике, купит прелестные платья и, самое главное, разделит с ней ложе? Действительно ли такая судьба для нее хуже смерти? "Нет, - честно призналась она себе. - Если бы он заботился обо мне и хотел не только моего тела! О, если бы он заботился обо мне, я не могла бы отказать ему ни в чем". Сердясь на себя за такой поворот мыслей, Пип скорчила злую гримасу. Ее замешательство прошло, она села и угрюмо оглядела свою крошечную комнату. Меньше недели назад жизнь была такой простой. Ну, не совсем простой - она вспомнила свой вечный страх перед одноглазым. Но в конце концов к этому можно было привыкнуть. Неделю назад она знала своего врага, а теперь...
      "Теперь я сама себе враг", - подытожила она горько. Сама себе враг и так похожа на мать, что мороз бежит по коже. Пип мрачно размышляла, не ее ли то вина, что Стаффорд набросился на нее. Может быть, сама того не зная, она как-то спровоцировала его на этот безобразный инцидент? Почему же еще незнакомец осмелился подойти с предложением стать его любовницей? И все-таки нет. Долгое время она думала о случившемся, и чем больше думала, тем яснее становилось, что ей не в чем себя упрекнуть. Предложение, сделанное ей этим мужчиной, имело какую-то другую причину. "Он разыскивал меня! - пришла Пип к внезапному заключению-- И его домогательства, если б я приняла их, были лишь предлогом вывести меня из дома! Ведь он даже, вспомнила Пип, чуть не вскрикнув, - предложил Ройсу продать меня ему! Одноглазый! За всем этим стоит одноглазый. Он везде".
      ...Ройс пришел к такому же заключению, но сейчас ему было не до одноглазого. Он проклинал себя за то, что был безвольным, вечно тыкающимся в грязь боровом, недостойным общаться с порядочными женщинами, а только со шлюхами и проститутками. Его ужасало то, что чуть было не случилось сегодня в библиотеке, но еще ужаснее было другое - Ройс знал, что и в следующий раз будет вести себя точно так же. "И в следующий раз, - думал он мрачно, будь я проклят, но я не смогу остановиться вовремя".
      Глава 9
      Желая быть сейчас как можно дальше от нее и решив навести справки о братьях Фаулер, но еще не зная, каким образом, Ройс вышел из дому.
      Бродить одному по Лондону после заката было опасным предприятием, и Ройс, едва отойдя от дома, понял, что свалял дурака. Раздраженный очередным доказательством своей невменяемости, он резко остановился.
      Тусклый свет падал на него от одного из уличных газовых фонарей. Собираясь развернуться и отправиться домой, Ройс вдруг услышал крадущиеся шаги. Кто-то шел в темноте узкой аллеи слева от него. По всей вероятности, вор, намеревавшийся ограбить его. Снова проклиная несчастную страсть, лишившую его рассудка, Ройс осторожно нащупал маленький пистолет, который он всегда прихватывал с собой. Вовсе не желая кровопролития, он спросил резко:
      - Кто здесь?
      - - Ты что, ослеп? Прикрой пасть! - прошипел Джако из своего укрытия в аллее. - Хочешь, чтобы все знали, где мы?
      Ройс почувствовал облегчение. С усталой улыбкой он сказал:
      - Вы, разумеется, можете выбирать самые неподходящие для встречи места, но должен вам заметить, что я рад слышать вас. С вами все в порядке? С обоими?
      Бен тихонько хихикнул:
      - О да, хозяин, за исключением нескольких синяков и царапин. - Он помедлил, а потом добавил с укором:
      - Вас трудно поймать одного. Мы наблюдали за домом последние пять дней, надеясь, что рано или поздно вы отважитесь выйти без сопровождения и мы сможем поговорить. Мы не могли поверить нашей удаче, когда увидали вас сегодня вечером.
      Ройс знал, что им не следует прохлаждаться здесь долго.
      - Есть ли у вас на примете место, где мы могли бы встретиться и спокойно поговорить? - спросил он.
      - А мы надеялись, что вы предложите нам такое место, - озадаченно заметил Джако.
      Делая вид, что остановился без всякой причины, беззаботно похлопывая тростью по носкам башмаков, Ройс на секунду призадумался, затем его осенило:
      - Я содержу любовницу в уютном маленьком домике - это четвертый по счету от Сержантской гостиницы по Чэнсери-лейн. Мы можем отправиться туда.
      - Шлюха не трепло? - спросил Бен деловито, ввиду важности момента переходя на воровской жаргон.
      - Э, если вы имеете в виду, что она не болтлива, я думаю, что могу быть уверен в этом, - ответил Ройс неторопливо. Он огляделся, перед тем как добавить:
      - Я полагаю, нам следует кончить разговор. Встретимся через час.
      - Через час, - как эхо повторил Джако, и они с Беном растворились в темноте.
      Ройс вернулся домой. Приказав заложить экипаж, он быстро переоделся и несколькими минутами позже уже ехал по направлению к Чэнсери-лейн. Как удачно, что ему пришла в голову мысль использовать дом Деллы для встречи с Джако и Беном - впрочем, он платил за него. И тут Ройсу пришло на ум, что Делла - исключительно нелюбопытная и благодушная молодая женщина. Как правило, она никогда не проявляла интереса к тому, что не касалось ее. И если за ним сейчас следят, он не возбудит подозрений, заглянув к любовнице.
      Ройс быстро поднялся по двум ступеням, ведущим в дом. Все еще раздраженный и озадаченный тем, что какая-то маленькая судомойка по имени Пип нарушила устоявшийся порядок его хорошо налаженной жизни, Ройс вошел в холл. Он не был удивлен, застав Деллу дома, - в конце концов ее поселили здесь для его удовольствия.
      Хотя не было поздно, Делла уже легла. Оставив шляпу и трость служанке, Ройс поднялся в ее спальню. Он нашел Деллу на широкой постели. Несколько черных атласных подушек были подложены под ее плечи. Делла рассеянно листала книгу с модными гравюрами. Она была полураздета - на ней был пеньюар из изумрудно-зеленого шелка, не скрывающий ни один из соблазнительных изгибов ее роскошного тела. Густые темно-каштановые волосы подчеркивали матовость ее кожи.
      Довольная тем, что видит Ройса, вскинув на него сияющие карие глаза, полные чувственного ожидания, Делла потянулась к любовнику, обвила его прелестными полными руками и подставила для поцелуя губы. Не смея оказать сопротивление столь явному приглашению, а может быть, пытаясь доказать себе, что он не настолько околдован Пип, Как думает, Ройс поцеловал Деллу, хотя и с меньшей страстью, чем она ожидала. Крошечная морщинка прорезала ее гладкий лоб, она пробежала пальцами по его золотистым волосам и спросила хрипловато:
      - Я разонравилась тебе?
      Явно смущенный, Ройс слегка отодвинул ее и прошептал:
      - Нет, дорогая, конечно же, нет. Просто у меня другое на уме сегодня.
      Бросив на него ленивый взгляд, Делла заметила:
      - Тогда почему ты здесь?
      С легким раскаянием Ройс признался:
      - На самом деле я пришел не навестить тебя - мне нужно скрытое от любопытных глаз место, чтобы встретиться кое с кем.
      Немедленно потеряв к нему интерес, Делла произнесла:
      "О!" - и снова откинулась на атласные подушки. Занявшись отброшенными в сторону гравюрами, она заметила:
      - Можешь сказать Энни, чтобы она подала вам освежающие напитки в гостиную.
      Наклонившись, Ройс запечатлел признательный поцелуй на ее щеке.
      - Я думаю, мне следует купить тебе то бриллиантовое ожерелье...
      Делла улыбнулась и, рассеянно поцеловав его, углубилась в рассматривание гравюр с последними модами.
      Тихо насвистывая, Ройс спустился вниз по лестнице. Войдя в гостиную, он звонком вызвал служанку и приказал ей принести бутылку бренди и несколько бокалов. После этого Ройс отпустил ее, не зная, как с ней быть. Энни была для него темной лошадкой, и это сильно осложняло дело. Но тут Ройс вспомнил, что Энни пришла вместе с Деллой и вряд ли Делла держала бы при себе служанку-сплетницу. Это была необыкновенная удача, что Энни жила в мансарде. Непохоже, что она что-то заметила. Отбросив все тревоги, Ройс уселся в зеленое бархатное кресло и стал ждать.
      Ждать ему пришлось недолго. Не прошло и десяти минут после ухода Энни, как дверь в прихожую осторожно открылась и Бен с Джако молча проскользнули в комнату.
      - Нас никто не видел, - заверил Джако, пока усаживался в углу длинного, покрытого дамасской тканью дивана, расположенного напротив Ройса. - Мы шли переулками.
      Выбрав себе зеленое кресло, как у Ройса, Бен сказал:
      - У меня есть другой замок для черного входа - тот, который там, - я открыл за две секунды. Лучше вам сменить его.
      Почти бессознательно Ройс заметил, что оба молодых человека выбрали себе место в тени, подальше от канделябра. Улыбнувшись про себя, он поблагодарил Бена и добавил:
      - Вы оба так великодушно указываете мне мои ошибки. До тех пор, пока вы, Фаулеры, не вошли в мою жизнь, я и не подозревал, что существует целый мир, о котором я не имею никакого представления.
      Оба молодых человека рассмеялись.
      - Держу пари, что вы сожалеете о том дне, когда встретились с нами, ответил Джако с вымученной усмешкой.
      , - Пока нет, - признался Ройс сухо. - Хотя, не скрою, иногда голова у меня идет кругом.
      Поднявшись, он подошел к столу из красного дерева, на котором Энни оставила поднос с напитками. Не спрашивая, налил три полных бокала бренди и собирался протянуть один и" них Бену, но вдруг замер.
      - Господи Боже! - воскликнул Ройс в ужасе от того, что увидел. - Что за дьявол так отделал тебя?
      Потрясенный, он схватил канделябр и поднял его так, чтобы свет упал на братьев. При виде того, что стало с ними, у Ройса пресеклось дыхание.
      Джако заметил спокойно:
      - Опусти эту чертову штуку! Мы сами расскажем тебе, что случилось.
      Ройс без единого слова подал обоим бокалы с бренди. Было ясно, что кто-то с садистской жестокостью избил Фаулеров, причем совсем недавно. И ребенок бы догадался, кто это мог быть. Снова усевшись, Ройс гневно заметил:
      - Одноглазый? Он не поверил вам? Бен злобно усмехнулся:
      - О, с этим все в порядке. А то, что вы видите, - результат урока, который он преподал нам, чтобы мы в следующий раз как следует справились с его заданием.
      Ройс вздрогнул. Ему не нужно было долго смотреть на эти распухшие, в кровоподтеках лица - он знал, что никогда не забудет увиденного. Чувствуя, что и он отчасти виноват, Ройс пытался подавить ненависть, клокочущую в нем; его руки бессознательно сжались в кулаки. "Только пять минут, - думал он, скрипя зубами. - Пять минут наедине с одноглазым, и я научу его, как обращаться с теми, кто слабее!"
      Зная, что должен следить за собой и не выдавать своих чувств, Ройс отхлебнул из бокала и помолчал немного. Затем, подбирая слова, он спросил:
      - Как же теперь вам быть? Не страшно ли общаться с одноглазым?
      И снова Бен горько улыбнулся:
      - Если вы помните, у нас нет выбора.
      - Ну что ж... - Ройс уже овладел собой. - Позвольте и мне рассказать вам, нем я был занят со времени нашего последнего разговора.
      И он коротко поведал им обо всем, что произошло после их первой встречи, закончив любопытными сведениями относительно Стаффорда. Оба Фаулера хранили молчание. Затем, сделав большой глоток бренди, Джако сказал:
      - Хотел бы я знать, что он задумал, объявив нам, что теперь сам позаботится об этом деле... - И волчья ухмылка мелькнула на его лице. Кажется, ему, этому дьяволу, повезло не больше, чем нам!
      Ройс слегка поморщился:
      - Вы уверены, что и здесь замешан одноглазый? В беседу вступил Бен. Взглянув на Ройса своими ясными голубыми глазами, он усмехнулся:
      - А разве вы не думаете так же?
      - Пожалуй что так. Только мне не хотелось бы, чтобы вы шарахались от каждой тени и подозревали, что все из ряда вон выходящее всегда подстроено одноглазым. А между прочим, - спросил Ройс живо, - есть ли у нашей Немезиды имя? Ведь это для вас он главарь или одноглазый?
      - Никогда не слышал, - задумался Джако. - Даже мать не упоминала о нем иначе как о главаре или одноглазом. А зачем вам это?
      - А вдруг нам удастся подобрать ключ к разгадке его личности? Даже его имя может навести на след.
      - Вы можете спросить Пип, - вставил Бен. - Она наверняка знает больше нашего - ведь она бывала дома чаще, чем мы, и оставалась с матерью дольше.
      - Да-да, я поговорю с Пип, но сомневаюсь, что она может добавить что-то к тому, о чем вы мне рассказали.
      - Так что же нам теперь делать? - Джако доверчиво глядел на Ройса.
      Тот поколебался, затем медленно произнес:
      - Как вы думаете, это будет очень опасно - попытаться следить за одноглазым? Выяснить, где он бывает, когда не занят делами вашей, э-э, шайки. Он, несомненно, ведет двойную жизнь. И если вы сможете обнаружить, какова другая жизнь одноглазого, мы уже не будем так беззащитны, у нас появится оружие против него.
      - Вы хотите, чтобы мы шпионили за главарем? - спросил Джако потрясенно.
      - А почему бы и нет? - невозмутимо ответил Ройс. - До тех пор, пока он вне досягаемости, мы будем бороться с завязанными глазами. Он может ударить когда ему вздумается, а мы, ничего не зная о нем, не можем ни предугадать его действий, ни принять ответные меры. - Наклонившись вперед в своем кресле, напряженно оглядывая братьев прозрачно-золотыми тигриными глазами, он добавил горячо:
      - Неужели вы не видите! Сейчас он может играть с нами, как кошка с мышью. Мы вынуждены обороняться, и только, а он атакует нас, когда ему угодно, - ведь все карты у него в руках. - Тут Ройс призадумался. - Хотя нет, не все: у нас есть одно очко - он еще доверяет вам.
      Задумчиво растирая подбородок, Бен пробормотал:
      - Я не знаю... Наверное, да, он пока что верит нам. Но меня немного беспокоит, что он не приказал нам предпринять еще одну попытку выкрасть Пип.
      Джако кивнул, но высказал другую точку зрения:
      - Вероятно, он не вполне доверяет нам в том, что касается Пип. Если бы он только заподозрил, что мы работаем против него, он бы тут же покончил с нами.
      - Итак? - подытожил Ройс. - Сможете ли вы следить за ним.., с минимальным риском для себя?
      Бен шумно вздохнул и медленно выпустил воздух:
      - Это опасно, что и говорить. Но я думаю, мы справимся с этим.
      - Думаешь? - недовольно повторил за ним Ройс. - Имея дело с таким человеком, как одноглазый, думать недостаточно. Ты должен не думать, а знать, способен ли ты взбунтоваться.
      Изуродованное побоями лицо Джако помрачнело, и он отчеканил:
      - Мы сможем сделать это! Даже если одноглазый не вполне уверен в нас из-за Пип, он не ожидает подвоха. - Воинственная усмешка раздвинула разбитые губы Джако. - И я, и Бен ходим неслышно, как кошки, - он ничего и не заметит!
      Ройс внимательно смотрел на братьев Пип, взвешивая еще и еще раз, насколько серьезна опасность. Он не привык просить других рисковать собой, оставаясь в безопасности сам. И Ройс снова почувствовал, как ненависть к одноглазому растет в нем. Он был беспомощен, он ничем не мог помочь Фаулерам - только наблюдать за всем издали, и он питал отвращение к этому недостойному джентльмена обстоятельству. Если бы существовал хоть какой-то выход...
      Вдруг его осенило. Ройс вскочил с кресла, крича на всю комнату:
      - Глупец! Какой же я глупец! - Взглянув на ошеломленных братьев, он рассмеялся. - Да ведь я могу устроить вам всем троим переезд в Америку - вы там будете в полной безопасности!
      Гордость, свойственная детям Джейн, может быть, и побудила бы Фаулеров отказаться от предложения, но судьба Пип и зверское избиение, которому они только что подверглись, заставили их медлить. Взгляды братьев встретились. То, что они увидели в глазах друг друга, убедило их полностью, потому что они выдохнули одновременно:
      - Когда?
      Не давая себе времени подумать, с пуританским рвением отметая мысли о Пип, Ройс возбужденно проговорил:
      - Завтра я увижусь с моим агентом, и он все сделает. Главное - мы обеспечим вам место на первом же корабле, отплывающем в Штаты. А сейчас все, что нам остается, - это охранять Пип и вам двоим постараться не попасть в беду, пока корабль не отчалит. Ну и самая рискованная часть нашей кампании - доставить вас всех на борт, не возбудив подозрений.
      - Если вы доставите туда Пип, о нас беспокоиться нечего: только скажите название корабля и когда он отплывает - и мы будем там! - сказал Джако почти весело.
      Ройс слегка улыбнулся. "Если только, - подумал он, - все пойдет так, как запланировано". Отхлебнув из бокала, он сказал:
      - Прежде чем мы пожелаем друг другу спокойной ночи, давайте договоримся, как нам разыскать друг друга. Я полагаю, что моей любовнице можно доверять, но этого недостаточно. Нам еще нужен какой-то сигнал в случае крайней необходимости. Что вы об этом думаете?
      Бен и Джако недоуменно смотрели друг на друга. Наступило короткое молчание, затем Ройс щелкнул пальцами.
      - Занавески, - сказал он кратко. Увидев изумление на лицах, он пояснил:
      - Поскольку третий этаж моего особняка большей частью не используется, я предлагаю выбрать третье окно справа на третьем этаже. Если все спокойно - занавески полуоткрыты. Полностью открытые - значит, встречаемся тем же вечером, скажем, в десять часов, а задернутые наглухо - сигнал, что мы должны увидеться немедленно.
      План был одобрен, и на этом они расстались, весьма довольные друг другом.
      Утром в среду Ройс уже сидел в хорошо обставленном офисе своего агента.
      - Вы, должно быть, любопытствуете, почему я здесь так рано?
      Агенту Роджеру Стэдхэму было около тридцати пяти. Он был человеком среднего роста, без особых примет. Его рекомендовал Ройсу Понтеби. "Чрезвычайно способный и скрытный парень", - сказал о нем Джордж, и Роджер действительно был таким. Его ореховые глаза спокойно встретили взгляд Ройса, он вежливо улыбнулся и ответил:
      - Я уверен, что вы назовете мне причину вашего визита тогда, когда вам будет удобно.
      - Ну, то, о чем я вас попрошу, не слишком удобно для меня лично, и тем не менее... Надобно отправить в Америку четырех человек. И желательно на первом же корабле, отплывающем в Штаты.
      Если Стэдхэм и был удивлен просьбой Ройса, он не выдал этого, сказав просто:
      - О, жаль, что ваше теперешнее пребывание в Англии будет столь коротким.
      Ройс едва не поправил его, но вовремя остановился. Он сказал "четырех человек", непроизвольно скрывая истину, и если Стэдхэм подумал, что речь идет о нем самом, - тем лучше.
      Поболтав еще немного, Ройс поднялся и дружелюбно заметил на прощание:
      - Итак, дело за вами. Сообщите мне, пожалуйста, название корабля и дату отплытия как можно скорее.
      Стэдхэм горячо заверил его, что все будет в порядке, и проводил до самых дверей.
      Выходя из офиса, Ройс испытывал смешанное чувство облегчения и горечи. И все-таки он был доволен собой и своим утренним поступком. Это вносило хоть какую-то ясность в мучительные отношения с Пип. "Делай что должно - и будь что будет!" - воскликнул Ройс про себя и отправился домой.
      Он не был бы так оптимистично настроен, если б знал, что за его визитом к Стэдхэму наблюдали. Темная фигура таилась в тени высокого здания, и чей-то цепкий взгляд был прикован к уходящей фигуре длинноногого американца.
      Несколько минут нищенски одетый незнакомец внимательно смотрел ему вслед, затем, бросив еще один злобный взгляд, скользнул мимо парадного и вошел через черный ход. Украдкой взобравшись по лестнице, он поднялся на нужный этаж и, как тень, проник в комнату, где сидел Роджер Стэдхэм, углубившийся в бумаги.
      Человек этот отнюдь не был незнакомцем для Роджера. При виде его ореховые глаза Стэдхэма расширились, и он воскликнул:
      - Господи Боже! Что вы здесь делаете? Вы же обещали, что никогда больше не встретитесь со мной!
      Мужчина молча улыбнулся, его единственный глаз пронзал Роджера насквозь.
      - Простите, - протянул он саркастически, - но иногда я не в силах сдержать обещания. Разве вы всегда можете справиться с азартом игрока? Жаль, что у вас нет еще одной богатой тети, не правда ли?
      Роджер Стэдхэм побледнел и опустил глаза. Зная, что ускользнуть невозможно, он спросил тусклым голосом:
      - Что вы хотите от меня?
      - - О, ничего особенного, - вежливо ответил одноглазый. - Я только хочу знать, какое дело привело сюда Ройса Манчестера...
      Глава 10
      За обедом Ройс и Захари обсуждали, где провести лето.
      - Так ты собираешься погостить у Джулиана Девлина? - спросил Ройс с некоторым удивлением. - Пусть вы стали друзьями, но ты уверен, что хочешь провести с ним несколько недель в деревне?
      Захари смущенно улыбнулся:
      - Я знаю, это покажется тебе странным, но как только мы перестали враждовать, обнаружилось, что у нас куча общих интересов. - Его глаза зажглись энтузиазмом. - Джулиан говорит, что в Сен-Одри-Холле прекрасная рыбалка и что там мы вволю поездим верхом, не то что в Гайд-парке. Кажется, уже вечность я не мог позволить себе как следует пришпорить лошадку. Мне надоело во всем сдерживать себя!
      - А граф? Ты не забыл о нем?
      Захари покачал головой:
      - Это был мой первый вопрос Джулиану, но он сказал, что его отец редко бывает в Сен-Одри-Холле - с ним связаны горькие воспоминания.
      Левая бровь Ройса скептически поднялась:
      - Горькие воспоминания? У графа?
      - Гм... - Захари бросился на диван. - Джулиан рассказывал мне, что граф был очень привязан к своей невестке и, когда та умерла, обнаружил, что не может подолгу оставаться там, где все напоминает ему о ее кончине.
      С выражением недоверия на лице Ройс усмехнулся:
      - Мы говорим с тобой об одном и том же человеке, не правда ли? Седьмом графе Сен-Одри, Стивене Девлине? Самом надутом и недобром типе, которого я когда-либо встречал? И ты пытаешься втолковать мне, что он способен чувствовать и даже страдать? Позволь мне усомниться в этом, дружочек!
      Захари задумался.
      - Ну, если верить Джулиану, это единственное теплое чувство, которое граф испытывал к кому-либо, кроме себя. Говорят, именно чрезмерная его привязанность к умершей была причиной охлаждения отношений графа с женой. Захари добавил:
      - Как я понял, его невестка отнюдь не была старой ведьмой. Напротив, это было очаровательное, прелестное молодое существо, и Лусинда ясно дала понять, что нисколько не жалеет бедную женщину, умершую родами. Еще бы! воскликнул он насмешливо. - Ведь богатство Девлинов, которым так чванится леди Лусинда, досталось им после ее смерти! Если бы бедняжка не завещала все свои сокровища графу, Девлины и сейчас были бы бедны как церковные крысы.
      Помимо своей воли заинтересованный рассказом, но не желая, чтобы Захари заметил это, Ройс произнес, насмешливо растягивая слова:
      - Подумать только, ты и Джулиан, кажется, уже обсудили большую часть их семейных историй!
      Слегка покраснев, Захари быстро ответил:
      - Ты ошибаешься! Джулиан ни словом не обмолвился мне об этом. Мать Леланда и леди Лусинда - приятельницы. И когда я прошелся однажды насчет холодности между родителями Джулиана - ведь и слепому видно, что между ними нет любви, - Леланд и Джереми объяснили мне все. Леланд рассказывает, что граф влюбился во вдову своего брата и Лусинда не простила ему этого. Вообще он уверяет, у леди Лусинды исключительная память, и даже спустя двадцать лет она ненавидит умершую. А мать Леланда объясняет это тем, что Лусинда была увлечена старшим братом графа и именно поэтому возненавидела его юную вдову. Старший брат ни в чем не был похож на младшего - отца Джулиана. Леланд рассказывал, что его звали "лихим графом" и очень любили в свете. Готов заключить пари, что Джулиан в дядю, а не в отца.
      Бросив взгляд на увлеченного рассказом Захари, Ройс с пафосом заметил:
      - Как интересно! Весьма, весьма романтическая история!
      Захари, увидев насмешку в прозрачных глазах кузена, сконфуженно улыбнулся:
      - Леланд - хороший парень, но так много болтает!
      - Да, - ехидно подтвердил Ройс. - И ты, кажется, подцепил от него ту же привычку.
      - Но ты не можешь отрицать, что это действительно Схватывающая история! Подумай только - "лихой граф" женился на богатейшей наследнице вдвое моложе его, а затем, когда всякий ожидал, что он остепенится и осядет в деревне вместе с молодой прелестной женой, его убивают. А потом лишившуюся близких молодую вдову утешает младший брат, который унаследовал титул старшего и который, кстати сказать, ненавидел его. Но вскоре умирает и она, и ее новорожденная дочь вместе с ней - разве это не сюжет для Шекспира?
      - С каких это пор, - заметил Ройс саркастически, - ты стал поклонником этого поэта? Если мне не изменяет память, ты на днях отказался сопровождать меня в театр, где давали "Отелло".
      Захари состроил гримасу:
      - Ну, это совсем другое дело!
      Они поболтали еще немного, а затем, как обычно, Захари исчез в поисках развлечений. Да, странная и страшная история, думал Ройс, вышагивая по комнате. Главные действующие лица давным-давно мертвы, но живы страсти, томившие их. Может быть, потому, что унаследовал состояние вдовы брата, Стивен Девлин так возмущался теми, кто уже рождался богатым? Не здесь ли корни неприязни графа к нему? Ройс сомневался в этом, хотя слова Захари засели в его мозгу, особенно те, что касались умершей в младенчестве девочки...
      А Пип мечтала. Каждую ночь она в уединении своей жалкой комнатки, лежа на жесткой, узкой постели, вспоминала, как Ройс поцеловал ее. Ощущение, испытанное ею тогда, немедленно возвращалось, и она снова чувствовала ,его сильные руки на своей талии, прикосновение твердого, ищущего рта, нетерпеливый, затуманенный, молящий взгляд темно-золотистых в минуты самозабвения глаз буквально преследовал ее. Доводил до стона, до холодного пота на лбу. О если бы он еще раз взглянул на нее так!
      Пип отчаянно сопротивлялась мыслям о том, что случилось в библиотеке, но все было против нее - воля, гордость, разум. Даже собственное тело отказывалось повиноваться ей и томилось днями и ночами, ночами особенно, странной жаждой близости чужого сладостного тела - - ее хозяина, неистовой надеждой, что когда-нибудь он снова завладеет ее губами.
      Погруженная в себя, Пип ходила по дому как сомнамбула. Даже страх перед одноглазым на время оставил ее, и хотя ей не хватало братьев и она мечтала увидеть их и поговорить с ними, одна забота целиком завладела ею: как разрушить колдовскую связь, существовавшую между ней - подзаборницей и воровкой - и богатым, родовитым красавцем - хозяином дома? И что еще печальнее - она запуталась не только в магических чарах, притягивающих их друг к другу, но самые основы ее жизни были разрушены.
      "Единственное, что мне не нравится здесь, - думала она, рассеянно вычищая камин в кабинете Ройса, - это я сама, когда хозяин рядом".
      Пока Пип не встретила Ройса Манчестера, она страшной клятвой клялась себе, что скорее умрет, чем станет игрушкой какого-нибудь богача. Но это было до того, как она ощутила в себе женщину, разбуженную поцелуем мужчины. Теперь она ни в чем не была уверена.
      "Что же мне делать?" - спрашивала себя Пип, стискивая руки. Надеяться, что она и ее братья чудом попадут в Америку? Или что одноглазый откажется от своих планов? Как чертовски ей не повезет. Сейчас она в безопасности, а что с ней будет, когда Ройсу надоест оказывать ей покровительство или он вернется к себе в Америку? Не вечно же ему стоять между ней и одноглазым! Стало быть, выбора у нее нет. Остается только одно - продать свое тело, и, если она не хочет кончить, как Джейн, ей надо продать себя подороже. Что ж, если Манчестер действительно без ума от нее, он заплатит высокую цену, самую высокую.
      Решение было принято, но вместо облегчения Пип почувствовала щемящую пустоту. Апатично переходя от предмета к предмету, не понимая, что делает, Пип по инерции продолжала убирать комнату. Позади нее открылась и закрылась дверь, но она не обратила на это ни малейшего внимания и только тогда поняла, что не одна, когда удивленный Ройс воскликнул:
      - Мне кажется, ты слишком долго стираешь пыль с этой картины!
      Вздрогнув, Пип обернулась. Тот, о ком она думала, думала дни и ночи, стоял в нескольких шагах от нее.