Стриптиз (№3) - Стриптиз в кино

Он оторвался от стены, сделал шаг по направлению ко мне. Я отпрянула.

— Рада, что смогла тебе хоть чем-то помочь. — И добавила с высокомерной горечью: — Я ведь под подозрением, не так ли?

Он не обратил никакого внимания на мою интонацию.

— Моя обязанность проверить все варианты. Надеюсь, ты это понимаешь.

— Конечно, — заверила я. — Читала кое-какие детективы. Но разве уже отменили то, что называлось когда-то доверием? Ты ведь знаешь, надеюсь, о моем отношении к тебе в последнее время? А сейчас я увидела, что, оказывается, не пользуюсь твоим доверием. Одно могу сказать: очень жаль.

— Кьяра, ты забываешь, я на работе!

Я подошла к двери на улицу, широко открыла ее.

— А ты забываешь, что у меня тоже есть работа, и не всегда приятная и легкая, но я, несмотря на это, не забываю, кто мои друзья… Уходи, пожалуйста.

Да мы с ним причиняли боль друг другу и самим себе по пустякам, и каждый, наверное, понимал это, но ничего не мог поделать, а катился по проторенной дорожке. Так уже случалось со мной, так бывает, вероятно, почти с каждым — мы приговорены кем-то совершать этот танец жизни, выделывать надоевшие па, всякий раз надеясь, что это последний раз, больше не повторится и что-то обязательно изменится к лучшему, а когда изменений не происходит, снова впадаем в отчаяние.

Нейлор спустился по ступенькам, задержавшись на какое-то мгновение на самой нижней и сделав попытку обернуться. Но не обернулся, а я захлопнула дверь и стояла некоторое время, прислонившись к ней спиной, а потом продолжила свои мучения, подойдя к окну и наблюдая, как мой милый садится в машину и уезжает.

Но затем мои мысли переключились на другое. Итак, произошло уже два убийства. Без сомнения, полиция сосредоточит внимание на поисках оружия, а что касается убийцы, то все их подозрения падут на ревнивую Марлу, и своей задачей они поставят собрать побольше улик. Конечно, они проверят этого Барбони по всем каналам, но скорее всего ничего за ним не обнаружат. Такие люди — если он из таких — всерьез заботятся о своей репутации и стараются быть кристально чистенькими.

Значит, Барбони остается моим. Не в том, что вы могли подумать, а моим подозреваемым, что ли, которого я должна разрабатывать. Как бы мог выразиться Нейлор… Ох, Нейлор!

Флафи стояла у моих ног, давая понять, что не возражала бы против завтрака. Ничего, что рано. В подтверждение своих надежд она притащила миску и водрузила рядом с моими ногами. А еще хотела всем этим сказать, что я не одна, что она, как всегда, со мной и, значит, не нужно особенно печалиться и поджимать хвост.

Я, в конце концов, согласилась с ней и пошла за кормом. Насыпая его в миску, я утешала себя тем, что, кроме Флафи, у меня есть тут Рейдин — что с того, что немного с левой резьбой, зато какой человек надежный; и еще Пат — тоже тетка что надо. Разве это не греет?

— Пойду еще немного вздремну, — поставила я в известность Флафи. — А когда встану, примусь за дела.

Собачка улыбнулась и коротко тявкнула, что я поняла как полное согласие, а я взглянула на полку, где стояла бутыль с любимым отцовским напитком — кьянти — спасителем от всех бед и болезней. С чем полностью соглашалась моя дорогая мамуля. Посчитав, что у меня в избытке и того, и другого, я налила себе полную кружку и понесла осторожно, как драгоценность, в спальню.

Солнце уже начало взбираться на небосвод, когда я опорожнила кружку, забралась в постель и нырнула под одеяло, подоткнув его со всех сторон.

Однако, несмотря на отцовские похвалы этому напитку, кьянти не очень способствовало сну, и я долго еще бодрствовала. А когда все же уснула, мне привиделись Винус и Фрости, они смеялись и поддразнивали меня, но, главное, одна при этом обнимала Джона Нейлора, а другая — Алонцр Барбони. Какая из них кого, я, проснувшись, не могла уже вспомнить.

Глава 18

В середине дня позвонил Барбони. Я спросонья не сразу поняла, что это телефон, а потом схватила трубку и охрипшим от сна голосом пробормотала “алло”.

— Еще спите? — спросил он. — Не отрицайте, знаю, вы в постели, и прошу прощения, что разбудил.

Я с ходу не сообразила, кто говорит, но потом в голове прояснилось, и я ответила:

— А, это вы? Спасибо за звонок. Мне как раз пора вставать.

— Хотел позвонить еще раньше, — сказал он. — Мне нужно непременно увидеть вас.

У меня немного сдавило горло. Откашлявшись, я сказала:

— Прекрасно. Я не против.

И почти увидела, как он удовлетворенно улыбнулся.

— Вы работаете сегодня? — спросил он.

Я потянулась, не вылезая из постели, и постаралась собраться с мыслями. Кажется, это мне удалось… А голос у него, надо признать, завлекающий, сексуальный.

— Нет, — сказала я, — у меня отгул.

— Очень хорошо, — услышала я. — Я заказал обед в Крейтон-Бич у “Майклза”. Знаете это место? Заеду за вами к семи.

Черт! Где-то внутри опять прозвенел сигнал тревоги. Во всяком случае, не у меня. Не хочу видеть его у себя дома.

— Минуточку, — сказала я. — Давайте лучше сделаем по-другому. Мой дом очень далеко от центра и еще дальше от того места, о котором вы говорите. Встретимся где-нибудь в городе.

Городок Крейтон-Бич действительно у черта на рогах — почти тридцать миль к западу от Панама-Сити по довольно пустынному шоссе. Очень дорогой, а потому достаточно изолированный, курорт был основан в пятидесятые годы двадцатого века и славится своими виноградниками.

Но почему Барбони выбрал такое место? Разве мало приличных ресторанов в самом Панама-Сити?

— Мне вовсе не трудно заехать за вами. — Предложение прозвучало настойчиво и чуть-чуть раздраженно.

— Благодарю вас, сэр, но подруга, с которой я живу, будет дома, и у нас такой беспорядок.

Говоря это, я взглянула на свою сожительницу, мирно спящую рядом со мной, свернувшись клубком на второй подушке.

— Хорошо, — сказал он. — Я в “Мунгейзере”, комната 1415.

— О, — проворковала я, — наверняка из этой гостиницы такой вид на залив! Буду в семь внизу в баре.

Не дожидаясь ответа, я положила трубку.

Растянувшись снова на постели, я погрузилась в размышления. В общем, думать было особенно не о чем. Ну, прежде всего ясно, что Барбони в какой-то степени заинтересовался моей персоной. И моя задача держаться так, чтобы он ни в коем случае не понял моих тайных замыслов, а именно: выяснить наконец, кто же он такой и где находился во время первого и второго убийства. А также что делал за кулисами, где его засекла Марла незадолго до смерти Винус. После чего, если он мафиози и я смогу допереть до этого, нужно будет как можно скорее расстаться с ним, и сделать это с приветливой и любезной улыбкой. А если нет… все равно расстаться.

Телефон зазвонил снова. Я не стала брать трубку, ожидая, когда умолкнет, но он продолжал трезвонить. После четвертого или пятого звонка автоответчик начал записывать сообщение, потом сыграл какой-то мотивчик, и, наконец, я услышала голос, сдавленный и неразборчивый. Но, как мне показалось, угрожающий.

— … позабочусь о тебе… не смей меня останавливать…

Флафи заворчала и собралась разразиться лаем. Я протянула руку к трубке и только подняла ее, как на другом конце разговор оборвали. Но не успела трубка оказаться на рычаге, как снова раздался пронзительный звонок.

— Кто это? — резко сказала я, чувствуя дрожь во всем теле и напряжение в каждом нерве.

— Кьяра? — Это был голос моей мамочки. — Кьяра, что за шутки? Кто тебя учил так разговаривать по телефону?

— Мама… Я думала… я думала, это кто-то другой.

— И твой брат Фрэнсис тоже был для тебя кем-то другим? — возмутилась ма. — Он очень расстроился после вашего разговора. Что с тобой? Немедленно ответь мне!

— Ничего, мам. Все нормально. Просто плохо выспалась.

Ее голос сразу смягчился:

— Ты, конечно, расскажешь мне, дочка, обо всем? Я недолго думала над ответом.

— Все дело в моих любовных историях, — сказала я. — Опять все идет кувырком.

— Это не ответ, Кьяра. Ты говоришь о том молодом человеке, которого я видела, когда приезжала к тебе? Он хороший, я уверена. Он хорошо ел, когда я его кормила. Корми и ты его, и он поправится и будет совсем как человек. Он не заболел?

Я тихонько рассмеялась. Совсем тихо.

— Нет, мама. Вполне здоров и не жалуется на аппетит… Но хочет все решать сам и командовать.

Мать понимающе хмыкнула:

— О, это я понимаю. Это как если ты входишь в курятник и не можешь решить, какую курочку выбрать, глаза разбегаются, а потом ловишь любую, не ведая, что из нее получится. Но все равно благодаришь Господа, и Деву Марию, и всех святых, что у тебя есть пища.

— Ма… — я еле сдерживала смех, — у меня все не совсем так.

— Именно так, — уверенно сказала она. — Не спорь. И не думай, что я хочу его развенчать…

— Развенчать? Ну и словечко! Кого, мам? Нейлора?

О Боже! Какой смешной разговор, но насколько легче мне стало от ее голоса и ее нелепых предположений.

— Ничего подобного, — говорила она тем временем. — И в мыслях его не имела, не говори глупости, Кьяра. Я совсем о другом. Как я тебе сказала, Фрэнсис жутко перепугался за тебя и решил… мы решили, что нужно непременно и срочно… — Она умолкла, как будто сказала все, что хотела.

— Что непременно, мама? И что срочно?

— Разве ты не поняла?.. Чтобы он приехал к тебе. Он выехал этим утром, раньше, чем отец хотел разбудить его.

— Кто выехал? Фрэнсис? Зачем?

— Кьяра, — в ее голосе звучали нотки неодобрения, — нельзя думать только о себе. Подумай о нем. После разговора с тобой он сразу стал бледным как смерть и вспомнил, что уже четыре года не пользовался отпуском в своей пожарной части. А все другие отдыхали как положено. И решил поехать к тебе. Пусть мальчик отдохнет и развеется. Неужели ты будешь против? Такого я не ожидала от тебя, Кьяра.

— Вовсе не против, — пробормотала я, оглушенная потоком слов. — И не будем больше об этом. Я знаю все, что ты скажешь, мама. Родная кровь не водица. Если у тебя нет семьи, то нет вообще ничего…

— Именно! Ты и с этим будешь спорить? Лучше приготовь ему удобную постель и, пожалуйста, следи, чтобы он как следует питался. Жалко, с ним нет Джона. Они ведь как две горошины в стручке. Пригласи Джона тоже, слышишь? Только, боюсь, он не сможет. А было бы так хорошо!

Мать удовлетворенно вздохнула от одной только мысли об этом. А также от того, что сделала нелегкое дело: поговорила со мной, убедилась, что я жива, и пристроила Фрэнсиса на время его отпуска.

— Все будет в порядке, мама, не волнуйся. Спасибо, что предупредила о приезде Фрэнсиса.

— Как будто ты не приняла бы родного брата без моего предупреждения! Брата, который двадцать часов проведет за рулем только для того, чтобы повидать тебя и убедиться, что все нормально. Уверена, он тебе поможет, моя девочка, если что не так. Будь умницей.

С этими словами она положила трубку. Я снова повернулась на бок и прикрыла глаза. Этого еще не хватало! Фрэнсис… Хороший малый, но более самоуверенного и упрямого субчика надо поискать! Как снег на голову!

Флафи приоткрыла один глаз и, не меняя позы на подушке, взглянула на меня.

— Если он выехал часов в шесть утра, — объяснила я ей, — то должен быть здесь поздно ночью. Или рано утром.

Флафи открыла второй глаз, вытянула левую лапу и коснулась моего плеча, словно желая спросить: а как ты думаешь, он понравится мне, твой брат? Ведь я его ни разу еще не видела.

Да, он приедет ночью или на рассвете, если будет гнать вовсю и нигде не задержится. И если, тьфу-тьфу-тьфу, ничего не случится, не дай Бог! Нет, Фрэнсис не станет задерживаться, ведь ему открылась возможность поучить меня уму-разуму, и он ее не упустит! “Я же тебе говорил! ” — будут его первые слова, когда он узнает, что здесь происходит.

Еще не встав с постели, я пришла к выводу, что несправедлива по отношению к Фрэнсису. Он по-настоящему любит меня, но как брат, который на целых восемь лет старше. Мама права: ему нужны отдых, перемена обстановки и возможность почувствовать себя полезным. Полезным — это означает, что любимая младшая сестренка может использовать его для помощи. Но как? Неясные идеи начали бродить у меня в голове.

Думая об этом, я вспомнила тот странный звонок перед разговором с мамой и показавшиеся угрожающими хриплые слова: “… позабочусь о тебе… не смей останавливать… ” Меня отвлекла беседа с мамой, но сейчас чужой голос снова зазвучал в ушах, вселяя страх. Значит, как же это было? Надо припомнить. Сначала позвонил Барбони. Потом этот голос. Были они похожи один на другой? Мог ли это быть опять Барбони, говоривший измененным голосом? Думаю, что нет, но ручаться не могу. Так говорить при желании мог бы кто угодно: мужчина, женщина, даже ребенок.

Флафи спрыгнула с постели и через свою дверцу отправилась на прогулку. Все у нее просто и безоблачно. Ей никто не угрожал по телефону, к ней не собирались без приглашения родственники. Пришла, ушла, поела, поспала. Мне бы надо родиться собакой…

Я перевернулась на живот, взбила подушку, оперлась о нее локтями. Вставать и выходить не хотелось. Я лежала и думала. На этот раз о Нейлоре. Только о нем. Какой он… приятный, притягательный, симпатичный. Сексуальный. Все есть в этом человеке. Но тоже упрямый. Как Фрэнсис. Даже хуже. А главное, перестал мне доверять, включил в число подозреваемых. Надо же! И совсем не хочет, чтобы я помогала в раскрытии этого дела. Но ведь оно и меня затрагивает. Как он не понимает?

Я села в постели. Сна не было ни в одном глазу. Разве уснешь, когда вокруг творится такое? Убийства, подозрения, угрозы, брат приезжает.

Флафи вернулась из внешнего мира в наш, домашний. Легко и просто. У меня так не получится. Я поднялась и пошла принять душ.

Закрыв краны, я обернулась к двери в ванную, которую не стала прикрывать. Флафи стояла у порога, опасливо косясь на душ. В пасти у нее был свернутый в трубочку клочок бумаги.

— Для меня? — спросила я с содроганием, вспомнив про букет цветов и игрушечную собаку.

Флафи выронила бумажку на кафельный пол и удалилась. Вытерев руки, я схватила записку.

“Пат сделала булочки с корицей, у меня готов кофе. Приходи немедленно”. И подписано: “Военный совет”. Другими словами, Рейдин сегодня вовремя приняла свой препарат и в хорошей форме. О Пат и говорить нечего.

Все-таки существуют и в человечьем мире свои радости! А вы, кажется, уже собрались усомниться в этом?

Одеваясь и наводя красоту, я в который раз перебирала в уме последние события. Итак, почти несомненно: Винус и Фрости, знакомые с Барри Змеем и приглашенные им, завязаны еще на кого-то. На какую-то организацию, если можно так выразиться. И они обе запали на этого придурка Рика, что, конечно, говорит не об их общей принадлежности к преступной группировке, а об их общем умственном уровне. Однако и то и другое еще не причина для двойного убийства. Верно?.. А Барбони? Скорее всего он прислан с каким-то серьезным заданием — надавить на кого-то. Потому что он из тех, кто это умеет. Но как все связать? Это мне и нужно сделать, черт возьми!.. После душа я, как видно, обрела бодрость и ясность мысли.

Входная дверь содрогнулась от стука. Ни минуты покоя! Дверь, телефон, опять дверь… С ума сойти! Флафи отчаянно залаяла: значит, чужой. Не Рейдин, не Пат и не самый желанный из гостей — Нейлор.

Я посмотрела в дверной глазок и содрогнулась: букет! Опять цветы, целая охапка, за которой не виден человек.

Если тот же посыльный, что раньше, я встречу его во всеоружии, будь он неладен!

— Кто там?

— Кьяра! — послышался мужской голос. Но мало ли кто может знать мое имя?

Я огляделась в поисках оружия, которого у меня сроду не было. В отличие от Марлы я не любительница пострелять. Метнувшись на кухню, я схватила там со стола обычный нож, спрятала за спину и, вернувшись к двери, слегка приотворила ее.

Сразу же в щель просунулся большой букет, за которым не видно было лица того, кто вошел.

— Это мне? — сказала я, обращаясь к цветам. — Как мило.

Человек проник дальше, и я не долго думая ухватила его за руку и ткнула лезвие ножа в бок.

— Не двигайся, бандюга! Или перережу тебе горло! Посыльный застыл. Цветы задрожали в его руках и в конце концов свалились на пол. Только тогда я оказалась лицом к лицу с вошедшим.

Это был… Гордон. Наш сторож, швейцар, вышибала.

— Гордон! Чего ты явился? Кто тебя послал?

Я отступила, давая ему пройти, и поторопилась положить нож на место. Он ничего не отвечал, продолжая стоять у двери с испуганным видом и полуоткрытым ртом. Его козлиная бородка тряслась.

— Гордон, — я решила, что неплохо бы резко сменить тему и переломить ситуацию, — давай соберем цветы. На полу им не место.

Я наклонилась первая, он последовал моему примеру. Выпрямившись, он пробормотал:

— Ты спрашиваешь, Кьяра, кто меня послал? Мы все там, Бруно, Рыжик и я, решили, что тебе здорово хреново… то есть тяжело в эти дни. Ну вот, значит, и собрали на хорошие цветы. Чтобы, значит, ты… как-то… — Он передал мне поднятые с пола цветы и повернулся к двери. — А теперь я пошел. Отдыхай.

— Гордон, подожди! Давай выпьем по чашке кофе. И спасибо тебе и ребятам за цветы. А меня извини. Я стала очень нервная в последнее время.

Лицо у него разгладилось, когда он снова посмотрел на меня.

— Еще бы не стать, — сказал он с пониманием. — Мы тоже… Но с тобой ничего не случится.

— Проходи, Гордон, чувствуй себя как дома. Найди вазу и поставь букет.

Я подумала, что сейчас надо воспользоваться случаем и порасспросить его о многих вещах, о которых он почти наверняка что-то знает. Например, сколько монет положил Винсент платить заезжим звездам? Какие вообще у него доходы, у нашего босса? Примерно, конечно. И главное, о Барбони: отчего у этого человека ни он, ни Бруно не отобрали при входе оружие? С чего ему такие привилегии, да еще в нарушение правил? Ну, хорошо, один вечер это было, предположим, по недосмотру, но ведь из вечера в вечер — явно чересчур.

К тому времени, когда я задавала самой себе все вопросы, кофе вскипел, а цветы были поставлены в вазу.

— Ты красиво подобрал их, Гордон, — похвалила я его. — Часто даришь возлюбленным?

Кажется, он покраснел.

— Нет, я работал у сестры в Атланте. У нее цветочный киоск.

— Значит, пошел на повышение, — спросила я с улыбкой, — когда стал командовать дверями у Винсента?

— Не думаю, Кьяра, — ответил он с некоторой грустью.

Мы уселись за стол.

— Выходит, работа здесь для тебя непривычная, — заметила я, подбираясь к одному из своих вопросов. — Поэтому ты пропустил этого, как его… Барбони вместе с его пушкой?

Мне показалось, чашка чуть дрогнула у него в руке.

— Я уже говорил мистеру Гамбуццо, что ничего не заметил.

— Не заливай, Гордон. Я тебе не лопоухий Винсент. Ну, давай, старина, раскалывайся перед твоей Кьярой. Мне вообще-то это ни к чему. Просто любопытство заело.

Гордон не отводил глаз от чашки, и то, что он вдруг выдавил из себя, не давало ровно никакой информации, но в то же время говорило о главном.

— Эх, — сказал он и виновато улыбнулся, уставившись в чашку, — любил я возиться с цветами. Красивое дело. И спокойное. Да не судьба.

Было ясно как день, что парень дрейфит. Больше того — смертельно напуган.

— Гордон! — прикрикнула я. — Перестань играть в глупые секреты! Ответь попросту: почему ты разрешил Барбони пройти с оружием? Кто он такой?

Мой гость поставил чашку на стол и взглянул на меня.

— Кьяра, держись подальше от этого типчика! Что касается меня, я выполняю свою работу, но не хочу, чтобы и ты ввязывалась в разные делишки и потом расплачивалась за это. Одно скажу: ты нам всем сделаешь подарок, если забудешь о нем. Кто-то из девушек наверняка уже работает на него, но ты держись подальше. А я сам как-нибудь разберусь и тебя не дам в обиду.

— Господи, Гордон, ну что ты мелешь?

Я выкрикнула это почти весело, однако, по правде говоря, была здорово напугана, и если мой собеседник добивался такого эффекта, он его достиг.

— Кьяра, он из тех, кто ради удовольствия испортит другому жизнь.

— Но кто же он, во имя всех святых?

Гордон встал со стула и решительно направился к выходу. Не доходя до него, обернулся и проговорил:

— Помни, что я тебе сказал, Кьяра.

Я шла за ним из кухни до двери и бормотала ему в спину:

— Ну о чем ты толкуешь, Гордон? Не можешь сказать яснее? Если этот Барбони так опасен, как намекаешь, почему он так свободно себя чувствует?.. Он связан с мафией, да?.. Может, просто заплатил тебе, чтобы пройти с оружием?.. Или кого-то все время опасается?

Гордон ничего не ответил. Он спустился по лесенке и направился к своей развалюхе, которая с диким ревом выехала из нашего трейлерного парка и скрылась в клубах собственного дыма.

Проводив его взглядом, я безнадежно пожала плечами и обернулась. Рейдин и Пат стояли неподалеку и встревоженно смотрели на меня.

— Ты наконец придешь к нам на кофе с булочками? — крикнула Пат. — Или у тебя другое меню?

Из открытой двери несся соблазнительный аромат.

— Я голодна, как зверь, — ответила я. — Кроме того, мне сегодня может потребоваться ваша помощь. У меня серьезная встреча.

Рейдин повернула свой газонный разбрызгиватель так, чтобы вода позволила мне и Флафи пройти по дорожке ко входу в ее трейлер, не вымокнув с ног до головы. Кивнув в сторону отъехавшего Гордона, она сказала:

— Не удивлюсь, если он окажется одним из этих фламандцев. Никогда не знаешь, в каком обличье они могут появиться.

Флафи, по-видимому, вполне разделяла это предположение, так как с одобрительным рычанием кинулась к лестнице, ведущей в трейлер, умело обходя все расставленные ловушки…

Что я могла сказать? Похоже, тучи уже сгустились, неприятности на носу, и они будут куда серьезнее, чем внезапное появление в моем доме запуганного любителя цветов, нашего вышибалы Гордона.

Глава 19

Всходила полная луна. Ее круг уже показался на горизонте, как бы выглядывая из-за кулис, чтобы вскоре явиться на сцену во всей красе. Я захлопнула дверцу своей тачки и приготовилась двинуться в путь. Вернее, ринуться в бой. Диспозиция, или как это называется по-военному, уже была выработана. Войска приведены в боевую готовность. Они должны все время находиться у меня в тылу, но до поры до времени оставаться незамеченными. Приблизиться можно, только если мне будет угрожать явная опасность или если я сама попрошу о помощи, дам сигнал. Какой? Этого я не знала. Будет видно по обстановке.

Если все пройдет, как запланировано моим штабом, Барбони окажется у меня в руках. Если прокол, то… лучше не думать, что будет тогда.

Я взглянула в сторону трейлера Рейдин и не увидела на обычном месте ее древнего “плимута”. Слава Богу, значит, они уже в пути или на месте, она и Пат, чей пикап тоже отсутствовал… Лишь бы все получилось. Я оставила на своей двери записку для Фрэнсиса, написала, чтобы он чувствовал себя как дома. Наверное, братец удивится, что дверь не заперта, но у нас тут насчет ворюг вроде бы спокойно, а свои, честно говоря, опасаются Рейдин и ее ружья.

Тронувшись с места, я сразу врубила кассету со Стивом Воэном — не знаю, как вас, меня он всегда успокаивает. Правда, ненадолго.

Выглядела я, по-моему, дай Бог каждому: волосы рассыпались по плечам роскошными волнами, макияж скромненький, не такой, как на сцене, но со вкусом, и такой же черный футляр, подчеркивающий все, что надо. Прямо Одри Хепберн в ее молодые годы. Продолжая слушать Воэна, я остановилась именно на этом сравнении. А он завывал о мимолетной любви, и вокруг было ужасно красиво, луна быстро всходила на темное небо.

Но одно дело — то, что вокруг вас, и совсем другое — внутри, в душе то есть. А там было паскудно. Мне требовались сейчас стальные нервы и железное спокойствие, а я была сделана из другого материала. Я понимала, против какого человека пошла, и песни Стива только напоминали мне о страшном, о судьбе певца, о том, как он рухнул вместе с самолетом, бедняга.

Я неслась по узкой полоске шоссе вдоль пляжа, всегда забитого машинами, но сейчас на редкость пустынного, и безлюдье не придавало мне куража. Я не чувствовала себя ковбоем, который мчится навстречу опасностям и приключениям: в одной руке поводья, в другой — любимый “кольт”. Кстати, никакого оружия у меня в помине не было, я боюсь и не выношу все, что стреляет.

Впереди засверкали огни “Мунгейзера”, одного из самых дорогих отелей на побережье, — высоченный белый корпус с огромным фонтаном перед входом. Ходили слухи, что за грандиозным фасадом скрывались не менее грандиозные по размаху темные делишки. Насчет этого ничего сказать не могу, знаю только, что эта роскошная, мало кому доступная лавочка, где всегда есть свободные номера, процветала и ни в чем не испытывала нужды. Даже в девушках: местные кадры им ни к чему, у них свой особый контингент, который вызывается по мере необходимости.

Я остановилась у главного входа. Воэн продолжал заливаться на полную катушку, я вышла из машины, забыв от волнения выключить магнитофон. Не прошло и секунды, как за баранкой моей тачки очутился неправдоподобно чисто выбритый брюнет, и музыка сразу умолкла.

— Не любите музыку? — с улыбкой спросила я.

Он улыбнулся в ответ и отогнал машину в гараж, не забыв вручить мне синюю парковочную квитанцию.

Было ровно семь, и мне не оставалось ничего другого — пронеси Господи! — как войти в гостиничный холл. Барбони уже небось ждет и кривится от нетерпения. Перед тем как скрыться за вращающейся дверью, я оглянулась в сторону берегового шоссе. Следов своего войска я там не увидела. Не то они в надежном укрытии, не то дезертировали с поля боя.

Сразу за дверью я чуть не утонула в толстом ковре ярко-красного цвета с зелеными листьями по всему полю. Высший класс! Сам холл располагался справа, еще за одними дверями, и тоже был просто люкс: десятки тонн красного дерева, бронзовых украшений, гравированного стекла, приятный полумрак. Я подождала, пока глаза привыкнут к этому освещению и роскоши, а потом сразу увидела Барбони. Красавчик устроился у стенки за угловым столиком напротив двери, в руках — бокал мартини. Интересно, почему он везде выбирает место у стены с непременным обзором всего помещения? Неужели и правда опасается кого-то?

Я дала ему время разглядеть, как я упакована, затем медленно продефилировала к столику и с улыбкой уселась напротив него, спиной к двери, как бы давая понять, что в отличие от некоторых совершенно не интересуюсь теми, кто может появиться в дверях, и не нуждаюсь в безопасном тыле. Справа, я заметила, была маленькая дверь в дамский туалет.

Барбони, я забыла сказать, поднялся, когда я подошла, выдвинул стул, на который я указала, и, склонившись, позволил себе скользнуть губами по моей щеке.

— От вас исходит аромат нагретого на солнце персика, — прошептал он. — Так может пахнуть женщина, лежащая нагая на ложе любви теплым августовским вечером.

Ох, держите меня! Бедный Шекспир перевернулся бы в гробу! Впрочем, я сроду его не читала. А подобные словечки приходилось слышать и без всякого Шекспира… Нет, это я загнула! Совсем не такие глупо-напыщенные, а гораздо проще и естественней. Но все равно они в конце концов оказывались лживыми… Это я совсем не к месту вспомнила Сальваторе Минчина, Кармина Вирилло. Все они гады ползучие. И последний из них, женатый холостяк, тоже. Барбони наверняка того же сорта.

Как раз в это время он подозвал официантку из бара. Та немедленно нарисовалась рядом с ним, улыбаясь во весь рот. Надеюсь, здесь он с ними пощедрее, чем у нас в клубе.

— Я могу что-нибудь заказать для вас? — обратился он ко мне.

Чтобы не разочаровывать его в самом начале встречи, я кивнула. Он заказал коктейль “Космополит”, из самых недорогих. Я увидела, как улыбка исчезла с лица официантки и не появилась, даже когда он попросил принести ему еще мартини.

Ох, девушки! Не надейтесь (в данном случае на клевый навар) — и не узнаете разочарований. А от таких, как этот, вообще держитесь подальше — целее будете…

Напитки появились мгновенно, я даже не успела как следует оглядеться, посмотреть, не устроились ли где-нибудь поблизости члены моей команды. Где же они вообще?..

— А когда будет обещанный обед? — поинтересовалась я. Барбони ухмыльнулся.

— В девять, — ответил он. — Я подумал, мы немного посидим здесь, а потом прокатимся с ветерком туда. В “Красный бар”.

Я провела пальцем по его рукаву как бы в знак согласия и одобрения и почувствовала крепкие мышцы, навряд ли принадлежащие страховому агенту.

— Значит, поедем обедать в “Красный бар”?.. — почти пропела я.

Мы сидели уже минут десять, если не больше, болтая о пустяках, и я подумала, что пора начать сбор информации. И еще было необходимо выяснить наконец, где сейчас мои сподвижницы, готовы ли к выполнению намеченного плана, не сорвалось ли что-то из задуманного.

Я снова взялась за свой бокал и чуть не выронила его. Это не ускользнуло от внимания Барбони.

— Кьяра, — сказал он, — что с вами? Вы какая-то странная. То и дело оглядываетесь, рука дрожит. Такое впечатление, что боитесь чего-то.

Он произнес это так искренне и участливо, что на какое-то время сбил меня с толку, и я подумала: не ошиблась ли? Не демонизирую ли этого человека — на самом деле обыкновенного страхового агента, чуть успешнее и богаче других работников на ниве страхования? А может, коктейль ударил мне в голову и я утратила точку опоры и вообще растерялась? Или очень испугалась?.. Что, черт возьми, со мной? Я ткнула пальцем в стой бокал, потом перевела взгляд на Барбони.

— Эта штука чересчур крепкая, — сказала я извиняющимся тоном.

Он покачал головой:

— Нет, Кьяра, дело не в алкоголе. Скажите мне, что с вами такое?

Теперь уже в глазах, не в голосе, я уловила подлинное участие, и мне сделалось еще более стыдно за все свои уловки и подозрения. Ладно, сказала я себе, пускай он никакой не страховой агент, но и не преступник. Не темная лошадка… Или все-таки темная?..