Растопить ледяное сердце

      Рекс продолжал смотреть на Гидеона. Его недоумение медленно переходило в беспокойство.
      – С вами все в порядке, Гидеон? – тихо спросил он. – Мне кажется, вы немного… Не знаю, как сказать… нездоровы.
      Уэллесу захотелось рассмеяться. Если не считать того, что его подозревали в воровстве, преследовала ведьма и теперь, казалось, наступало что-то похожее на кризис среднего возраста, он чувствовал себя прекрасно.
      Но слова старшего коллеги оставили неприятный осадок. Если Рекс заметил в нем перемены, значит, он попал в большую беду.
      – О, пустяки, просто я устал, полагаю, – печально ответил Гидеон.
      Он ощущал, как с каждой минутой все дальше и дальше отдаляется от этих людей. Людей, с которыми была связана вся его жизнь, карьера.
      Его недовольство собой, он был в этом уверен, не имело отношения к некоей крикливой американке. Ни в коем случае.
      Но почему-то Гидеон чувствовал себя обманутым. И встревоженным. Впервые в жизни он начал сомневаться в правильности выбранного образа жизни. Своей привязанности к колледжу. Самого своего существования.
      – Ну, мне пора. У меня сегодня проповедь, и я вернусь точно к половине одиннадцатого. Студенты, – вздохнул Рекс, как будто Оксфорд существовал не ради обучения.
      И снова Гидеон ощутил непонятное беспокойство.
      С одной стороны, он, как беспристрастный психолог, понимал, что такая немыслимая вещь, как кража, должна взбудоражить и возмутить небольшое сообщество колледжа Св. Беды. С другой стороны, как человеческая личность, он начинал чувствовать себя подавленным.
      И вдруг Уэллес понял.
      Были ли здесь у него настоящие друзья? Настоящая жизнь?
      Лора Ван Гилдер оказалась права! Когда распространится слух, что кубок похищен, станут ли эти люди поддерживать его или помогать ему? А если по каким-то причинам на него падет подозрение, останутся ли эти люди рядом с ним? Или поспешат отшатнуться от него, чтобы скандал не коснулся и их?
      Гидеон понял, что превратится в парию, и это потрясло его. Этого, конечно, не должно случиться. Он был взрослым и знал, что к чему. Но в то же время у него создавалось впечатление, что он напрасно тратит свое время здесь. Почему позволяет жизни проходить мимо него?
      И понимала ли это, хотя бы немного, Лора Ван Гилдер, когда вчера гладила его волосы, предлагая свое утешение?
      В то время он думал, что она сказала, что он в списке подозреваемых, только потому, что для нее оказался «зелен виноград». Хотела больнее задеть его. Как будто могла хотеть чего-то другого! Однако сейчас Гидеон сомневался. Неужели она поняла, насколько он одинок?
      Гидеон хотел расхохотаться. Но подавил безумное желание, исходившее из абсурдности его предположений.
      Его жизнь привычно, неспешно и спокойно текла в привычном русле, и вдруг – бац! – женщина бросается под колеса автомобиля, и жизнь рушится.
      Хуже того, он начинает подозревать, что это – самое лучшее из всего, что случалось в его жизни.
      Гидеон глубоко вздохнул и потянулся за кофейником. Он переутомился, а лишние переживания ему были не нужны. Как и жалость к самому себе.
      Ясно одно: в этом деле он должен сам до всего докопаться. Он не знал, обратилась ли Лора в полицию или нет, он не знал, какие она предпримет шаги после вчерашней бурной сцены.
      Но в одном Уэллес был уверен – ни один полицейский не знает жизни колледжа или его коллег так, как знает он. Они не поймут, как устроена жизнь колледжа или какова жизнь ученых снаружи и изнутри. Но он, Гидеон Уэллес, все это знал. Но с чего начать?
      С присутствовавших на вечере, конечно! Если это не был случайный вор, которому очень повезло, то это должен быть один из гостей. Число подозреваемых было невелико.
      Сэр Лоуренс. Нет, это невозможно! Сэр Лоуренс вот-вот уйдет в отставку, он всегда был столпом общества и, что, вероятно, более важно, был богат. У него не было необходимости воровать кубок. Если только он не увлекался коллекционированием. Коллекционеры, как знал Гидеон, могли становиться безжалостными и циничными, когда дело касалось увеличения числа их сокровищ. Но, если бы сэр Лоуренс коллекционировал античное серебро, Гидеон бы об этом знал.
      Итак, кто еще знал, где находится кубок и что сигнализация неисправна?
      Высокий лоб преподавателя психологии наморщился.
      Марта Дойл.
      Уэллес тряхнул головой. Слегка распущенная, добросердечная Марта – воровка? Как-то к ней это не подходит. Она слишком спокойная. Слишком довольна собой и своим миром, чтобы подвергать себя такому риску.
      Если только она крайне не нуждалась в деньгах.
      Оставались доктор Олленбах и Жюли Нгабе.
      Гидеон знал, что Фелисити Олленбах готовит много материалов для телевидения, и предполагается, что за это очень хорошо платят.
      Он задумался теперь об африканке. Не скрывается ли под серьезным внешним видом человек, способный украсть?
      Совершенно немыслимо. Затем он начнет сомневаться в декане!
      Или в Син-Джане!
      Гидеон устало вытер лицо. Может быть, он начал не с того конца.
      Для начала ему нужно что-то конкретное. Какой-то бесспорный факт.
      Кто бы это ни был, он должен был выйти на короткое время, разбить стекло и украсть кубок. Что дальше? Спрятать его? Отвезти домой и вернуться сюда? Так, значит, надо искать того, кто отсутствовал в зале от пяти до десяти минут.
      Может быть, дольше.
      Это сужало круг подозреваемых.
      И еще этот человек был готов пойти на риск быть пойманным.
      Должно быть, кто-то был в таком отчаянном положении, что решился на кражу.
      Решение, по всей видимости, было принято внезапно.
      Конечно, не так уж трудно обнаружить этого «кого-то». И когда его найдут, вероятно, окажется, что этот человек искренне сожалеет, что не устоял перед соблазном. Вполне возможно, что кубок можно вернуть, вообще не прибегая к судебному разбирательству.
      Гидеон подумал, не вернется ли он обратно к своей тусклой размеренной жизни. И понял: что бы ни произошло, возврата туда нет.
      Будь проклята эта женщина.
      Она перевернула всю его жизнь!
 
      Лора зевнула, повернулась на бок и взглянула на часы. Почти половина десятого. Несмотря на то что она не сомкнула глаз и чувствовала себя совершенно разбитой, она больше не могла оставаться в постели.
      Лора с трудом встала и побрела в душ. Горячая вода немного оживила ее. Она вымыла голову и обвязала ее полотенцем. Затем выбрала в шкафу костюм янтарно-бронзового цвета. Этот цвет выгодно подчеркивал ее длинные черные волосы и черные, как ночь, глаза. Осенние цвета очень ей шли, тем более когда она наложила на веки легкие бронзовые тени и коснулась своего большого рта неяркой помадой.
      Она выглядела по крайней мере презентабельно.
      Готова к выходу из дома, но идти ей было некуда.
      Лора вздохнула и отправилась на кухню, где сварила кофе и сунула в тостер несколько ломтиков хлеба. Девушкой владело беспокойство. Она не находила себе места. И даже, казалось, ни о чем не думала.
      Она включила радио, но, конечно, о краже в колледже ничего не сообщалось.
      Лора всю ночь думала о том, следует ли ей обращаться в полицию, и наконец решила не делать этого.
      Решение не имело никакого отношения к тому, что с Гидеоном Уэллесом станут обращаться как с подозреваемым. Допрашивать. Унижать. Нет! Совсем не это повлияло на ее решение.
      Лора покачала головой и увидела свое отражение в зеркале.
      – Кого ты пытаешься обмануть, детка? – с насмешкой спросила она себя. – О нет! – слабым голосом сказала она, снова опускаясь на стул.
      Все это такая глупость. Как будто Гидеон, этот великолепный большой простофиля, мог что-то украсть!
      Лора прошла в холл, схватила пальто и вышла из дома. Утро было сырое и туманное.
 
      Ресторан «Браунз», как всегда во время ленча, был полон. Гидеон вошел в помещение и огляделся. Как он и ожидал, Марта Дойл сидела на своем обычном месте в углу, ее длинные, медового оттенка, волосы были уложены в элегантный шиньон. Она увидела его, и ее голубые глаза потеплели. Марта улыбнулась.
      Лора Ван Гилдер, сидевшая в том же углу за другим столиком и прятавшая лицо за большим листом с меню, выглянула из-за него и заметила, как выражение лица немолодой женщины внезапно изменилось.
      Лора все утро занималась тем, что составляла список тех, кому было известно, где хранится кубок, и кто знал, что сигнализация неисправна. Она старалась выведать у них что-нибудь, «случайно» сталкиваясь с ними и обсуждая вчерашний вечер. Это было просто. Люди так любят поговорить с богатыми и влиятельными.
      Она уже побеседовала с Рексом Джимсоном-Кларком, поймав его в Уолверкоте, с несколькими служителями колледжа, которые обслуживали накануне гостей, и с тремя гостями, пытаясь воссоздать полную картину событий прошлого вечера с помощью беспристрастных свидетелей.
      Но пока безрезультатно, никто ничего не заметил. Никто не вел себя странно, никто не слышал звона разбитого стекла около профессорской, никто, испуганно озираясь, не прижимал к груди сумочку. Ничего!
      Один из служителей подсказал ей, что если она хочет поговорить с учеными мужами, то лучшее место для этого – «Браунз».
      Встретить там Марту Дойл, которая была одной из кандидаток на премию и которая слышала разговор о неисправности охранной системы, было первым успехом.
      Но Лора к этому времени проголодалась и устала от разговоров. Она предпочла салат и короткую передышку, прежде чем взяться за доктора Дойл.
      И сейчас была этому рада. Ибо, если она правильно истолковала выражение лица Марты (тут ни одна бы женщина не ошиблась), она дождалась своего любовника.
      Лора перевела взгляд на дверь, чтобы увидеть того, кто вызвал такую откровенную улыбку на лице Марты, и похолодела.
      Гидеон, не чувствуя впившихся в его спину глаз, улыбаясь, направлялся к коллеге.
      – Марта. Можно присоединиться к вам?
      – Конечно, любовь моя. В любое время.
      Гидеон улыбнулся. Марта никогда не скрывала, что была любительницей пофлиртовать.
      – Что-нибудь выпить?
      – Джин и тоник, пожалуйста.
      Гидеон сделал заказ и осмотрелся. Обычное сборище. Много преподавателей и профессоров, между ними несколько состоятельных студентов. Даже пара бизнесменов, явно составлявших меньшинство, и еще кто-то в углу, поглощенный изучением меню!
      – Вы ужасно выглядите, дорогой, – сочувственно заметила Марта. – Мы немного перебрали, празднуя вчера, не так ли?
      Гидеон кивнул. Марта ему всегда нравилась. Феминистка, но в то же время открытая, приятная, честная женщина. С такой можно ладить.
      – Да, похоже на то, – солгал он.
      Вчера он меньше всего думал о праздновании.
      Не подозревая, что женщина, прятавшаяся в углу, обладала исключительно острым слухом и прекрасно слышала их разговор, он наклонился вперед, опершись локтями на стол.
      – Марта, вы вчера не разговаривали с доктором Нгабе? – как бы между прочим спросил он.
      – Жюли? Нет, не думаю. Мы, проигравшие, старались, насколько возможно, избегать друг друга.
      Гидеон вздохнул.
      – Вы не видели, не выходила ли она из зала, не помните? На несколько минут? Может, минут на десять?
      – Не могу вспомнить, – сказал Марта. – А что? И не говорите, что вам нравится эта живописная леди!
      Гидеон улыбнулся и махнул рукой.
      – А доктор Олленбах? Она выходила из зала?
      – Думаю, что да. Но ведь и вы тоже, – сказала Марта.
      – Я? Ах да, вы правы. – Он на короткое время выходил в туалетную комнату. Но это свидетельствовало о том, что Марта наблюдательна и многое замечает. – А как насчет сэра Лоуренса?
      – Нет. В него вцепился этот маленький человечек из Бартон-Холла. Вы его знаете.
      Гидеон поморщился.
      – О, этот. – Человек, о котором она упомянула, мог заговорить собеседника до смерти!
      – Бедный сэр Лоуренс не смог от него освободиться, пока Син-Джан не начал выгонять нас всех.
      Значит, сэр Лоуренс отпадает.
      – Не был ли кто-нибудь настолько взволнован, что это бросалось в глаза?
      Уэллес пристально смотрел на собеседницу, но не замечал на ее лице ни подозрительности, ни беспокойства. Если ее и удивляли вопросы Гидеона, она ничем этого не выдавала.
      – Нет. Я бы сказала, что декан выглядел немного встревоженным. Но его, наверное, беспокоила неисправность в сигнализации. Между прочим, ее починили?
      Гидеон застыл. Уж не намекает ли она на что-нибудь? Двойной блеф. Или она спрашивает просто из любопытства?
      – О да, через несколько часов приехал человек из Лондона.
      Он решил не испытывать судьбу и не говорить ей, что сейчас кубка нет в витрине. Или следует сказать? Гидеон наклонился ближе, чтобы лучше видеть ее реакцию.
      – Но это не имеет значения. Син-Джан и мисс Ван Гилдер решили между собой отдать кубок мастеру, чтобы восстановить его вид.
      Марта слегка удивилась, но не больше.
      – В самом деле? Он выглядел прекрасно, на мой взгляд.
      Она не проявила никакого интереса, и в душе Гидеон не верил, что она могла оказаться такой хорошей актрисой.
      Уэллес улыбнулся, и Марта ответила ему улыбкой. Это производило впечатление их близости. Как будто мужчина хотел быть ближе к своей возлюбленной.
      Она тоже слегка подалась вперед и положила свою руку на его.
      – Давайте пообедаем сегодня вместе, – предложила она, и Гидеон покраснел, поняв, что она все это истолковала по-своему.
      – О, Марта, я…
      Она сжала его руку. Он рассеянно улыбнулся.
      – Как-нибудь в другой раз, хорошо? Я завяз по уши в экзаменационных работах. Подбираю материал для вступительных экзаменов.
      В своем уголке, прикрываясь пластиковым меню, наблюдая за флиртующими преподавателями, Лора, сцепив зубы, кипела от негодования.
      Почему бы Марте Дойл просто не проползти по столу и не залезть ему под рубашку, если уж ей так хочется?
      – Я знаю, как это бывает, – сказала Марта, сочувственно поморщившись. – Ну, никаких обид. Это ваша потеря. – Она без всякого смущения улыбнулась, и Гидеон облегченно вздохнул.
      Подошел официант, и Уэллес заказал сандвич, фирменное блюдо ресторана, и некоторое время они говорили о работе. Марта выуживала из его головы идеи для своей лекции, которую собиралась читать в престижном американском университете в весеннем семестре, и не скупилась на похвалы его последней книге, одновременно бессовестно флиртуя с коллегой.
      После тяжелого утра Гидеону был приятен остроумный разговор, а его самолюбию – легкая лесть. Наконец они допили вино и встали из-за стола.
      На улице Марта остановила такси. Гидеон проводил ее взглядом и уже повернулся, собираясь направиться в колледж, когда неожиданно почувствовал, как его схватили за локоть.
      Он обернулся и увидел перед собой пылающие гневом глаза.
      – Ну и отвратительный был спектакль, – сказала Лора. – Да еще и на публике.
      Гидеон почувствовал, что краснеет.
      – В чем дело? Так это вы прятались за меню?
      Лора вздернула подбородок.
      – Ну и что, если я?
      – Нравится играть в шпионов? – язвительно спросил Гидеон.
      – Не меньше, чем вам нравится играть в Шерлока Холмса! – парировала она.
      Гидеон снова покраснел. Да что же в ней такого, что она может заставить его чувствовать себя мальчишкой?
      – Должен же кто-то выяснить, кто украл ваш дурацкий кубок, – мрачно сказал он, распрямляя спину и восстанавливая чувство собственного достоинства.
      – Согласна, – сказала Лора, полностью обезоруживая его. – Поэтому я предлагаю перемирие, и давайте думать вместе.
      – Что? – Он отшатнулся, его холодные синие глаза вспыхнули. – О нет! – Гидеон вытянул перед собой руки, как будто хотел держать ее на расстоянии. – О нет. Нет, нет, нет. – Он отрицательно замотал головой.
      Лора склонила голову набок, как воробей, рассматривающий жирного, аппетитного червяка.
      – Если вы полагаете, что я позволю вывалять в грязи премию Ван Гилдера, то вам следует сначала хорошенько подумать, приятель, – медленно и угрожающе произнесла она. – Пока вся эта грязная история не кончится, мы будем вместе. До конца.
      Говоря это, она знала, что подразумевает под этими словами. До конца! До конца!
      «О нет, – с неожиданным испугом подумала она. – Я люблю это ничтожество!»

Глава 9

      Лора сразу же узнала «морган». Как она могла забыть этот автомобиль, так эффектно перелетев через его капот?
      После того как накануне Гидеон Уэллес заявил, что не нуждается в ее помощи в расследовании исчезновения кубка, она оставила за ним последнее слово и ушла, но лишь потому, что ей было необходимо продумать свои дальнейшие действия. Что было довольно непросто, ибо Лора понимала, что впервые по-настоящему влюбилась в человека, которому противно даже смотреть на нее.
      Но она не принадлежала к тем, кого на пути к цели останавливают препятствия, и вчера, послонявшись по дому и немного выпив, она отправилась спать, выплакалась и утром встала, полная решительности.
      Все по порядку.
      Она отменит все запланированные в Британии визиты, и, без сомнения, очень скоро ее дяди дадут о себе знать. Но она перейдет этот мост, когда доберется до него.
      Ее отец никогда не позволял подвергать сомнению его положение главного действующего лица, и она не должна отступать, если хочет следовать его примеру.
      А это значило, что если она считает необходимым оставаться в Оксфорде и защищать доброе имя и репутацию премии Ван Гилдера, то так и сделает. И ее семье лучше встать на ее сторону… иначе.
      Что значило «иначе» – у нее еще не было времени придумать.
      Лора, вызывающе весело напевая, приняла душ и вымыла голову. Затем надела темно-бордовые брюки и такого же цвета кашемировый свитер с кремовой отделкой. Сверху набросила длинное серое замшевое пальто с мехом и натянула невысокие, такого же цвета, сапоги.
      Она заплела волосы в не тугую косу и направилась по Вудсток-роуд к колледжу Св. Беды. Подходя к воротам, она заметила выезжавший из узкой аллеи «морган».
      Не задумываясь, Лора решительно сбежала с тротуара и остановилась на пути автомобиля.
      Гидеон выругался и нажал на тормоза. Раздавшийся скрежет заставил нескольких прохожих с любопытством посмотреть в их сторону.
      Уэллес сердито смотрел на Лору сквозь переднее стекло.
      – Вы решили покончить с собой, бросившись именно под мою машину, или вас устроит любой бедняга, оказавшийся за рулем?
      Лора широко улыбнулась. Нет сомнения, она выбрала первоклассный экземпляр, чтобы наконец влюбиться. Высокий – слишком мягко сказано! – красивый, с очень развитым интеллектом и с намеком на глубоко скрытую сексуальность, раскрыв которую она ожидала получить немало удовольствия.
      Как от игры с динамитом.
      Лора глубоко вздохнула.
      Морозный ноябрьский воздух возбуждал ее. Деревья теряли листву. Зимний туман налипал на дремлющие сказочные шпили, и зимняя сонливость, казалось, расползалась по всему городу. Для британцев наступала длинная, сырая и холодная зима.
      Однако на сердце Лоры было радостно, словно начиналась весна.
      Конечно, влюбиться при данных обстоятельствах было не очень удачной идеей. Но разве нам дано выбирать время и место?
      Сначала, когда она стояла у ресторана, с изумлением глядя на Гидеона и чувствуя головокружение от неожиданного открытия, что любит его, она чуть не впала в панику.
      Она отправилась домой, убеждая себя, что ошибается. Просто случившаяся кража расстроила ее и вызвала такие эмоции.
      Да! Правильно!
      Затем она пыталась убедить себя, что это всего лишь увлечение. Гидеон Уэллес относился к мужчинам, просто созданным для того, чтобы ими увлекались. Этот царственный высокий рост, серебристые волосы и пронзительные синие глаза.
      Беда заключалась в том, что она уже не была впечатлительным подростком, влюбленным в своего идола.
      Наконец вчера вечером она заставила себя посмотреть правде в глаза. Она встретила человека, достойного любви. Не охотника за приданым. Не происходившего из «хорошей» семьи с добротной англосаксонско-протестантской родословной, чем гордились все ее друзья, а настоящего сексуального, удивительно интересного мужчину.
      Ей предстояло сделать выбор, который во все времена делали женщины: бежать или бороться.
      О бегстве не могло быть и речи. Следовательно, оставалась борьба.
      Сначала бороться за свое доброе имя и освободить его от нелепого подозрения. Затем заманить его в свою постель и в свою жизнь, а потом, будем надеяться, и в церковь!
      Момент для этого был не очень подходящим, с усмешкой подумала Лора, глядя на сверкающие бирюзово-синие глаза Уэллеса и его осунувшееся лицо.
      – Успокойтесь, Гидеон, – тихо сказала она. – У вас такой вид, словно вы сейчас взорветесь. Почему бы вам не смотреть на вещи проще?
      Ее беспокоило, как стресс влияет па человека. Особенно на этого мужчину. Она хотела когда-нибудь отпраздновать с ним золотую свадьбу. А не смотреть, как переживания доведут его до сердечного приступа, это в сорок-то лет! Что такое есть в англичанах? Неужели они все настолько замкнуты в себе?
      Глаза Гидеона расширились. Чего, черт побери, ожидать от нее дальше? Он не мог вспомнить, когда в последний раз с ним разговаривали таким тоном.
      – Ох, садитесь же, – сурово сказал он. – Сейчас слишком ранний час для сражений с вами.
      Лора не нуждалась в повторении. Не обращая внимания на более чем нелюбезный тон, она быстро обежала автомобиль.
      Как всем высоким людям, ей пришлось почти сложиться пополам, устраиваясь на низком глубоком сиденье. Это ее несколько обескуражило – казалось, колени почти касаются кончиков ее ушей. Она пристегнулась ремнем и взглянула на Гидеона. Он был еще выше. Как он умудряется вести эту штуковину?
      Скоро она это выяснила.
      Хотя они не выезжали за черту города и он строго соблюдал скорость, девушка видела, что Уэллес владеет машиной, как превосходный мастер, и могла представить, с какой скоростью он мчится по пустым дорогам за городом. Переключение скоростей происходило быстро, ровно и незаметно. Его руки легко, но крепко держали руль. А взгляд одновременно охватывал все вокруг. Несмотря на низкую посадку и открытый верх, Лора чувствовала себя в полной безопасности.
      Неожиданно она поняла, как ей повезло в тот день, когда ее велосипед налетел на эту машину. У любого другого могло не оказаться такой быстрой реакции, чтобы успеть нажать на тормоз. Ее бы раздавило в лепешку! Она содрогнулась при этой мысли.
      Холодный ветер свистел над их головами, когда они ехали по Вудсток-роуд, направляясь в богатые зеленые пригороды северного Оксфорда.
      – Куда мы едем? – наконец спросила она.
      – К доктору Олленбах.
      – Зачем?
      Гидеон взглянул на Лору:
      – А вы как думаете – зачем?
      Лора обрадовалась, не услышав снисходительности в его голосе. Некоторые очень умные люди имеют отвратительную привычку предполагать отсутствие интеллекта у остальных людей. Но в его голосе скорее звучало желание получить ответ. Ему было интересно, что она ответит.
      Лоре не надо было долго думать.
      – Вы полагаете, что она вам так и скажет: «О да, конечно, я стянула вашу серебряную штучку»?
      Гидеон невольно улыбнулся. У нее была особая манера выражаться.
      – Нет.
      – О, тогда вы думаете, что она может догадываться, кто стащил кубок, и поделится с вами своими предположениями?
      – Вы хотя бы минуту можете быть серьезной? – взглянул на Лору Гидеон.
      – Конечно.
      – Хорошо. Во-первых, вы еще не обращались в полицию?
      – Нет. Я подумала, что надо дать Св. Беде и Син-Джану передышку. Но, – поспешно добавила она, когда Уэллес с облегчением вздохнул, – я не собираюсь ждать вечно. Если мы не продвинемся в этом деле к концу дня, мне, возможно, придется обратиться в полицию.
      Гидеон кивнул, прибавил скорость и обогнал дымивший городской автобус.
      – Справедливо. Теперь второй вопрос. Мы кому-нибудь говорим об исчезновении кубка?
      Лора, склонив голову набок, задумчиво разглядывала Гидеона. У него великолепный профиль. Прямой крепкий нос, твердый подбородок. Высокий лоб и густая волна почти белых волос.
      – Лора?
      – А? Что?.. О нет! Почему мы должны кому-то говорить, что кубок украден. Я думала, что вы и Син-Джан очень хотите сохранить эту неприятную историю в тайне.
      – Хотим. Но я думал…
      – Знаю, у вас это так хорошо получается.
      – Не грубите!
      – И не думала! – возмутилась Лора. – Я на самом деле так считаю. Это был комплимент. В чем дело, вы не можете принять его от женщины? Или просто к ним не привыкли?
      Гидеон, слегка смутившись, быстро взглянул на девушку и пробормотал извинение. Лора скрыла улыбку.
      – Так вы говорили, – сказала она, смягчившись.
      Было приятно сознавать, что она умеет справляться с ним. Нельзя сказать, что она в этом сомневалась, но девушке в ее положении пригодится любая мелочь.
      – Да, я говорил. – Гидеон кашлянул и неловко заерзал на своем месте.
      Зачем она так близко наклоняется к нему?
      – А, да. Мы едва ли сможем заниматься расследованием пропажи, ничего никому не объясняя, не так ли? Я имею в виду, что, когда я вчера расспрашивал Марту, она как-то не обратила на это особого внимания. Марта такой человек. Но Олленбах и Нгабе – совсем другие.
      Лора фыркнула. Ей не хотелось думать об игривой переспелой Марте Дойл.
      – Верно. Мы не можем просто приставать к ним и требовать, чтобы они сказали, что делали, уйдя с вечера. И между прочим, все кандидаты из списка, за исключением сэра Лоуренса, выходили из зала в то или иное время, – с некоторым удовлетворением заметила она.
      На Гидеона это не произвело впечатления.
      – Да, я знаю. – Однако он не мог придумать, каким образом можно узнать у Марты, что она делала, выйдя из зала на несколько минут.
      Он был почти уверен, что она сделала то же, что сделал и он, – посетила туалетную комнату. Вот уж о чем он никогда не сможет спросить у дамы!
      Однако он не сомневался, что ничто не сможет помешать Лоре задать подобный вопрос.
      Уэллес взглянул на свою спутницу с какой-то странной улыбкой.
      – Послушайте, а вы все же можете оказаться весьма полезной.
      Лора покраснела.
      – Вот как, спасибо.
      – Так что вы думаете?
      – О том, что могу быть полезной? – насмешливо спросила она.
      – Нет. О том, стоит ли рассказывать кому-нибудь о пропаже кубка. Ведь это могут быть только доктор Олленбах или доктор Нгабе, не так ли? Сэр Лоуренс не покидал зала, а я знаю, что я кубка не брал.
      – Вы исключаете вашу дражайшую Марту.
      – Черт, – сказал Гидеон. – Действительно. Итак, это Марта или одна из тех двух. Так что же мы им скажем?
      С этими словами он сбавил скорость, и они подъехали к большой красивой белой вилле. Лора вздохнула.
      – Вы правы. Мы должны сказать им об исчезновении кубка, иначе они не ответят ни на один вопрос. И при этом делать вид, что сообщаем подозреваемому то, что он уже знает. Я даже думаю, они будут удивлены, почему история еще не попала в газеты.
      Гидеон улыбнулся:
      – Сомневаюсь. Они знают, что колледж сразу прибегнет к правилу наименьшего ущерба.
      Лора кивнула:
      – Так и есть. Мы им скажем, что расследуем кражу. Тихо, до обращения в полицию.
      Гидеон заметил, что девушка не очень надеется, что виновный начнет раскаиваться и предложит вернуть кубок.
      – Но будут ли они молчать? Я имею в виду тех, кто невиновен, – с любопытством спросила Лора.
      – Я так полагаю, – сказал Гидеон. – Они не захотят, чтобы их имена оказались каким-то образом связаны с кражей. В Оксфорде репутация – это все. Сколько книг вы написали, и какую критику они получили. Какие лекции и куда вас приглашали читать. Кого вы знаете. Что вы знаете. И никогда ни один скандал не коснулся вас. Только это имеет значение. Не деньги, не внешность, не личность. Ваша жизнь целиком зависит от вашей научной деятельности и личной репутации. Развод может вам повредить, если в нем есть что-то грязное или скандальное. А в таком колледже, как Св. Беды, с его школой теологии, еще более ревностно следят за поведением сотрудников, чем в других колледжах. И если какая-то даже легкая тень ложится на человека, студенты сразу же перестают посещать ваши консультации, лекции и колледж. Начинаются разговоры. Мельница слухов приступает к работе. Люди, известные люди, начинают чувствовать себя неловко в вашем обществе и стыдятся быть чем-то с вами связанными. Директора ищут предлог избавиться от вас. Затем вы катитесь вниз. О да. Все будут молчать как миленькие, и виновные, и невиновные.
      Лора побледнела.
      – Я и представить себе не могла, в какой страшной обстановке вы живете. Я думала, вам здесь очень уютно.
      Гидеон, которому действительно было хорошо в колледже, почувствовал, что краснеет. Затем подумал, что не следует считать себя виноватым. Едва ли это была его вина, что он оказался безгрешным идеалистом!
      Уэллес с раздражением вылез из машины, не подозревая, что Лора, полуоткрыв рот, с восхищением и завистью смотрит, как он выпрямляется, поворачивается и одним изящным гибким движением выскальзывает из машины. Ей самой, чувствовавшей себя пушечным ядром, пытающимся протиснуться сквозь узкое горлышко бутылки, с трудом удалось встать и выбраться из машины.
      Ворча себе под нос, она захлопнула дверцу. «Морган» следует заменить!
      Почему он не может ездить на «роллс-ройсе», как всякий разумный человек? Лора окинула взглядом приземистый зеленый автомобиль и не могла не восхититься его обтекаемой формой, старинной, чисто английской элегантностью.
      Гидеон так изумительно в нем смотрится. Ну, может быть, пусть «морган» остается.
      Вдруг Лора засмеялась над собой. Кого она обманывает? Черт, она бы отдала ему все, только бы он снова обнял и поцеловал ее.
      Как глупо, как нелепо быть до безумия влюбленной в человека, который только один раз поцеловал ее. Нет! Неправильно! Насколько она помнила, поцеловала его она. И он к тому же не очень был этим доволен.