— Дай-ка… м… м-м… Примерно 5 часов 10 минут. Не меньше. Может, больше, в зависимости от того, боятся ли они огня.
      — А сколько времени уйдет у нас?
      — Пятьдесят девять часов.
      — Спасибо, Андерсен.
      Люк выключил радио. Странно, что Курильщик просто сидел, не говоря ни слова. В сущности, он вообще ничего не говорил последнее время.
      Люк вздрогнул. Он догадался, что Курильщик думает о том же, о чем и он. В случае смерти инопланетянина вопрос стоял так: кто получит шлем? Кольцо или Земля? И Курильщик не очень-то доверял Земле в этом вопросе.
      Ларри Гринберг открыл глаза и увидел тьму. Было холодно.
      «СВЕТ НЕ РАБОТАЕТ», — сказал голос у него в голове.
      — Мы что — разбились?
      «ЭТО УЖ ТОЧНО. НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ, ПОЧЕМУ МЫ ЕЩЕ ЖИВЫ. ВСТАТЬ!!!»
      Ларри Гринберг встал и прошел по проходу между пассажирских кресел. Его мышцы, затекшие и ноющие, казалось, действовали сами по себе. Он подошел к штурманскому креслу, убрал труп пилота и сел. Собственные руки пристегнули его, потом сложились на коленях. Так он и сидел. Кзанол стоял рядом, почти за пределами периферийного зрения Ларри.
      «УДОБНО?»
      — Не совсем, — признался Ларри. — Можно оставить одну руку свободной для курения?
      «КОНЕЧНО».
      Ларри почувствовал, что левая рука начала его слушаться. Он все еще не мог двигать глазами, хотя мог моргать. На ощупь он достал и зажег сигарету.
      Ларри пришло на ум: «Хорошо еще, что я один из тех, кто умеет бриться без зеркала».
      Кзанол спросил:
      «ЧТО ЭТО ДОЛЖНО ЗНАЧИТЬ?»
      — Это значит, что, лишившись зрения, я не теряю координации.
      Кзанол стоял, глядя на Ларри. Уголком глаза Ларри видел какую-то расплывчатую массу. Ларри знал, чего хотел тринт. Но он этого не сделает, он не спросит.
      Интересно, как Кзанол выглядит?
      Он выглядит как тринт, конечно. Ларри помнил, как был Кзанолом-Гринбергом, и единственное, что он тогда видел, это низкорослый, симпатичный, не очень ухоженный тринт. Но когда он проходил мимо Кзанола в каюту управления, мимолетный взгляд обнаружил нечто ужасающее, нечто одноглазое, чешуйчатое, зеленое и переливающееся, с огромными серыми земляными червями, извивающимися в уголках рта, напоминающего прорезь в детском резиновом мяче, с остро отточенными металлическими зубами, с непомерно большими руками и массивными трехпалыми ладонями, похожими на ковши экскаватора.
      Голос тринта, по его собственным стандартам, был холоден:
      «ТЕБЯ ИНТЕРЕСУЕТ МОЯ КЛЯТВА?»
      — Клятвы. Да, раз уж ты заговорил об этом.
      «ТЫ БОЛЬШЕ НЕ МОЖЕШЬ УТВЕРЖДАТЬ, ЧТО ТЫ — ТРИНТ В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ТЕЛЕ. ТЫ НЕ ТО СУЩЕСТВО, КОТОРОМУ Я ДАЛ КЛЯТВУ».
      — Клятвы…
      «Я ВСЕ ЕЩЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ ПОМОГАЛ МНЕ УПРАВЛЯТЬ ЗЕМЛЕЙ».
      Ларри без труда понимал даже интонации сверхразговора, а Кзанол, разумеется, теперь мог читать его мысли.
      — Но ты будешь управлять мной, — сказал Ларри.
      «КОНЕЧНО».
      Ларри поднял сигарету и постучал по ней указательным пальцем. Пепел падал медленнее, чем пелена с его глаз.
      — Я кое-что должен тебе сказать, — произнес он наконец.
      «ТОЛЬКО КОРОЧЕ. У МЕНЯ МАЛО ВРЕМЕНИ. МНЕ ЕЩЕ НУЖНО КОЕ-ЧТО ОТЫСКАТЬ».
      — Не думаю, что тебе придется владеть Землей. Я остановлю тебя, если смогу.
      Вкусовые усики Кзанола выделывали что-то странное, но Ларри этого не видел.
      «ТЫ МЫСЛИШЬ КАК РАБ. НЕ ПТАВВ, А РАБ. У ТЕБЯ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ МЫСЛИМОЙ ПРИЧИНЫ УГРОЖАТЬ МНЕ».
      — Это мои проблемы.
      «ДОВОЛЬНО. НЕ ДВИГАЙСЯ, ПОКА Я НЕ ВЕРНУСЬ».
      В приказе были нотки отвращения. Темное пятно зашевелилось и исчезло.
      Оставшись один в каюте управления, Ларри стал прислушиваться к лязгу, скрипу, проклятиям, которые означали, что Кзанол что-то искал. Он услышал, как тринт резко приказал пилоту вернуться к жизни и НЕМЕДЛЕННО показать ему, куда он спрятал портативный радар… Приказ, скорее взрыв ярости, внезапно оборвался. Как и звуки обыска.
      Вскоре Ларри услышал, как тяжело захлопнулась шлюзовая камера.
      Служащий был средних лет. В его обязанности входило устанавливать очередность посланий, отправляемых и принимаемых из глубокого космоса. В три часа утра он ответил на звонок наружного телефона.
      — Привет, приемо-передающая Станция Мазерной Связи Департамента Обороны, — сказал он немного сонно.
      Это была скучная ночь.
      Но скука мгновенно улетучилась. Миниатюрная брюнетка, смотревшая на него с экрана, была поразительно красива, особенно для мужчины, который увидел ее неожиданно посреди ночи.
      — Привет! У меня сообщение для Лукаса Гарнера. Я думаю, он на пути к Нептуну.
      — Лукас Гарнер? Что… то есть, что за сообщение?
      — Скажите ему, что мой муж вернулся в нормальное состояние, пусть имеет это в виду. Это очень важно.
      — А кто ваш муж?
      — Ларри Гринберг. Г-р-и…
      — Да, я знаю. Но сейчас он за Нептуном. Не может ли Гарнер уже знать то, что вы хотите сообщить о Гринберге?
      — Нет, если он не телепат.
      — О!
      Для служащего это было рискованное решение. Мазерные послания по стоимости не уступали урану, не столько из-за расходуемой энергии и необходимости использования сверхточного оборудования, сколько из-за трудности поиска цели. Но в данном случае только Гарнер мог решить, действительно ли для него важно это сомнительное «предчувствие». И служащий рискнул своей должностью и отправил послание.
      Огонь уже стихал. Большая часть несгоревшего водорода взорвалась еще до пожара и сгустилась в облако на противоположной от «Золотого Кольца» стороне Плутона. Вокруг этой тучи бушевал ураган устрашающей силы. Замороженный дождь падал с небес в виде огромных капель, со свистом врезающихся в азотистый снег. Слои над азотом исчезли, испарились, потому что это были газы, разжижающие водород. На границе урагана водород все еще горел с галогенами и даже азотом, образуя аммиак, но вокруг почти всего огромного кольца пожары утихли. Относительно небольшие локальные пожарища медленно, но верно пожирали все на пути к новому центру. «Горячий» водяной лед продолжал падать. Когда он выпарит весь азот, то примется за кислород. И тогда все вспыхнет снова.
      В центре урагана лед стоял, как гигантский вал в Аризоне. Даже галогены все еще находились в замерзшем состоянии под его ровной верхушкой, представлявшей собой тысячи квадратных миль замороженного фтора. Некоторое время эффект Кориолиса сдерживал пылающий ветер.
      На другой стороне планеты Кзанол вышел из «Золотого Кольца».
      Один раз он оглянулся. Свадебный корабль лежал на днище. Его посадочный механизм был втянут, а под выхлопным конусом двигателя образовался широкий, ровный кратер. Раскаленный, как звездное вещество, водород просочился из реакторной трубки вскоре после того, как была отрезана подача топлива. Фюзеляж был помят, но не поврежден.
      Корабль обречен. Он больше никуда не годится.
      Кзанол пошел дальше. В космическом костюме тринта был прекрасный набор инструментов. В костюм веками не вносились изменения, потому что конструкция давно была признана идеальной, не считая небольшого изъяна в системе безопасности, о котором конструкторы не подозревали. И наивные тринты так никогда и не достигли того уровня искушенного мастерства, которое обычно возникает только с годами. Температура внутри костюма была оптимальной, даже немного теплее, чем в самом корабле.
      Но костюм был не в состоянии охладить воображение того, кто его носил. Когда корабль остался позади, Кзанол ощутил холод. Там, где он находился, толщи азотистого и кислородного снега выкипели, оставив мерзлоту, которая казалась темно-зеленой в свете лампы его шлема. Густой туман растянулся вокруг, застилая почти всю поверхность планеты. Этот туман сузил вселенную Кзанола до-небольшого участка пузырчатого льда.
      Двигаясь большими, легкими, быстрыми прыжками, он за 40 минут добрался до первой возвышенности Полумесяца. Это было в шести милях от корабля. Сейчас Полумесяц представлял собой небольшой холм вечной мерзлоты, исковерканной пожаром.
      Портативный радар Кзанола, взятый им на «Кольце», показывал, что его цель находится в пределах досягаемости, на расстоянии примерно в милю вперед и почти тысячу футов вглубь мерзлоты.
      Кзанол начал взбираться по склону.
      — У нас больше нет ракет, — мрачно заметил человек во втором номере. — Как мы защитим себя?
      Лью ответил:
      — Пока Гарнер успеет хотя бы на нюх подойти к Плутону, мы уже будем на пути домой. Самое большее, что он сможет сделать, это открыть огонь. Но его ракеты не настолько совершенны, чтобы попасть в нас на такой скорости, разве что случайно. И он это знает. Гарнер даже не станет пробовать, потому что это может начать Последнюю Войну.
      — А если он решит, что ставки слишком высоки?
      — Черт побери, Тартов, что нам тогда остается? Мы не должны позволить Гарнеру улететь отсюда с усилителем! Если это произойдет, мы станем свидетелями периода такого рабства, о каком никто даже не мечтал до сих пор. — Лью с шумом выдохнул воздух. — Нам нужно спуститься и уничтожить эту штуку. Приземлиться на стороне рассвета и выслать экспедицию. Хекстер, ты можешь снять с корабля радар так, чтобы он при этом работал?
      — Конечно, Лью, но чтобы нести его, потребуются два человека.
      Тартов сказал:
      — Ты не совсем понял. Лью. Конечно, мы должны разрушить чертов усилитель. Но как мы потом докажем Гарнеру, что мы действительно его разрушили? С какой стати ему верить нам?
      Лыс провел толстыми пальцами по своим спутанным жестким волосам.
      — Прошу прощения, Тартов. Это чертовски хороший вопрос. Замечания?
      Кзанол направил дезинтегратор вниз под углом 30 градусов и спустил курок.
      Туннель образовывался быстро. Кзанол не видел, насколько быстро, потому что с первой же секунды в отверстии не было ничего, кроме кромешной тьмы. Из туннеля вырвался небольшой вихрь, который тут же замерз, и Кзанол прислонился к нему, как к стене.
      Через несколько минут Кзанол решил, что туннель, должно быть, получился достаточно просторным, но вход был не более фута шириной, и Кзанол дезинтегратором расширил его. Даже отключив копательный инструмент, он не мог ничего разглядеть.
      Спустя мгновение Кзанол шагнул в темноту.
      Протянув левую руку, Ларри тряхнул пилота за плечо. Никакой реакции. Он напоминал восковую фигуру. На его месте Ларри, наверное, чувствовал бы себя так же. Но щека пилота оказалась холодной. Пилот был не парализован, он был мертв.
      Где-то в подсознании Гринберга присутствовала Джуди, но это было не так, как раньше. Теперь Ларри в это верил. Даже разделенные расстоянием более чем в три миллиарда миль, он и Джуди каким-то образом чувствовали друг друга, знали друг о друге. Но не не более того.
      Ларри ничего не мог ей сказать. Он не мог предупредить ее о том, что пришельца от полного господства над Землей отделяют какие-нибудь часы или минуты.
      Пилот тоже ничем не мог ему помочь. У него было только мгновение для того, чтобы сделать выбор, и он сначала сделал его верно, а потом ошибся. Пилот решил умереть, убив при этом всех, кто был на корабле. И это было правильно. Но ему нужно было отключить экран радара, а не доступ горючего! И вот теперь пилот был мертв, а Кзанол свободен.
      Он, Ларри, один виноват во всем! Без Ларри Гринберга Кзанол никогда бы не узнал, что костюм на Плутоне! Сознавать это было мучительно.
      А где его щит? Еще два часа назад у Ларри была непроницаемая телепатическая стена, щит, который выдержал самые неистовые атаки Кзанола. Теперь Ларри вспомнил, что он ЭТО делал. Если бы он мог… удержать ЭТО.
      Нет, все исчезло. Какое-то воспоминание, какое-то тринтское воспоминание. Ладно, постараемся припомнить. Ларри был в офисе Маснея, когда тринт приказал всем погасить свой разум. Его телепатический щит… но он уже был. Ларри каким-то образом уже знал, как пользоваться им. Он знал уже тогда.
      Подсолнухи в 8 футов высотой. Они все время поворачивались, следуя за солнцем, вращавшимся вокруг плантации на полюсе Кзанит. Огромные серебряные параболоидные тарелки, посылающие сконцентрированный солнечный свет на свои темно-зеленые узлы фотосинтеза. Гибкие зеркала, держащиеся на толстых выпуклых стеблях, зеркала, которые слегка наклонялись, чтобы перенести свой смертоносный фокус, куда захотят: на взбунтовавшегося раба, дикого зверя или нападающего враждебного тринта. Фокус был смертоносным, как лазерная пушка, и подсолнухи никогда не промахивались. Но по какой-то причине они никогда не покушались на обитателей дома, который охраняли.
      В чреве лежащего на брюхе роскошного лайнера трепетал Ларри Гринберг. Рыба на сковородке! Должно быть, подсолнухами управляли домашние рабы-тнактипы! Хотя у него не было ни малейшего доказательства, он знал это. В какой-то день в далеком прошлом каждый подсолнух в галактике повернулся против своего владельца… И Ларри подумал: «Мы не тринты… те тринты действительно дали себя подставить. Ублюдки!»
      Вспоминая все заново, Ларри понял, что подсолнухи на самом деле не были такими большими, как казались. Он смотрел на них с точки зрения Кзанола, который был метр двадцать ростом, с точки зрения ребенка-тринта восьми тринтумских лет, Кзанола-недоростка.
      Мазерный луч тянулся к Плутону, распространяясь вширь и все время, по мере удаления от Солнца, немного снижаясь в частоте. Прошло больше пяти часов, прежде чем он достиг цели. К этому времени волновой фронт был уже почти четверть миллиона миль в ширину.
      Плутон не остановил луч. Плутон едва ли оставил в нем заметное отверстие. Луч обладал огромной энергией. Он продолжил свое путешествие в пустоту, двигаясь прямо к центру галактики. Столетия спустя он был пойман существами, и отдаленно не напоминающими людей. Им удалось установить форму конического луча и определить его вершину, но не совсем точно…
      В его кильватере…
      Тартов сказал:
      — Ты был прав. Лью. Там, куда мы летим, огня нет.
      — Тогда вы втроем продолжайте снижаться, а я останусь на орбите.
      — Слушай, нам нужно еще раз бросить жребий.
      — Ерунда, Мейб. Подумай, какие суммы я начну выигрывать в покер, истратив все свое невезение здесь. Получил мою орбиту, Тартов?
      — Включи свою идиотскую машину, и я возьму информацию прямо оттуда.
      — Автопилот выключен.
      «БИП-БИП-БИП…»
      Когда сигнал прекратился. Лью почувствовал, что его корабль поворачивается. Справятся ли они без него? Конечно, они же с Кольца. Если придет опасность, она придет к нему, на орбиту. И он сказал:
      — Всем кораблям! Удачи. И никакого глупого риска.
      — Вызывает Хекстер. Что-то на канале связи с Землей, Лью.
      Лью поискал по шкалам частот.
      — Не могу найти.
      — Чуть ниже.
      — Типичное… Черт побери, оно кодировано. Какого черта оно кодировано?
      — Возможно, у них есть свои маленькие секреты, — предположил Тартов. — Что бы там ни было, это, несомненно, отличный повод покончить со всем быстро.
      — Да. Слушай, вы приземляйтесь, а я отправлю сообщение на Цереру для расшифровки. Ответ займет часов двенадцать, но какого черта?
      С какой стати оно кодировано?
      Лит Шефер знал ответ.
      Даже здесь, сидя в своем кабинете глубоко в недрах Цереры, зная, что в тридцати милях над головой по своей спиральной, замедленной орбите вращается пузырь Родильного, Лит готовил извинительную ноту в ООН. Это была самая тяжелая работа, которую ему когда-либо приходилось делать! Но, похоже, другого выхода нет.
      Полторы недели назад было получено мазерное сообщение с Нептуна. Рассказ Гарнера полностью подтвердился: он вылетел на Нептун в погоне за безумно опасным инопланетянином. Лит нахмурился и приказал немедленно прекратить беспокоить земные корабли. Но ущерб уже был нанесен. В течение двух недель Кольцо препятствовало скудному судоходству Земли, кодировало мазерные передачи, даже прогнозы погоды на Солнце, в нарушение вековой традиции, использовало шпионскую сеть так интенсивно, что ее существование стало оскорбительно очевидным. Как никогда прежде, правилом стали секретность и подозрительность. Земля ответила тем же.
      Теперь Кольцо прекратило использование кодов, а Земля нет.
      Была ли в этих кодированных посланиях важная информация? Скорее всего, нет, сказал бы Лит. Некоторые наугад расшифрованные послания выводили его из себя. Но у Кольца не было уверенности в добрых намерениях Земли. В этом, естественно, и было все дело.
      Вдобавок корабли Кольца с оскорбительной тщательностью досматривались в земных портах. Это необходимо прекратить. Лит стиснул зубы и продолжил писать.
      Послание стало повторяться, и Ллойд решительно выключил радио.
      — Она почувствовала, что он умер, — сказал Люк. — Она этого не поняла, но почувствовала, что он умер.
      Его мысли двигались сами по себе… Джуди почувствовала, что он умер. Что позволяет некоторым людям знать такие вещи, которых они никак не могут знать? В последнее время таких людей становилось все больше и больше. У Люка никогда не было задатков подобного рода, и он завидовал тем немногим счастливцам, которые без малейшего усилия могли находить потерянные кольца или потерянных преступников, не давая никаких других объяснений, кроме: «Я подумал, что ты могла уронить его в майонез», или "У меня было предчувствие, что он прячется в метро, питаясь орешками из автоматов.
      С помощью каких-то своих особых карт парапсихологи доказали, что пси-силы существуют, но за двести лет они так и не ушли дальше этого доказательства, не считая создания псионических приспособлений вроде
      контактного устройства. Для Люка слово «псионика» означало: «Я не знаю, как эта чертова штука действует».
      Как Джуди узнала, что «Золотое Кольцо» разбился? Когда у вас нет приемлемого объяснения, вы просто вешаете ярлык. Телепатия.
      — И все равно, — сказал Люк сам себе, не замечая, что говорит вслух, — она умудряется обманывать себя. Изумительно!
      — А ты уверен, что и Гринберг и инопланетянин погибли?
      Люк вскинул голову. Ллойд был испуган и даже не пытался скрыть этого:
      — "Золотое Кольцо" — слишком прочный корабль. Двигатель у него, если помнишь, находится в днище. Его днище построено так, чтобы выдерживать температуру термоядерной реакции. А взрыв произошел именно под кораблем!
      Люк почувствовал, как его собственные нервы затрепетали в ответной волне страха.
      — Мы проверим это немедленно, — сказал он и прикоснулся к панели управления. — Внимание! Всем кораблям! Андерсен, что ты можешь сказать о «Золотом Кольце»?
      — Да, я слышал. Это возможно, это вполне возможно. Люди, строившие свадебный, чертовски хорошо знают, что один несчастный случай или одна авария могут погубить многомиллиардный бизнес. Они строят корабли, которые выдержат что угодно. Система жизнеобеспечения «Золотого Кольца» меньше, чем у любого другого корабля как раз потому, что они добавили дополнительный вес в обшивку и аварийно-спасательную систему.
      Курильщик сказал уныло:
      — А мы не можем помочь нашим.
      — Черта с два. Послание было кодировано. Ллойд, направь мазер на Плутон. Курильщик, у вас есть какой-нибудь условный сигнал?
      — Нет необходимости. Они вас и так услышат: Но все равно уже поздно.
      — Что ты хочешь сказать?
      — Они спускаются.
      Кзанол медленно шел по туннелю, который тускло отсвечивал там, куда падал свет. Постепенно он научился держаться на безопасном расстоянии от исчезающей впереди стены, следуя за лучом дезинтегратора в наклонном колодце шести футов в диаметре. Ветер с шумом проносился мимо него и переставал быть ветром, превращаясь в частички льда и пыли, летающие в вакууме. При низкой гравитации они плотно заполняли туннель позади него.
      Второй костюм находился в двухстах футах от него, в конце туннеля.
      Кзанол посмотрел вверх и выключил дезинтегратор. Потом остановился, задыхаясь от злости, и стал ждать. Они осмелились! Они находились пока за пределами досягаемости, но быстро приближались. Кзанол ждал, готовый убивать.
      Но здравые размышления остановили его. Ему нужен корабль, на котором он покинет Плутон. Его собственный корабль погиб в огне. Те, наверху, были одноместными, бесполезными для него кораблями, но Кзанол знал, что следом идут другие. Он не должен спугнуть их.
      Кзанол позволит этим кораблям совершить посадку.
      Корабль Лью висел носом вниз над поверхностью Плутона. Он специально так установил гироскопы. Корабль будет еще очень долго находиться в таком положении, возможно, пока гироскопы не выйдут из строя. Пока что Лью ничего не удавалось разглядеть. Поверхность планеты была закрыта покрывалом бурлящих штормовых облаков.
      Лью знал, что несколько минут назад он миновал Полумесяц Котта. Он услышал жужжание разомкнутой межкорабельной связи. Теперь из-за горизонта на него надвигалась буря. Внутри бури был титанический вращающийся вихрь, над которым он пролетал уже дважды. Период обращения Плутона — несколько месяцев. Только мощнейшая струя воздуха, воздуха только что произведенного, примчавшегося с другой стороны планеты, могла набрать достаточно вторичной скорости, чтобы создать такой небесный водоворот из простого эффекта Кориолиса. По краям вихря дрожали языки пламени, но в центре был круг, спокойный и чистый до самого плоскогорья, покрытого льдом.
      По радио донесся голос Гарнера.
      — … пожалуйста, ответьте сразу, чтобы мы знали, что вы в порядке. Существует реальная возможность того, что инопланетянин выжил во время аварии, в этом случае…
      «И ты мне это говоришь только сейчас! Ты, всезнающий сукин сын!» — Лью не мог говорить. Его язык и губы отнялись, как и все остальные мышцы. Он прослушал все сообщение, потом слушал, как оно повторялось и повторялось. Голос Гарнера стал казаться ему невыносимо назойливым.
      Сейчас ураган был почти под ним. Лью смотрел вниз прямо в его центр.
      На краю ядра надвигающегося урагана тусклый огонек полыхнул языками пламени.
      Это было похоже на первый взрыв, который Лью видел в телескоп. Но этот был не в телескопе! За первые же двадцать секунд целое плоскогорье покрылось разноцветными языками пламени. Медленно, словно сбрасывая сонное оцепенение холода, огонь поднимался и тянулся к Лью.
      Огонь, и лед, большие осколки льда, лед, который горел, набирая высоту и силу, — сверкающее плотоядное животное, тянущееся, чтобы поглотить его.
      Бега випринов. Сгорбленные, похожие на скелеты, фигуры огромных гончих-альбиносов носились и носились вокруг зрителей, стоящих затаив дыхание в центре круга. Казалось, виприны едва касались грязной поверхности стадиона, из их ноздрей вырывался пар, а кожа отливала маслом. Воздух был густым от Силы — тысячи тринтов отчаянно швыряли приказы своим любимцам, отлично зная, что у мутанта-виприна нет мозгов, чтобы услышать приказ. И Кзанол, сидящий на одном из самых дорогих мест, с зажатой в руке закладной пластиковой веревочкой, знал, что от этих бегов, что от этого забега зависит то, кем он станет: разведчиком или управляющим мусороуборочными машинами. Он уйдет отсюда или с такой суммой коммерсов, на которую можно купите корабль, или ни с чем.
      Ларри бросил думать об этом. Это была поздняя часть жизни Кзанола. Он хотел вспомнить то, что было значительно раньше. Но, казалось, его ум заполнился туманом, и воспоминания тринта стали неуловимыми и расплывчатыми. Когда он был Кзанолом-Гринбергом у него не было проблем с памятью, но сейчас Ларри обнаружил ее досадно тусклой.
      Самое раннее, что. Ларри удавалось вспомнить, — это были подсолнухи.
      У него кончились сигареты. Возможно, у пилота в кармане они и оставались, но Ларри не мог дотянуться. К тому же он проголодался, он не ел уже десять часов. Гнал мог бы ему помочь. Определенно мог бы помочь, потому что, наверное, убил бы его в одну секунду. Ларри оторвал пуговицу от рубашки и сунул в рот. Она-был круглой и гладкой, почти как гнал.
      Он сосал ее, позволив своему разуму раствориться.
      Три корабля лежали с другой стороны того, что осталось от Полумесяца Котта. В пузырях управления неподвижно сидели пилоты в ожидании инструкций, в их головах носились бессильные злобные мысли. В четвертом корабле… Вкусовые усики Кзанола вытянулись, когда он прислушался.
      Это было скорее похоже на исследование его собственной памяти после катастрофы. Пылающий ветер, вселенная гудящего, неистового пламени и сокрушительных ударов.
      Кзанол включил дезинтегратор и двинулся дальше. Что-то яркое замерцало в темной стене льда.
      — Они не отвечают, — сказал Ллойд.
      Люк обмяк. Слишком поздно, слишком поздно…
      — Может быть, флотилия Кольца уже уничтожена? — Но потом глаза Ллойда сузились и он убежденно сказал: — Они просто блефуют!
      Масней повернулся к нему.
      — Конечно, они блефуют, Ллойд. Они были бы дураками, если бы не делали этого. Мы дали им такой великолепный шанс! Как четыре пиковые карты из пяти. Идеальная возможность заставить нас сражаться не с тем врагом.
      — Но мы бы слышали то же жуткое молчание, если бы они действительно попались.
      — Правильно. Наше радио молчало бы в обоих случаях. Открыть огонь на уничтожение. Либо флотилия Кольца отправится обратно с усилителем, либо его получит инопланетянин и отправится завоевывать Землю. Так или иначе, мы должны будем стрелять.
      — Ты ведь понимаешь, что это значит, правда?
      — Ну что, скажи мне.
      — В первую очередь нам придется убить Атвуда и Курильщика.
      — О-о-ох. Верно, насчет Атвуда. Он не даст нам стрелять в своих друзей, независимо от того, рабы они или нет. Остается надеяться, что Андерсен справится с Курильщиком.
      — Как у тебя с координацией?
      — Моей?..
      Люк приподнял свои неуверенные, трясущиеся руки и ставшие неуклюжими пальцы. Наследие паралича.
      — Я снова в порядке. Курильщик сделает из Андерсена котлету. — Порывистый вздох. — Нам придется взорвать оба корабля.
      — Люк, пообещай мне. — Масней выглядел, как Смерть. Он был стариком и вдобавок несколько дней назад чуть не умер от голода. — Я хочу, чтобы ты поклялся, что как только мы хоть на нюх подберемся к телепатическому усилителю, мы уничтожим его. Не захватим, Люк. Уничтожим!
      — Ладно, Ллойд. Клянусь.
      — Если ты попытаешься взять его на Землю, я убью тебя. Я не шучу.
      Его палец, слишком большой палец, лежащий в слишком большом рту с крошечными игольчатыми зубами.
      Приблизилось что-то большое, закрывающее свет. Мать? Отец. Его рука шевельнулась, презрительным движением выдернула палец, больно поцарапав палец о новые зубы. Кзанол попытался сунуть его обратно, но палец не двигался. Что-то властное и сильное сказало ему никогда больше этого не делать. Он никогда больше этого не делал.
      Никакого умственного щита. Смешно, какой яркой была эта картина, воспоминание о раннем разочаровании.
      Что-то еще…
      Полная комната гостей. Кзанолу четыре тринтумских года, и ему впервые разрешили появляться в обществе. Отец с гордостью показывал его гостям. Но шум, телепатический шум, был слишком громким. Кзанол сразу попытался думать, как все остальные. Это его напугало. Случилось что-то ужасное. Поток темно-коричневого полужидкого вещества вырвался у него изо рта и забрызгал стену. Испражняться на публике!
      Гнев, багровый и острый. Внезапно Кзанол утратил контроль над своими конечностями и, спотыкаясь, побежал к двери. Гнев отца, стыд, свой или отца? Но это было больно, и он закрыл свой ум. Отец умчался, как молния, и все гости тоже. Все исчезли. Кзанол оказался совсем один в опустевшем мире. Он остановился в испуге.
      Его отец был горд, горд! В четыре года маленький Кзанол уже обладал Силой!
      Ларри хищно усмехнулся и встал. Его скафандр? В комнате отдыха, в одном из кресел. Ларри взял его, натянул и вышел.
      Кзанол изо всех сил дергал огромный яркий предмет, пока не выдернул изо льда. Предмет был похож на огромного уродливого гоблина.
      Лед плотно заполнил туннель позади Кзанола. Это было удачей. Кзанол воспользовался сжатым воздухом из своего костюма, чтобы загерметизировать эту ледяную комнату. Он нахмурился, глядя на датчики у себя на груди, и снял шлем.
      Воздух был холодным и разреженным. Незачем нести усилительный шлем обратно на корабль, если можно надеть его прямо здесь.
      Кзанол посмотрел на новый костюм и понял, что ему потребуется помощь, чтобы засунуть его обратно. Кзанол мысленно перенес внимание на Ларри Гринберга. И обнаружил пустоту.
      Гринберга нигде не было.
      Он умер? Нет, Кзанол, конечно же, почувствовал" бы это.
      Это было нехорошо, даже совсем нехорошо. Гринберг предупреждал, что попытается остановить его. Должно быть, раб со своим умственным щитом, находящимся в прекрасном состоянии, уже в пути. К счастью, усилитель остановит его. Усилитель может управлять даже взрослым тринтом.
      Кзанол наклонился, чтобы перевернуть костюм. Он был… не тяжелым, но массивным… он не поддавался.
      Шел снег. В разреженной атмосфере снег падал, как камни, выброшенные взрывом. Снег падал так, что запросто мог убить незащищенного человека. Падая, он слипался так, что становился твердым. По ногами скрипело, как во время отличной зимней прогулки.
      К счастью, Ларри Гринбергу не нужно было рыскать в темноте. Он совершенно точно чувствовал, где находится Кзанол, и уверенно шел в этом направлении. Его скафандр был не таким совершенным, как костюм Кзанола. Холод легко проникал через его рукавицы и ботинки. Но во время лыжных прогулок Ларри приходилось и похуже, и ему это нравилось.
      Потом его мозг резко хлестнуло Силой. Телепатический щит тяжело поднялся. Волна моментально исчезла. Но теперь он не мог найти Кзанола. Тринт тоже поднял телепатический щит. Ларри остановился, сбитый с толку, потом пошел дальше. У него есть компас, так что кругами ходить не придется. Но Кзанол не должен знать, что он приближается.
      Постепенно в его мозгу возник последовательный образ. Всеми органами чувств, глазами, ушами, осязанием и нервами Ларри почувствовал, что делал Кзанол, когда Сила внезапно хлестнула его. Кзанол склонился над вторым костюмом.
      Слишком поздно.
      Бежать Ларри не мог — скафандр, предназначенный для работы в вакууме, для этого не годился.
      Ларри почувствовал, как поднимается в нем волна отчаяния. Он огляделся вокруг, а потом пошел дальше — помощи ждать было неоткуда.