Хедли Баркер
      Роковой туз
      Перевел с англ. А. Шаров
      Обиднее всего в этой вздорной истории, по мнению Герберта Долиша, было то, что, не окажись официантка такой неповоротливой, он никогда не стал бы убийцей.
      Минут за десять до отправления поезда терзаемый муками голода Герберт забрел в станционный буфет. Официантка едва передвигала ноги, а Долиш нервно ерзал на стуле и поминутно извлекал из кармана часы. Наконец ему принесли заказ, но до отхода поезда оставалось всего две-три минуты.
      Едва успев проглотить сдобу с чаем, Герберт вылетел на перрон, но состав уже тронулся, и вагон, в котором он обычно коротал время с попутчиками за картами, уехал далеко вперед.
      Оставив мечты об увлекательной партии в бридж, Долиш рысцой припустил по платформе и еле-еле успел запрыгнуть на подножку последнего вагона.
      Втащив за собой саквояж, он вошел в купе, где сидел единственный пассажир - вальяжный стиляга в штиблетах с вызывающе квадратными носами и при галстуке, заколотом булавкой в виде подковы. Стиляга смерил Долиша удивленным взглядом и произнес приличествующие случаю слова о том, что-де негоже подвергать свою жизнь опасности, запрыгивая в поезд на ходу. Затем он приступил к обстоятельному и щедро сдобренному жуткими подробностями повествованию о трагическом происшествии с неким Томасом Биггсом, который, в отличие от Долиша, не сумел вскочить в отходящий поезд и угодил под колеса.
      Герберт, тогда ещё и не помышлявший об убийстве, тоже разглядывал незнакомца, которого ему было суждено вскоре отправить к праотцам. Он терпеть не мог глупых людей, а попутчик казался ему самым что ни на есть набитым дураком. Но, когда тот вдруг предложил сыграть в карты, Долиш радостно встрепенулся. Он был заядлым картежником и с восторгом ухватился за это предложение.
      - А у меня с собой и колода карт есть, - сказал Герберт, запуская руку в карман. Пальцы наткнулись на что-то твердое. Долиш смутился и извлек на свет пистолет. - Вы только не пугайтесь, - с застенчивой улыбкой попросил он попутчика и положил оружие на столик. - Я не грабитель. Просто купил сегодня по случаю. В нашем местном тире открылась секция стрельбы из пистолета. Уверяю вас, это чертовски захватывающий вид спорта.
      Попутчик кивнул.
      - Позвольте, - попросил он и, взяв пистолет, принялся рассматривать его как истинный знаток. - Великолепное оружие! Черт возьми, да он заряжен!
      - Ну... да... я прикупил патроны, но пусть это вас не беспокоит: пистолет на предохранителе. Ну-с, во что будем играть? В "шестьдесят шесть" умеете?
      - Да, в заморских краях пришлось поиграть! Никогда не забуду, как...
      Герберт начал сдавать карты.
      - Какую назначим ставку? - как бы между прочим спросил он, опять оглядывая наряд своего попутчика.
      - Как насчет пяти шиллингов?
      Долиш удивился. Обычно он не играл так крупно, но не стал возражать, полагаясь на свой опыт и бойцовский характер.
      Очень скоро Герберту стало ясно, что сидевший перед ним стиляга с подковой в галстуке - далеко не простой картежник-любитель. Он удивительно ловко тасовал карты, перебрасывая их хрустящим каскадом из руки в руку, профессиональным движением подносил к губам пальцы, облизывал их и метал атласные карты так проворно, что они, будто намыленные, мелькали над столиком.
      Долиш проигрывал. Пять шиллингов, десять, тридцать пять, пятьдесят... Он просадил уже шесть фунтов. Его широкие скулы раскраснелись. Дабы укрепить дух, он надолго припал к карманной фляжке и твердо решил отыграться. Но ещё до прибытия поезда в Чэтэм сумма его проигрыша выросла до сорока пяти фунтов. Желая во что бы то ни стало взять реванш, Долиш рисковал, играл безрассудно. Сердце его сжималось от мерзкого страха: ему слишком не везло, и он проиграл гораздо больше, чем мог себе позволить. А ведь сегодня надо было оплачивать счета. Собственно, для этого и предназначались деньги, которые он вез с собой и сейчас бездумно спускал...
      Проиграв семьдесят фунтов, Герберт откинулся на спинку и дрожащей рукой смахнул со лба испарину. Он побледнел, уголки губ подрагивали.
      - К сожалению, - сказал он, - я не могу продолжать игру: спустил все до последнего шиллинга.
      - Правда? Что ж, приятель, не повезло вам. А жаль, мы здорово сражались.
      - Послушайте, - с заискивающей улыбочкой обратился к попутчику Герберт, - я понимаю, что просьба не совсем обычная, но... не могли бы вы одолжить мне эти деньги? Я скоро верну, но сейчас... Понимаете, я...
      Ловкач вытаращил на Долиша глаза и злорадно расхохотался.
      - Ну и ну, парень! Вернусь домой, непременно расскажу жене. Уж она-то будет реветь в три ручья. Сердобольная женщина. Вот что, приятель, продулись, так продулись. Я вам не благотворительный фонд.
      - Позвольте объяснить, - в отчаянии взмолился Долиш. - Вы меня неверно поняли...
      - Вот вам мой совет, приятель. Позабудьте об этих деньгах и больше не выходите из дома без гувернантки. Эй, какого че...
      - Руки вверх! - прохрипел Долиш, злобно щеря зубы и глядя на попутчика сквозь прорезь прицела.
      Даже сейчас он ещё не помышлял об убийстве. Он только хотел настращать ловкача и отобрать у него проигранные деньги, поскольку не представлял себе, как объяснит жене пропажу семидесяти фунтов.
      Но игры с огнестрельным оружием всегда чреваты опасностью. Попутчик прищурился и вдруг ринулся на Долиша. Зажмурившись от испуга, тот непроизвольно спустил курок.
      Ловкач был убит на месте; он медленно опустился на пол, будто мешок с хламом. В его лбу появилось круглое отверстие, зловеще отливавшее синевой.
      Долиш с трудом овладел собой и принялся обдумывать возможные выходы из им же созданного ужасного положения.
      Он уже собрался было спихнуть труп под откос, но тут заметил на руке покойного попутчика часы, и его осенило. Долиш решил перевести стрелки на без десяти шесть, рассчитывая, что при ударе о насыпь часы остановятся, и, если тело обнаружат не сразу, полиция подумает, что убитый ехал в предыдущем поезде.
      Переведя часы, он открыл дверцу купе, вытолкал труп вон и с удовольствием отметил, что поезд идет со скоростью не менее сорока миль в час.
      Инспектор Скотланд-Ярда Веннер сел на лондонскую электричку в восемь сорок утра. В купе уже сидели двое попутчиков. Все они, как обычно, встретили Долиша грубоватыми, но приветливыми шуточками. Вот уже десять лет все четверо ездили на службу в одном купе, коротая время в дороге за картами.
      - Ну, давай, старый кровопийца! Колоду не забыл? - кричали попутчики. - Где тебя носило вчера вечером, позволь узнать!
      - Опоздал, - отвечал Долиш. - Едва успел вскочить в последний вагон. Читали в газетах об убийстве в пятичасовом?
      Пересчитывая карты в поданной ему Долишем колоде, Смит кивнул.
      - Бедняге размозжило голову, физиономии как не бывало. Хотя вряд ли он почувствовал удар о насыпь. Веннер, тебе известны какие-нибудь подробности, о которых не писали в газетах?
      - Мне много известно, да только болтать об этом нельзя, - ответил инспектор. - Между прочим, часа через три после убийства меня вызвали осматривать труп.
      - Слушай, старина Долиш, - подал голос Смит, - колода-то не полная. Куда ты задевал рокового туза?
      Смит называл так туза пик.
      - Наверное, в кармане остался, - ответил Герберт.
      - В кармане-то в кармане, только не у тебя, - неожиданно сурово молвил инспектор Скотланд-Ярда. - Вот он, если не ошибаюсь.
      С этими словами Веннер положил на столик туза пик, которого не хватало в колоде.
      - Боже правый! А ведь туз и впрямь из этой колоды! - вскричал Смит. Веннер, старый шулер, как эта карта оказалась у тебя, черт побери?
      Веннер тяжелым взглядом посмотрел Долишу в глаза.
      - Мистер Долиш, - произнес он, кладя руку на плечо Герберта, - как это ни печально, но я должен вас арестовать. Этот туз пик был найден в рукаве убитого...
      Ю. Супруненко, А. Шаров
      МОНУМЕНТАЛИСТЫ ДРЕВНОСТИ
      Благодаря развитию и широкому распространению воздухоплавания в один прекрасный день человечество вдруг оказалось отброшенным на полтора тысячелетия назад и разом перенеслось в далекое прошлое.
      Случилось это, когда кто-то случайно заметил с борта самолета начертанные на поверхности земли исполинские изображения диковинных животных. На нашей планете их не так уж мало, но особую известность и славу приобрели те, которые красуются на обширных пространствах перуанского плоскогорья Наска. Содержание их вполне понятно и в известном смысле даже обыденно, а вот цели, преследовавшиеся неведомыми монументалистами, и поныне в значительной степени окутаны покровом тайны. Неизвестна и художественная "техника" - способ, которым эти рисунки были нанесены на поверхность земли. Видеть их можно только с борта летательного аппарата или с высокой горы.
      Каменисто-песчаная пустыня Наска расположена в 400 километрах к югу от столицы Перу, Лимы, и имеет протяженность около 60 километров. Осадков здесь выпадает столько, что вести речь об их годовом уровне едва ли вообще есть смысл: скудные дождевык капли тотчас уходят в песок или испаряются, попав на изжаренную солнцем скальную поверхность. Лик Земли тут суров, но нет худа без добра: здесь - лучшее на свете кладбище. Захороненные в Наска останки почти не подвержены тлену, чем и не преминули воспользоваться наши далекие-предалекие пращуры. Собственных пращуров они хоронили в сухих каменных пластах, над которыми и помещали рисунки - якобы для обеспечения "вертикального энергопотока по каналу космической связи". На этих рисунках и между ними археологи обнаружили более двухсот глиняных сосудов, едва ли предназначенных для хранения вышеупомянутой энергии из потока, но, возможно, служивших - или мнимых - её усилителями и бывших точными копиями тех сосудов, которые укладывались в усыпальницы и считались "вместилищами душ" усопших. Сосуды эти покрывали орнаментальный узор или стилизованные рисунки, а на одном из них был изображен даже пингвин с белой грудкой.
      Впрочем, несмотря на обилие обширных районов захоронения мумифицированных останков, обнаружено всего три места, где действительно много наземных рисунков. Первый - пустыня Наска; второй - местность к западу от озера Титикака, и третий - у истока реки Апуримак. Последние два почти не изучены, поскольку расположены в горах, где находится большинство значительных культовых центров древних американских цивилизаций. Они ещё ждут своих исследователей и, несомненно, сулят немало интересных находок.
      По данным официальной науки, рисунки на земле выполнены представителями одной из индейских культур доинкского периода. Те - перь она так и называется: культура наска, и считается, что её расцвет приходится на 300-900 годы нашей эры. На юге Перу и поныне сохрани - лись остатки построенной наско оросительной системы (неглубокие под - земные каналы, некогда наполненные водой), которая была проложена прямо под рисунками и усыпальницами. Изучение эзотерисечкого насле - дия подсказывает нам, что в древности жители всех континентов обустр - аивали усыпальницы так, чтобы в них вливался "вертикальный энергопо - ток" из космоса. Вспомним пирамиды, курганы, часовни и т.д. Зачастую наши предки, и даже современники, использовали энергопотоки храмов (в России погост - едва ли не непременная принадлежность всякой се - льской церкви, а в Европе усыпальницы нередко устраивались прямо в католических соборах). Не пренебрегали люди древности и естественными "энергопотоками", проходящими над вершинами гор. В заоблачных высях тоже немало кладбищ - достаточно упомянуть утес Мертвецов в стране догонов. Энергопотоки издревле создавались при помощи лабиринтообразных рисунков в зонах сильного природного энер - гетического поля. Такие рисунки непременно освящались, подобно храм - ам. Они были малозаметны, и завоеватели почти не причиняли им ущер - ба; немного вреда было и от землетрясений, коль скоро рисунки изнача - льно бывали неярко выраженными. Бороздки этих рисунков заканчивал - ись валикообразными скруглениями и, значит, имели более высокий "энергопоток", нежели ровная земля.
      В жаркую погоду этот "энергопоток", или "эфир", заметен невоо руженным глазом и представляет собой эдакое марево, которое переме - щается вверх и в стороны, однако лишь в строго определенных направ - лениях, и совершенно независимо ни от розы ветров, ни от их силы. Эти поверхностные энергопотоки (думается, с возвращением из космических бездн на грешную Землю кавычки можно опустить) отличаются очень большой насыщенностью, и если современная наука лишь осведомлена об их наличии, то древние высокоученые жрецы не только знали о пото - ках энергии, но и находили им применение при возведении наземных построек и подземных сооружений, таких как усыпальницы. Хитроумные служители культа как-то наловчились улавливать энергопотоки, сосредо - точивать их и посредством вышеупомянутых валиков направлять в нуж - ную сторону. Чем больше рисунок, тем, соответственно, длиннее общая протяженность бороздок, а значит, обширнее и участок земной поверхно - сти, с которого собирается энергия, направляемая затем к точке образо - вания вертикального энергопотока. Очень помогали делу и плавные изги - бы рисунков. Очевидно, размеры рисунков и общая длина их линий зави - сели от ранга погребенных в усыпальницах особ.
      Сюжет рисунка, по-видимому, определялся прозвищем, которое носил тот или иной индеец при жизни (этот обычай, как мы знаем, сохра - нился в Америках и поныне, хотя едва ли теперь там часто встретишь ко - ренного жителя, облаченного в уборы из шкур, клыков и птичьих перьев).
      Коль скоро пирамидам и иным крупным культовым постройкам не - редко сопутствовали хитросплетения подземных ходов, было бы логично поискать их и в пустыне Наска. И действительно, они там есть, причем ученые надеются вскоре проникнуть в них и исследовать столь же подро - бно, как уже исследована оросительная система, о которой то ли в силу научного снобизма, то ли по иным причинам, почти ничего не написано.
      Усыпальницы, как водится, имели входы, но кроме них - ещё и вентиляционные шахты, и стволы для спуска вниз всевозможных пред - метов. Иногда под землей возводились целые храмы. Разумнее всего предположить, что храмы эти прячутся в толще окрестных гор и что именно там, возможно, хранятся свидетельства, способные пролить свет на тайну создания загадочных рисунков. Вполне вероятно, что под зем - лей Наска затаились целые города-музеи - прибежища знаний и духа давно минувших эпох.
      По мнению ряда современных ученых, индейцы наско сначала выполняли маленькие черновые эскизы, а уж потом воспроизводили их в загодя выбранном масштабе. Во всяком случае, такие эскизы в Наска обнаружены. Более того, по концам образующих рисунок изогнутых ли - ний найдены вбитые в землю деревянные колья, которые играли роль вешек при нанесении рисунка. Радиоуглеродный анализ показал, что эти колышки вбиты в VI веке новой эры. Тем же столетием датируются и ос - татки поселения наско, обнаруженные близ загадочных рисунков. Совре - менные зодчие, землемеры или летчики при желании без труда могли бы перенести на поверхность земли изображения с маленького эскиза, но и им пришлось бы воспользоваться все теми же колышками, образующими координатные точки.
      Общеизвестно, что масштабные таинственные рисунки на лике Земли есть и в Огайо (США), и в Англии, и на казахстанском плато Устюрт; на Южном Урале, Алтае; есть они и в Африке, к югу от озера Ви - ктория, в Эфиопии и других местах. Стало быть, в древности человечес - тво увлекалось созданием наземных рисунков почти так же рьяно, как сейчас и в обозримом будущем компьютерными играми и видеофильмами? Правда, при этом наши предки являли миру куда боль - ше артистического мастерства и самобытности мышления, чем нынеш - ние создатели и, главное, потребители томагучи и игровых программ, не блещущих особым разнообразием.
      Рисунки на земле явно не предназначались для всеобщего обозре - ния. Невидимые с поверхности изображения, возможно, запутывали гра - бителей могил. Наверняка жрецы располагали планами местности и под - земелий, какие есть у современных смотрителей кладбищ, и могли опре - делить местонахождение любого подземного сооружения, как культового, так и подсобного.
      Рисунки и знаки пустыни Наска открываются глазу лишь в опреде ленный день и час с вершины одной из соседних гор. Видимо, пращуры индейцев приходили сюда в строго установленные дни, как мы ходим на кладбища, чтобы предаться воспоминаниям и мысленно пообщаться с душами почивших близких и духами предков.
      Страницы истории
      А. Шаров ОН СГИНУЛ В СИНЕМ ПРОСТОРЕ...
      "Имею честь доложить, что нынче поутру, в четыре часа, "Буссоль" и "Астролябия" вышли в море при северо-западном ветре. С кораблями идут два шлюпа, коим указание дано сопровождать нас, доколе не исчезнет из виду земля. Таким образом, сегодня началось кругосветное плавание Лаперуза".
      Этим сообщением от 1 августа 1785 года адмирал Жан Франсуа де Галоп, граф де Лаперуз, уведомил короля Людовика ХVI о своем выходе из французского порта Брест и намерении пересечь Атлантику, чтобы до - стичь Великого Южного моря, как в те времена именовали Тихий океан.
      Хотя тремя столетиями раньше испанец Бальбоа открыл этот океан для европейцев, масштабное изучение и картографирование его просторов началось лишь во второй половине ХVII века, во многом бла - годаря британскому капитану Джеймсу Куку, предпринявшему с 1768 по 1779 год целых три исследовательских похода. И вот, с некоторым опоз - данием, в Тихий океан отправляется Лаперуз, и цель его - отвоевать для Франции, ведущей морской державы тех времен, достойное место в рядах исследователей этого обширнейшего из известных человечеству водных пространств.
      Экспедиция Лаперуза покинула Брест за несколько недель до сорок третьего дня рождения её предводителя. Жан Франсуа уже достиг вершин карьеры морского офицера, которая началась двадцатью восе - мью годами годами раньше, когда пятнадцатилетний... нет-нет, увы, не капитан, а всего лишь мичман поступил служить на боевой корабль и сразу же принял участие в сражениях Семилетней войны между Фран - цией и Британией. А в 1783 году ветерана восемнадцати ратных кампа - ний, удалившегося на покой в родовые имения на юге Франции, вдруг опять призвали на службу, не дав насладиться заслуженным отдыхом, и поставили во главе экспедиции, которой надлежало "обнаружить все зе - мли, ускользнувшие от внимания капитана Кука".
      Собирать крохи после пиршества великого британского путешест венника Джеймса Кука, наряду с Магелланом и Френсисом Дрейком на - веки вошедшего в первую тройку знаменитых мореплавателей планеты, - занятие, которое могло бы показаться уважающему себя моряку и не - благодарным, и, вероятно, бесполезным: ведь Кук избороздил чуть ли не весь Тихий океан, от Аляски до юга Австралии. Но тем не менее ревност - ный служака и пламенный патриот Лаперуз взялся за дело самоотвер - женно и со всей серьезностью, мало думая о такой суетной чепухе, как тщеславие. На снаряжение экспедиции не пожалели ни сил, ни средств. На борт двух пятисоттонных фрегатов, очень удачно названных "Буссоль" и "Астролябия", погрузили четырехлетний запас продовольствия. Корабельные библиотеки набили новейшими картами и судовыми журналами предыдущих экспедиций, на борт подняли перед - вижную обсерваторию. Среди вещей, предназначенных для обмена с туземцами, и подарков было 600 зеркал, 2600 расчесок, 600 килограммов стеклянных бус и 50 тысяч швейных иголок.
      А затем началась настоящая борьба за 400 коек на борту обоих ко раблей. В числе соискателей места был и шестнадцатилетний младший лейтенант парижской военной академии, корсиканец по имени Наполеон Бонапарт. И хотя в списке этот претендент стоял одним из первых, стро - гого отбора он не прошел и был вынужден остаться во Франции, чтобы впоследствии круто изменить весь ход истории этой страны. Но кто знал?..
      Наконец настал день отплытия. В предрассветной мгле, под приветственные кличи толпы и пушечный салют, "Буссоль" и "Астроля - бия" покинули Брест и взяли курс в Неведомое, причем впоследствии оказалось, что применительно к Лаперузу это слово имеет самый что ни на есть буквальный смысл.
      25 января 1786 года, пройдя через всю Атлантику и сделав остано - вки у нескольких островов, оба корабля миновали мыс Горн и вышли в Тихий океан. Постояв немного в чилийском порту Вальпараисо, 8 апреля они достигли острова Пасхи. Следующей остановкой стал Мауи на Гавайских островах, открытых всего восемью годами ранее Джеймсом Куком и ставших могилой великого британского путешественника, убито - го тамошними туземцами. 28 мая Лаперуз высадился на берег залива Кука, но воздержался от провозглашения этих земель собственностью Людовика ХVI, сказав: "Обычаи европейцев в этой области ужасно неле - пы".
      Наконец экспедиционеры увидели побережье Североамериканско - го континента. Корабли подошли к нему близ горы Сент-Элиас, что на Аляске. Лаперуз принялся картографировать береговую линию, медлен - но продвигаясь на юг, и тут стряслась первая беда: две разведыватель - ные шлюпки, посланные измерить глубины возле устья одного из зали - вов, перевернулись на высокой волне, в пучине погиб 21 человек, в том числе шестеро офицеров. Тем не менее, Лаперуз продолжал изучение берегов все лето и добрался до широты нынешнего калифорнийского го - рода Монтеррей.
      Затем экспедиция взяла курс строго на запад и 3 января 1787 года достигла португальской колонии Макао в устье Жемчужной реки. После ремонта судов Лаперуз отправился на Филиппины, где пополнил запас продовольствия, и в апреле двинулся на север, картографируя азиатское побережье; он обогнул остров Тайвань, прошел проливом между Кореей и Японией в Японское море, а затем - другим проливом, отделяющим Японию от острова Сахалин. К концу второго летнего исследовательско - го сезона корабли достигли полуострова Камчатка. Здесь Лаперуз ссадил на берег владевшего русским языком офицера по имени Лессепс, дав ему задание пересечь Сибирь и доставить в Европу все материалы, соб - ранные экспедицией к тому времени.
      В сентябре 1787 года "Буссоль" и "Астролябия" снова очутились в южных широтах. Приняв на борт пресную воду на Тутуиле, главном ост - рове Американского (ныне - Восточного) Самоа, экспедиция подверг - лась нападению со стороны вооруженных дубинками и камнями тузем - цев. Атаковавшие баркасы дикари убили 12 человек, в том числе и заместителя Лаперуза, капитана "Астролябии" Флерио де Лангля. Сорока трем морякам удалось спастись вплавь, хотя некоторые из них были тяжело ранены. Французы предпочли как можно быстрее покинуть Самоа и направились к восточному побережью Австралии.
      В конце января 1788 года они вошли в залив Ботани и с удивлени - ем увидели там британскую военную эскадру. Это был знаменитый Пер - вый флот, состоявший из семи кораблей, которые доставили в Австра - лию 750 каторжников, мужчин и женщин с детьми, ставших основателями первого британского поселения на Зеленом континенте. Когда англичане собрались домой, Лаперуз воспользовался случаем и отправил во Францию письма и новые доклады. В одном из писем он обещал верну - ться на родину в июне 1789 года.
      Возможно, кому-то покажется удивительным то обстоятельство, что британцы согласились помочь человеку, посвятившему всю жизнь во - оруженной борьбе с ними и ставшему одним из заклятых врагов британс - кой короны. Но дело в том, что даже во время военных действий Лаперуз являл собой образец благородства и человечности. В годы войны за не - зависимость США британцы вели оживленную торговлю канадскими мехами,которая приносила им весьма значительные доходы. Разрушение факторий и упадок этой торговли пошли бы на пользу мятежным американским поселенцам и их французским союзникам. Получив зада - ние совершить набег на британские пушные фактории в Гудзоновом за-ливе, капитан Лаперуз действовал быстро и решительно. Он захватил и без колебаний разрушил до основания все укрепления, но не тронул жи - лищ тех британцев, которые спаслись бегством и скрылись в лесах. Уходя, Лаперуз даже оставил им провиант и припасы на зиму. Оправды - ваясь перед командованием за свое милосердие, он заявил, что посту - пить иначе было бы бесчеловечно.
      Вполне вероятно, что парижские военачальники не сумели по дос тоинству оценить благородство своего соотечественника, но вот британ - цы не запамятовали великодушие Лаперуза и три года спустя, когда он готовился отплыть в Тихий океан, с радостью согласились содействовать адмиралу в его научных исканиях. Французам показали все карты, отчеты и данные, составленные и добытые величайшим путешественни - ком своего времени, капитаном Джеймсом Куком. Особую ценность пред - ставляли двадцать убористо исписанных страниц, на которых излагались способы профилактики и лечения цинги - бича всех мореходов той поры. Благодаря Куку, ни один член экспедиции Лаперуза не пострадал от этого ужасного недуга. Во всяком случае, так говорится в сохранивши - хся отчетах о первых трех годах плавания.
      Покидая Брест, Лаперуз увозил с собой две "юркие иголки" (ком пасы), которые совершили кругосветное плавание с капитаном Куком, вернее, прошли с ним путь, равный длине экватора: как известно, ни од - но из плаваний Кука не было кругосветным. Компасы эти подарило Ла - перузу британское Королевское общество.
      10 марта корабли покинули Австралию и пошли на северо-восток. Больше их никто никогда не видел. "Он сгинул без следа в синем просто - ре, и лишь загадочная скорбная тень его живет в сердцах и умах людс - ких", - так написал о Лаперузе шотландский публицист Томас Карлайл.
      Летом 1789 года об экспедиции уже больше года не было ни слуху ни духу, но родина так и не нашла времени и сил на поиски своего достойного сына. Французский народ был занят более важными делами: 14 июля мятежная толпа взяла приступом мрачную тюрьму Бастилию, положив начало так называемой Великой французской революции, которая повергла страну в смуту и разорение на целых 11 лет и бесславно завершилась восшествием на императорский престол вышеупомянутого Наполеона Бонапарта.
      Лишь спустя два года французское правительство вспомнило об исчезнувшем мореплавателе, объявило награду за любые сведения о Лаперузе и отправило в Тихий океан поисковую экспедицию. 25 сентября 1791 года, через 6 лет после оптимистического отплытия Лаперуза из Бреста, тот же порт покинули два корабля под водительством контр-ад - мирала Жозефа Антуана Бруни д Энтрекасто.
      Старательно прочесывая Тихий океан в поисках предшественника, Энтрекасто сделал ряд научных и географических открытий. В мае 1793 года контр-адмирал подошел к острову Ваникоро в архипелаге Санта-Крус, что северо-восточнее австралии. Члены его команды заметили дым, поднимавшийся над несколькими возвышенностями этого гористого и сплошь покрытого лесами островка. Быть может, потерпевшие крушение европейцы подавали сигнал идущему мимо судну? Энтрекасто был совершенно уверен, что нашел Лаперуза или, во всяком случае, уце - левших участников его экспедиции. Но Ваникоро опоясан кольцом ковар - ных рифов, и после того, как корабли контр-адмирала едва не переверну - лись, лишь чудом избежав крушения, Энтрекасто был вынужден покинуть архипелаг, даже не отрядив на сушу поисковую партию. Вскоре после этого контр-адмирал занемог и спустя два месяца скончался, а осенью его корабли захватили голландские поселенцы острова Ява, поскольку революционная Франция пребывала в состоянии войны с Нидерландами и едва ли не со всей остальной Европой. Это была первая спасательная экспедиция, снаряженная французами для поисков "Буссо - ли" и "Астролябии".
      Со дня отплытия Лаперуза из Франции минуло сорок лет, когда в южную часть Тихого океана прибыл ирландский купец и искатель приключений Питер Диллон. Пристав к берегу крошечного островка Тико - пия в архипелаге Санта-Крус, он с изумлением увидел, что местные тузе - мцы обильно увешаны стеклянными бусами.. Островитяне показали ирландцу и другие предметы явно европейского производства: серебря - ную вилку и ложку, ножи, чайные чашки, чугунные болты и серебряный эфес от шпаги, на котором стояли инициалы Ж.Ф.Г.Л. По словам тузем - цев, они выменяли все это добро у жителей соседнего острова Ваникоро, до которого было двое суток пути.
      Ирландец тотчас смекнул, что перед ним - начальные буквы имени Лаперуза, но и ему не удалось добраться до Ваникоро: сначала судно Диллона попало в штиль, а потом дало течь, и в итоге ирландцу пришлось возвратиться на Яву. В конце лета Диллон раздобыл средства на снаряжение экспедиции для поисков уцелевших участников плавания Лаперуза, но прошел ещё целый год, прежде чем ему, наконец, удалось приблизиться к острову Ваникоро, где старый туземец поведал Диллону историю о том, как много лет назад, в шторм, на опоясывающие остров рифы налетели два корабля. Один из них тотчас пошел ко дну, почти вся его команда погибла в пучине или была сожрана акулами. Но второе суд - но село на рифы, и моряки сумели построить из обломков небольшую лодку, на которой и уплыли "спустя много лун". Но двое чужаков "вождь" и его слуга - остались на Ваникоро и умерли "всего несколько лет назад". Остров изобиловал свидетельствами пребывания здесь французов. Диллон нашел украшенную гравировкой рынду и доску с вы - резанными на ней геральдическими лилиями.
      В феврале 1829 года Диллон привез скорбные реликвии злосчаст - ной экспедиции в Париж. Чтобы опознать их, пригласили Лессепса, кото - рого Лаперуз высадил на камчатский берег летом 1787 года и который год спустя благополучно доставил в Европу материалы, собранные экс - педицией за первые два года плавания.
      Но слухи об открытиях Диллона достигли французской столицы гораздо быстрее, чем он сам, и в южную часть Тихого океана уже была отправлена поисковая экспедиция под началом Жюля Себастьена Сеза - ра Дюмон-Дюрвиля. В начале 1828 года Дюмон-Дюрвиль бросил якорь у берегов острова Ваникоро.
      Туземцы показали ему проход в кольце рифов, который они даже спустя четыре десятка лет продолжали называть "Ложным" или "Губите - льным" каналом. В тот далекий штормовой день флагманский корабль Лаперуза, "Буссоль", первым вошел в канал, стремясь к казавшейся без - опасной гавани, но потерпел крушение на коралловом рифе, коварно притаившемся под самой поверхностью воды. Поспешившая на выручку "Астролябия" намертво села на банку. В отчете Дюмон-Дюрвиля гово - рится: "На глубине трех-четырех саженей лежали на дне якоря, корабельные орудия, ядра и груды свинцовых плит".