Пролог

Марстон, Техас, 1869 год

Ночная тьма окутала спальню Онор Ганнон. Не понимая, что именно ее разбудило, она резко села на постели. И тут услышала звук шагов.

– Кто здесь?

Она замерла от ужаса, увидев, как к ней быстро приближается чья-то тень. Ее ноги едва успели коснуться пола, когда мужские руки повалили ее на кровать и прижали к матрасу. Пытаясь освободиться от грубых рук, разрывавших ее ночную рубашку, она царапалась и дралась, стараясь ударить нападавшего в глаза. Она яростно боролась, как вдруг услышала его бормотание:

– Я тебя научу... – И он ударил ее кулаком в лицо.

От неожиданности и боли Онор почувствовала, что сейчас потеряет сознание. Резкий вкус крови заполнил ее рот, а мужчина, пытаясь справиться с ней, невнятно произнес:

– Вот так, лежи... потому что у меня есть то, что тебе должно понравиться.

Силы вернулись к ней, и ее охватила ярость. Онор лягнула его так сильно, как только могла. Его ответный стон все еще раздавался в тишине комнаты, когда она бросилась к туалетному столику и, задыхаясь от страха, повернулась к нему с револьвером в руке.

Нападавший стремительно шагнул к ней.

– Не двигаться! – прохрипела она.

Он помедлил, потом сделал еще шаг. Ее револьвер был нацелен прямо на выступающую выпуклость в его паху.

– Ну что же ты? Подойди, если хочешь. Стреляю я метко, но убивать тебя не буду. Я просто сделаю так, что ты сам попросишь о смерти, – прошипела Онор.

Онор почувствовала его колебание и увидела, как он нерешительно шагнул назад.

– Попридержи лошадей, – угрожающе проговорил он и усмехнулся.

Она заметила его усмешку.

– Я влез сюда только потому, что все в городе спорят, кто будет у тебя первым. Ну что ж, я им не буду, но это мне все равно. Ты не стоишь той цены, которую мне пришлось бы заплатить. Я ухожу. – Он глумливо ухмыльнулся.

Слова пьяного ковбоя звучали в ее ушах даже после того, как он оскорбил ее. Он резко повернулся, пошатываясь, направился к окну и неловко выскользнул наружу.

Онор охватила ледяная ярость. Она выглянула в окно и, чтобы унять дрожь, закрыла грудь порванной ночной рубашкой. С такими мерзкими людьми она сталкивалась всю жизнь. До смерти матери она пренебрегала ими. Она убеждала себя, что умна, сообразительна и может стать богатой без помощи мужчины, – точно так же, как убеждала себя в этом ее мать. Она внушала себе, что несчастья ее закалили, и она набралась мудрости, которой не обладает большинство девушек ее возраста, и эти качества позволяют ей быть выше пошлых намеков.

Но когда мать умерла, все изменилось.

Онор крепко заперла окно, несмотря на душную ночь. Потом она подошла к туалетному столику, зажгла лампу и выдвинула нижний ящик. Она аккуратно вынула перевязанную лентой пачку писем, которую нашла в глубине ящика через несколько месяцев после смерти матери. Эти письма ее мать годами писала человеку, который был отцом ее единственного ребенка. Мать так никогда и не отослала ему ни одного письма.

Онор прижала письма к груди и почувствовала знакомую боль в сердце. Несмотря на все возражения матери, Онор всегда подозревала, что она незаконный ребенок. К сожалению, такого же мнения были и жители техасского городка, который она считала родным. Трудности, проистекавшие из этого факта, досаждали ей все сильнее, по мере того как она становилась старше. И, наконец, они достигли пика в том нападении, от которого ей едва удалось защититься несколько минут назад.

Подчинившись неодолимому желанию, Онор села на постель и открыла первое письмо. Она снова прочла их все, одно за другим, как делала это уже много раз. Знакомые слова о страданиях матери находили отклик в ее душе, и она страдала вместе с ней, читая длинные письма, адресованные ее любовнику.

Бетти Ганнон была замужем за человеком гораздо старше ее, она восхищалась им и уважала его, но неожиданно влюбилась в красивого и обаятельного мужа близкой подруги. В момент глубокого эмоционального потрясения, испытанного после смерти мужа, Бетти однажды вечером не устояла перед его натиском и легла с ним в постель.

После этого поступка Бетти, сгорая от стыда, боялась показаться на глаза подруге. Узнав, что беременна, Бетти чуть не сошла с ума. Продала ранчо, уплатила давние долги и покинула город. Уехала настолько далеко, насколько позволили ограниченные средства, и нашла работу в Марстоне, штат Техас. Воспользовавшись своей девичьей фамилией, она вырастила Онор, продолжая любить этого недостойного мужчину до самой смерти.

Пальцы Онор невольно сжались, смяв последнее письмо матери, по щекам ее текли слезы. Мать была слишком сильно влюблена, чтобы понять, что мужчина, которого она любила, просто попользовался ею, как он, без сомнения, пользовался многими женщинами до нее. Эта мысль зародилась в уме Онор, когда она осознала, как легко этот человек расстался с ее матерью, удовлетворив свою похоть. Отсутствие его интереса к ней послужило причиной бегства Бетти из города, а его абсолютное равнодушие говорило о том, что он не сделает ни одной попытки выяснить, куда она уехала, и что с ней теперь стало.

От внимания Онор не ускользнуло и то, что тот человек совершенно не думал о возможных последствиях, которые так сильно повлияли на судьбу Бетти. Понять причину этого было весьма легко. Поскольку на его дальнейшей жизни это никак не отразилось, ему не из-за чего было волноваться. Поняв это, Онор уверилась в том, что ее мать была не первой и не последней в ряду тех покинутых женщин, с которыми он ложился в постель.

Ужасное нападение, которое она только что пресекла, вызвало у нее очередной приступ страха. Онор приняла решение – человек, не желающий нести ответственность за пожизненное клеймо ее матери и ее страдания, слишком долго жил припеваючи, но скоро с этим будет покончено.

Она опозорит его перед всем городом. Пора ему увидеть последствия необдуманного поступка.

Да, пора ей встретиться с... Баком Старом.

Глава 1

Лоуэлл, Техас, 1869 год

Городишко был так себе.

Онор вышла из дома и огляделась. Солнце здесь было ослепительным и очень горячим. Она пошла вперед, равнодушно посматривая на магазины с украшенными фасадами, выстроившиеся вдоль незамощенной главной улицы. Она прошла мимо склада, гостиницы, парикмахерской, пункта проката лошадей и еще нескольких непонятных коммерческих заведений. Самым большим зданием оказался салун в конце улицы. Это место мало чем отличалось от бесчисленных техасских городков, через которые она проехала, пока добиралась до Лоуэлла.

Онор незаметно оглядывала пешеходов, гуляющих по дощатому настилу, заменяющему тротуар. Она попыталась представить себе, как мать идет по этим же доскам – молодая, только что сыгравшая свадьбу, и ей не давит на сердце тайная вина, пригибающая ее к земле тяжелым грузом. Но ничего подобного представить ей не удалось, и она смотрела на толпу покупателей, случайных всадников, повозки и дорогие экипажи, двигавшиеся по проезжей части.

– Мэм...

Онор повернулась к кучеру почтовой кареты – оказалось, он стоит рядом с ней и держит ее чемодан.

– Я так понимаю, вы, наверное, хотите, чтобы я отнес вам куда-то этот чемодан, если только вы не ждете, что вас кто-нибудь встретит, – сказал седой человек с густыми усами.

Онор улыбнулась. Пит Слоун был ворчливым стариком, и он был явно шокирован тем, что она путешествует одна. Он объявил двоим ее спутникам сомнительного вида, что «присматривает за ней». Искренняя забота Пита удивила ее – это было что-то новое в ее жизни, полной многозначительных взглядов и откровенных намеков.

– Благодарю вас, но в этом нет необходимости. До гостиницы всего лишь несколько шагов, – ответила она, тронутая его заботой.

– Гостиница... – Пит покачал головой. Его голос стал чуть мягче: – С вашего позволения, я скажу, что это не место для такой почтенной молодой дамы, как вы. Это город коммивояжеров и безработных ковбоев. Если эти парни увидят там симпатичную молодую девушку одну... ну... – Он покраснел, но заставил себя договорить: – Они просто могут не то подумать.

Симпатичная молодая девушка...

Странно, но Онор никогда о себе так не думала. Она никогда не была молодой в обычном смысле этого слова. А симпатичной? Может быть. У нее густые рыжевато-каштановые волосы матери, правильные черты лица и карие глаза. Она всегда считала, что мать была настоящей красавицей, особенно когда улыбалась, но вовсе не думала о том, что ее собственная улыбка очень похожа на ослепительную улыбку матери.

И все же она – «почтенная молодая дама», несмотря на незаконное рождение, дамокловым мечом, висящим над нею всю ее сознательную жизнь. Она не переставала думать о том, изменится ли мнение Пита о ней, когда причина, по которой она приехала в Лоуэлл, станет всем известна.

– Советую вам поговорить с Софи Тревор, спросить, нет ли у нее в пансионе свободной комнаты. У нее очень приличное заведение. Это первый дом за углом. Там вам будет безопаснее, – произнес Пит.

– Благодарю вас, Пит.

Онор взяла у него чемодан.

– Вы очень хороший человек. Надеюсь, мы еще встретимся.

Пит вежливо приподнял шляпу, Онор направилась в сторону, указанную им. Предостережение, которое он сделал двум ее спутникам, было хорошо ими усвоено. Они игнорировали ее во время поездки, но их разговор оказался более интересным, чем она могла ожидать.

Поджав губы, Онор вспоминала тот момент, когда они заговорили о ранчо «Техасская звезда». При упоминании этого названия она тут же насторожилась – про это ранчо она много раз читала в письмах матери. Им владел красивый, милый Бак Стар – человек, которого любила мать, а кроме того, «Техасская звезда» – самое богатое ранчо в этой части Техаса. Но из слов своих спутников она поняла, что с недавнего времени ранчо переживает не лучшие времена. Несколько природных катаклизмов и кражи скота в этой местности нанесли этому ранчо больше вреда, чем его соседям. Она услышала от мужчин, что теперь ранчо погрязло в долгах, потому что половина работников ушли, так что будущее «Техасской звезды» оказалось под угрозой разорения.

Еще крепче вцепившись в ручку чемодана, Онор вспомнила, как ковбои упомянули о новой жене Бака Стара. Узнав, что лучшая подруга матери Эмма Стар умерла несколько лет назад, она пришла в уныние. И тем не менее она не удивилась, узнав, что вскоре, всего через пару месяцев, Бак женился на Селесте Дюклер – очень молодой вдове, годившейся ему в дочери. Этот поступок, очевидно, отдалил от него двоих молодых сыновей.

Но еще больше ее взволновало известие о том, что Бак чуть ли не рабски предан своей молодой жене – красавице из Нового Орлеана, а такой верностью он не мог похвастаться ни по отношению к матери своих законных детей, ни по отношению к Бетти Ганнон, родившей ему незаконного ребенка. Страстное желание Онор добиться справедливости лишь усилилось, когда ковбои заговорили о том, как Бак «пляшет под дудку Селесты», как до смешного он раболепствует перед ней, как выполняет все ее желания, невзирая на то, какое впечатление это производит на окружающих, и как она «обводит его вокруг пальца» без всяких усилий.

Ее мрачные мысли были прерваны громкими криками с другой стороны улицы. Онор замедлила шаг и внимательно всмотрелась в двух споривших мужчин. Первый мужчина явно провел в салуне больше времени, чем стоило, а второй с трудом сдерживал злость.

Первый громко обвинял второго:

– Ты убил его, вот что ты сделал! Он был лучшим парнем, чем ты когда-нибудь станешь, но город спустит тебе это с рук!

У Онор заколотилось сердце. Ссора казалась неизбежной. Драка всегда неприятна, но если кто-то из них попытается достать оружие...

Второй мужчина – здоровяк с выцветшими на солнце волосами и очень спокойными манерами – отвечал своему противнику низким голосом, который грозно разносился по вдруг затихшей улице.

– Ты пьян, Бойд, и ты ступил на опасный путь. Уйди с дороги, пока еще есть возможность.

– Это что – угроза? – ухмыльнулся пьяный.

– Что это ты собираешься сделать? Пристрелишь меня, как Джека Грейта? Ну давай посмотрим.

Улыбка пьяного померкла.

– Если не ты убил Джека, то кто? Это сделала твоя жена. Она...

Онор задохнулась, когда кулак здоровяка совершил молниеносное движение и пьяный растянулся на земле. Его лицо покраснело от гнева, в это время здоровяк подошел, к упавшему противнику и внимательно посмотрел на него.

– Ты меня слышишь, Бойд? – процедил он сквозь зубы.

Здоровяк подождал. Когда ответа не последовало, он схватил пьяного за рубашку и приподнял.

– Я задал тебе вопрос, – прошипел он, удерживая спорщика в вертикальном положении.

Тот слабо кивнул.

– Я собираюсь оставить без внимания твои слова, потому что ты пьян, но предупреждаю тебя – если ты еще когда-нибудь заговоришь о моей жене, это будет последним, что ты скажешь в своей жизни. Я ясно выразился? – прорычал здоровяк.

Пьяный промямлил что-то в ответ.

– Что ты сказал? – нахмурился здоровяк.

Пьяный быстро сглотнул.

– Я сказал, что понял тебя.

Отпустив пьяного так резко, что тот упал на спину, здоровенный детина пошел по своим делам. Онор не могла сдвинуться с места, когда он направился в ее сторону. Она не отрывала от него взгляда, когда он ступил на дощатый настил и повернулся к ограде. Она не двинулась, когда пожилая женщина неожиданно выбежала из магазина и устремилась к нему. Онор увидела беспокойство на ее лице.

– С тобой все в порядке, Кэл?

– Со мной все хорошо.

– Родди Бойд – пьяница и смутьян. Он никогда не изменится. Просто не обращай на него внимания.

– Я буду внимателен, доктор.

Онор увидела симпатию, которая на мгновение блеснула в медовых глазах здоровяка.

– Не волнуйся, – ласково добавил он. – Но...

– Бойд действительно пьян. Он протрезвеет и убежит далеко и быстро.

– Наверно, ты прав.

– Так и будет.

Здоровяк оглянулся на пьяного, а тот поднялся на трясущиеся ноги и припустил по улице. Кэл поклонился взволнованной женщине.

– Пойду домой, меня Пру ждет.

Женщина смотрела ему вслед, но тут проходивший мимо ковбой остановился и захихикал:

– Кэл успокоил этого Родди Бойда. Бойд теперь не скоро примется за старое.

Врач не ответила, а ковбой спокойно проговорил:

– Не волнуйтесь. Кэлу ничего не грозит. Мало кто в городе сможет забыть, что Кэл Стар сделал для нас.

Кэл Стар.

Ковбой что-то продолжал говорить, но Онор его уже не слышала.

Она не верила своим ушам. Она не была к этому готова. Такого просто не могло быть.

Правда заключалась в том, что этот огромный парень ее брат!

Глава 2

– Какое, говорите, у вас дело в городе?

Онор последовала совету Пита. Она повернула за угол и пару минут спустя оказалась в пансионе Софи Тревор, но ожидаемого ласкового приема не дождалась. Женщина средних лет смотрела на нее проницательными, словно у совы, глазами и ждала ответа. Онор подумала, что эта женщина и впрямь похожа на сову из-за чопорного вида, сутулых плеч и неулыбчивого лица, на котором выделялись большие глаза и темные брови.

Ошеломленная сценой, разыгравшейся на улице, Онор совсем не испугалась столь неласковой встречи и представлением Кэлу Стару через пару минут в форме, далекой от принятой.

– Я ничего не говорила. Я сказала, что мне необходимо где-то остановиться, а Пит Слоун порекомендовал ваш пансион. Если у вас нет свободной комнаты...

– У этого дома хорошая репутация. Я должна знать, насколько у тех, кому я сдаю комнаты, столь же хорошая репутация, – бесстрастно произнесла Софи.

– У меня хорошая репутация.

– А еще мне нужно знать, сможете ли вы платить за комнату и питание. Я беру за неделю вперед.

– У меня есть деньги.

Софи посмотрела на нее внимательнее.

– Хотите осмотреть комнату?

– В этом нет необходимости. Либо я поселюсь здесь, либо в гостинице. Пит сказал, что, поселившись в гостинице, я могу совершить ошибку, поэтому у меня, похоже, нет выбора. Вы хотите получить деньги сейчас?

– Вы очень прямой человек, да?

К удивлению Онор, Софи улыбнулась, подозрительное выражение исчезло с ее лица.

– Думаю, это хорошо. Надеюсь, теперь между нами не возникнут недоразумения. – Она указала на объявления на стене: – Сейчас вы заплатите за одну неделю вперед. Завтрак в шесть, обед в шесть. Если вы не спуститесь к столу вовремя, останетесь голодной.

– Это мне подходит.

Онор отдала деньги, и ей показали ее комнату.

– Вы будете искать здесь работу? – поинтересовалась Софи.

– Работу?

– Мне кажется, вы привыкли заботиться о себе сами. Понимаете, я знаю, каково это, так что, если вы ищете работу, я спрошу, не нуждается ли кто в помощнице.

Онор поразила перемена в поведении хозяйки пансиона. Она приехала в Лоуэлл, вовсе не думая о том, что останется здесь навсегда. Напротив, она собиралась пробыть здесь очень недолго. Но Софи ждала ответа.

– Я хотела сначала осмотреть город... но если вы бы могли навести для меня некоторые справки, я была бы вам очень признательна.

Обрадовавшись, что за хозяйкой наконец-то закрылась дверь, Онор с интересом осмотрела комнату. Скромная, но удобная мебель, чистое белье на кровати, окно с видом на улицу. Чего ей еще желать?

Онор из окна оглядела улицу, залитую жарким солнцем. Все казалось ей так просто. Нужно всего лишь выбрать удобное место и время и встретиться с Баком Старом.

Сегодня он еще ничего не ел, но голодать ему было не впервой.

Джейс Рул неторопливо скакал вперед под безжалостным послеполуденным солнцем. Он взглянул на ясное техасское небо и определил, что полдень уже давно позади. Он ехал несколько часов по пересеченной местности, поднимался на холмы из грубых гранитных пород, проезжал залитые солнцем пастбища, любовался извилистыми руслами рек, но так и не смог обнаружить никаких признаков города. Его лошадь – трудолюбивый гнедой – не спеша трусила по дороге. Вчера он истратил последние деньги и съел последний кусок хлеба. Ему дали лошадь в счет первого платежа за ту работу, которую он выполнил после того, как вышел из тюрьмы. У него были одни-единственные брюки и рубашка, в кармане завалялась пара долларов. Он сначала решил, что это будет хорошая сделка, когда ее предложил хозяин ранчо, и усердно трудился, чтобы заработать первую плату. Когда работа была выполнена, ему вручили эту жалкую лошаденку, на которой он сейчас ехал, и приказали убираться с глаз долой.

Джейс похлопал старого жеребца по шее. Вообще-то они со стариной Уистлером – достойная парочка. Оба прошли через невзгоды, много пережили и работали на совесть.

Будто в ответ на его мысли Уистлер вдруг резко мотнул головой и ускорил шаг. Джейс не удивился, когда в тени деревьев показалась небольшая речушка. Он спешился у берега и с интересом смотрел, как лошадь, низко наклонив голову, пила воду.

Простые удовольствия жизни...

Джейс стиснул зубы. Он вспомнил то время, когда воспринимал простые удовольствия жизни как нечто само собой разумеющееся – этими удовольствиями были работа на собственном ранчо и сон в мягкой постели под теплым боком красавицы Пег.

В памяти Джейса с ужасающей ясностью всплыл образ жены, лежавшей в неуклюжей позе в самой мягкой постели в их доме на ранчо – одежда с нее была сорвана, кровь сочилась из глубокой раны на голове, а глаза безжизненно смотрели в одну точку.

Мертва.

Нет!

Он испытал неверие, а потом мучительное горе.

Почему... как... кто?

Он вспомнил все – перчатку для верховой езды, валявшуюся на полу, полускрытую разбросанным постельным бельем. Монограмма и тончайшая кожа выдали ее хозяина. Перчатка принадлежала Уинстону Коуберну, избалованному молодому наследнику банкирского дома Коуберна, прибывшему недавно с Дальнего Востока. Якобы нанося деловые визиты в банк отца, он вел себя так, что ни у кого не осталось сомнений относительно того, что его интересовало на самом деле.

Джейс терзал себя.

Он должен был понять, что у Коуберна на уме, когда этот развращенный мерзавец в первый раз увидел Пег!

Он должен был предупредить Коуберна, чтобы тот держался от нее подальше.

Он должен был защитить Пег!

Он должен был... мог бы... сделал бы...

Эти мысли проносились у него в голове, когда он привязал лошадь перед банком и вошел в кабинет Коуберна.

Следующие несколько мгновений отпечатались в его памяти так ясно, что Джейс их никогда не забудет.

Он распахнул дверь, и Коуберн молча встал из-за стола. Точно такая же перчатка для верховой езды лежала перед ним на столе, подтверждая его вину. Неожиданно Коуберн выхватил из ящика револьвер и выстрелил в Джейса.

Джейс ощутил боль в груди, но успел выстрелить почти одновременно с Коуберном...

В этом месте воспоминания расплывались. Джейс помнил удивление на лице упавшего Коуберна, а потом почувствовал, как его спина ударилась о жесткий деревянный пол... Ему стало трудно дышать... Он услышал топот бегущих ног и встревоженные голоса. Он начал терять сознание, и последнее, что он помнил, – одно очень ясное мгновение, это когда он повернул голову и увидел Коуберна, неподвижно лежавшего на полу за столом, и только тогда Джеймс осознал, что Коуберн никогда больше не откроет глаза.

Джейс с трудом отбросил тяжелые воспоминания, наполнил флягу водой из реки и подошел к ближайшему дереву. Усевшись в его тени, он напился и тут услышал какой-то незнакомый звук, раздавшийся рядом. На землю упал орех пекан. Он поднял голову. Усыпанное плодами дерево начало сбрасывать первые в этом сезоне плоды.

Поддавшись искушению, он поднял орех, расколол его и запихнул сердцевину в рот. Орех оказался гораздо вкуснее, чем он помнил. Он собрал орехи, лежавшие поблизости, и жадно принялся поглощать их, ведь это была у него первая еда за весь день. Но стук палки в ближайших зарослях и коровье мычание отвлекли его от столь приятного занятия.

Джейс вскочил на ноги и осторожно приблизился к тому месту, откуда раздавались звуки. И вдруг остановился.

Волки... Три волка окружили корову и новорожденного теленка.

Джейс вынул револьвер и выстрелил в воздух. Волки бросились наутек.

Перепуганная корова тыкала теленка носом, заставляя его подняться на ноги, и тут Джейс услышал в кустах за спиной какой-то шорох. Он резко повернулся с поднятым оружием и увидел всадника, неожиданно выскочившего прямо на него.

Всадник остановил лошадь. Его бледное морщинистое лицо было нахмурено.

– Не тычь в меня револьвером, если не собираешься стрелять, мальчишка! – прорычал он.

Мальчишка.

– Ты меня слышал?

– Я тебя слышал.

Джейс убрал револьвер, и всадник спешился.

– Эта хитрая корова улизнула от меня. Я видел, что она вот-вот родит, и поехал за ней. – Он покачал головой. – Было время, когда это не имело значения – коровой больше, коровой меньше, но теперь...

Старик взглянул на Джейса, буравя его выцветшими глазками:

– Это ты отогнал волков, да?

Джейс кивнул.

– Тогда почему ты их не пристрелил? От этих зверюг одни неприятности.

Старик ждал ответа, но его не последовало, зато Джейс смог рассмотреть собеседника. Выглядел старик болезненно, но голос у него был сильный.

– Знаешь, тебе повезло. Эти волки могли наброситься на тебя.

– Я не допустил бы этого.

– Кстати, а что ты делаешь на моей земле?

– На вашей земле?

Засомневавшись в правомочности заявления старика, Джейс вгляделся в него повнимательнее. У старика под глазами были темные круги, руки дрожали, но взгляд был прямым и уверенным. Да, это его земля, но за последнее время Джейс видел больше владельцев, чем смог бы сосчитать. Еще один его не удивил.

– Я просто проезжал мимо, – пожал он плечами.

– Едешь налегке, да? Сдается мне, ты не отказался бы от хорошего обеда. – Старик взглянул на Уистлера. – А о твоей кляче и говорить нечего.

– Он везет меня туда, куда мне надо.

– И куда это?

– Куда – что?

– Куда тебе надо?

Старик что-то задумал, но и Джейса не так легко было провести.

– Вы хотите мне что-то предложить?

Старик испытующе посмотрел на него, а потом неожиданно произнес:

– У меня много земли, а вот работников не хватает. У нас были кражи скота, но эта проблема теперь решена. Думаю, дела скоро наладятся, если мне удастся нанять несколько ковбоев.

– Да?

– Поскольку, я думаю, ты знаком с работой на ранчо, то мог бы ненадолго остаться здесь и поработать на меня.

Джейс насторожился:

– Я здесь чужой, а вы предлагаете мне работу, хотя могли бы найти нужных вам людей в ближайшем городке, – осторожно ответил он.

– Никто из них не будет работать за то жалованье, какое я могу предложить.

– Вы считаете, что я буду?

– Судя по вашему внешнему виду – да.

В ответ Джейс посмотрел старику в глаза и резко проговорил:

– Я не буду работать только за еду, если вы об этом подумали.

Старик поднял бровь.

– Я не настолько голоден.

Старик обдумал ответ Джейса.

– Хорошо. Вот мое предложение: ты работаешь за еду, а в конце месяца, если дела пойдут хорошо, я заплачу тебе столько, сколько ты заслуживаешь.

– Нет, спасибо.

Старик улыбнулся.

– Ты такое уже слышал, да?

Джейсу не пришлось ничего отвечать.

– Я заплачу тебе едой, и ты получишь половину того, что я плачу моим работникам в первый месяц, пока не увижу, как продвигаются дела.

– Половину?

– Именно.

– А когда первый месяц закончится?

Взгляд старика стал жестким.

– Гарантий я не даю. Договорились или нет?

У Джейса забурлило в животе. Черт, с кем он шутит? Он не в том положении, чтобы торговаться.

– Договорились. – Старик кивнул и протянул руку. – Как тебя зовут?

– Джейс Рул, – ответил Джейс, пожимая ему руку.

– Хорошо, Рул. На случай, если ты не знаешь этого, ты на земле ранчо «Техасская звезда». Меня зовут Бак Стар.

– Бак, иногда я тебя просто не понимаю!

Селеста покосилась в сторону кухни, где оставила Маделейн, хмуро взиравшую на нового ковбоя, сидящего за столом и жадно поглощающего пищу. В своей обычной ворчливой манере Бак приказал Маделейн накормить нового ковбоя. Селеста знала, что ее преданная няня и служанка возмущена поведением Бака, и знала, что он услышит об этом обязательно. Кроме того, она знала, что для Бака еще не наступило время «всплыть» после «болезни».

Селеста затащила супруга в спальню и продолжила гневную речь, широко распахнув глаза с давно отрепетированным недоверчивым взглядом.

– Зачем ты это сделал? Ты даже не знаешь этого человека, и ты знаешь так же хорошо, как и я, что мы не можем себе позволить взять еще одного человека.

– Это временное, дорогая. Теперь, когда кражи скота пресечены...

– Они пресечены не до конца!

Селеста была вне себя. Она не была к этому готова. Она работала долго и кропотливо над тем, чтобы Бак и шагу не сделал на ранчо, предварительно не посоветовавшись с ней.

Она рассказывала обо всем Дереку и его шайке и знала, что те, кто занимался кражей скота, обязаны своим успехом непосредственно ей. Она почивала на лаврах, пока в Лоуэлл не явился Кэл Стар. Ей стало не по себе, когда давно изгнанный из семьи сын Бака неожиданно вернулся в город и столь же неожиданно сократил число воров с шести до одного. Единственным ее утешением было то, что Бак до сих пор отказывался принимать у себя Кэла.

Она пока не была уверена, рада ли она тому, что из всех угонщиков скота в живых остался только Дерек. Ее связь с ним продолжалась несколько лет, и она была столь же распущенна, как и он, в чем она никогда бы не призналась, потому что это было ее единственное утешение в тех случаях, когда до нее дотрагивался выживший из ума муж-импотент. Это позволяло ей сохранять видимость любящей жены и контроль над Баком, и это из-за нее Бак держал Кэла вдали от дома.

А теперь вдруг появился новый работник! Она хитро избавилась от большинства работников Бака, оставив лишь троих ковбоев, слишком упрямых, чтобы уволиться. Она утешала себя тем, что эти трое уже доходят до точки. Она была уверена, что скоро наступит время, когда рядом с Баком останется только она одна. Она не сомневалась, что тогда он перестанет сопротивляться и переменит свое завещание в ее пользу.

Победа, месть Баку Стару приобретали четкие очертания.

– Бак, ты знаешь, как сильно я волнуюсь за тебя и за ранчо. Я не хочу, чтобы ты перенапрягался, – прошептала Селеста, замаскировав злость слезами.

– Тебе не следует волноваться. Я знаю, когда стоит совершить сделку.

– Что ты имеешь в виду?

– Я говорю, что сразу узнаю опытного ковбоя, если его увижу. Рул – именно такой человек, я понял это мгновенно, как только взглянул на него, но его преследуют неудачи, и он был голоден, когда я его увидел. Он был готов приняться за любую работу, какую я только ему предложу.

– Но ты не можешь быть уверен...

– Я уже сказал: я узнаю опытного ковбоя, если его увижу.

– Бак...

– Ты должна мне довериться в этом, Селеста.

Его тон стал примирительным, когда Селеста предоставила возможность еще одной слезинке скатиться по ее щеке.

– Не волнуйся, дорогая. Я могу выкинуть Рула так же быстро, как и нанял, если он не будет работать. Но он будет работать, я в этом уверен. Да и дела наши поправятся. Я знаю, что выгляжу плохо, но я начинаю побеждать свою болезнь. Я чувствую, как силы возвращаются ко мне с каждым днем. Я собираюсь превратить «Техасскую звезду» в то, чем она была до моей болезни и до того, как все пошло наперекосяк. Тогда я покажу любому в городе, кто сбросил меня со счетов, что я еще не побежден.

Селеста смотрела на решительное выражение лица Бака и знала, что он прав. Ему и впрямь стало лучше, и ей это совсем не нравилось. Она ведь такая умная. Дерек и его люди разорили «Техасскую звезду», грабя их скот, а Маделейн и черная магия сводили Бака в могилу.

План Селесты пока хорошо осуществлялся. Ей не понадобилось много усилий, чтобы стать женой Бака. Она приехала в город после того, как умерли его жена и дочь. Очень хорошо зная его слабость к молодым женщинам, она легко очаровала его своим чувственным шармом. Они поженились через два месяца. Кэл уехал с ранчо до ее появления, и она играла роль преданной и любящей жены, неназойливо убеждая Бака отослать куда-нибудь и непослушного младшего сына Тейлора. Не составило никакого труда держать Бака на привязи, и вскоре даже друзья покинули его.

Часть плана Селесты, которую приводила в исполнение Маделейн, тоже выполнялась безукоризненно. Не старая еще негритянка использовала свои знания островных трав и ядов для развития болезни Бака – болезни, которой Док Мэгги не могла найти ни названия, ни лечения. Как Селеста и ожидала, болезнь Бака гарантировала ей его бесконечную благодарность за ее преданность, но эта же благодарность превращала его в жалкую тень человека, каким он когда-то был.

Впрочем, ей приходилось расплачиваться за успех каждый раз, когда Бак заключал ее в свои костлявые объятия. Она питала к нему глубокое отвращение...

– Ты единственная, кто никогда не терял веру в меня, дорогая.

Мысли Селесты вернулись к настоящему, когда Бак прижал ее к сухопарому телу с неожиданным пылом. Она сразу поняла, что за этим последует.

– Ты не будешь раскаиваться, и я этого не забуду... никогда.

Ее ум протестовал, но Селеста пробормотала нежные слова, когда Бак стянул корсаж ее с плеч. Она вскрикнула в «страстном» порыве, а губы Бака следовали в это время знакомой интимной тропинкой.

Да, она заставит Бака дорого заплатить за каждое мгновение, когда вынуждена была терпеть его прикосновения.

А потом она с радостью будет наблюдать, как он умирает.

Притаившись, Маделейн подслушивала у двери спальни, но вот все стихло. Она услышала тихое бормотание, которое иногда раздавалось в тишине, и отчетливые звуки, не нуждавшиеся в объяснении. Ее черное лицо прорезали морщины, а темные глаза сощурились, когда она в ярости заскрипела зубами. Бродячий ковбой, которого только что нанял Бак, приканчивал в кухне еду, которую распорядился подать ему Бак. Она видела, как Селеста повела Бака в спальню, и знала, что та обязательно будет протестовать. Теперь результат усилий Селесты был слишком очевиден.

Маделейн злилась. Бак Стар стал причиной смерти ее дорогой красавицы Джанетт – матери Селесты. Это случилось много лет назад, когда он равнодушно отказался от нее после их краткой любовной связи. Он уничтожил Джанетт и разрушил жизнь ее юной дочери. Посвятив себя мести, Маделейн осталась с Селестой, разделив с ней беспутный образ жизни, который им пришлось вести после этого много лет. За каждый день, когда они с Селестой страдали от нищеты, за каждого мужчину, которого удовлетворяла Селеста ради того, чтобы заработать денег, Бак Стар заслуживал те страдания, которые он сейчас испытывает.

Маделейн задрожала от гнева. Неожиданное возвращение Кэла Стара было для них совсем некстати, но она была убеждена, что ничто и никто не помешает их мести или тому будущему, о каком они с Селестой мечтали. Когда они вернутся в Новый Орлеан богатыми и с победой, они...

Маделейн подняла голову – на кухне скрипнул стул. Новый работник наелся и встал из-за стола. Несколько шагов, и он увидит, как она подслушивает под дверью спальни Селесты.

Маделейн повернулась и в раздражении ринулась на кухню. Ей не понравился Джейс Рул. Кажется, у него неприятности, но это никак на нем не отразилось, его проницательный взгляд очень ее беспокоил. Ей не нужны какие-либо осложнения, когда они с Селестой начнут осуществлять свой план. Она не позволит какому-то бродячему ковбою им помешать...

Маделейн ахнула, споткнувшись о коврик, расстеленный в коридоре, и шлепнулась на пол. Она вскрикнула от боли, ударившись спиной, и тут же услышала громкий треск ломающейся кости. Корчась от сильной боли и не в силах подняться с пола, Маделейн подняла голову и увидела нового ковбоя, стоявшего над ней, а также Бака с Селестой, выбегающих из комнаты и приводящих в порядок одежду.

Маделейн громко застонала, впрочем, не столько от боли, сколько от обиды на свою неловкость.

Глава 3

Онор быстро шла по залитой солнцем главной улице Лоуэлла, то и дело оглядываясь на прохожих, спешивших по своим делам. Два всадника мелькнули в дальнем конце изрезанного колеями проезда, женщина подметала тротуар перед магазином, встревоженный муж помогал беременной жене выйти из повозки. Она нахмурилась, увидев несколько зевак, столпившихся на углу, потом перевела взгляд на троих детей, вышедших на улицу с учебниками в руках. Ее губы тронула улыбка, когда за детьми по пятам решительно последовала дворняжка, не обратив ни малейшего внимания на команду «Домой!».

Это было так знакомо... это было как раз то начало дня, о каком мечтала Онор, хотя она чувствовала, что этот день будет каким угодно, только не спокойным.

Она тяжело вздохнула, ее беспокойство усилилось. Она плохо спала, несмотря на удобную постель в пансионе Софи Тревор. К сытному завтраку, который Софи подала постояльцам, Онор тоже не притронулась. Решительно, но вежливо она пресекла все попытки завязать с ней разговор, предпринятые бородатым ковбоем по имени Уайатт Стоун, который представился ей и быстро удалился до появления других постояльцев. У Онор было дело, о котором она не забывала ни на минуту.

Страдания матери, описанные в письмах недостойному человеку, которого она так отчаянно любила, снова вспомнились ей сейчас, как это было прошедшей бессонной ночью.

Это было моей ошибкой, теперь я это знаю. Моя молчаливая любовь к тебе, должно быть, отразилась в моих глазах в мгновения горя после смерти Уильяма. Ты просто хотел утешить меня. Именно я позволила ситуации выйти из-под контроля. Я хочу, чтобы ты знал, я понимаю, почему ты не проявлял ко мне никакого интереса после случившегося, почему ты сделал вид, будто забыл о моем существовании.

Надеюсь, ты простишь мой проступок, поспешный отъезд из Лоуэлла и то, что я не попрощалась ни с тобой, ни с Эммой. Правда заключается в том, что я не могу смотреть моей дорогой подруге в глаза, сознавая свой позор и вину, которую я возложила на себя. Яне хотела, чтобы моя слабость подвергла опасности твою прекрасную жизнь с Эммой и детьми.

Я знаю, как сильно тебя любит Эмма, мой драгоценный Бак, и знаю, как сильно любишь ты ее. Но я эгоистично надеюсь, что ты сохранишь где-то глубоко в сердце память о том, что я тоже всегда любила тебя.

Слова, полные муки... слова бессмертной любви.

В письмах матери не было ни одного упоминания об Онор. Не было и намека на обвинения в адрес бессердечного красавца – ее отца, который даже и не знал, что Онор вообще существует.

Онор решила, что не будет тратить время перед встречей с Баком Старом впустую. Она выяснит, как добраться до «Техасской звезды», возьмет лошадь в пункте проката и вскоре встретится с отцом. Что же касается Кэла Стара, брата, с которым она никогда не была знакома...

Онор усилием воли прогнала от себя эту мысль и сосредоточилась на том, что ей предстояло сделать. С того времени, как умерла мать, она сильно похудела. Юбка простого покроя, белая блузка и шляпа для верховой езды, в которых она щеголяла теперь, вполне годились бы для поездки на ранчо «Техасская звезда», но сейчас одежда болталась на ее худом теле. Не ускользнуло от нее и то, что от продолжительного путешествия и бессонной ночи ее кожа стала бледной, а под глазами появились темные круги. Она откинула назад капризную рыжевато-каштановую прядь и вздернула подбородок, зная, что выглядит не лучшим образом, и досадуя на то, что ее вообще волнует это.

Два всадника, которых Онор видела, когда те въезжали в город, отвлекли ее внимание, когда спешились у привязи перед магазином. Первый всадник был стариком, знавшим лучшие дни. Она подумала, что и второй, более молодой человек, не всегда был беден, но ее внимание привлек отнюдь не их внешний вид, а выражение их лиц. Что-то было в них не так.

Будто в ответ на ее раздумья Док Мэгги, женщина средних лет, которую она накануне видела с Кэлом Старом, вышла из своего кабинета и поспешила к ним.

Онор подошла ближе и услышала слова Док:

– Вы уверены?

– Нет никаких сомнений. У нее сломана нога. Я собирался приехать еще вчера, но она и слышать об этом не захотела. Разумеется, моя жена ее поддержала, – говорил старик.

Онор увидела недовольство на его лице.

– Они обе были уверены, что она сможет позаботиться о себе сама, но сегодня утром все изменилось, – продолжил он.

– Это на них похоже.

Док запоздало обратила внимание на молчавшего молодого человека.

– Кто это с вами? Не думаю, что мы встречались.

– Это мой новый работник на ранчо, – нетерпеливо ответил старик.

– Новый работник?

– Именно это я и сказал.

– Полагаю, у него есть имя? – проворчала Док, удивленная его грубым тоном.

– Не думаю, что сейчас подходящее время для знакомства.

– Неужели? Я не терплю грубости, Бак Стар! Бак Стар.

Онор не могла больше ни о чем думать.

Этого не может быть!

Она постаралась успокоиться и отступила в тень навеса над магазином. Нет... Бак Стар был мускулистым, мужественным мужчиной, его волосы были темными, а глаза «поразительно синими». Даже если учесть, что прошло столько лет, это не может быть он!

Онор отступила еще на шаг. Волосы этого человека были седыми и редкими, черты лица почти неразличимыми под сеткой глубоких морщин, испещривших его лицо. Его кожа была болезненно бледной, он был таким худым, сморщенным, что одежда висела на его истощенном теле. Единственным, что совпадало с описанием Бака Стара, данным матерью, были его синие глаза, несколько поблекшие, но не утратившие «поразительное» выражение.

Слушая, как бьется сердце, Онор прислонилась к навесу, увидев, как Бак Стар указал на человека, молча стоявшего рядом с ним, и ответил на вопрос Док:

– Ну хорошо, будь по-твоему. Его зовут Джейс Рул. Я хочу представить его Бауэрам, чтобы он мог брать в магазине товары на счет «Техасской звезды». Он останется здесь и выполнит некоторые мои поручения, а мы съездим с тобой на ранчо.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы ты ехал со мной, Бак, – фыркнула в ответ Док Мэгги.

– Нет, нуждаешься.

– Я сама о себе позабочусь.

– Судя по тому, как сейчас обстоят дела на ранчо, нет.

Док замолчала и впилась взглядом в Бака:

– Дела плохи, да?

– Можно сказать и так.

Док нахмурилась:

– Рада познакомиться, Джейс Рул. Меня все зовут Док Мэгги. Простите, что у меня нет времени на разговоры, – произнесла она.

Она улыбнулась, когда Рул вежливо дотронулся до своей шляпы, и поспешила к себе.

Застыв в растерянности, Онор смотрела, как Бак Стар и новый ковбой направились к лавке.

– Бак Стар много за это не получит.

Агнес Бауэр, матрона с чопорным выражением лица, сидевшая за конторкой, задумчиво взглянула на Джейса и опять посмотрела на список, который ей оставил Бак. Она продолжала говорить, несмотря на слабые попытки мужа заставить ее замолчать.

– Ты новичок на ранчо, приятель, но скажу тебе сразу: Селеста Стар не очень-то уважаемая личность в нашем городе. И ее служанка тоже. – Тонкий нос Агнес сморщился. – Сказать по правде, у меня каждый раз пробегает холодок по спине, когда эта Маделейн сюда заходит.

– Агнес!

Агнес ответила на окрик мужа пожатием плеч.

– Правда есть правда. И я думаю, что именно Селеста стоит между Баком и Кэлом... особенно сейчас, когда Кэл и Пру...

– Агнес...

Агнес замолчала, услышав угрозу в голосе мужа.

Джейс изучал выражение лица этой женщины. Ей не понравилось, что муж вмешался. Она любила посплетничать. Ей хотелось, чтобы Джейс поддержал ее, побудил к тому, чтобы она поподробнее рассказала ему о том, что творится на ранчо «Техасская звезда», но он не выказывал намерений оказывать ей такую услугу. Он подумал, что попал в осиное гнездо, как только вошел на кухню ранчо. Он думал, что видел в свои тридцать два года почти все, что можно было увидеть, но потерял дар речи, когда Бак представил его прекрасной Селесте. Эта блондинка с синими глазами и изумительными чертами лица была, наверное, самой красивой женщиной из тех, кого он когда-либо видел, но при этом она годилась Баку в дочери.

И она, кажется, обожала своего мужа.

Джейс едва удержался от того, чтобы не хмыкнуть при этой мысли. Почему-то он сомневался в ее чувствах.

Что же касается Маделейн, то он ощутил на себе жгучий взгляд негритянки в тот самый момент, как вошел на кухню. Он сказал себе, что его совершенно не интересует все то, что здесь происходит, ведь он работает на ранчо временно, но инстинкт говорил ему, что дело здесь не в негритянке.

Понимая, что единственное, в чем он мог быть пока уверен, так это в том, что Маделейн действительно испытала боль при падении, Джейс нерешительно протянул:

– Может, это и так, мэм, но Бак – хозяин «Техасской звезды», а я выполняю его распоряжения.

Стараясь не смотреть на мужа, Агнес неодобрительно покачала головой:

– Думаю, Селеста слишком хрупка для работы на ранчо, и, пока Маделейн болеет, кто-то должен ее заменить.

– Мне известно лишь одно – Бак хочет сделать заказ, чтобы пополнить запасы продуктов, а еще он хочет быть уверен в том, что его желание как можно быстрее найти кого-то для выполнения поденной работы на ранчо будет исполнено в точности.

– Что ж, я думаю...

– Ты слышала, что он сказал, Агнес? – решительно перебил ее Харви Бауэр. – Этому малому нужно помочь выполнить наказ хозяина.

Агнес смерила мужа холодным взглядом и снова повернулась к Джейсу:

– На какое время Баку требуется работник на кухню?

– Этого я не знаю, мэм.

– Я так понимаю, на ранчо «Техасская звезда» собираются нанять кого-то без гарантий...

– Агнес, хватит!

Агнес поджала губы:

– Ну хорошо, пусть высказываются другие.

Она обиженно уткнулась в счета и тут услышала ответ Джейса:

– Спасибо, мэм. Я подожду снаружи, пока все будет готово.

Испытав больше облегчения, чем он отваживался выказать, Джейс вышел из магазина, чтобы не видеть Агнес Бауэр, охваченную холодной яростью. Если он вообще что-то понимал в спорах между мужем и женой, то эти двое подробно обсудят болтовню Агнес сегодня же вечером. Его радовало, что он не будет при этом присутствовать.

Джейс потянулся, наслаждаясь солнечным светом. Он распрямил широкие плечи и глубоко вздохнул. Пять лет, проведенные в тюрьме, не прошли для него даром. Он никогда раньше так не ценил тепло свободного солнца Техаса.

Джейс облокотился широкой спиной о перила и надвинул шляпу на лоб. Чуть расслабившись, он оглядывал улицу, а мысли его бродили в прошлом. Первые годы тюрьмы казались ему бесконечными, и он начал думать о смерти. Коуберн стрелял первым. Он выстрелил в ответ, защищаясь. Он говорил себе, что не должен сесть в тюрьму, что ему должны позволить горевать о любимой женщине на его ранчо, рядом с ее могилой. Ему потребовалось несколько лет, чтобы признаться самому себе – даже если бы Коуберн не выстрелил первым, он все равно бы его пристрелил.

И все же правда состояла в том, что именно Коуберн выстрелил первым.

Но была еще одна правда – именно деньги Коубернов отправили его в тюремную камеру. Утешением ему служило то, что Уолтер Коуберн, чье богатство и терпение позволили сыну вести распутный образ жизни, не смог добиться его смерти через повешение.

Джейс вернулся на свое ранчо после тюрьмы, но пробыл там совсем недолго. Там давно жила другая семья и не осталось ничего, что напоминало бы о том, что здесь когда-то жил он со своей красавицей Пег.

При мысли об этом у Джейса заныло в груди, но он отогнал от себя воспоминания. Сейчас он позволил себе считать важными лишь несколько вещей: солнце, удобный ночлег, возможность три раза в день плотно поесть и независимость. Ему больше ничего не нужно.

Инстинктивно ощутив, что за ним наблюдают, Джейс резко повернулся и быстро оглядел улицу.

Его взгляд остановился на женщине, наблюдавшей за ним из-под навеса. Она была высокой и выглядела молодо. Одежда висела на ее худом теле как на вешалке, а широкие поля кожаной шляпы для верховой езды скрывали ее лицо. Но что нельзя было не заметить, так это револьвер у ее бедра и настороженный взгляд.

Луч солнца коснулся рыжевато-каштановых волос, которые она носила собранными у шеи, – это он увидел, когда она повернулась к нему спиной. Он сделал несколько шагов в ее сторону и смог разглядеть правильные черты лица, плавную линию губ и ясные карие глаза, внимательно и изучающе смотревшие на него. В том, как она себя вела, было нечто, свидетельствовавшее о том, что она поставила себе определенную цель и ее вовсе не интересовало мнение других.

Ей что-то было нужно.

Пораженный забурлившими в нем эмоциями, которые он считал давно умершими, Джейс стиснул зубы, чтобы скрыть волнение.

Кем бы она ни была и чего бы ни хотела, ему не нужно было видеть оружие у ее бедра, чтобы понять, что у нее какие-то неприятности, – за последние годы у него самого их было вполне достаточно.

Кем бы она ни была и. чего бы ни хотела, одно он знал наверняка – он ответит «нет».

Его зовут Джейс Рул, и про себя он произнес совсем не «спасибо», которое он так вежливо проговорил, поклонившись Агнес Бауэр в магазине после их беседы. Онор видела это по его лицу.

Она слушала их разговор из-под навеса магазина. Это было нетрудно – Агнес говорила очень громко специально, чтобы слышали все. Но вот что отвечал ей Рул, она не знала, он произносил слова слишком тихо.

И все же Онор была убеждена, что тихие ответы не свидетельствовали ни о его страхе, ни о подхалимстве. Ей достаточно было лишь взглянуть на него, чтобы понять это. Взгляд Рула был твердым и проницательным, а выражение лица настороженным. Она узнала это выражение, которое часто бывало у нее самой. Такое выражение – это результат страданий, уж кому это знать, как не ей! Он категорически не хотел, чтобы его вовлекли в проблемы, происходившие на ранчо «Техасская звезда», – проблемы, в центре которых находился Бак Стар.

Не уверенная в результатах своего поступка, Онор твердым шагом приблизилась к Рулу. Он был худ, но обладал хорошей мускулатурой, свидетельствовавшей о силе, которую многие недооценивали.

Она инстинктивно почувствовала, что не совершит ошибку, доверившись этому человеку.

Поравнявшись с ним, сама не понимая, как решилась на это, Онор заговорила с ним, удивившись звуку собственного голоса:

– Я услышала ваш разговор в магазине. Я согласна делать ту работу, которую предлагают на ранчо «Техасская звезда».

Во взгляде темных глаз Рула, направленном на нее, не было и тени удивления. Сердце ее тревожно забилось в ожидании ответа.

Она была моложе и красивее, чем Джейсу показалось на первый взгляд. Густые каштановые ресницы подчеркивали необычный цвет ее глаз, когда она смело смотрела в его глаза. Она не считала нужным попросить извинения за то, что подслушала их разговор в магазине. Он догадался, что она вообще лишена лицемерия.

– Что у вас на уме, мэм? – неожиданно спросил Джейс.

– Что вы имеете в виду?

– Если вы слышали мой разговор с Агнес Бауэр, вы знаете, что положение на ранчо оставляет желать лучшего.

– Вы там работаете, да?

– Временно.

– Вот как?

– Кроме того, что я делаю или не делаю – не ваше дело.

– А что я делаю или не делаю – тоже не ваше дело.

– Поверьте на слово, не важно, от чего вы бежите, но на ранчо «Техасская звезда» не стоит наниматься, – сердито ответил Джейс.

– Это значит, что вы уже отказались рассматривать это место в качестве убежища?

– Мы говорим не обо мне. Не я прошу работу в «Техасской звезде».

– И вы не тот человек, который решает, нанять меня или нет?

Зеленые искорки в глазах Онор свидетельствовали о растущем раздражении.

– Знаете, я поеду с вами на ранчо, нравится это вам или нет. Если Бак Стар наймет меня... – заговорила она.

– Тогда вас наверняка уволит его жена.

– Но вас она не уволила!

– Я не хорошенькая молодая девушка.

– Я тоже.

Джейс счел за лучшее промолчать.

– Мистер Рул... – Голос Агнес Бауэр заставил Джейса повернуться к двери. Он заметил, как Агнес оглядела молодую женщину и его, прежде чем продолжить: – Я приготовила заказ для «Техасской звезды». Вы можете забрать его, когда захотите.

– Я готов забрать его сейчас, – решительно заявил Джейс.

Агнес вернулась в магазин.

– Я найду лошадь, на это уйдет всего несколько минут, – сказала Онор.

– Я уже говорил, что уезжаю сейчас.

– Пожалуйста, я поеду за вами, – пожала она плечами. Онор направилась к пункту проката лошадей, потом вдруг оглянулась:

– Кстати, меня зовут Онор Ганнон. Не трудитесь представляться. Я знаю, что вас зовут Джейс Рул. Это я тоже подслушала, – добавила она со сладкой улыбочкой.

Джейс хмуро смотрел, как Онор Ганнон быстро идет по настилу к конюшням. Он заметил вздернутый подбородок, целеустремленный шаг и покачивание ее изящных бедер, когда она быстро шла к пункту проката лошадей, и снова ощутил давно забытую тяжесть в паху.

Он тяжело вздохнул. Онор Ганнон с рыжевато-каштановыми волосами и удивительными глазами оказалась серьезной проблемой, и он почувствовал, что по непонятной причине эта проблема стала доставлять ему удовольствие.

Нет.

Будь он проклят, если допустит это!

Его лицо было достаточно приятным. Плохо, что характер не слишком соответствовал его внешности.

Онор с интересом разглядывала Джейса Рула, когда скакала рядом с ним на ранчо «Техасская звезда». Густые брови над темными глазами, угловатые черты лица и полные губы – так себе, ничего особенного. Но вот глаза под короткими густыми ресницами, которые, похоже, мало что упускали из виду, ее заинтересовали. Да еще этот старый шрам на подбородке. Она невольно задумалась, при каких обстоятельствах он появился и сколько ран получил в ответ противник. Она разглядывала его высокую широкоплечую фигуру и решила, что ее первая оценка была верной. Наверное, он долгое время недоедал, но худоба ни в коей мере не повлияла на уверенную силу его движений.

Так или иначе, Джейс Рул производил впечатление человека, которому можно доверять. Он направился к «Техасской звезде», как только покупки были приторочены к седлу. Она никогда не узнает, удивился ли он или ожидал от нее, что она догонит его и поедет рядом с ним. Она сомневалась, что проработает на ранчо достаточно долго для того, чтобы все понять. Бак Стар казался вспыльчивым стариком, с которым было непросто иметь дело. Но до того момента, как она увидела его, она не сознавала, что ей нужно найти ответ на один-единственный вопрос: «За что моя мать любила его всю жизнь?»

Онор вытерла испарину, выступившую на лбу.

– Сколько нам еще добираться до «Техасской звезды»? – нарушила она молчание.

– Немного.

– Вы хорошо знаете Бака Стара?

– Плохо.

Онор нахмурилась:

– А вы неразговорчивый человек, правда?

Ответа вообще не последовало.

Ну ладно, пусть он молчит, если хочет.

Так же молча Онор взглянула на Джейса, когда его лошадь начала хромать. Она заметила, как он встревожился и, повернув лошадь к обочине, спешился, привязав поводья к дереву. Машинально последовав за ним, Онор натянула поводья, но сидела в седле, пока Джейс похлопывал лошадь по шее и произносил тихие слова утешения, прежде чем поднять переднее копыто жеребца и осмотреть его. Он нахмурился, обнаружив камешек, застрявший в подкове. Он вынул нож из седельной сумки и начал извлекать камень.

Жеребец нервно вздрогнул и подался назад, Джейс быстро его успокоил.

Неторопливо вынув револьвер из кобуры, Онор направила его на человека. Она заметила, как в глазах Джейса блеснуло удивление, когда он увидел, куда она целится, – за мгновение до того, как она нажала на спусковой крючок и выстрелила.

Выстрел потряс тишину озаренной солнцем дороги. Джейс растерянно шагнул в сторону, глядя на Онор. Проследив за ее взглядом, он нагнулся и увидел гремучую змею, лежавшую возле его ног и разнесенную на части метким выстрелом девушки.

Хмурясь, Джейс оглянулся на нее и увидел, что Онор убирает револьвер. Выражение ее лица было безмятежным. Она выглядела совершенно спокойной, когда посмотрела ему в глаза.

– Хороший выстрел, – похвалил Джейс, даже не осознавая, что произнес это вслух. – Где вы научились так здорово обращаться с оружием? – заинтересованно спросил он.

– Разве это важно?

– Да в общем-то нет.

Он не знал, где и когда она научилась так стрелять, но догадывался, почему это случилось. Она женщина, и она научилась защищать себя сама при обстоятельствах, которые не желала обсуждать. Он понял это, но не стал менее подозрительным.

– Думаю, я должен вас поблагодарить, – прямо заявил он.

– Не стоит беспокоиться.

– А я и не беспокоюсь. Вы поступили правильно, застрелив гремучую змею. Так что вы можете ожидать от меня того же самого, если возникнет подобная ситуация. На том и порешим, если вы не возражаете.

Джейс дождался едва заметного кивка Онор и начал снова выковыривать камень из подковы Уистлера.

Наконец вскочив в седло, Джейс направил лошадь на дорогу. Онор последовала за ним, и они молча признали, что происшествие с гремучей змеей очень ясно выявило две вещи.

Во-первых, Онор Ганнон не та женщина, которую легко уволить.

Во-вторых, Бак не сможет уволить ее, даже если очень захочет.

Глава 4

Сидя в одиночестве в тишине роскошной Нью-йоркской конторы, Уолтер Коуберн открыл ящик для сигар, стоящий в дальнем углу массивного стола красного дерева, и вынул сигару. Он поднес ее к носу, чтобы вдохнуть терпкий запах, и нахмурился, когда запах оказался совсем не таким, какого он ожидал. Но он был не слишком удивлен. Сейчас мало что отвечало его ожиданиям.

Все так же хмуро Уолтер зажег сигару, потом резко встал и повернулся к окну, находившемуся у него за спиной. Он взглянул на залитую солнцем улицу, на тех безымянных безликих людей, что быстро проходили мимо его конторы.

Безымянные... безликие... оттого, что все они банальны. Они занимаются земными трудами, ведут мирскую жизнь, барахтаются в грязи посредственности, мало зная об утонченных вещах, которые может предложить им жизнь и которые они едва ли оценили бы, даже если бы у них появилась такая возможность, просто из-за своего невежества.

Уолтер вздохнул. Он родился в бедности, но никогда не был равнодушным. Он еще в детстве поклялся себе, что умрет богатым. Он усердно трудился всю жизнь. Будучи молодым человеком и извлекая большую пользу из приятной внешности и бойкого языка, он сделал шаг, который в конечном итоге обеспечил его будущее. С бесстыдной наглостью он убедил некрасивую дочь работодателя в своей любви. После этого не составило никакого труда соблазнить девушку, и у работодателя не осталось другого выхода, как устроить пышную свадьбу для дочери на втором месяце беременности, чтобы ввести сияющую от счастья парочку в общество.

К сожалению, невеста Уолтера не пережила рождения сына, а потому ему пришлось принять решение, повлиявшее на его последующую жизнь. Горюющий тесть умер внезапно, но не неожиданно – через год, оставив Уолтеру право распоряжаться имуществом компании.

Уютно ощущая себя в новой роли, он принял на себя управление семейной фирмой «Каннингем индастриз» с показной неохотой, при этом он вел дела так, что утроил капитал компании по прошествии пяти лет. То обстоятельство, что он приобрел славу «акулы производства», его не волновало. Он хорошо платил адвокатам, защищавшим его интересы.

У него было прочное финансовое положение, сын, которым он гордился и который, к счастью, был совсем не похож на свою некрасивую мать. Уолтер решил предоставить Уинстону всю ту роскошь, какой не было в детстве у него самого, а мальчик доставлял ему радость тем, что вырос красивым, умным и похотливым. Уолтера не слишком беспокоила невоздержанность Уинстона, потому что Уинстон был во всех отношениях именно тем сыном, о каком он мечтал. Даже, несмотря на то что размах сексуальных похождений сына иногда поражал даже Уолтера, он не возражал, а его адвокаты заботились о том, чтобы не пострадала репутация Уинстона.

Уолтер пожал плечами и, с отвращением отбросив сигару, погладил ухоженные седые усы, глядя на то, что творилось на улице. Что же касается его самого, то он приобрел приятную наружность, лишь достигнув сорока лет. И, часто поглядывая на себя в зеркало, он убеждался, что его волосы, несмотря на седые пряди, все еще достаточно густы, чтобы привлечь к себе женские взгляды, и что даже его лицо хорошо сохранилось за эти годы. Несмотря на средний рост, его тело было мускулистым, хорошо сложенным и лишенным жировых отложений. Но главное – его сексуальные желания и возможности мало чем уступали желаниям и возможностям взрослого сына.

Да, все это у него было – достаток, женщины, социальное положение и сын, который во всем подражал своему отцу.

Он совершил лишь одну ошибку.

Эта ошибка стоила его сыну жизни.

Интимная связь Уинстона с местной дебютанткой привела в движение смертоносную лавину. Жесткое давление со стороны отца дебютантки – известного политического деятеля – послужило причиной того, что Уолтер предложил сыну уехать на Запад, пока не уляжется шум, выдумав для него предлог, будто ему необходимо проверить дела банка, недавно присоединенного к семейной деловой империи.

За этим последовало то, что невозможно было ни предвидеть, ни представить. Уолтер до сих пор не мог понять, кто довел Уинстона до такой крайности, что он связался с красивой женой владельца ранчо и оставил ее мертвой в ее же собственном доме!

Для него не имело никакого значения, что Уинстон убил эту женщину. Не имело для него значения и то, что Уинстон выстрелил первым, когда ковбой – муж той женщины – пришел, чтобы отомстить ему за смерть жены. Для него имело значение лишь одно – муж той женщины жив, а Уинстон мертв.

В ярости от того, что его сына, наследника огромного состояния, застрелил какой-то нищий ковбой, Уолтер громко выругался.

Пять лет спустя боль от потери любимого сына была так же сильна.

Пять лет спустя... но наконец-то пришло время, когда он увидит Джейса Рула мертвым.

Уолтер Коуберн повернулся, услышав, как в дверь его конторы постучали, и улыбнулся, когда в комнату вошел прилично одетый господин. Он быстро окинул взглядом этого человека. На незнакомце были костюм и шляпа, его брюки были скроены по последней моде; волосы, достигавшие плеч, были аккуратно подстрижены; короткая борода, которой он щеголял, тщательно расчесана. Черты его лица были ничем не примечательны, если не считать...

Внезапно Уолтер замер. Да, черты лица незнакомца были ничем не примечательны, если не считать тускло-карих глаз, таких холодных и безжизненных, что от них по спине пробегал холодок.

– Вы мистер Беллами, я полагаю? – поинтересовался Уолтер.

– Да, это мое имя.

Уолтер ощутил удовлетворение при звуках западного акцента Беллами.

– Я получил о вас прекрасные рекомендации. Я послал за вами потому, что меня уверили, будто вы легко справитесь с заданием, для которого я вас нанимаю, и вас нисколько не смутит деликатный характер этого задания, – сказал он.

– Вы не разочаруетесь во мне, мистер.

– В таком случае позвольте изложить вам мои требования, мистер Беллами. Я хочу, чтобы вы вернулись в Техас, откуда вы недавно приехали. Некоторое время назад из Хантсвиллской тюрьмы был выпущен на свободу человек по имени Джейс Рул. Он убил моего сына, и я хочу, чтобы вы убили его.

– Нет проблем.

– У вас есть ко мне вопросы? Вы пока ничего не знаете об этом человеке. Вы не знаете, где он, а я не могу вам этого сказать, потому что и сам этого не знаю, – выдохнул Уолтер, испытывая недоверие, причину которого он не мог объяснить.

– Позвольте мне кое-что прояснить, мистер. – Беллами заговорил твердым голосом: – Не позволяйте этому костюму ввести вас в заблуждение. Я одеваюсь в соответствии с тем местом, в каком я нахожусь, но я не щеголь. И еще меня интересует, где сейчас находится этот Джейс Рул. Вы только что сказали, откуда он начал свой путь – от Хантсвиллской тюрьмы, и это все, что мне нужно знать. Никто не умеет выслеживать людей лучше меня... и никто не убивает их лучше меня.

– Я не хочу, чтобы вы просто убили его!

Беллами нахмурился:

– Что же вы тогда хотите?

– Я хочу, чтобы вы заставили его страдать так, как он заставил страдать меня после смерти сына. Я хочу, чтобы он настрадался на много лет вперед, которых у него не будет, так же как их не будет у моего сына. Я хочу удостовериться, что он умрет тысячу раз, прежде чем вы выстрелите в него, чтобы положить конец его страданиям. А перед тем как вы убьете его, скажите ему, что это я нанял вас прикончить его так же, как он прикончил моего сына.

– Я же говорил – нет проблем.

– Дайте мне сказать самое важное. – Уолтер помолчал. – Я хочу получить доказательство его смерти.

– Что мне сделать? Принести вам его уши? – Беллами гнусно хихикнул. – Я принесу все, если вы хорошо мне заплатите.

– Принесите мне неоспоримое доказательство его смерти и полный отчет о страданиях, которые он перенес, и можете выписывать счет.

– То есть?

– Вы установите собственную цену, и я ее оплачу. Половину – сейчас, половину – как только вы войдете в эту дверь с неопровержимыми доказательствами.

– Вы только что сами заключили сделку, – ответил Беллами, пристально рассматривая его холодным взглядом.

Уолтер пожал протянутую руку. У него сильно билось сердце, когда он вышел с Беллами в приемную.

– Выпишите мистеру Беллами чек на сумму, которую он назовет, – непререкаемым тоном заявил он секретарю.

Уолтер повернулся и удалился в свой кабинет, ни разу не оглянувшись. Он закрыл за собой дверь, подошел к окну и смотрел на улицу.

Ждать осталось недолго.

– Кто это?

Бак Стар взглянул на Онор, стоявшую на кухне. Затем он покосился на небольшую дорожную сумку в руке Джейса.

– Что она здесь делает? – раздраженно спросил он.

Онор постаралась взять себя в руки. Она отнеслась равнодушно к дорожному происшествию с гремучей змеей, но испытала потрясение, когда поняла, что жизнь Джейса Рула зависит от легкого движения ее пальца. Теперь, стоя всего лишь в нескольких футах от отца, человека, который за один вечер разрушил размеренную жизнь ее матери, человека, который заставил ее вести унизительное существование, она вспомнила об этом выстреле.

– Ее зовут Онор Ганнон. Она здесь для того, чтобы выполнять работу, которую вы ей предложите, – ответил Джейс.

– Это так?

Бак внимательно всмотрелся в Онор, и та едва удержалась, чтобы не вздрогнуть под его сердитым взглядом.

– Я задал тебе вопрос, девушка, – заявил он, когда она замешкалась с ответом.

Он злости Онор покраснела.

– Меня зовут не «девушка»! Да, я приехала сюда, чтобы найти работу, – огрызнулась она.

Проницательный взгляд Бака не отрывался от ее лица, и сердце Онор бешено забилось.

– Ты слишком молода. Мне нужна здоровая женщина постарше, у которой хватит сил справиться с тяжелой работой, – проворчал он.

– Что у вас тут за работа такая, если вы думаете, что я с ней не справлюсь? – с вызовом ответила Онор. – Мне сказали, вам нужен кто-то для работы по кухне, а я вполне способна на это. Я годами вела хозяйство на ранчо. Я умею готовить и печь, я хорошо копчу мясо и выполняю другую домашнюю работу. А еще я умею поддерживать чистоту в доме.

– Это правда?

– Да, это правда. – Онор смело смотрела в его глаза. – Я приехала в город вчера. Софи Тревор сказала, что поищет для меня работу, но ваша работа слишком заманчива, чтобы ее упустить.

– Слишком хорошая работа, чтобы ее упустить? – Бак фыркнул. – Кстати, а что привело вас в этот городишко? Он мало что может предложить молодой женщине вроде вас.

– Это мое личное дело, – ответила она, проигнорировав его удивленно поднятые брови.

– Это временная работа. Вы снова окажетесь на улице, как только наша экономка сможет ходить, – продолжал гнуть свою линию Бак, не обратив особого внимания на ее дерзкий ответ.

– Знаю. Я слышала ваш разговор с Док Мэгги.

– Не могу сказать, сколько времени это продлится.

– Я и это слышала.

– А вы здорово умеете подслушивать, да?

– Если это мне выгодно.

– И вы всегда говорите то, что думаете?

– Если это мне нужно.

Бак оглядел Онор с ног до головы и заметил револьвер в кобуре, висевший на поясе.

– Вы умеете пользоваться этой штукой?

– Я умею ею пользоваться, когда это необходимо.

Онор услышала, как за ее спиной вздохнул Джейс. Он промолчал, и она была этому рада. Ей не хотелось, чтобы кто-то вмешивался в ее первый разговор с отцом. Бак напряженно рассматривал ее несколько секунд, потом взглянул на часы, стоявшие на полке.

– Что ж, все ясно. Попробуем принять вас на один день. Если вы справитесь, вы наняты.

– Подождите. – Онор нахмурилась. – Вы не сказали, сколько вы будете мне платить.

– А, да. Проживание и питание.

Джейс еще раз нетерпеливо шевельнулся у нее за спиной.

– И?.. – спросила она.

– И ежедневное жалованье, согласно вашим усилиям.

– Не слишком-то щедро.

. – А какая оплата кажется вам справедливой?

– Пять долларов в неделю, проживание и питание.

Мгновение Бак обдумывал ее заявление и наконец кивнул:

– Начинайте готовить. Посмотрим, настолько ли вы умелы, как говорите.

Шаги в коридоре предшествовали появлению в кухне молодой женщины, внешность которой Онор поразила. Красивая блондинка, молодая, но явно чем-то недовольная. Это наверняка была новая жена Бака.

Тон, каким она заговорила, подтвердил вывод Онор.

– Что тут происходит, Бак, дорогой? Кто эта женщина?

– Селеста, дорогая, это Онор Ганнон. Она приехала, чтобы поработать на кухне, пока Маделейн не встанет на ноги.

Онор увидела во взгляде Селесты непонятную враждебность, когда та рассматривала ее с головы до ног, после чего она повернулась к мужу с приторной улыбкой:

– Не думаю, дорогой, что она подойдет. Нам нужна более опытная женщина и, конечно, постарше.

Бак изо всех сил старался угодить жене:

– Нам здесь не из кого особенно выбирать, дорогая, а помощница нужна сейчас. Ты слишком нужна Маделейн, чтобы заниматься кухней, а через несколько часов приедут работники с ранчо и потребуют ужин. Мы ничего не теряем, просто даем ей шанс.

– Маделейн скоро поправится.

– Не так скоро, как ты думаешь. Док Мэгги говорит, что кости нескоро срастутся, особенно если человек не так уж и молод.

– Да что она понимает! – разозлилась Селеста.

Бак нахмурился. Возможность заглянуть в душу Селесты вызвала в памяти Онор ту краткую встречу, когда она познакомилась с Док Мэгги. Тем, как врач неуверенно пожелала ей удачи, когда Джейс объяснил, что она ищет работу на ранчо, было сказано все.

– Прости. Думаю, не следует этого говорить, но Маделейн не испытывает боли, а Док Мэгги ничем практически ей не помогла. Кроме того, где мы устроим эту женщину? Она не может поселиться в комнате Маделейн, и она уж точно не может спать в сарае для угля, – сказала Селеста, заметив, что Бак нахмурился.

– На первое время ей подойдет кладовка. У нас там есть старая койка, мы можем приспособить комнату под жилье, если она оправдает наши ожидания.

Селеста шагнула к Баку. У Онор перехватило дыхание, когда Селеста посмотрела ему в глаза.

– Думаю, ты ошибаешься, – мягко произнесла она. «Если Бак Стар наймет меня...»

«Тогда вас наверняка уволит его жена».

Пророческий ответ Джейса прозвучал в ушах Онор в последовавшем за разговором супругов кратком молчании. Она услышала, как Джейс тихо кашлянул у нее за спиной, и поняла, что и он вспомнил их разговор. Она была уже готова отвернуться, но тут Бак обнял жену за плечи.

– Сейчас ты этого не понимаешь, но тебе нужна помощница, дорогая. Я не хочу, чтобы ты изнуряла себя, пытаясь справиться со всем сразу. Я сказал этой молодой женщине, что мы дадим ей шанс. Не думаю, что мне придется нарушить свое слово.

Онор заметила предательское подергивание гладких щек Селесты.

– Конечно, ты прав, Бак. Ты всегда прав, – извиняясь, прошептала она и взглянула на чашку в своей руке. – Я пришла только за водой для Маделейн. Она так страдает, бедняжка.

– Да, дорогая, я знаю.

Бак с любовью смотрел на изящную фигуру Селесты, пока та наполняла чашку и шла по коридору к комнате Маделейн, потом повернулся к Онор:

– Селеста будет сюда заходить.

Онор с трудом удержала слова, готовые сорваться с ее губ. Этот человек слепо повинуется жене! Совершенно очевидно, что Селеста не хочет ее здесь видеть, и его слова ничего не изменят.

Онор размышляла над этим, когда Бак обратился к Джейсу:

– Покажи ей, где находится коптильня. Я поручаю тебе разобраться с кладовкой и достать то, что ей потребуется. Пожалуй, уже слишком поздно идти помогать другим работникам. – Бак повернулся к Онор: – Поглядим, на что ты способна, девушка.

– Меня зовут Онор.

Бак отвернулся, ничего не ответив. Онор вскипела. Ей нужно показать, на что она способна, да? Онор оглянулась на Джейса:

– Ты слышал, что сказал хозяин? Давай приниматься за дело.

Они возвращались из коптильни с припасами, когда Джейс нарушил молчание:

– Это не продлится долго.

– Что не продлится?

– Ваша работа в этом доме. Жена хозяина не хочет, чтобы он вас нанял, и мне кажется, она добьется, что он вас уволит.

– Может быть.

– Я не стал бы рассчитывать на многое.

– Я не настроена просить совета.

– Вы скоро разочаруетесь.

– Это мое дело.

– Послушайте, Онор...

Онор распахнула дверь кухни:

– Просто положите все на стол. Мне нужно работать.

Уходящее за горизонт солнце светило в окно и согревало Джейса, сидевшего у стола с вилкой в руке. Его тарелка была почти пуста, а он уже ждал следующей порции. Ему пришло в голову, что Онор заставит его взять свои собственные слова назад вместе с едой, каждым кусочком которой он наслаждался.

Джейс взглянул на тех, кто сидел рядом с ним. Рэнди, на несколько лет старше любого из них, уплетал за обе щеки. Вчера он сказал Джейсу, что работает на «Техасской звезде» со дня основания ранчо, хотя все еще был худым и бодрым, да и мало что свидетельствовало о его возрасте.

Митч был выше и уже с сединой. Более спокойного человека, чем он, Джейс никогда не встречал. За столом Митч ел не останавливаясь.

Имя Большой Джон говорило само за себя. Большой и сильный ковбой был одного роста с Джейсом, но тяжелее его по меньшей мере фунтов на шестьдесят. Нет, он не хотел бы вступать в драку с Большим Джоном, да и повода для этого не было. Джейс никогда не встречал столь уравновешенного человека. Или настолько голодного.

Джейс поглощал пищу и размышлял. Он пока мало общался с этими людьми, но уже понял, что эти руки могли справиться с любой работой на ранчо. У него сложилось впечатление, что у Бака не хватает помощников из-за Селесты, и, насколько он мог судить, оставшиеся работники ее не любили. Интересно, знал ли Бак истинную цену этим людям? В его голове крутилась мысль о том, что если бы несколько лет назад у него были такие же работники, то все могло бы сложиться по-другому. Пег могла бы...

– Джейс, передай мне, пожалуйста, картофель.

Голос Большого Джона вернул Джейса к реальности. Он передал ему миску.

– Проклятие! Здесь на донышке!

– А ты чего ожидал?

Рэнди проглотил то, что было у него во рту, и проворчал:

– Это все новенький. У этой миски есть дно, знаешь ли.

Его разочарование выглядело комичным, и Большой Джон улыбнулся:

– Дело в том, что я сто лет не ел такой вкуснятины.

– Эта малышка уж точно знает, как готовить.

– Ее зовут Онор, – отозвался Митч.

– У меня такое чувство, что эта малышка не только готовить умеет.

Джейс резко повернулся на замечание Митча, но потом расслабился, когда тот снова заговорил:

– Я сегодня видел, как она ездит верхом. Она явно знает, как обращаться с лошадьми, а еще я думаю, что она носит револьвер не только для развлечения.

– Интересно, зачем эта симпатичная девушка нанялась поварихой в это осиное гнездо?

Рэнди покачал головой:

– Мне кажется, ей нужно выйти замуж и держать на коленях одного или двух младенцев. Был бы я на пару лет моложе...

– Нашего хозяина возраст никогда не останавливал.

Рэнди повернулся на насмешку Митча и поднял брови.

– Зато у меня здравого смысла больше, чем у него. – Он озабоченно спросил: – На этом подносе осталась еще ветчина?

– Кончилась.

– Проклятие.

Губы Джейса тронула улыбка. Такой нежной ветчины он никогда не пробовал, картофельное пюре было сливочным и густым, пшеничный хлеб был таким вкусным, что не верилось, что это хлеб, сухое печенье было легким, словно облако, а соус – однородным и нежным. Онор принесла все это в сарай для угля, где ужинали рабочие, на подносах и в мисках, испускавших пар, полных до краев. Она доказала, на что способна, и у Джейса возникло странное ощущение, что Селесте в отличие от него не очень понравились собственные слова.

– Как вы думаете, Селеста скоро избавится от этой малышки?

Отрезвляющий вопрос Большого Джона тут же заставил всех замолчать.

– Наверное, она не продержится и недели. Она красива и молода, а такие не нравятся Селесте, – наконец проговорил Митч, пожав плечами.

– Жаль, но я думаю, и ты тут долго не задержишься. Селеста занята в основном тем, что увольняет работников и не позволяет хозяину нанимать новых, – пробурчал Большой Джон, взглянув на Джейса.

Джейс нахмурился:

– Зачем ей это?

– Просто в нее вселился дьявол.

– Да ладно, хватит! – Рэнди отодвинул свой стул от стола и окинул всех предупреждающим взглядом. Разговор сразу прекратился. – Мы поели, и, по-моему, эта молодая женщина сейчас придет за пустыми тарелками.

– Я их отнесу, – услышал Джейс собственный голос. – Мне все равно нужно кое-что сделать для нее в кладовке.

– Ну-ну... новая девушка и новый работник, кажется, неплохо ладят, – прокомментировал Митч.

Большой Джон хихикнул.

Рэнди кашлянул.

Джейс взял тарелки и вышел, ничего не ответив.

Они не могли бы ошибиться сильнее, чем сейчас.

– Я буду возражать, – тихо прошептала Селеста.

Она стояла рядом к кроватью Маделейн, непреклонная в своей ярости.

– Я не потерплю эту Онор в моей кухне и в моем доме! Бак нанял ее сразу, как только поужинал. Он велел ей послать кого-нибудь в город за ее вещами, а эта ведьма даже не выразила ему благодарности, – прошипела она в бешенстве.

Темные глаза негритянки были тусклыми от боли. Ее волосы, обычно спрятанные под ярким тюрбаном, были беспорядочно разбросаны по подушке, а черты лица обострились.

– Эта новая кухарка такая же красивая, как ты?

– Нет, конечно, – высокомерно процедила Селеста. – Знаешь, как-то Бак странно на нее смотрит. Он не обращает внимания на ее высокомерие. Он спокойно переносит его, но никогда не стал бы терпеть подобное ни от кого другого, и это меня тревожит.

– Твой муж скоро устанет от нее.

– Я не хочу ждать, пока он устанет, разве ты не понимаешь? Я устала ждать. Я хочу, чтобы его драгоценная «Техасская звезда» превратилась в пыль и развеялась по ветру, а ты в твоем теперешнем состоянии не можешь мне ничем помочь!

Маделейн уставилась на Селесту, сдвинув брови. Она испытывала злость и боль. Она всегда знала, что ее дорогая Селеста – балованное дитя, в юности перенесшее лишения, и в этом был виноват человек, ставший теперь ее мужем. Это дитя было вынуждено торговать своей красотой и телом, чтобы подняться наверх из сточных канав Нового Орлеана. Это дитя, как и она сама, посвятило себя мести, в чем она поклялась у смертного одра матери. Но, несмотря на все это, она балованное дитя. Этот факт никогда не был так очевиден, как в тот момент, когда Селеста вовсе забыла о боли Маделейн и думала лишь о своей мести.

– Чтобы сломанные кости срослись, нужно время, – прошептала Маделейн.

– Ты говоришь, как Док Мэгги, и я этого не вынесу! Воспользуйся твоими ядами... твоими настоями. Они тебя никогда не подводили.

– Ты хочешь слишком многого.

– Нет, не многого! Я хочу, чтобы эта женщина покинула мой дом, слышишь?

Селесту трясло от ярости.

– Все было так хорошо! Кражи скота подорвали финансовое могущество Бака и увеличили мой банковский счет, большинство работников ушли, а твои яды едва не довели его до могилы. Потом вернулся Кэл. И сейчас Дерек – единственный, кто уцелел из всей банды. Кэл – герой нашего городка, а Бак выздоравливает.

– Твой муж не выздоравливает. Я просто предусмотрительно сделала перерыв и стала давать ему меньше. Он никогда не восстановит то, что у него забрали мои травы.

– Мне лучше знать об этом – он выздоравливает, говорю тебе!

– Нет.

– Да! – Помолчав, Селеста процедила: – У него все получилось, когда он вчера занимался со мной любовью. Я была вынуждена терпеть его ужасный старый член внутри себя, стонать и задыхаться, притворяясь, что испытываю страсть.

– Это невозможно!

Глаза Селесты сверкали гневом.

– Ты сомневаешься в моих словах?

– Нет, но...

Селеста стиснула зубы.

– Я приказываю тебе поправиться, Маделейн, – выдавила она из себя.

Маделейн закрыла глаза. Она не приняла ни одного из болеутоляющих лекарств, которые ей оставила Док Мэгги. Она предпочитала более сильнодействующее средство, которое хранила в ящике туалетного столика. Она потом попросит Селесту сходить за ним, чтобы сон, который вызывает этот порошок, никто не нарушил.

Маделейн взглянула в прекрасное лицо Селесты, искаженное злобой. До этого она лишь пару раз видела ее в таком состоянии, и каждый раз пугалась. Селеста была в такой ярости и отчаянии, что могла бы изменить ход событий, которые на нее свалились в последнее время. И никто не мог бы предсказать, как она поступила бы, если бы ничего не изменилось, а если бы Селеста сейчас вышла из-под ее контроля, ее дорогая Джанетт не была бы отомщена.

– Ты не одинока в твоем горе, Селеста. Я проклинаю тот неудачный шаг, который привел меня в это состояние, – не из-за боли, которую я испытываю, а из-за тебя, – прошептала Маделейн. – Но у меня есть лекарства, которые снимут и твою, и мою боль, пока я не смогу опять помогать тебе.

– Какие лекарства?

– Принеси мою сумку из нижнего ящика комода.

От Маделейн не укрылось, что Селеста чуть помедлила, прежде чем выполнить ее просьбу.

На лбу и верхней губе Маделейн выступила испарина, она села и вынула из сумки, поставленной Селестой на постель, пузырек.

– В этом яде твое спасение, Селеста. Дай это сегодня мужу – щепотку, не больше, – и все признаки его «выздоровления» исчезнут, – произнесла она, держа пузырек в руке.

Легкая улыбка, появившаяся на губах Селесты, испугала Маделейн.

– Помни, ты должна быть осторожной! Доза, которую я назвала, вернет твоему мужу симптомы болезни, но передозировка его убьет.

– Я буду осторожна. – Улыбка Селесты становилась все шире. – Я не хочу, чтобы он умер, пока его подпись на завещании не станет мне гарантией, что он навсегда отверг свою семью. А когда он ослабеет настолько, что не сможет протестовать, я избавлюсь и от девчонки.

– Помни, что я сказала, Селеста! Только щепотку.

– Я слышала!

Крепко сжав в руке пузырек, Селеста вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

Маделейн, вздохнув, откинулась на подушки и озабоченно нахмурилась. Селеста не контролирует себя в гневе, а она дала ей в руки очень сильный яд.

Маделейн поморщилась, когда нога ее снова заболела. Завтра нужно будет повторить предостережение – с утра Селеста будет мыслить более здраво. А со временем (она утешала себя тем, что нужно набраться еще чуточку терпения) она снова встанет на ноги, чтобы удостовериться, что ее дорогая Джанетт наконец-то отомщена.

– Ты испекла ореховый пирог?

Вопрос Бака отразился эхом в тишине кухни, когда Онор повернулась к нему. Прежде чем приняться за готовку, она сменила одежду для верховой езды на простое синее хлопковое платье, хорошо послужившее ей в прошлом. В поношенном платье Онор выглядела хрупкой, и она возненавидела бы свою фигуру в другой ситуации, но сейчас ее мало волновало, как она выглядит.

– Что в этом такого необычного? У вас же в погребе много орехов, – ответила она.

Бак не ответил. Он хмуро смотрел на стол, на котором остывал пирог, и Онор почему-то смутилась. За приготовленный ею ужин она заслужила похвалу Бака и получила работу на кухне «Техасской звезды». Но она считала, что если вчерашний ужин не достиг ее цели, то пирог с золотистой корочкой и соблазнительным ароматом здорово ей поможет.

Если бы Бак проявил к ней какой-то интерес, она объяснила бы, что развила кулинарный талант в те тяжелые времена, когда ее мать стирала белье для всего города за гроши и недвусмысленные намеки. Она рассказала бы ему, что в тот период она изобрела сотню различных способов превращать в съедобное блюдо кусок соленой свинины, и в результате все то, что нельзя было вырастить в садике матери, можно было назвать деликатесом. Она сказала бы, что научилась печь пироги лишь благодаря доброте одной старушки, сочувствовавшей ей и ее матери, и, если бы он проявил хоть какой-то интерес, она призналась бы ему, что понятия не имеет, что она делает на кухне человека, которого привыкла презирать.

Онор взглянула на худого старика, стоявшего перед ней. Это был не тот красавец из писем матери, не тот человек, которого мать любила всю свою жизнь. Это был...

– Разрежь его.

– Что?

– Ты испекла пирог для того, чтобы его съели, разве не так?

– Да, но... – Онор нахмурилась. – Я собиралась подать его вам на обед через несколько минут.

– Разрежь его здесь.

Онор подчинилась, а Бак поднес ко рту вилку с первым куском пирога. Он посмаковал его и проглотил без малейшей улыбки, потом положил вилку на тарелку. Что-то было не так.

– Ты заявила, что умеешь готовить, и доказала это. Ты заявила, что умеешь печь, и доказала и это. Больше не пеки ореховых пирогов, – сердито произнес Бак.

Онор отступила на шаг.

– Чем он плох?

Бак побледнел.

– Отнеси пирог в сарай для угля. Здесь он быстро испортится. – С этими словами он устремился к двери, но на пороге оглянулся. – Завтрак у нас в четыре, обед в шесть. Еда должна стоять здесь к тому моменту, когда я сюда войду.

Джейс выжидал в тени крыльца главного дома, пока Бак не исчез в глубине амбара. Его обеспокоил подслушанный разговор Бака с Онор, но он никак не мог понять, чем именно.

Джейс подошел к двери кухни, толкнул ее плечом и переступил через порог. Онор стояла к нему спиной. Когда она повернулась к нему, он увидел, что глаза ее подозрительно блестят, а сама она хмурится.

– Я принес грязную посуду.

– Я бы и сама за ней пришла.

– Мне все равно надо починить ножку кровати.

– Ничего страшного, выдержит и так.

– Я починю.

– Нет. – Она вздохнула. – Спасибо, что принесли посуду. Поставьте ее вон в то ведро.

Джейс сдвинул брови, проделывая это. Ему показалось, что Онор выглядит слишком молодо в вылинявшем синем платье, свободно болтавшемся на ее изящной фигуре, ее волосы были небрежно зачесаны наверх, а пряди спадали на лицо. Онор опустила плечи, и у нее был такой вид, будто она держит на них груз всего мира. Она подняла ко лбу усталую руку, ее губы дрожали, противореча холодному, безучастному выражению лица – той маске, под которой скрывались бурные эмоции, и при виде этого у него заныло сердце. Он знал этот прием, потому что использовал тот же способ защиты, когда тюремная жизнь становилась невыносимой. Он был большим специалистом в этом вопросе.

– Я говорил вам, как вас тут встретят. Вас не должно это удивлять, – пробурчал Джейс, разозленный ее страданиями.

Вам нравится напоминать мне, что вы об этом уже говорили?

Вы должны уехать отсюда, покинуть ранчо до того, как все закончится большими неприятностями, с которыми вы не справитесь одна.

Онор взглянула ему в лицо.

– Почему вы думаете, что у меня будут неприятности, если я останусь здесь?

– Разве это не очевидно?

– Нет.

Джейс невольно шагнул к ней, его голос стал мягче:

– Селеста не хочет, чтобы вы тут находились. Она водит хозяина за нос, и она уберет вас с дороги тем или иным способом.

– У нее нет причин избавляться от меня. Я нужна здесь.

– Для нее это не имеет значения.

– Я не уеду, пока все не выясню.

– Что именно? – Джейс сделал еще шаг, сам не зная, почему так настаивает. – Здесь что-то не так. Вы это знаете, и я это знаю. Бак во что-то впутан, а его жена вертит им как хочет. Вам лучше уехать.

– Но с вами ничего не случится!

– У меня нет выбора.

– А у меня есть?

– В данный момент у вас больше возможностей, чем у меня.

– Почему?

– Почему – что?

– Почему у вас нет выбора?

Джейс нахмурился.

– Это мое дело.

– Конечно.

– Понимаете, я не пытаюсь указывать вам, что делать... – настаивал Джейс.

– Разве?

– Проклятие, да выслушайте меня наконец!

Джейс схватил Онор за плечи.

– Я знаю, что такое неприятности, я умею их предвидеть. Даже если бы это было не так, совершенно ясно, что Селеста не хочет, чтобы в ее кухне хозяйничала еще одна женщина, причем молодая и красивая. Я мало общался с ее служанкой до того, как она пострадала, но успел увидеть достаточно. Эта женщина поддерживает Селесту во всем.

– Да?

– Так что у вас нет никаких шансов!

Джейс почувствовал, как по телу Онор пробежала дрожь. Он увидел, как лицо ее сморщилось, будто она собиралась заплакать, но вдруг она решительно заявила:

– Уберите руки.

Джейс отступил.

– Для справки: я знаю об этих неприятностях не понаслышке, – призналась Онор.

– Тогда зачем вы остаетесь здесь, если знаете, что наживете новые неприятности?

Онор не ответила. Джейсу показалось, что в глазах ее блеснули слезы, и она отвернулась к ведру.

– Вы слышали, что сказал Бак: «Отнеси пирог в сарай для угля»? Надеюсь, он вам понравится, – бросила она через плечо.

Вот и все. Она закончила разговор. Что ж, хорошо. Джейс взял пирог и повернулся к двери.

– Скажите всем, что завтрак будет готов в четыре утра.

– Да, мэм.

Джейс зашагал через темный двор, тихонько изрыгая проклятия, и остановился, когда подошел к сараю. Почему эта упрямица, слишком умная, чтобы послушать доброго совета, так раздражает его?

Очевидный ответ на этот вопрос заставил Джейса издать тихий стон, и он признался себе, что с этим ему придется смириться. Да, ее плечи были нежными и теплыми, когда он почти со злостью вцепился в них, запах ее волос напомнил ему запах весеннего дождя, но легкая дрожь ее губ перед тем, как она отвернулась, заставила его сердце болезненно сжаться. И осознание того, что ее ждут тяжелые испытания, теперь будет мучить его постоянно.

Джейс удивился. Что с ним происходит? Почему он принимает участие в судьбе Онор? Она откровенно заявила ему, что ее проблемы его не касаются. Неужели он влюбился? Большой Джон говорил, что Онор наверняка уедет еще до того, как закончится эта неделя.

Джейс распахнул дверь сарая.

Что же касается его самого, то он не уедет так скоро и сделает все, чтобы с Онор не случилась беда.

Глава 5

Онор выглянула в окно кухни и увидела утреннее небо. Рассвете трудом пробился сквозь темный покров ночи, когда она постучала в дверь сарая и объявила, что завтрак готов. Она вспомнила, с каким изумлением на нее посмотрел Рэнди, когда она пригласила их на кухню. Когда же он заколебался, она сердито заявила, что не намерена таскать еду к ним из кухни, ведь там за столом хватит места для всех.

Потом она вернулась в дом и в столовой накрыла завтрак для Селесты и Бака, чтобы они могли позавтракать отдельно, а работники пусть поедят на кухне. Она затаив дыхание ждала, когда же наконец раздастся взрыв.

Никакого взрыва не произошло.

Напряженная и молчаливая, Онор готовила сейчас завтрак для работников – яйца, вчерашнюю ветчину, печенье, соус, а также крепкий горячий кофе. Она слышала, как перешептывались мужчины, сидевшие за столом, и чувствовала на себе изучающий взгляд Джейса. Она коротко улыбнулась, когда Рэнди похвалил ее стряпню. Перешептывания работников возвестили о приходе Селесты раньше, чем она услышала легкую поступь хозяйки. Онор решила не выдавать своего страха и храбро встретила неодобрительный взгляд Селесты.

Намеренно не обращая на нее внимания, Селеста заговорила с Рэнди:

– Сегодня ночью у моего мужа случился новый приступ болезни. Он велел тебе передать, чтобы ты продолжал ставить изгородь на северном пастбище, но сначала пошли кого-нибудь за Док Мэгги.

– Митч сейчас же отправится за ней.

Митч отодвинул стул, а Селеста повернулась ко всем спиной, собираясь покинуть кухню.

– Если вам нужна помощь, мэм... – начал Рэнди.

– Мне не нужна помощь.

– Если хозяин хочет, чтобы я...

– Я уже сказала тебе, чего от тебя хочет Бак. – Селеста окинула его холодным взглядом. – Больше не о чем говорить.

– Может, мне отнести ему что-нибудь – бульон или чай? – услышала Онор свой голос.

Селеста резко повернулась к ней:

– Я не хочу, чтобы вы входили в комнату к моему мужу, понятно? Я отнесу ему все, что ему потребуется.

– А как же ваша служанка? Прикажете отнести ей завтрак? – настаивала Онор, удивленная капризом Селесты.

– Оставьте завтрак Маделейн на плите. Я отнесу его сама.

Селеста посмотрела через окно во двор – Митч собирался в дорогу. Не сказав больше ни слова, она повернулась и исчезла в коридоре. Тишину, наступившую после ее ухода, нарушил Большой Джон:

– Меня настораживало, что в последнее время все идет слишком хорошо. И хозяин выглядел почти здоровым, – прошептал он.

– Да, что-то тут не так.

Онор услышала шепот Рэнди.

– Что вы хотите этим сказать? Что с ним не так? – спросила она.

– Мы не знаем. Док Мэгги пытается это выяснить с того дня, как хозяин заболел. – Рэнди нахмурился. – И разумейся, у жены хозяина ничего не узнаешь.

У Большого Джона тоже был хмурый вид, когда он встал из-за стола:

– Давайте займемся делом. Мы ничем не можем помочь, у нас есть работа.

Чувствуя комок в горле, Онор смотрела, как мужчины направляются к двери.

Рэнди задержался на пороге:

– А ты, Джейс, останься здесь на всякий случай. Ты придешь к нам, если Док Мэгги скажет, что ты можешь спокойно уехать.

Если Док Мэгги скажет, что он может спокойно уехать. Онор взглянула в сторону коридора, потом поискала глазами Рэнди, но худой ковбой уже скрылся за дверью.

Онор снова выглянула в пустой коридор. Она была бледна и обеспокоена.

Джейс шагнул к ней.

– Вы хорошо себя чувствуете?

Он увидел, как Онор сглотнула раз, потом другой и только тогда ответила:

– Хорошо.

– Вы неважно выглядите.

– Как вы думаете, что имел в виду Рэнди? – прошептала она, проигнорировав его замечание.

– Вы про что?

– То, что вы должны остаться здесь «на всякий случай».

– Это на случай, если жене хозяина понадобится помощь.

– А-а.

– А что, по-вашему, он имел в виду?

– Ничего.

Ничего.

– Присядьте, а то упадете, – сказал Джейс.

– Со мной все в порядке.

Онор повернулась к плите. Ее сотрясала дрожь.

– В чем дело, Онор?

– Я же сказала – ни в чем.

Джейс повернул ее к себе и встревоженно окинул взглядом ее хмурое лицо. Ее расстроенный вид его насторожил.

– Значит, вы не хотите мне рассказать, что вас тревожит? Это я могу понять, но что бы вас ни тревожило, лучше здесь не станет, разве вы не понимаете это? Вы окажете себе услугу, если вернетесь в город с Док Мэгги, когда она осмотрит хозяина, – прошептал он. – Кстати, Селеста хочет от вас избавиться.

Онор покачала головой:

– Я не позволю ей это. Меня всю жизнь унижали, и если меня будет унижать еще и хозяйка, я дам ей отпор. Я достаточно натерпелась в своей жизни, и больше я терпеть не хочу, – горячо заговорила Онор.

– Онор... – Голос Джейса стал мягче. – Поверьте мне, я знаю, что вы испытываете, но, может быть, сейчас не время занимать такую позицию?

Онор заговорила снова, уже тверже:

– Это не ваше дело.

– Я просто хотел...

– Оставьте меня в покое, пожалуйста...

Джейс вздохнул:

– Я буду в сарае, если понадоблюсь.

Док Мэгги склонилась над Баком, лежавшим на кровати. Он был бледным как привидение, на лбу выступила холодная испарина, а дыхание стало сбивчивым. Она прослушала его сердце и легкие, сделала анализ крови, но все равно пребывала в растерянности, не понимая, что послужило причиной нового приступа его неизвестной болезни. Она почувствовала за спиной раздражающее присутствие Селесты и резко повернулась:

– Что могло произойти сегодня ночью, из-за чего все началось сначала?

Селеста была бледна, под глазами ее темнели круги.

– Ничего не произошло. Бак хорошо себя чувствовал, когда ложился спать, но потом он проснулся, его рвало, и он начал задыхаться. Это меня напугало, – неохотно ответила она.

Док едва не выругалась, слушая Селесту. Ее совсем не удивляло то, что Митч, позвав ее к Баку, назвал Селесту холодной и равнодушной особой, а приехав на ранчо, она увидела Селесту аккуратно одетой и с безукоризненной прической. Док Мэгги была потрясена. Слезинки, время от времени скатывающиеся по щекам Селесты, так не соответствовали равнодушному выражению ее лица, что Док хотелось плюнуть.

Она больше не сомневалась, что Селеста – великолепная актриса, а Бак – дурак. Но Бак был очень больным дураком, и Док огорчало то, что она не может ему помочь.

– Вам лучше, Бак? – прошептала она.

– Немного. – Ему было трудно дышать, – думал, что поправляюсь. Только вчера... – Он замолчал и взглянул на Селесту. – Я только подумал, что поправляюсь.

Док могла себе это представить.

Селеста взяла Бака за руку и крепко сжала ее. На ее лице было написано обожание. Док нахмурилась. Она больше не могла этого выносить.

– Мне кажется, у вас было расстройство желудка, но сейчас все пришло в норму. Будем надеяться, что ночью у вас был приступ несварения желудка. – Она ободряюще улыбнулась Баку: – Знаете, пока нет оснований думать, что болезнь продлится долго. Сейчас у вас отсутствуют эти признаки.

– Ага...

Бак взглянул на Селесту, потом снова на Док Мэгги. Док Мэгги насторожил этот молчаливый сигнал.

– Как себя чувствовала ночью Маделейн, Селеста?

– Надеюсь, хорошо. Сегодня утром я не смогла уделить ей много времени.

– Думаю, вам надо заглянуть к ней. Я бы хотела навестить ее перед отъездом.

На лице Селесты не дрогнул ни один мускул.

– Я уверена, что с ней все в порядке.

– Лучше проверить. Я знаю, у Маделейн свои лекарства, но я не хотела бы уехать, не осмотрев ее, – вдруг у нее какие-то осложнения.

Тон Селесты стал надменным:

– Я пригласила вас для лечения Бака, а не для помощи Маделейн.

– Может, стоит последовать совету Док, дорогая? – произнес Бак слабым голосом. – Я не хочу, чтобы Маделейн из-за меня страдала.

– Хорошо. – Селеста взглянула на Бака и выдавила из себя улыбку: – Я скоро вернусь.

Док едва дождалась той минуты, когда Селеста закрыла за собой дверь.

– Как ты себя чувствуешь, Бак?

– Очень плохо, Док. У меня горит все внутри и трещит голова. Ночью все произошло так неожиданно – началась рвота и прочее. Селеста ужасно расстроилась...

– Я думаю...

– Она не знала, что делать. Именно поэтому я хотел поговорить с тобой наедине. Я за нее волнуюсь.

– Ты волнуешься за нее?

– Заболели и я, и Маделейн, а это для нее слишком большая нагрузка.

– Вы ведь наняли работницу на кухню, да? Я видела эту девушку. Похоже, она прекрасно справляется. Она может помочь твоей жене ухаживать за тобой.

– Селеста никогда ее сюда не впустит.

– Почему?

Бак слабо улыбнулся:

– Она собственница. Она не хочет, чтобы за мной ухаживал кто-то, кроме нее.

– Но она приняла помощь Маделейн?

– Это другое. Маделейн прожила с ней всю жизнь. Она член ее семьи.

– А, теперь все ясно.

– Док...

– Ну ладно. Что ты от меня хочешь?

– Я хочу, чтобы ты сказала, поправлюсь ли я.

Док помолчала, ей вдруг захотелось плакать, и она с трудом сдержала слезы. Проклятие, они с Баком так давно знакомы! Он смотрел на нее пронзительным взглядом, требуя от нее правды. Она могла сказать лишь одно:

– Может, и нет.

Ну вот, она произнесла это.

– Бак, я же тебе говорила, что никогда не видела ничего подобного. Если бы ты поехал на Восток и проконсультировался со специалистом... – ровным тоном продолжила Док.

– Нет.

– Как же ты чертовски упрям!

– Может, и так, но я не собираюсь никуда ехать, чтобы умереть в больнице среди чужих людей.

– А кто сказал, что ты там умрешь?

– Забудь об этом, Док.

– Ты точно умрешь, если это будет продолжаться и ты откажешься от помощи другого врача, который сможет тебя вылечить... Я сделала все, что смогла, и не знаю, что еще можно сделать. – Бак моргнул. – Прости, Бак.

– Для Селесты это будет трагедия.

Терпение Док лопнуло.

– На твоем месте я бы в первую очередь подумала о себе, но раз уж ты так переживаешь из-за того, что твоя молодая жена может перетрудиться, то почему бы тебе не поехать со мной и немного не пожить у меня? Я смогла бы попытаться вылечить твой недуг, если бы все время была рядом с тобой, и это снимет нагрузку с Селесты, пока Маделейн не встанет на ноги.

Бака опередила Селеста, заговорившая еще от двери:

– Я этого не допущу!

Она устремилась к кровати и схватила Бака за руку. Ее лицо было озабоченным соответственно ситуации.

– Ты этого не сделаешь со мной Бак, правда? Ты ведь не бросишь меня? – прошептала она в мертвенно-бледное лицо Бака. Слеза скатилась по ее щеке. – Я... я не выдержу разлуки с тобой, – всхлипнула она.

– Не плачь, Селеста, дорогая.

Бак, как мог, утешал Селесту, а Док Мэгги встала со стула, взяла свою сумку и повернулась к двери, с трудом скрывая злость.

Да, Селеста – настоящая актриса... а Бак – он больше, чем дурак.

Она зашагала по коридору к комнате Маделейн. Приближаясь к двери, она поморщилась. Ей пришло в голову, что временами клятва Гиппократа повисает камнем у нее на шее.

– Док?

Док увидела изящную фигурку в мешковатом синем платье, стоявшую в дверях кухни. Если она правильно запомнила, эту девушку зовут Онор Ганнон. Док машинально качнула головой в знак приветствия. Бедная девушка получила совсем не то, на что рассчитывала, когда попросила принять ее на работу.

Когда Док подошла ближе, ей показалось, что Онор неестественно бледна и голос ее дрожит.

– Как себя чувствует Бак? Мм... работники тревожатся.

– Вам нужна правда? – Док вздохнула: – Его болезнь меня озадачила. Я не могу сказать, что будет дальше. И главное – не знаю, что с ним такое.

– Но он же не... То есть он не...

– Умирает? – Док опять пожала плечами. – Не могу сказать. Он очень болен, это точно, но он ведь уже выздоравливал. Я просто не знаю, сколько еще сможет выдержать его сердце.

– Я могу для него что-нибудь сделать?

– Вы надеетесь, что Селеста позволит вам что-то сделать для него? – Док оглянулась на спальню Бака и нахмурилась. – Полагаю, при данных обстоятельствах не слишком умно так говорить, но дело обстоит именно так. Она не позволит вам ухаживать за мужем, поэтому не стоит так переживать по этому поводу.

– Я не переживаю. Я... я просто хотела помочь.

Док вгляделась в пепельно-серое лицо Онор. В ней было что-то...

– Доктор!

Док оглянулась на голос Маделейн. У этой проклятой бабы слух, как у кошки!

– Я хотела бы поговорить с вами, доктор! Проклятая клятва Гиппократа!

– Мне нужно осмотреть другого пациента, – расстроено произнесла Док. Она повнимательнее вгляделась в лицо Онор. – Не волнуйтесь по поводу того, что здесь происходит. Просто выполняйте свою работу. От вас сейчас требуется только это.

– Доктор...

Док повернулась в сторону комнаты Маделейн и поджала губы.

Нет, это не может так закончиться! Она проделала весь этот долгий путь до Лоуэлла, выходит, лишь для того, чтобы ее отец умер прежде, чем узнает о том, что она его дочь!

Кухня показалась ей тесной, и Онор выбежала во двор, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Она зажмурилась, чтобы остановить слезы.

Что с ней происходит? Она приехала в Лоуэлл, чтобы встретиться с человеком, которого презирала, а теперь льет слезы потому, что он болен. Он не стоит ее слез. Он не думал о ее матери и не плакал, когда она умирала.

И все же...

Онор устало поднесла руку ко лбу. Все идет не так, как она ожидала. Нужно успокоиться и как следует оценить ситуацию. Для этого понадобится время.

Услышав приближающийся стук копыт, Онор подняла голову. Вдали показался всадник. Не желая, чтобы ее увидели растрепанной и дрожащей, она спряталась за крыльцом дома.

Всадник подъехал ближе, и Онор облегченно вздохнула. Она с первого взгляда узнала широкие плечи и выгоревшие на солнце волосы. Он привязал лошадь у коновязи, и она уже решила подойти к нему, но тут дверь распахнулась и на крыльцо вышла Селеста.

Ее красивое лицо было красным от гнева.

– Что ты тут делаешь, Кэл? – прошипела она.

Онор заметила, как Кэл сдерживается, чтобы ей не нагрубить.

– В городе мне сказали, что Митч приезжал сегодня утром за доктором, потому что у моего отца случился новый приступ. Я слышал, ему очень плохо. Я хотел...

– Мне все рано, что ты хотел! Твой отец ясно дал понять, что не желает тебя больше видеть.

– Он мой отец, Селеста! Если он болен, я должен быть с ним.

– А он не хочет этого! Он никогда не простит тебе смерть твоей сестры.

– Да, Бонни умерла. Я в этом виноват или не я, но все это давно в прошлом.

– Правда? Ты никогда не убедишь в этом отца.

– Я хочу его видеть.

– Бак болен... очень болен. Он слишком слаб, чтобы спорить с тобой. Если ты и впрямь волнуешься за него, ты уедешь до того, как он узнает, что ты был здесь.

– Я хочу его видеть, Селеста.

Онор отступила еще на шаг, когда за Селестой на крыльце возникла внушительная фигура Док Мэгги. К удивлению Онор, Док Мэгги вмешалась в их перепалку:

– Я только что была у твоего отца, Кэл. Он спит. – Док взглянула на разгневанную Селесту. – Селеста права. Твой отец сейчас слишком слаб, чтобы волноваться.

Грудь Кэла вздымалась от переполнявших его эмоций, и у Онор защемило сердце, а к глазам опять подступили слезы.

– Я всего лишь хотел поговорить с ним пару минут, Док, – сказал он.

– Не сейчас.

– Ни сейчас, ни потом! – рявкнула Селеста. – Уходи! Ты герой Лоуэлла, но тамошние люди слишком глупы, чтобы понять, какой ты на самом деле человек, Кэл Стар, но мы на этом ранчо не такие невежественные. Твой отец помнит о том, что ты сделал, да и я тоже. Ты ему здесь не нужен. Я позабочусь о нем, как всегда о нем заботилась, можешь быть в этом уверен. Так что уезжай и больше не возвращайся!

Со слезами на глазах Онор наблюдала, как Кэл еще раз взглянул на Док Мэгги, потом повернул лошадь и поскакал в город.

Не обращая внимания на сердитый разговор между Селестой и Док, последовавший за этим, Онор поспешила к конюшне. Она удивленно ахнула, когда Джейс подошел к ней с ее оседланной лошадью.

– Она мне нужна... сейчас, – сказала она, удивляясь его догадливости.

Джейс молча вручил ей поводья. Онор села в седло и пришпорила лошадь.

Она помчалась по главной дороге, стараясь не терять из виду Кэла, быстро возвращавшегося в город. Он придержал поводья и повернулся к ней, когда увидел, как она погоняет лошадь, чтобы его догнать; Онор остановила свою кобылу рядом с ним и смутилась, потому что в первый раз осталась с братом наедине.

– Вы меня ищете?

У Кэла были глаза цвета меда. Наверное, он был красивым ребенком, потому что стал красивым мужчиной. Она предполагала, что эти глаза могли излучать тепло, но сейчас, когда он ждал ее ответа, в них был холод.

– Да, вас.

У Онор так перехватило горло, что она с трудом говорила. Что она может сказать?

Привет, Кэл, я твоя сестра, о существовании которой ты и не подозревал, а ты мой брат, о существовании которого я не знала. Мне хотелось бы с тобой познакомиться. Мне хотелось бы, чтобы мы подружились. Мне хотелось бы...

– Я хочу с вами поговорить.

Кэл вгляделся в ее лицо:

– Кто вы?

Он и вправду был красив особой мужской красотой. Он был совсем не похож ни на Бака, ни на нее, но Онор испытала странную гордость, зная, что он ее брат.

– Я... я Онор Ганнон. Бак нанял меня для работы на кухне на своем ранчо, пока служанка Селесты не поправится. Я слышала ваш разговор и просто хочу сказать, что сожалею. Я знаю, что вы страдаете от того, что вас не пускают к отцу, даже когда он болен... когда вам не позволяют быть членом собственной семьи. – Она моргнула, чтобы не заплакать, и продолжила: – Не могу сказать, будто понимаю, что именно происходит на этом ранчо, но я хочу, чтобы вы знали – я позабочусь о вашем отце, пока буду работать здесь.

Кэл удивленно посмотрел на нее:

– Я не понимаю.

Онор заставила себя улыбнуться:

– Все очень просто. Селеста не имеет права не пускать вас к вашему отцу, если вы хотите с ним поговорить.

– Онор... – запросто обратился к ней Кэл, – я ценю вашу заботу, но дело в том, что это мой отец не хочет со мной разговаривать.

– Он совершает, ошибку.

Кэл не ответил.

– Он должен гордиться таким сыном, как вы.

Кэл внимательно посмотрел на нее.

– Я... я вас где-то уже видел?

– Нет, но такое происходит довольно часто. Только сейчас в этой ситуации оказались вы.

– Да, это так.

Онор нервно вздохнула.

– Я лишь хотела заверить вас, что сделаю все, что смогу, для... для вашего отца и для вас.

Кэл продолжал молчать, Онор заставила себя улыбнуться:

– Это все, что я хотела сказать.

Онор собралась развернуть лошадь, но Кэл схватил ее за руку.

– Спасибо, Онор. Я очень благодарен вам за эти слова, – произнес он, глядя ей прямо в глаза.

Комок в горле не давал возможности говорить, и она кивнула в ответ. Она ни разу не оглянулась, возвращаясь на ранчо.

Джейс вышел из сарая, когда она остановила лошадь рядом с ним. Не дожидаясь, пока она спешится, он снял ее с седла. Выражение его лица было напряженным.

– Вас ищет Селеста. Док хочет поговорить с вами перед отъездом. Я сказал, что пришлю вас в дом, как только найду.

– Я ходила... – начала она, понимая, что должна как-то объяснить свое отсутствие.

– Я знаю, куда вы ходили. Вы его любите? – неожиданно спросил Джейс, когда она ему не ответила.

Онор замерла на мгновение, ощутив, как сердце ее забилось. Да, наверное.

Похоже, Джейс прочитал ответ в ее глазах.

– Вам следует поторопиться, если не хотите потерять работу, – холодно произнес он.

Онор быстро пошла к дому.

Перед тем как войти в дом, она повернулась к конюшне и увидела, как Джейс ведет ее лошадь к коляске Док. Она вспомнила, что не поблагодарила его за то, что он ждал ее, и за... заботу.

Джейс вел лошадь Онор по двору ранчо, но его мысли были далеки от того, чем он занимался. Он видел выражение ее глаз, когда она помчалась за Кэлом Старом.

Он не ожидал этого, но с первого же взгляда понял, что она любит рослого ковбоя.

Джейс проглотил комок в горле, появившийся при мысли об этом. Он вспомнил то время, когда ему была не чужда любовь. Пег наполнила его жизнь смыслом, но, покинув его, она забрала с собой всю его любовь.

В его сознании снова возник образ худенькой девушки в мешковатом платье, и Джейс ощутил знакомый трепет. Джейс никак не мог понять, почему он позволил себе ввязаться в дела Онор. В первый раз она его заинтересовала, выстрелив в гремучую змею, но что в ней было особенного, он не мог бы сказать. Если оставить без внимания чисто мужскую реакцию, которую он старался сдерживать, его, по-видимому, заинтриговало ее упрямое высокомерие. Он разглядел в ее глазах какую-то незащищенность и одиночество, противоречившие тому образу, который она старалась продемонстрировать и который засел у него в голове. Она задела в нем струну, которая странным образом притягивала его к ней. Он хотел...

Джейс прогнал незаконченную мысль. Правда тяжела: он ошибся. Он разгадал ее потребности, но Онор был нужен не он. Теперь он знал, что она не случайно приехала сюда.

Джейс привязал лошадь позади коляски Док, как об этом распорядился перед отъездом Рэнди, потом вернулся в конюшню, чтобы оседлать старину Уистлера. Работники ждут его на северном пастбище, и ему не хотелось оставаться в доме дольше, чем это было необходимо. Наверное, Онор нашла Селесту и Док Мэгги на кухне. После отъезда Кэла между Док и Селестой возникла, яростная перепалка. Он предположил, что и Онор достанется.

Онор выбрала трудный путь.

Джеймс надеялся, что Кэл Стар достоин ее.

– Я закажу в городе кресло-каталку. – Круглое лицо Док Мэгги все еще было красным от гнева, когда она повернулась к Онор. – Селеста утверждает, что Маделейн должна двигаться. Я уверена, что Маделейн совершит ошибку, если сейчас попытается встать на ноги, но Селеста настаивает на своем, а Маделейн с ней соглашается. Джон Сикал – хороший плотник. Он сделает все и возьмет с Селесты мало денег, а Селеста заверила меня, что заплатит ему, сколько он скажет. – Док Мэгги помолчала, ее нос предательски дернулся. – Я убедила Селесту, что до тех пор, пока Маделейн не сможет передвигаться без коляски, нужно позволить вам помогать ей в уходе за мужем.

Удивленная этим заявлением, Онор взглянула на Селесту. Селеста ответила ей злобным взглядом. Перепалка между ней и Док, начавшаяся на крыльце после отъезда Кэла, явно приняла угрожающие размеры. Насколько Онор могла судить, Док решила позаботиться о кресле-каталке на своих условиях.

– Я вернусь завтра, чтобы осмотреть Бака и Маделейн и удостовериться, что все идет именно так, как мы договорились. Да, Селеста?

Селеста хмуро кивнула:

– Меня волнует только одно: Бак должен получить самое лучшее лечение.

Док Мэгги сдержанно улыбнулась: – Я тоже так считаю. Именно поэтому я и хочу удостовериться, что Онор позволят заботиться о нем, когда вы устанете.

– Думаю, мы обо всем договорились, поэтому я прощаюсь с вами, Док. Я иду к Баку. Он расстроится, если меня не будет рядом, когда он проснется, – ответила Селеста равнодушным тоном.

Улыбка Док превратилась в гримасу, когда Селеста повернулась к двери.

– Я была бы вам очень благодарна, если бы вы проводили меня до коляски, Онор, – шепнула она, когда Селеста вошла в дом.

Едва дождавшись момента, когда они вышли во двор. Док извергла такой поток ругательств, что у Онор глаза полезли на лоб.

Док заметила реакцию Онор:

– Я как-то забыла, что мы мало знакомы, а если бы мы были знакомы давно, то знали бы, что с помощью ругательств я успокаиваюсь, когда расстроена. К сожалению, иногда это единственное, что приносит мне облегчение, – смотрела прямо перед собой. – Я не сомневаюсь, что Селеста наблюдает за нами из окна, поэтому буду кратка. Бак – мой старый друг, но одновременно он классическая иллюстрация к известной поговорке, что на свете нет большего дурака, чем старый дурак. Наверное, вы слышали, что Селеста говорила Кэлу. По-моему, это из-за нее Бак все еще винит своего сына в смерти сестры, хотя все мы знаем, что это был несчастный случай. Говоря попросту, я не люблю Селесту и не доверяю ей. То же самое я думаю и о ее служанке. Не знаю, как получилось, что вы оказались в центре этого змеиного клубка, но сейчас вы здесь, и я хочу вас предостеречь. Берегитесь! Селеста не колеблясь растопчет вас, если вы встанете у нее на пути. – Док Мэгги взглянула на Онор и продолжила: – К счастью, если в городе говорят о вас правду, вы относитесь к тем людям, которые умеют за себя постоять. Это может послужить вам на пользу или во вред. Я могу с уверенностью утверждать только то, что, несмотря на все протесты Селесты, вы тут нужны, хотя я и не понимаю, почему вы вообще решили принимать во всем этом участие.

– А городская молва говорит что-нибудь о моем упрямстве, Док?

– Наверняка.

– А насчет того, что я сама решаю, что мне делать, и так и поступаю?

– И об этом тоже.

– Что ж, этим сказано все.

– Остается только один вопрос: почему?

– Не знаю. – Онор пожала плечами. – Наверное, мне тоже не нравится Селеста.

Док рассмеялась и села в коляску. Она взглянула на лошадь, взятую Онор напрокат.

– Вместо вас я верну лошадь. Еще надо попросить Софи упаковать ваши вещи, которые остались в пансионе. Завтра я их вам привезу. – Она взглянула на Онор, державшую в руках вожжи. – Должна вам сказать, что я высоко ценю ваше присутствие здесь. Может, Бак и дурак, но они с Эммой... Ну, я знаю его очень давно. Я хочу поступить с ним по справедливости.

«Я знаю его очень давно».

Когда коляска Док Мэгги покатила по дороге, Онор пожалела, что не может сказать о своем отце то же самое. Селеста молча сидела у кровати Бака. Лицо ее было равнодушным. Он прерывисто дышал, кожа его стала серого цвета.

Только щепотку...

Она вспомнила о щепотке порошка Маделейн, которую она подсыпала Баку в кофе перед тем, как они пошли спать. Она улыбнулась, вспомнив, что подсыпала тогда чуть больше щепотки. У этого мерзавца с узловатыми похотливыми руками и костлявым телом не хватило после этого сил даже дотронуться до нее.

Разумеется, она была «так встревожена», когда Бака вскоре после этого начало рвать. Она убрала за ним и заверила его в том, что он поправится, а сама наслаждалась каждой минутой его страданий. Благодарность, которую Бак выражал в перерывах между приступами рвоты, ее немало повеселила.

И сейчас продолжала веселить.

Бак метался во сне, Селеста спокойно оценивала его состояние. Она сомневалась, что он сможет выдержать еще одну дозу порошка Маделейн, какую она ему подсыпала накануне вечером. Нужно быть осторожной. Если он умрет до изменения завещания, до того как она удостоверится, что он исключил из него Кэла и его давно исчезнувшего братца Тейлора, с блестящим будущим в Новом Орлеане, как они с Маделейн его задумали, будет покончено.

Ну да, Бак – упрямец. Презирая сыновей по причинам, о которых она ему постоянно напоминала, заявляя о страстной любви к ней, он упорно избегал любых разговоров о завещании. Она не понимала, почему он отказывается пойти на эту последнюю уступку, но была решительно настроена сломить упрямство. Надо просто подождать.

Она отвлеклась от этих мыслей, услышав топот копыт, приближавшихся к дому. Селеста подошла к окну спальни. Она слышала, что работники уехали раньше, что Джейс уехал вскоре после отъезда Док Мэгги. Выйдя замуж за Бака, она тщательно следила за тем, чтобы на ранчо «Техасская звезда» поменьше бывало посторонних людей. Интересно, кто бы это мог быть?

Она выглянула в окно, увидела приближающегося всадника, и ее сердце учащенно забилось. Через несколько мгновений она уже была на крыльце.

– Идите работать. Я сама разберусь, – бросила она, недовольная тем, что Онор тоже вышла на крыльцо.

Селеста выждала, пока за Онор закроется дверь, а потом повернулась к всаднику. У него было хмурое лицо, одежда пропиталась потом, сапоги покрыты грязью, и даже издали она почувствовала запах нечистот.

– Здравствуйте, мэм. Я услышал в городе, что вам нужен работник, так я приехал спросить. Думаю, я такой же хороший ковбой, как и здешние, если вы захотите кого-то нанять.

– Мы не захотим. – Тон Селесты был холоден, несмотря на то что ее сердце бешено колотилось. – Очень жаль, но вы зря потратили время. До свидания.

– Мэм...

Она направилась к двери, но хриплый голос заставил ее обернуться.

– Я надеюсь, что не зря потратил время... что вы будете иметь меня в виду.

– Да... конечно, – вздохнула Селеста. – До свидания.

Звук удаляющихся копыт разнесся эхом по двору, когда Селеста, задыхаясь от волнения, вбежала в комнату Маделейн. Не потрудившись постучать, она распахнула дверь и, плотно закрыв ее за собой, подошла к кровати служанки, тут же отметив, что та нахмурилась.

– Что случилось, Селеста?

– Он приезжал сюда! Я велела ему никогда этого не делать!

Маделейн что-то тихо пробурчала.

– Ты должна быть уверена, что он никогда не повторит этой глупости. Нам есть что терять, – произнесла она вслух.

– Я знаю. Нет необходимости напоминать мне об этом. – От волнения сердце Селесты забилось еще сильнее. – Черт побери, Маделейн! Это из-за твоей небрежности возникло столько проблем. Мне нужно встретиться с ним. Он заявил, что будет ждать, а я сижу здесь, потому что не хочу, чтобы эта девушка приближалась к Баку, когда меня нет рядом, – прошипела она.

– Ты сказала, что доктор дала твоему мужу сонный порошок?

– Да.

– Он очень слаб и проспит несколько часов. Если ты поведешь себя умно, то найдешь способ вернуться до того, как он проснется.

– Конечно, Бак должен спать, но мы обе знаем, что мой муж редко делает то, что от него ожидают.

– У тебя нет выбора.

– Ты одна виновата во всем! Если бы ты не упала... – огрызнулась Селеста. Она замолчала под взглядом Маделейн, а потом продолжила с еще большим пылом: – Не смотри на меня так! Все, что я сказала, правда. Вся эта неприятность случилась по твоей вине, а раз это так, я рассчитываю на то, что ты не позволишь Онор подходить к Баку, пока меня не будет.

– Я больна. Я не смогу передвигаться, пока не привезут кресло-каталку, – спокойно ответила Маделейн.

– Не желаю слушать твои оправдания!

Маделейн мгновение помолчала, понимая опасность, какой подвергается Селеста в теперешнем возбужденном состоянии, потом заговорила:

– Ты можешь положиться на меня, Селеста, точно так же, как и всегда.

– Как и всегда... – Селеста презрительно фыркнула. – Может, раньше это и было так, но ты должна доказать, что я могу положиться на тебя сейчас.

Селеста вышла, смерив служанку суровым взглядом. Пару минут спустя она надменно заявила Онор:

– Мой муж спит. Мне нужно подышать свежим воздухом и прийти в себя. Я запрягу коляску. Думаю, что вернусь до его пробуждения.

Ответа ждать она не стала.

Рэнди повернулся к Джейсу, когда тот подъехал к северному пастбищу, на котором они работали. От взгляда Джейса не укрылось, что Большой Джон и Митч побросали работу, завидев его, и встали рядом с Рэнди, пока он привязывал лошадь.

– Ну, что сказала Док? – спросил Рэнди, когда Джейс подошел к ним.

– Ничего хорошего. По-моему, по поводу болезни хозяина она думает примерно то же самое, что и мы с вами.

Большой Джон и Митч что-то тихо забормотали, но Рэнди продолжал задавать вопросы: – А что насчет Онор? Мне кажется, Селеста собиралась отчитать ее за то, что Онор кормила нас в доме.

– Она ничего не сказала... пока.

– Ничего, да? – Рэнди покачал головой. – Это на нее не похоже. – Думаю, она была слишком увлечена спором с Док Мэгги по поводу того, что прогнала Кэла Стара, когда тот приехал навестить отца.

– Значит, Кэл приехал домой, а она его прогнала? – Седеющие усы Рэнди задрожали от гнева. – Это Селеста виновата в том, что Бак хватается за оружие вместо того, чтобы подумать и понять, что Кэл вернулся в Лоуэлл, чтобы с ним помириться! Но хозяин слишком доверяет жене, чтобы его выслушать, даже сейчас, когда у них снова появился шанс стать одной семьей, особенно с тех пор как Кэл и Пру поженились.

Поженились. Это слово крутилось в голове пораженного Джейса.

– Кэл женат? – равнодушно спросил он.

– Да. Только одна вещь могла сделать его счастливым и помочь покончить с прошлым.

– С прошлым?

– С отцом и братом Тейлором. – Рэнди покачал головой. – Но никто не видел Тейлора с тех пор, как тот окончил школу на Востоке, куда его отправил отец, чтобы избавиться от него после того, как женился на Селесте. А Селеста упрямо поддерживает заблуждение Бака насчет того, что случилось с Бонни несколько лет назад.

Ошеломленный неожиданной откровенностью Рэнди, Джейс кивнул. Кэл Стар женат, но ведь Онор явно любит его...

Она знает?

Имеет ли это для нее значение?

Голос Большого Джона отвлек Джейса от размышлений:

– Селеста не тот человек, чтобы позволить Док разжалобить себя.

– Может, и нет, – вмешался Рэнди, – но, по-моему, Док может одержать верх сейчас, когда Маделейн лежит в постели.

– А Онор – на кухне.

Митч издал короткий смешок:

– Думаю, эта малышка тоже не будет подчиняться Селесте.

– Мы мало что можем тут сделать, кроме того, за что нам платит Бак.

– Пора за работу, – объявил Рэнди спокойно. Джейс взял лопату и присоединился к мужчинам. День будет долгим.

Селеста погоняла лошадь, запряженную в коляску, изо всех сил, пока ее можно было увидеть из дома, но, оказавшись рядом с полуразрушенной хижиной, она отпустила поводья. Выскользнув из коляски, она поправила высокую прическу и смело вошла в хижину. В ноздри ей ударил знакомый запах плесени и протухших отбросов, и она окунулась в спертый воздух хижины. Она остановилась, услышав знакомый грубый голос:

– Ты вовремя появилась!

Селеста задохнулась, когда ее крепко схватили сзади. Мозолистые руки Дерека грубо ощупали ее грудь, потом скользнули вниз и собственническим жестом легли на ее промежность.

Селеста почувствовала на шее горячее дыхание любовника.

– Проклятие, Селеста! Мне так тебя не хватало. Мое тело жаждало того, что можешь дать только ты, а я измучился, ожидая тебя, – прошептал он.

Селеста ощутила, как в ней нарастает горячая волна желания. Она вспомнила часы, проведенные с Дереком. Она поборола отклик своего тела на запах его сильного тела. Грубая обстановка была так не похожа на скучную чистоту ее брачного ложа, а темные тени, окружавшие ее, напомнили о годах, проведенных в борделе Нового Орлеана, где она осваивала науку доставлять своим поклонникам удовольствие. Именно тогда она поняла, что в первую очередь учится доставлять удовольствие себе.

Селеста выдохнула, когда Дерек грубо повернул ее к себе. Его потное небритое лицо светилось похотью.

– Ты даже не поцеловала меня, дорогая, – прошептал он.

Полные губы Дерека накрыли ее губы, а его язык глубоко проник в ее рот. Она сопротивлялась, когда его мокрые губы скользнули по ее губам и он схватился за вырез ее платья.

– Подожди, – задыхаясь, попросила Селеста. – расшнуровать платье, я не могу вернуться растрепанной.

Аккуратно спустив корсаже плеч, Селеста громко ахнула, когда губы Дерека сомкнулись над ее грудью. Она застонала, когда он грубо куснул ее, потом прижала его к себе, предлагая ему грудь.

Разгоряченная собственным бешеным откликом на грубые ласки Дерека, Селеста освободилась от одежды. Успокоившись лишь тогда, когда ощутила его похотливые прикосновения к нагому телу, она повлекла его за собой к покрытой пятнами кровати, которой они уже пользовались бесчисленное количество раз.

Селеста громко застонала, когда Дерек оказался внутри ее. Она обвила его ногами, сопровождая одобрительными возгласами его толчки. Она раскрыла губы, когда он поцеловал ее, немного помедлив, чтобы посмаковать ее вкус. Она наслаждалась ароматом двух разгоряченных тел и звуками, наполнившими хижину. Она почувствовала, как внутри ее лона разбухает член Дерека, потом громко вскрикнула одновременно с ним, когда его семя горячо и влажно выплеснулось в нее.

Нагая и изнемогающая от жара под одетым Дереком, Селеста грубо вытолкнула его из себя. Она услышала его удовлетворенное бормотание, когда он упал на спину рядом с ней, и знакомое желание запылало в ней снова.

– Разденься, Дерек, – мягко попросила она.

Теперь, когда ее глаза привыкли к полумраку, Селеста увидела, как Дерек повернулся к ней и грубо расхохотался:

– В чем дело? Разве ты еще не удовлетворена, дорогая?

– Я не твоя дорогая, Дерек, помни об этом. Я твой деловой партнер и та женщина, которая пока еще хочет превратить тебя в богача, но сейчас я прошу тебя раздеться.

Селеста смотрела, как Дерек раздевается.

– Я сделаю так, что ты будешь желать меня так сильно, как никогда, Дерек. Ты будешь пылать такой страстью, что никогда не захочешь расстаться со мной. Я сделаю так, что ты поймешь, что я говорю серьезно, приказывая тебе больше никогда не показываться рядом с ранчо «Техасская звезда». А когда я закончу, мы начнем строить планы насчет того, как раз и навсегда разделаться с этим ранчо, – прошептала она.

Селеста замолчала, когда перед ней наконец обнажилось мускулистое, покрытое волосами тело Дерека. Она провела сухими губами по его боку и почувствовала, как в ней растет возбуждение. Горячо, быстро, жестко – Дерек знал, что ей нравится.

Теперь настала ее очередь.

Она легла на него и ощутила удовольствие. Нагнулась. Дерек застонал, когда она сильно укусила его. Ощущая его вкус, звуки, которые он издавал, его запах, от которого она почти теряла сознание, Селеста ласкала тело Дерека с ненасытной жадностью. Ее чувственный жар разрастался, она действовала все грубее, пока ее желание не взорвал крик и семя Дерека не излилось.

Задыхаясь, Селеста смотрела на своего беспутного любовника и улыбалась. Она скатилась на кровать и легла рядом с ним.

– Ты сделаешь все, о чем я тебя попрошу, да, Дерек? – прошептала она.

Все еще тяжело дыша, Дерек лениво открыл глаза.

– Скажи. Скажи, что будешь ждать моего сигнала, когда я смогу снова сюда приехать. Скажи, что, пока будешь ждать, ты будешь развлекаться как захочешь, но когда я позову, ты прибежишь, чтобы сделать то, о чем я попрошу. Скажи, что ты сделаешь все, чтобы доставить мне удовольствие. Скажи, что ты придешь нищим, если так случится, потому что знаешь, что нет ничего такого, что бы я ни сделала, чтобы доставить тебе удовольствие.

Дерек не ответил сразу, и Селеста провела языком по его небритому подбородку. Солоноватый вкус его кожи снова возбудил ее.

– Или ты хочешь, чтобы я тебя еще немного поубеждала? – промурлыкала она. – Ответь мне, Дерек.

Неожиданно Дерек повернулся к ней. Он схватил ее груди и крепко сжал. Потом он запустил руку в ее волосы, больно откинул назад ее голову и накрыл ее губы влажными губами. Посасывая и покусывая ее нежную плоть, он хрипло зашептал:

– Я слышал, что ты сказала, но посмотрим, кто придет нищим, когда я закончу.

Грубо... резко... безжалостно. Селеста упивалась сексуальной атакой Дерека.

– Да, посмотрим, – пробормотала она, ответив ему таким же безумием.

Мысли Онор беспорядочно роились в голове, а пальцы работали автоматически, словно по собственной воле, когда она чистила картофель, грудой лежавший перед ней на столе. Селеста отправилась «проехаться, чтобы прийти в себя» почти час назад, и в доме было тихо.

Потрясенная встречей с Кэлом, Онор простояла без движения до тех пор, пока звуки, издаваемые коляской Селесты, не замерли вдали. Она вспомнила выражение лица Кэла, когда Селеста прогнала его с ранчо, не позволив повидаться с отцом. Она вспомнила, как взглянула ему в лицо несколько минут спустя и ощутила его боль как свою. Обещание, которое она ему дала – позаботиться о его отце, – отпечаталось в ее сердце. При мысли об этом она выглянула в коридор и направилась к комнате Бака, но тут ее позвала Маделейн.

Входя в комнату, она подумала, что никогда не забудет злобного взгляда негритянки. Не забудет она и угрозы в ее голосе.

– Не входите в комнату хозяина, когда хозяйки нет дома. Я подойду к нему, если он позовет, – прошептала Маделейн.

Когда же Онор усомнилась в том, что Маделейн сможет выполнить свое обещание, та злобно повторила свои слова:

– Я подойду к нему, если он позовет.

Онор вернулась в пустую кухню, размышляя о словах Маделейн. Похоже, Селеста и негритянка уверены, что она что-то затевает.

Онор закрыла глаза и прижала ладонь к пульсирующему виску. Годы одиночества и насмешек закалили ее, но она не была готова к тем нападкам, которые ей приходится терпеть на этом ранчо.

«Здесь что-то не так, Онор. Бак во что-то впутан, а его жена вертит им как хочет».

Эти слова Джейса прояснили ситуацию.

«Уезжайте с ранчо, пока не нажили неприятности, с которыми вы не справитесь одна».

Его здравый совет.

«Вас ищет Селеста. Я сказал, что пришлю вас в дом, как только найду».

Его предостережение.

Неожиданно Онор решительно вздохнула. Нет, ей не нужно знать, как Джейс оценивает ситуацию, ей не нужны его советы и предостережения, особенно если учесть тот факт, что у него есть собственные тайны. Если она по глупости цеплялась за воспоминания о первом впечатлении, которое произвел на нее серьезный взгляд его темных глаз, и тому теплу, которое они в ней пробудили, о силе и решительности, которые она увидела за его невозмутимой внешностью, значит, ей необходимо стряхнуть с себя эту зависимость. Она появилась на «Техасской звезде» с одной-единственной целью, и она об этом не должна забывать.

Мысли Онор прервал приглушенный звук, она подняла голову и выглянула в коридор, находившийся рядом с кухней. Она напряглась, снова услышав эти звуки, – Бак звал Селесту.

С бьющимся сердцем Онор прошла по коридору и неслышно остановилась у двери Маделейн. Она подождала.

Тишина.

Бак снова позвал, и лицо Онор покраснело от злости. Она распахнула дверь в комнату Маделейн и увидела, что негритянка спит с открытым ртом, а звуки ее неровного дыхания нарушают тишину спальни.

Онор открыла дверь комнаты Бака и подошла к кровати.

По мере того как она приближалась к нему, ее шаги становились все медленнее. Ее сотрясала дрожь. Это нечестно! Она не хотела выказывать жалость к чахнувшей оболочке человека, лежавшего перед ней на постели. Она не хотела наблюдать, как жизнь постепенно с мучениями покидает его тело. Ей всего лишь – наконец-то! – хотелось взглянуть на человека, виновного в том, что ее мать прожила всю жизнь, окруженная презрением.

Но это был не тот человек, какого она хотела видеть.

– Онор? – В глазах Бака под тяжелыми веками сквозило удивление. Он прерывисто вздохнул. – Я не ожидал вас увидеть. Где Селеста?

– Селеста поехала развеяться.

– А, хорошо. – Бак кивнул. – Ей сейчас трудно. Она обезумела и не знает, что делать. – Он тихо произнес: – Я хочу пить.

Сотрясавшая ее дрожь не отразилась на руках Онор, когда та наполнила чашку Бака из кувшина с ночного столика и поднесла к его губам. Она смотрела, как он пьет.

Устав от усилий, Бак снова откинулся на подушки и ненадолго закрыл глаза. Потом он снова открыл их и заговорил грубым тоном:

– Вы такого не ожидали, когда приехали сюда, правда?

Онор напряглась:

– Чего я не ожидала?

– Что будете ухаживать за умирающим стариком.

– Вы не умираете.

– Неужели?

Похоже, Бака это оскорбило.

– Хотелось бы мне в это верить! Есть столько всего... – Он замолчал.

– Док сказала, что у вас такое уже бывало и вы опять поправитесь, – ответила Онор.

– Да? – В его голосе слышалась надежда. – Эта старуха не знает, о чем говорит.

– Могу поспорить, что вы не сказали бы этого ей в лицо, – интуитивно ответила Онор.

Бак уже почти что улыбался.

– Для того чтобы попытаться это сказать, мне надо быть гораздо сильнее, чем сейчас.

– Вам что-нибудь принести? Может, чаю? – вдруг всполошилась Онор.

– Нет.

– Вы уверены?

– Я хочу немного поспать.

Онор машинально поправила на нем одеяло.

– Не суетитесь. Со мной все в порядке, – буркнул он. Она отдернула руки и направилась к двери. Но вдруг услышала голос Бака:

– Не говорите Селесте, что вы здесь были. Она огорчится, если узнает, что я просыпался, когда ее не было.

Онор замерла, но потом быстро вышла в коридор и закрыла дверь, вспоминая слова Док Мэгги: «На свете нет большего дурака, чем старый дурак».

Эти ее слова – горькая правда.

Селеста остановила коляску у конюшни и потом направилась к дому. Она вошла, бросив подозрительный взгляд на Онор, когда та взглянула на нее от стола, за которым работала. Селеста окинула ее придирчивым взглядом. Ей пришло в голову, что Онор могла бы быть хорошенькой, если бы не была такой худой или если бы ее вещи не выглядели так, словно были сшиты для полной женщины. Ее волосы могли бы считаться даже красивыми, если бы были аккуратно причесаны, ее глаза могли бы быть необычными, если бы они не были такими холодными, а мелкие черты лица могли бы быть даже приятными, если бы она хоть изредка улыбалась. Нет, она некрасива. Все, что ей можно порекомендовать в том, что касалось мужчин, так это воспользоваться своей молодостью.

При мысли об увлечении мужа молодыми женщинами Селеста нахмурилась.

– Муж просыпался, пока меня не было?

Селеста заметила, как подбородок Онор высокомерно приподнялся.

– Нет.

– Могу ли я надеяться, что вас не было рядом с его комнатой?

– Да.

Недовольная тоном, каким ей ответили, Селеста открыла дверь в комнату Бака. Встав рядом с его кроватью, она равнодушно взглянула на мужа. Выглядел он плохо – он был бледен, изнурен и дышал с трудом, но его больше не рвало.

Да, это был сигнал, но она пришла в ярость. Этот дурак Бак так и помрет дураком, не успев переписать завещание.

Селеста осмотрела себя в зеркале, прежде чем выйти из комнаты. Ее волосы растрепались, а лицо слегка порозовело от грубых прикосновений – впрочем, от быстрой езды и пролитых слез из-за болезни мужа она могла бы выглядеть точно так же. А что касается платья, она была слишком осторожна, чтобы переживать по этому поводу.

Селеста медленно направилась к двери. Она поспит на диванчике, рассказывая всем, что муж слишком болен, чтобы ему мешать. Но на самом деле прикосновение к ней сухой кожи Бака и его костлявого тела вызывало у нее отвращение.

Селеста вспомнила, как мускулистое тело Дерека прижималось к ее телу. Она проявила такую страсть и темперамент, что ее любовник забыл обо всем и пообещал сделать все, о чем бы она его ни попросила.

Мысли Селесты приняли другое направление. Она провела с Дереком достаточно много времени, но не успела рассказать ему о своих планах, касающихся скорого разорения ранчо «Техасская звезда». Это было ее ошибкой, но ведь нужно время, чтобы повлиять на Бака. Она начнет действовать завтра, и будь она проклята, если не заставит его изменить завещание.

Селеста остановилась у двери в комнату Маделейн. Нога Маделейн стала причиной задержки, на которую она не рассчитывала, и ее служанка скоро заплатит ей за причиненное неудобство.

Селеста не стала утруждать себя стуком в дверь.

Маделейн подняла голову, когда дверь ее комнаты вдруг распахнулась. У нее был тяжелый день. Любая мелочь давалась ей с трудом из-за того, что нога была крепко зажата в лубок и болела. Она не отваживалась принимать обезболивающие порошки, оставленные Док Мэгги, из страха заснуть и пропустить то, что происходит в доме. Она слишком долго и упорно боролась за успех своего плана, а теперь все осложнилось из-за того, что в доме появилась чужая женщина, всего-навсего помощница на кухне.

Измученная переживаниями, Маделейн задремала после обеда. Ей приснилось, будто она слышит крики Бака, но, проснувшись в тишине, она поняла, что ее заботы отразились во сне. Она испытала облегчение, когда, наконец, услышала, как вернулась Селеста, но, увидев ее, поняла, что настроение хозяйки лучше не стало.

– Закончила меня рассматривать, Маделейн? – грубо рявкнула Селеста.

Она подтвердила мысли Маделейн насчет ее настроения, когда разразилась речью:

– Такой ли у меня вид, чтобы не возбудить подозрения моего муженька или той незваной гостьи, что сейчас работает на кухне, или мне следует выдумать подходящее объяснение тому, как я выгляжу?

– Надеюсь, ты добилась своего, – осторожно ответила Маделейн.

– Дерек все понимает. – Селеста выдала себя улыбкой. – Я использовала очень приятные методы убеждения и уговорила его больше не приезжать в наш дом.

Маделейн охватил страх. Дерек и его банда, ворующие скот, были необходимы для осуществления плана Селесты. Они рьяно выполняли ее приказы, чем нанесли большой урон прежде богатому ранчо «Техасская звезда», пока Кэл Стар не поубивал их всех, кроме Дерека. Со времени уничтожения банды прошло несколько месяцев, и Дерек теперь стал обузой. И все же он пока находился поблизости, ожидая своего часа.

Черное лицо Маделейн скривилось от злости. Дерек – выродок, не стоящий и мизинца ее дорогой Селесты. Хуже того – он вытащил на свет божий самые черные качества Селесты, и она по глупости наслаждалась новым состоянием, не думая о том, к чему это приведет. Маделейн не нужно было видеть следы грубых рук на прекрасном теле Селесты, чтобы понять, что, пока та была с Дереком после обеда, она позволила себе слабость, которая может ей повредить.

Негритянка боялась за Селесту и проклинала сломанную ногу.

– Если он понимает, что здесь происходит, ты теперь не скоро с ним встретишься.

– Дерек может быть мне полезен. Я встречусь с ним, когда захочу.

– Это опасно из-за той новой женщины на кухне. У нее могут возникнуть подозрения. Она расскажет обо всем твоему мужу.

– Бак никогда не поверит ни одному слову, направленному против меня.

– Если ты продолжишь интимные встречи с этим человеком, ты подвергнешь риску все, ради чего мы трудились!

– Я ничем не рискую! Дерек мой раб, хотя он и думает, что все обстоит наоборот. Он сделает все, что я скажу, лишь бы меня не потерять.

– А когда мы отсюда уедем, чтобы вернуться в Новый Орлеан?

Селеста улыбнулась:

– Тогда я займу то место в обществе, которое положено мне по праву, и у меня будет много мужчин, готовых удовлетворять любую мою прихоть.

– А Дерек?

– Грубый Дерек? Грязный Дерек? – Селеста рассмеялась. – Я даже не вспомню, как его зовут.

В дверь постучали. Селеста испуганно повернулась.

– В чем дело? – резко отозвалась она.

– Вас зовет муж, – сказала из-за двери Онор.

Селеста усмехнулась.

– А еще я позабочусь о том, чтобы ко мне больше никогда не обращались как к простой служанке, – прошептала она Маделейн.

Задержавшись на пару мгновений и приняв соответствующее случаю выражение лица, Селеста направилась в комнату мужа.

– Не нравится мне это.

Джейс повернулся, услышав тихое замечание Рэнди, когда они шли к кухне, где их ждал ужин. Джейс промолчал. Он устал, мышцы болели – он весь день натягивал на изгородь упрямую проволоку. Оглядев еще раз пастбище, которое они огораживали, Джейс понял, почему работников тревожит запустение на ранчо. Ему не надо было объяснять, что ранчо будет трудно вернуть прежний вид, если Бак не наймет еще работников.

– Это похоже на ожидание того момента, когда тебе на шею опустится топор, – я имею в виду, что мы будем ужинать в доме, а Селеста почему-то молчит. Думаю, расплатой будет настоящий ад, – вздохнул Рэнди.

Ноздрей Джейса достиг запах жареного мяса и печеного сладкого картофеля.

– Но пока ничего не случилось, приятно снова почувствовать себя членами семьи, – одобрительно пробормотал кто-то из работников.

Мужчины уселись за столом, и Онор подала им наполненные едой деревянные тарелки. Джейс терпеливо ждал, когда тарелка достанется ему, и не сводил напряженного взгляда со спокойного лица Онор. Пока его не было, ее что-то расстроило.

Джейс отогнал от себя эту мысль и потянулся за тарелкой, почти уже ускользнувшей от него. Что делает Онор – его не касается. Она несколько раз говорила ему об этом. Пора подчиниться.

– Проклятие, да в этом доме не было сладкого картофеля с тех пор, как умерла миссис Эмма и зарос сад!

Большой Джон улыбнулся, когда к нему повернулась Онор.

– Где вы его нашли?

Онор растянула губы в улыбке:

– Я очень хорошо умею искать еду. У меня большой опыт.

– Это как ореховый пирог, который вы вчера испекли, – добавил Митч.

– Он был очень вкусным, как раз таким, какие пекла миссис Эмма. Это было ее коронное блюдо.

Джейс заметил, как Онор нахмурилась, услышав замечание Митча, и отвернулась. Он все еще размышлял, почему она так отреагировала, как вдруг раздался шум в дальнем конце коридора. Все повернулись в ту сторону. Глухой звук падения и громкий стон Бака вынудили работников вскочить из-за стола.

Не медля ни секунды, Джейс побежал вместе со всеми к комнате хозяина и был лишь в нескольких шагах позади, когда Онор уже распахнула дверь и увидела Бака, лежащего на полу и, судя по выражению его лица, испытывающего острую боль.

Джейс услышал бессвязный лепет Селесты, когда мужчины подошли и уложили Бака на кровать.

– Надо кому-нибудь съездить за Док Мэгги, – непререкаемым тоном заявила Онор.

– Как вы смеете отдавать приказы в моем доме! – Нежное лицо Селесты покраснело от ярости. – Я сама прикажу послать за Док Мэгги, если она будет нужна, – набросилась она на Онор, затем повернулась к Баку: – Прости, я не успела тебе помочь, когда ты соскользнул с кровати, но Док Мэгги тебе не нужна, да, Бак? Ты сейчас себя хорошо чувствуешь, правда? – заговорила она уже более мягким тоном.

– Поезжайте за врачом, – нахмурилась Онор, поворачиваясь к работникам.

Митч шагнул к двери.

– Стой, где стоишь! Я не желаю видеть в этом доме Док Мэгги, поскольку в ней нет необходимости, – злобно процедила Селеста. Она обратилась к тяжело дышавшему Баку. – Скажи, дорогой... мне нужно звать Док Мэгги или с тобой все будет в порядке? – прошептала она.

Бак тяжело дышал.

– Дорогой?..

– Нет... Со мной все хорошо, – с трудом выговорил он.

Селеста взглянула на Онор с победной улыбкой.

– Вы слышали, что он сказал? А теперь можете все уходить. Мне не нужно помогать заботиться о муже.

Выходя последним, Джейс закрыл за собой дверь, и работники вернулись на кухню. Сев за стол, Джейс стал наблюдать за Онор. Она поставила на стол блюда с едой и молча вышла.

Джейс наполнил свою тарелку, порезал жареное мясо на кусочки, полил их соусом, взял кусок свежего хлеба и решительно принялся за еду.

Онор вздохнула, чтобы успокоиться, и вытерла слезы. Почему ей так тяжело видеть страдания Бака? Она едва знала его и, наверное, не захотела бы знакомиться с ним поближе, если бы у нее была возможность.

Перед мысленным взором кухарки стояла победная улыбка Селесты, и к страданиям Онор прибавилось чувство обиды. Бак получает то, что выбрал сам. У него красивая молодая жена, поразительно красивая молодая жена. Даже сейчас, когда казалось, что каждый его вдох может стать последним, он потакал ее желаниям!

Онор сглотнула слезы. Бетти Ганнон всю жизнь любила человека, который не был достоин ее любви. Все очень просто.

И все же ее мучил один вопрос: какое ей до всего этого дело?

– Онор...

Онор стерла слезы со щек и повернулась к Джейсу, стоявшему за ее спиной. Его голос был спокойным, почти без эмоций.

– Бак – упрямый старик. С ним все будет в порядке.

– Ему плохо. Кто-то должен известить Кэла, – всхлипнула она.

Она не была готова услышать резкий ответ Джейса:

– Неужели для вас это просто возможность снова увидеть его? Он женат, Онор, разве это не имеет значения?

– А должно?

Онор почувствовала на себе тяжелый взгляд Джейса и вдруг поняла, что он имел в виду. Ей стало обидно.

– Кэл женат, а я погналась за ним... А теперь я ищу предлог, чтобы увидеть его снова, вот что вы подумали?

Онор смотрела на потемневшее лицо Джейса и с трудом сдерживала слезы. А она уже начала верить в то, что в нем есть что-то особенное... что он, кажется, видел ее насквозь и знал, какая печаль таится в ее сердце. И зачем-то она заставила себя поверить в то, что, несмотря на внешнее равнодушие, он не был таким на самом деле. Но он не лучше остальных, не лучше тех мужчин, с которыми она была знакома в своей жизни, мужчин, открыто осуждавших ее и делавших ей грязные намеки.

– Я до сих пор считала вас другим. Теперь я знаю, что вы такой же, как все, – сказала она тихо, стараясь скрыть свое разочарование.

Не сказав больше ни слова, Онор обошла Джейса и ушла, не оборачиваясь.

Глава 6

– Да, Джейс Рул работал здесь какое-то время.

Ларри Мотт окинул взглядом рыжего ковбоя, подъехавшего к крыльцу его дома в тот час, когда день подходил к концу. На заднем дворе суетились работники, доделывая то, что не успели сделать за день. Они подняли головы, когда во двор въехал всадник и спросил Рула, и вернулись к работе, когда Мотт вышел на крыльцо.

Мотт машинально погладил свой живот, на его морщинистом лице, обрамленном бородой, заиграла улыбка, когда он подошел к незнакомцу поближе. Лицо этого человека скрывала тень от шляпы, но у него был вид работяги, если судить по мускулистому торсу и состоянию уже изрядно послужившего седла.

– Но Рул здесь больше не работает. Через месяц я ему сказал, что он мне больше не нужен. Признаться, я ему не доверял. Он усердно работал и хорошо выполнял мои приказы, но он был слишком уж тихим. Бывшие заключенные все такие – они тихие, пока не набросятся на тебя, – продолжил дородный ранчер.

– Как вы узнали, что он сидел в тюрьме?

– Он приехал в город в почтовой карете. У него не было ни лошади, ни денег, а вид у него был такой, будто ему пришлось несладко.

Мотт пожал плечами.

– Мы расположены достаточно близко от Хантсвиллской тюрьмы, и я сразу понял, почему он так выглядит. Я не нанял бы его, если бы мне тогда и правда не нужен был еще один работник. Я заплатил ему и отпустил, как только смог.

– Вы оказались умнее меня.

– То есть?

– Он меня обманул. У Рула мои деньги, я хочу их забрать.

– Здесь вам не повезло, дружище. Когда Рул уезжал отсюда, у него в кармане была всего пара долларов.

– Это после того, как вы ему заплатили?

– Я платил ему жильем и едой, а еще я отдал ему старую клячу. – Мотт пожал плечами. – Это ему не слишком понравилось, но, по-моему, этого было достаточно для человека, только что вышедшего из тюрьмы.

– Что ж, где-то он должен осесть, думаю, тогда я и получу с него должок. Он не сказал, куда направляется?

– Нет, к сожалению. Он не сказал, а я не спросил.

– Ну что ж, спасибо. – Всадник приложил руку к шляпе. – Тогда я поехал.

– Да, до свидания... э-э-э... как, вы сказали, вас зовут?

– Беллами. Моя фамилия Беллами.

– Удачи, мистер Беллами. Надеюсь, вы его найдете.

– О да, я его найду. – Беллами улыбнулся. – В этом я не сомневаюсь.

– Я сказала: «Только щепотку»! А теперь твой муж на волосок от смерти! Ты рискуешь все потерять!

Селеста холодно смотрела на Маделейн, лежавшую на кровати. Она пришла, чтобы проверить, как себя чувствует ее служанка. Ее муж пережил еще одну нелегкую ночь после «рецидива болезни», случившегося пару дней назад, и Маделейн слышала, как он страдал.

– Мой муж слишком упрям, чтобы умереть, – ответила Селеста, не желая показать свой страх.

– Верни мне порошок, – потребовала Маделейн, на которую ее ответ не произвел впечатления.

– Нет.

– Верни его мне!

– Нет! Он довел меня своим хныканьем. Я разозлилась и дала ему слишком много порошка. Это больше не повторится.

– Положи пузырек мне в руку. – Черные глаза Маделейн прожигали Селесту насквозь. – Больно видеть, что на тебя нельзя положиться, твоя злость затмевает твой разум.

Неохотно подчинившись, Селеста вынула пузырек из кармана и с размаху плюхнула его в ладонь служанке.

Пальцы Маделейн крепко сомкнулись вокруг пузырька.

– Поскольку мы еще не добились своего, нам не остается ничего иного, кроме как сделать так, чтобы твой муж выздоровел, насколько это теперь возможно. При других обстоятельствах я добавила бы в его пищу кое-какие лечебные травы, и он начал бы поправляться, – продолжила она уже мягче.

– Но мы находимся в той ситуации, какая есть. У нас на кухне чужой человек, любопытная чужая женщина, которая без колебаний высказывает свои мысли; Док Мэгги еще не привезла кресло-каталку, да еще ты не доверяешь мне свои порошки.

Маделейн нечего было ответить. Селеста зло рассмеялась:

– Не переживай. Я позабочусь о том, чтобы муж не умер, пока я не буду к этому готова. Я забочусь о нем непрерывно и постоянно. За это я получаю его бесконечную благодарность. И эта ведьма не может это не замечать. Я придумаю, как переломить ситуацию в мою пользу, если это будет необходимо. Дерек сейчас в моем распоряжении, он жаждет доставить мне удовольствие и положить деньги к себе в карман.

– Не связывайся больше с этим человеком! Мы сами все сделаем. Мы осуществим тот план, какой у нас был, когда мы сюда приехали. Все, что нужно для его осуществления, так это чтобы твой муж поправился настолько, чтобы ты смогла уговорить его изменить завещание. Тогда мы выберем момент для последней дозы, которую я ему аккуратно добавлю, чтобы не возникло никаких подозрений.

– Я устала ждать, Маделейн!

– Также, как и я, но я не хочу, чтобы последние годы оказались потрачены впустую. Я надеюсь дожить до той минуты, когда моя дорогая Джанетт будет наконец отомщена.

– Думаешь, для меня это менее важно, чем для тебя? Я страдала всю жизнь из-за того, как грубо с ней обошелся Бак.

– Ты ошибаешься. Больше всех страдала твоя мать.

– Нет, это я страдала, потому что мое самопожертвование длится до сих пор!

– Может, ты и права, но ты будешь жить и видеть, как твой муж расплачивается за свои грехи, и тебе воздастся за твое терпение. У твоей матери не было такой возможности, – мягко ответила Маделейн.

– Она сделала свой выбор сама.

– Я не потерплю, чтобы ты так говорила о собственной матери! Она была потрясена предательством Бака Стара, ее сердце было разбито. У нее не осталось ничего, ради чего стоило бы жить.

– У нее была я.

– Душа моей дорогой Джанетт была слишком хрупкой, чтобы жить с разбитым сердцем. Бак Стар знал это, когда соблазнил ее, у него было красивое лицо и манеры победителя, но потом он ее оттолкнул. Ты сильнее ее.

– Я научилась быть сильной.

– Нет, ты была волевой и решительной уже тогда, когда была еще ребенком. Ты добивалась своего любой ценой. Ты никогда не позволила бы себе страдать так, как страдала твоя мать. Моя дорогая Джанетт знала это, когда умоляла тебя отомстить за нее.

– Я устала от твоей болтовни.

– Я хочу покончить с этим раз и навсегда, – с нарастающим раздражением произнесла негритянка. – Ты позволишь впустую пропасть тем годам, которые уже посвятила этому делу? Ты позволишь мужу получить удовольствие от того, что он передаст сыновьям ранчо, которое он ценил гораздо больше, чем жизнь твоей матери и ее ребенка? Ты позволишь его сыновьям превратить ранчо в цветущий сад, а он и так превратил его в империю ценой крови твоей матери? – перечисляла Маделейн, с трудом сдерживая злость.

Селеста не ответила.

– Ты позволишь ему сделать это? – требовательно спросила Маделейн.

Селеста проигнорировала вопрос служанки и лишь вызывающе вздернула подбородок.

– Держи порошок у себя, если хочешь, он твой, – пробурчала она.

– Селеста...

– Больше не говори со мной на эту тему.

– Селеста...

– Ты меня слышишь?

Селеста помолчала, потом вышла в коридор, едва сдерживая ярость. Она постаралась придать лицу озабоченное выражение, когда проходила мимо комнаты Бака. Она знала, что такое настоящая месть. Она знала, что не успокоится, пока не отомстит ему в полной мере. И все же ее злили слова Маделейн, потому что она знала, что старая негритянка права. Ее ненависть привела к тому, что их план опять пришлось отложить на неопределенное время.

Опять ждать... опять притворяться.

Она уже и так слишком долго ждет.

Джейс взмахнул кнутом, и лошадь понеслась галопом по главной улице Лоуэлла. Его плечи грело жаркое утреннее солнце, предвещавшее хороший день. Он взглянул на хмурого Рэнди, сидевшего рядом в повозке. Он подумал, что сейчас на ранчо «Техасская звезда» мало осталось поводов для улыбок, даже несмотря на прекрасную погоду.

Онор сделала вид, что вовсе забыла об их перепалке, случившейся несколько дней назад, и Джейс нахмурился. С тех пор они не перекинулись и словом. Ему не хватало той неуловимой близости, которая существовала между ними раньше. Несмотря на его опасения, она, кажется, все же была на его стороне, а его реакция выглядела попросту глупой. Ему не хватало искренних разговоров с ней. Ему не хватало взгляда ее необычных глаз с золотыми и зелеными искрами, которые внезапно вспыхивали в ее зрачках в моменты гнева или веселья. Ему не хватало доверия, которое он видел в этих глазах. Ему не хватало... честности, на которой держались их отношения.

Джейс подумал и пришел к выводу, что настоящей честности в их отношениях и не было.

Неожиданно Джейс вспомнил Кэла Стара и сдвинул брови. Онор любит Кэла, а он не может не думать об этом. А еще он не может изгнать из сердца боль, которую пробудила в нем эта мысль. Кажется, она всерьез беспокоится о Баке. При первой встрече она бросила Баку вызов, когда же он заболел, она старалась скрыть слезы и очень переживала, когда ему стало хуже, а на Селесту Онор смотрела так, будто она что-то знает, чего Селесте не узнать никогда. Он даже не догадывался о скрытой причине, которая определяла ее поведение.

– Перед магазином есть свободное место. Поставь туда лошадь. Тогда нам будет легче нагрузить повозку.

Джейс согласно кивнул. Он знал, почему Рэнди взял в город именно его, а не кого-то из работников. Митч и Большой Джон привыкли работать в паре и понимали друг друга с полуслова. Джейс был новым работником, который пробудет с ними недолго, и было логичнее выбрать его для поездки в город. Он подумал, как отреагировали Большой Джон или Митч, когда их оставили работать, и знали ли они, как сильно ему хотелось оказаться на их месте. Он думал и о том, чувствовала ли Онор себя так же на кухне, когда видела Селесту, негодующую из-за ее присутствия и ожидавшую того дня, когда Маделейн поправится настолько, чтобы Онор можно было уволить.

Джейс вдруг все понял! Онор приехала на ранчо «Техасская звезда» вовсе не из-за того, что ей была нужна работа. Она все время ждала Кэла Стара.

Джейс спрыгнул на тротуар рядом с Рэнди и распрямил высокое худое тело. Годы, проведенные в тюрьме, превратили его из здорового молодца, каким он вошел в нее, в худого, мускулистого мужчину. Он не сомневался, что стряпня Онор со временем все изменит, но сомневался в том, что оба они задержатся на ранчо достаточно надолго.

– Ты только посмотри, кто к нам идет!

Джейс повернулся, услышав веселый голос Рэнди. При виде Кэла Стара, приближавшегося к ним вместе с темноволосой женщиной и мальчиком, он напрягся. Между двумя мужчинами, похоже, существовали дружеские отношения.

– Это новый работник твоего отца, Кэл. Его зовут Джейс Рул, – представил его Рэнди, когда мужчины обменялись рукопожатием.

– Рад познакомиться.

Кэл протянул ему руку:

– Меня зовут Кэл Стар.

Джейс ответил ему пожатием с хмурым видом и взглянул на женщину.

– Это моя жена Пру и наш сын Джереми, – пояснил Кэл.

Пру кивнула, а Джереми протянул Джейсу ручонку.

– Моя мама раньше была вдовой, а Кэл – мой ненастоящий отец, но он любит, когда я думаю о нем как об отце, – неожиданно признался мальчик.

– Джереми, это было вовсе не обязательно говорить.

Джейс видел, как смущенно покраснела Пру и как развеселился Кэл. Улыбка, обращенная к жене, была полна любви.

– Джереми всегда говорит то, что думает. – Он повернулся к жене: – Почему бы вам с Джереми не пойти вперед и не сделать заказ в магазине, Пру? Мне нужно поговорить с Рэнди пару минут.

– Я останусь с Кэлом, мама.

– Нет, не останешься.

Пру решительно взяла сына за руку и повела за собой, а Кэл повернулся к Рэнди:

– Как там старик?

Улыбка на лице Рэнди померкла.

– Не слишком хорошо, Кэл. Я никогда раньше не видел, чтобы ему было так плохо. Док делает все, что может, но даже она говорит, что мало что может сделать.

– Я приехал в город, чтобы порасспросить о нем Док. Я надеялся, что отцу стало лучше.

– Я не стал бы на это очень надеяться.

Джейс заметил, что Кэл расстроен, хотя и старается это скрыть. Это было искренне... так сердечно, несмотря на то что отец не хотел сокращать расстояние между ними.

Джейс насторожился, когда заговорил Кэл:

– Как там справляется на кухне новая девушка? Ее ведь зовут Онор, да? Она показалась мне симпатичной.

– А вы разве встречались? – удивленно хмыкнул Рэнди. – Как же это получилось? Селеста с нее глаз не спускает, она и шагу ступить не может без разрешения хозяйки дома.

– Эта девчушка показалось мне одной из тех, что сама принимает решения. Не думаю, чтобы Селеста могла держать ее в ежовых рукавицах.

– Да, она будет ее держать ровно настолько, насколько ей это разрешит сама Онор. – Рэнди улыбнулся. – А еще она хорошая повариха. Так когда же вы встретились?

Кэл засмеялся:

– Обстоятельства были просто отвратительные. Селеста выгнала меня, когда я на днях приезжал, чтобы повидать отца, а Онор поскакала за мной. Она сказала, что ей стыдно за поведение Селесты, и пообещала сделать для отца все, что сможет. Это было очень любезно с ее стороны. Впрочем, именно это я ей и сказал.

Кэл помолчал. Джейс заметил в его взгляде смущение.

– Она нездешняя, правда, Рэнди?

– Только что приехала.

– Именно так мне и сказали, но мне показалось, что я ее знаю.

– Странно, что ты это заметил. Парни говорят то же самое, но что касается меня, я никогда раньше ее не видел. Я бы ее запомнил.

– Она явно не из таких, о ком мужчины легко забывают. – Кэл покачал головой. – Ну в общем, я рассказал о ней Пру и... ну, ты мою жену знаешь. Ее тронули слова Онор. Она хотела бы с ней встретиться.

– Не имея возможности приехать на «Техасскую звезду», Пру не сможет встретиться с Онор. Но дело в том, что Онор, наверное, не задержится там надолго – как только Маделейн вернется на кухню, ее сразу уволят, так что скажи Пру, что она рано или поздно получит такую возможность.

– Селеста не хочет, чтобы Онор была в доме, да?

– Именно так.

– Простите, Джейс. Полагаю, вы никак не можете сообразить, что тут к чему, но думаю, так или иначе вы узнаете всю историю, если побудете немного в городе. Надеюсь, на этом ранчо вы задержитесь. Моему отцу наверняка понадобится ваша помощь, – сказал Кэл, повернувшись к Джейсу.

Джейс кивнул и последовал за мужчинами в магазин. Он смотрел, как Кэл подошел к жене, потом отметил, как Пру взглянула на мужа, когда тот дотронулся до ее плеча. Взгляды, которыми они обменялись, были настолько интимны и в них было столько любви, что он отвернулся.

– Сетка для ограды у тебя за спиной, Джейс.

Джейс нашел Рэнди в задней части магазина, откуда тот катил рулоны.

Нагая и вспотевшая после страстной близости, Селеста скатилась с тела Дерека и легла рядом с ним. Она оглядела сырую хижину, потом Дерека, такого же обнаженного и потного, как и она сама.

С ней что-то произошло.

Она дала знать Дереку, что хочет встретиться с ним в хижине, но только совсем не для этого. Она хотела обсудить одно деликатное дельце – план, который она не обсуждала даже с Маделейн. Она хотела узнать, как к нему отнесется Дерек, и покинула ранчо с мыслью, что зашла достаточно далеко, чтобы теперь говорить с Дереком. Но когда он обнял ее в хижине, все изменилось.

В уме Селесты прозвучало предупреждение. Дерек омерзителен и грязен, но его агрессивность почему-то разжигает в ней безумное желание, которому она не может противиться. То, на что она согласилась для того, чтобы удовлетворить свое желание, очень удивляло ее теперь.

Селеста снова взглянула на Дерека. Волосы, слипшиеся от грязи, грубые черты лица, отвратительный запах... Нет, она больше не желает попадать в эту ловушку. Она должна помнить, что в Новом Орлеане у нее будет сколько угодно мужчин для услаждения ее тела.

Дерек опять потянулся к ней, Селеста уклонилась от его объятий. Она встала с койки и взяла свою одежду.

– Ты куда?

– Я пока никуда не ухожу.

Селеста повернулась к нему спиной, не обращая внимания на жар, бушевавший в ее крови, когда она надевала белье под похотливым взглядом Дерека.

– Я пришла сюда, чтобы кое-что с тобой обсудить.

– Хочешь поговорить? – Он многозначительно улыбнулся. – Но ты пришла сюда и пока молчишь.

– Не льсти себе. Я всего лишь хотела ненадолго забыть трясущиеся руки мужа.

– Ага.

– Одевайся! Мне надо с тобой серьезно поговорить! – процедила Селеста сквозь зубы.

– Конечно. Как скажешь.

Селеста стиснула зубы и взглянула на Дерека.

– Ну хорошо, покончим с этим, – буркнул, одевшись, Дерек.

Он не спеша подошел к ней.

– О чем ты хотела поговорить?

– Оставайся, где стоишь.

– Почему?

– Просто сделай это!

Дерек улыбнулся своей отвратительной улыбкой.

– Ну так говори.

Селеста четко произнесла:

– Все на ранчо «Техасская звезда» идет именно так, как я хотела, правда, «рецидив болезни» моего мужа отнял у него больше сил, чем я рассчитывала. Даже Док Мэгги начинает думать, что в этот раз он может не выжить.

– Ну и?

– Но я еще не уговорила его изменить завещание, похоже, у меня мало осталось времени.

– Ну и?

Селеста взяла себя в руки и спокойно ответила:

– Я знаю, что написано в завещании моего мужа. Если он умрет, его сыновья будут включены в число наследников.

Дерек пожал плечами:

– Пусть даже и так, но после наших краж скота и всего прочего, кроме счетов, мало что останется.

Взгляд Селесты стал свирепым.

– Я не хочу, чтобы хоть что-то от «Техасской звезды» было передано сыновьям Бака, не важно, в каком состоянии! Я хочу получить все, а когда я продам эти остатки, название «Техасская звезда» исчезнет навсегда.

Дерек смотрел на нее не отрываясь. Яд в ее голосе отрезвил его.

– А что ты от меня хочешь? – поинтересовался он.

– Осталось одно дело, которое ты можешь сделать. Если все будет идти, как идет... если Бак долго не протянет, я хочу, чтобы ты убил Кэла Стара.

– Убил?

Дерек отступил назад.

– Мы уже пытались это сделать, помнишь? Проще сказать, чем сделать.

– Что, Дерек, боишься?

– Я никого не боюсь!

Небритая челюсть Дерека задергалась от раздражения.

– А как насчет другого сына? Его ведь Тейлор зовут, да? Тебе тогда придется делить ранчо с ним.

– Никто не знает, куда он делся. Он не вызывает у меня беспокойства.

– А мне что с того? Я получал деньги, когда мы вместе воровали скот, но сейчас я что-то никаких денег не вижу, – сердито отреагировал Дерек.

– Если ты убьешь Кэла Стара, я оценю твои усилия по достоинству.

– Это мне ни о чем не говорит.

– Хватит ли тебе половины того, что я получу, когда продам «Техасскую звезду»?

– То есть половина от немногого? Не знаю, стоит ли это тех проблем, решить которые предстоит мне одному.

– Я не растратила мою долю денег за скот, как некоторые. Маделейн следила за тем, чтобы в Новом Орлеане у меня регулярно увеличивался банковский счет, но тебе не стоит волноваться. Когда я продам ранчо, твоя доля будет весьма внушительной. Даю гарантию.

Лицо Селесты приняло холодное выражение.

– Ну так что, ты сделаешь это или нет?

Дерек не отрываясь смотрел на Селесту. Ее губы были упрямо поджаты, а холодный взгляд злых глаз пробирал его до самых костей.

– Ты хладнокровная ведьма, да?

– Говори: да или нет?

Когда же мгновенного ответа не последовало, Селеста поставила условие:

– Тебе не придется охотиться на Кэла Стара, если Бак не выживет. Если у Бака будет достаточно сил, я сделаю так, что он изменит завещание, как только я скажу. – Она криво улыбнулась и тут же снова стала серьезной. – Мой муж так благодарен мне за заботу, что сделает все, о чем я попрошу, если он начнет поправляться.

– Но он не поправится, да?

– У него нет ни одного шанса.

– Я согласен при условии... – Дерек помолчал, – если я получу половину стоимости ранчо.

– Даже если не придется убивать Кэла Стара? – Селеста помотала головой. – Нет.

– На нет и суда нет. Если ты хочешь, чтобы я выполнял грязную работу, ты должна платить.

– Ты получаешь вознаграждение каждый раз, когда я прихожу в эту хижину, – проворчала Селеста.

– Но и ты его тоже получаешь, дорогая! – Дерек омерзительно ухмыльнулся. – И не говори, что не получаешь.

Лицо Селесты запылало. Она поколебалась, потом все же сказала:

– Это просто сделка.

Дерек потянулся и прижал ее к себе, застав Селесту врасплох. Она сопротивлялась его влажному поцелую. Он просунул язык ей в рот и нежно ощупал его. Селеста ощутила знакомый трепет, почувствовав его прикосновение.

Она растерялась, когда Дерек неожиданно отодвинул ее от себя.

– Возвращайся. Если захочешь еще, я буду ждать.

Селеста повернулась к двери с высоко поднятой головой. Она не смотрела на Дерека, когда садилась в коляску и трогалась с места, потому что знала ответ.

Она вернется.

Онор направлялась к комнате Бака с чашкой в руке, но вдруг нерешительно застыла у двери. Большую часть утра она готовила куриный бульон, и вот он готов, а Селеста еще не вернулась.

Онор вспомнила строгие указания хозяйки: «Я скоро вернусь. И сама отнесу Баку бульон. Держитесь подальше от комнаты моего мужа. Маделейн все сделает, если Бак позовет».

Онор усмехнулась. Маделейн до сих пор испытывает боль и едва ли сможет слезть с кровати. Но сейчас она, похоже, спит и не слышит зова Бака, иначе, несмотря на отсутствие подходящего средства передвижения, решительная негритянка прискакала бы к нему на одной ноге.

Бак снова позвал. Слабый звук его голоса прогнал нерешительность Онор. Она постучала и вошла, дождавшись его приглашения.

Онор затаив дыхание приблизилась к кровати. Этот полутруп никак не мог быть тем человеком, который приветствовал ее с таким высокомерием несколько дней назад, когда она впервые появилась в его доме, или даже тем человеком, который разговаривал с ней вскоре после первого приступа болезни. Такое ухудшение его здоровья за столь короткий срок ее поразило. Тот человек был худым, а этот – вообще скелет. Голос того человека сохранял видимость власти, голос же этого стих до шепота.

– Где Селеста?

Но его глаза остались прежними. Они укололи Онор недружелюбным взглядом, когда та ответила:

– Селеста уехала кататься. Думаю, она поехала в город.

– Где Маделейн?

– Спит.

– Ах вот как вы сюда попали!

– Если вы хотите, чтобы я ушла...

– Дело не в этом, – прошептал он. – Что это у вас в руках?

– Бульон.

– У меня все выходит обратно. – Она перехватила его тяжелый взгляд. – Я попытаюсь сделать так, чтобы этого не случилось, – просипел он.

Онор огляделась.

– Вон там стоит стул, девушка. – Бак отдавал распоряжения между прерывистыми вдохами. – Возьмите его и садитесь. Но если вы не захотите накормить меня, вам лучше уйти сейчас, потому что я не смогу выпить бульон самостоятельно. – Он помолчал, видя напряжение на ее лице. – И не смотрите на меня так. Я пока еще здесь хозяин.

Она сжала губы и поднесла ложку к его рту.

– Меня зовут не «девушка», а Онор.

Бак сделал пробный глоток, проигнорировав ее замечание. Он снова взглянул ей в лицо, когда она замерла с полной ложкой в руке.

– Чего вы ждете?

– Жду, останется ли бульон внутри.

– Я дам вам знать, если нет.

Онор смотрела на серое морщинистое лицо Бака. Он с трудом глотал, но высокомерие его не покинуло.

– Я вас знаю, девушка? – поинтересовался он.

– Должны бы. – Она поднесла ложку к его губам. – Вы же меня наняли.

– Нет... знал ли я вас до этого?

Онор что-то тихо проворчала и отвернулась.

– Что вы сказали? Она взглянула на него.

– Я сказала: «Почему бы и нет?» Я что, вам кого-то напоминаю?

Бак вгляделся повнимательнее.

– Не знаю.

Он проглотил следующую ложку, потом подавился и закашлялся, содрогаясь всем своим истощенным телом. Наконец он задышал ровно и опять посмотрел на нее.

– Я вас напугал, да?

– Да.

– Вы хотите уволиться?

– Нет.

Бак открыл рот, когда Онор поднесла к его губам следующую ложку. Она затаила дыхание, увидев, что на сей раз он проглотил бульон более уверенно и сразу задал следующий вопрос:

– Вы уверены, что мы не знакомы?

Онор замерла. Вопрос отца поверг ее в шок. Она открыла рот, чтобы ответить теми словами, которые она произносила про себя всю свою жизнь, но они так и не вырвались наружу. Сейчас не время.

Онор уклончиво ответила:

– Я никогда вас не видела до того дня, когда вы меня наняли, если это вам чем-то поможет.

Бак не отрывал от нее взгляда, когда она снова зачерпнула бульон. Он жадно глотал, но неожиданный шум в коридоре заставил их обоих посмотреть на дверь. Створки распахнулись, и в комнату ворвалась Селеста, лицо ее пылало гневом.

– Что здесь происходит? – рявкнула она.

– Бак позвал, а Маделейн спит, – пожала Онор плечами.

– Уходите!

– Селеста, дорогая... – заговорил Бак слабым голосом. – Я хотел пить. Эта девушка принесла мне бульон.

– Меня не было всего несколько минут! – Селеста устремилась к кровати, выражение ее лица было печальным. – Мне нужно было подышать воздухом, я думала, что ты спишь.

– Я знаю. Все это очень тяжело для тебя, но девушка всего лишь хотела помочь.

Девушка.

Онор покосилась на Бака.

– Она была осторожна.

– Я хочу, чтобы она ушла! Я хочу сама о тебе заботиться.

Онор заметила страдание в глазах Бака, когда он посмотрел на нее. Она увидела, как участилось его дыхание, а изможденное тело опять начала сотрясать дрожь.

Понимая, что спорить бесполезно, Онор резко встала.

– У меня есть еще бульон, если вы пожелаете.

Покидая комнату, она слышала извинения Селесты и слабый ласковый шепот Бака.

В доме стояла тишина, когда мужчины направлялись к кухне, где их ждал ужин. Джейс отступил, пропустив вперед остальных. Он вспомнил, как втаскивал сегодня на крыльцо тележку с рулонами проволоки и грубо сбитым креслом-каталкой, привезенным ими для Маделейн по настоянию Док Мэгги. И еще он вспомнил, как Рэнди остановился в дверях кухни и заговорил с Онор:

– Мы с Джейсом привезли Маделейн кресло-каталку.

Джейс знал, что никогда не забудет выражения лица Онор, когда та повернулась к ним. Ее лицо было бледным о синевы, а глаза блестели от слез – Джейс видел, что на не может их скрыть.

Он невольно шагнул к ней.

– Что случилось? С Баком все в порядке? – спросил Рэнди.

– С ним все хорошо. Селеста с ним, – безжизненно произнесла она.

– Что случилось? Она вам нагрубила? – услышал Джейс свой голос.

Онор холодно взглянула на него, потом повернулась к Рэнди:

– Несите кресло в комнату Маделейн, если хотите. Я знаю – она ему обрадуется.

Джейс вспомнил, что остался стоять на месте, потому что его пронзила мгновенная боль в сердце. Онор молча повернулась к печи, а он помог Рэнди достать кресло из тележки. Онор снова даже не взглянула на него.

Сетчатая дверь захлопнулась за Большим Джоном, когда он вошел на кухню. Все уже сидели за столом, он быстро занял свое место, а Онор поставила на стол миски с тушеным мясом и только что испеченным хлебом. Джейс внимательно смотрел на нее. Она выглядела так, будто случилось что-то ужасное.

– Как сегодня чувствует себя хозяин? – спросил Большой Джон.

Онор пожала плечами:

– Думаю, хорошо.

– Вы его не видели?

В разговор вступил Митч:

– Она вообще не пускает вас в его комнату?

– Нет, если может.

– А как насчет кресла-каталки? Как с ним справляется Маделейн? – спросил Рэнди.

– Не знаю. Селеста пошла помочь ей подняться, но вышла от нее с таким выражением лица, будто все ужасно плохо. Я вообще не видела Маделейн.

Губы Рэнди презрительно скривились.

– Надеюсь, некоторое время она будет не слишком шустро передвигаться по дому.

Джейс молчал, когда работники, поужинав, направились к двери. Он встал, а Рэнди подошел к Онор и что-то ей тихонько прошептал. Джейс нахмурился, увидев, как Онор улыбнулась седому ковбою в ответ на его слова.

Джейс сказал себе, выйдя на крыльцо и глядя на заходящее солнце, что так даже лучше. Ему не нужно участвовать в запутанных проблемах упрямой независимой женщины, решившей все делать по-своему. Но тем не менее ему было тяжело наблюдать, как по какой-то необъяснимой причине то, что творится на ранчо «Техасская звезда», причиняет ей боль.

Джейс потянулся и распрямил плечи. Что касается его самого, то в его жизни было достаточно боли и проблем. Но он с ними справился.

Онор вытерла последнее блюдо и развесила полотенца на просушку рядом с печью. Она устало подошла к сетчатой двери и выглянула во двор. Услышав скрип каталки, она повернулась, чтобы увидеть коридор, но щелчок замка на закрывающейся двери в комнату Маделейн дал ей понять, что она опоздала.

Вечная боль Онор сжала ее сердце, она покачала головой и вдруг усмехнулась. Она приехала в Лоуэлл, чтобы покончить с прошлым и встретиться с будущим, но где-то на середине пути ее цель изменилась. Ей много раз приходило в голову, что Селеста специально прячет от нее человека, недостойного ее жалости, но она не могла заставить себя поверить в это.

Онор подошла к ведру помоев, которые надо было вылить. Она подняла его и понесла к двери. Сетчатая дверь захлопнулась за ней, когда она ступила на крыльцо. Она устала, очень устала, но это была не усталость от физического труда. Эта усталость была следствием бесконечного замкнутого круга, в котором метался ее ум с тех пор, как она впервые увидела Бака Стара.

Она ненавидела его, но человек, к которому она приехала, чтобы рассказать ему о своей ненависти, все время ускользал от нее.

Она презирала его за высокомерие, но восхищалась силой его духа.

Она испытывала к нему жалость, но знала, что он не стоит и капли ее жалости.

Лишь в одном ее мнение нисколько не изменилось. Она питала отвращение к его раболепству в отношениях с Селестой, несмотря на то что хорошо его понимала. Причина этого проста.

Бак обожает Селесту, потому что она женское воплощение того мужчины, каким он когда-то был. Онор вылила помои и, и гядя, как их поглощает земля, устало поднесла руку ко лбу. Она сделала пару шагов, собираясь вернуться в дом, и вдруг увидела приближающегося к ней Джейса.

Онор разозлилась на себя за то, что невольно отступила.

– Вы меня напугали.

– Разве?

Джейс подошел ближе.

Он не улыбался, когда подошел к ней и остановился так близко, что она смогла увидеть, как внимательно он смотрит в ее лицо. Она вдруг осознала, что не помнит, чтобы когда-нибудь видела у него на губах улыбку. Интересно, как бы он выглядел, если бы его темные глаза светились счастьем? Они ведь и сейчас смотрят ей прямо в душу.

Смутившись, что позволила себе думать об этом, она попыталась пройти мимо него, но тут он заговорил:

– Уделите мне минутку, Онор.

– Я не хочу с вами разговаривать, – холодно ответила она.

– Пожалуйста.

Это слово заставило ее насторожиться.

– Думаю, я должен начать с извинений, – продолжил Джейс.

– С извинений?

– Я сегодня познакомился с Кэлом Старом.

Почувствовав, как у нее неожиданно сдавило горло, Онор постаралась ничем себя не выдать.

– Значит, вы видели Кэла? А какое это имеет ко мне отношение?

– Никакого... больше.

Джейс сделал еще шаг к ней.

– Кэл был в городе с женой Пру и сыном Джереми.

– У него есть сын?

У Онор учащенно забилось сердце.

– Это сын его жены от первого брака, но мальчик сказал, что Кэлу нравится думать о нем, как о своем сыне. – Сердце Онор забилось, когда Джейс решительно продолжил: – Мне не следовало говорить то, что я сказал несколько дней назад. Взглянув на Кэла Стара с семьей, я понял, что все неправда, я должен был знать это, даже не видя их вместе. Может, я и не понимаю, зачем вы приехали на это ранчо, но я уверен, что вы явились сюда не для того, чтобы преследовать Кэла. Простите, я ошибся. У меня не было права задавать вам такие личные вопросы, но когда я это сделал, я решил, что прочитал ответ в ваших глазах.

– Неужели? И что же вы там увидели?

– То, что вы любите Кэла Стара.

– Может, это потому, что я действительно его люблю?

Джейс замолчал и уставился на нее в полной растерянности.

– Так что вы были не так уж и не правы, – ответила Онор, будучи не в силах сдержать эмоции.

Она снова попыталась проскользнуть мимо Джейса, но он схватил ее за руку. Его прикосновение опалило ее кожу.

– Я могу снова повторить это. Я люблю Кэла. Дело в том, что я полюбила Кэла с первого взгляда, – решительно заявила она.

– Онор...

– Он мой брат.

Онор почувствовала шок, волной прошедший по телу Джейса. Он отразил ее собственный шок от слов, сорвавшихся с ее губ. Не в силах взять их обратно, она отвернулась.

– Вы и так уже сказали достаточно, так теперь договаривайте, – потребовал ответа Джейс.

– Больше мне нечего сказать.

– Бак ваш отец, да?

– Вы опять лезете не в свое дело, считая, что имеете право задавать вопросы.

– Скажите!

– Да, он мой отец, но он этого не знает. Да его это и не интересует.

– Но для вас это важно?

– Да, важно! Меня бесило, что он никогда не вспомнил ни о моей матери, ни обо мне. Это сводило меня с ума. Я приехала в этот город, чтобы сказать ему это, но...

– Но вы получили совсем не то, что ожидали?

Онор не ответила.

– Бак никогда не подозревал о вашем существовании, да?

– Даже если бы и подозревал, это ничего бы не изменило. Когда моя мать поняла, что беременна, он просто сбежал.

– А Кэл не знает, что вы его сестра?

– Нет, и он этого не узнает, пока я не захочу рассказать ему об этом.

– Онор...

– Я не хочу, чтобы Бак или Кэл знали... Когда Селеста руководит ранчо, а Бак на нее чуть ли не молится, меня тошнит, – ответила Онор с внешним спокойствием, на ее лице совсем не отразилась та буря, что бушевала в душе.

– Если бы все было по-другому, если бы к Баку вернулось здоровье, думаете, его отношение к Селесте стало бы другим? – мягко спросил Джейс.

– Нет.

– Тогда почему вы все это терпите?

– Потому... потому что я приехала сюда, чтобы выяснить отношения с Баком, сказать ему, что думаю о нем, рассказать всему городу, что он бабник, нарушающий супружескую верность, мужчина, который разрушал жизни женщин и уходил от них не оглядываясь. Мне нужно было сделать это, чтобы жить дальше.

– А в том состоянии, в каком он находится сейчас, вы не можете этого сделать?

– Нет.

– Онор...

Джейс обнял ее. Она закрыла глаза, наслаждаясь покоем, который несли эти руки. Она скучала по разговорам с ним. Она скучала по возможности вглядываться в его темные глаза, смотревшие на нее с тревогой, даже если он и не мог выразить свои чувства словами. Как бы ей хотелось...

– Завтра соберите вещи. Я скажу Рэнди, что отвезу вас в город.

Онор вырвалась из объятий Джейса.

– Что вы сказали?

– Вы только мучаете себя, Онор. Если вы здесь останетесь, ничего не изменится, станет только хуже.

– Вы этого не можете знать.

– Откройте глаза, и вы увидите правду. Ваш отец болен. Селеста делает все, чтобы он во всем зависел от нее. Если он поправится, он будет обязан ей жизнью.

– Это не обязательно будет так.

– Селеста держит его в узде. Вы это знаете, и я это знаю. Она никого к нему не подпустит, а если вы попытаетесь прорваться к нему, она заставит вас об этом пожалеть.

– Я не боюсь Селесту.

– Может, стоит?

– Что это значит?

– Я ей доверяю не больше, чем любой другой женщине, с которой когда-либо встречался. Да еще Маделейн...

– Маделейн не страшна. Она даже не может встать с кровати.

– Теперь у нее есть кресло-каталка. Рано или поздно она начнет им пользоваться и будет, как всегда, поддерживать Селесту.

– Вы не можете быть в этом уверены.

– Я уверен.

– Значит, вы хотите, чтобы я сбежала? Вы хотите, чтобы я уехала до того, как сделала то, для чего я здесь появилась?

– Я хочу, чтобы вы не накликали на себя беду, а вы то и дело провоцируете Селесту.

– Я не убегу.

– Не будьте дурой, Онор!

– Лучше быть дурой, чем трусом! Он схватил ее за плечи:

– Послушайте! Я знаю, о чем говорю. Я знаю – все может закончиться трагедией. Вы делаете все, чтобы ваше сердце болело еще сильнее.

– Отпустите меня.

– Онор...

– Я сказала – отпустите! – Онор оттолкнула его. – Вы не тот человек, каким я вас себе представляла. Я думала, что вы чувствуете то же, что и я. Я думала, что вы меня понимаете, но я ошиблась.

– Вы не ошиблись.

– Ошиблась.

– Селесте нельзя доверять.

– Тем больше причин для того, чтобы я не оставляла ей отца.

– Но вы забыли, что он оставил вашу мать?

Слова Джейса ошеломили ее. Онор потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя.

– Да, он оставил мою мать. Но тут есть разница, которой вы, кажется, не понимаете. Я не такая, как он. Я не хочу быть такой, как он, и это достаточно веская причина, почему я не сбегу.

– Онор...

Джейс снова потянулся к ней, но Онор отшатнулась.

– Вижу, я ошиблась, рассказав вам о своем отце. Наверное, я все же дура.

Онор отвернулась от него и направилась в дом. Она вздрогнула, когда Рэнди вышел из тени.

– Что-то случилось, Онор?

– Н-нет.

Не желая больше говорить, Онор взбежала по ступенькам и скрылась за дверью.

Джейс неподвижно стоял на крыльце, пока Онор не вошла в дом, боль внутри его разрасталась. Она не могла бы ошибиться сильнее в том, что сейчас сказала. Часть его души чувствовала то же, что и она, и он это знал. Он слишком хорошо понимал, какую сильную боль можно испытывать в тех случаях, когда нельзя ничего изменить. Он знал о невидимых шрамах, которые может оставить такая боль, – шрамах, которые пульсируют в голове, не давая покоя. Он хотел уберечь ее от этих страданий. Он хотел защитить ее, сделать так, чтобы она не оставалась в месте, где шрамы могут спалить ее дотла.

Джейс вздохнул и покачал головой. Он не собирался ни во что вмешиваться, когда нанимался на ранчо, а также когда увидел решительное выражение на лице Онор. Но ее взгляд, ее упрямо поджатые губы, нежный овал подбородка, боль, которая разрушала ее, и болезненная потребность в сочувствии хватали его за сердце и не отпускали – и это чувство было таким сильным, что порой сводило его с ума.

Когда он нежно прижал ее к себе и она расслабилась в его объятиях, ему захотелось исправить для нее весь мир. В это мгновение он был абсолютно уверен, что смог бы это сделать, если бы она попросила его об этом.

Но она назвала его трусом и ушла.

Трус ли он? Наверное, да, если слово «трус» означает, что он надеется, что она уедет оттуда, где, как он чувствовал, для нее все может закончиться катастрофой.

Но он не смог ей ничего объяснить, потому что она ушла.

Джейс смотрел на дверь, в которую Онор вошла и исчезла из виду.

Проклятие, она ушла!

Сумеречные тени удлинились, пока Джейс стоял и смотрел на дверь, за которой скрылась Онор. Он направился к сараю для угля, остановился, чтобы ответить на пару вопросов Рэнди, потом вошел в сарай и закрыл за собой дверь.

Рэнди не спеша последовал за ним.

Сумерки превратились в ночь, тени за сараем зашевелились. Они приняли очертания мужской фигуры, которая осторожно кралась по двору ранчо туда, где в укромном месте была спрятана его лошадь.

Темная фигура села в седло. Лунный свет высветил рыжие волосы, когда он повернул лошадь к дороге и слился с тьмой.

Глава 7

– Мне лучше, я тебе говорю. Хочу одеться. Я всего на пару шагов отходил от кровати, пролежав в ней столько дней, что и сосчитать не берусь.

Док смотрела на Бака, ее круглое лицо было мрачным. Всего несколько дней назад она всерьез считала, что Бак скоро встретится с Всевышним, но, приехав сегодня утром на ранчо, она увидела, что у него опять ясный взгляд, что он все такой же раздражающий ее болван.

– Подай мою одежду.

– Я тебе не служанка, Бак Стар! Я твой врач и говорю, что тебе не надо торопиться вставать.

– Я не собираюсь охотиться за мустангами, Док. Я собираюсь встать, чтобы поесть за столом вместе с женой, как и положено.

– С женой? – Док рассмеялась. – Да ты даже не смог справиться с завтраком! Если ты попытаешься съесть все после того, что пережил твой желудок, ты узнаешь, насколько ты еще нездоров.

– Для этого я не настолько глуп. Кроме того, я не слишком голоден.

– Так почему...

– Потому что я так хочу, вот почему!

, – Ты чертовски упрямый старик, Бак Стар!

– Может, оно и так, но я встаю.

– Ладно, пусть будет по-твоему, но не присылай за мной никого, когда рухнешь на пол, – спокойно ответила Док, недовольная тем, что Селеста вошла в комнату именно сейчас.

– В чем дело? – Селеста подошла к кровати и подозрительно посмотрела на врача: – Почему вы расстраиваете моего мужа, доктор? Он болен. Вам следует знать это лучше других.

– Вот именно, он болен, и ему это следует знать лучше других. Он хочет одеться и встать!

– Бак!

– Но вы правы. Мне не следует его расстраивать, поэтому я предоставлю вам, Селеста, уговаривать вашего мужа, этого старого дурака, который собирается закончить свои дни, немедленно встав с постели, – заявила Док, развеселившись, когда увидела выражение лица Селесты.

Селеста смотрела на нее, не зная, что ответить, а Док сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Если бы она не злилась на Бака, она смачно чмокнула бы его в губы за удовольствие посмотреть на растерянную Селесту.

Но это долго не продлится.

– Бак, Док права. – В голосе Селесты сквозила тревога. – Ты слишком слаб, чтобы встать.

– Нет, я не слаб.

– Подожди день или два, – умоляла его Селеста. – Я не вынесу, если ты навредишь себе.

– Нужно, чтобы кровь омыла все мои косточки, Селеста, а то я никогда не поправлюсь. – Бак взывал к ее пониманию. – Если я проведу на ногах несколько часов утром, я буду готов сидеть рядом с тобой за ужином сегодня вечером.

– Нет, Бак, пожалуйста.

– Мне нужна одежда, Селеста.

– Нет, я не могу тебе ее дать.

– Тогда я позову Онор, чтобы она принесла мне одежду. Она ничего не боится и сделает так, как я скажу.

– Я не боюсь! Я беспокоюсь за твое здоровье. А Онор оно совершенно не интересует.

– Если ты беспокоишься о моем здоровье, ты принесешь мне одежду.

– Я не могу!

Перепалка доставляла Док слишком большое удовольствие, чтобы она захотела вмешаться, и поэтому очень удивилась, услышав крик Бака:

– Онор? Вы меня слышите?

– Я не хочу, чтобы эта женщина находилась здесь, Бак! – Селеста покраснела от злости.

Док повернулась, услышав стук в дверь и голос Онор:

– Меня звали?

– Вы нам тут не нужны! – заявила Селеста.

– Это я вас звал, войдите, – раздался голос Бака.

Дверь открылась, и на пороге показалась Онор, застывшая в нерешительности. Эти рыжевато-каштановые волосы, блестящие карие глаза, обрамленные густыми коричневыми ресницами, выражение лица – Док неожиданно поняла, что уже видела эту девушку раньше.

– Я хочу, чтобы вы подали мне одежду. Я встаю, – заявил Бак.

Онор переводила хмурый взгляд с Док на Селесту.

– Моя жена и врач говорят, что мне еще рано вставать, но я уже достаточно окреп, чтобы попытаться это сделать, и я хочу пробовать ходить, но для этого мне нужна одежда.

Тишина, последовавшая за словами Бака, тяжело повисла в воздухе.

На лице Онор промелькнуло странное выражение.

– Ваши вещи сейчас в прачечной. Они высохли, я их принесу, – ответила она.

– Нет, не принесете! – Селеста раздраженно шагнула к кровати. – Бак, ты позволишь ей не подчиняться моим распоряжениям? Я думаю только о твоем здоровье.

– А я о твоем, Селеста, дорогая. От меня мало проку, пока я лежу в кровати, а значит, мне пора подниматься, и не спорь.

– Бак, скажи этой женщине, чтобы она ушла из твоей комнаты!

Мгновение он смотрел не отрываясь на красивое, залитое слезами лицо Селесты, потом перевел взгляд на Онор:

– Принесите мою одежду.

Док молча наблюдала за тем, как Селеста едва сдерживает ярость.

– Я лишь пыталась следовать указаниям Док. Я хотела сделать так, чтобы у тебя не было рецидива. – Селеста всхлипнула. – Но я вижу, как мало это для тебя значит. Что ж, я не буду смотреть, как ты себя убиваешь. Я не хочу.

Селеста с грохотом покинула комнату, а Док повернулась к Баку. Он был расстроен, но тверд:

– Давайте, Онор, принесите мне одежду.

Док осталась с Баком наедине.

– Знаешь, тебе придется расплачиваться за эту выходку.

– Ты неправильно поняла Селесту, Док.

На лице Бака появилось отчаяние.

– Я люблю ее и знаю, что она любит меня, но ей хочется ухаживать за мной как за больным. Она не дает мне и шагу ступить без ее участия. Я провалялся в постели больше недели, и, если во мне осталась хоть капля мужества, сегодня я оденусь и проведу на ногах несколько часов.

– Селеста в ярости.

Бак помолчал, прежде чем продолжить:

– Я сделаю так, что она все поймет, я с ней объяснюсь, когда наведу порядок на «Техасской звезде».

– Я же говорю, что тебе слишком рано заставлять себя...

– Не слишком рано. Я не собираюсь заставлять себя, а если подожду еще, будет слишком поздно. – В голосе Бака послышалось беспокойство, он перешел на шепот. – Я теряю контроль над ранчо, Док. Я не могу себе позволить поступать, как мне хочется, если хочу сделать ранчо таким, каким оно было раньше. Селеста пыталась заниматься делами, но она и понятия не имеет о том, что нужно делать, и она действует по указке своей служанки. Мне нужно встать на ноги. Мне нужно узнать, какие решения необходимо принять, какие шаги предпринять, что я в состоянии сделать. Никто, кроме меня, не знает, сколько у меня долгов, и нет никого, к кому я могу обратиться.

– Но ведь есть Кэл. Он появится здесь очень скоро, чтобы тебе помочь.

– Нет.

– Он хочет помочь.

– Я не желаю говорить на эту тему! Бонни умерла, и Кэл для меня тоже умер.

– Болван ты, вот ты кто!

– Сейчас не осталось никого, кроме нас с Селестой. Рано или поздно Селеста поймет, чем я занимаюсь, а я забочусь о ней и о себе.

Раздался стук в дверь. Док повернулась и увидела Онор с выстиранной одеждой в руках.

– Куда мне это положить? – спросила она.

– На кровать, куда же еще?

Пристально взглянув на него после столь резкого ответа, Онор положила одежду на кровать и ушла.

Док подняла брови, услышав тихое хихиканье Бака. Она почти не сомневалась, что услышала в его словах некоторое уважение.

– У этой девушки твердый характер. Я заметил в ней это качество в тот день, когда ее нога впервые переступила порог моей кухни.

– Ты совершаешь ошибку, восстанавливая против нее Селесту.

– Я этого не делаю, так получается. Просто Селеста слишком уж переживает из-за моей болезни. Она сделала больше, чем вправе ожидать старик вроде меня.

– Она знала, за кого выходит замуж, когда выходила за тебя.

– Ну да, за состоятельного человека в расцвете лет, а не за больного старика, который больше уже и не мужчина.

– Бак... ты болен. Она это знает.

– Мне нужно занять то место, которое принадлежит мне по праву, Док. Я должен быть мужчиной, которого Селеста могла бы уважать.

– Уважать...

– Мне нужно встать сегодня. Я сделаю так, что Селеста не накажет эту девушку.

Док смотрела на жалкого калеку, в которого превратился Бак. И ее удивлял решительный блеск в его глазах.

– Давай я помогу тебе встать, – предложила Док, хоть ей и очень не хотелось идти у него на поводу.

– Я знал, что ты меня не подведешь.

– Не обманывайся насчет того, что я изменила решение. Я просто подумала, кто поднимет тебя – я или Онор, и в таком случае пусть уж лучше Селеста злится на меня, чем на нее. Селеста и так меня не любит.

– Нет, нет. Она думает, ты слишком мало сделала для того, чтобы мне стало лучше.

– Она так за тебя волнуется...

– Она говорит, что я смысл ее жизни.

– Садись, старый дурень. Я помогу тебе одеться, – сердито приказала Док, чуть не поддавшись искушению высказать все, что вертелось у нее на языке.

– Твой муж выбрал кухарку, не посоветовавшись с тобой.

Селеста зло смотрела на мрачную Маделейн, сидевшую перед ней на кровати. Селеста спряталась в ее комнате после того, как, разозлившись, покинула мужа, но, войдя сюда, обнаружила, что Маделейн слышала все, о чем говорилось в спальне Бака.

– Как ты смеешь даже думать такое? Мой муж меня боготворит! – вскричала она в ответ на слова служанки.

– Он пошел против твоей воли и позвал повариху. Я говорю это, чтобы ты поняла, что происходит.

Селеста внимательно посмотрела на служанку.

– У тебя что, мозги помутились от раны? Муж позвал кухарку, когда мы обе – Док и я – отказались выполнить его распоряжение, и он позвал ее только потому, что знал: она сделает все, что он прикажет.

– Потому что между ними существует связь.

– Потому что он знает, что она выполнит любое его распоряжение, вовсе не думая о том, к чему это приведет!

– Ты ошибаешься!

Красивое лицо Селесты исказила злобная усмешка.

– Ты пытаешься мне внушить, что мой муж предпочел бы мне эту худую, безвкусно одетую женщину? – прошипела она.

– Девушка и впрямь худа, но одета она отнюдь не безвкусно, у нее есть характер, с которым считается и которым восхищается твой муж.

– Ну откуда тебе знать, что происходит за дверью твоей комнаты, ведь ты лежишь в этой постели как бревно?

– Ты ошибаешься – я много чего знаю. – Темные глаза Маделейн сверлили лицо Селесты. – Я внимательно слушала, о чем говорили за ужином работники на кухне. То, что они едят там, а не в сарае для угля, – это победа кухарки, а ты не способна навести порядок.

– Сейчас мне приходится думать над более важными вещами.

– Может быть, но мужчины благодарны ей за это. А еще они говорят, что она чувствует себя на кухне полноправной хозяйкой, а ты не оспариваешь ее право на это.

– Хозяйка на кухне? Ты считаешь это подвигом?

– Ты уступила ей кухню. А еще ты позволяешь ей заходить в мою комнату, а следовательно, уступила ей право нарушить уединение этой комнаты. Ты должна задуматься над тем, что вскоре ты уступишь ей еще одну комнату, очень важную для нас.

– Что это ты имеешь в виду.?

– Теперь она входит в спальню твоего мужа.

– Злобная ведьма! Мой муж не желает никакой другой женщины, кроме меня.

– Эта девушка молода.

– Я тоже!

– И она для тебя угроза.

– Мой муж не поддается на ее провокации. Он даже не может справиться с тем, что у него есть.

– Он поправляется.

– Потому что я ему это позволила.

– Мужчины говорят о ней с уважением.

– Мне все равно, что они говорят.

Маделейн упорствовала:

– Пора обезопасить себя и не пускать Онор в комнату твоего мужа. Он любит молодых девушек. Больной или здоровый, он всегда останется в душе бабником.

Грудь Селесты вздымалась от ярости.

– Твой ум повредился от безделья, старуха! Мой муж влюблен в меня и только в меня. Он желает меня и только меня. А когда придет время, он даст мне то, что я хочу, потому что почувствует себя обязанным мне и не сможет устоять перед моим натиском.

– Я просто предостерегаю тебя.

– Мне это неинтересно.

– Ошибка не принимать во внимание мои советы.

– Ошибку совершаешь только ты, старуха! И прислушайся к моим советам: пока ты не сможешь самостоятельно вылезать из постели и садиться в кресло-каталку, ты будешь лежать там, где лежишь сейчас, потому что я не собираюсь тебе помогать!

– Значит, я, также как и твой муж, вынуждена буду позвать на помощь кухарку.

Разъяренная Селеста отпрянула от негритянки, сидевшей с каменным лицом, вышла и с треском захлопнула за собой дверь.

Рэнди разглядывал засоренный пруд, на который они наткнулись после того, как в течение целого дня занимались изгородью. Он скосил глаза на слабые лучи предвечернего солнца, поднял шляпу и стер рукой пот со лба, после чего решил поговорить с остальными:

– Баку это не понравится.

– Черт, как же это получилось?

Большой Джон соскочил с лошади, встал на колени, зачерпнул воду и поморщился от неприятного запаха гнилой воды. Нахмурившись, он повернулся к Митчу:

– Разве не ты говорил, что проезжал здесь позавчера и все было в порядке?

– Насколько я мог разглядеть, да.

Рэнди взглянул на пасущийся скот, медленно продвигавшийся в сторону водоема.

– Похоже, мы оказались здесь очень вовремя, иначе у нас передохло бы все стадо.

– Верно.

Большой Джон медленно поднялся на ноги.

– Выбора у нас нет. Думаю, нам придется отогнать все стадо на другое пастбище, пока мы не огородим и не вычистим этот несчастный пруд. Так что работу сегодня мы, похоже, закончим гораздо позже, чем собирались.

– Тогда пора начинать. Хорошо, что мы огородили северное пастбище, а то случилась бы настоящая беда.

– Большой Джон, Митч, соберите стадо и начинайте ею перегонять, – распорядился Рэнди и повернулся к Джейсу, молча сидевшему на лошади: – Я останусь здесь и сделаю все, что смогу, а тебе придется вернуться в дом и привезти на телеге подходящие лопаты и остатки проволоки. Вычистить этот пруд будет непросто.

Джейс повернул лошадь в сторону ранчо. Он взглянул на положение солнца на небе и недовольно покачал головой, погоняя лошадь. Это был ужасно длинный рабочий день, и кажется, он не скоро закончится.

Конечно, он хотел, чтобы день наконец закончился. Еще ему хотелось, чтобы вся его временная работа на ранчо «Техасская звезда» тоже закончилась – он был уверен, что, если делами займется Бак, ему прикажут отсюда выметаться.

Джейс давно размышлял над этим. Всего несколько дней назад он завидовал Большому Джону и Митчу из-за того, что у них есть постоянная работа на ранчо «Техасская звезда», но теперь...

Он вспомнил бледное лицо Онор и ее равнодушный взгляд. Нет, он не хочет оставаться здесь и видеть, как под равнодушием в глазах Онор скрывается боль, а плечи ее опускаются все ниже. Он хотел, чтобы она покинула это ранчо. Она должна уехать туда, где ее оценят по достоинству и где она не будет видеть Бака и мучиться из-за того, что ее отца никогда не интересовал факт ее рождения. Она должна уехать туда, где не будет видеть, как Бака изнуряет болезнь, подальше от того места, где она нашла брата и родственников, не подозревавших до сих пор о ее существовании.

Он пытался ей это объяснить, но все, что он говорил, он говорил не теми словами. Ее холодность к нему проявлялась настолько очевидно, что Большой Джон даже коротко высказался по этому поводу, когда они сегодня утром выходили из кухни:

– Ты не умеешь обращаться с женщинами, Джейс.

Это замечание причинило ему боль, и Джейс пришпорил коня. Чем скорее он вернется к водоему с лопатами, тем скорее они закончат сегодня работу, но для него это все равно окажется недостаточно быстро. Если бы у него был выбор, он стряхнул бы со своих сапог пыль ранчо «Техасская звезда» и уехал бы от него как можно дальше, но обстановка сложилась такая, что он...

Джейс не успел додумать, потому что Уистлер вдруг резко наклонился вперед, громко заржал и перекувырнулся с такой силой, что Джейс перелетел через его голову.

Джейс упал на землю, и в затылке у него что-то хрустнуло. Мир задрожал и остановился, когда он пошевелился. Он услышал, как Уистлер ржет от боли, и еще стон, как он сразу понял, свой собственный. Он попытался подняться, но не смог. Джейс беспомощно посмотрел в безоблачное небо и потерял сознание.

Онор недовольно сморщила нос. Селеста пребывала в раздражении из-за того, что Бак попросил Онор помочь ему вернуться в постель, а Маделейн каталась по коридору взад и вперед, словно патрулировала территорию. Онор не обманывала себя, вообразив, будто Бак позвал ее из-за доброго к ней отношения. Она знала, что он попросил ее о помощи лишь для того, чтобы молодая красавица жена не видела его слабости.

Короткие смешливые взгляды, которыми он обменялся с Док Мэгги, перед тем как врач уехала, доставили ей некоторое удовольствие, но тут Бак обратился к ней, снова назвав ее «девушка», когда она помогала ему добраться до кровати, и радость исчезла. Судя по всему, отец даже не помнил ее имени, но она ведь предполагала, что ей не стоит ждать многого. Несмотря на возмущенные реплики, которыми он с женой обменялся утром, в мире Бака Стара существовали всего два человека: он сам и Селеста, женщина, которую он обожал.

Онор вышла на крыльцо. Ей было незнакомо большинство приправ, стоявших на кухонной полке, которые Маделейн добавляла в еду, но она заметила за домом небольшой огород, за которым, как оказалось, когда-то хорошо ухаживали. К сожалению, с тех пор прошло много времени, и на огороде осталось лишь несколько самых выносливых растений. Но к трудностям ей было не привыкать.

Услышав стук копыт, Онор подняла голову от ароматных стеблей, которые она собирала. Неровная поступь лошади заставила ее нахмуриться еще до того, как показался Уистлер, который сразу направился к воде.

Сердце Онор замерло, когда она увидела, что Уистлер вернулся без всадника.

Забыв о травах, она осторожно приблизилась к жеребцу. Ее сердце забилось так сильно, что застучало в ушах, когда она обнаружила, что колени животного покрыты ссадинами и кровоточат, а чуть выше копыт зияют глубокие раны. Конь явно попал в какую-то переделку, но не было ни малейших признаков того, что за ним кто-то гнался.

Онор огляделась вокруг, а потом побежала к конюшне. Она уже сидела на лошади и выезжала за ворота, когда Селеста выглянула в окно кухни.

– Куда это вы направляетесь? Если дорожите своей работой, слезайте с лошади сию же минуту!

– Лошадь Джейса вернулась без него! Я хочу посмотреть, что с ним случилось! – отозвалась Онор.

– Ваше рабочее место в доме! О нем позаботятся мужчины. Вернитесь! Слышите?! – закричала Селеста еще громче, когда Онор направила лошадь к дороге.

Онор осторожно проезжала через густой подлесок, как вдруг увидела его. От вида Джейса, неподвижно лежавшего на спине, у нее перехватило дыхание. Она соскочила с седла, опустилась рядом с ним на колени, оглядела его и увидела кровавую рану на затылке.

Но он дышал.

– Джейс, ты меня слышишь? – спросила она испуганно, стараясь не поддаваться панике.

Ответа не последовало.

– Это я, Онор! Джейс, открой глаза. Мне нужно знать, что с тобой все в порядке.

Она уставилась на него в ожидании ответа. Он был таким неподвижным. Он с самого начала пытался внушить ей, что она совершила ошибку, приехав на ранчо «Техасская звезда». Когда же она не обратила внимания на его слова, он ясно дал понять, что не намерен помогать ей решать проблемы, с которыми она столкнется, но его поступки противоречили его словам. Она ощущала его волнение, даже когда они спорили. И тогда она неожиданно для себя открыла ему свой самый большой секрет.

Почему? Потому что ни один из них не понимал, почему это произошло, но она знала, что ему она небезразлична. Онор смотрела на окровавленное лицо Джейса, и ее сердце бешено стучало в груди. Ей нужно было удостовериться, то с ним все в порядке.

– Джейс, поговори со мной, пожалуйста, – умоляла его Онор дрожащим голосом.

Пожалуйста. Это слово прошептал умоляющий голос, прогнавший темную пелену, поглотившую Джейса. Он попытался ответить, но вместо слов смог лишь глухо застонать.

– Открой глаза, Джейс. Поговори со мной, – упрашивала Онор.

Тяжелые веки Джейса дрогнули, пропустив тонкие лучики света, и он попытался открыть глаза. Он увидел, что над ним склонилась Онор, а вся ее маленькая фигурка охвачена тревогой. Ему захотелось протянуть руку и убрать с ее лица напряжение, стереть слезы с ее глаз, успокоить дрожь ее губ своими губами. Он ощутил сильную потребность в этом, но он не мог пошевелиться, и это было странно.

– Джейс?

Он хотел ответить. Он хотел сказать ей многое... но его глаза медленно закрылись.

– Как, ты думаешь, это случилось?

– Кто знает? Все мы хоть раз падали с лошади.

– Я никогда так не падал.

Черт, Джейсу повезло, что он остался жив!

Приглушенный разговор медленно проникал сквозь тени, окружавшие Джейса. Его мозг реагировал, несмотря на болезненную пульсацию в голове, Джейс очень хотел ответить.

Сумев, наконец, открыть глаза, он увидел ровные стены сарая для угля, работников, стоящих в нескольких футах от него, и Док Мэгги с хмурым выражением лица, склонившуюся над ним и легонько щупающую его лоб.

Но он не увидел Онор.

Джейс оглядел комнату и тут обнаружил, что она стоит в тени, в стороне от работников. Она сделала небольшой шажок вперед, когда их взгляды встретились, но вдруг остановилась.

– Наконец-то ты очухался, Джейс, – вздохнула Док, выпрямляясь. Ее круглое лицо расплылось в улыбке: – Ну и адское у тебя было падение!

– Да... думаю, да, – невнятно прошептал он.

– Ты разве не помнишь?

Джейс вздохнул:

– Я мало что помню.

Он поднял руку к голове и дотронулся до повязки, которую ему наложила Док Мэгги.

– Мало тебе было упасть с лошади, тебе еще непременно надо было удариться о камень! Сначала я волновалась, когда приехала сюда и увидела, что ты без сознания. Мне пришлось сделать несколько стежков, чтобы зашить рану, но тебе повезло – у тебя очень твердая голова. Несколько дней она будет болеть, но думаю, в конце концов все быстро заживет.

Джейс нахмурился:

– Что с Уистлером?

– С ним все в порядке. Его немного покалечило, правда. Он сильно ударился коленями, когда упал, и еще порезался, но похоже, старина оклемается, ему надо просто немного отдохнуть, – ответил Рэнди.

Джейс попытался кивнуть и поморщился от боли.

– Уистлер вернулся к конюшне один, когда ты упал. Именно поэтому Онор сообразила, что с тобой что-то случилось. Она помчалась искать тебя, и хорошо сделала, потому что я собиралась уехать по вызову и вы бы не застали меня, если бы кто-то из вас пришел за мной чуть позже, – добавила Док Мэгги.

Джейс взглянул на Онор, но она стояла, уставясь глазами в пол.

– Сейчас я сделала все, что могла. Я оставлю обезболивающие порошки и вскоре вернусь тебя осмотреть, но, может быть, тебе просто надо полежать денек-другой, – сказала Док.

– Я поправлюсь к завтрашнему дню.

– Нет, не поправишься! – Док сурово взглянула на него. – Ты очень сильно ударился головой, Джейс Рул. Возможно, у тебя то, что мы, врачи, называем сотрясением мозга. Не буду вдаваться в подробности, но ты можешь умереть, если не будешь придерживаться назначенного мной лечения.

Выражение лица Джейса ей не понравилось.

– Не смотри на меня так! Я знаю, о чем говорю. И самое главное – если некоторое время у тебя будет кружиться голова, а ты попытаешься сесть на лошадь и снова упадешь... тогда, я думаю, врач тебе уже не понадобится.

Джейс молчал, а Док повернулась к Рэнди:

– Ты проследи, чтобы он не вставал, слышишь?

– Я ему не сторож, Док, – спокойно ответил Рэнди.

– Не волнуйтесь, Док. – Все глаза обратились на Онор, когда та неожиданно подала голос. – Я за ним присмотрю.

Док торжествующе улыбнулась Джейсу:

– Если я хоть немного знаю эту девушку, она так и сделает.

Джейс не ответил.

– Что, нет настроения спорить? – Док собрала сумку и повернулась к Рэнди: – Можешь сказать хозяину, если его это интересует, что ему придется несколько дней обходиться без одного работника. Ему это не понравится, но, похоже, Баку сейчас вообще мало что нравится.

Не обращая внимания на кивки и шепот, вызванные ее замечанием, Док повернулась к Джейсу:

– Отдыхай. Некоторое время ты все равно не сможешь работать. Как я уже сказала, я осмотрю тебя, когда приеду проведать Бака и Маделейн. – Док язвительно фыркнула: – Бак, Маделейн, а теперь еще и ты. Черт, «Техасская звезда» начинает походить на больницу!

В голове застучала боль, и Джейс закрыл глаза. Он открыл их снова, когда Док прижала к его губам стакан.

– Выпей. Это снимет боль.

Джейс поморщился, проглотив горькое лекарство.

– Лучше тебе лежать на этой койке, когда я приеду сюда в следующий раз, – заявила Док, вставая, и направилась к двери.

Веки Джейса опустились. Он услышал звук удаляющихся шагов. Сознание улетучивалось, и вдруг он ощутил мягкое прикосновение, открыл глаза и увидел, что Онор поправляет одеяло у него на груди. Он взял ее ручку и сжал пальчики. Лицо ее было испуганным, и он испытал удовольствие от того, что она не вырвала руку.

Спрятавшись в кустах недалеко от сарая для угля, Беллами нахмурился, наблюдая за работниками, которые вышли из сарая. На их лицах не было страха или тревоги. Он тихонько выругался. Все пошло не так, как он планировал, и это ему не нравилось.

Беллами утешал себя тем, что не виноват в провале операции. Условия Уолтера Коуберна осложнили работу, которую можно было сделать легко и быстро. Для старика недостаточно, чтобы убийцу сына просто застрелили. Ему нужно было удостовериться, что Рул перед смертью помучился.

Беллами получил запрос Коуберна в почтовом отделении, известном очень немногим. Ему льстило, что слух о его репутации достиг ушей состоятельного человека, живущего так далеко отсюда – в Нью-Йорке, и он принял предложение Коуберна приехать к нему и договориться о деле. Несмотря на то что он легко, хотя и неохотно, согласился, Беллами не понравились его условия. Ему не нравилось прятаться и планировать. Он предпочитал просто выстрелить в темноте без всяких сложных обязательств и уже подумывал отказаться от работы, когда Коуберн упомянул о чеке. Возможность поставить сумму самому была слишком большим искушением, чтобы отказаться от работы, но сейчас он начинал сожалеть о своем решении.

Сегодняшняя неудача задумывалась как простой несчастный случай. Он наблюдал за ранчо «Техасская звезда» достаточно долго, чтобы знать, что сегодня работники закончат огораживать северное пастбище. Знал он и то, что они будут возвращаться к дому мимо пруда и не смогут не заметить, в каком отвратительном состоянии находится этот пруд после того, как он над ним потрудился. Предугадать решение старшего работника было просто. Рула, как нового человека, вероятнее всего, пошлют на ранчо за инструментами для очистки водоема. Беллами заранее запасся проволокой и резко дернул за нее, когда Рул проезжал мимо. Одного он не предвидел – что может случиться так, что старая кляча под ним просто упадет. Не смог предвидеть он и того, что Рул ударится головой о камень, когда коснется земли. Да, ему повезло, что Рул не умер в то же мгновение. Коуберн пришел бы в ярость, что Беллами завершил дело слишком быстро, а Беллами утратил бы возможность получить солидную сумму, ожидавшую его по окончании дела.

Но его оплошность ему не нравилась, да еще реплики мужчин, которые ему удалось услышать. Они считали, что Рул встанет лишь через несколько дней. Ему придется подождать, прежде чем он получит возможность снова напасть на Джейса.

Беллами мысленно анализировал схему действий, которую он разработал, чтобы заставить такого человека, как Рул, страдать так сильно, чтобы Коуберн остался доволен. Рул уже потерял все, что у него было. У него остались только жизнь и гордость. Первое он может довольно скоро потерять, но разрушить вторую гораздо труднее. В итоге Беллами решил устроить несколько «несчастных случаев», от которых Рул пострадает физически и одновременно окажется негодным для работы. Атакованный с разных сторон, он утратит доверие нанимателя и людей, с которыми работает. Он даже может начать сомневаться в своих силах. Его, конечно, уволят, и он не сможет найти себе другую работу. Когда Рул окажется на грани голодной смерти, Беллами убьет его, но сделает это так, чтобы Рул узнал, что его смерть все сочтут самоубийством – люди будут думать, что он нашел трусливый выход из положения, сведя счеты с жизнью.

Да... это, пожалуй, подойдет.

Но торопиться нельзя.

Беллами пожал плечами. Что ж, придется подождать. В Лоуэлле есть приличный салун, где он прекрасно проведет время, пока не наступит его час.

Ободренный своим решением, Беллами неслышно вернулся к лошади. Днем раньше, днем позже... он может позволить себе это.

Бак выглянул в окно своей спальни, чтобы полюбоваться заходящим солнцем, затем решительно спустил ноги с кровати и приготовился встать. Скривив губы в горькой ухмылке, он признался себе в том, что Док была права, когда утверждала утром, что он недостаточно здоров, чтобы долго сидеть в гостиной, как он задумал. Но она уступила его просьбе, помогла ему встать с кровати и добраться до гостиной. Она посадила его в кресло и ушла заниматься другими делами, надеясь на лучшее.

Селеста была в шоке, обнаружив его в гостиной, когда вернулась с прогулки, куда отправилась, чтобы «успокоить нервы». Снова разволновавшись, она отказалась иметь дело с таким «упрямым человеком» и просто ушла, оставив его одного в кресле на несколько часов.

Когда он захотел встать, но не смог этого сделать, он не стал звать Селесту, не желая показывать ей, насколько он слаб. Он позвал Онор, которая, вообще не обратив внимания на гневное шипение Селесты, помогла ему встать с кресла и вернуться в комнату.

Теперь Бак подбадривал себя, собираясь встать самостоятельно. Но Док была права и в другом. Он болван и поэтому решил добраться до столовой, чтобы поужинать с Селестой, как он заявил однажды.

Желудок его заурчал, и это был приятный сюрприз. Ароматы, доносившиеся из кухни, дразнили его несколько часов, и в первый раз за эти Дни он обнаружил, что ужасно голоден.

Наконец Бак встал и, слегка пошатываясь, стоял до тех пор, пока не обрел равновесие. До столовой идти всего ничего. Он доберется туда или умрет, пытаясь это сделать.

– ...Когда хозяин узнает, он не обрадуется.

Бак оперся о стену коридора, услышав голос Митча, донесшийся из кухни. Стук ложек возвестил о том, что работники уже принялись за еду.

– А он еще не знает?

– Он спал, когда я вошел. Я подумал, что не стоит торопиться рассказывать ему о случившемся. Он так болен, что все равно не сможет ничего изменить, – ответил Рэнди со вздохом.

Лицо Бака покраснело от злости. Так болен, что все равно не сможет ничего изменить?

Бак доплелся до кухонной двери и гневно вскричал:

– Для чего это я слишком болен?

С удовлетворением отметив, что при звуках его голоса все присутствующие впали в шоковое состояние, Бак с нетерпением ждал ответа.

– Хозяин... ой, вы хорошо себя чувствуете?

Бак уставился на Большого Джона:

– Ты же видишь, что я здесь стою, да? Что вы, мальчики, от меня утаиваете?

– Мы ничего не утаиваем от вас, хозяин. Вы спали, и мы не стали вас будить.

Отмахнувшись от Митча, Бак подошел к столу и обратился к Рэнди:

– Что здесь происходит?

Бак услышал скрип стула, который Онор подвинула для него к столу, и сел.

– Ну?

– Водоем за границей северного пастбища сильно загрязнен, – ответил Рэнди.

– Так. Вы успели убрать оттуда скот?

– Конечно.

Бак покачал головой:

– Раньше у нас никогда не было проблем с этим водоемом.

– Я знаю.

– В чем причина?

– Я еще не выяснил. Пока мы его огородили. Бак тихонько выругался.

– Я решил, что надо поехать в город, купить все, что нужно, и попытаться завтра его прочистить, – произнес Рэнди.

– Завтра? Почему ты не поехал в город и не привез все необходимое уже сегодня?

Работники переглянулись. Бак услышал, как за его спиной беспокойно шевельнулась Онор. Он ждал.

– Джейс, новый работник, с ним произошел несчастный случай. Его сбросила лошадь, и нам понадобилась повозка, чтобы привезти его сюда. Митч поехал за Док Мэгги, но никто из нас не был уверен, что он выживет.

– Это бессмыслица какая-то! Этот парень знает, как управляться с лошадьми.

– Да, сейчас с ним все в порядке, но Док говорит, что ему надо провести несколько дней в постели.

– Несколько дней? – Бак разозлился. – Черт побери, я не собираюсь кормить ковбоя, который не может работать! Поставьте его завтра на ноги.

– Мы не можем, хозяин. Док сказала, что он очень сильно ударился головой. Если он встанет, он может умереть.

– Мне все равно. Если он не работает, то и не ест, вот и все.

– Хозяин...

– Вы слышали, что я сказал? Если он не будет работать, гоните его прочь, он нам здесь не нужен.

– Так, значит, вы и правда просто старый дурак?

На кухне воцарилась тишина. Бак увидел в глазах Онор гнев, когда она обошла его, встала перед ним и заговорила возмущенным тоном:

– Если вам нужен был еще ковбой, когда вы наняли Джейса Рула, вам тем более необходим ковбой сейчас, когда вы лежите в постели. Можно не сомневаться и в другом – в том, что Джейс сядет на лошадь задолго до вас.

– А ты обнаглела, девушка! Это не твое ранчо. Это мое ранчо, и я тут принимаю решения! – огрызнулся Бак.

– Я уже говорила вам, что меня зовут не «девушка», но вы правы. Тут принимаете решения вы, но это не значит, что вы всегда принимаете правильные решения. В этот раз вы не правы, – не сдавалась Онор.

– Как ты смеешь говорить со мной в подобном тоне?

Онор не обратила внимания на его слова.

– Просто ответьте. Вам нужна была помощь, когда вы наняли Джейса?

– Об этом речь не идет. Он не может работать, раз он лежит.

– То есть так, как лежали вы?

– Я могу лежать, когда захочу. Я здесь хозяин.

– Но судя по тому, как вы занимаетесь ранчо, оно не долго будет вашим.

– Это не ваше дело!

Онор повернулась к Рэнди:

– Как работал Джейс?

Рэнди взглянул на Бака и спокойно ответил:

– Он работает так же хорошо, как и любой из нас.

– Он выполнял свою часть работы? – допытывалась Онор.

– Даже больше, я бы сказал.

Она снова взглянула на Бака:

– Вы слышали, что он сказал? Где вы найдете другого хорошего ковбоя за те деньги, что платите Джейсу, если сейчас уволите его?

– Что... что Рул сказал вам насчет того, сколько я ему плачу?

– Ему не пришлось ничего говорить.

Бак скривил губы. Да, наглая девица, это точно. Он снова повернулся к Рэнди:

– Кстати, как же это Рул свалился? В этом виновата его старая кляча?

Рэнди пожал плечами:

– Пока не знаю, хозяин.

– Если у этой клячи слабые копыта, тебе следовало посадить Рула на другую лошадь.

– Мне казалось, с этой лошадью все в порядке.

– А где она сейчас?

– В конюшне... она сильно поранилась.

Бак взглянул на Онор. В ней было что-то притягательное, но что – он понять не мог. Наконец он принял решение.

– Предположительно Рул сможет снова ездить верхом через несколько дней, да? – спросил он, обращаясь к Рэнди.

– Примерно так, – ответила Онор. Бак нахмурился.

– У меня здесь не дом отдыха! Советую ему приняться за работу через несколько дней, иначе он будет уволен.

Бак ощутил удивление, охватившее сидевших за столом, но не обратил на них внимания. Девица наглая, но с умом. Где он найдет другого хорошего работника за те деньги, что он платит Рулу, особенно сейчас, когда помощь нужна ему позарез?

Баку не нужно было поворачиваться, чтобы узнать, кто вошел, когда все работники неожиданно посмотрели в сторону коридора. Не ускользнуло от его внимания и то, что Онор не отступила ни на шаг.

Бак напрягся и встал. Удовлетворенный результатом своих усилий, он взглянул на работников:

– Не думаю, что вам надо объяснять простые вещи. Я хочу знать, что происходит на «Техасской звезде» именно тогда, когда это что-то происходит. Никаких оправданий, понятно?

За столом послышался покорный ропот.

– Я голоден, – заявил он Онор. – Мы с Селестой будем есть в столовой. И смотрите, чтобы еда не остыла, когда вы принесете ее.

Онор скривилась. Он все-таки поставил ее на место! Он не допустит, чтобы маленькая насмешница думала, будто победила его.

Бак повернулся к двери в коридор и увидел, что Селеста уходит. Селеста не любит Онор. Он не сомневался, что она возненавидит Онор после того, как услышала их разговор.

Он подумал, что Селеста ведет себя так, словно ревнует его к этой девушке, но отбросил эту мысль. Селеста не станет ревновать такую старую развалину, как он.

Бак решительно двинулся к столовой с извиняющейся улыбкой на губах, предназначенной для молодой красавицы жены.

Глава 8

У него адски болела голова.

Джейс открыл глаза и пробормотал что-то, щурясь от утреннего солнца, светившего прямо в окно. Сарай для угля был пуст. Ему не надо было говорить, что остальные работники встали на рассвете и уже проработали несколько часов, пока он лежит в постели.

Раздосадованный этой мыслью, Джейс отбросил одеяло попытался встать, но пронзительная боль и головокружение бросили его на подушку. Он закрыл глаза, еле дыша, когда его желудок вдруг взбунтовался. Он подождал, пока тошнота пройдет, и заставил себя открыть глаза, услышав легкие шаги.

– Вы пытались встать, да?

Казалось, что Онор появилась прямо из воздуха. Она взглянула на него с непроницаемым выражением лица.

– Вы знали, что вам не следует этого делать?

– Разве? – ответил Джейс, задышав ровнее. Онор подошла ближе.

– Вы упрямитесь или не помните, что говорила Док? Он ощутил на себе ее взгляд. Голова болела, желудок бурлил, но главное, она была так близко, что он с трудом сдержал те чувства, которые не решался ей открыть.

– Думаю, и то, и другое.

Онор села на стул рядом с кроватью. Ее рыжевато-каштановые волосы блестели в лучах утреннего солнца, а чистая белая кожа казалась неестественно бледной.

– Вас сбросила лошадь, вы это помните?

– Кое-что помню, – чистосердечно признался он.

– Вы возвращались на ранчо, когда Уистлер, наверное, поскользнулся. – Онор предвосхитила его следующий вопрос: – Уистлер в конюшне, с ним все в порядке. Док говорит, что и вы поправитесь, если будете лежать еще несколько дней.

– Несколько дней! Да я встану, как только смогу отдышаться.

– Можете попытаться, но Док советует этого не делать.

– Неужели?

В голове Джейса шумело все сильнее. Он закрыл глаза.

– У вас болит голова?

Джейс не ответил. Онор потянулась к пакету, лежавшему на столе. Секунду спустя она поднесла к его губам стакан. Он отвернулся.

– Док оставила это для вас, это вам поможет.

Джейс глотнул. Этот горький вкус был ему знаком, и он привычно поморщился.

– Это я хорошо помню.

– Наверное, вы от этого заснете. Через пару часов я принесу вам поесть.

И тут неожиданно Джейс поймал руку Онор, когда она собиралась встать. У него в голове промелькнули разрозненные видения. Он вспомнил удар о землю, боль, темноту... и что-то еще.

...Пожалуйста.

Он посмотрел на нее – глаза его потемнели от боли.

– Я так рад, что вы больше не злитесь на меня, – прошептал он.

Джейс не отпускал ее руку, даже когда его глаза закрылись, а Онор с трудом сдержала слезы. Она встала, когда его пальцы разжались, борясь с искушением откинуть со лба непокорные темные волосы, разметавшиеся по подушке. Вид у него был ужасный. Повязка, наложенная Док, закрывала большую часть головы, следы засохшей крови были видны там, где рана кровоточила ночью. Его лицо было таким бледным, что густые короткие ресницы казались темными веерами на фоне небритых щек. Он дышал с трудом, и это ее пугало. Она смотрела, как его губы двигались, произнося какие-то слова, в то время как он спал. Эти губы редко улыбались.

Но они имели приятную форму. Зубы у него были прямыми и белыми. Она подумала, что, если бы он неожиданно улыбнулся, это было бы замечательное зрелище. Она так мало о нем знает. Интересно, было ли такое время, когда он улыбался легко и открыто, и еще ее интересовало, что бы она ощутила, если бы он улыбнулся именно ей.

Не желая больше размышлять на эту тему, Онор резко поднялась. Она приехала на «Техасскую звезду» для того, чтобы покончить со своими бесконечными мучениями. Больше ничто не имело значения, и все, что случилось после ее приезда, второстепенно по сравнению с ее целью.

Она должна об этом помнить, и не важно, насколько трудно иногда ей бывает это делать.

Беллами медленно ехал по главной улице Лоуэлла, с трудом сдерживая смех. Дома с декоративными фасадами, единственная немощеная улица, вытоптанные широкие тротуары, бедно одетые прохожие, не имеющие ни малейшего представления о стиле. Во время поездок по Америке он видел десятки невыразительных городков, и Лоуэлл был из их числа.

Беллами разглядывал магазины, мимо которых проезжал. Он сомневался, что в городе найдется хотя бы один человек, нога которого когда-либо ступала по улицам такого цивилизованного города, как Нью-Йорк, или такого волнующего, как Новый Орлеан. Он предполагал, что обыватели и не подозревают, чего им не хватает.

Он знал.

Беллами улыбнулся. Было время, когда он был таким же отсталым, как и они, но это время давно кануло в Лету. Обстоятельства его жизни изменились, потому что он заставил их измениться, а второй незаполненный чек, который он получит, когда снова войдет к Коуберну, будет гарантией того, что он больше никогда не станет таким, как эти люди.

Беллами задумался. Для него все изменилось в тот день, когда он понял, как легко убить человека. В большинстве случаев надо было сделать всего один выстрел и уехать прочь. Это был самый ценный из усвоенных им уроков. Второй ценный урок заключался в том, что перед началом операции следует убедиться в справедливости назначенной ему цены.

Беллами расправил широкие плечи и притронулся к шляпе при виде молодой дамы, взглянувшей на него с оценивающей улыбкой. Он не был красавцем, но знал, что нравится женщинам. Он тоже получал от них удовольствие, даже при том, что совсем их не уважал. Женщины не заслуживают доверия, они все разболтают, особенно если ты раскрываешь им свои секреты в постели. Он усвоил это, пройдя через страдания, когда отвергнутая любовница донесла на него. Но это было много лет назад. Сейчас он стал другим человеком. Он преуспевал в своей профессии, его услуги пользовались большим спросом, и за исключением того единственного случая много лет назад у него не возникало никаких проблем с законом.

Беллами увидел в конце улицы невысокое здание салуна «Последний шанс» и танцевального зала. Он поживет здесь несколько дней. Он не сомневался, что тут будет достаточно женщин, чтобы доставить ему удовольствие, а у него будет достаточно времени, чтобы позволить себе те удовольствия, которые они могли ему дать. Рул никуда не денется, а он уже смирился с необходимостью отсрочки.

Да, у него уйма времени.

Док Мэгги шла к коляске и хмурилась. Ее не очень-то волновала перспектива долгой поездки, и она была рада, что договорилась в пункте проката о том, что коляску подгонят к дверям ее дома в полдень. Она сэкономит несколько минут драгоценного времени.

– Снова в дорогу, Док?

Док повернулась, услышав знакомый голос Кэла Стара. Она не впервые подумала о том, как он красив – выгоревшие волосы, глаза цвета золотистого меда, широкие плечи смогли бы удержать на себе тяжесть целого мира. Мало кто из мужчин мог сравниться с Кэлом в росте и ширине плеч. Разве что Джейс Рул, несмотря на то что раненый ковбой с ранчо «Техасская звезда» был слишком худ для своего роста.

Док вспомнила, как помогла Кэлу появиться на свет. Она будто воочию увидела радостное лицо Эммы и пожалела, что этой милой женщины нет рядом, чтобы разделить с ней гордость за Кэла.

Как бы ей хотелось, чтобы Бак не был таким потрясающим дураком и по достоинству оценил мужчину, в какого превратился его сын. Но Бак всегда вел себя с женщинами как дурак. Она даже представить не могла, как далеко его может завести собственная глупость.

Док широко улыбнулась в первый раз за весь день.

– Ты знаешь, каково это, Кэл. Женскую работу никогда не переделаешь, особенно если я – единственный врач в округе.

– А... А я-то надеялся, что смогу пару минут поговорить с вами об отце. Вас не было в приемной, когда мыс Пру были в городе несколько дней назад. Я сейчас собираюсь ехать на ранчо.

Док покачала головой:

– Я мало что могу сказать о твоем отце, Кэл. Он снова болен, но он такой упрямый, что решил обязательно поправиться. И знаешь, кажется, он идет на поправку. – Она пожала плечами. – Вот и все, что я могу сказать тебе о нем, а еще могу добавить, что в последнее время «Техасская звезда» испытывает трудности. Там у меня хватает дел.

– Что вы имеете в виду?

– Твой отец слег, хотя на ранчо сейчас самая пора трудиться; теперь Маделейн передвигается на кресле-каталке, но, по-моему, она причинит себе этим гораздо больше вреда, чем пользы, потому что натыкается на все ногой, когда садится в него, а новый ковбой, которого нанял твой отец, упал с лошади. Он пролежит несколько дней и будет скорее помехой, чем помощником.

– Этот новенький – Джейс Рул?

– Именно он... Хорошо, что там есть Онор. Это она нашла его, когда его лошадь вернулась с пустым седлом. А еще она прощупывает Селесту, и не думаю, чтобы Селесте это нравилось. – Кэл молча смотрел на нее. – Это волнует тебя, Кэл?

– Нет, просто Онор обещала позаботиться об отце. Смешно, но я поверил, что она попытается это сделать. Я просто не думал, что она сможет сделать нечто такое, что будет иметь значение.

– Я не уверена, что она сможет что-то изменить на ранчо. Там очень много работы, а Селеста все также водит твоего отца за нос. – Док не смогла сдержать улыбку. – Но теперь это не так просто, как раньше.

– Почему?

– Дело в том, что Онор обладает мужеством, и твоего отца это, кажется, забавляет. – Кэл нахмурился. – Нет, ты не понял. Твой отец боготворит землю, по которой ступает Селеста. С Онор все обстоит по-другому. Она говорит ему то, что думает, нравится ему это или нет. А твой отец прислушивается к ней, потому что у нее нет причин утаивать правду, и он видит, что она говорит разумные вещи, – пояснила Док. Кэл продолжал молчать. – Думаю, он не выслушает ни слова из того, что ты захочешь ему сказать, и это тебя ранит, но ты ведь отлично знаешь, что твой отец всегда питал слабость к молодым женщинам.

– Скажите мне вот что, Док. А не кажется ли вам, что вы Онор уже где-то видели?

– Я об этом думала, но будь я проклята, если вспомню, кого она мне напоминает.

Кэл кивнул.

– Значит, у отца еще меньше рабочих рук, чем раньше?

– И ходят слухи, что он может скончаться раньше, чем придет следующий срок выплаты по закладной.

Кэл нахмурился:

– Ничего бы не случилось, если бы Бонни...

– Бонни умерла. Это был несчастный случай. Ты тут ни при чем. Не позволяй Баку внушать тебе мысль, будто в этом виноват ты.

– Я долгое время считал себя виноватым. И все еще размышляю над этим.

– Послушай меня, Кэл! – вдруг разозлилась Док. – Твой отец перекладывает вину, которая его терзает из-за смерти Бонни, на тебя. Он только так и может это преодолеть.

Кэл не ответил.

– Теперь у тебя хорошая жизнь. У тебя прекрасная жена и мальчик, до невозможности гордый тем, что зовет тебя своим отцом. Не дай твоему отцу разрушить твою семью.

– Но есть письмо, Док, и в нем говорится, что пора возвращаться домой. Я не представляю, кто его послал и зачем.

– Это и для меня загадка. Твой отец точно его не посылал, а Селеста даже не делала вид, будто рада тебе. Думаю, ты можешь никогда не узнать, кто автор этого письма.

– Онор – еще одна загадка. Мне нужно поговорить с ней, Док.

– Ты уверен, что хочешь этого? Это может осложнить ее жизнь на ранчо, если Бак об этом узнает.

– Мне это необходимо. – Медовые глаза Кэла встретились с ее глазами, и он заговорил мягче: – Вы не могли бы попросить ее встретиться со мной? Мне подойдут любое место и время.

– Кэл... – Док вздохнула. – Хорошо, наверное, это лучше, чем позволить тебе явиться на ранчо, чтобы отец вновь угрожал тебе своим «кольтом».

Док была не готова к крепким объятиям Кэла. От ласковых слов благодарности, которые он прошептал ей на ухо, у нее сжалось сердце.

– Твоя мать гордилась бы таким сыном, Кэл, – ответила она, вытирая слезы.

От внимания Док не ускользнуло, как увлажнились глаза Кэла, когда он легким движением подсадил ее в коляску, затем улыбнулся и пошел прочь.

Джейс повернул голову, услышав звук открывающейся двери сарая, и увидел Онор, входящую с подносом в руках. Он никогда еще не был столь беспомощен, и у него не было сил даже оторвать голову от подушки. Поэтому он встретил Онор лежа. Ему не нравилось его состояние. Он узнал, насколько опасно бессилие, за те пять лет, что провел в тюрьме. И что странно, интуиция подсказывала ему что он находится в опасности даже сейчас.

Он проследил взглядом за Онор, за тем, как она подошла и поставила поднос на столик рядом с кроватью. В ней не было физической угрозы. Это говорил ему инстинкт, так же как и то, что опасность, которую она с собой несла, становилась все осязаемее с каждым днем.

– Я принесла вам поесть.

При мысли об этом желудок Джейса разбушевался.

– Я не голоден, – напряженно процедил он.

– Это бульон, Док так велела. Я уже привыкаю постоянно готовить бульон.

– Я не голоден.

– Док сказала...

– Повторяю – я не голоден!

– Но вы скоро измените свое мнение?

– Может быть, – ответил Джейс уже веселее. – Когда я должен буду поблагодарить вас.

– За что?

– За то, что вы поехали меня искать.

– Работники нашли бы вас рано или поздно.

– Но вы-то нашли меня раньше других...

Онор не смотрела на него, когда взяла тарелку и ложку. Она поднесла ложку к его губам. Недовольный ее настойчивостью, Джейс сделал глоток. И тут же тепло разлилось по его телу.

– Вкусно?

Джейс не ответил.

– Док говорит, что вам нужна жидкость. Я держала бульон на огне, сколько могла, потому что вы очень крепко спали, но если вы сможете сделать еще пару глотков, она будет рада, – произнесла Онор с улыбкой.

Пожалуйста.

В памяти снова всплыло это слово, и Джейс впился в Онор взглядом.

– Почему для вас имеет значение, поступаю ли я так, как велит Док?

Онор молчала, и это было совсем на нее не похоже.

– Это потому же, почему вы поехали меня искать, когда Уистлер вернулся один? – настаивал Джейс. – Не стоит волноваться из-за меня, Онор, и не спрашивайте, по какой причине, – жестко проговорил Джейс, когда Онор опять отказалась отвечать.

– А почему нет? Вы же беспокоились обо мне! – Онор решила отразить нападение.

– Я дал вам полезный совет, вот и все.

– Нет, не все. Вы старались помочь мне с первого дня нашей встречи.

– Я для вас чужой человек. Вы ничего обо мне не знаете.

– Вы старались мне помочь. Я просто оказываю вам ответную услугу.

– Мы два разных человека, у нас две разные причины для пребывания на этом ранчо. Вы приехали сюда, чтобы разобраться с прошлым и получить возможность идти вперед. А для меня это всего лишь передышка на долгом пути.

– Не думаю, чтобы все было так просто. Джейс вздохнул, перед тем как признаться:

– Я бывший заключенный, Онор, и прибыл сюда прямо из Хантсвиллской тюрьмы. Я просидел там пять лет за убийство.

– Убийство... – Онор побледнела.

– Я застрелил человека и никогда не раскаивался в этом.

– Что он сделал?

– Это имеет значение?

– Да.

– Он мертв, и теперь уже не важно, какие у меня были причины.

– Джейс...

– Как вы думаете, сколько я продержусь здесь или на каком-нибудь приличном ранчо, когда все узнают об этом факте моей биографии?

Онор погладила его по руке:

– Что было, то прошло. Это закончилось и уже не вернется.

– Если это так, то что вы тут делаете?

– Это совсем другое.

– Разве?

Онор решила закончить этот разговор.

– Вы разбили голову, вы больны. Сейчас не время обсуждать серьезные вопросы.

– Лучшего момента может и не представиться. – Джейс схватил ее за руку. – Вы правы, я понял, во что вы ввязываетесь, в первый же день вашего приезда сюда и не хотел, чтобы вы оказались в ситуации, из которой не сможете выйти победительницей. Сам не знаю почему, но меня это волновало. Я не имел права ревновать вас к Кэлу, но, когда он здесь появился, я вас ревновал. Потом, когда вы сказали мне правду, я не находил себе места от стыда. – Джейс отвернулся, чтобы не видеть ее потрясенное лицо. – Я казался себе жалким каждое мгновение, когда вы меня избегали. Теперь вы сидите у моей кровати, и я мечтаю лишь об одном – почувствовать себя настолько хорошо, чтобы иметь силы обнять вас, Онор... Проклятие, я вас предупреждаю! Уходите отсюда, пока у вас еще есть возможность! У Джейса бешено колотилось сердце, голова снова начала болеть. Он видел, как покраснела Онор. Ее глаза не отрывались от его глаз.

– Считайте, что я не хочу уходить, – вдруг выпалила она.

– Тогда вы пожалеете, потому что у меня нет сил заставить вас сделать это.

– Джейс...

Приглушенный стон, вырвавшийся из его груди, раздался почти одновременно со звуком приближающихся шагов. Он повернулся к двери. Не решаясь взглянуть на Онор, он посмотрел на входящую в сараи Док Мэгги.

– Я рада, что Онор за вами присматривает. Вы что-нибудь ели? Знаете, вам нужно питье.

– Именно это я ему и говорила. – Джейс удивился, услышав решительный голос Онор. – Но он не хочет меня слушать, – пожаловалась она.

– Тогда я буду сидеть здесь, пока он не съест весь бульон до капли, который вы ему принесли. – Взгляд Док был суров. – Слышал, что я сказала?

Он слышал.

И он был благодарен ей, что она не дала ему совершить ошибку, в которой раскаивались бы потом и он, и Онор.

– Подождите минутку, Онор.

Онор взглянула на Док Мэгги – врач остановила ее в тот момент, когда она собиралась покинуть сарай для угля. Верная своему слову, Док проследила за каждой ложкой бульона, которая попадала в рот Джейса. Онор избегала его взгляда и старалась унять дрожь, пока кормила его. Она никогда еще так не радовалась тому, что видит дно тарелки, когда оно внезапно показалось, и в тот же миг она быстро встала, надеясь уйти раньше, чем успеет себя разоблачить.

Ей было не по себе. Джейс – бывший заключенный. Он признался, что убил человека, то есть совершил преступление, за которое отсидел в тюрьме пять лет. Она не могла представить себе ужас этих лет и главное – груз от сознания того, что он отнял у человека жизнь.

Джейс просил ее не волноваться, а ей хотелось убежать от него подальше.

Но Док думала по-другому и удерживала Онор рядом с собой все то время, пока занималась раной Джейса.

– Онор?..

Этот возглас отвлек Онор от ее мыслей. Она повернулась к Док Мэгги, когда врач, окликнув ее, взяла за руку и заговорила:

– Уделите мне несколько минут, прежде чем мы пойдем в дом. Сегодня утром я встретила в городе Кэла. Он хочет поговорить с вами. Он уверен, что вы лучше других можете рассказать ему о том, что сейчас творится в доме.

Онор нахмурилась. Она видела, что Док встревожена, об этом свидетельствовали и ее слова:

– Кэл хороший парень. А его отец просто старый мерзавец, который не заслуживает такого сына, но это не мешает Калу беспокоиться о нем.

Беспокоиться.

– Кэл хочет поговорить с вами.

– Мне нечего ему сказать.

– Думаю, он испытает облегчение, даже если просто услышит это от вас.

– У меня здесь слишком много работы, чтобы встречаться с ним. Я не могу уйти.

– Вы могли бы, если бы захотели.

– Значит, я не хочу.

– Онор... Кэл хороший человек. Его отец отрекся от него за то, чего он не совершал. Он желает восстановить справедливость.

Слова Док отозвались болью в душе Онор. Кэл пострадал из-за Бака точно так же, как и она сама.

– Вы можете назначить время и место.

– Сейчас мне нечего ему сказать.

– Это ему и скажите. У меня сердце разрывается от боли, стоит мне лишь представить себе, что испытала бы Эмма, если бы могла видеть, как Бак обращается с Кэлом. Это разбило бы любое материнское сердце.

«Как он разбил сердце моей матери». Онор помолчала и наконец решилась:

– Хорошо, я с ним встречусь.

– Когда?

– Когда Джейс встанет на ноги. Тогда я встречусь с Кэлом в вашем кабинете в городе.

– Вы такая милая девушка, Онор. – Глаза Док подозрительно заблестели, когда она продолжила: – Что ж, думаю, пора посмотреть, как там Бак. А еще Маделейн, – добавила она, поджав губы. – Иногда клятва Гиппократа причиняет страдания, понимаете?

– Они стояли вон там, Док и кухарка, и шептались как заговорщики, а потом направились к дому.

Селеста стояла у постели Маделейн. Она была в ярости и едва дождалась, когда коляска Док скроется за поворотом дороги, и сразу направилась в комнату негритянки.

– Они что-то затевают, и мне это не нравится. Я ни на минуту не оставляла Бака наедине с врачом, – пылко продолжила она.

– Я предупреждала тебя, Селеста.

На лбу Маделейн выступила испарина – ей пришлось постараться, чтобы пересесть в кресло. Она оделась и привела себя в порядок. Она села для того, чтобы побыстрее завершился визит Док. И все это без всякой помощи с чьей-либо стороны. Она была совсем без сил, но Селеста не обратила внимания на подобные мелочи.

По правде сказать, Маделейн знала, что не может ожидать от Селесты ничего другого. Та всегда была эгоисткой и занималась только собой, даже когда была ребенком. Доверила ей свою жизнь, но Маделейн не обманывалась насчет того, что Селеста будет когда-нибудь заботиться о ком-то, кроме себя самой.

– Я сейчас делаю для тебя все, что могу. Я и раньше говорила тебе, что кухарка получила власть не только на кухне, и тебе давно пора этим заняться, – раздраженно проворчала Маделейн.

Красивое лицо Селесты приобрело надменное выражение.

– Ты хочешь, чтобы я ее уволила? Поскольку ты лежишь как бревно, мне приходится прибегать к ее помощи. Может, ты хотела бы, чтобы я потела и шныряла по кухне, как обычная служанка, чтобы кормить мужа и ковбоев?

– То есть как я?

– Да, как это делала ты! Потому что это твое место, а не мое!

– Для женщины, которая обидела повариху, когда та впервые появилась на ранчо, это необычно. Я сомневаюсь в твоей рассудительности, Селеста. Ты злишься потому, что твой муж почему-то не хочет увольнять эту девушку.

– Нет, мой муж сделает все, что я скажу, в том числе и уволит кухарку, если мне так захочется.

– Ты себя обманываешь! Твой муж теперь доверяет кухарке. Он доволен тем, как работники отзываются о ней.

– Это неправда!

– А теперь она подружилась с врачом, которая тебя презирает. – Селеста не ответила. – Ты должна что-то сделать, чтобы вбить кол между этими двумя, пока не стало слишком поздно, – посоветовала Маделейн.

– Никогда не будет слишком поздно. Да что они могут сделать? Разве что причинить мне некоторые неудобства, а я не намерена их терпеть.

– Тогда ты должна повлиять на мужа, чтобы он изменил завещание и ты смогла бы быстро покончить с ним.

Лицо Селесты приняло задумчивое выражение.

– Мой муж не дурак. Он разгадает любой мой план, если я не буду действовать очень осторожно.

– Так придумай что-нибудь!

– Я и собираюсь.

– Поторопись... или, повторяю, может оказаться слишком поздно.

– Напоминаю, Маделейн, служанка ты, а не я! Я не подчиняюсь твоим приказам и не буду действовать по тому плану, который не одобряю, ясно?

Маделейн не ответила.

– Ясно?

– Я поняла тебя... хозяйка.

Высоко держа голову, Селеста вышла в коридор, решительно закрыв за собой дверь. За дверью она остановилась, прислушиваясь к тем звукам, которые издавала негритянка, стараясь вылезти из кресла, чтобы лечь в кровать.

Селеста довольно улыбнулась. Ставить Маделейн на место становилось все труднее. Она решила, что не позволит сделать из этого очередную проблему.

Это место было хуже, чем он ожидал.

Беллами откинулся на шаткий деревянный стул, держа в руке стакан. На столе перед ним стояла бутылка виски. Он оценивающе оглядел интерьер салуна «Последний шанс». Название заведению было дано подходящее. Несмотря на ранний вечер, в воздухе уже висело облако дыма. Несколько ковбоев стояли у барной стойки, покачиваясь на нетвердых ногах, несколько тихих посетителей угрюмо сидели за столиками в зале, а две ярко одетые девушки, работающие в салуне, громко смеялись над комплиментами, которые отпускали нищие ковбои, , когда девушки наполняли их стаканы. Стул у фортепиано был пуст, и отсутствие музыки добавляло уныния, а девушки коротали время у барной стойки, посматривая на дверь в ожидании клиентов. Беллами уже прогнал обеих женщин. Он не настолько истосковался по женскому обществу, чтобы уложить их в постель. Он надеялся на то, что, когда наступит вечер, появятся женщины, приятные настолько, что он сможет провести с ними время.

Беллами залпом допил виски и налил себе еще. Здешняя атмосфера действовала угнетающе на человека с такими запросами, как у него. Он начинал думать, что заслужил деньги, которые получит от Коуберна, уже тем, что терпит примитивную жизнь Лоуэлла.

Возбуждение взыграло в Беллами, когда он опрокинул еще одну порцию и снова наполнил стакан. Ему нужно поскорее завершить эту работу. А еще ему нужно вернуться в Нью-Йорк, где его ждет чек с непроставленной суммой.

Внимание Беллами привлек неряшливый бородатый субъект, остановившийся в дверях, прежде чем войти. Этот человек показался ему знакомым. По выражению его лица было видно, что он голоден, ради пищи согласен на все и вдобавок абсолютно беспринципен. Несколько приветствий, раздавшихся из бара, свидетельствовали о том, что он частый гость этого заведения. Негромкие замечания, раздавшиеся за спиной Беллами, подтвердили правильность его предположения.

Беллами чуть улыбнулся. Он никогда раньше не встречал этого субъекта, но наверняка знал его лучше, чем тот знал себя, потому что сам был точно таким же, когда был моложе. Разница заключалась в том, что, повзрослев, он оставил позади эту часть своей жизни. И в отличие от этого человека понял, как следует применить свои способности.

Беллами поддался порыву, взял бутылку и направился в бар. Он добрался туда как раз в тот момент, когда незнакомец что-то рассказывал.

– Да, у меня куча всяких дел – дел, о которых я никому из вас, ребята, не скажу.

– Ну что ж, у тебя всегда есть деньги в кармане, это мы знаем точно. Хотелось бы только знать, откуда ты их берешь, Дерек, – с улыбкой ответил один из ковбоев, нетвердо стоя на ногах.

– Благодаря уму, вот откуда. У меня все слишком хорошо, чтобы что-то менять.

– Ну а как ты ловишь удачу?

– Ты хотел бы это узнать?

Небритое лицо Дерека расплылось в хитрой улыбке. Беллами заинтересовался. Прошло много лет с тех пор, как он потворствовал той стороне своей натуры, которая, похоже, составляет суть этого человека. Ему пришло в голову, что возможность ненадолго вернуться в прошлое может стать единственным развлечением, которое может предоставить ему этот несчастный городишко.

– Позвольте вас угостить.

Беллами улыбнулся, когда незнакомец повернулся к нему.

– Вас зовут Дерек, да? А меня Беллами, – представился он.

Он взглянул на револьвер, висевший у Дерека на бедре.

– Похоже, этот револьвер неплохо потрудился. Думаю, вы умеете с ним обращаться.

Хитрая улыбка Дерека стала еще шире.

– Лучше многих, я бы так сказал.

– Но не лучше меня.

Дерек изучающе посмотрел на Беллами и только тогда ответил:

– Это надо доказать, ведь правда?

– Может быть.

Беллами начал получать удовольствие от ситуации.

– Но не сейчас. Думаю, мы оба пришли сюда, чтобы просто выпить.

Беллами наполнил стакан Дерека до краев. Дерек взглянул на него, поднял стакан и, осушив его одним глотком, гром ко рыгнул.

Беллами с улыбкой снова наполнил стаканы. Кажется, скучный вечер подходил к концу.

Глава 9

С каждым шагом он чувствовал себя все увереннее.

Джейс вышел во двор ранчо, залитый светом раннего солнца, и огляделся. Работники ушли час назад. С тех пор как он разбил голову, прошло три дня, в течение которых он постепенно восстанавливал силы. К чести работников следует сказать, что они были настолько внимательны к нему, насколько могли. Они старались поменьше шуметь, когда возвращались по вечерам в сарай для угля. Они разговаривали за дверью, чтобы не мешать ему спать, но он часто слышал их разговоры.

Большой Джон жаловался на трудности, с которыми они столкнулись, когда чистили водоем, а трудности эти в немалой степени объясняли тем, что они не смогли выяснить, из-за чего пруд засорился. Рэнди выражал серьезную озабоченность по поводу того, что они не успевают выполнять другие задания, порученные им Баком. Митч говорил, что Бак, похоже, поправляется и с каждым днем у него становится все больше причуд.

Маделейн передвигалась по дому в своем кресле и вызывала раздражение у каждого, кого встречала. Мужчины вздыхали, думая о том, с чем приходится мириться Онор в их отсутствие, но они радовались тому, что ко времени их возвращения Маделейн настолько уставала, что едва добиралась до кровати.

Бак продолжал выполнять любую прихоть Селесты, вызывая отвращение у мужчин и оставляя Онор равнодушной. Работники не могли понять, как у Онор хватало духу так открыто выражать свое мнение, при этом почти не встречая возражений со стороны Бака. Они знали, что беспристрастные замечания Онор приводят Селесту в ярость. Они не могли понять, почему Селеста ее терпит. Они решили, что рано или поздно Онор придется расплатиться за все.

При мысли об этом Джейс похолодел. Он размышлял, как бы отреагировал Бак, если бы Онор призналась ему, кто она такая.

Он не знал, скажет ли Онор отцу об этом.

По общему мнению, в последние дни он почти все время спал, но он не забывал об Онор наяву и даже во сне.

Он со страхом и надеждой ждал того момента, когда она войдет в дверь и принесет ему поесть. Мысль о том, что она явно учла его предостережения и держалась от него на расстоянии, вызывала у него облегчение и – разочарование. Облегчение сменялось тупой болью в груди, когда она избегала его взгляда. Он напоминал себе, что проблемы Онор его не касаются, и все же ему так хотелось снова испытать сладость ее доверия.

Смущение настолько овладело его мыслями, что он начал жалеть, что вообще оказался на ранчо «Техасская звезда». Тогда он решил покинуть ранчо так скоро, как только сможет, ради них двоих.

Джейс решительно направился к конюшне. Приветственное ржание Уистлера вызвало у него улыбку, но она тут же погасла, когда он увидел, как сильно пострадал жеребец. Он поморщился при виде покрытых шрамами колен животного. Должно быть, его бедный приятель очень неудачно упал, если раны до сих пор не затянулись. В этом было что-то странное. Та часть дороги, на которой произошел несчастный случай, была усыпана листьями, но при этом ровной и гладкой, и он никогда не считал ее опасной.

Джейс присел на корточки, чтобы осмотреть ноги Уистлера. Колени у него почти зажили, но, пока затянутся глубокие горизонтальные раны над копытами, понадобится гораздо больше времени, чем он может себе позволить.

Джейс прищурился и взглянул на раны повнимательнее. Они были глубокими и чистыми, будто нанесены острым лезвием.

Джейс подумал, что эта его мысль абсурдна, и покачал головой. Ему пришло в голову, что единственный способ, каким он сможет удовлетворить свое любопытство насчет того, как Уистлер мог так странно пораниться, это осмотреть место падения.

Он должен все знать.

Джейс погладил морду жеребца. К сожалению, придется подождать, пока старина будет готов к путешествию.

– Я принесла вам завтрак в сарай, но вас там не было. Джейс повернулся, услышав тревожный голос Онор.

– Док Мэгги не понравится, когда она увидит, как быстро вы встали с постели.

Джейс негромко выругался, когда Онор подошла к нему. Что такое в этой женщине возбуждало в нем желание ею обладать? Она не была красавицей вроде Селесты, имевшей поразительный цвет волос и изумительные черты лица, но сияющие рыжие и золотые пряди в рыжевато-каштановых волосах, казалось, удерживали тепло солнца и завораживали его. В глазах Онор, окаймленных густыми ресницами, появлялись разноцветные искорки, когда она страдала, и это заставляло его забыть обо всем. Губы ее, мягкие и теплые, манили его. Она умело скрывала свои переживания от других, и только он один знал, как она страдает.

Ему хотелось защитить ее, укрыть от боли и всех тревог мира, но почему он решил, что должен это делать? В аналогичной ситуации он уже потерпел неудачу. Эта неудача навсегда изменила его жизнь. Онор заслуживала лучшего, чем любовь и защита такого человека, как он. Он не переставал думать на эту тему и потому сердито ответил:

– Я не нуждаюсь ни в чьем одобрении, для того чтобы находиться здесь.

– А если у вас закружится голова и вы упадете...

– У меня не кружится голова, и я не собираюсь падать. И еще я не намерен валяться в постели, лишь бы доставить удовольствие пожилой женщине, даже если она врач.

– Я уверена, что Док Мэгги была бы просто счастлива услышать ваши слова.

– Док Мэгги была бы счастлива увидеть, что я на ногах. У нее на ранчо станет одним пациентом меньше.

– Она делает свое дело, и не важно, сколько у нее здесь пациентов.

– Я не стану этого отрицать.

– А что же вы тогда со мной спорите?

Джейс помолчал, услышав резкий ответ Онор, потом заговорил снова:

– Как я погляжу, отец к вам уже не столь дружелюбно относится, как раньше?

Онор побелела, услышав это. Она, даже не взглянув на него, молча пошла прочь. Но тут Джейс поймал ее за руку. Он искренне раскаивался в своих словах.

– Простите, я не знаю, зачем я это сказал.

Онор не ответила.

– Онор, я не хотел вас обидеть.

– Я была дурой, когда доверилась вам. Не знаю, почему я так поступила, но теперь я понимаю, что только добавила еще одну ошибку к длинному списку уже совершенных, – ответила она, выдергивая руку.

– Вы не ошиблись.

Боль в сердце Джейса мешала ему дышать.

– Я сожалею о том, что сказал и сделал. Я сожалею о многом.

– Я принимаю ваши извинения, а теперь отпустите меня.

– Онор...

Она взглянула на него. Ее губы дрожали. Она была готова заплакать, и сознание того, что до слез довел ее именно он, убивало его. Как ей дать понять, что он знает – она пришла к нему, чтобы хоть раз в жизни убежать от проблем, потому что проигрывала битву, которую не может позволить себе проиграть? Как ей объяснить, чтобы она поняла, что как бы решительно он ни был настроен соблюдать между ними определенную дистанцию, но сейчас, видя, как по щекам ее текут слезы, он быстро слабеет? Как ей объяснить, чтобы она поняла, что, несмотря на все его убедительные доводы, все, чего он сейчас хочет, это...

Джейс опустил руки.

– Думаю, мне следует вернуться в сарай и позавтракать.

– Пожалуй, стоит. А потом покинуть ранчо «Техасская звезда» и больше никогда сюда не возвращаться, – горько добавила она, дрожа всем телом.

От слов Онор он чуть не задохнулся.

– Вы и правда этого хотите, Онор? – прошептал Джейс, едва сознавая, что говорит.

– Я знаю точно лишь одно. Я не покину «Техасскую звезду» до тех пор, пока не улажу дело, ради которого сюда приехала, и не имеет значения, чего мне это будет стоить, – твердо заявила она, а слезы бежали по ее щекам.

Ответ Онор отозвался болью в его душе.

– Вы правы, я дал вам неправильный совет, теперь я это понимаю. Ваш путь на ранчо «Техасская звезда» был долгим и трудным. Вам нужно покончить с прошлым. Вы должны сделать то, что наметили, – серьезно ответил Джейс.

Биение его сердца отдавалось у него в ушах.

– И черт побери... я сделаю то же самое, – добавил он решительно и заключил ее в объятия.

Ее красота... тепло... вкус ее губ.

Настроение Джейса улучшилось, когда Онор перестала вырываться и покорилась его силе... Его поглотило чудо момента, от которого он так отчаянно старался убежать.

От желания... потребности в ней поцелуй Джейса стал глубже. Было так хорошо, так правильно – наконец-то обнимать ее! Он так долго был потерявшимся странником. Его объятия были пусты, но ему совсем не хотелось никого в них заключать. С того самого мгновения, когда они с Онор впервые встретились, он почему-то знал, что все будет так, как случилось сейчас.

Джейс обнял Онор еще крепче. Ее руки обвились вокруг его шеи, его страсть рвалась наружу. Оторвавшись от ее губ, он погладил ее трепещущие веки, гладкую щеку, изящный контур ее ушка. Провел губами по изгибу ее подбородка, шепча признания в любви, и снова впился в ее губы. Да, он хотел ее. Она была ему нужна. Каким-то образом она стала его неотъемлемой частью, и он так хотел наконец назвать ее своей.

Его поцелуи стали настойчивее, а ласки интимнее. Она дарила ему ответные поцелуи и ласки, и тут реальность напомнила о себе горячей вспышкой, и он отпрянул от нее, как будто укололся.

– Это было ошибкой, – пробормотал он.

Онор не отвечала и не двигалась. Джейс продолжил неуверенно:

– Я не собирался этого делать. Я пришел в конюшню лишь для того, чтобы узнать, выздоровел ли Уистлер настолько, чтобы можно было уехать с этого проклятого ранчо. Я бы так и поступил. Я бы повернулся к ранчо и к тебе спиной и уехал бы, не оглядываясь, если бы его раны зажили. Вот такой я человек, Онор, а ты заслуживаешь лучшего.

Руки Джейс повисли вдоль тела.

– Я не знаю, что еще сказать, как убедить, что я тебе не пара, и попросить тебя держаться от меня подальше, потому что теперь я знаю, что у меня не хватит выдержки держаться подальше от тебя.

И с этими словами Джейс устремился прочь, оставив за собой безжизненную тишину.

Онор смотрела вслед Джейсу, не в силах сдвинуться с места. Она смотрела, как он исчезает из виду.

Ее губы еще хранили тепло его поцелуев, а тело трепетало, пока она ругала себя на чем свет стоит. Что с ней такое? Она упала в объятия едва знакомого человека – человека, который признался, что провел в тюрьме пять лет за убийство и не сожалеет об этом, признался, что уехал бы как можно дальше и от нее, и от «Техасской звезды», если бы только мог.

Онор всхлипнула. Джейс предупреждал ее о том, что любовь таит в себе опасность, но она пропустила его слова мимо ушей. Он предупреждал ее о том, как опасно чрезмерное сближение, но именно ему хватило здравого смысла отступить.

Осознав жестокую реальность, Онор зажмурилась. Она росла, зная, что ее мать уступила похотливому мужчине, а потом всю жизнь казнила себя за это, одновременно безумно любя его. Она взрослела и начала понимать, что в тот момент решалась ее судьба и судьба ее матери. Она поклялась, что никогда не совершит такой ошибки, ценой которой станет боль длиною в жизнь, но, оказавшись в теплых руках Джейса, глядя в его темные глаза, вспоминая слова, которые он произнес и которые она так хотела услышать, она забыла о своей клятве.

Разве может то, что кажется таким правильным, быть ошибкой?

Растерянно покачав головой, Онор слушала звук удаляющихся шагов Джейса.

Секунду спустя она услышала сердитый голос Док Мэгги:

– Что это вы тут расхаживаете, Джейс? Вы еще не выздоровели.

Спрятавшись в дверном проеме конюшни, Онор смотрела на невозмутимое лицо Джейса.

– Я здоров. Вы можете вычеркнуть меня из списка своих пациентов.

– Неужели? Когда это вы получили медицинское образование, молодой человек? – Мне не нужно быть врачом, чтобы знать, как я себя чувствую. Я думал, что вы обрадуетесь, увидев меня на ногах. Если я не ошибаюсь, Бак хотел от вас, чтобы я поскорее приступил к работе.

– Вы недалеки от истины, но Бак Стар мне не указ. Вы должны были давно понять это. Следует вам знать также и то, что я не собираюсь пререкаться с таким здоровяком, как вы, Джейс Рул, – твердо ответила Док.

– Я не хотел пререкаться с вами, Док.

– Как вы себя чувствуете? – спокойным тоном спросила Док, удовлетворенная его ответом.

– Хорошо.

– Никакой головной боли, головокружения, слабости, ухудшения остроты зрения... вас не качает?

– Нет, мэм.

– Постойте немного неподвижно.

Док сделала шаг вперед и оглядела его с ног до головы.

– У вас чистые глаза, это хорошо. Как у вас с желудком? Говорите правду, а то кончится тем, что вы опять сляжете в постель.

– Повторяю, я чувствую себя хорошо. Хотел бы я сказать то же самое про Уистлера.

– Ему потребуется время. Бак уже приказал Рэнди дать тебе другую лошадь, когда ты будешь готов вернуться к работе.

– Прекрасно.

– Может быть, но я бы испытала себя хотя бы за день до того, как возвращаться к полному рабочему дню. Думаю, для начала имеет смысл заняться чем-нибудь во дворе ранчо. Поездите немного вокруг. Убедитесь, что голова не кружится, когда снова сядете в седло. – Джейс молча слушал врача. – Знаете, в конюшне можно много чего сделать, да и Уистлеру пошло бы на пользу, если бы ему уделили побольше внимания.

Джейс кивнул:

– Наверное, вы правы.

– Я знаю, что я права, но я рада услышать это от вас. Если вы умный человек, вы обязательно съедите что-нибудь, чтобы проверить свой желудок. И тогда легко сможете проработать целый день.

– Еще что-нибудь, Док?

– Кое-что вам следует запомнить. – Выражение ее лица стало суровым. – Я врач и знаю, о чем говорю, так что лучше вам делать то, что я велю.

– Как скажете, Док.

Онор снова спряталась, когда Док направилась к дому. Она проводила Джейса взглядом, пока тот не исчез в сарае для угля.

Она опять подумала: «Как же может то, что кажется таким правильным, быть ошибкой?»

Это был настоящий праздник.

Док изумленно застыла на месте, когда дверь в комнату Бака отворилась и он уверенно вышел в коридор. Она покачала головой:

– Что, и ты тоже?

– О чем это ты, старуха?

К этому мешку с костями явно начала возвращаться сила, поэтому он ехидно спросил:

– Почему ты опоздала? Я ждал тебя целых полчаса.

Док засмеялась, но тут же приняла серьезный вид, когда за Баком в коридор вышла Селеста.

– Ты должен радоваться, что я вообще приехала, потому что все мои здешние пациенты считают себя вправе игнорировать мои распоряжения, – отчеканила Док.

Бак остановился в нескольких футах от нее.

– То есть?

– Ты должен быть осторожен и не перенапрягаться, а Джейсу надо быть умнее и не думать, что он уже настолько здоров, чтобы вернуться к работе.

– Уже? Я-то думал, что этот парень решит, что самое лучшее – это валяться на койке как можно дольше! Похоже, со дня на день он снова начнет отрабатывать свое содержание.

Онор вошла в кухню. Док взглянула на нее и повернулась к Баку:

– Вернись в комнату, старик, чтобы я смогла осмотреть тебя как полагается.

– Со мной все в порядке. Я с каждой минутой чувствую себя все лучше, в точности как это случалось и раньше. Я сяду на лошадь через пару дней, – заявил Бак, не замечая, как его шатает от слабости.

– А я тогда смогу летать.

– Не смешно, Док.

– Мне тоже.

Док уперлась рукой в бедро.

– Возвращайся к себе в комнату, чтобы я смогла заняться своим делом. Можешь делать, что хочешь после моего отъезда, но, пока я здесь, ты должен мне подчиняться.

– Как вы смеете разговаривать с моим мужем таким тоном в его собственном доме? – Селеста вышла из-за спины Бака. – Вы находитесь здесь только потому, что мы позволяем вам здесь находиться!

– Я здесь потому, что вы перепугались, когда у Бака случился рецидив, и послали за мной!

– Ни у одной из вас нет повода для ссоры, – вмешался Бак, прерывая перепалку. Он повернулся к разгневанной жене: – Как говорит Док, она всего лишь занимается своим делом.

– Она не оказывает тебе должного уважения!

– Селеста, дорогая, – промурлыкал Бак, – это у Док такая манера разговаривать.

Док с презрением слушала воркующий голос Бака, но осталась непреклонной. Она даст ему еще минутку, а потом отправится домой.

Будто отгадав ее мысли, Бак побрел к своей комнате.

– В этот раз победа за тобой, Док, но я здоров, поверь мне.

Радуясь тому, что скоро можно будет распрощаться с пациентами этого дома и уехать в город, Док повернулась к двери, но остановилась, увидев Онор:

– Ну что, кажется, Бак и на этот раз справился. Да у него девять жизней, как у кошки! – воскликнула она в ответ на молчаливый вопрос девушки.

– Знаете, как в народе говорят: «Только хорошие люди умирают молодыми», – со злостью произнесла Онор. – Завтра около полудня мне надо будет съездить в город пополнить кое-какие припасы. Если Кэл еще не передумал поговорить со мной, я смогу с ним увидеться, – добавила она неожиданно.

– Он будет там, – убежденно ответила Док.

Джейс следил, чтобы лошадь шла ровным шагом по покрытой листьями дороге. Как ни хотелось ему это признавать, но замечания Док, сделанные сегодня утром, не стоило игнорировать. Он уже устал, а прошла всего-то пара часов.

Решив занять чем-нибудь свое время, он последовал совету Док – сходил в сарай для угля и съел завтрак, оставленный для него Онор, и все утро промучился расстройством желудка. Потом он вернулся в сарай к обеду и обнаружил на подносе еду, но Онор нигде не было видно.

Он сказал себе, что это даже к лучшему.

Он старался убедить себя в этом с упрямой решимостью, пока ел, и потом, когда снова вошел в конюшню, чтобы еще раз осмотреть раны жеребца. Раны возле копыт продолжали оставаться для него загадкой, поэтому он надел штаны из оленьей кожи и сел на здоровую лошадь.

Джейс осадил животное, когда подъехал к знакомому участку дороги. Спешившись, он повел лошадь за собой, внимательно осматриваясь вокруг. Он остановился, когда выдранные с землей и сломанные кусты указали на то место, где они с Уистлером упали. Изучив каждую пядь земли, он заметил высохшую кровь там, где кровь Уистлера смешалась с его собственной кровью. Он не нашел даже намека на то, почему Уистлер вдруг перевернулся через голову и они сильно покалечились, упав на землю.

Джейс вздохнул и покачал головой. Он подумал, что ему пора принять тот факт, что Уистлер стареет и уже не столь устойчиво, как раньше, держится на ногах, но признать это было трудно. Уистлер не выказывал никаких признаков старости до несчастного случая. Напротив, он работал превосходно, несмотря на редкие седые волоски на морде, и в некоторых случаях выполнял работу лучше, чем молодые лошади.

Поддавшись интуитивному порыву, Джейс привязал лошадь к дереву и подошел к кустарнику, росшему рядом с дорогой. Он осмотрел землю и нахмурился, увидев отпечатки сапог. Он нахмурился еще сильнее, когда разглядел круговой порез на уровне примерно фута от земли на коре одного из деревьев, возле которого он стоял.

Джейс быстро перешел на другую сторону дороги. Кровь застыла у него в жилах, когда он увидел точно такой же порез на коре дерева, росшего там.

Проволока порезала ноги лошади словно ножом, и, видимо, из-за нее он и упал, когда мчался галопом.

Есть только одно объяснение, почему проволока была натянута так низко.

Джейс встал и огляделся. Он внимательно обыскал листву, но не смог найти никаких признаков проволоки или указаний на того, кто ее натянул.

Размер и глубина следов позволяли сделать вывод, что это был мужчина среднего роста. Джейс не мог себе представить, кто он такой и зачем это сделал, но решил докопаться до истины.

Внезапно перед ним возник образ Онор, и Джейс замер. Она поехала его искать, как только Уистлер вернулся на ранчо, может быть, всего на несколько минут разминувшись с преступником. Если она видела этого человека или он ее видел...

Кровь отхлынула от его лица, когда он представил себе возможные последствия.

Нет, он не допустит, чтобы это повторилось вновь!

Джейс вскочил в седло и поехал на ранчо. Он посоветовал Онор держаться от него подальше, но только сейчас ощутил ту опасность, которой ее подверг. Джейс похолодел, а потом им овладела спокойная решимость. Нет, он не знает, кем или за что ему подстроили «несчастный случай», но две вещи он знал точно.

Он все узнает.

И он защитит Онор даже ценой своей жизни.

Одетая в костюм для верховой езды, Онор быстро шла по настилу в Лоуэлле в то время, как новый день постепенно переходил в ранний вечер. Она шла туда, где красовалась табличка с именем Док Мэгги. Она взглянула на солнце, перешагнувшее зенит, недовольная тем, что обстоятельства помешали ей приехать в город пораньше, как она планировала.

Обстоятельства.

Бак проснулся рано и в плохом настроении. Он, похоже, чувствовал себя лучше, чем в предыдущие дни, и быстро заставил всех работников вытянуться по струнке. Селеста радовалась от души, когда разгневанный Бак вошел на кухню в то время, как там завтракали работники, и потребовал, чтобы Рэнди отчитался ему, что было сделано за время его болезни.

Онор молчала, когда Рэнди попытался сослаться на неожиданные трудности, возникшие с очисткой водоема и нехваткой рабочей силы, что очень затруднило работу. Она не взглянула на Джейса, когда Бак обратился к нему, подчеркнув, что ожидает от него, что тот наверстает все, что упустил. Все, что она могла, так это тут же не заявить Баку, что он неблагодарный старик, что в нем нет ни капли доброты, но она пока промолчала. Время говорить еще не настало.

Правда, она получила большое удовольствие, когда, выбрав время, сообщила Баку, что собирается съездить в город. Как она и предвидела, он расшумелся, заявив, что ее место на кухне, но она упрямо стояла на своем, пока он не согласился. Тогда она добавила – как будто это пришло ей в голову только теперь, – что собирается привезти кое-что для ранчо. Он удивил ее, предложив послать кого-нибудь из работников, чтобы тот управлял повозкой, но она отказалась, пояснив, что ей гораздо проще взять с собой вьючную лошадь. Когда же Рэнди выступил против того, что она собирается ехать одна, она сказала, что ее есть кому защитить, и показала револьвер.

Она чувствовала горящий взор Джейса, но не смотрела в его сторону. В течение предыдущей бессонной ночи она убедила себя в том, что, как бы ни приятно было находиться в его объятиях, это правда было ошибкой. Она все время повторяла это, чтобы не забыть.

Онор не знала, специально ли Селеста, постоянно придираясь к ней, не позволила ей уехать пораньше, но, так или иначе, она приехала в Лоуэлл всего несколько минут назад. Онор отнесла список необходимых товаров в лавку и отправилась в приемную Док, уверенная, что опоздала.

Быстрые шаги Онор вскоре начали замедляться. По правде говоря, ей совсем не хотелось встречаться в Кэлом. Она согласилась на это лишь потому, что понимала, – положение Кэла весьма отличается от ее собственного, ведь Бак причинил ему страдания, выгнав его из дома, и даже любимая жена не смогла компенсировать ему потерю отца. Она знала, что значит страдать из-за эгоизма этого старика. Она ощущала потребность помочь Кэлу, но видеть его сейчас не хотела.

Онор открыла парадную дверь и быстро вошла в приемную Док. Приемная была пуста.

Не понимая, что испытывает сейчас – облегчение или боль, она отодвинула занавеску, закрывавшую вход в квартиру Док, находившуюся в задней части приемной.

– Док, вы здесь?

Она улыбнулась, когда на пороге возникла полная фигура Док. Когда же за Док вошел и Кэл, ее улыбка померкла.

– Мы думали, вы не придете. – Док направилась к ней. – Я как раз готовила Кэлу чай.

– О, я не буду вам мешать. – Онор отступила назад. – Я приду попозже.

Высокий красивый Кэл шагнул к ней.

– Мы ждем вас, Онор. Входите.

Не замечая, что Док выскользнула на улицу, оставив их наедине, Онор ждала, пока Кэл заговорит.

Ее сердце учащенно забилось, когда Кэл наконец сказал:

– Во-первых, я хочу поблагодарить вас зато, что вы пришли. Наверное, у вас много дел на ранчо, и вам не так-то просто найти время для встречи со мной. Но мне нужно было поговорить с вами, Онор. Док говорит, что вы смело выступаете против моего отца, пытаясь привести дела на ранчо в порядок, насколько вы в состоянии это сделать. Я знаю, дела там идут неважно в основном из-за того, что мой отец во всем слушается Селесту. Она поощряет не лучшие качества его характера.

Онор не знала, что ему ответить, но тут Кэл продолжил, хотя слова давались ему с трудом:

– Я не хочу, чтобы вы поняли меня неверно, Онор. Я знаю, что поведение моего отца вас возмущает. Но не понимаю, почему вы принимаете это так близко к сердцу?

К сердцу.

Онор вздрогнула, когда это слово достигло ее сознания. Все дело в заботе... внимании, которые Бак не проявлял ни к кому, кроме себя самого, во внимании, которого ей так не хватало, потому что он лишил ее всех шансов обрести семью.

– Я знаю, какую безнадежность ощущаешь, когда очень хочется все исправить, а такой возможности нет, – выдавила она из себя.

– Наверное, вы знаете, из-за чего у нас с отцом произошел разрыв. – Кэл помрачнел. – Мой отец считает, что я виноват в смерти сестры. Не знаю... думаю, моей вины здесь нет, но иногда я себя в этом виню. Я должен был присматривать за ней, когда произошел несчастный случай. Отец любил Бонни. Она была его единственной дочерью. Не думаю, что он когда-нибудь смирится с потерей.

Онор уклонилась от его взгляда. Сестра Бонни, которую она могла знать, брат Тейлор, который ушел из семьи и которого она никогда не увидит, и Кэл, стоящий рядом с ней и даже не подозревающий, что в их жилах течет одна кровь.

– Онор...

Онор взглянула на него.

– Мы раньше не встречались? – Кэл внимательно посмотрел на нее. – Я спрашивал вас об этом и раньше. Вы ответили, что нет, но, может быть, мы все-таки встречались?

– Нет, мы никогда не встречались.

– Вы кажетесь мне такой знакомой.

– И что же во мне вам знакомо? – не удержалась Онор.

– Не знаю... – Кэл разглядывал ее лицо. – Цвет ваших волос вызывает у меня какие-то подсознательные ассоциации. Эти глаза... – Он рассмеялся. – Их не так-то просто забыть.

– У меня глаза моей матери и ее цвет волос.

– У нее была привычка так же смотреть... проникая взглядом тебе в душу? На свете не много найдется людей с таким проницательным взглядом.

– Да, не много. Моя мать всегда говорила, что в этом я похожа на отца.

– А где сейчас ваша мать?

– Она умерла.

– А ваш отец?

– Он никогда не участвовал в моей жизни.

– Это его ошибка.

Глаза Онор наполнились слезами. Кэл нахмурился:

– Я не хотел ворошить старые раны.

– Конечно.

– Онор... – Кэл нерешительно шагнул вперед. – Не знаю, чем объяснить мои ощущения... Вы как будто знаете, что я пытаюсь сказать, несмотря на то что я не могу выразить это словами.

– Вы пытаетесь сказать, что у нас с вами есть нечто общее, а что именно, вы никак не можете понять?

– Да, думаю так и есть.

– Ты не узнаешь меня, Кэл? – прошептала Онор, и по щеке ее скатилась слеза.

– Узнаю?

– Я твоя сестра.

Кэл нервно вдохнул и в страхе отступил.

– Бонни умерла. Я видел, как она лежала на дне того колодца.

– Да, Бонни умерла, и жаль, что я не была с ней знакома. Как бы я хотела познакомиться со всеми вами, вместо того чтобы расти только с матерью, которая любила меня, несмотря на то что после моего рождения ее все презирали.

– Что вы такое говорите?

– Меня зовут Онор Ганнон, потому что моя мать вернула себе девичье имя, когда решила начать жизнь заново. По мужу она была Монтгомери... Бетти Монтгомери.

– Монтгомери!

У Кэла перехватило дыхание.

– Лучшую подругу моей матери звали Бетти Монтгомери. Бетти уехала из Лоуэлла после смерти мужа, даже не попрощавшись.

По ее щекам катились слезы, Онор уже не вытирала их.

– Онор... этого не может быть.

– Значит, это неправда. Правда лишь то, во что веришь, Кэл, – прошептала Онор, пытаясь проглотить комок, подступивший к горлу.

Онор отвернулась, но тут руки Кэла схватили ее за плечи и повернули к себе.

– Это правда, да? – Он снова вгляделся в ее лицо. – Я помню Бетти. У тебя такие же волосы и глаза, но есть что-то еще... – Взгляд Кэла затуманился. – Проклятие, Онор... Я понял, почему я думал, что мы раньше встречались. – Он хрипло вздохнул. – Ты похожа на Бонни.

Онор разрыдалась, когда Кэл обнял ее и крепко прижал к себе. Она никак не могла успокоиться.

– Прости, Онор. Мне так жаль того времени, которое мы потеряли, всех этих ушедших лет, – прошептал он.

Ей тоже было жаль.

– Как бы мне хотелось возместить их тебе!

Ей хотелось объяснить ему, что он уже все возместил, но у нее не хватало слов.

Кэл резко отстранился от нее.

– Отец не знает, да?

Онор помотала головой.

– Я приехала на ранчо, чтобы рассказать ему. Я хотела ославить его перед всем городом как человека, нарушившего супружескую верность. Я хотела заставить его страдать. – Она всхлипнула. – А потом я увидела его, слабого... цепляющегося за жизнь, и не смогла заставить себя так поступить.

– Но ты осталась.

– Ничего не изменилось. – Онор отступила назад. – Я намерена сказать ему, кто я такая, Кэл. Я хочу всем объявить, что он собой представляет, но придется подождать, пока он будет настолько здоров, что сможет смотреть мне в глаза, когда я скажу ему, что он сделал со мной и моей матерью. Я буду ждать, когда у него хватит сил сказать мне, что ему на меня наплевать, а я могла бы ему ответить, что и мне наплевать на него; когда я смогу сказать ему, что он заслуживает Селесты, потому что она такая же, как и он сам, – она притворяется, будто кого-то любит, а наделе любит только себя. Мне нужно выждать, когда я смогу сказать ему, что Селеста использует и бросит его, получив то, что хочет, что бы это ни было, точно также, как он использовал мою мать. И еще мне нужно сказать Баку, что, я надеюсь, он проживет долгую жизнь и будет страдать, когда горе, которое он причинил другим, вернется к нему и будет его преследовать.

– Онор...

– Мне жаль. – Она улыбнулась дрожащими губами. – Я пришла сегодня сюда не для того, чтобы рассказывать тебе, кто я такая, или загружать тебя своими проблемами. Я пришла потому, что Док Мэгги сказала, что ты расстроен. Я этого не хотела. Я даже не знала о твоем существовании, пока не приехала сюда, но я горжусь, что у меня есть такой брат.

– Я скажу отцу, кто ты. Я заставлю его...

– Нет!

– Он должен знать!

– Я скажу ему, когда буду к этому готова, не раньше.

– Он болен, Онор. Он может никогда не выздороветь настолько, чтобы ты смогла сделать то, что задумала.

Онор занервничала:

– Я не хочу, чтобы ты ему что-то говорил! Дай мне слово, что ты ему ничего не скажешь, Кэл, что ты вообще никому не скажешь, кто я такая.

– Но...

– Пожалуйста. Я так долго ждала. Я хочу сделать это тогда, когда сочту нужным.

– Онор... как же я смогу хранить такую тайну?

– Также, как и я.

– Ты никому не говорила об этом?

– Лишь одному человеку, а он никому не скажет.

– Ты ему доверяешь?

Онор кивнула:

– Я могла бы доверить ему свою жизнь.

Кэл помолчал немного.

– Есть только один человек, которому я доверяю так же. Это моя жена Пру. Я сохраню твою тайну, но хочу, чтобы ты знала, как много для меня значит то, что ты моя сестра. Спасибо, Онор.

От иронии происходящего у Онор сдавило горло. Кэл благодарил ее, не понимая, что именно он самый дорогой подарок из тех, которые она когда-либо получала.

Слова Кэла музыкой звучали в ее ушах, когда Онор вышла из приемной Док. Теперь она стала богаче, о чем до сих пор не смела и мечтать.

Беллами лениво шагал по тротуару Лоуэлла, стараясь не замечать Дерека, идущего рядом. Дерек выполнил свою задачу – развлек его в скучные вечерние часы, но при свете дня этот человек был ему отвратителен.

К сожалению, Беллами проснулся утром в номере гостиницы с тяжелой головой и смутными воспоминаниями о том, что делал накануне вечером, когда они с Дереком сверх меры потворствовали своим прихотям, а также о том, что Дерек, наверное, лежит на кровати в соседней комнате и мучается от тяжелого похмелья. Его общение с Дереком было временным. Оно вернуло его в тот период жизни, когда он был таким же выродком, как его собутыльник. А еще оно напомнило о том, что ему необходимо вернуться к работе и той новой жизни, которую он сам для себя создал, раньше, чем дурные привычки возьмут над ним верх.

И все же он не зря потратил на него время. Поначалу со скукой слушая пьяную болтовню Дерека, он насторожился, когда было упомянуто ранчо «Техасская звезда». История семьи Стар была рассказана с весьма заманчивыми подробностями, которые, в этом Беллами был уверен, он сможет выгодно использовать, когда будет готов покончить с Джейсом Рулом. Его забавляло, что Дерек не понимал, что сам себя выдает, что точное знание деталей может исходить от кого-то, приближенного к владельцу ранчо.

Этот кто-то был наверняка близок с Дереком.

Это мог быть только один человек – и это была жена хозяина.

Он видел Селесту Стар, когда украдкой наблюдал за «Техасской звездой». Она была молодой красивой женщиной, похоже, не любившей больного старика – владельца ранчо. Подозрения у него появились с самого начала, а через несколько дней они подтвердились во время болтовни Дерека. По правде говоря, его не волновало, что вкусы Селесты Стар развращены настолько, что она позволяет Дереку себя развлекать. У него мелькнула мысль предложить ей войти в высшее общество после того, как он завершит свою работу. Эта мысль долго вертелась у него в голове.

Он замедлил шаг, потом остановился, заметив Онор Ганнон, выходящую из приемной Док на другой стороне улицы. Он видел эту женщину раньше и знал, кто она такая. Именно она – та маленькая заноза, которая помчалась искать Джейса Рула, когда его лошадь вернулась на ранчо без седока. Она подъехала в тот момент, когда он снял проволоку и прикреплял ее к седлу. Он убрался очень вовремя. Появись она на пару минут раньше, она увидела бы его.

Беллами внимательно осмотрел точеную фигурку девушки, не спеша шедшей по улице. Худенькая, но женственная. Это ему в ней нравилось. Если судить по ее лицу, у этой женщины твердый характер. Это ему тоже нравилось.

– На что это ты уставился, приятель! – Дерек рассмеялся. – Ты зря тратишь время, разглядывая эту дамочку.

– Разве? – Беллами улыбнулся. – Я так понимаю, ты судишь на основании собственного опыта?

– Мне не нужен никакой опыт, потому что я в любое время могу получить кое-что получше.

– А это «кое-что получше»... она не возражает, что ты провел три последние ночи с другими женщинами?

– О чем она не знает, то ее и не обидит.

– Ты уверен?

– Я очень хорошо о ней забочусь. Она знает, куда прийти, когда захочет получить то, что я могу ей дать.

– То есть тебе не нужно назначать свидание? Она приходит к тебе, когда пожелает?

Лоснящееся лицо Дерека окаменело.

– Это тебя не касается.

– А тебя не касается, на какую женщину мне охота посмотреть.

Дерек долго молчал.

– Ты прав. Я просто решил тебя предостеречь. Эта Онор Ганнон слишком умна для женщины.

– Откуда ты знаешь?

Дерек улыбнулся:

– У меня есть кое-какие возможности.

– У меня тоже, и я бы сказал, что она заслуживает внимания. Судя по виду, ее трудно испугать.

– Тут ты попал в точку. Стоило ей здесь появиться и узнать, что Джейс Рул работает на ранчо, она тут же уговорила его отвезти ее на «Техасскую звезду» – она решила там получить работу, к которой большинство жителей города и близко не подошли бы.

– Правда?

– А еще я слышал, у них с Рулом неплохие отношения. Интересно.

Дерек посмотрел на приемную Док, и тут на улицу вышел высокий ковбой со светлыми волосами.

– Впрочем, откуда ты можешь это знать? – медленно проговорил Дерек.

– А с этим парнем ты знаком?

– Его все в городе знают. Он местный герой, Кэл Стар. – Дерек помрачнел. – Я тебе про него говорил. Он стал для всех настоящим героем, кроме собственного отца, когда донес на бандитов, которые крали на ранчо скот, и всех их убили.

– Правда?

– Да. Его отец не хочет иметь с ним ничего общего, но мне кажется, что Кэл, в конце концов, нашел способ пробраться на «Техасскую звезду». Мне нужно идти, у меня дела, – резко прервал свои откровения Дерек.

– Куда ты? – с любопытством спросил Беллами. – Я думал, мы останемся в городе еще на пару дней.

– Я изменил планы. Увидимся.

Не произнеся больше ни слова, Дерек повернулся и направился к конторе по прокату лошадей, а Беллами чуть было не расхохотался во все горло. Дерек был настолько откровенен, что Беллами стало интересно, почему весь город еще не в курсе, чьей это жене Дерек так энергично «доставляет удовольствие».

Беллами обдумал полученные сведения об Онор Ганнон и Джейсе Руле. Это может оказаться полезным.

Пора приниматься за работу.

Беллами так резко повернулся к гостинице, что налетел на мужчину с тяжелой челюстью, шагавшего за ним. Он уже собирался устроить скандал, когда увидел на груди старика значок шерифа.

– Простите, я должен был смотреть, куда иду, – произнес он с улыбкой.

Беллами удерживал улыбку до тех пор, пока старик внимательно разглядывал его. Наконец, он хмыкнул и продолжил свой путь. Улыбка Беллами сменилась настороженной гримаской, и теперь он шел по тротуару, внимательно оглядываясь вокруг. Шериф Картер. Беллами взял себе за правило выяснять, кто является блюстителем порядка и где его можно найти, в каждом городке, где он появлялся, просто ради собственной безопасности. Он также взял себе за правило не привлекать к себе внимания полиции, даже если шериф вроде этого старика оказывался не чем иным, как номинальным начальником.

Беллами забыл о шерифе и ускорил шаг. Ему есть чем заняться.

Глава 10

– Что произошло, черт побери? Непохоже, что этот парень сможет выкарабкаться.

Рэнди стоял рядом со стойлом, в котором тяжело дыша лежал жеребец Джейса. Джейсу нечего было ответить. Он возвращался после длинного рабочего дня, своего второго рабочего дня, как вдруг его лошадь зашаталась так сильно, что ему пришлось спешиться и вести ее на поводу. Он едва успел поставить лошадь в стойло, как та рухнула на землю. Он не знал, чем объяснить внезапную болезнь животного.

Состояние жеребца быстро ухудшалось, несмотря на то что Джейс старался изо всех сил помочь ему лекарствами, бывшими в его распоряжении. Но ничто не помогало. А сейчас, при свете заходящего солнца, ему показалось, что жеребец не дотянет до утра.

Рэнди оглянулся на Большого Джона и Митча, стоящих у стойла. Он помотал головой и снова обратился к Джейсу:

– Еще утром лошадь была здорова. Даже сейчас у нее не видно никаких признаков болезни, просто проблемы с желудком. Она что, нашла и съела что-то, чего не следовало? Если так, то мы должны это знать.

– Жеребец весь день был у реки вместе с остальными лошадьми.

– Но ведь остальные лошади здоровы, – удивился Рэнди.

– Бак будет злее шершня, когда услышит об этом. Мы не можем себе позволить терять скот на ранчо.

Джейс продолжал растерянно молчать. Рэнди все говорил верно, и если бы не свежие отпечатки сапог и следы на дереве, которые Джейс обнаружил несколько дней назад, наверное, он посчитал бы это всего лишь случайностью.

Джейс быстро шагнул вперед, когда жеребец вздрогнул и хрипло вздохнул в последний раз.

Тишина в сарае стала почти осязаемой.

– Мне очень жаль. Не знаю, что сказать, кроме того, что не понимаю, в чем тут дело, – со слезами на глазах произнес Джейс.

– Ты не виноват, Джейс, – заговорил Большой Джон. – Должно быть, у него уже что-то было не так, когда ты начал на нем ездить, но Рэнди прав. Бак придет в бешенство. – Он хмыкнул. – Я так рад, что не должен ему ничего говорить.

– Я сам ему скажу. Он наверняка захочет со мной поговорить, чтобы выяснить, что произошло, – ответил Джейс.

– Я это улажу. – Рэнди решительно сжал губы. – Бак будет ждать отчета от меня. Избавьтесь от туши как можно быстрее, просто на всякий случай. Уистлер еще не готов к работе, Джейс, поэтому тебе лучше всего взять завтра одну из лошадей с пастбища, – добавил он, немного подумав.

Джейс молча наблюдал, как Рэнди шел к дому.

– Давай мы поможем тебе убрать его, – тихо сказал Митч.

Джейс заметил взгляды, которыми обменялись работники, хотя они и предложили ему помощь. Из-за несчастного случая его собственная лошадь не может работать, а теперь при загадочных обстоятельствах умирает жеребец, на котором он временно ездил. Что будет дальше?

На этот вопрос ответа у него не было.

Беллами нетерпеливо всматривался через монокуляр в дверной проем конюшни. Темнело. Он видел, как Рэнди вышел во двор и решительно направился к дому. Если все пойдет, как он задумал, он скоро увидит...

Улыбка медленно скользнула по губам Беллами, когда Рул и Митч, оба на лошадях, вытащили из сарая тушу лошади. Он испытал еще большее удовлетворение, когда за ними вышел мрачный Большой Джон с лопатами в руках.

Итак, необъяснимая смерть лошади от нехитрого яда стала еще одной ступенькой на пути Беллами к выполнению его работы. Будущие происшествия, придуманные им для Рула, будет не так просто осуществить, но не следует торопиться. Его занимала общая ситуация на ранчо «Техасская звезда». У Рула не было возможности избежать наказания, потому что его лошадь была на время выведена из строя. У Беллами был достаточный запас времени для того, чтобы добраться до Рула.

Он опустил монокуляр и повернулся к своей лошади. Вообще-то у него был один план, который позволил бы ему достигнуть цели и заработать приличную премию.

Бедный Рул. Он умрет, сожалея о том, что появился на свет.

Бак опять плохо себя чувствовал, и ему было все равно, знает кто-нибудь об этом или нет.

Онор молча работала на кухне, домывая последнюю тарелку после ужина, когда Рэнди вошел в гостиную. Она прекрасно слышала громкий голос Бака:

– Опять неприятности? Я думал, что нашел отличного ковбоя, когда нанимал его, но, кажется, я ошибся насчет этого Рула.

– То, что его лошадь погибла, – это просто несчастный случай, босс. – Голос Рэнди... похоже, он с трудом сдерживался. – А что касается жеребца, то животное уже было больным, когда Рул его взял.

– С тем жеребцом все было в порядке! Он был одной из самых здоровых лошадей на моем ранчо!

– Был... но теперь – нет.

Наступила пауза.

– Что ты обо всем этом думаешь, Рэнди? Может, этот Рул просто неудачник? Одно тебе скажу: я и так достаточно натерпелся, и мне не нужны очередные неудачи, – заявил Бак.

– Не знаю, что вам ответить на это, хозяин. Все вроде бы говорит против Джейса, но он усердный работник, и он нам нужен, особенно сейчас, когда...

– Когда я лежу в постели, словно старый мешок с костями в ожидании неумолимого жнеца? – Бак немного помолчал. – Хорошо, мы оставим Рула, потому что он нам нужен, но если он станет очередной проблемой, я положу этому конец, – сердито заключил Бак, не дожидаясь ответа Рэнди.

– Неправильно так думать, хозяин, ни о себе, ни о Джейсе. Вы заболели. Это может случиться с каждым из нас, так же как и с любым из нас мог произойти такой же несчастный случай, какой произошел с Джейсом. Что же касается лошади, то Джейс тут не виноват.

– К сожалению, пока он нам нужен. Я избавлюсь от него, как только смогу.

– Хозяин...

– Я не собирался оставлять его, даже если бы он этого заслуживал.

– Рул – хороший работник.

– Я все сказал!

– Вы несправедливо с ним поступаете.

– Никто никогда и не говорил, что я справедливый человек.

Звук удаляющихся шагов Рэнди возвестил о том, что разговор закончен, но вздох Онор был прерван резким голосом Селесты, раздавшимся за ее спиной:

– Вы услышали все, что хотели?

Онор повернулась к Селесте. Бак не видел того, что скрывается за тщательно отрепетированным внешним видом его жены, и это всегда удивляло Онор.

– Что, нечего сказать? Ваш дружок Рул скоро уедет от вас.

Онор, проигнорировав намек Селесты, ответила:

– Вы слышали, что сказал Рэнди? Джейс – хороший работник. Баку он нужен.

– Так же, как и вы нужны Баку – временно! – Селеста улыбнулась. – Не слишком расслабляйтесь. Бак позволяет вам высказываться, но это ничего не значит. Вы временная помощница, помните это. В вас не будет нужды, как только Маделейн сможет начать работать.

При звуке нетвердых шагов Бака Селеста прервала свою злобную речь и, повернувшись к мужу, проворковала:

– Бак, ты хорошо себя чувствуешь, дорогой? Ты выглядишь расстроенным.

– Я расстроен, это точно. Будь я проклят, если это не так.

– Что случилось, дорогой?

– Ничего. Я хочу лечь в постель. Ты идешь?

Онор отвернулась, она с трудом сдержала ехидное замечание, услышав ответ Селесты:

– Если ты этого хочешь.

Онор напряглась, когда к ней неожиданно обратился Бак:

– Позаботься о том, чтобы завтрак был готов вовремя, девушка.

Девушка.

Онор холодно посмотрела на него.

– Он всегда готов вовремя.

– И позаботься о том, чтобы он был обильным. У нас с парнями завтра будет много работы.

«У нас с парнями».

Онор не отрываясь смотрела на нетвердо стоящего на ногах старика, который уверенна произнес эти слова.

– Вы собираетесь завтра уехать с работниками? – спросила она скептическим тоном.

Селеста взглянула на Онор, потом, встав между ними, обратилась к мужу:

– Было бы неумно пытаться сделать слишком много сразу, Бак. Ты еще не совсем здоров. Нужно время. У нас лежит куча документов, с которыми пора разобраться. Мы могли бы заняться этим вместе.

– Документов? – Бак резко повернулся к жене, и она испуганно отшатнулась. – Ты хочешь сказать, что нацарапать подпись на нескольких листах бумаги гораздо важнее, чем привести это ранчо в порядок, когда никто не может предположить, что будет с ним без меня?

– Бак!

Онор вышла из-за спины Селесты.

– Может быть, вам не стоит ехать завтра верхом? Если поедете, то проведете конец недели в постели, где вам самое место.

Бак обратил свой гнев на Онор:

– Что я делаю и чего не делаю – не твое дело!

– Вы еще не в том состоянии, чтобы ездить верхом, и вы это отлично знаете.

– Вы слышали, что сказал мой муж! Это вас не касается, девушка. Мы не хотим слышать ваше мнение и не нуждаемся в том, чтобы вы его высказывали. Вы здесь наемная работница и не забывайте об этом, – прошипела Селеста, разъяренная тем, что Онор взяла верх в разговоре.

Онор молча смотрела на беснующуюся Селесту. Внимание мужа приковано к ней. Лучшего момента может и не представиться.

Онор посмотрела Баку в лицо, намереваясь высказать ему все, что думает по этому поводу, но ее раздражение испарилось, когда она увидела, какие усилия прилагает Бак, чтобы удержать равновесие.

Нет, она не может наброситься на больного старика, и не важно, что она испытывает к нему.

– Может, я всего лишь наемная работница, но я работаю, и работаю хорошо, – все же не сдержалась Онор. – Завтрак будет стоять утром на столе в обычное время, – сказала она спокойно.

Онор снова занялась работой, а успокаивающий и льстивый голос Селесты, сопровождавшей Бака в спальню, вызывал у нее омерзение.

Онор разозлилась. Она больше не может это выносить.

Селеста нахлестывала лошадь, чтобы та двигалась быстрее по знакомой дороге. Это было чертовски длинное утро после чертовски длинной ночи.

Знакомое чувство отвращения охватило Селесту при воспоминании о костлявых руках Бака, прикасавшихся к ее коже, когда они лежали ночью в постели. Она не волновалась о том, что он сможет осуществить свои бессильные попытки заняться с ней любовью. Даже если бы он сам верил в то, что способен на это.

Селеста поморщилась, когда показалась хижина, в которой она встречалась с Дереком.

Дерек.

Было время, когда она нетерпеливо предвкушала тот момент, когда доберется до хижины. Тогда Дерек был неотъемлемой частью ее плана, и он со своей бандой угонщиков скота хорошо играл свою роль. Однако после смерти его людей он больше не приносил ей пользы, и тот факт, что их связь была отныне чисто физической, начинал ее раздражать.

Два дня назад она увидела привязанный на дальнем дереве шейный платок – Дерек подавал ей сигнал о встрече. Она не считала, что должна приспосабливаться к нему при существующих обстоятельствах, но знала, что, если будет игнорировать его, она навлечет на себя беду. Бак заснул и проспит несколько часов. Несмотря на заверения в том, что он сможет сегодня утром поехать вместе с работниками, он оказался слишком слаб, чтобы даже подняться с постели, но ей надо было удостовериться, что Дерек понял, что она не может долго отсутствовать.

Он становился слишком деспотичным. Ей не нравилось, что Дерек не считается с ее желаниями, но отказать ему она не могла. Где она найдет себе другого любовника? Но при этом Дереку не было места в том плане, которому они с Маделейн посвятили большую часть жизни. Она уже решила, что не важно, насколько сильно Дерек волнует ее физически, она уничтожит его, если он станет для нее помехой.

Селеста поставила коляску за хижину и спустилась на землю. На ней было желтое платье, облегавшее так, что мужчины истекали слюной. Дерек не был исключением, и она наслаждалась своей властью над ним. Она будет заставлять его истекать слюной... до самого конца.

Селеста подошла к двери хижины. Она отступила назад, когда дверь распахнулась и она увидела злое лицо Дерека.

– Я не люблю, когда меня заставляют ждать!

– Разве? Это плохо, потому что я не могла уйти, – небрежно отмахнулась Селеста.

– Раньше у тебя не было подобных проблем.

– А теперь все изменилось. На ранчо так много всего происходит... столько проблем. – Селеста улыбнулась. – Бак стал совсем развалиной, бедняга. Новый работник получил ранение...

– Ты говоришь про Джейса Рула? Это тот парень, что привез на ранчо Онор Ганнон?

– Да, именно он.

Дерек усмехнулся. Селеста помолчала немного.

– Тебе есть что мне рассказать? – поинтересовалась она. Селеста ощутила странное смущение, когда в полумраке сверкнула отталкивающая улыбка Дерека.

– Ну, выкладывай! – выпалила она нетерпеливо и несколько неуверенно.

Дерек шагнул к ней. Кислый запах, исходивший от него, будил в Селесте извращенное возбуждение.

– А что мне за это будет? – спросил он.

– Я не в настроении играть, Дерек! – Презирая себя за это, Селеста вдруг почувствовала, что еще немного, и она его убьет. – Говори!

Дерек сделал еще шаг. Он положил руки ей на грудь и грубо сжал.

– Это нечто такое, что ты должна услышать.

– Дерек...

Дерек стянул корсаж с ее плеча. Она слышала, как он вздохнул... или это вздохнула она?

– Говори! – повторила она.

– Не сейчас, позже.

Его толстые пальцы неумело тянули пуговицы ее лифа. Он недостаточно быстро их расстегивал, поэтому она отвела его руки и расстегнула пуговицы, освободив грудь. Его руки легли на ее соски.

– Скажи мне, – прошептала она.

– Не сейчас.

Его губы сомкнулись над розовой вершиной, и Селеста громко выдохнула. Она стонала и извивалась.

– Прекрати! Ты порвешь мне платье. Дай я его сниму, – резко скомандовала она, пытаясь успокоиться.

Дерек похотливо улыбнулся.

– Раздевайся тоже, черт тебя побери, и я сделаю так, что ты это свидание никогда не забудешь. Потом я буду слушать, а ты будешь рассказывать мне все, что я захочу услышать, – приказала она.

– Все, что я захочу услышать, – повторила Селеста несколько минут спустя, когда они оба стояли обнаженные.

Не потрудившись ответить, Дерек бросил ее на грязную койку и упал на нее.

Онор медленно шла через двор. Селеста уехала на коляске, работники были заняты, а Бак спал. И все равно, несмотря на тишину вокруг, она не могла собраться с мыслями.

Что она делает на ранчо «Техасская звезда»? Если она надеялась обрести уважение человека, произведшего ее на свет, то эти усилия пропали даром. Бак Стар был именно таким, каким она его себе представляла: эгоистичным, требовательным, неблагодарным и бессовестным человеком. Список его отрицательных качеств продолжал пополняться. Он был предан лишь ранчо «Техасская звезда» и молодой жене, навязавшей ему свою волю.

Даже радость от того, что Кэл признал ее своей сестрой, несколько поблекла на фоне ее страданий. Чего она достигла, раскрывшись перед ним и объявив об их родстве? Она видела его лицо, когда уходила. Он волновался за нее; он волновался из-за того, как обращается с ней Бак, из-за того, сколько времени она сможет держать язык за зубами, если Бак ее будет провоцировать. И еще он волновался насчет ее будущего, думал, куда она уедет отсюда, узнав, что он не уверен даже в собственном будущем.

Все знали, что ранчо «Роки-Вэ», которым Кэл владел вместе с женой, тоже не приносило большой прибыли, как и ранчо «Техасская звезда». Кэл пока не мог себе позволить заниматься еще чем-то, и у него не было другого выхода, кроме как оградить свою жизнь от влияний извне. К сожалению, Онор не сразу поняла, что, рассказав ему обо всем, лишь добавила лишних волнений.

Она подошла к сараю для угля. Нужно было забрать оловянную форму для выпечки, которую накануне вечером унесли с собой работники. Она вспомнила, как Джейс промолчал, когда работники решили разыграть в карты последний кусок яблочного пирога.

Джейс.

Онор сглотнула комок в горле, появлявшийся каждый раз, когда она вспоминала о нем. Верный своему слову, он держался от нее на расстоянии, но она чувствовала на себе его горящий взгляд каждый раз, когда он находился поблизости.

Он признался ей в том, что он бывший заключенный и убийца. И все же это признание казалось странным на фоне той заботы, которую он проявлял о ней с момента их первой встречи, странным на фоне тех чувств, которые она видела в его глазах, когда он обнимал ее, странным на фоне его нежного поцелуя, когда он крепко прижал ее к себе, странным на фоне того счастья, которое вошло в ее жизнь, когда его поцелуи стали жарче.

А потом он ее оттолкнул.

И ушел.

Причина очевидна, ей просто надо заставить себя посмотреть правде в глаза. Она чуть было не растаяла в его объятиях, и он запаниковал. Она ему нравилась, но недостаточно сильно. Он нашел в себе силы уйти.

Онор пришло в голову, что она должна быть благодарна Джейсу за честность.

Отрезвляющая правда болью отозвалась в ее сердце, когда она распахнула дверь сарая для угля.

Джейс поднял голову, когда дверь распахнулась и на пороге показалась Онор. При виде ее его сердце тяжело забилось. На ней было выцветшее синее платье с большим передником поверх, так туго повязанным, что он будто специально подчеркивал ее изящные формы.

Она смотрела на него.

Проклятие, как бы ему хотелось, чтобы она на него так не смотрела! Похоже, она не понимала, как на него действует ее взгляд, как сильно ему хочется откинуть с ее лица шелковистые пряди, как хочется стереть подозрительность в этих невероятных глазах поцелуем, как он не может забыть вкус ее губ.

Воспоминание о проволочных следах на деревьях по сторонам дороги неожиданно вызвало в его сознании образ безжизненного тела Пег. Этот образ был слишком ясным напоминанием, чтобы он мог не обратить на него внимания.

Джейс выпрямился. Он крепко сжал винтовку, которую заряжал.

– Что вы тут делаете, Джейс? Я думала, вы уехали с работниками.

– Рэнди прислал меня кое за чем. Она перевела взгляд на винтовку:

– Ему понадобилась винтовка? Лицо Джейса посуровело.

– Нет, Рэнди понадобились гвозди. Винтовка нужна мне.

Вопрос в глазах Онор остался невысказанным, и боль в сердце Джейса стала сильнее. Следы проволоки на месте падения Уистлера нельзя пока объяснить. Ощущение того, что за ним кто-то наблюдает, похоже, тоже не имело смысла.

– Я увидел на дороге лисьи следы и подумал, что винтовка может пригодиться, – пояснил Джейс.

– Ясно.

У него появилось чувство, что она не верит ни одному его слову. Но ее тревожило что-то еще, и сердце Джейса испуганно забилось.

– Что-нибудь случилось?

– Нет... ничего.

– Случилось что-то, что вас напугало?

– Нет.

Она вздернула подбородок:

– Меня не так-то легко напугать.

– Тогда в чем дело?

Онор избегала смотреть ему в глаза. Джейс не отрываясь смотрел на нее.

– Бак вам что-то сказал?

– Нет.

Эти невероятные глаза встретились с его глазами, в них было раздражение. – Кстати, а почему вас это волнует? О да, его это волнует. Он шагнул к ней, тревога сжала его сердце. – Вы скажете мне, если вас что-то тревожит, если что-то вокруг покажется вам необычным, да, Онор? Она взглянула на него:

– С чего бы мне это делать?

– Потому что я... друг.

– Разве?

Ответ Онор обидел его, но он сделал еще один шаг к ней.

– Мне нужно знать причину вашего беспокойства. Это важно.

– Почему?

Она что-то скрывала, и он ощутил холодный страх. В последнее время он не обращал внимания на предостережения. Он не может допустить, чтобы это произошло снова.

Он крепко схватил ее за плечи:

– Говорите.

– Что говорить?

Онор попыталась освободиться, а ее глаза вдруг наполнились слезами.

– Что вы хотите, чтобы я вам рассказала? Что я вчера допустила еще одну ошибку, которая меня мучит? Еще одну ошибку? – Расскажите мне о ней, Онор, – попросил Джейс. – Я встретилась с Кэлом в городском кабинете Док Мэг. Он... он был так смущен. Он смотрел на меня... – ответила Онор вызывающим тоном. – Она всхлипнула и продолжила сквозь слезы: – Я рассказала ему, кто я такая. Не надо было этого делать, но я это сделала.

– Что он сказал?

– Он мне поверил и был счастлив, вы можете себе представить? Он сказал, что какая-то часть его почему-то всегда это знала, потому что... потому что я напомнила ему его покойную сестру Бонни.

Грудь Джейса сдавило.

– Но сказав, я лишь добавила Кэлу проблем. Он боится реакции Бака, когда я скажу ему, что я его дочь, и в глубине сердца, я знаю, он страдает из-за того, что Бак обманывал его мать. А теперь Кэл страдает еще из-за меня. – Онор вдруг задрожала. – Я приехала сюда не для этого, не для того, чтобы стать членом семьи Бака.

– Онор, дорогая...

Джейс обнял ее и привлек к себе. Он почувствовал, как она вздрогнула, и прижал ее к своей груди. Он услышал всхлипывание и скрипнул зубами.

– Рано или поздно Кэл должен был это узнать, – прошептал он.

– Нет, не должен был. Он никогда бы этого не узнал, если бы я сюда не приехала. И чего же я добилась? Я только убедилась в том, что мой отец мерзкий старик, который не был достоин любви моей матери, и что моя мать всю жизнь хранила верность человеку, который, наверное, даже имени ее не помнит! Все, что я сделала, так это добавила проблем той единственной семье, которая у меня появилась.

– Это неправда. Любовь – чувство особенное. Вы подарили ее вашему брату, и он лелеет ее, потому что любовь заставляет мужчину понять, что он достоин гораздо большего, чем когда-либо об этом мечтал. А еще любовь заставляет мужчину почувствовать, что он хочет заботиться о той, кого он любит, и он сделает все, чтобы защитить свою любовь.

Онор недоверчиво взглянула на него.

– Это правда, Джейс? – прошептала она. Губы Онор были так близко. Да, это правда. Когда Онор была в его объятиях, эта правда была столь очевидна, что он с трудом дышал.

Джейс наклонился к губам Онор, чтобы почувствовать их сладость, но этого ощущения ему оказалось недостаточно. Обуреваемый эмоциями, охватившими его от прикосновения к ней, он накрыл ее губы своими. Опьяненный тем, что происходило между ними, он сильнее прижал к себе Онор, скользнув руками в шелковистое тепло ее волос, чтобы крепко обнять ее, а сердце его учащенно билось, и желание становилось все сильнее.

Онор была создана для его объятий, он инстинктивно понял это, когда ее мягкость слилась с его силой, когда ее руки обвились вокруг его шеи. Он застонал, не в силах унять желание. Ее тело уютно прижималось к его телу, он испытал такое сильное желание, что подхватил ее на руки и отнес на кровать, стоявшую рядом.

Он наслаждался вкусом ее губ, ее стройной шеей, впадинкой у ее основания, которая волновала его и заставляла дрожать. Ее грудь была округлой и теплой, когда он провел по ней губами. Обнаженная плоть манила его к себе, и он не смог больше терпеть эту сладкую пытку.

Одежда, разделявшая их, соскользнула с их тел. Наконец-то прикоснувшись к Онор обнаженной кожей, Джейс замер и взглянул ей в лицо. Она разрумянилась, глаза ее ярко светились.

– Я не хотел этого... для тебя. Я хотел, чтобы ты оставалась в безопасности, не затронутая той тучей, которая преследует меня... но это нужно мне самому, Онор. Я хотел этого с того самого мгновения, когда впервые увидел тебя, я почему-то знал, как хорошо это может быть, – прошептал он, и стук ее сердца громом отдавался в его ушах. Он скользнул в нее, и мир замер.

Джейс наполнил ее. Онор открыла рот от изумления в то чудное мгновение, когда почувствовала, что воспарила к небесам. Он сказал, что не подходит ей. Он сказал, что она должна держаться от него подальше, потому что сам он не может этого сделать, но все слова забылись, когда Джейс оказался внутри ее.

Джейс нагнулся и поцеловал ее очень нежно. Он пробормотал слова любви, когда начал быстро двигаться в ней. Она присоединилась к нему, желая его, потому что понимала, насколько он прав; она нуждалась в нем не из страха, но из желания столь сильного, что от него перехватывало дыхание.

Она чувствовала, как он трепещет в ее теле, и знала, что экстаз уже близок. Она чувствовала, как ее тело отвечает волнами восторга на каждый выдох, дававшийся ему с трудом, на каждый новый толчок. Его тихий стон в момент кульминации увлек их в парящие высоты, на которых она оставалась бесконечные чудные мгновения.

Они постепенно успокоились, и любовь замедлила свой бег, когда Онор лежала в объятиях Джейса. Он все еще был в ней, его губы прижались к ее щеке, она чувствовала его теплое дыхание на своих волосах.

– Джейс, ты ошибся.

Она увидела недоуменный вопрос в глазах Джейса, когда он поднял голову и внимательно посмотрел на нее.

– Ты сказал, что не подходишь мне, но это не так. Теперь я знаю, что никто не может подходить мне лучше, чем ты.

И тогда он поцеловал ее поцелуем, достигшим ее души, и она отдала ему всю свою любовь, наполнявшую ее сердце.

Беллами следовал на безопасном расстоянии за Рулом, ехавшим на северное пастбище. Он долго наблюдал за ним утром, ожидая подходящего момента. Та кляча, на которой Рул ездил вчера, была рада ему помочь, когда Беллами тихонько подкрался, чтобы покормить ее. Он не сомневался, что та гнедая, на которой сейчас скакал Рул, сделает то же самое. Но Беллами был уверен и в том, что уж теперь-то на ранчо обстановка сложится напряженная, когда падет вторая лошадь, на которой ездил Рул. Люди будут смотреть на Рула с подозрением и наверняка станут его избегать, уверенные, что Рул делает это специально. Этот старикашка Бак Стар разнесет дом по кирпичику, как только узнает, что потерял еще одну лошадь.

Интересно, как Рул это уладит? Даже если Бак Стар его уволит, ему некуда идти с раненой лошадью и без гроша в кармане. Он попал в трудное положение! Удовлетворенный тем, что ситуация развивается так, как он задумал, Беллами улыбнулся, поднял шляпу и пробежал рукой по рыжим, потемневшим от пота волосам. Хотя его план и осуществлялся без сучка и задоринки, он все еще не решил, каким способом убьет Рула, чтобы это удовлетворило жажду мщения Коуберна. Но Рул сам подсказал ему ответ, когда закрыл дверь сарая за собой и за Онор.

Беллами знал с самого начала, что помучить Рула перед смертью – это то условие, которого требовал Коуберн, – станет самой сложной частью его плана. Новости в местных газетах, в подробностях повествующие о смерти Рула, будут именно тем, что ему нужно, но он знал, что этому событию уделят всего лишь пару коротких строк, если только он не сможет предоставить доказательства, достаточно странные для того, чтобы гарантировать заказчику хотя бы небольшую заметку.

Теперь он знал ответ. Сын Коуберна изнасиловал и убил жену Рула, и в приступе ярости Рул убил сына Коуберна. Как же удивится Рул, найдя свою новую любовь, это девушку Ганнон, изнасилованной и убитой точно так же, как случилось с его женой?

Беллами был уверен, что Рул придет за ним, точно так же, как он явился за сыном Коуберна. Это, конечно, будет его роковой ошибкой, потому что он станет ждать Рула там, где намерения его будут ясны всем, и он знал, что его нельзя будет обвинить ни в чем, кроме как в самозащите от убийцы.

Какая ирония! Когда все выплывет наружу, правда окажется слишком восхитительной, чтобы ее проигнорировали местные газеты.

Разумеется, успех его плана зависел от реакции Рула на гибель Онор. Их связь наверняка не ограничивается физической близостью в сарае; Рул, должно быть, очень любит эту женщину.

Беллами долго обдумывал эту мысль. Рулу, похоже, нелегко привязываться к кому-то. Если Беллами угадал правильно, Рул – дурак-однолюб, и он хранил бы верность жене до конца своих дней, если бы не сын Коуберна, и все же он не может делать ставку именно на это. Нужно время, чтобы любовь захватила Рула целиком, а он пока удовлетворит садистские наклонности Коуберна тем, что организует серию несчастных случаев там, куда поедет Рул, и эти несчастные случаи уж точно окажутся в газетах, когда выплывет история с Рулом.

Что же касается Онор Ганнон, будет нетрудно заманить ее в хижину, когда придет время. Мысль о том, что он проведет с ней некоторое время наедине, прежде чем завершит осуществление своего плана, возбуждала его.

Она ему всегда нравилась.

Беллами вскочил в седло и отправился на пастбище, туда, где работники ждали возвращения Рула. Он найдет там укромное местечко и будет ждать удобного случая.

Улыбка Беллами стала шире. Он был чрезвычайно доволен собой. Он стал настоящим мастером своего ремесла.

– Почему ты задержался?

Большой Джон поднял голову, когда подъехал Джейс. Он взглянул на положение солнца, поднимающегося к зениту.

– Рэнди высматривает тебя уже час, и его это совсем не радует.

– Я возвращался в сарай для угля за винтовкой и задержался.

– Если у тебя проблемы с винтовкой, ты мог бы починить ее в другое время. Мы тебя ждали.

– Я не думал, что это займет столько времени.

– Я удивляюсь, что Бак не вышел на крыльцо и не погнался за тобой.

– Селеста уехала куда-то в коляске, а Бак и Маделейн спят в своих комнатах.

– Значит, единственный, кто остался на ранчо, – Онор?

Джейс не ответил.

– Ну ладно, хорошо, что ты здесь.

Хмурый Рэнди подошел к ним сзади.

– Бак устроит жуткий скандал, если узнает, сколько времени мы потеряли сегодня утром, боюсь, нам придется за это расплачиваться.

– Как раз столько времени, сколько потребуется, чтобы не опоздать на ужин.

Большой Джон улыбнулся:

– Эта Онор чертовски вкусно готовит. Рэнди не улыбнулся.

– Давайте-ка начнем работать. Я до конца дня хочу здесь все закончить. – Он снова повернулся к Джейсу: – Мы оставили лошадей у той группы деревьев. Можешь и свою там привязать. Мы пробудем здесь до конца дня.

Джейс кивнул. Расставаться с Онор было трудно. Будет еще труднее, когда он вернется на ранчо и начнет вести себя так, будто между ними ничего не было. Но он держал Онор в объятиях и занимался с ней любовью, и если он в чем и был уверен, так это в том, что это было не в последний раз.

Селеста яростно гнала лошадей на ранчо «Техасская звезда». Ее изящные губы сжались, когда она проехала поворот и наконец-то увидела дом. Дерек был ненасытен, но она думала не о нем. Ее интересовало, что же за «важную новость» узнал Дерек, но убедить его рассказать ей это она не смогла. В конце концов она была вынуждена дать ему обещание, что они встретятся завтра, но не была уверена, что сдержит его, прежде чем он не скажет ей, с кем увиделся в городе и что узнал.

Наконец Дерек, вволю подразнив ее, признался, что Онор Ганнон и Кэл Стар тайно встречаются в кабинете Док Мэгги...

Она всегда знала, что в Онор Ганнон есть что-то такое, что не бросается в глаза, и она пришла в ярость от их встречи. Неужели эта наглая ведьма – шпионка, которую Кэл отправил на ранчо? Она докопается до сути, и, к счастью, она не настолько глупа, чтобы рассказывать об этом Баку. Нет, ей не нужны осложнения, когда ее цель уже так близка.

Селеста натянула поводья, останавливая лошадей возле конюшни. Не стоит показывать, что она расстроена. Если Бак не спит, он тут же это заметит, а ей нельзя рисковать и навлекать на себя его подозрения. Она уже положила завещание мужа в стопку бумаг, с которыми они с Баком договорились разобраться до конца недели. Ей нужно было, чтобы он был спокоен и сосредоточен на ней, когда этот документ попадет ему в руки. Тогда она будет взывать к нему, затрагивать самые чувствительные струны его души, те струны, которые она так хорошо знала, и, пока он не перепишет его, она от него не отстанет.

Но одна загадка не давала ей покоя. Кто такая эта Онор Ганнон и какой у нее интерес к Кэлу Стару? Конечно, Кэл симпатичный мужчина. Может быть, Кэл больше похож на отца, чем она думает? Может быть, Онор – его старое увлечение, и она надеется заново раздуть пожар их романа тем, что согласилась стать шпионкой на ранчо и докладывать ему обо всем? А может быть, все гораздо проще – привлекательность новой молодой женщины в городе затмила привлекательность жены, которая ждет Кэла дома. Селеста не могла вообразить, что Док Мэгги согласится участвовать в подобном деле, но Док любила Кэла как сына. Она сделает что угодно, если ее убедят, что все это ради его блага.

Селеста спустилась на землю и направилась к дому. Она вошла на кухню и тут же остановилась, увидев Онор.

Лживая ведьма!

– Мой муж еще не проснулся? – холодно спросила она.

Онор повернулась к ней, и Селеста замолчала. Онор выглядела не так, как всегда.

– Он еще спит. По крайней мере он не выходил из комнаты. Маделейн тоже.

– Значит, у вас был свободный день, и вы развлекались, сидя у очага?

Онор не ответила, и Селеста шагнула к ней.

– Помните, что я сказала? Не слишком-то расслабляйтесь здесь, потому что вы здесь ненадолго, – произнесла Селеста вкрадчивым голосом.

– Я и не собиралась оставаться, – ответила Онор, к ее удивлению.

– Тогда зачем вы приехали? – не отставала Селеста.

– Я думала, это очевидно. Мне была нужна работа.

– Это все?

– А что, должно быть что-то еще?

Она вела себя так невинно! Если бы Бак только знал, что кухарка, характером которой он давно восхищался, связана с его сыном, он пришел бы в ярость, и она тотчас вылетела бы из дома.

Но нет, глупо рассказывать об этом Баку. Девушка хитра, но она наверняка не узнала ничего такого, что могло бы заинтересовать Кэла. Но когда-нибудь Селеста узнает, кто такая Онор Ганнон, стоит только всерьез этим заняться.

Селеста зашагала по коридору, потом вернулась назад.

– Приготовьте ужин вовремя. Бак проснется и захочет есть, а я не выношу опозданий, – распорядилась она.

Онор не ответила.

– Вы слышали, что я сказала?

Селеста увидела презрение, которое Онор даже не пыталась скрыть.

– Я не глухая.

Селеста приняла решение.

Онор Ганнон пострадает за свое высокомерие еще раньше, чем она разделается с Баком.

Лицо шерифа Картера с двойным подбородком обвисло, когда он вынул следующую стопку листовок с изображениями преступников из нижнего ящика и плюхнул ее на стол. Он немного помедлил, прежде чем достать очки из среднего ящика, потом смущенно взглянул на дверь и решительно нацепил их на нос.

Проклятие, как не хочется стареть! Он уже даже забыл, сколько лет он пробыл в должности шерифа Лоуэлла. То обстоятельство, что он не смог поймать угонщиков скота, которые опустошали окрестные ранчо пару месяцев назад, и то, что Кэлу Стару удалось то, что не удалось ему, здорово его задело. Кэл хороший человек. Картер любил его и радовался тому, что парню удалось положить конец безобразиям, хотя он сам не смог этого сделать. Но даже несмотря на то что зрение у него было не такое, как прежде, и его талия становилась все шире, он знал, что он все равно хороший шериф.

Хотя бы потому, что у него была отличная зрительная память.

Шериф Картер всмотрелся в листовки повнимательнее. Встреча на улице, случившаяся пару дней назад, чем-то его беспокоила. В том человеке, который, развернувшись, налетел на него на улице, было что-то настораживающее. Тот человек чуть не сбил его с ног. То, что у того человека был такой вид, словно он собирался наорать на него, пока вдруг не заметил его значок, тоже не ускользнуло от внимания шерифа. И все же он забыл бы об этом, если бы не то неясное ощущение, будто он видел этого мужчину раньше.

Шериф Картер нахмурился, когда со старых листовок с изображениями преступников поднялось облако пыли. Эти листовки были изготовлены несколько лет назад. Он не мог вспомнить, когда в последний раз смотрел на эту стопку, но он уже скрупулезно изучил все остальные и решил просмотреть их до конца.

Он замер, когда увидел следующую надпись:

«Вознаграждение: $ 1000 за поимку живым или мертвым Барни Хорна.

Разыскивается: за убийство Джошуа Миллера в Уэйко, штат Техас.

Описание: чуть больше двадцати лет, рост – средний, вес – средний, вьющиеся рыжие волосы и темные глаза. Шрамы не видны».

Шериф Картер вгляделся в изображение на плакате. Эти вьющиеся волосы длиной до плеч были такими же, как и рыжие волосы человека, с которым он столкнулся на улице. Наверное, именно поэтому у него в голове прозвучал сигнал тревоги. Черно-белое фото на листовке было сделано профессионально – похоже на то, что этот парень хотел потешить свое тщеславие, если судить по его улыбке и по тому, как открыто он смотрел в камеру. Его фотографию наверняка предоставил правосудию кто-то из его знакомых. Это было похоже на фотографии, когда мужчины снимаются, чтобы понравиться женщине. Шериф был уверен, что этот самый Хорн очень жалеет об утерянной фотографии. Никаких сомнений у шерифа не осталось. Человек, который налетел на него на улице, был старше и, наверное, хитрее, но это был точно Барни Хорн.

Шериф Картер снял очки, сложил листовку и сунул ее в карман рубашки, а остальные листовки и очки убрал в ящик стола. Его сердце колотилось, когда он медленно встал, снял шляпу с крючка у двери и направился в салун «Последний шанс».

Он сказал себе, что волноваться пока нет оснований. Ему повезло, что Барни Хорн – если этот человек до сих пор пользуется этим именем – чувствует себя в безопасности через столько лет после убийства и после того, как была напечатана эта листовка. Если Хорн сейчас в городе, он рано или поздно появится в «Последнем шансе».

Тогда он возьмет Хорна. Ведь он стоит на страже закона.

Заходящее солнце освещало бледным розовым светом дверь сарая, когда три ковбоя неподвижно стояли у переднего стойла. В сарае было так тихо, что Джейс слышал свое дыхание. Он смотрел вниз, на тело второй лошади, на которой он временно ездил, на гнедого жеребца, который вовсе не собирался умирать, когда Джейс седлал его сегодня утром, чтобы поехать на пастбище.

Джейс поднял голову, услышав вопрос Рэнди:

– Что произошло на этот раз, Джейс? Бак взовьется до потолка, когда услышит об этом, и мне нужно дать ему хоть какое-то объяснение.

– У меня нет никаких объяснений. Утром он был здоров. Я не заметил, что с ним что-то не так до тех пор, пока мы не решили вернуться вечером на ранчо. Он неожиданно начал спотыкаться, – проворчал он, настроенный столь же скептически, как и другие ковбои, стоявшие рядом.

– Как Уистлер и пегий.

– Нет, Уистлер не спотыкался. Уистлер крепко держался на ногах. Его ноги подкосились неожиданно. Это было не похоже на то, что произошло вчера с пегим или сегодня с гнедым. Оба они шатались так сильно, что едва были в состоянии дойти до своего стойла.

– Ни одна из других лошадей не больна, и гнедой большую часть времени провел на пастбище, он никогда не приближался к пегому так близко, чтобы заразиться от него.

– Я не могу этого объяснить.

Рэнди нахмурился:

– Бак этого не потерпит, Джейс.

– Я его не виню. Хотелось бы мне ему все объяснить, но я не могу – нечего.

– Ты пользовался одним седлом для обеих лошадей? Может быть, в попоне было что-то, что могло... – высказал предположение Митч.

– Я специально взял запасное седло из кладовки.

Рэнди внимательно посмотрел на него:

– Так что ты хочешь, чтобы я сказал Баку?

– Тебе не нужно ничего говорить. Я поговорю с ним сам.

– Из этого ничего хорошего не выйдет. Бак не из тех, кто умеет прощать.

– По крайней мере у меня будет шанс высказаться... и извиниться.

– Ты знаешь, что ответит на это Бак, – от извинений толку мало.

Рэнди посмотрел Джейсу в глаза и произнес:

– Но если ты все-таки еще хочешь с ним поговорить, несмотря ни на что, дай мне сначала несколько минут. Не стоит начинать такой разговор без подготовки.

Джейс оглянулся на бездыханного жеребца. То короткое время, которое он провел сегодня утром с Онор, почти заставило его поверить, что жизнь его еще может измениться к лучшему. Обнимая ее, он очень хотел верить в это. Теперь он знал, что ошибался.

Рэнди ждал его ответа.

– Я начну убирать это стойло, пока ты будешь разговаривать с Баком. Позови меня, когда он будет готов встретиться со мной, – произнес Джейс.

– Откровенно говоря, Джейс, все эти проблемы с твоими лошадьми любому из нас кажутся очевидными. Никто из нас не знает о тебе ничего, но что касается лично меня, то я считаю, нет такой причины, по которой ты стал бы уничтожать скотину хозяина. Поэтому я думаю, тут дело, должно быть, в глистах, – рассудительно произнес Митч, когда Рэнди вышел за дверь.

– Мы все знаем, что дело не в том, что ты плохо знаешь свою работу. Ты такой же хороший ковбой, как и любой из нас, и думаю, ни один человек в здравом уме не стал бы метить на твое место, – добавил Большой Джон. – Так что давай-ка избавимся от туши. Мы быстро с ней справимся, если будем работать вместе.

– Нет, я все сделаю сам.

– Джейс...

– Я так хочу.

Большой Джо пожал широкими плечами:

– Хорошо, как скажешь. – Он взглянул на Митча. – Мы можем и сходить поужинать. Наверное, Онор уже ждет.

Джейс оглянулся на безжизненное тело жеребца, когда они шли к двери. Да, ни один человек в здравом уме не поставил бы себя в такое положение, в какое он попал на ранчо «Техасская звезда».

Эта мысль не давала ему покоя.

– Кто тебя подстрекал? Говори! Я хочу знать!

Глаза Бака сверкали от гнева, пока он ждал ответа Джейса. Он неистовствовал, и Джейсу было не в чем его винить, как раз такой реакции он и ожидал, когда вошел в гостиную, где ждал его хозяин.

В ответ Джейс спокойно смотрел на Бака. Селеста стояла за его спиной и молчала, выражение ее лица было высокомерным. Если бы Джейс знал ее получше, он подумал бы, что она наслаждается ситуацией.

Неосознанно Джейс рассматривал Бака и искал в нем черты Онор, но сходство было едва уловимым. Нет, неправда. В цвете их глаз не было ничего общего, но взгляды их были одинаково пронзительными.

– Никто меня ни к чему не подстрекал. Я так же, как и вы, не могу объяснить, что произошло с этими лошадьми, – ответил Джейс под обжигающим взглядом Бака.

– И это все? Все, что ты можешь сказать?

– Больше говорить нечего, кроме того, что я сожалею о случившемся. Плохо потерять одну лошадь, но двух... – покачал головой. – Я не скоро это забуду.

– Ты об этом не забудешь – я не могу тебе этого позволить, даже если бы хотел.

Бак схватился за стул, стоявший рядом, чтобы не упасть, он был настолько слаб, что жестокие слова не производили на Джейса особого впечатления.

– Я сказал Рэнди, что, если что-либо подобное повторится, ты будешь уволен, но я не ожидал, что ты убьешь еще одну лошадь тем же способом, каким ты убил пегую.

– Я не убивал ее! Я не убивал ни одной из них.

– Тогда что с ними случилось? Никакой болезни у них нет.

– Желудочная болезнь.

– Явная нелепица!

– Я могу ответить вам только так. – Джейс помолчал, потом заговорил спокойнее: – Я пришел сюда, чтобы вам сказать, что я очень сожалею о случившемся, а не извиняться. Я не имею никакого отношения к гибели этих двух лошадей. Так случилось, что я ездил на них в те дни, и это все.

– Совпадение, да?

– Не знаю, что это было.

– Так вот как ты говоришь?

– Именно это я и говорю. Я не знаю, что убило этих лошадей, но я знаю, что это был не я.

– А кто-то еще?

– Я же сказал вам – не знаю.

Бак прищурил бледно-голубые глаза.

– Ты намекаешь на то, что кто-то пытается перебить скот на моем ранчо?

– Я же вам сказал...

– Я знаю, что ты сказал. Теперь я хочу знать, что ты имел в виду.

Джейс несколько мгновений смотрел на Бака. У него сейчас была возможность выговориться, объясниться, что он нашел следы сапог и отметины от проволоки, свидетельствующие о том, что «несчастный случай», который с ним произошел, вовсе не был несчастным случаем. Значит, смерть этих двух лошадей не была совпадением, но он не мог ничего доказать, к тому же он понимал, что не найдет понимания со стороны Бака.

– Я не знаю, пытается ли кто-то перебить скот на вашем ранчо. Я лишь знаю, что это не я, – осторожно ответил Джейс.

Выцветшие глаза Бака впились в него.

– Это не ты. Это беда, которую ты принес с собой.

– Может быть.

– Не хочу сказать, будто у меня не было неприятностей до твоего появления, но...

Джейс молчал, ожидая приговора.

– У нас на ранчо мало работников. Рэнди говорит, ты хороший работник, так что думаю, ты можешь остаться, нравится мне это или нет, – неожиданно заключил Бак.

Бак сделал нетвердый шаг.

– Но повторяю: если под тобой падет еще одна лошадь, с тобой будет покончено!

Пораженный, Джейс ничего не ответил, а Селеста сжала руку Бака:

– Что ты такое говоришь, Бак? Этот человек не принес ранчо ничего, кроме неприятностей. Мы можем обойтись без него.

– Мы? – Бак резко повернулся к Селесте. – Тебе не кажется странным, что все случайности происходят именно с этим человеком? Не кажется ли, что тут слишком много совпадений? Черт, да если бы он в первый раз стукнулся чуть посильнее, он бы давно помер! Это сказала сама Док, и я не думаю, чтобы кто-то по какой-то причине стал бы творить с собой такое.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я говорю, что кто-то пытается нанести урон ранчо и сделать так, чтобы оно выглядело, как этот человек... Я желаю знать, зачем он это делает.

Селеста зло затрясла руку Бака, ее большие глаза сверкали гневом.

– Тебе что, непонятно? Твой сын хочет вернуть твою благосклонность, разве не так? Он много раз приезжал на ранчо, притворяясь, будто хочет помочь тебе навести порядок на «Техасской звезде», правда? Но ты каждый раз прогонял его.

– Кэл недавно отказался от этой затеи. Ему это теперь неинтересно.

– Правда? Если хочешь знать, Кэл приехал, когда у тебя случился рецидив, и заявил, что хочет поговорить с тобой. Я отослала его прочь.

– Ты мне этого не говорила.

– Разве я должна была позволить ему волновать тебя, в то время как твоя жизнь висела на волоске?

Бак нахмурился:

– Так какое ко всему этому имеет отношение Кэл?

Селеста смахнула слезу.

– Ты приходишь в отчаяние от того, что нужно справиться с таким количеством проблем, да, дорогой? Если ты отчаешься, он уверен, что ты обратишься к нему.

– Никогда!

– Он ведь этого не знает.

Бак взглянул на Джейса, потом повернулся к Селесте:

– Ты хочешь сказать, что Рул работает на Кэла?

– Я не работаю ни на кого, кроме как на «Техасскую звезду», – спокойно перебил Джейс.

– Он здесь человек новый, правда? И эти новые неприятности появились вместе с ним, – ответила Селеста, не слушая Джейса.

– Я бы сказал, похоже на то, что это на него обрушились неприятности.

– Ты слепой, Бак? Твой сын...

– Кэл не стал бы этого делать... во всяком случае, он не стал бы причинять вред «Техасской звезде».

– Ты витаешь в облаках, Бак.

– Повторяю тебе, Кэл никогда не сделал бы ничего такого, что повредило бы «Техасской звезде».

– Почему?

– Потому, что это ранчо любила его мать, вот почему! Потому, что он любил ее. На этой земле похоронена его мать, и это все, что у него осталось от нее.

– Твоя дочь, которую он убил, погребена рядом с ней.

Бак не ответил.

– Ну и?

– Кэл не стал бы пытаться нанести урон «Техасской звезде». Здесь происходит нечто большее, чем видно на первый взгляд, и будь я проклят, если не докопаюсь до сути этого. – Бак глубоко вздохнул и повернулся к Джейсу: – Ты слышал все, что я сказал, а я говорил серьезно. Я намерен выяснить, что здесь происходит. А пока я хочу, чтобы ты работал с остальными. Но присматривай за своей лошадью, потому что, если ты потеряешь еще одну, тебе конец, – предостерег он.

Джейс кивнул. Направляясь к двери, он слышал, как Селеста тихонько о чем-то просила мужа. Он не оглянулся на кухню, хотя и чувствовал на себе взгляд Онор.

Беллами тихонько выругался, проклиная сумеречные тени, без пользы регулируя монокуляр. Он замер, когда увидел Рула, спустившегося с крыльца, а потом других ковбоев, выходивших из кухни, чтобы поговорить с ним пару минут, а заодно похлопать его по спине.

Ему плохо были видны их лица, но в его беспроигрышном плане образовалась трещина. Мужчины не выказывали по отношению к Рулу ни подозрений, ни антипатии. В сущности, они, кажется, поздравляли его с возвращением в строй.

Это ему не понравилось.

Онор наблюдала за тем, как мужчины поздравляют Джейса. Как и она, они слышали весь разговор между Джейсом и Баком. Бак так кричал, что было слышно каждое слово.

Джейс специально не смотрел на нее, когда шел к сараю. Она посчитала такое поведение мудрым. Если бы кто-то из окружающих узнал, почему он сегодня утром задержался...

Онор невольно вздохнула. Ей не нравился любой обман, лжи на «Техасской звезде» было уже и так достаточно. Ей очень хотелось поговорить с Джейсом, но она знала, что сейчас этого делать не следует.

Онор облегченно вздохнула, когда работники последовали за Джейсом в сарай и вышли оттуда с лопатами в руках. Они хотели помочь Джейсу, как бы он к этому ни относился, и у нее потеплело на сердце. Они хорошие люди. Но Бак не умел ценить хороших людей.

С мыслями об этом Онор снова принялась за работу. Скоро стемнеет, и ей надо побыстрее управиться на кухне. Она пожала плечами. Это даже хорошо. Она устанет к концу рабочего дня; и эта усталость поможет ей быстро заснуть после всех волнений, пережитых ею сегодня. Ее мысли бесконечно двигались по кругу.

Онор убрала последнюю миску и взглянула на часы, висевшие на стене. Прошло два часа, и кухня сверкала чистотой, к тому же она приготовила все, чтобы вовремя подать завтрак. Она была рада, что Селесте захотелось самой отнести еду Маделейн. Она слышала их разговор, и ее удивило, что Маделейн даже не потрудилась выйти из комнаты. Враждебный взгляд негритянки сегодня вечером был ей нестрашен.

В доме было тихо. Бак ушел к себе в комнату, а вскоре за ним последовала и Селеста. Селеста говорила без остановки, а Бак помалкивал. Потом наступила тишина, и Онор не сомневалась, что Селеста решила добиться согласия мужа совсем другим способом.

От этой мысли ей стало плохо. Ее отец дурак. Онор сказала себе, что злой противный старик, которым он стал сейчас, должно быть, был другим, когда был помоложе. Она не могла поверить, что ее мать могла влюбиться в мужчину, настолько исходящего ненавистью, чтобы отречься от собственного сына.

Онор взяла мусор и вышла на темный двор. Мужчины уже давно уволокли из конюшни тушу лошади и избавились от нее, в сарае для угля было темно, как и в доме Бака. Она, похоже, была единственным человеком, который еще работал. Эта мысль показалась ей странной и забавно ироничной. Она приехала в Лоуэлл, чтобы высказать отцу все, что о нем думает. Она намеревалась унизить его, разоблачив его прошлые грехи. Но она все еще работает здесь, в его доме, такая же рабыня своих переживаний, какой была ее мать.

Единственное отличие состояло в том, что ее заставляла молчать вовсе не любовь к Баку. Это была жалость к хилому больному старику, который совсем того не заслуживал.

– Онор...

Она вздрогнула и повернулась на звук голоса. И тут из темноты вышел Джейс. Ее сердце заколотилось, когда луч лунного света убрал тени с его лица. Она заметила, что он хочет ей что-то сказать, но не решается.

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Я все слышала, Джейс.

Он говорил твердо, без эмоций, будто и не было между ними близости, о которой они оба помнили. Она заволновалась.

– Даже Бак понял, что все слова Селесты о том, будто вы с Капом объединились, чтобы причинить ему вред, – неправда. Не знаю, что заставило Бака передумать и не увольнять тебя, но я рада этому. Может быть, он все же обладает здравым смыслом.

– Я хочу, чтобы ты покинула «Техасскую звезду», Онор.

– Что? Почему? – поражении спросила она.

– Тебе слишком опасно здесь оставаться.

– О чем ты говоришь?

– Твой отец сегодня вечером был прав в одном. Здесь происходит нечто, чего он не может понять. Ничто из того, что со мной произошло, не было несчастным случаем. Я не понимаю причины, но это правда.

– Я согласна, что этот случай с лошадью какой-то странный...

– Это очень странно. Это сделано намеренно. Кто-то на меня охотится.

– Нет!

Джейс придвинулся к ней. Она ощущала жар его тела, когда он встал рядом.

– То, первое происшествие... По ранам Уистлера я сразу догадался, что тут что-то не так. Я вернулся на дорогу, чтобы разобраться. Между деревьями, растущими по краям дороги, была натянута проволока. Вот почему Уистлер упал.

– Этого не может быть! Должно быть, это были остатки старой изгороди.

– Следы сапог были свежими, и не было никаких следов проволоки, ржавой или еще какой-то, только свежие круговые порезы на коре двух деревьев там, где она вдруг сильно натянулась.

– Но зачем это кому-то делать?

– Не знаю.

– И ты думаешь, сразу две лошади пали...

– То, что у одной лошади были настолько серьезные проблемы с желудком, что она могла умереть, – это понятно. Но две лошади, на которых ездил я, в течение двух дней – это не может быть совпадением.

– Может быть, это было так, как сказал Бак... кто-то хочет нанести вред «Техасской звезде»? Бак наверняка нажил себе достаточно врагов.

– Это не за ним охотятся, Онор. Никто не будет нападать на меня, чтобы добраться до Бака. Ему не о чем беспокоиться.

Онор взглянула в напряженное лицо Джейса. Она подняла руку и откинула прядь с его щеки. Он схватил ее руку и отодвинул от своего лица.

– Даже если ты и прав, почему я должна покидать «Техасскую звезду»? – растерянно спросила Онор.

– Потому, что я уехать не могу. Потребуется по крайней мере еще неделя, чтобы раны Уистлера зажили.

– Джейс...

– Я хочу, чтобы ты сложила вещи и сказала Баку, что уезжаешь завтра утром. Селесте и Маделейн придется справляться без тебя.

– Я не хочу уезжать.

Онор невольно снова протянула к нему руку, но Джейс удержал ее.

– Не спорь. Я не хочу, чтобы ты оказалась в центре того, что здесь творится, – прошептал он.

– Это бессмысленно.

– В этом больше смысла, чем ты думаешь. – Джейс сжал ее руку почти до боли. Она услышала в его голосе тревогу, когда он, помолчав, продолжил: – Я тебе говорил, что просидел пять лет в тюрьме за то, что убил человека?

– Да, но...

– Я вернулся к себе на ранчо и обнаружил свою жену изнасилованной и убитой. Я нашел того, кто это сделал, и убил его.

– Джейс...

– В этом была моя вина, Онор. Пег родилась в городе. Я говорил, что ей следует научиться пользоваться ружьем, чтобы защитить себя на ранчо, но она была молода и считала, что я волнуюсь напрасно. Она воспротивилась, а я не стал настаивать. Если бы она умела пользоваться ружьем, этого бы не случилось. Я ее подвел.

– Откуда тебе было знать, что это произойдет?

– Поводы были. Я просто не видел их, пока не стало слишком поздно. То, как Коуберн на нее смотрел. То, как он подходил к ней, когда видел ее. Я смеялся над тем, что она испытывала неловкость.

– Ты не мог ничего знать наверняка, Джейс.

– Допустим. Но теперь я все знаю. Этого больше не случится. Я хочу, чтобы ты была в безопасности.

– Почему кто-то захочет причинить мне вред?

– Чтобы добраться до меня.

– Но никто не знает... то есть...

Джейс заговорил мягче:

– Я знаю, что ты имеешь в виду, но я не смогу тебя защитить. – Он вздохнул и заговорил быстрее: – Проклятие, Онор, я даже не могу смотреть на тебя из-за страха, что кто-то прочтет в моем взгляде чувства, которые я испытываю к тебе.

От взгляда Джейса Онор бросило в дрожь.

– Какие чувства ты испытываешь ко мне, Джейс? – прошептала она.

– Я должен тебе это объяснить?

Онор шагнула вперед. От сильного тела Джейса веяло страстью.

– Да, должен.

Джейс молча посмотрел на нее, потом зашептал:

– Я не думал, что снова смогу любить, когда вышел из тюрьмы. Я не хотел никого любить. Я сопротивлялся любви к тебе изо всех сил, но битва была проиграна, когда ты так решительно ворвалась в мою жизнь, потому что я с первого мгновения понял, что ты создана для меня. Открыть мои чувства к тебе было рискованно, и на это я не был готов пойти, но выбор был сделан в тот момент, когда я дотронулся до тебя. Хотя я знаю теперь, что это было ошибкой.

– Что ты говоришь?

– Я подверг тебя риску, когда обнимал тебя.

– Это неправда.

– Правда. Я не могу позволить тебе оставаться здесь одной, пока я работаю, разве ты этого не понимаешь?

– Я здесь не одна.

– Ты можешь оказаться и одна.

– Кроме того, я умею пользоваться пистолетом.

– Онор, пожалуйста... «Пожалуйста».

Она не могла вынести мольбу в голосе Джейса.

– Я тебя не брошу, Джейс. Я не могу. Разве ты этого еще не понял? – прошептала она.

Молчание. Потом с тихим стоном Джейс привлек ее к себе и поцеловал. Нежась в его объятиях, Онор наслаждалась разлившимся по телу теплом, когда его губы коснулись ее губ, разделяя их и совершая чудо. Она любила его. И она поняла это, когда Джейс неожиданно отпрянул от нее.

– Я хочу, чтобы ты была в безопасности, подальше отсюда, но так приятно чувствовать тебя в своих объятиях, что я с трудом могу отпустить тебя, – прошептал он.

– Я рада, потому что я не уеду, – прошептала она в ответ.

– Онор...

– Тебе не нужно волноваться обо мне, Джейс. Я останусь здесь и сама о себе позабочусь.

– Я хочу оградить тебя от опасностей.

– А я хочу быть рядом с тобой.

Губы Джейса сомкнулись на ее губах, и чудо началось снова. Она была околдована его властью, когда звуки шагов и резкие мужские голоса, раздавшиеся неподалеку, заставили их отскочить друг от друга.

– Это Рэнди и Митч, – хрипло произнес Джейс. – Они хотят проверить конюшню. Должно быть, им показалось, что они что-то слышали. Тебе лучше вернуться в дом.

Онор кивнула. Она уже собралась уходить, когда Джейс снова прижал ее к себе. Ее сердце бешено колотилось, когда он наконец-то оторвался от ее губ, когда они расстались, чтобы уйти в темноту.

Глава 11

Дела шли совсем не так, как планировал Беллами, и он пребывал в растерянности. Он смотрел в монокуляр на ковбоев «Техасской звезды», работавших на залитом солнцем пастбище. Его желудок заурчал, напоминая о том, что полдень уже приближается. Он прятался на земле ранчо и видел, как на рассвете люди отправились завтракать. Ароматы, доносившиеся из кухни, как будто насмехались над ним, стоило ему представить, как работники поглощают горячий завтрак, а он набил желудок жесткой холодной говядиной и запил ее теплой водой из фляги.

Не зная, как расценить отношение работников к Рулу, он осторожно последовал за ними, когда они вернулись на пастбище. Его изумило то обстоятельство, что Рул спокойно работал на ранчо, да еще ездил на другой лошади, которую ему разрешил взять хозяин. Бак Стар был известным мерзавцем, он мог из-за пустяка впасть в ярость, но тогда как объяснить его поведение, если он не уволил нового ковбоя из-за двух лучших лошадей? У старика должны бы возникнуть подозрения, он должен был догадаться, что что-то происходит, но оказалось, что подозрение у него вызывал вовсе не Рул. Очевидно, проблемы, возникшие на земле «Техасской звезды», оказались серьезнее, чем смерть двух лошадей, и это занимало его гораздо меньше, чем то, что происходило раньше.

Беллами размышлял над этим не один день. Он не знал, чего ему следует ожидать, и не мог допустить никаких просчетов, приводя в исполнение свой план.

Наконец, он принял решение. Если придется внести коррективы в его план, он это сделает, но не раньше, чем поймет, что же происходит на ранчо «Техасская звезда», и лишь тогда, когда поймет реакцию работников на те события, которые он провоцирует.

У мужчин скоро наступит полуденный отдых. Они достанут еду, будут есть и болтать, а он будет слушать. Зная то место, где они обычно прятались от солнца, он устроился поблизости.

Беллами опустил монокуляр и спрятал его в футляр. Ему вдруг захотелось побыстрее завершить работу. Будто по сигналу работники бросили инструменты и направились к группе деревьев, в которой он скрывался. Беллами быстро спрятался поглубже в кустарник. Они никогда не узнают, что он был здесь.

– Этот гнедой жеребец выглядит вполне здоровым, и он был здоров, когда ты утром вывел его из стойла, Джейс.

Митч указал подбородком на то место, где вместе с другими лошадьми паслась лошадь Джейса.

– Ему не от чего умирать сегодня вечером, когда ты будешь возвращаться обратно.

– Лучше бы он этого не делал, – проговорил Рэнди. – Он отхлебнул из фляги и продолжил: – Бак надеется, что мы не допустим такого.

– Я ничего не имею против Джейса, но мы следили за ним и в первый, и во второй раз, и я не дам хозяину обвинять его в злодеяниях, – твердо заявил Большой Джон.

– Единственная проблема в том, что я не понимаю, как это могло произойти. А еще я не знаю, что задумал хозяин. Я бы сказал, что ты везунчик, учитывая то, что ты все еще жив и работаешь на ранчо. По-моему, хозяин решил, что за всем этим что-то кроется, – обратился Рэнди к Джейсу серьезным тоном.

Джейс поднял голову, понимая, что от него ждут ответа. Они доверяли ему и принимали его. Он должен дать им какое-то объяснение. Но дело заключалось в том, что у него его нет.

– Я знаю не больше вашего, о чем думает хозяин. Я знаю только одно: по-моему, все, что случилось, – это не совпадения. У меня были и в прошлом проблемы, но две лошади, павшие подо мной, – это уже слишком, – вздохнул Джейс.

Рэнди нахмурился:

– Ты имеешь в виду, что тебя кто-то преследует? Ты знаешь, кто это?

– Нет.

Большой Джон взглянул на него с сомнением.

– Если бы кто-то преследовал так меня, я бы знал, кто это.

– Может, ты бы и знал, а я – нет.

– Да ладно, Джейс!

Митч нетерпеливо провел рукой по седеющим волосам:

– Разумеется, у тебя есть право иметь свои тайны, но эти тайны задевают и нас, поэтому нам надо знать, что происходит.

Джейс посмотрел на каждого по очереди:

– Никто из вас никогда не спрашивал меня, откуда я явился и почему оказался здесь в таком виде – без денег, голодный и без крыши над головой.

– Мы решили, что просто ты беспокойная душа. – Рэнди сверкнул улыбкой. – Может, и я был бы таким, если бы не встретил Эмму Стар и этих ребят. Эмма была хорошей женщиной. Она давала каждому из нас четкие указания, и у нас было ощущение, что мы делаем общее дело, ради которого стоит прилагать усилия. Так думали все, кроме Бака, у которого всегда было свое мнение. Эмма умерла слишком рано. Она не дожила до того, чтобы получить все, что заслужила, но что касается меня, да, по-моему, и этих ребят тоже, она оставила нам ощущение, что, если мы будем работать добросовестно, ее мечта осуществится, и она, пусть на том свете, будет гордиться нами.

Джейс молча выслушал его.

– Я не беспокойная душа, Рэнди. Я таким никогда не был. Я всегда точно знал, чего хочу от жизни. Просто все случилось не так, как я хотел. – Джейс выдержал короткую паузу и договорил: – Вот почему последние пять лет я просидел в тюрьме.

– В тюрьме? – Большой Джон широко распахнул глаза. – Я никогда бы про тебя такое не подумал.

– А что ты сумел натворить, если оказался там? – спросил Рэнди сдержанно.

– Я убил человека!

– Проклятие! – Митч чуть не выронил флягу. – Тот парень, должно быть, сделал что-то ужасное, если смог до такой степени настолько тебя разозлить.

– Он убил мою жену. – Джейс вскочил и, волнуясь, начал описывать круги вокруг работников. – Не спрашивайте меня о подробностях, потому что я не буду их рассказывать. Достаточно только сказать, что я никогда не забуду, в каком виде я ее нашел.

– Мне жаль тебя, Джейс.

– Да, мне тоже жаль.

– Но тот человек мертв... правильно? – допытывался Рэнди. – Он не может тебя преследовать?

– Нет.

– Тогда кто это?

– В тюрьме у меня были враги, и несколько человек были очень рады, узнав, что я сел в тюрьму, но если бы я выяснил, кто это сделал, я бы вплотную занялся этим вопросом. Есть еще кое-что, что вы имеете право знать. Тот несчастный случай с Уистлером не был несчастным случаем. Кто-то натянул проволоку через дорогу так, чтобы Уистлер споткнулся и упал. Я нашел свежие следы сапог и отметины на...

Джейс вдруг замолчал и повернулся на звук, донесшийся из кустов позади них.

– Что случилось?

Джейс поднял руку, призывая товарищей к тишине. Он снова услышал звук и бросился в кусты, и в то же мгновение мужская фигура поднялась и помчалась прочь. Работники устремились за ним, когда Джейс погнался за незнакомцем. Он мчался изо всех сил, продираясь сквозь листву, но вдруг остановился. Он потерял из виду того человека, за которым бежал.

Джейс огляделся, а потом резко повернулся на звук копыт, когда всадник погнал коня в галоп. Длинные, до плеч, рыжие волосы незнакомца были такими яркими, что они еще долго мелькали среди деревьев, пока он не пропал из виду.

Джейс припустил к своей лошади. Вскочив в седло, он погнался за незнакомцем и услышал стук копыт за своей спиной – это работники скакали за ним.

Джейс остановил лошадь, когда густая листва и утоптанная земля помешали ему выяснить, в каком направлении уехал незваный гость.

Мгновение растянулось в минуты, когда к нему подскакали его товарищи, и Джейс сказал им, что незнакомец сбежал.

– Кто это был, черт возьми, и почему он шпионил за нами? – задыхаясь, спросил Рэнди.

– Не знаю.

– Ты не знаешь?

– Ты слышал, что я сказал.

– Что ж, у него, похоже, была причина удрать от нас. – Рэнди нахмурился. – А поскольку эта земля принадлежит Баку и он здесь хозяин, думаю, тебе пора рассказать ему все, что ты об этом знаешь.

Его худое лицо было мрачным, и Джейс нехотя согласился.

Беллами выругался, оглянулся назад и пришпорил лошадь. Он оторвался от преследователей, но это не принесло ему удовлетворения. Несмотря на все предосторожности, он не смог спокойно сидеть в кустах, когда увидел рядом с собой свернувшуюся в кольцо гремучую змею. Он подпрыгнул, придя в ярость от вида змеи, но, сделав это, выдал Рулу свое присутствие.

Проклятая случайность!

Беллами натягивал поводья, замедляя бег лошади и оценивая ситуацию, которая менялась каждую минуту. Его план был идеален. Но его терзала неизвестность – он не мог понять, что происходит на ранчо. Он должен узнать, что там творится. Он должен узнать, связан ли с ранчо Дерек Бичер и как его поступки могут отразиться на нем самом. Короче говоря, ему нужно знать все о прошлом «Техасской звезды», прежде чем он будет уверен в том, что его план увенчается успехом. Есть только один человек, который может помочь ему в этом деле, не вызывая ни у кого подозрений.

Беллами снова оглянулся – погони не было. Рул умен. Он не только проник в надежное убежище, но и отказался от преследования в ту же минуту, когда понял, что оно бессмысленно.

Никаких растраченных впустую усилий.

Что ж, и он не будет зря тратить силы. Дерек даст ему подробное описание происходящего на «Техасской звезде» – это все, что ему нужно.

Он прекрасно знал, где найти Дерека.

Беллами повернул лошадь в сторону Лоуэлла, к салуну «Последний шанс».

– Кто был тот рыжий, о ком вы говорите, и почему он шпионил за вами?

Глядя на Рэнди и Рула с другого конца гостиной, погруженной в тишину, Бак стоя ждал ответа. Селеста выглядывала у него из-за спины со злобным лицом, а Бак переводил напряженный взгляд с одного работника на другого. Тишина становилась зловещей.

– Ну? – нетерпеливо поторопил их Бак.

– Я считаю, Джейс – тот человек, который может ответить на ваши вопросы, хозяин, – сказал Рэнди, нарушая тишину.

Джейс почувствовал на себе обжигающий взгляд Бака.

– Я не знаю, кто этот рыжий, и я не знаю, почему он за нами шпионил, но я знаю, что он замышляет что-то плохое, – ответил он.

– Ну это и так ясно, – буркнул Бак. – Иначе он бы не сбежал.

– Это не все, хозяин. Джейс намерен рассказать вам кое-что еще, и, я думаю, это поможет понять, кто и почему за нами шпионил, – вступил в разговор Рэнди.

– Говори, Рул! Я устал ждать, – проворчал Бак, глядя на Джейса и явно теряя терпение.

– Несчастный случай с Уистлером вовсе не был несчастным случаем. Я нашел свежие следы сапог у дороги и свежие порезы на деревьях, свидетельствующие о том, что поперек дороги была натянута проволока, чтобы Уистлер споткнулся и сбросил меня, – прямо ответил Джейс.

– Зачем кому-то это делать?

– Не знаю.

Блеклые глаза Бака сощурились.

– Ты не знаешь, но выходит, что смерть двух лошадей с ранчо «Техасская звезда», на которых ездил ты, тоже не простое совпадение?

– Тут, я думаю, это могло быть совпадением.

– Ты считаешь, что во всем виноват этот рыжий?

– Похоже на то, но я никогда не видел его раньше.

– Ты уверен?

– Я бы запомнил человека с волосами такого цвета.

– Ты говоришь, что он проследил за тобой до ранчо и начал тебе вредить без всякой причины?

– Скажи ему все, Джейс, – вмешался Рэнди. – Про то, где ты был последние пять лет.

– И где ты был? – Бак нахмурился.

– В тюрьме, зато, что застрелил человека, который убил мою жену.

Бак услышал, как Селеста беспокойно зашевелилась у него за спиной, и повернулся к ней с нежной заботой, вступившей в резкий контрасте его грубым поведением.

– Может быть, ты вернешься к себе в комнату, дорогая? Эти сведения могут разволновать тебя.

– Со мной все в порядке. – Красивое лицо Селесты приняло выражение любви и сочувствия, когда она продолжила: – Пока я рядом с тобой.

Бак принял слова Селесты как должное, наверное, забыв о том, как должен мужчина реагировать на подобную лесть. Он оглянулся на Джейса и заговорил резким тоном:

– Расскажи мне все, Рул. Я должен узнать все об этом деле... сейчас.

Джейс рассказал ему свою историю с самого начала.

В комнате стояла мертвая тишина, когда он замолчал. Он не знал, что думает об этом Бак, впрочем, комментарий старика последовал незамедлительно:

– Думаю, это опять-таки не все, что касается тебя, Рул. Кто бы ни был этот человек, он включил в свои планы «Техасскую звезду», и это ему с рук не сойдет.

Бак нахмурился и несколько минут о чем-то напряженно размышлял. Наконец, он заговорил:

– При других обстоятельствах я отыскал бы этого человека и заставил бы его расплатиться за двух убитых им лошадей и за все, что он здесь устроил, но это невозможно. Поэтому у меня нет другого выбора, кроме как отправить вас двоих в город, чтобы вы рассказали обо всем шерифу и послушали, что он скажет.

– Шерифу? – Рэнди отнесся к этому высказыванию скептически. – Шериф Картер очень хороший человек, но он уже старик! Он даже не смог поймать тех угонщиков скота, которые шныряли по его территории. Потребовалось вмешательство Кэла, чтобы расправиться с этой бандой. Вам следовало бы позвать для этого дела Кэла и его ковбоев...

– Я и слышать об этом не хочу! – Бак вспыхнул от гнева. – Я не хочу иметь никаких дел с Кэлом. Он мне не сын! Он никогда не станет снова моим сыном.

– Хозяин...

Рэнди отступил назад, когда Бак заорал:

– Делай, что я велю! Ты и Рул поедете в город и расскажете шерифу обо всем, что знаете. Может, Картер и старик, но он умнее, чем ты думаешь. Он укажет вам верный путь.

– Да, хозяин. – В голосе Рэнди отсутствовала уверенность, он сделал еще шаг назад, потом повернулся к Джейсу: – Ты слышал, что сказал хозяин? Мы с тобой едем в город.

Джейс с сомнением смотрел на старика, который, с трудом держась на ногах, стоял в нескольких футах от него. Несмотря на слабость, он пока еще представлял собой внушительную силу, с которой нельзя было не считаться. Догадавшись, что Онор слышала из кухни все, о чем говорилось в комнате, он почувствовал, как у него екнуло сердце.

– Ну, чего ты ждешь? – рявкнул Бак, когда Джейс не тронулся с места.

И правда, чего он ждет?

Знакомый шум салуна «Последний шанс» перестал мешать Беллами, когда он проглотил виски, поставленное перед ним барменом, и обратился к нему небрежным тоном:

– Вы видели здесь сегодня Дерека Бичера?

Густые усы бармена дернулись в усмешке.

– Его не было... пока.

Беллами скрыл свое огорчение тем, что потянулся к стакану и опрокинул его содержимое, как только бармен вновь его наполнил. Он не любил препятствий. Предчувствие беды поднималось по его позвоночнику. Он не мог позволить себе не обратить внимание на свою интуицию.

– Как я понял, это значит, что вы ждете его позднее? – уточнил он, когда интуиция переросла в уверенность.

– Ага. А почему вы интересуетесь Дереком? Вы что-то хотите ему сказать? – не скрывая своего любопытства, спросил бармен.

– Это ведь вас совершенно не касается, правда? – усмехнулся Беллами, раздраженный назойливостью бармена.

Чувствуя, что он близок к нервному срыву, Беллами бросил на стойку монету и зашагал к двери. Он вышел на тротуар, и горькая улыбка показалась на его губах, когда он оглянулся на вывеску над входом в салун. «Последний шанс». Знает ли Дерек, что это название очень подходит к его нынешним обстоятельствам? Вспоминая, что его собутыльник подозрительно быстро удалился, когда они в последний раз разговаривали, Беллами начал думать, что его беспечное общение с Дереком было одним из источников проблем, с которыми он неожиданно столкнулся. Дерек тогда проигрался в пух и прах. Если он откажется снабдить Беллами нужной информацией, это станет его роковой ошибкой.

Беллами взглянул на положение солнца на безоблачном небе. Он был голоден и устал, и похоже, ему придется прождать не один час, прежде чем Дерек появится в салуне. Надо пойти в ресторан пообедать, потом подняться в номер гостиницы и поспать перед возвращением в салун. Если Дерек появится, как он ожидает, Беллами поставит перед ним несколько полных стаканов и уговорит его рассказать все, что тот знает о ранчо «Техасская звезда». Это совсем не трудно.

Беллами успокоился. Наверное, ему придется после разговора с ним изменить свой план, тогда он наконец выполнит эту проклятую работу, и теперь ему уже никто не помещает. Ему хотелось лишь одного – увидеть лицо Рула, когда тот опоздает всего лишь на несколько минут, чтобы успеть спасти свою любовь.

После этого все остальное не составит труда.

У Рула нет шансов.

Шериф Картер взглянул на Рэнди, потом на Джейса Рула – эти двое стояли в нескольких футах от него в его тесном кабинете. Он размышлял над рассказом Рула. Фактически Рул был для него чужаком, и все же старое сердце Картера забилось сильнее при упоминании о рыжеволосом человеке.

Все еще не придя ни к какому решению, шериф Картер посмотрел на Рула повнимательнее:

– Пять лет в тюрьме, говорите?

– Да, шериф.

– За убийство человека, который убил вашу жену?

– И я бы сделал это снова, – непреклонно заявил Джейс, – и не важно, чего бы мне это стоило.

Шериф Картер долго вглядывался в напряженное лицо ковбоя, прежде чем ответить.

– Обычно я говорю в таких случаях, что ты вел себя как дурак, когда решил свершить правосудие собственными силами, но существуют моменты, когда человек повинуется инстинкту. Я прожил в браке тридцать лет, прежде чем умерла моя жена, и не знаю, правильно это или нет, но я бы забыл о том, что я представитель закона, и думаю, на вашем месте я поступил бы так же. – Джейс не ответил, и шериф неторопливо проговорил: – Но отвлечемся от этого. Этот человек, который следил за вами... говорите, у него были рыжие волосы?

– Рыжее некуда. Я недолго его видел, но это был рыжий цвет, вне всякого сомнения, – ответил вместо него Рэнди.

Шериф Картер открыл средний ящик и достал пожелтевшую листовку.

– А как насчет этого человека? Вы его узнаете? – задал он провокационный вопрос.

Джейс взял листок с изображением преступника и повернул его к окну, чтобы разглядеть получше. Наверху было написано: «Барни Хорн». Он нерешительно пожал плечами:

– Не могу сказать, что видел этого человека раньше, но эти длинные кудрявые волосы точно такие же, как и рыжие волосы в описании. Я бы сказал, что это может быть тот человек, которого мы видели сегодня.

– Этот человек был в городе пару дней назад.

У Джейса екнуло сердце.

– Откуда вы знаете?

– Он чуть не сбил меня с ног на тротуаре. – Шериф Картер нахмурился. – Он не намерен был извиниться, пока не увидел мой значок, а как увидел, прямо расплылся в улыбке. Я встревожился. Я решил, что тому, кто так реагирует на кусок жести, висящий у кого-то на груди, есть что скрывать, поэтому я достал эти старые листовки с изображениями преступников и нашел его фотографию с такой же улыбкой на лице. Единственной проблемой стало то, что, когда я отправился на его поиски в «Последний шанс», бармен сказал, что он уже уехал из города и никто не знает, куда он направился.

От волнения лицо Джейса покраснело.

– Вы пытались вместе со своими людьми отправиться за ним в погоню? – поинтересовался он.

– Я посчитал, что в этом нет необходимости. Этой листовке несколько лет, и об этом человеке не поступало новых сведений, а потому я подумал, что он наверняка вернется. У него нет веских причин поступить иначе.

– Почему вы решили, что он вернется? – спросил Джейс, злясь на равнодушие шерифа.

– Потому что он заплатил за номер в гостинице вперед и оставил там свои вещи, вот почему. Я не хотел, чтобы кто-то узнал, что я наблюдаю за этим человеком, поэтому я специально не просил портье известить меня, когда он вернется. Теперь он называет себя Беллами. Кажется, он проводит много времени в «Последнем шансе» в компании с одним из тамошних постоянных клиентов. Его зовут Дерек Бичер. Но никто не знал, да и не хотел знать, где можно найти Дерека, поэтому я просто ждал благоприятного случая. Я и понятия не имел, что Беллами может нанести вред «Техасской звезде».

– Вы узнавали о нем сегодня? – снова спросил Джейс.

– Я занимаюсь этим. Он не вернулся вчера вечером, поэтому я решил осведомиться о нем позднее. Я не хочу, чтобы у меня был слишком заинтересованный вид.

– Если Беллами – тот человек, что был сегодня утром на ранчо, я должен с ним поговорить, – ответил Джейс, почувствовав, что начал уважать старого шерифа.

Джейс повернулся к ковбою, спокойно стоявшему рядом с ним.

– Теперь я буду заниматься этим сам, Рэнди. Тебе нет необходимости ввязываться в дела, не имеющие к тебе отношения.

Рэнди нахмурился:

– Я уже ввязался в это дело, и я не уйду, пока дело не будет сделано. Думаю, этот Беллами – именно тот, кто следил за нами из кустов. Наверняка ему сейчас жарко, и он умирает от жажды. Я считаю, если он в городе, то самое подходящее место, куда нам стоит отправиться, – это «Последний шанс».

Шериф Картер встал, выражая молчанием свое одобрение. Его лицо прорезали резкие складки, когда все трое вышли на улицу.

Почти не прислушиваясь к тихому гулу голосов вокруг себя, Беллами сидел в ресторане и рассеянно жевал бифштекс. Какая ирония – грязный пьяница, которого он презирал во время их краткого общения в Лоуэлле, неожиданно стал важной фигурой в критический момент осуществления его плана. Еще более неприятным было то, что на Дерека нельзя было положиться, его настроение зависело от любого пустяка – от неряшливой проститутки до бутылки с виски, стоящей перед ним на столе.

Покосившись на официантку, появившуюся у стола, чтобы вновь наполнить стакан, Беллами выглянул в окно. До вечера было еще далеко, но он знал, что не отважится сделать следующий шаг, пока не...

Беллами похолодел, когда на противоположном тротуаре показались трое мужчин. Он наблюдал затаив дыхание, как Джейс Рул, работник с ранчо «Техасская звезда» и шериф Картер уверенно направились в его сторону. Это зрелище его потрясло. Он почему-то ожидал, что Рул постарается держаться от представителей власти подальше и что никто с ранчо «Техасская звезда» не приедет в город, чтобы сообщить о таком пустяке, что он якобы видел человека, прятавшегося сегодня утром в кустарнике. И сейчас они направлялись к салуну «Последний шанс», и по выражению их лиц было видно, что они шли туда не затем, чтобы спокойно выпить.

Беллами посмотрел на Рула. Что-то было в нем необычное – может, решительность в выражении лица и осанке? Его шаг был скользящим, как у хищника, выслеживающего свою жертву и уверенного, что он ее поймает.

Трое мужчин вошли через вертящиеся двери «Последнего шанса» и пропали из виду. Они вышли через пару минут и направились к гостинице.

Беллами крепко стиснул зубы. Ему не надо было объяснять, что произошло. Они его вычислили. Но как?

Выждав, пока трое мужчин исчезли в дверях гостиницы, Беллами встал, положил на стол монету и вышел на улицу. Он заставил себя идти неторопливо, лениво подошел к коновязи, вскочил на лошадь и направил ее прочь из города. Он небрежно оглянулся у поворота дороги, еще секунда – и он исчез. Трое мужчин пока еще оставались в гостинице. Наверное, они поднялись к нему в номер, чтобы проверить, не проскользнул ли он мимо портье незамеченным.

Без препятствий покинув город, Беллами пустил лошадь в галоп. Он не знал, из-за чего Рул и шериф обратили на него внимание, но был уверен в том, что им понадобится время, чтобы снарядить погоню. Они понятия не имеют о том, куда он отправился и что у него на уме. Они дали ему необходимое преимущество во времени, потому что он точно знал, куда едет и что собирается делать.

Онор нервно ходила по кухне взад и вперед. В доме было тихо. Похоже, разговор с Джейсом лишил Бака последних сил. Он ушел в свою спальню, как только уехали работники, и еще не появлялся оттуда.

Маделейн не выходила из своей комнаты все утро, да Онор и не ждала, что она выйдет. Негритянка расплачивалась за то, что проигнорировала советы Док Мэгги, запретившей ей пользоваться креслом-каталкой до тех пор, пока с ее ноги не снимут лубки. Ее упрямство причинило ей боль и снова уложило в постель.

Селеста не заходила на кухню, и Онор была ей за это благодарна. У нее не хватало терпения выносить презрение и двуличие хозяйки. Она не была уверена, что сможет отвечать ей вежливо, а сдержанность ей понадобится, чтобы остаться здесь работать.

Холодный комок страха внутри Онор сжимался все туже. Она слышала весь разговор между Джейсом и Баком, состоявшийся недавно в гостиной. Ей отчаянно хотелось отбросить все условности и поддержать его, встав с ним рядом, но она не отважилась на это. Память об убийстве жены, случившемся несколько лет назад, до сих пор преследует Джейса. Для него было очень важно, чтобы Онор была от него как можно дальше, пока он не выяснит, кто виновник загадочных трагедий. Она не могла давить на него, но сохранять дистанцию было очень трудно. Мысль о загадочном рыжеволосом чужаке пугала ее. Джейса преследовал этот человек. Она не знала, чем шериф мог помочь в данной ситуации.

Онор глубоко вздохнула. Встреча с Джейсом в день ее приезда в Лоуэлл изменила ее жизнь. Осознание того, что его влечет к ней так же, как ее к нему, потрясало и наполняло ее сердце радостью.

Она не могла потерять Джейса из-за неясных теней, несущих в себе угрозу.

Не в силах больше выносить ожидание, Онор рванулась к кладовке, где лежала ее одежда. Она достала револьверный пояс из-под аккуратной стопки и затянула его поверх мешковатого синего платья. Затем она решительно направилась к двери, но тут услышала голос Селесты:

– Стойте там, где стоите!

Онор медленно повернулась к ней. Наряженная в светло-розовое платье, Селеста казалась неземным созданием, резко контрастирующим с визгливыми нотками ее голоса.

– Куда это вы вздумали отправиться?

– Мне надо уехать.

– Нет, вы останетесь, потому что нужны здесь. Пора начинать готовить ужин.

– Я уеду.

– Я сказала...

Терпение Онор наконец лопнуло.

– Мне все равно, что вы сказали! Я хочу съездить на пастбище и поговорить с работниками. Если вам это не нравится, вы можете сообщить обо мне Баку, и я сама улажу с ним этот вопрос, – резко ответила она.

– Вы уладите это со мной, и сейчас же!

Онор даже не потрудилась ответить. Она шла к двери, а Селеста кричала ей вслед:

– Вы пожалеете об этом!

Онор быстро оседлала лошадь и поскакала к пастбищу, где работали мужчины.

– Нам больше нечего вам сказать, Онор. Мы ели и болтали, и вдруг Джейс что-то услышал. Он повернулся на звук, и тут какой-то рыжеволосый человек вскочил и пустился бежать. Это случилось в ту самую секунду, как только мы его увидели, – сказал Митч, помолчав.

– Это Рэнди предложил рассказать Баку все, что Джейс говорил нам о проволоке, которая была натянута через... – Большой Джон вдруг замолчал.

– Я знаю о проволоке, которая была натянута через дорогу. Джейс мне рассказывал.

Митч и Большой Джон обменялись взглядами.

– Я беспокоюсь за Джейса. Я не хочу, чтобы с ним что-то случилось. Он... я... – начала Онор.

Онор замолчала, вдруг поняв по выражению их лиц, что в объяснении нет необходимости.

– Мы тоже не хотим, чтобы с ним что-то случилось, – ласково ответил Большой Джон.

– Дело в том, что мы вроде даже привязались к нему, и нам совсем не нравится, что кто-то охотится на него на земле «Техасской звезды». Мы позаботимся о нем, не волнуйтесь, – добавил Митч.

Растроганная, Онор улыбнулась.

– Спасибо. – Она тяжело вздохнула. – Сейчас мне нужно вернуться в дом. Селеста закатила мне скандал, когда я уходила.

– Селеста... – Лицо Большого Джона посуровело. – Она – это худшее из зол, что когда-либо обрушивалось на «Техасскую звезду». – Он помолчал и неожиданно продолжил: – Не переживайте из-за нее. Хозяин на вашей стороне. По крайней мере настолько-то здравого смысла у него хватает.

Онор кивнула, решив воздержаться от дальнейших разговоров, и погнала лошадь к ранчо.

На обратном пути Онор размышляла о том, что ждет их с Джейсом впереди, поэтому была ошеломлена, когда из зарослей вылетел всадник и, пришпорив жеребца, поскакал к ней. Она старалась успокоить свою испуганную лошадь, потом подняла голову и увидела ярко-рыжие волосы незнакомца за мгновение до того, как от удара его огромного кулака у нее все поплыло перед глазами, и она провалилась в темноту.

Сердце Джейса бешено стучало в груди, когда он выходил из ресторана вместе с Рэнди и шерифом Картером.

Они упустили Беллами, и Беллами теперь знал, что они его ищут.

Служанка подтвердила это, когда рассказала им, что Беллами оставил бифштекс недоеденным и умчался на лошади не более получаса назад – это произошло буквально за минуту до того, как они вошли в гостиницу. Они обыскали комнату Беллами и другие комнаты в коридоре – ведь, вполне возможно, он видел, как они направляются к гостинице, и спрятался в одной из них. Поступив таким образом, они предоставили время Беллами, и он успел скрыться.

– Он уехал! Что теперь? – проворчал шериф Картер. Услышав звук тяжелых шагов, Джейс повернулся и увидел Кэла Стара, вышедшего из гостиницы и теперь стоявшего рядом с ними. Выражение лица Кэла было напряженным, когда он обратился к Рулу:

– Я хочу знать, что происходит на «Техасской звезде». Док Мэгги рассказала мне обо всем, что там случилось с вами, Джейс, и эти происшествия не кажутся мне несчастными случаями. Думаю, вы того же мнения, если привлекли к этому делу шерифа. Это как-то связано с человеком по имени Беллами, да? – подсказал Кэл, когда Джейс помедлил с ответом.

На лице Джейса отразилось удивление, и Кэл пояснил:

– В Лоуэлле все рано или поздно становится известно. Ходят слухи, что вы искали его сегодня утром.

– У нас тут неприятности с Беллами, Кэл, но мы пока не знаем, в чем их суть, – ответил шериф вместо Джейса.

Внезапная боль сжала сердце Джейса.

– Я возвращаюсь на «Техасскую звезду», – неожиданно объявил он.

Кэл схватил его за руку, лицо его было хмурым.

– Мне нужно знать одну вещь. Какая-нибудь из этих неприятностей грозит Онор?

– Я не знаю.

Кэл сжал его руку сильнее.

– Мне нужно знать это!

– Все, что я могу вам сказать, так это то, что Беллами по какой-то причине охотится за мной, а теперь, когда он знает, что мы его ищем, у него осталась единственная возможность добраться до меня – это похитить Онор, – с трудом ответил Джейс, вырвав руку.

Кэл взглянул в глаза Джейса.

Очевидно, увидев ответ на свой невысказанный вопрос, Кэл присоединился к ним, когда они направились к лошадям.

Не понимая, где она, ощущая боль в разбитой скуле, Онор медленно выплывала из темной воронки, поглотившей ее. Она подняла руку к лицу и огляделась. Она лежала на полу в сырой, пыльной развалюхе, где, судя по всему, давным-давно не жили люди. Свет с трудом проникал сквозь грязные разбитые окна и освещал кучу хлама и сломанную мебель, разбросанную по всей хижине, и незанятым оставался лишь небольшой участок грязного пола. Она обнаружила, что лежит на грязной, покрытой какими-то пятнами койке. По телу ее пробежала дрожь, когда она услышала торопливые шаги.

Онор сбросила ноги с койки и сжала голову, стараясь унять головокружение, из-за которого она неизвестно сколько времени не могла пошевелиться.

– Что такое? Эта койка для тебя недостаточно хороша?

Онор чуть не подпрыгнула, когда из тени рядом с дверью вышел мужчина. При виде его рыжих волос у нее от ужаса сжалось сердце. Она инстинктивно потянулась к бедру и обнаружила, что ее пояс с револьвером исчез.

– Ты не особенно напугала меня этим твоим револьвером.

Мужчина подошел ближе, и Онор замерла. Он был среднего роста, у него была светлая кожа и приятные черты, а вьющиеся волосы были пламенно-рыжими. Если бы не зловещее выражение лица, с каким он к ней приближался, он показался бы ей на редкость безобидным.

– Я решил, что ты не знаешь, как пользоваться оружием, но я не намерен тебя учить и поэтому просто избавился от него, – заявил он.

– Что вы хотите? Я вас совсем не знаю, – твердым голосом произнесла Онор.

– А я тебя знаю. – Он многозначительно усмехнулся. – Ты вмешалась в мои планы в то утро, когда Рул неожиданно вернулся на ранчо и захлопнул дверь сарая для угля, когда вы с ним туда вошли.

Онор почувствовала, что краснеет.

– Ты думала, что о тебе и Руле никто не знает, да? Ты ошибалась. – Его взгляд буравил ее. – Не могу даже представить, что ты нашла в нем. Если бы я был женщиной, я искал бы кого-то более похожего... похожего на меня.

Онор наблюдала, как человек с рыжими волосами постепенно приближался к ней и одновременно продолжал говорить. От холодного безжизненного взгляда его глаз по спине у нее забегали мурашки. Она оглянулась в поисках пути для побега, но весь пол был завален обломками мебели и разной рухлядью. Пока она будет пробираться к двери, он сто раз успеет ее поймать.

– Какой бы ни была причина того, что вы охотитесь за Джейсом, вы совершаете ошибку, – произнесла она, отступая назад.

– Какой бы ни была причина? – Мужчина неумолимо надвигался на нее. – Причина – деньги.

– Деньги?

Рыжеволосый неожиданно сел на койку, в его голосе больше не было угрозы, когда он заговорил о деньгах.

– И у меня их будет очень много, после того как я сделаю работу. Если ты будешь мила со мной, я могу даже устроить так, что мы сможем потом с тобой поразвлечься на те деньги, которые я получу.

– Вы с ума сошли!

– Нет, не сошел.

Мужчина потянулся к ней, Онор ударила его по руке. Его лицо неожиданно превратилось в отвратительную маску.

– Ты совершаешь ошибку. Я могу сделать так, что тебе будет хорошо, если ты будешь мне помогать, или плохо – если не будешь. Выбор за тобой, – отчеканил он.

– Что у меня может быть хорошего?

– Мне что, надо это тебе объяснять?

– Да. Все, что происходит с тех пор, как я появилась на ранчо «Техасская звезда», для меня загадка. Я ничего не понимаю, – развела руками Онор, стараясь выиграть время.

– А тебе и не надо. Сейчас ты должна понимать только одно.

Схватив ее, рыжеволосый крепко прижал ее к себе и принялся искать ее губы своими.

Онор била его кулаками изо всех сил, надеясь освободиться. Она кусалась и царапалась, корчась в его объятиях.

– Замри, ведьма! – прорычал он.

Сумев освободить ноги, Онор ударила его в пах. Когда он взвыл от боли, она оттолкнула его и побежала к выходу, то и дело спотыкаясь о мебель. Она распахнула дверь и сделала шаг на улицу, но тут ее злобно дернули сзади за волосы и бросили на пол.

Взглянув вверх, она увидела ярость на лице нападавшего за мгновение до того, как он поднял кулак, чтобы нанести ей сокрушительный удар и снова послать ее в забвение.

Джейс подъехал к дому и спрыгнул с седла, мужчины спешились вслед за ним. Взлетев на крыльцо в несколько прыжков, он столкнулся с Селестой, выходившей из двери.

Не обращая внимания на Джейса, Селеста устремила на приближавшегося Кэла гневный взгляд.

– Что ты здесь делаешь? – зло спросила она.

– Где Онор? – рявкнул Джейс.

Ярость окрасила прекрасные черты Селесты, когда она повернулась к нему.

– Мне нечего вам сказать. Я говорю с Кэлом. Я хочу, чтобы он покинул наше ранчо!

– Минутку, мэм. Мы здесь для того... – спокойно заговорил шериф Картер, выступая вперед.

– Мне все равно, зачем вы здесь! Я хочу, чтобы Кэл Стар покинул эту землю!

– Послушайте... – Угрожающий тон Джейса заставил Селесту повернуться к нему. – Мне все равно, что вы сказали или что вы хотите сказать. Я желаю знать, где Онор, – процедил он.

– Вы говорите про нашу кухарку? – Селеста усмехнулась. – Она уехала больше часа назад. Она объявила, что едет поговорить с работниками... А если она никогда не вернется, я переживать не буду.

Джейс неожиданно успокоился.

– Мы только что говорили с работниками на пастбище. Они говорят, что она направилась к дому. Сейчас ей уже следовало быть здесь.

– Правда? Тогда она, наверное, как всегда, бездельничает. Она притворяется, будто усердно работает...

– Вы уверены, что ее здесь нет? – перебил Джейс, охваченный паникой.

– Сами посмотрите, если мне не верите.

Она повернулась, когда Кэл сделал шаг к крыльцу.

– Не ты! Я не хочу, чтобы ты заходил в дом. Бак сказал!.. – закричала она.

Ее гневная речь была прервана Джейсом – он оттолкнул ее в сторону и вошел в дом.

Он осмотрел кухню. Онор там не было.

Почему-то зная, что это бесполезно, он заглянул в кладовку, в которой хранила свои вещи Онор, и увидел, что она пуста. Вернувшись на крыльцо через несколько минут, он обнаружил стоявшего возле мужчин Рэнди.

– Ее нет ни в сарае, ни во дворе, – задыхаясь, объявил он.

– Думаете, меня это волнует? – Селеста вышла из себя. – Убирайтесь с ранчо, все!

Не обращая внимания на ее крики, Джейс повернулся к Кэлу:

– Беллами ее где-то подстерег. Я это чувствую. .

– Она могла поехать в город. Мы могли с ней разминуться, – предположил шериф Картер.

Перед мысленным взором Джейса вспыхнули преследовавшие его образы.

– Нет. Она у Беллами, – проговорил он уверенно. Кэл побледнел.

– Недалеко отсюда находится заброшенная хижина. Она расположена несколько обособленно и стоит в лесу. Мы с Тейлором играли там, когда были детьми, но я не думаю, чтобы кто-нибудь посещал ее в последние годы. Это единственное место, где Беллами смог бы укрыться до наступления темноты, – пояснил он.

– Показывай дорогу, – произнес Джейс голосом, в котором слышалась угроза.

Ей было холодно. Голова болела, а челюсть онемела.

Онор медленно открыла глаза и громко выдохнула при виде рыжеволосого человека, стоявшего над ней. Она перевела взгляд на себя и увидела, что лежит на грязном полу.

Платье на ней было порвано почти до талии, грудь была обнажена. Она схватилась за платье и стянула его края.

– Не стоит. Я уже и так потерял с тобой много времени. Больше я не желаю ждать, – злобно процедил рыжеволосый.

– А с чего это ты так долго ждал? Мужчина вроде тебя получает удовольствие, беря женщину, когда она может сопротивляться, – огрызнулась Онор.

– Ах, вот как ты заговорила?

Он наклонился, схватил ее за края разорванного лифа и заставил встать.

– Ты ошибаешься. Я хочу, чтобы ты оценила меня по достоинству, когда я возьму тебя. Я хочу быть уверен, что ты не упустишь ни минуты из того, что получишь от меня в постели.

Он провел рукой по заметной выпуклости у себя в паху.

– А кроме того, я люблю, когда женщины ласкают меня.

– Ни за что!

Онор отступила на шаг.

Она не была готова к тому, что он вдруг толкнет ее в плечо и она свалится на койку. Она сжалась в комок, когда рыжеволосый шагнул к ней.

– Ты говорил, что делаешь работу ради денег. Кто тебе платит? – дрожащим голосом произнесла она.

– Ты этого еще не поняла? – Он помолчал, угрожающе надвигаясь на нее. – Рул совершил большую ошибку, когда убил единственного сына Уолтера Коуберна.

– Сын Коуберна изнасиловал и убил жену Джейса!

– Коуберну на это наплевать. Рул убил его сына. Только это и имеет для него значение.

– Джейс уже заплатил за то, что совершил, пятью годами тюрьмы.

– Коуберн хочет, чтобы он заплатил сполна. – Рыжеволосый хихикнул. – Твой дружок был бы уже мертв, если бы Коуберн разрешил мне расправиться с ним по-моему, но он не хочет, чтобы я прикончил Рула слишком быстро. Он хочет, чтобы Рул страдал, прежде чем я его убью, а за цену, которую платит Коуберн, я должен доставить ему удовольствие. Думаю, твоему дружку станет по-настоящему плохо, когда он заявится сюда и найдет тебя точно в том же виде, в каком он нашел жену несколько лет назад.

Кровь Онор застыла в жилах.

– Все еще не понимаешь, да? – Рыжеволосый усмехнулся. – Когда я тут закончу, я уеду, но позабочусь о том, чтобы твой дружок смог пойти по моему следу. Когда я доберусь до безопасного места, я покажусь ему первым. Это будет прекрасная встреча. Потом я прикончу его именно так, как этого желает Коуберн.

– Тебе далеко не уйти!

– Разве? Кого будет интересовать больше одного дня тот факт, что уголовник и его подружка погибли на ранчо, владелец которого злобный старикашка, а он наверняка и года не протянет?

– Тебе не убить Джейса так просто.

Рыжеволосый рассмеялся:

– У меня большой опыт.

– Не в этот раз! Джейс...

Онор сразу замолчала, когда Беллами круто развернулся к двери, и они услышали ржание, раздавшееся снаружи. Он вынул револьвер и подошел к окну.

Через несколько секунд Беллами повернулся к ней.

– Это твой дружок. – Он ухмыльнулся, удивив ее этим. – Похоже, будет веселее, чем я рассчитывал.

Онор вздрогнула, когда рыжеволосый выстрелил в окно.

– Стой, где стоишь, Рул! Если ты подойдешь к двери, я всажу пулю в твою подружку. – Он опять выстрелил. – Ты меня слышал, Рул?

Онор огляделась. Какие-то доски, сломанная мебель... Она заметила ножку стула и осторожно потянулась за ней. Рыжеволосый ждал ответа Рула, и тогда она бесшумно начала подкрадываться к нему. Она подняла свое, оружие и уже готова была размахнуться, но тут он молниеносно повернулся и ударил ее по голове рукояткой револьвера.

– Онор там с ним. – Кэл повернулся к Джейсу. – Мы должны вызволить ее.

Джейс не смог ответить сразу. Кэла страшила мысль, что он может потерять вторую сестру, а Джейс не знал, как вызволить Онор из рук убийцы.

– Остановитесь и подумайте минутку, мальчики. – Шериф Картер говорил тихим, спокойным голосом. – Беллами, или как его там, приехал сюда, задумав нечто особенное. Его цель – Джейс, а не Онор. Думаю, если мы проявим сообразительность, мы сможем уговорить его отпустить Онор... при условии, что мы отпустим его.

Рэнди ответил первым:

– Это безумие! Он на это не пойдет. Он решит, что это просто хитрость. Кроме того, с Баком случится припадок, если мы его отпустим.

– Мне все равно, о чем сейчас думает Бак, – заявил Кэл. – Я хочу, чтобы Онор выбралась из хижины целой и невредимой, и я прислушаюсь к тому, что скажет шериф Картер, если он считает, что сможет довести это дело до конца.

Джейс молча повернулся к шерифу.

– Я сказал, что мы отпустим его, но это не значит, что он уйдет. Согласитесь, что никто не знает эту местность лучше нас. Мы сможем выследить его, и не важно, какая фора у него будет.

– Вы говорите так, словно мы тут командуем. Это не так. Беллами командует нами, пока у него в руках Онор, и он это знает, – безнадежно вымолвил Джейс.

Шериф Картер возразил:

– Я не согласен. Этот человек дважды подумает, когда поймет, что ему хотят подарить жизнь. Он будет говорить с нами... со мной. Я знаю, что будет.

Неожиданно из хижины раздались выстрелы, взрывшие землю рядом с ними, и Джейс повернулся к Кэлу:

– В этой хижине есть другой выход, Кэл?

– Дверь, но ее давным-давно забили досками.

– Есть еще какая-нибудь возможность застать его врасплох?

Кэл помотал головой:

– Эта хижина хоть и старая, но она настоящая крепость. Мы с Тейлором сотни раз пытались подкрасться друг к другу, когда играли там. У нас ни разу не получилось.

– Значит, либо поступаем по-моему, либо никак, – подвел итог шериф Картер.

Не дожидаясь ответа, он повернулся к хижине и крикнул:

– Беллами, нам надо поговорить!

– Я не хочу с вами говорить. Я хочу, чтобы к двери подвели лошадь и чтобы я и моя дама смогли сесть на нее и уехать отсюда без последствий, – мгновенно отозвался Беллами.

– Давай поговорим об этом. Я выйду без оружия, чтобы ты знал, что я говорю искренне. Я войду в хижину и лично поговорю с тобой, если хочешь, – ответил Картер.

– Стой, где стоишь! Я сказал тебе, чего хочу. Подружка Джейса выйдет отсюда живой только в одном случае – если вы приведете мою лошадь.

– Я выхожу, – решительно объявил шериф Картер.

– Я тебя предупредил.

Прежде чем кто-либо успел его остановить, шериф вышел на открытое пространство. Его лицо было спокойно, он бросил револьвер на землю рядом с собой.

– Пора договориться, Беллами. Мы...

Неожиданный выстрел сразил шерифа Картера наповал.

Джейс рванулся вперед. Увертываясь от града пуль Беллами, он затащил раненого Картера в укрытие. Он тяжело дышал, когда Рэнди осматривал рану шерифа, и тут раздался голос Беллами:

– Я вас предупреждал! А теперь приведите мою лошадь. Джейс смотрел, как пятно крови увеличивается на груди шерифа.

– Беллами не оставит Онор в живых, даже если мы согласимся на его условия. Тут должен быть другой вход, нам надо найти его, и поскорее, – сказал Джейс, и его голос прозвучал спокойно и уверенно.

– Оставайся на месте.

Глаза Беллами были ледяными, когда он смотрел на Онор, которая лежала на полу.

Удар его был слишком силен, и Онор не могла шевельнуться от боли.

– Твоей голове лучше побыстрее проясниться, потому что мы покинем это место через пару минут. – Увидев, что Онор все еще не пришла в себя, Беллами продолжил: – Старина шериф оказал мне услугу, выставив себя прекрасной мишенью. Одним человеком, доставляющим мне неудобства, стало меньше.

– Что ты сделал? – с трудом выговорила Онор.

– Как ты думаешь, что я сделал? Он был старым дурнем. Мне нужно было доказать ему и остальным тоже, кто здесь главный. Вон там лежит тело шерифа, и теперь они знают, что я говорю серьезно.

– Я с тобой не пойду.

Улыбка Беллами превратилась в зловещий оскал.

– Твой дружок, наверное, будет первым, кто попытается тебя спасти. Он тоже станет отличной мишенью.

– Нет!

– Стрельбы не будет, если ты пойдешь со мной добровольно, когда они приведут мою лошадь.

– Они найдут тебя.

– Но преимущество будет на нашей стороне. Подумай об этом. Ты сможешь даже уйти.

– Я не настолько глупа. Ты убьешь меня так же, как убил шерифа, как только я не буду тебе нужна.

– Может быть. Но, как я уже сказал, всегда остается шанс, что ты сможешь уйти. Здесь у тебя шансов нет.

– Ты сумасшедший!

– Ты говоришь это уже во второй раз. – Его перекосило от злобы. – Скажи это в третий раз, и ты никогда больше не откроешь рот.

– Беллами, ты меня слышишь? – раздался голос за окном хижины.

Онор узнала этот голос. Это был Кэл, но Беллами, кажется, было все равно, поэтому он ответил:

– Я тебя слышу.

– Мы подводим твою лошадь. Мы оставим ее у двери хижины, как ты хотел. Мы не будем стрелять, если не будешь стрелять ты.

Беллами хихикнул, глядя на Онор:

– Собирайся. Через пару минут мы будем в пути.

Беллами отвернулся к окну, но тут снова послышался голос Кэла:

– Если ты выйдешь без Онор, мы считаем... – Кэл помолчал, потом заговорил снова: – Мы будем стрелять.

– Просто подведите мою лошадь, и все будет хорошо, – ответил Беллами, широко улыбаясь.

Мрачная тишина, последовавшая за этим, была прервана стуком копыт по утоптанной земле. Слушая этот звук, Беллами торжествующе обратился к Онор:

– Они ведут мою лошадь! Похоже... подожди-ка... Это...

Онор замерла, когда в задней части хижины вдруг раздался треск и Беллами дернулся на этот звук.

Она вскрикнула, увидев Джейса, стоявшего с револьвером в дверном проеме.

Она взвизгнула, когда Джейс и Беллами выстрелили одновременно.

Она выдохнула, когда облачко дыма рассеялось, и она увидела, что Беллами все еще стоит.

Она затаила дыхание и подавила всхлип, когда Джейс пробил себе дорогу сквозь оставшиеся препятствия в заднем дверном проеме хижины в тот самый момент, когда Беллами молча повалился на пол.

Она всхлипнула, когда Джейс заключил ее в объятия. Она даже зажмурилась от радости, увидев его живым. Она задыхалась от счастья, когда он отодвинулся от нее.

– Я люблю тебя, Онор, – прошептал он, глядя на нее, и глаза его потемнели от нахлынувших чувств.

Бесценные слова.

Онор не слышала приближения шагов снаружи, пока дверь не распахнулась и к ней не устремился Кэл. Она повернулась к нему.

– Онор... с тобой все в порядке? – облегченно выдохнул он.

Онор сжала руку Кэла, протянутую к ней. Наконец она начала успокаиваться, отодвинулась от Джейса и тихо заговорила:

– Джейс, я хочу познакомить тебя с моим братом Кэлом Старом. – Она посмотрела на Джейса влюбленным взглядом, а потом прошептала трепетные слова, исходившие из глубины ее сердца: – Кэл, я хочу познакомить тебя с Джейсом Рулом, мужчиной, которого я люблю.

Бак был слаб и некрепко держался на ногах, но он упрямо не сходил с крыльца, Селеста стояла на шаг позади. Наконец, всадники торжественно показались у крыльца. Рэнди примчался галопом чуть впереди остальных. Он сказал, что шериф Картер серьезно ранен и он забирает коляску, чтобы вместе с Митчем отвезти старика в город к Док Мэгги.

Еще он сказал, что все кончено и Беллами мертв.

Вскоре вернулись остальные участники поимки преступника. Он увидел Джейса, Онор, Большого Джона... и Кэла.

– Остановитесь все! – приказал он, когда они подъехали к крыльцу. – Расскажите, что произошло, – хмуро проговорил он, глядя на Большого Джона.

Большой Джон пожал плечами:

– Я не знаю деталей, хозяин. Мы с Митчем приехали, когда стрельба уже закончилась. Шериф Картер лежал на земле, а труп Беллами мы нашли в хижине. Вам придется спросить кого-нибудь другого, чтобы услышать подробности.

Бак повернулся к Джейсу:

– Что там произошло?

– Может быть, вам стоит спросить Онор? – ответил Джейс.

Бак разразился гневной речью:

– Что, черт побери, тут творится? Вы что, хотите, чтобы вместо вас говорила женщина?

Онор поднялась на крыльцо, и тут подала голос Селеста:

– Вы слышали, что сказал Бак? Вас не приглашали подниматься на крыльцо. Вам лучше спуститься, если вы еще не забыли, что вы всего лишь временная кухарка, – прошипела она.

Онор не обратила на ее слова внимания. Она остановилась, когда ее глаза оказались на одном уровне с глазами Бака, и заговорила:

– Вы хотите знать, что случилось, ну так я вам расскажу. Беллами получил деньги за убийство Джейса от человека, сын которого изнасиловал и убил жену Джейса. Ни один из несчастных случаев, происшедших здесь, не был несчастным случаем. Беллами не удалось убить Джейса, потому что Джейс, Кэл и Рэнди предотвратили убийство.

Морщинистое лицо Бака растянулось в усмешке.

– Не пытайтесь мне доказать, что они герои, если вы это хотели сказать. Джейс всего лишь спасал собственную жизнь, Рэнди получает деньги за работу, а Кэл... Кэл вообще никчемный человек.

– Как вы смеете так говорить! – сердито воскликнула Онор. – Кэл пришел на помощь в тот момент, как только узнал, что на «Техасской звезде» возникли проблемы. Он всегда хотел помочь вам, но вы слишком его ненавидите, чтобы позволить ему сделать это! Сегодня он рисковал жизнью, а вы даже не поблагодарили его!

Селеста в ярости выступила вперед:

– Почему ты не скажешь Баку правду – ведь Кэл примчался к вам на помощь, хотя его никто не звал! Ну-ка, признайся, с какой стати ты сейчас защищаешь его? Тогда я тебе скажу – Кэл Стар твой любовник! Ты думала, этого никто не знает? Ты думала, никто не видел, как Док Мэгги оставила вас с Кэлом наедине в своем кабинете? Ты думала, никто не поймет, что Кэл давно уже устал от своей дурнушки жены и начинает от нее погуливать? Ты думала, никто не догадается, что ты шлюха Кэла Стара?

Онор решительно шагнула к Селесте.

– Отрицай, если можешь, – ехидно произнесла Селеста.

Онор повернулась к Баку, в глазах ее горел огонь.

– Что вы на это скажете, Бак? Вы ей верите? Вы тоже думаете, что я шлюха Кэла?

Бак помедлил с ответом.

– Ну как, верите? – повторила свой вопрос Онор.

Взгляд Бака пронзил ее, но она не дрогнула. Она видела, что он не знает, что ответить.

– Селеста погорячилась, – наконец пробурчал он.

– Это не ответ.

– Это единственный ответ, который вы получите, – огрызнулся Бак.

– Почему, Бак?

– Что значит «почему»?

– Почему вы не считаете, что я шлюха Кэла? Потому что во мне есть нечто такое, что не позволяет вам согласиться с Селестой? Что именно вас настораживает? Мой цвет волос, манера разговаривать, моя походка?

– О чем вы говорите, черт побери?

– Я вам кого-то напоминаю, да, Бак? – Онор очень волновалась. – Кэл сразу это заметил.

– Что Кэл заметил?

– Он быстро догадался, что между ним и мной есть нечто общее.

– Она признала это! – В голосе Селесты слышалось торжество. – Она признала это, Бак!

Онор шагнула к человеку, которого любила ее мать, – человеку, чье имя ее мать защищала до самой смерти.

– Посмотри мне в глаза, Бак. Кого ты видишь? Может быть, ты видишь Бонни? – прошептала она.

Бак пошатнулся под натиском ее эмоций.

– Бонни умерла.

– Правильно, она умерла... но я похожа на нее, правда? Кэл заметил сходство, и это его мучило. Другие люди тоже его видели, но не могли его объяснить, поэтому быстро о нем забыли. И ты увидел его, но не захотел поверить в него.

– О чем вы говорите?

– Помнишь Бетти Монтгомери?

Бак молчал.

– Ты никогда не вспоминал о ней после того, как переспал с ней. Она полюбила тебя и презрела все условности. Теперь я вижу, ты забыл о том, что она вообще когда-то существовала, но Бетти тебя не забыла.

Ее глаза жгли бессильные слезы.

– Бетти вырастила твоего ребенка. Она любила его так сильно, что ее ребенок, ее дочь, решила рассказать мужчине, которого она любила, обо всем.

– Вы... – хватаясь за сердце, просипел Бак.

– Я дочь Бетти. Я и твоя дочь тоже.

– Этого не может быть!

– У меня есть сотни подтверждений этому в письмах матери, которые она писала тебе годами, но никогда не отсылала.

– Я никогда не любил Бетти. Я любил Эмму.

Онор побледнела, услышав жестокий ответ отца. Она молча посмотрела на Бака, когда он снова заговорил:

– Эмма была единственной женщиной, которую я любил. Я любил ее до самой ее смерти.

– Именно так любила тебя моя мать! – зло проговорила Онор.

– Не слушай ее, Бак! – в ярости закричала Селеста. – Она лжет! Она не сможет доказать, что она твоя дочь! Она не сможет, потому что это неправда!

Бак взглянул на Селесту:

– Это так, и это правда. Онор не должна мне ничего доказывать, потому что я и сам это вижу. С самого первого дня я обратил на это внимание. Но тогда я не понимал, что она похожа на Бонни. – Баку пришлось отдышаться, прежде чем он смог продолжить. – Она похожа на Бонни.

Онор ждала. Она мечтала о том мгновении, когда отец признает ее, когда он примет и полюбит ее. Но... Держась прямо, Бак повернулся к Онор:

– Ты моя дочь. Я знаю, что это правда.

– А Кэл твой сын.

– Нет, не сын! – Краска гнева окрасила впалые щеки Бака. – У меня нет сыновей.

Онор прерывисто вздохнула:

– Кэл рисковал жизнью ради меня!

– Он рисковал жизнью ради себя... Я принял бы его обратно, но он потерял время. Я никогда не прощу ему смерть Бонни.

Онор гневно взглянула на отца и начала спускаться с крыльца. Услышав окрик Бака, она остановилась.

– Куда ты?

– Не знаю. – Онор повернулась к нему. Дрожь сотрясала ее тело. – Я знаю только одно – если Кэл тебе не сын, то я тебе не дочь. Это просто.

– Ты совершаешь ошибку.

– Разве? Подумай о сыне, Бак. И еще, посмотри: рядом со мной стоит человек, заявивший, что принимает меня как свою дочь, но тут же добавляет, что я результат мимолетной связи, не значивший для него ничего. А у крыльца меня ждут двое любящих мужчин, которые ради моего спасения поставили на карту свою жизнь. Кого бы ты выбрал? – звонким голосом проговорила Онор.

– Повторяю, ты совершаешь ошибку!

Бак держался за сердце, но Онор не сочувствовала этому бессердечному человеку, который не желал признавать своего сына и оскорбил ее мать.

– Главную ошибку совершил ты, Бак, – спокойно ответила она и отвернулась, чтобы скрыть слезы.

Еле сдерживая рыдания, Онор спустилась с крыльца и сразу оказалась в нежных объятиях Джейса. Она слышала слова любви, которые он шептал ей на ухо. Она чувствовала, как рука брата ласково поглаживает ее по спине, и она знала: ее никогда не будут любить сильнее, чем сейчас.

Эпилог

Селеста заставила себя притвориться нежной женой, когда скользнула в постель к мужу. Его костлявая рука погладила ее тело, и она с трудом смогла скрыть отвращение. Неожиданное появление дочери Бака добавило ей лишних хлопот. Бак признал Онор, желание осуществить свой план ее не оставило.

Селеста придвинулась ближе к костлявому телу мужа. Несмотря на новые проблемы, Бак пока еще не вышел из-под ее контроля. Жизнь на «Техасской звезде» текла по тому руслу, которое она так тщательно спланировала.

Селеста постаралась спокойно оценить ситуацию: Дерек, грязный дурак, продолжал развлекать ее, оставаясь в ее руках податливым словно глина; Маделейн начала передвигаться по кухне, а ее коварный план скоро принесет неплохие плоды. Онор, как и Кэл, утратила благосклонность Бака, а она, Селеста, с каждым днем становится сильнее, чувствуя приближение своей цели.

Селеста позволила нетерпеливым рукам мужа ласкать ее тело, а потом отдалась ему, стиснув зубы и закрыв глаза, чтобы не видеть это отвратительное сморщенное лицо.

Она уничтожит Бака Стара.

Она сокрушит всю его семью.

Она разрушит «Техасскую звезду» и все то, чего Бак достиг ценой жизни ее матери.

Да... она доведет это дело до конца, а уж способ она придумает!

Онор беспокойно металась во сне. Потом повернулась и взглянула на мужа, лежавшего рядом. Тяжелая прядь темных волос упала ему на лоб, его лицо, обычно такое хмурое, было сейчас встревоженным. Ее взгляд скользил по его телу. У Джейса очень широкие плечи, которые столько лет несли на себе тяжелый груз, но он все выдержал и не сломался, преодолеете напасти, которые на него свалились. И он очень ее любил.

Она улыбнулась, глядя на густые короткие ресницы, и вспоминала ласковый взгляд его темных глаз. Она рассматривала изгиб его губ, вспоминая их тепло на своих губах. Она ощущала любовь в его взгляде, в прикосновениях, в тоне его голоса, когда он говорил о своей любви к ней. Она вспоминала время, когда ей показалось, что она потеряла единственного любящего ее человека, но теперь она знала, что больше никогда не будет одинока.

Лунный свет слабо освещал их спальню, где теперь жили они с Джейсом. Он поблескивал на простой золотой цепочке, висевшей на ее шее, и ее захватили воспоминания о том дне, когда Джейс подарил ей эту цепочку. В тот торжественный день они находились в кругу друзей и семьи: милый Кэл, который дорожил вновь обретенной сестрой и новым братом, которого она ему подарила; Пру и Джереми приняли их с радостью; Док Мэгги, которая плакала от счастья; Рэнди, Большой Джон и Митч, чья дружба была крепкой и надежной; ковбои Кэла, которые теперь были преданы им с Джейсом так же, как и семейству Старов, и улыбающийся выздоравливающий шериф Картер.

Бак и Селеста, разумеется, отсутствовали, но ничего другого она и не ожидала. Она сказала себе, что Бак никогда не изменится, но, несмотря на это, она не смогла простить ему равнодушие к ее матери и тем не менее не могла относиться к нему с ненавистью. Бак так немощен. Похоже, ему осталось немного времени. Она всем сердцем желала, чтобы он признал свои ошибки и помирился с Кэлом, потому что видела, что они оба очень страдают из-за этого выдуманного конфликта. Единственное, что отравляло ей жизнь, так это мысли о том, что Бак, будучи любящим рабом молодой жены, пойдет на поводу у ее прихотей и однажды потеряет все.

Впрочем, несмотря на отсутствие Бака, день свадьбы Онор стал одним из самых прекрасных дней в ее жизни. И это чудо она сохранит навсегда в своем сердце, несмотря на боль от утраты родителей и оскорбление отцом памяти ее матери.

Церемония, проходившая на ранчо Кэла и Пру, была тем событием, о котором она не могла и мечтать. Она была окружена любовью, а Кэл то и дело обнимал ее. Она ощутила боль, омрачавшую счастье его объятий, и увидела его глаза, когда он опустил руки и сказал:

– Мне нужно тебя кое о чем спросить... мне нужно кое-что узнать.

Она ждала.

И вдруг она услышала вопрос:

– Это ты послала мне письмо, Онор?

– Какое письмо? – растерялась она.

– Насчет Бонни.

Она молчала, и Кэл вынул из кармана смятый листок и показал ей.

«Ты забыл Бонни? Пора возвращаться домой». Из глаз ее полились слезы.

– Нет, я этого не посылала, Кэл. Прости, – покачала она головой.

Он рассказал ей, что эти несколько строчек стали причиной его возвращения в Лоуэлл после стольких лет отсутствия, и он купил себе ранчо, на котором теперь живет. Она обняла его, разделяя его боль, и они вернулись в гостиную рука об руку, а загадка письма так и осталась неразгаданной.

Вернувшись к реальности, когда мерцающий лунный свет дотронулся до металлической звезды, лежавшей на столике рядом с кроватью, Онор вспомнила тот день, когда они с Джейсом навещали шерифа Картера после его ранения. Джейс был ошеломлен, когда старый шериф положил ему в руку звезду и сказал, что жители Лоуэлла и он тоже решили, что Джейс должен заменить его на этом посту, потому что он уходит на пенсию. Джейс возмутился и заявил, что Лоуэлл не заслуживает шерифа, просидевшего пять лет в тюрьме.

Ответ шерифа Картера тронул ее сердце:

– Ты мужественный человек, Джейс. Ты доказал это мне и всем людям в городе, когда рисковал жизнью ради старика, который должен был как следует думать, а не воображать, будто звезда шерифа делает его неуязвимым. Лоуэллу нужен человек, который не боится опасности и заботится о жителях города. Ты именно такой человек, Джейс. Я это знаю. И Лоуэлл со мной согласен. Мы хотим, чтобы ты гордился этой звездой.

Джейс поклялся, что оправдает доверие жителей Лоуэлла.

Но история на этом не закончилась. Она вспомнила тот день, когда из Нью-Йорка прибыла телеграмма. Джейс прочитал ее и нахмурился. Она взяла телеграмму из его рук и прочла, что по докладу Джейса, касающемуся смерти Беллами, в контору Уолтера Коуберна были посланы два нью-йоркских детектива для расследования деятельности Беллами по указке Коуберна. Коуберн не растерялся. Он горячо отрицал свое знакомство с Беллами. Он всячески доказывал свою невиновность... но вдруг первый удар стукнул ему в голову, и он упал на пол. Второй удар добил Коуберна и положил конец всей этой жуткой истории.

Онор подвинулась к мужу и прижалась к его сильному телу. Он тут же проснулся и стиснул ее в объятиях.

Легкий поцелуй Джейса был сладким от желания, но он сдержал его и тихо заговорил: '

– Знаешь, в тот день, когда я впервые увидел тебя, я обратил внимание, что твой ум нацелен на нечто такое, чего не замечают другие. Я сказал себе, что с тобой хлопот не оберешься и что у меня и так достаточно проблем. Чего я не знал, так это того, что не всегда стоит идти на поводу у разума, потому что сердце все равно решит по-своему. – Джейс помолчал. – Любовь была для меня риском, Онор, но, когда все было сказано и сделано, я понял, что единственный настоящий риск заключался в том, что я мог тебя потерять. – Глаза Джейса были темными озерами. – Ты вернула в мою жизнь смысл, когда я уже думал, что потерял его навсегда. Я полюбил тебя с первого дня, но не осознавал этого, и я люблю тебя сейчас, и ты – это часть меня.

Джейс прижался к ее губам и Онор приоткрыла рот, чтобы поцелуй стал глубже, зная, что их любовь, который ни один из них не ожидал получить.

Этот дар вернул их домой.

Пришло второе письмо. Оно проделало долгий путь, но пока лежало нераспечатанным.

Его содержание было кратким:

«Ты забыл Бонни? Пора возвращаться домой».

Вопрос был сформулирован как обвинение. ...

А автор ждал.