Техасская звезда - Звезда любви

Селеста смотрела на решительное выражение лица Бака и знала, что он прав. Ему и впрямь стало лучше, и ей это совсем не нравилось. Она ведь такая умная. Дерек и его люди разорили «Техасскую звезду», грабя их скот, а Маделейн и черная магия сводили Бака в могилу.

План Селесты пока хорошо осуществлялся. Ей не понадобилось много усилий, чтобы стать женой Бака. Она приехала в город после того, как умерли его жена и дочь. Очень хорошо зная его слабость к молодым женщинам, она легко очаровала его своим чувственным шармом. Они поженились через два месяца. Кэл уехал с ранчо до ее появления, и она играла роль преданной и любящей жены, неназойливо убеждая Бака отослать куда-нибудь и непослушного младшего сына Тейлора. Не составило никакого труда держать Бака на привязи, и вскоре даже друзья покинули его.

Часть плана Селесты, которую приводила в исполнение Маделейн, тоже выполнялась безукоризненно. Не старая еще негритянка использовала свои знания островных трав и ядов для развития болезни Бака – болезни, которой Док Мэгги не могла найти ни названия, ни лечения. Как Селеста и ожидала, болезнь Бака гарантировала ей его бесконечную благодарность за ее преданность, но эта же благодарность превращала его в жалкую тень человека, каким он когда-то был.

Впрочем, ей приходилось расплачиваться за успех каждый раз, когда Бак заключал ее в свои костлявые объятия. Она питала к нему глубокое отвращение...

– Ты единственная, кто никогда не терял веру в меня, дорогая.

Мысли Селесты вернулись к настоящему, когда Бак прижал ее к сухопарому телу с неожиданным пылом. Она сразу поняла, что за этим последует.

– Ты не будешь раскаиваться, и я этого не забуду... никогда.

Ее ум протестовал, но Селеста пробормотала нежные слова, когда Бак стянул корсаж ее с плеч. Она вскрикнула в «страстном» порыве, а губы Бака следовали в это время знакомой интимной тропинкой.

Да, она заставит Бака дорого заплатить за каждое мгновение, когда вынуждена была терпеть его прикосновения.

А потом она с радостью будет наблюдать, как он умирает.

Притаившись, Маделейн подслушивала у двери спальни, но вот все стихло. Она услышала тихое бормотание, которое иногда раздавалось в тишине, и отчетливые звуки, не нуждавшиеся в объяснении. Ее черное лицо прорезали морщины, а темные глаза сощурились, когда она в ярости заскрипела зубами. Бродячий ковбой, которого только что нанял Бак, приканчивал в кухне еду, которую распорядился подать ему Бак. Она видела, как Селеста повела Бака в спальню, и знала, что та обязательно будет протестовать. Теперь результат усилий Селесты был слишком очевиден.

Маделейн злилась. Бак Стар стал причиной смерти ее дорогой красавицы Джанетт – матери Селесты. Это случилось много лет назад, когда он равнодушно отказался от нее после их краткой любовной связи. Он уничтожил Джанетт и разрушил жизнь ее юной дочери. Посвятив себя мести, Маделейн осталась с Селестой, разделив с ней беспутный образ жизни, который им пришлось вести после этого много лет. За каждый день, когда они с Селестой страдали от нищеты, за каждого мужчину, которого удовлетворяла Селеста ради того, чтобы заработать денег, Бак Стар заслуживал те страдания, которые он сейчас испытывает.

Маделейн задрожала от гнева. Неожиданное возвращение Кэла Стара было для них совсем некстати, но она была убеждена, что ничто и никто не помешает их мести или тому будущему, о каком они с Селестой мечтали. Когда они вернутся в Новый Орлеан богатыми и с победой, они...

Маделейн подняла голову – на кухне скрипнул стул. Новый работник наелся и встал из-за стола. Несколько шагов, и он увидит, как она подслушивает под дверью спальни Селесты.

Маделейн повернулась и в раздражении ринулась на кухню. Ей не понравился Джейс Рул. Кажется, у него неприятности, но это никак на нем не отразилось, его проницательный взгляд очень ее беспокоил. Ей не нужны какие-либо осложнения, когда они с Селестой начнут осуществлять свой план. Она не позволит какому-то бродячему ковбою им помешать...

Маделейн ахнула, споткнувшись о коврик, расстеленный в коридоре, и шлепнулась на пол. Она вскрикнула от боли, ударившись спиной, и тут же услышала громкий треск ломающейся кости. Корчась от сильной боли и не в силах подняться с пола, Маделейн подняла голову и увидела нового ковбоя, стоявшего над ней, а также Бака с Селестой, выбегающих из комнаты и приводящих в порядок одежду.

Маделейн громко застонала, впрочем, не столько от боли, сколько от обиды на свою неловкость.

Глава 3

Онор быстро шла по залитой солнцем главной улице Лоуэлла, то и дело оглядываясь на прохожих, спешивших по своим делам. Два всадника мелькнули в дальнем конце изрезанного колеями проезда, женщина подметала тротуар перед магазином, встревоженный муж помогал беременной жене выйти из повозки. Она нахмурилась, увидев несколько зевак, столпившихся на углу, потом перевела взгляд на троих детей, вышедших на улицу с учебниками в руках. Ее губы тронула улыбка, когда за детьми по пятам решительно последовала дворняжка, не обратив ни малейшего внимания на команду «Домой!».

Это было так знакомо... это было как раз то начало дня, о каком мечтала Онор, хотя она чувствовала, что этот день будет каким угодно, только не спокойным.

Она тяжело вздохнула, ее беспокойство усилилось. Она плохо спала, несмотря на удобную постель в пансионе Софи Тревор. К сытному завтраку, который Софи подала постояльцам, Онор тоже не притронулась. Решительно, но вежливо она пресекла все попытки завязать с ней разговор, предпринятые бородатым ковбоем по имени Уайатт Стоун, который представился ей и быстро удалился до появления других постояльцев. У Онор было дело, о котором она не забывала ни на минуту.

Страдания матери, описанные в письмах недостойному человеку, которого она так отчаянно любила, снова вспомнились ей сейчас, как это было прошедшей бессонной ночью.

Это было моей ошибкой, теперь я это знаю. Моя молчаливая любовь к тебе, должно быть, отразилась в моих глазах в мгновения горя после смерти Уильяма. Ты просто хотел утешить меня. Именно я позволила ситуации выйти из-под контроля. Я хочу, чтобы ты знал, я понимаю, почему ты не проявлял ко мне никакого интереса после случившегося, почему ты сделал вид, будто забыл о моем существовании.

Надеюсь, ты простишь мой проступок, поспешный отъезд из Лоуэлла и то, что я не попрощалась ни с тобой, ни с Эммой. Правда заключается в том, что я не могу смотреть моей дорогой подруге в глаза, сознавая свой позор и вину, которую я возложила на себя. Яне хотела, чтобы моя слабость подвергла опасности твою прекрасную жизнь с Эммой и детьми.

Я знаю, как сильно тебя любит Эмма, мой драгоценный Бак, и знаю, как сильно любишь ты ее. Но я эгоистично надеюсь, что ты сохранишь где-то глубоко в сердце память о том, что я тоже всегда любила тебя.

Слова, полные муки... слова бессмертной любви.

В письмах матери не было ни одного упоминания об Онор. Не было и намека на обвинения в адрес бессердечного красавца – ее отца, который даже и не знал, что Онор вообще существует.

Онор решила, что не будет тратить время перед встречей с Баком Старом впустую. Она выяснит, как добраться до «Техасской звезды», возьмет лошадь в пункте проката и вскоре встретится с отцом. Что же касается Кэла Стара, брата, с которым она никогда не была знакома...

Онор усилием воли прогнала от себя эту мысль и сосредоточилась на том, что ей предстояло сделать. С того времени, как умерла мать, она сильно похудела. Юбка простого покроя, белая блузка и шляпа для верховой езды, в которых она щеголяла теперь, вполне годились бы для поездки на ранчо «Техасская звезда», но сейчас одежда болталась на ее худом теле. Не ускользнуло от нее и то, что от продолжительного путешествия и бессонной ночи ее кожа стала бледной, а под глазами появились темные круги. Она откинула назад капризную рыжевато-каштановую прядь и вздернула подбородок, зная, что выглядит не лучшим образом, и досадуя на то, что ее вообще волнует это.

Два всадника, которых Онор видела, когда те въезжали в город, отвлекли ее внимание, когда спешились у привязи перед магазином. Первый всадник был стариком, знавшим лучшие дни. Она подумала, что и второй, более молодой человек, не всегда был беден, но ее внимание привлек отнюдь не их внешний вид, а выражение их лиц. Что-то было в них не так.

Будто в ответ на ее раздумья Док Мэгги, женщина средних лет, которую она накануне видела с Кэлом Старом, вышла из своего кабинета и поспешила к ним.

Онор подошла ближе и услышала слова Док:

– Вы уверены?

– Нет никаких сомнений. У нее сломана нога. Я собирался приехать еще вчера, но она и слышать об этом не захотела. Разумеется, моя жена ее поддержала, – говорил старик.

Онор увидела недовольство на его лице.

– Они обе были уверены, что она сможет позаботиться о себе сама, но сегодня утром все изменилось, – продолжил он.

– Это на них похоже.

Док запоздало обратила внимание на молчавшего молодого человека.

– Кто это с вами? Не думаю, что мы встречались.

– Это мой новый работник на ранчо, – нетерпеливо ответил старик.

– Новый работник?

– Именно это я и сказал.

– Полагаю, у него есть имя? – проворчала Док, удивленная его грубым тоном.

– Не думаю, что сейчас подходящее время для знакомства.

– Неужели? Я не терплю грубости, Бак Стар! Бак Стар.

Онор не могла больше ни о чем думать.

Этого не может быть!

Она постаралась успокоиться и отступила в тень навеса над магазином. Нет... Бак Стар был мускулистым, мужественным мужчиной, его волосы были темными, а глаза «поразительно синими». Даже если учесть, что прошло столько лет, это не может быть он!

Онор отступила еще на шаг. Волосы этого человека были седыми и редкими, черты лица почти неразличимыми под сеткой глубоких морщин, испещривших его лицо. Его кожа была болезненно бледной, он был таким худым, сморщенным, что одежда висела на его истощенном теле. Единственным, что совпадало с описанием Бака Стара, данным матерью, были его синие глаза, несколько поблекшие, но не утратившие «поразительное» выражение.

Слушая, как бьется сердце, Онор прислонилась к навесу, увидев, как Бак Стар указал на человека, молча стоявшего рядом с ним, и ответил на вопрос Док:

– Ну хорошо, будь по-твоему. Его зовут Джейс Рул. Я хочу представить его Бауэрам, чтобы он мог брать в магазине товары на счет «Техасской звезды». Он останется здесь и выполнит некоторые мои поручения, а мы съездим с тобой на ранчо.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы ты ехал со мной, Бак, – фыркнула в ответ Док Мэгги.

– Нет, нуждаешься.

– Я сама о себе позабочусь.

– Судя по тому, как сейчас обстоят дела на ранчо, нет.

Док замолчала и впилась взглядом в Бака:

– Дела плохи, да?

– Можно сказать и так.

Док нахмурилась:

– Рада познакомиться, Джейс Рул. Меня все зовут Док Мэгги. Простите, что у меня нет времени на разговоры, – произнесла она.

Она улыбнулась, когда Рул вежливо дотронулся до своей шляпы, и поспешила к себе.

Застыв в растерянности, Онор смотрела, как Бак Стар и новый ковбой направились к лавке.

– Бак Стар много за это не получит.

Агнес Бауэр, матрона с чопорным выражением лица, сидевшая за конторкой, задумчиво взглянула на Джейса и опять посмотрела на список, который ей оставил Бак. Она продолжала говорить, несмотря на слабые попытки мужа заставить ее замолчать.

– Ты новичок на ранчо, приятель, но скажу тебе сразу: Селеста Стар не очень-то уважаемая личность в нашем городе. И ее служанка тоже. – Тонкий нос Агнес сморщился. – Сказать по правде, у меня каждый раз пробегает холодок по спине, когда эта Маделейн сюда заходит.

– Агнес!

Агнес ответила на окрик мужа пожатием плеч.

– Правда есть правда. И я думаю, что именно Селеста стоит между Баком и Кэлом... особенно сейчас, когда Кэл и Пру...

– Агнес...

Агнес замолчала, услышав угрозу в голосе мужа.

Джейс изучал выражение лица этой женщины. Ей не понравилось, что муж вмешался. Она любила посплетничать. Ей хотелось, чтобы Джейс поддержал ее, побудил к тому, чтобы она поподробнее рассказала ему о том, что творится на ранчо «Техасская звезда», но он не выказывал намерений оказывать ей такую услугу. Он подумал, что попал в осиное гнездо, как только вошел на кухню ранчо. Он думал, что видел в свои тридцать два года почти все, что можно было увидеть, но потерял дар речи, когда Бак представил его прекрасной Селесте. Эта блондинка с синими глазами и изумительными чертами лица была, наверное, самой красивой женщиной из тех, кого он когда-либо видел, но при этом она годилась Баку в дочери.

И она, кажется, обожала своего мужа.

Джейс едва удержался от того, чтобы не хмыкнуть при этой мысли. Почему-то он сомневался в ее чувствах.

Что же касается Маделейн, то он ощутил на себе жгучий взгляд негритянки в тот самый момент, как вошел на кухню. Он сказал себе, что его совершенно не интересует все то, что здесь происходит, ведь он работает на ранчо временно, но инстинкт говорил ему, что дело здесь не в негритянке.

Понимая, что единственное, в чем он мог быть пока уверен, так это в том, что Маделейн действительно испытала боль при падении, Джейс нерешительно протянул:

– Может, это и так, мэм, но Бак – хозяин «Техасской звезды», а я выполняю его распоряжения.

Стараясь не смотреть на мужа, Агнес неодобрительно покачала головой:

– Думаю, Селеста слишком хрупка для работы на ранчо, и, пока Маделейн болеет, кто-то должен ее заменить.

– Мне известно лишь одно – Бак хочет сделать заказ, чтобы пополнить запасы продуктов, а еще он хочет быть уверен в том, что его желание как можно быстрее найти кого-то для выполнения поденной работы на ранчо будет исполнено в точности.

– Что ж, я думаю...

– Ты слышала, что он сказал, Агнес? – решительно перебил ее Харви Бауэр. – Этому малому нужно помочь выполнить наказ хозяина.

Агнес смерила мужа холодным взглядом и снова повернулась к Джейсу:

– На какое время Баку требуется работник на кухню?

– Этого я не знаю, мэм.

– Я так понимаю, на ранчо «Техасская звезда» собираются нанять кого-то без гарантий...

– Агнес, хватит!

Агнес поджала губы:

– Ну хорошо, пусть высказываются другие.

Она обиженно уткнулась в счета и тут услышала ответ Джейса:

– Спасибо, мэм. Я подожду снаружи, пока все будет готово.

Испытав больше облегчения, чем он отваживался выказать, Джейс вышел из магазина, чтобы не видеть Агнес Бауэр, охваченную холодной яростью. Если он вообще что-то понимал в спорах между мужем и женой, то эти двое подробно обсудят болтовню Агнес сегодня же вечером. Его радовало, что он не будет при этом присутствовать.

Джейс потянулся, наслаждаясь солнечным светом. Он распрямил широкие плечи и глубоко вздохнул. Пять лет, проведенные в тюрьме, не прошли для него даром. Он никогда раньше так не ценил тепло свободного солнца Техаса.

Джейс облокотился широкой спиной о перила и надвинул шляпу на лоб. Чуть расслабившись, он оглядывал улицу, а мысли его бродили в прошлом. Первые годы тюрьмы казались ему бесконечными, и он начал думать о смерти. Коуберн стрелял первым. Он выстрелил в ответ, защищаясь. Он говорил себе, что не должен сесть в тюрьму, что ему должны позволить горевать о любимой женщине на его ранчо, рядом с ее могилой. Ему потребовалось несколько лет, чтобы признаться самому себе – даже если бы Коуберн не выстрелил первым, он все равно бы его пристрелил.

И все же правда состояла в том, что именно Коуберн выстрелил первым.

Но была еще одна правда – именно деньги Коубернов отправили его в тюремную камеру. Утешением ему служило то, что Уолтер Коуберн, чье богатство и терпение позволили сыну вести распутный образ жизни, не смог добиться его смерти через повешение.

Джейс вернулся на свое ранчо после тюрьмы, но пробыл там совсем недолго. Там давно жила другая семья и не осталось ничего, что напоминало бы о том, что здесь когда-то жил он со своей красавицей Пег.

При мысли об этом у Джейса заныло в груди, но он отогнал от себя воспоминания. Сейчас он позволил себе считать важными лишь несколько вещей: солнце, удобный ночлег, возможность три раза в день плотно поесть и независимость. Ему больше ничего не нужно.

Инстинктивно ощутив, что за ним наблюдают, Джейс резко повернулся и быстро оглядел улицу.

Его взгляд остановился на женщине, наблюдавшей за ним из-под навеса. Она была высокой и выглядела молодо. Одежда висела на ее худом теле как на вешалке, а широкие поля кожаной шляпы для верховой езды скрывали ее лицо. Но что нельзя было не заметить, так это револьвер у ее бедра и настороженный взгляд.

Луч солнца коснулся рыжевато-каштановых волос, которые она носила собранными у шеи, – это он увидел, когда она повернулась к нему спиной. Он сделал несколько шагов в ее сторону и смог разглядеть правильные черты лица, плавную линию губ и ясные карие глаза, внимательно и изучающе смотревшие на него. В том, как она себя вела, было нечто, свидетельствовавшее о том, что она поставила себе определенную цель и ее вовсе не интересовало мнение других.

Ей что-то было нужно.

Пораженный забурлившими в нем эмоциями, которые он считал давно умершими, Джейс стиснул зубы, чтобы скрыть волнение.

Кем бы она ни была и чего бы ни хотела, ему не нужно было видеть оружие у ее бедра, чтобы понять, что у нее какие-то неприятности, – за последние годы у него самого их было вполне достаточно.

Кем бы она ни была и. чего бы ни хотела, одно он знал наверняка – он ответит «нет».

Его зовут Джейс Рул, и про себя он произнес совсем не «спасибо», которое он так вежливо проговорил, поклонившись Агнес Бауэр в магазине после их беседы. Онор видела это по его лицу.

Она слушала их разговор из-под навеса магазина. Это было нетрудно – Агнес говорила очень громко специально, чтобы слышали все. Но вот что отвечал ей Рул, она не знала, он произносил слова слишком тихо.

И все же Онор была убеждена, что тихие ответы не свидетельствовали ни о его страхе, ни о подхалимстве. Ей достаточно было лишь взглянуть на него, чтобы понять это. Взгляд Рула был твердым и проницательным, а выражение лица настороженным. Она узнала это выражение, которое часто бывало у нее самой. Такое выражение – это результат страданий, уж кому это знать, как не ей! Он категорически не хотел, чтобы его вовлекли в проблемы, происходившие на ранчо «Техасская звезда», – проблемы, в центре которых находился Бак Стар.

Не уверенная в результатах своего поступка, Онор твердым шагом приблизилась к Рулу. Он был худ, но обладал хорошей мускулатурой, свидетельствовавшей о силе, которую многие недооценивали.

Она инстинктивно почувствовала, что не совершит ошибку, доверившись этому человеку.

Поравнявшись с ним, сама не понимая, как решилась на это, Онор заговорила с ним, удивившись звуку собственного голоса:

– Я услышала ваш разговор в магазине. Я согласна делать ту работу, которую предлагают на ранчо «Техасская звезда».

Во взгляде темных глаз Рула, направленном на нее, не было и тени удивления. Сердце ее тревожно забилось в ожидании ответа.

Она была моложе и красивее, чем Джейсу показалось на первый взгляд. Густые каштановые ресницы подчеркивали необычный цвет ее глаз, когда она смело смотрела в его глаза. Она не считала нужным попросить извинения за то, что подслушала их разговор в магазине. Он догадался, что она вообще лишена лицемерия.

– Что у вас на уме, мэм? – неожиданно спросил Джейс.

– Что вы имеете в виду?

– Если вы слышали мой разговор с Агнес Бауэр, вы знаете, что положение на ранчо оставляет желать лучшего.

– Вы там работаете, да?

– Временно.

– Вот как?

– Кроме того, что я делаю или не делаю – не ваше дело.

– А что я делаю или не делаю – тоже не ваше дело.

– Поверьте на слово, не важно, от чего вы бежите, но на ранчо «Техасская звезда» не стоит наниматься, – сердито ответил Джейс.

– Это значит, что вы уже отказались рассматривать это место в качестве убежища?

– Мы говорим не обо мне. Не я прошу работу в «Техасской звезде».

– И вы не тот человек, который решает, нанять меня или нет?

Зеленые искорки в глазах Онор свидетельствовали о растущем раздражении.

– Знаете, я поеду с вами на ранчо, нравится это вам или нет. Если Бак Стар наймет меня... – заговорила она.

– Тогда вас наверняка уволит его жена.

– Но вас она не уволила!

– Я не хорошенькая молодая девушка.

– Я тоже.

Джейс счел за лучшее промолчать.

– Мистер Рул... – Голос Агнес Бауэр заставил Джейса повернуться к двери. Он заметил, как Агнес оглядела молодую женщину и его, прежде чем продолжить: – Я приготовила заказ для «Техасской звезды». Вы можете забрать его, когда захотите.

– Я готов забрать его сейчас, – решительно заявил Джейс.

Агнес вернулась в магазин.

– Я найду лошадь, на это уйдет всего несколько минут, – сказала Онор.

– Я уже говорил, что уезжаю сейчас.

– Пожалуйста, я поеду за вами, – пожала она плечами. Онор направилась к пункту проката лошадей, потом вдруг оглянулась:

– Кстати, меня зовут Онор Ганнон. Не трудитесь представляться. Я знаю, что вас зовут Джейс Рул. Это я тоже подслушала, – добавила она со сладкой улыбочкой.

Джейс хмуро смотрел, как Онор Ганнон быстро идет по настилу к конюшням. Он заметил вздернутый подбородок, целеустремленный шаг и покачивание ее изящных бедер, когда она быстро шла к пункту проката лошадей, и снова ощутил давно забытую тяжесть в паху.

Он тяжело вздохнул. Онор Ганнон с рыжевато-каштановыми волосами и удивительными глазами оказалась серьезной проблемой, и он почувствовал, что по непонятной причине эта проблема стала доставлять ему удовольствие.

Нет.

Будь он проклят, если допустит это!

Его лицо было достаточно приятным. Плохо, что характер не слишком соответствовал его внешности.

Онор с интересом разглядывала Джейса Рула, когда скакала рядом с ним на ранчо «Техасская звезда». Густые брови над темными глазами, угловатые черты лица и полные губы – так себе, ничего особенного. Но вот глаза под короткими густыми ресницами, которые, похоже, мало что упускали из виду, ее заинтересовали. Да еще этот старый шрам на подбородке. Она невольно задумалась, при каких обстоятельствах он появился и сколько ран получил в ответ противник. Она разглядывала его высокую широкоплечую фигуру и решила, что ее первая оценка была верной. Наверное, он долгое время недоедал, но худоба ни в коей мере не повлияла на уверенную силу его движений.

Так или иначе, Джейс Рул производил впечатление человека, которому можно доверять. Он направился к «Техасской звезде», как только покупки были приторочены к седлу. Она никогда не узнает, удивился ли он или ожидал от нее, что она догонит его и поедет рядом с ним. Она сомневалась, что проработает на ранчо достаточно долго для того, чтобы все понять. Бак Стар казался вспыльчивым стариком, с которым было непросто иметь дело. Но до того момента, как она увидела его, она не сознавала, что ей нужно найти ответ на один-единственный вопрос: «За что моя мать любила его всю жизнь?»

Онор вытерла испарину, выступившую на лбу.

– Сколько нам еще добираться до «Техасской звезды»? – нарушила она молчание.

– Немного.

– Вы хорошо знаете Бака Стара?

– Плохо.

Онор нахмурилась:

– А вы неразговорчивый человек, правда?

Ответа вообще не последовало.

Ну ладно, пусть он молчит, если хочет.

Так же молча Онор взглянула на Джейса, когда его лошадь начала хромать. Она заметила, как он встревожился и, повернув лошадь к обочине, спешился, привязав поводья к дереву. Машинально последовав за ним, Онор натянула поводья, но сидела в седле, пока Джейс похлопывал лошадь по шее и произносил тихие слова утешения, прежде чем поднять переднее копыто жеребца и осмотреть его. Он нахмурился, обнаружив камешек, застрявший в подкове. Он вынул нож из седельной сумки и начал извлекать камень.

Жеребец нервно вздрогнул и подался назад, Джейс быстро его успокоил.

Неторопливо вынув револьвер из кобуры, Онор направила его на человека. Она заметила, как в глазах Джейса блеснуло удивление, когда он увидел, куда она целится, – за мгновение до того, как она нажала на спусковой крючок и выстрелила.

Выстрел потряс тишину озаренной солнцем дороги. Джейс растерянно шагнул в сторону, глядя на Онор. Проследив за ее взглядом, он нагнулся и увидел гремучую змею, лежавшую возле его ног и разнесенную на части метким выстрелом девушки.

Хмурясь, Джейс оглянулся на нее и увидел, что Онор убирает револьвер. Выражение ее лица было безмятежным. Она выглядела совершенно спокойной, когда посмотрела ему в глаза.

– Хороший выстрел, – похвалил Джейс, даже не осознавая, что произнес это вслух. – Где вы научились так здорово обращаться с оружием? – заинтересованно спросил он.

– Разве это важно?

– Да в общем-то нет.

Он не знал, где и когда она научилась так стрелять, но догадывался, почему это случилось. Она женщина, и она научилась защищать себя сама при обстоятельствах, которые не желала обсуждать. Он понял это, но не стал менее подозрительным.

– Думаю, я должен вас поблагодарить, – прямо заявил он.

– Не стоит беспокоиться.

– А я и не беспокоюсь. Вы поступили правильно, застрелив гремучую змею. Так что вы можете ожидать от меня того же самого, если возникнет подобная ситуация. На том и порешим, если вы не возражаете.

Джейс дождался едва заметного кивка Онор и начал снова выковыривать камень из подковы Уистлера.

Наконец вскочив в седло, Джейс направил лошадь на дорогу. Онор последовала за ним, и они молча признали, что происшествие с гремучей змеей очень ясно выявило две вещи.

Во-первых, Онор Ганнон не та женщина, которую легко уволить.

Во-вторых, Бак не сможет уволить ее, даже если очень захочет.

Глава 4

Сидя в одиночестве в тишине роскошной Нью-йоркской конторы, Уолтер Коуберн открыл ящик для сигар, стоящий в дальнем углу массивного стола красного дерева, и вынул сигару. Он поднес ее к носу, чтобы вдохнуть терпкий запах, и нахмурился, когда запах оказался совсем не таким, какого он ожидал. Но он был не слишком удивлен. Сейчас мало что отвечало его ожиданиям.

Все так же хмуро Уолтер зажег сигару, потом резко встал и повернулся к окну, находившемуся у него за спиной. Он взглянул на залитую солнцем улицу, на тех безымянных безликих людей, что быстро проходили мимо его конторы.

Безымянные... безликие... оттого, что все они банальны. Они занимаются земными трудами, ведут мирскую жизнь, барахтаются в грязи посредственности, мало зная об утонченных вещах, которые может предложить им жизнь и которые они едва ли оценили бы, даже если бы у них появилась такая возможность, просто из-за своего невежества.

Уолтер вздохнул. Он родился в бедности, но никогда не был равнодушным. Он еще в детстве поклялся себе, что умрет богатым. Он усердно трудился всю жизнь. Будучи молодым человеком и извлекая большую пользу из приятной внешности и бойкого языка, он сделал шаг, который в конечном итоге обеспечил его будущее. С бесстыдной наглостью он убедил некрасивую дочь работодателя в своей любви. После этого не составило никакого труда соблазнить девушку, и у работодателя не осталось другого выхода, как устроить пышную свадьбу для дочери на втором месяце беременности, чтобы ввести сияющую от счастья парочку в общество.

К сожалению, невеста Уолтера не пережила рождения сына, а потому ему пришлось принять решение, повлиявшее на его последующую жизнь. Горюющий тесть умер внезапно, но не неожиданно – через год, оставив Уолтеру право распоряжаться имуществом компании.

Уютно ощущая себя в новой роли, он принял на себя управление семейной фирмой «Каннингем индастриз» с показной неохотой, при этом он вел дела так, что утроил капитал компании по прошествии пяти лет. То обстоятельство, что он приобрел славу «акулы производства», его не волновало. Он хорошо платил адвокатам, защищавшим его интересы.

У него было прочное финансовое положение, сын, которым он гордился и который, к счастью, был совсем не похож на свою некрасивую мать. Уолтер решил предоставить Уинстону всю ту роскошь, какой не было в детстве у него самого, а мальчик доставлял ему радость тем, что вырос красивым, умным и похотливым. Уолтера не слишком беспокоила невоздержанность Уинстона, потому что Уинстон был во всех отношениях именно тем сыном, о каком он мечтал. Даже, несмотря на то что размах сексуальных похождений сына иногда поражал даже Уолтера, он не возражал, а его адвокаты заботились о том, чтобы не пострадала репутация Уинстона.

Уолтер пожал плечами и, с отвращением отбросив сигару, погладил ухоженные седые усы, глядя на то, что творилось на улице. Что же касается его самого, то он приобрел приятную наружность, лишь достигнув сорока лет. И, часто поглядывая на себя в зеркало, он убеждался, что его волосы, несмотря на седые пряди, все еще достаточно густы, чтобы привлечь к себе женские взгляды, и что даже его лицо хорошо сохранилось за эти годы. Несмотря на средний рост, его тело было мускулистым, хорошо сложенным и лишенным жировых отложений. Но главное – его сексуальные желания и возможности мало чем уступали желаниям и возможностям взрослого сына.