Он слегка кивнул своей свите и отступил в сторону, Хэлдар удивленно смотрел, как к нему подходят несколько дюжих парней настроенных достаточно агрессивно.

Катаки потянул Хэлдара за рукав, молча помог подняться на ноги и вывел из-за стола. Да-Деган смотрел, как Катаки делает это — достаточно уверенно, спокойно, пока Хэлдар не пытался вырваться из его рук. Но стоило тому очнуться, поняв происходящее сразу и до конца, и попытаться сбежать, как контрабандист без жалости, хоть и без агрессии достаточно чувствительно ударил его несколько раз.

«Вот так, — подумал Да-Деган, пытаясь подавить сожаление, — в Иллнуанари поступают со строптивыми рабами. И нечего лгать себе. На Рэне давно существуют рабы. Существуют. И как не называй это рабство, за какими словами не прячься, но слова не скрывают сути. Если ты видишь».

Отэ нашел его в саду, присел рядом на каменную скамью около пруда, на черной глади которого слегка покачивались белоснежные лилии, он посмотрел на пруд, на сад, на дом, окруженный недавно разбитым цветником. За те несколько недель, которые провел в горах, на Аван мальчишка покрылся бронзовым, здоровым загаром и больше не казался заморышем. Изменилось все, он больше не прятал взгляда, и оказалось, что он добр, смел и весел.

Да-Деган посмотрел на него, чуть скосив взгляд, и улыбнулся. Глядя на этого, закутанного в кожу и мех мальчишку трудно было поверить, что когда-то он мог казаться раболепным и услужливым. У него был крайне независимый вид, хоть видно было, что он не специально напустил его на себя. Нет, Отэ не рисовался, он вел себя совершенно естественно, и от этой метаморфозы теплело на душе.

— Ты один? — спросил Да-Деган удивленно.

Мальчишка кивнул согласно и радостно, гордо вспыхнули глаза.

— Один, — подтвердил он, — флаер у бухты, я оставил его. Меня выучил им управлять один человек. Из контрабандистов. Рокше.

— Не рано?

— Он говорит, что в самый раз.

Да-Деган, усмехнувшись, пожал плечами, спросил:

— Как там Илант?

— Илант просил вас приехать. Обязательно.

— Что-то случилось?

Отэ кивнул, подобрал ноги, радость исчезла с его лица, и оно стало серьезным и грустным.

— Лия исчезла, — проговорил он, — И Рэй. И Рокше. Они ушли еще три дня назад, должны были вернуться вчера, но... их нет.

Да-Деган ощутимо вздрогнул, посмотрел на мальчишку, на открытое доверчивое лицо, которое стало грустным и машинально встрепав его вихры, ответил, искренне желая, что б эти слова сбылись:

— Они вернутся.

Да-Деган посмотрел на лагерь внизу, раскинувшееся море огней под ногами. Отэ шел чуть впереди, указывая дорогу, подсвечивая ее фонарем. Следом за ним спускались еще двое парней, поглядывали на богатого господина недоверчиво, из-под бровей, ощупывали взглядами.

На Аван не особо доверчиво относились к незнакомцам, что приходили одетые богато и дорого. Даже присутствие Отэ, пришедшего сюда, в горы вместе с Илантом, с самого начала, не могло изгнать понятной подозрительности из их взглядов. Спускаясь вниз по ступеням, вырубленным в скале, он осмотрел лагерь у себя под ногами и невольно усмехнулся.

Народ стекался сюда подобно ручейкам бегущим к океану. Ордо пришлось обратить пристальное внимание на эту цитадель повстанцев и перекрыть все тропы, но это не мешало прибывать сюда новым и новым беглецам. Люди умудрялись обходить посты и уходить от патрулей, с этим ничего невозможно было поделать, все равно, что пытаться возвести плотину на пути разбушевавшегося потока.

Лагерь повстанцев расположенный на месте бывшего космопорта был прекрасно вооружен. Илант не терял времени даром. Улыбнувшись, Да-Деган вспомнил его, совершенно мальчишеский, задиристый нрав, отповеди, которые получал от него, пытаясь дать добрый совет.

Илант принимал помощь от контрабандистов, благодарил, но предпочитал делать по-своему там, где, как ему думалось, он мог пренебречь сторонними советами.

Где-то вдалеке, подсвеченные лучами прожекторов, стояли несколько кораблей Оллами. Вельможа без труда узнал вытянутые абрисы их корпусов. Он знал, что пока космопорт, а точнее то, что от него осталось, может принять не более пары кораблей в сутки, и надеялся, что со временем это изменится. Как и то, что, пока, сюда, кроме Оллами, заглядывать было некому.

Ордо готов был кусать локти, поняв, что контрабандистам с Раст-Танхам не было разницы кому предлагать свой товар, что они с равным удовольствием снабжали ими оба враждующих лагеря, но контрабандисты, хоть и были на Рэне гостями, но гостями, с которыми лучше было б не ссориться.

И Гайдуни Элхас улыбался в бороду каждый раз, когда ему приходилось бывать в городе и встречаться, волею судеб с Ордо. "Что делать, Аторис, — говорил он, топя усмешку в бороде, — такова жизнь. Говорят, твоя дочка тоже сбежала на Аван, не так ли? ". Ордо кивал, сцепив зубы, и молчал, потому что ответить на это ему было нечего.

Да-Деган слегка усмехнулся, вспомнив реакцию Ордо на это нежданное, доставленное главой Оллами известие. Не глядя на Гайдуни, тот рассматривал письмо, лежавшее перед ним на столе, словно не в силах сосредоточиться и понять смысл прочитанного, а на лице сменяли друг друга непонимание и тоска.

Он жалел его тогда, жалел и сейчас, но понимал, что Лии лучше быть подальше от всей придворной толчеи и суеты. Что там, на Аван живя рядом с теми, с кем рядом она росла, девушка будет чувствовать себя более счастливой и свободной, а тоска... кого не трогает тоска и сожаления?

Спустившись вниз, пройдя за юным провожатым мимо палаток, Да-Деган вступил в тоннель ведущий вглубь и вниз. Тоннели остались еще от космопорта, теперь их заново расчистили, починили освещение, приспособили для новых нужд. Эти коридоры длинные, гулкие, пустынные постоянно ветвились и смыкались, так, что стороннему человеку легко было заблудиться в этом подземном лабиринте.

Илант сидел за столом в комнате без окон. Свет лампы падал на его лицо, на карты, разложенные на столе. Лицо выглядело усталым и сонным, вокруг глаз залегли круги, словно он не спал несколько суток.

— Дагги, — проговорил он, заметив гостя и поднявшись навстречу, сделал знак провожатым удалиться, — как хорошо, что вы пришли.

Да-Деган молча скинул с плеч плащ с меховым подбоем, небрежно перекинув его через спинку кресла, молча кивнул, подойдя совсем близко к юноше, склонился над картами разложенными на столе.

— Куда они ушли?

Илант показал на озеро и речку, впадавшую в него, даже не речку, а малый поток, — тонкую ниточку на карте.

— Это где-то здесь, — ответил он. — Их видели наши ребята, возвращавшиеся с равнин на Аван. Рэй сказал им, где найти замаскированный ими флаер и попросил, если то будет возможным, встретить их. Но в назначенное время не пришел никто. Ни Рэй, ни Лия, ни Рокше.

— Ты сам там был?

Илант потеряно вздохнул. Склонившись над картой, провел по ниточке ручья пальцем, вспоминая ночной переход, шум воды, водопад и пещеру, скрытую его потоком. Вспомнил огненный шар и туманные призраки двойников придвинувшиеся из ниоткуда. Двойники смотрели с любопытством, разглядывая тех, кто потревожил покой этой забытой пещеры.

Рокшар, как и он, сам, не любил слушать чужих советов. Рокшар не мог забыть этой пещеры, ее чудес. Он говорил не раз, что должен, обязательно должен в нее вернуться. Что б разгадать ее секрет.

«Аюми, — говорил он каждый раз, вспоминая о ней, — это без сомнения, выход к информаторию Странников. До сих пор ходят рассказы, что Ареттар был в одном из них. И он знал о них много, очень много, когда писал свои Легенды. И я мечтаю вновь попасть туда. Может быть, мне удастся, да, удастся, узнать нечто для меня важное и значимое».

Отговаривать его, было все равно, что пытаться сдвинуть гору. У юнца — контрабандиста так ярко сияли глаза, что становилось очевидным, что не говори, что ни делай, а удержать его не хватит сил. А его рассказы так внимательно и жадно слушали и Лия и Рэй.

Они ушли, ничего никому не сказав, и если б не этот отряд встреченный ими случайно, никто б и не узнал куда ушли. Когда Илант узнал об этом, то только пожал плечами, мысленно пообещав, что когда они вернутся, то заставит их подумать над этим безрассудным поступком.

Но время шло, они не возвращались и в сердце закрадывались сомнения. Он боялся, что эта троица не вернется, что они сгинули где-то в горах, так и не дойдя до информатория Аюми. Как только вышло назначенное время, он сам, взяв лишь пяток сопровождающих, рванул к озеру, пролетел низко над потоком, стекающим с гор, но не увидел пещеры, не увидел их, не было даже водопада. Все было совершенно иным, нежели он помнил. Словно за несколько недель вода сумела сточить уступ, под которым таила сокровище Аюми.

— Я там был, — ответил Илант тихо, не понимая сам, откуда взялось это не вполне ясное ощущение вины, — я искал их.

— Ты знаешь, зачем они пошли туда? — вновь спросил Да-Деган.

— Да. Там была пещера. Я говорил вам. Пещера с чудесами.

Да-Деган тихонечко покачал головой, пожал плечами.

— Рокше говорил, что она явно связана со Странниками. Он мечтал попасть туда еще раз. И он, наверняка, он, сманил Лию и Рейнара. Вы же знаете, мы все трое любили эти легенды, эти сказки, что вы рассказывали нам.

Да-Деган жестом попросил его замолчать, присев на стул подвинул к себе карты, внимательно разглядывая местность окрест. Потом прикрыл глаза и попытался вспомнить

Небо Софро над головой, сады, цветущие в ночи, фонтаны, статуи, ощущение неведомого волшебства, взгляд, что явственно чувствовался кожей.

Обернувшись, он увидел женщину, что стояла, скрытая тенью, прислонившись спиной к шероховатой коре. Скупо поблескивал шелк ее одежд, переливался радужными сполохами, образуя рисунок, постоянно менявшийся, как меняется волна плещущая под солнцем, то на нем зацветали цветы, то поблескивали звезды. Капюшон, наброшенный на голову, скрывал черты лица, но волосы выбивавшиеся из-под него сияли серебром.

Она поманила его жестом руки, так просто и значительно, что он подошел. Отчего-то не смог не подойти. И навсегда осталось в душе ощущение значимости момента и невозможности отстраниться от этого наваждения, которое распространялось вокруг.

Глядя на нее, он не слышал шума в садах, смех и птичьи трели словно бы стерлись, отступили на второй план. Рядом же была только она. Ее глаза, опушенные ресницами, сиявшие под капюшоном. Ее губы, сложившиеся в приветливую улыбку. Касание ее руки — теплое и неощутимое.

Он не слышал ее слов, наверное, виной было все то же затмение, но знал, что должен идти за ней и потому шел, не глядя по сторонам. Он прошел вслед ей несколько аллей, ступил на лестницу, ступени которой казались сложенными из созвездий. Чуть впереди по ступеням скользил шлейф ее платья, на котором так же сияли отражения созвездий, узоры призрачных звезд, переплетались линии. И был в этом ритм, несший с собой чувство неземной гармонии, и это наваждение, этот гипноз, рождал ощущение нереальности. Словно все происходило во сне, в мечтах, но не в реальном мире.

Там, куда она привела его, мягко кружили золотые шары, как осенние лисья, гонимые ветром, плыли, качались, распускались цветами. И ощущение бесконечного пространства окружало со всех сторон.

Из темноты, из ниоткуда выдвинулась фигура, закутанная в темный плащ. И он с удивлением узнавал свои черты у этого незнакомца — тонкие черты лица, хитрый прищур глаз, нечто лисье и веселое одновременно. Двойник повторял его движения, так же шел следом за женщиной, что бесшумно скользила по рисунку созвездий под ногами.

Этот зал полный темноты и света казался странным, словно составленным из множества зеркальных плоскостей, в которых отражалось и множилось происходившее вокруг. И в какой-то момент оказалось, что двойник не один, что вокруг множество таких знакомых и таких разных лиц. И только женщина все так же оставалась одна.

В какой-то момент она остановилась, прекратив движение, обернулась и посмотрела на гостя, легким движением откинув с головы капюшон. У нее было неправильные черты, но ощущение невероятной красоты, что исходило от нее не прошло. Черты лица незнакомки были удивительно гармоничны, даря неизъяснимую прелесть, которой он не видел и в классически-правильных лицах красавиц. У нее было такое одухотворенное лицо, что оставляло ощущение сияния, как от солнца и взгляд, даривший тепло.

И вновь она чуть улыбнулась, и он почувствовал шок, поняв, что она так же нереальна, как и его двойники, что она подобна отражению звезд, дрожащему на поверхности воды.

В ее глазах, в ее лице отражалось все происходящее вокруг, словно она была причудливым отражением на поверхности зеркала. А она поняла это, слегка качнула рукой и исчезла. Сразу, там, где стояла она, осталась только вспышка света, переливающаяся синью и голубым капля света, сияния, замершая в скольжении вниз? вверх?

А ощущение взгляда, который кто-то невидимый не спускал с него, не проходило, и не ослабевало. Этот взгляд смотрел не на лицо, не на внешность, он словно бы проникал внутрь, заставляя и его самого смотреть на себя изнутри, следуя за взглядом. И что-то рождалось, а что-то рвалось, отмирая навсегда. Что-то, чего он не знал о себе до этого дня, проявлялось, и он не мог отстраниться от этого знания, не мог закрыться от него. Не мог, потому что теперь знал и видел.

А потом голос, то ли женский, то ли мужской родился в самой глубине, там, откуда начинались истоки разума, голос принадлежавший ему и совершенно чужой, заговорил с ним мягко и понимающе. «Мы были, — тихо шепнул он, — мы есть, мы будем. Ничто не проходить без следа, и мы не исчезли. Мы были, мы есть, и мы будем с вами. Всегда. Пока существует мир и возможно сущее. Быть может, только так, как это возможно теперь, только памятью о чуде, мечтой и надеждой. Ничем иным мы быть не можем. Хоть сами мы порождены мечтой об абсолютной власти и абсолютном господстве. Мы были, и мы вернемся. Напомни этому миру о нас. О странных Странниках, Аюми....»

Он проснулся в садах, там, где, казалось, встретил незнакомку. Под головой был мох и мягкая трава. Над головой раскинулось пустое, черное небо.

Поднявшись на ноги, он подумал, что этот сон, странный сон, был более чем реален, и так отчетлив, так ярок, как не был отчетлив и ярок ни один сон. Потянувшись, он, встряхнулся и почувствовал, как голос вновь прозвучал, неясный, как далекая песня. Он словно сшивал небо и землю, даль и высь. Прислонившись щекой к шероховатой коре дерева, мужчина усмехнулся сну. И вдруг заметил... след на земле. Его собственный след. И след незнакомки, углубление от ее туфель, полустертый движением шлейфа.

Возвращаясь в реальность, он, вздохнув, посмотрел на Иланта, коснулся ладонью его плеча, привлек к себе, как непослушного подростка, понимая как тому тяжело.

— Так тому и быть, — прошептал он негромко, — если они ушли к Аюми, то с ними ничего не случится, поверь. Им тогда намного безопаснее, чем нам. Хоть мы о них, возможно, никогда ничего не узнаем. А если нет... то узнаем. И достаточно скоро.

Илант, пересилив себя, усмехнулся.

— А разве Аюми существуют? — спросил он, не веря, строптиво, — разве, это не только мечта?

— Они были, — тихо ответил вельможа, — они были. Я верю в это. И верю и знаю. И это не только мечта.

Ис-Шабир тихонечко вздохнула и в который раз за короткую беседу взглянула за окно. Небо хмурилось, нагоняло тучи, чайки носились над волнами и испуганно пронзительно кричали на разные лады. «Нет, — отметила она, — до грозы в Кайринта вернуться не удастся». Потом она перевела взгляд на свои длинные стройные ноги, покрытые бронзовым загаром, которого в солярии на Софро добивалась долго и тщетно, но который прилип сам, стоило только вернуться домой, на Ирдал и несколько дней побыть на свежем воздухе. Созерцание, как ни странно, настроения не приподняло и новеньких мыслей не подбросило.

Женщина, что уютно устроилась в кресле напротив окна, отвечала на вопросы с крайней неохотой, предпочитая отмалчиваться, словно пребывая в полудремотном состоянии.

— Послушайте, Гресси, — повторила она устало, — но хоть о чём-то Ордо вам говорил?

Гресси Кохилла рассеянно подняла взгляд, спокойно улыбнулась и устало пожала плечами.

— По-моему вся Лига знает, что он говорил, если Вы о последнем рейсе «Кана-Оффайн». Неужели мне надо пересказывать все эти небылицы Вам, Исси? Если надо, то я расскажу, хоть более всего на свете в своём отпуске я мечтала отдохнуть. Вы, кстати знаете, что у нас пилотов, подразумевается под словом «отдохнуть»? Нет? Так я объясню — это, значит, забыть о работе и на звёзды глядеть, исключительно наслаждаясь эстетикой зрелища, и не вспоминать о работе, своей или чужой ни под каким предлогом. Если б Вы, Исси, мотались по небесам, как мы, пилоты, клянусь, Вам бы не было дела ни до каких следов Аюми в этом мире. И рассказы Аториса Ордо Вы тоже б слушали вполуха, исключительно, что б не показаться невежливым собеседником.

Гресси поднялась с кресла и подошла к окну ближе, полюбоваться на потемневшие свинцовые волны, накатавшиеся на берег, а Ис-Шабир тихо вздохнула и поняла, что большего из этой упрямицы не вытянуть и клещами.

О характере Гресс, её упрямстве и твёрдости байки ходили не только по Ирдалу, но и по многим мирам, в которых той доводилось бывать. Говаривали, что эта отчаянная дама не побоялась привести свой корабль в гавань Раст-Танхам, мотивируя это тем, что кораблю требовалась срочная починка, и, желательно, в условиях верфи. Сама Ис-Шабир в реальности подобного случая сомневалась, но уже по тому, какую профессию выбрала себе её собеседница, судила о многом. Направляясь к ней в дом, она понимала, что характер Гресс Альбенар описал ей верно. И что придётся потрудиться, выжимая из камня воду, но то, что за два часа беседы ей не удастся выудить абсолютно ничего нового, никак не предполагала.

«Надо было уступить этот визит Эдуэ, — подумала, отчаиваясь, этот смазливый рэанин, осевший у них, в исследовательском центре на Кайринта, мог обольстить статую, не только очаровать женщину, — может быть, чего-то он бы добился».

— Вам не кажется, — заметила Гресси Кохилла, — что погода портится? Я б на Вашем месте поспешила уйти.

Ис-Шабир недовольно пожала плечами. Все эти два часа её вежливо игнорировали, терпя присутствие и не более того, теперь же явственно давали понять, что визит затянулся, и терпеть его долее не собираются. Она поднялась на ноги, поправила одежду и заметила, что твёрдое и решительное лицо её собеседницы смягчилось, когда она глядела вдаль.

— Вы правы, — заметила Ис-Шабир, — мне и в самом деле пора идти. Гресси, но, пожалуйста, пообещайте, если вспомните, быть может, хоть что-то, дайте нам знать. Это важно.

Гресс отвернулась от окна.

— Знаете, что я Вам скажу, — заметила сухо и дерзко, — надо было слушать самого Ордо, когда он что-то хотел сказать, а не носиться по его знакомым теперь, когда самого Аториса Вам не достать. Я знаю, что несколько недель назад Вы пытались разговорить на эту тему Архата Хайадару, он мне говорил, только ничего не добились. Теперь видимо моя очередь, и мы будем сталкиваться с Вами до тех пор, пока не кончится мой отпуск, и я не покину Ирдал. Но, можете мне поверить, Ордо говорил мне то же, что и всем, и ничего нового я не смогу поведать. Ничего. И, огромная просьба, дайте мне получить то, за чем я приехала — покой и отдых. Большего я не прошу. А если Вам интересно, что ж на самом деле видел Ордо, — полетайте на Рэну, к Аторису. Может быть, он сам всё расскажет.

Гресси подошла к двери, провожая нежданную гостью, и, открыв ее, коротко кивнула, словно предлагала выместись подобру-поздорову. Пронизывающий ветер взметнул её короткие, тёмно-медовые, присоленные сединой, пряди, приподнял их, отбросил назад. Назвать это причёской, даже мысленно Ис-Шабир не могла.

Гресси Кохилла, если б не её явно женская фигура, могла б легко сойти за мальчишку — занозистого, грубоватого по глупости юнца, — манеры и жесты явно соответствовали. Единственное, кроме фигуры, что выдавало в ней женщину — мягкий взгляд тёплых, рыжевато-карих глаз, спокойных и слегка мечтательных. «Дали Небесные! — подумалось Ис-Шабир, — Вот заноза!»

Несмотря на годы, которые капитан космического флота Лиги уступала ей, и немалые надо сказать годы, Ис-Шабир выглядела перед ней юной девочкой, бабочкой-однодневкой, только что вылупившейся из куколки.

Выйдя на улицу, она тихо и бесцельно побрела по набережной, чувствуя, что потерпела полное фиаско. Вспомнился взгляд Альбенара, почти сочувствующий, когда она рассказала о своей затее. «Вы не знаете эту женщину, Исси, — проговорил координатор задумчиво, — это не женщина, это пират в юбке. Акула. Вам её не взять. И Эдуэ ваш тут тоже не помощник. Возможно, единственный кому она доверяет — это Элейдж. Попробуйте уговорить сенатора, что б он попытался на неё воздействовать, тогда, может быть, и выйдет из вашей затеи хоть что-то. А я б не стал даже и браться. Я знаю её давно, с тех пор, когда Архат притащил её на руках в мой дом, заявив, что эта девочка тонула, а он её спас. Могу заметить, пришла в себя она быстро, да ещё и отвесила оплеуху Архату, который неуклюже пытался делать ей искусственное дыхание. Им обоим тогда было по пятнадцать лет, но с тех пор она не изменилась. Доказательством служит то, что Архат до сих пор бегает за ней, без малейших шансов на успех быть замеченным».

Вздохнув, она попыталась понять, что же в этой коротко стриженой, похожей на пацана женщине было такого, что могло задеть, зацепить самоуверенного и самовлюблённого Архата Хайадару, заставив увиваться вокруг нее. Ответа не было.

Архат казался человеком иного склада, нежели эта занозистая и колючая Гресси Кохилла. Архат во время беседы был вежлив и мил, возможно, сказывалось воспитание, и он не дал заподозрить, что её визит не кстати.

Единственное, что в них было схожим, только то, что ни один из них на все поставленные вопросы не дал вразумительного ответа. Разве что, Архат сразу дал понять, что ни в каких Аюми он не верит, и к словам Ордо относился, да и относится, более чем скептически.

Впрочем, она тоже не сразу сумела поверить в реальность встречи с флотом Аюми, она бы не поверила в это никогда, если б не работа, не Кайринта. Она вспомнила исследовательский центр и усмехнулась.

Официально Кайринта был закреплен за биологами, но неофициально несколько лет подчинялся ведомству Стратегической разведки, а после ее расформирования перешел под прямой контроль Алашавара. Сенатор появлялся несколько раз в год, просматривал отчеты, качал головой и уезжал. Казалось, так длится целую вечность. И Ис-Шабир перестала надеяться на успех давно, только потому, что ничто так и не менялось.

Вещи, принадлежавшие Аюми, те, которые уцелели после взрыва корабля, словно решили не поддаваться исследователям, свято храня свои маленькие тайны при себе. До сих пор, хоть на исследования ушло более восьми лет, не удалось продвинуться даже на немного. Так и не стало понятным, что за принципы и технологии использовали Аюми, создавая свои шедевры.

Женщина покачала головой, вспоминая статуэтки, переливающиеся сполохами цвета, прекрасные фиалы, тонкостенные настолько, что невозможно было установить их толщину, но то, что она была меньше, чем размер атома, всем и давно в Кайринта было известно, как прописная истина. Были еще картины на тонкой пленке, казавшиеся живыми, были цветы, и....

Она вспомнила, как, впервые увидев эти творения, не обратила внимания на горстку огненных, алых камней. Они были красивы, но куда более ее голову занимало другое. И лишь когда Эдуэ взял один из камней, а остальные потянулись за ним, словно бы связанные невидимой нитью, обвиснув у него в руках, превратившись в изысканное, редкое по красоте, ожерелье она изумленно вздохнула. До сих пор оставалось неясным как оказалось возможным это волшебство, ведь между камнями свободно проходил любой предмет, не разрушая невидимой связи.

Да и наивно было думать, что им удастся разгадать секрет. Хотя, вначале, казалось, что ничего сложного нет, что вся эта работа займет ну год, ну два, но не более. Но и за все время существования исследовательского центра, им не удалось приблизится к разгадке и на шаг. Исследования лишь прибавляли вопросов, не давая надежды на быстрое получение ответов.

И становилось понятным, что слишком многое ускользало от внимания исследователей Лиги, слишком многое, что копилось столетиями, и что невозможно открыть, даже держа в руках раритеты Аюми, которые словно бы говорили, как узко восприятие реальности человеческим разумом.

Она качнула головой и, проведя рукой по светлым, медовым прядям, осмотрелась, отыскивая взглядом Эдуэ. Он обещал быть где-то рядом. Он и был рядом, только стоял в стороне, рядом с немолодым, но подтянутым и стройным человеком, на плечах которого явно не хватало знаков отличия. Выправка у старика была еще та.

Замедлив ход, Ис-Шабир достала из сумочки сигареты, и, не доходя до мужчин, остановилась, закурив, присела на скамью. Сказывалось нервное напряжение и разочарование в визите. Она ждала большего.

Впрочем, это разочарование, и она верила в это, было последним. Припомнив многочисленные командировки по мирам Лиги, усмехнулась. Она провела в перелетах больше трех месяцев, но если б не Эдуэ, могла б провести и больше трех лет.

«Милая моя, — пробормотал он, глядя на билеты, которые женщина сунула ему в руки, — ты сошла с ума. Если мы полетим на лайнере, то потеряем уйму времени. Есть другое предложение. Если хочешь, я помогу тебе завербоваться на почтовик. И через трое суток ты будешь на Лагали. Через трое суток, а не месяц с хвостиком... подойдет?»

Он был прав, способ передвижения, предложенный им, оказался более быстр, чем то, что могла предложить она. Но, облетев с десяток планет, желая расспросить остатки экипажа, тех, кто уцелел после того, нелепого взрыва «Кана-Оффайн», она словно наткнулась на непробиваемую стену.

Никто не желал говорить о флоте Аюми, о том, что эти люди, несомненно, видели. Все молчали, слегка улыбались, намекая, что им вовсе не хочется прослыть сумасшедшими и быть отстраненными от полетов. Никто не желал ничего говорить. И все усилия оказались напрасны. Тогда она начала искать тех, кому мог рассказать сам Ордо, но и тут узнала немного.

Это было обидно, обидно и горько. Возможно, Гресс была права, но эта правда была горькой. «Слетайте на Рэну, — припомнила она совет, — порасспросите Ордо». Интересно, стал бы рассказывать он, или, как и все, усмехнувшись, ответил бы, что не было никакого рейса, и никакого флота он не помнит? Хотелось смеяться, когда вновь и вновь она натыкалась на такие, не враждебные, но ложные и неискренние ответы.

Подошел Эдуэ, присел рядом, коснулся ее запястья.

— Ну, что? — спросил он.

— Без толку, — ответила Исси, — это — камень. Альбенар прав, если она что-то и знает, не скажет все равно. Как и прочие тоже. Вот дела...

Ис-Шабир вздохнула и невольно поморщилась, сколько надежд возлагалось на то, что из рассказов удастся почерпнуть некоторые, могущие оказаться значимыми детали, но эти надежды так и остались только надеждами. «Знать бы, — подумала она, — так и не стоило бы браться».

— С кем ты разговаривал? — спросила она, глядя на удаляющуюся фигуру старика.

— Это Аэко, — откликнулся рэанин, — в бывшем, Стратег. Мы работали раньше вместе. Теперь вот я в Кайринта, а он на приколе. Я и не знал, что он осел здесь, в Кор-на-Ри.

— И что интересного он тебе сказал? — спросила женщина, чувствуя, что собеседнику есть что сказать.

— Будешь смеяться, не поверишь.

— А, после раритетов Аюми я могу поверить во что угодно. Говори, не бойся.

— Два дня назад, здесь, в Кор-на-Ри, видели Ареттара. Он ошивался возле дома твоей подружки.

— Ты о ком? — заметила Ис-Шабир, не поняв.

— О Гресси.

Женщина легонечко присвистнула. Поднявшись со скамьи, закинула сумочку на плечо, легким привычным жестом. Следом поднялся Эдуэ, подхватив ее под руку, повлек по аллее.

— Ты уверен? — спросила на ходу.

— Аэко уверен. Он знал певца, когда тот был зеленым мальчишкой и мог бы многое рассказать о нем. Так вот, он утверждал, что у Ареттара был явный интерес к этому дому. Он крутился около него почти сутки.

Ис-Шабир недоверчиво покачала головой.

— Певец погиб, — возразила она.

— Говорят, что певца видели на Раст-Танхам.

— Слышала, — отозвалась она, — и все же это еще невероятнее, чем вещички Аюми. Зачем Ареттару могла понадобиться эта Гресси Кохилла, ведь не для того, что б петь под ее окном серенады?

Эдуэ улыбнулся. Улыбка у рэанина всегда выходила обольстительно — лучезарной, видя ее, трудно было устоять и не влюбиться. Она заметила это сразу, прибыв на Кайринта. Практически вся женская половина исследовательского центра попадалась на эту улыбочку. Видя ее, она сама побаивалась пополнить список побед этого ловеласа.

— Не знаю, зачем Ареттару Гресси Кохилла, — заметил он, — но могу сказать, что твой визит на Лагали теперь бесполезен, и нечего спешить на Эльбурнат.

— Дали Небесные! — возмутилась женщина, — но это последний шанс.

— Шансов больше нет, — внезапно сухо признался Эдуэ, — я не хотел тебе говорить утром, надеялся, что эта Гресси Кохилла, окажется разговорчивее, нежели все остальные, и нужды ехать просто не будет, но я наводил справки и оказалось, что человек, к которому ты собиралась наведаться, недавно погиб.

— Что? — не поверила своим ушам женщина, — Йивни погиб? Когда? Как?

— С неделю назад. Все это обидно и глупо.... Прибыл в отпуск, не успел провести и недели дома.

Ис-Шабир недоверчиво качнула головой, посмотрев на часы, вздохнула.

— И что теперь делать? — спросила она.

— Наверное, стоит вернуться в Кайринта. Хотя, знаете, Исси, — заметил он, — что-то мне не нравится погода. Может, переночуем в отеле? Того гляди, захватит штормом.

Ис-Шабир равнодушно пожала плечами, тряхнула копной длинных, спадавших до лопаток, светлых, выгоревших на солнце и почти белых от этого волос. Он был, конечно, прав. Ветер свежел, и небо заволакивало тучами. А до Кайринта было чуть больше двух часов пути.

Если непогодь и впрямь решила обрушиться с небес на землю ливнем, то лучше было не пускаться в море. И пусть катер маневрен и надежен, но море, есть море, и ветер, есть ветер. Она посмотрела на Эдуэ, словно раздумывая.