С тех пор как мы разбили лагерь у стены, Гэмелен заходил ко мне в палатку несколько раз. Никто не знал почему, и даже Корайс не смогла придумать никакой неприличной причины. Я думала, что это было что-то вроде извинения за то, что он не сразу поддержал Амальрика в его борьбе против коррупции в гильдии воскресителей, или он делал это в память о моем давно умершем брате, убитом предателем, работавшим на принца Равелина. Но все эти теории были слишком неправдоподобны, чтобы удовлетворительно объяснить частые посещения волшебника.
      Отблеск лагерного костра упал на его лицо, и я увидела, что Гэмелен слегка улыбается.
      - Я понимаю ваше разочарование, капитан Антеро, - сказал он. - Но вы подумали о том, что, если бы генерал Джинна был поупрямее и не согласился со мной и с вами, многие из ваших стражниц остались бы завтра в живых?
      Я едва не задохнулась от удивления и, не заботясь более о приличиях, закричала на него:
      - Ну и что? Долг солдата - пасть на поле брани. Зачем же тогда они пошли служить, если не понимают этого?
      Я услышала приглушенный смешок.
      - О мой бравый капитан! Ваш ответ - ответ смелого солдата. Но... я ожидал большего от Антеро. Ибо зеркало не всегда отражает только одну реальность.
      - Я не понимаю.
      Ответа не было, и Гэмелен исчез, растворился в темноте, мне даже показалось, что он использовал для этого магию. Я не долго размышляла над этим. Воскресители всегда вели себя так. Слухи об их волшебной силе возникли частично благодаря старательно нагнетаемой ими таинственности. Потом я подумала о другом: Гэмелен, суровый и безжалостный, как беркут, не только улыбался, но и смеялся - если только шум ветра не обманул меня. Может быть, когда-то давно, когда рыбы умели говорить, Гэмелен был обыкновенным человеком? Смеялся, любил, шутил, пил вино, подмигивал красивой девушке или юноше? "Невозможно", - подумала я и заторопилась: надо было отдавать приказы и готовиться к ночному бою.
      Наша атака имела успех - к удивлению всех ветеранов, которые знали, что война - не только кровь, но и бестолковая неразбериха. Воскресители под руководством Гэмелена сотворили небольшое заклинание, нагнавшее тучи и ветер. Над полуостровом поднялось пыльное облако, небо потемнело - этого было достаточно, чтобы скрыть передвижение наших войск.
      Атака началась. Разведчики забросили кошки на стены и, оказавшись наверху, прикончили немногочисленных защитников своим любимым оружием пращами. Подали сигнал второй волне. Мои стражницы бросились вперед, приставляя к стенам штурмовые лестницы. Загорелись факелы, послышались крики, и началась резня. В тишине и скрытности больше не было нужды, к стене выдвинулись могучие тараны и принялись ритмично долбить камень. Ликантианцы наспех подтянули оказавшиеся под рукой подкрепления, но было уже поздно стена оказалась пробита, и наша армия затопила полуостров. Бои начались на окраинах Ликантии.
      Гэмелен зря опасался, что потери среди гвардии будут большими: мы наседали на ликантианцев, не давая им опомниться, зная, что стоит только ослабить натиск - и они соберут силы для контратаки. Мы не давали никому пощады и гнали врага через город. Я читала, что городской бой - самый кровавый из всех: нападающий может потерять контроль над продвижением своих сил, которые могут быть окружены и истреблены прежде, чем командиры поймут, что происходит. Все это верно. Во всех сражениях, в которых я участвовала до и после этого дня, я не видела такого количества крови.
      По мере того, как мы наступали к морю, сопротивление ликантианцев становилось все ожесточеннее. Это был настоящий кровавый ужас. Солдаты и демоны выскакивали из странных высоких домов, топча на ходу своих же, чтобы наброситься на нас. Город защищали не только солдаты. Я видела, как дрались ликантианские женщины, вооруженные ножами, привязанными к палкам вместо пик, мечами и кинжалами, взятыми у мертвых. Я видела и других - невооруженных женщин, стариков, детей, которые, крича от страха, пытались спастись и погибали под ударами солдат, обезумевших от жажды убийства. Даже мои стражницы поражали безоружных. Офицеры и сержанты с трудом остановили резню. Бой продолжался всю ночь и весь следующий день, и внезапно мы оказались перед другой высокой стеной.
      Это был морской замок архонтов. Там они остановили нас. Снова началась осада. Защитники замка отбивали атаку за атакой. Прошел еще год. Наша кровь и кровь врагов окрасила черные, закопченные пожарами камни стен. Ворота треснули под ударами таранов, но все равно стояли. В любой момент ворота могли открыться и завороженные колдовством архонтов воины Ликантии с яростью бросались на нас. За стеной внутри раздавались крики раненых и жалобные стоны умирающих от голода. Наша армия тоже терпела лишения. Война разорила страну на много миль вокруг. Припасов, которые подвозили корабли, было совершенно недостаточно, а ведь мы еще пытались кормить тех ликантианцев, которых архонты не согласились впустить в замок во время единственного недолгого перемирия. Наши солдаты страдали от голода и болезней, и лекарские палатки были переполнены. Сон никому не приносил облегчения: воздух был пропитан магией и спящих мучили кошмары.
      Замок не сдавался единственно из-за упорства архонтов. Воины Ликантии, обладай они собственной волей, давно бы уже отомкнули ворота. Два короля-мага Ликантии с яростью сражались за свою жизнь. Наши воскресители, несмотря на заклинания, которые привез мой брат из Далеких Королевств, ничего не могли сделать против магии архонтов.
      Я сказала, что бой на улицах Ликантии был самым ужасным зрелищем, которое я видела за свою жизнь. Но на самом деле осада еще хуже в некотором смысле. Время течет медленно, тебя одолевает скука, но расслабляться нельзя ни на секунду. Стоит только замешкаться на открытом месте, и зоркий лучник пошлет стрелу со стены, и она завязнет у тебя в кишках. Нельзя ни кричать, ни даже говорить громко, потому что враг может выстрелить на звук камнем из катапульты. Надо постоянно прислушиваться к тишине, или пропустишь вылазку врага и окажешься мертв раньше, чем увидишь блеск стали. Нельзя оставлять отбросы и кал незарытыми, иначе полчища мух быстро разнесут заразу по всему лагерю. Надо стараться чаще мыться, иначе грязь с кожи может попасть в рану и та нагноится. Надо быть жизнерадостной, чтобы подбодрить подруг. Надо...
      И так далее. Но мой быстроглазый писец напоминает мне, что мы пишем книгу, а не инструкцию для молодых солдат.
      Осада продолжалась, и мои отношения с генералом Джинной становились все хуже. Он постоянно посылал стражу в самые опасные места, многие из нас погибли, нас осталось всего около двух сотен, а подкреплений не было. Казалось, Джинна хочет совершенно истребить гвардию. Но в это я отказывалась верить, убеждая себя, что просто расстроена гибелью подруг. Трудно видеть, как умирают лучшие воины, им на смену приходят другие, чтобы тоже умереть. И я ни с кем не делилась мыслями, даже с Корайс и Полилло.
      Ходили слухи, что Джинна наживается за счет армии и Ориссы, что у него есть специальные команды, которые собирают золото и драгоценности по брошенным жителями домам, а потом все отправляется в поместье Джинны под Ориссой. Никто, однако, не видел мародеров, поэтому я запрещала сплетничать об этом в моем присутствии. Но на совещаниях я не могла удержаться и внимательно наблюдала за генералом, ища в его лице признаки жадности. Таковых я не увидела, а вот неуверенность от того, что осада затягивается, была. И еще был страх, когда он выслушивал доклады наших разведчиков, которые, используя непроверенные слухи, говорили, что архонты уже почти подготовили свое секретное оружие и Ориссе грозит гибель.
      И настал Судный день, но никаких знамений, описываемых в старых легендах, не было.
      Генерал отдал приказ об очередном штурме на рассвете. Сержанты усталыми голосами выкрикивали команды, солдаты нехотя строились, ругая командиров и свою судьбу. Голодные волы потащили тяжелые боевые машины через грязь к стенам. У нас были тараны, и осадные башни на колесах, и огромные катапульты. Вперед, но на безопасное расстояние от стен выслали людей со штурмовыми лестницами. Там они дожидались сигнала к атаке, нервно поглядывая на стены. Противник тоже готовился. Ликантианцы наполняли огромные котлы кипящим маслом и расплавленным свинцом, тащили наверх камни, чтобы обрушить все это нам на головы. Арбалетчики натягивали свое оружие и закладывали стрелы, лучники и копейщики заняли места у амбразур и между зубцов. Наши силы составляли двадцать тысяч. Профессиональных солдат осталось мало, среди них - двести моих стражниц, остальные были лавочники, мясники, рабочие, рабы с ферм. Сколько было врагов, мы не знали - может, десять тысяч, может, больше.
      Взревели трубы. Солдаты устало грохнули в щиты мечами - надоевший ритуал начала битвы. Я увела десять своих подчиненных с поля боя. Джинна дал нам специальное задание, по поручению Гэмелена, как он уверял, но я не очень ему верила.
      То, что мы должны были совершить, граничило с самоубийством. Поэтому я вела отряд, в который включила лучших бойцов и своих двух оставшихся в живых легатов. Я поклялась привести их всех назад живыми или, если от нас отвернется удача, умереть с мыслью, что мы сделали все возможное.
      Мы все покрасили лица и открытые участки тела жженой корой, а на наше оружие наложили заклятье, чтобы оно не отражало солнечный свет и не давало бликов. Мы не надели доспехов, чтобы они не замедляли движений. Наши туники были темные или черные.
      От укрытия к укрытию короткими перебежками, командуя жестами, я вела свой отряд к первой цели. Это была полуразрушенная сторожевая башня - она постоянно переходила из рук в руки. Наконец мы добрались до нее. Полилло встала под стеной, я взобралась ей на плечи, и она толчком своих мощных рук забросила меня вверх, где я смогла уцепиться за обломок балки пола второго яруса. Я подтянулась, стараясь, чтобы мусор не очень сыпался на, головы моих подруг, повернулась на бок и сняла с плеча веревку. Веревку я дважды обернула вокруг балки и длинный конец спустила вниз. Первой наверх ловко поднялась Корайс, за ней - остальные. Когда лезла Полилло, я с трудом держала свой конец - она весила вдвое больше любых двух женщин, взятых вместе, но через несколько секунд и она была наверху. Все было проделано почти бесшумно, если не считать поскрипывания кожаных ремней и ботинок и изредка - глухого бряцания оружия, обернутого тряпками.
      Полилло сказала, поглаживая топор:
      - Голубчик проголодался, давно не пил ликантианской крови.
      - Наша задача сегодня не в том, чтобы убивать ликантианских крыс, легат, - сурово напомнила я ей. - Любая неосторожность приведет к провалу операции.
      Полилло угрюмо замолчала, надув свои прелестные губки, как ребенок.
      Корайс хлопнула ее по спине.
      - Я поймаю одного для тебя, - пообещала она. - Можешь сломать ему шею.
      Руками она показала, как это надо делать, при этом по-особенному прищелкнула языком, имитируя звук трескающейся кости.
      Полилло оглушительно захохотала, но тут же оборвала смех, виновато оглядевшись по сторонам, - высокие стены замка были очень близко.
      - Ах, Корайс, как грустно мне было бы без тебя!
      - Если так тебя можно развеселить, дорогая, я поймаю тебе двоих, и пусть твои глазки всегда сияют.
      Я не обращала особого внимания на эту болтовню перед боем, внимательно разглядывая стены замка, - не было никаких признаков, что мы обнаружены. Потом я посмотрела назад. Там кипела битва. Воскресители соорудили платформу, я видела, как они колдуют, делая пассы. Среди них был Гэмелен. Вот он произнес заклинание, и его голос, тысячекратно усиленный магией, донесся даже до нас.
      Но стены замка в ответ, казалось, сами исторгли ужасающий вопль - это была магия архонтов. Земля содрогнулась. Потом нас оглушил ужасающий хор завывающих глоток, мы зажмурились и заткнули уши, бросившись ничком на землю.
      Прошло несколько мгновений, прежде чем мы поняли, что ведем себя глупо, как молодой рекрут, которому кажется, что все стрелы направлены ему в грудь. Я снова обернулась, чтобы посмотреть на бой. Утреннее небо потемнело, над полем сражения сверкали магические огни, в воздухе с воем схватились два легиона демонов. На земле битва тоже не прекращалась.
      Я спустила веревку вниз в центральную комнату сторожевой башни. Нам надо было спуститься туда. Теперь наше положение стало более опасным, так как нас мог заметить с нависающей стены замка какой-нибудь внимательный часовой. В этом замке несколько лет назад томились в заключении мой брат Амальрик и Янош Серый Плащ. Сначала их держали здесь, пытаясь сломить магией, а потом перевели в мрачные подвалы. Я невольно вздрогнула, но тут же одернула себя. Мы пришли сюда, чтобы уничтожить это зло, таящееся за огромными серыми камнями стен замка, из которого правили архонты. Было что-то зловещее в окружающем, словно зло излучали сами стены, наполняя им воздух.
      Теперь из сторожевой башни наш путь лежал по натеку лавы вдоль стены замка. Он выступал над пропастью в виде карниза не более длины копья в самом узком месте и в две длины в самом широком. Я заметила этот карниз еще раньше, когда из нашего лагеря наблюдала за замком, планируя операцию. Не думайте, что с той стороны можно было атаковать замок. С одной стороны стена, с другой - пропасть с гладкими отвесными краями, совершенно невозможно подвезти осадные машины или хотя бы приставить к стене штурмовую лестницу. Далеко под нами волны ударяли в скалу, покачивались стоящие на якоре корабли.
      Я махнула рукой, и Корайс с тремя стражницами бесшумно направились к карнизу. Я услышала приглушенный крик, мгновенно мы все выхватили мечи очевидно, впереди наши наткнулись на патруль. Полилло бросила свой мешок и взвесила в руке топор. Я ткнула ее в спину - Корайс бы крикнула, если бы ей понадобилась помощь. Полилло что-то буркнула, услышав звон оружия, донесшийся от стены, - я знала, что она жаждет битвы. Через несколько минут появилась Корайс и поманила нас к себе. Полилло зарычала от зависти, увидев ее окровавленный меч. Корайс усмехнулась и пожала плечами: что она могла сделать? Я цыкнула на них: не время устраивать разборки, надо идти дальше.
      Почти бесшумно мы обогнули замок и достигли места, которое я присмотрела еще раньше. Здесь лавовый натек резко расширялся, места было достаточно для большого штурмового отряда, который, правда, неминуемо был бы уничтожен, едва защитники замка заметили бы нападающих, так как сюда не смогли бы подойти подкрепления. Но я выбрала это место для диверсии не из-за ширины, издалека я разглядела и специальное заклинание, обостряющее зрение подтвердило, что здесь, возле угловой башни, когда-то были ворота. Теперь уже трудно было понять, зачем они прорублены, очевидно, когда-то тут стояла подъемная машина. Может быть, сюда доставляли различные секретные грузы для архонтов, что-нибудь настолько ужасное, что не должны были видеть ликантианские жители.
      Когда я рассказала Корайс и Полилло о существовании ворот, у них загорелись глаза. Может, мы поведем отряд в замок через них? Я посоветовала им бросить думать об этом. Я знала, что архонты и их командиры не были дураками и уж конечно позаботились устранить это слабое место в защите замка. Если даже и возможно разбить эти ворота, то тут нужен таран, а как его доставить по узкому выступу скалы? Теперь, разглядывая ворота вблизи, я поняла, что не ошиблась. Они были накрепко зацементированы, и белый цвет известки говорил о том, что это было сделано много лет назад. Но все-таки ворота занимали не последнее место в плане Гэмелена.
      Далеко внизу под нами был вход в гавань, и я видела гигантскую цепь, запирающую его. Каждое звено цепи, позеленевшее от времени, было размером с рыбачью лодку. Я часами разглядывала цепь, планируя операцию, прикидывая возможность добраться от замка до скалы, где цепь крепилась огромным крюком, вбитым в камень. Теперь я видела, что, даже если бы удалось это выполнить, пользы все равно никакой. Цепь поднималась и опускалась с помощью магии и специальных подъемников, расположенных в башне на противоположном берегу гавани. Башню ликантианцы защищали так же яростно, как и сам замок.
      Тут я почувствовала стыд. Такие мысли присущи отважным новобранцам, мечтающим одним удачным действием покрыть себя славой. Но наш долг сегодня был более прозаичен, мы должны были отвлечь часть сил врага от противоположной стены замка, где уже несколько часов шел бой.
      Мурашки побежали у меня по спине. Появилось пренеприятнейшее чувство, будто за нами наблюдают. Я внимательно осмотрела стену над нами и ничего не заметила. Но я научилась высоко ценить свое шестое чувство, поэтому осматривала стену еще и еще раз в поисках окна или бойницы, где мог прятаться наблюдатель. Но ничего не было.
      На мгновение мне пришла в голову мысль, что Амальрик был заперт именно в этой угловой башне, - он говорил, что из его камеры он мог видеть гавань и цепь, - но нет, стены башни были слепые, ни единого окна, только гладкая каменная кладка. Камера Амальрика должна быть где-то в другом месте. Неприятное чувство, однако, не пропадало.
      А потом я услышала голос, словно шептавший предостережение, но не смогла разобрать ни слова, не поняла даже, кто говорил: мужчина или женщина. Но голос был смутно знаком, и я вздрогнула, вообразив на мгновение, что он принадлежит Халабу, моему давно умершему брату. Амальрик рассказывал, что дух Халаба помог ему во время пребывания в Далеких Королевствах. Я считаю Амальрика здравомыслящим человеком, но, наверное, тогда он находился под влиянием этого негодяя Яноша. Или, может, в Королевствах делают очень крепкое вино.
      Я подала сигнал. Полилло забросила мешок на плечо и бросилась вперед. Я побежала вслед за ней, пересекая открытое пространство. Полилло бежала легко, а между тем под тяжестью ее ноши согнулись бы двое здоровых мужчин. Мы остановились по ту сторону площадки, и мой легат открыла мешок. Там были три массивных шарообразных кристалла и непонятное устройство, разработанное нашими магами в их таинственной оружейной. Оно состояло из трехфутового цилиндра с шаром на одном конце. Цилиндр устанавливался на треногу с колесиками. Он мог раздвигаться, становясь примерно вдвое длиннее. Пока я возилась с установкой, через магический туман пробился луч света, высветив все вокруг. Я прокляла свои неуклюжие пальцы, зная, что в любую секунду нас могут заметить. Но наконец все было готово. По моему сигналу Корайс построила остальных в особом порядке, который Гэмелен вдалбливал в нас половину ночи.
      Полилло нахмурилась - она так же мало доверяла магии, как и я. По идее, всеми этими делами должен был заниматься воскреситель, Гэмелен и хотел послать с нами кого-нибудь из своих подчиненных, хотя бы самого молодого (и, следовательно, наименее ценного), но Джинна, ничего не объясняя, запретил это делать. Полилло взвесила в руке топор и встала в боевую стойку. Я сняла с пояса небольшой кисет и посыпала сероватым порошком каждую из кристальных сфер. Порошок был приготовлен из костей павших воинов. Чувствуя дурацкое смущение, я произнесла слова, которые Гэмелен заставил меня запомнить:
      Нас мало,
      Нас много,
      Мы кости,
      Мы плоть,
      Нас десять,
      Нас тысяча.
      Я отступила на шаг, вытащила меч и, задрав голову, во всю силу легких прокричала боевой клич маранонской гвардии. Мои сестры подхватили его. Наши голоса слились в могучий хор. Потом наступила тишина. Мы молча ждали десять человек, уверенные в своей скорой смерти. Я видела воинов, бегущих по стене замка.
      Внезапно я ощутила покалывание в теле. Мои волосы встали дыбом, соски напряглись. Покалывание перешло в тепло, сконцентрировавшееся в животе. Потом я ощутила огонь внутри себя. Я завыла от счастья и силы, переполнявшей меня, я слышала дикие голоса моих сестер. Я чувствовала себя не одним воином, а десятью, а потом эти десятеро превратились в сотню, и я стала одной из сотни женщин, вооруженных сотней сверкающих мечей. А вокруг меня было еще девятьсот сестер, ревевших от ярости.
      Гэмелен обещал, что враг увидит нас в виде армии в тысячу воинов, выросших внезапно из земли. Я слышала удивленные возгласы со стены и поняла, что он не солгал. От жажды убийства у меня пересохло в горле, и я чуть было не отдала приказ об атаке, но в последний момент опомнилась.
      Вместо этого я махнула рукой Корайс. Она и еще одна женщина бросились к установке и покатили ее вперед. Шар на конце цилиндра ударил в ворота, и хотя он был настолько мал, что не мог оставить на них даже царапины, удар получился таким громким, словно в ворота били огромным тараном. Воздух странно замерцал, и перед моими глазами предстала картина, которую видели ликантианцы со стены: две сотни воинов, атакующие ворота с помощью огромной боевой машины. Казалось, что стена рухнет от второго удара. Остальные восемь сотен в сверкающей броне, вооруженные луками, мечами, копьями, штурмовыми лестницами, представляли собой устрашающее зрелище.
      Тревожные крики ликантианцев все усиливались, но в них не было для нас угрозы - на стенах царила паника. Я слышала, как Полилло издевается над их трусостью. Скоро враг оттянет силы от главных ворот, чтобы защититься от нового нападения. В резерве у Джинны были свежие войска, которые в этот момент будут посланы на штурм, и замок архонтов падет второй раз в истории Ориссы.
      Тут раздался тревожный крик одной из стражниц. Небо быстро закрывали черные тучи. Они нависли над нами, и оттуда, сверху, донесся жуткий смех, который поразил меня ужасом до мозга костей. Тучи разошлись, и в просвете я увидела гигантское человеческое лицо. Его глаза были черны как ночь и пусты как пропасть, борода походила на густой лес, а полные губы были кроваво-красного цвета. Архонт засмеялся снова, и его смех был так громок, что разрушил колдовство Гэмелена и моя сила внезапно иссякла. Я снова стала одним-единственным воином, осмелившимся бросить вызов могущественным архонтам Ликантии.
      Губы архонта шевельнулись, и он произнес, обдав меня зловонным холодным дыханием: "Антеро". Мне показалось, что в его голосе звучало удивление. Его взгляд превратился в червей, ползущих в мою душу, чтобы оставить там грязный, слизистый след. Снова смех. "Женщина!" Его насмешка прозвучала как гром. И он втянул в себя воздух и плюнул.
      Его слюна обрушилась на нас с тучи потоком невообразимой грязи. Мы были поглощены и унижены этим зловонным селем. Лицо исчезло среди туч, которые еще продолжали зловеще клубиться какое-то время, а потом втянулись в окно замка - и все исчезло.
      Мы вдесятером стояли на голой земле без малейшего укрытия, беззащитные перед врагом. И перед смертью нам приходилось переносить насмешки мужчин. Они издевались над нами, крича со стены грязные оскорбления, они со смехом описывали, что сделают с нашими трупами. Но насмешки оказали на нас неожиданный эффект - вместо страха они вызвали ярость.
      Полилло взревела:
      - Спускайтесь и сражайтесь, ликантианские подонки! Я отрежу вам руки, ноги и головы, засуну ваши половые органы вам в глотки и в таком виде отошлю вашим женам!
      И она швырнула свой топор в ликантианцев. Он немного не долетел и ударился в стену (ни одна из нас не смогла бы кинуть топор и наполовину так далеко). Но топор не упал! Он не воткнулся в стену, а, казалось, просто висел в воздухе, словно его что-то поддерживало!
      На стенах появились лучники, и густой дождь стрел взвился в воздух. Навык сильнее страха, и мы бросились на землю, постоянно перекатываясь, пока не оказались у самого подножия стены. Я лежала рядом с Полилло, изо всех сил вжимаясь в камень. Наша безопасность была иллюзией, лучники смогут стрелять и вертикально вниз, или другие солдаты окатят нас горячим маслом.
      Я взглянула вверх и увидела, что нахожусь прямо под топором Полилло. К моему удивлению, оказалось, что топор действительно не вонзился ни в какую щель, он воткнулся в карниз окна, которое даже не было забрано решеткой. Рассматривая стену под разными углами зрения, я увидела в ней несколько окон. Тут явно было какое-то колдовство. В этот момент одна из стражниц вскрикнула. Я обернулась. Она пыталась вытащить стрелу, засевшую в бедре. До нашей гибели оставалось несколько секунд. Я посмотрела на кристальные шары, которые мы бросили на открытом месте, и меня осенила мысль. Я коротко отдала приказание Полилло, ее глаза сверкнули надеждой.
      Я вскочила на ноги и зигзагами бросилась прочь от стены, словно пытаясь спастись. Стрелы густо падали вокруг меня. Я резко развернулась и бросилась назад. В это время Полилло тоже выскочила, но побежала немного в другую сторону. Пока я отвлекала внимание лучников, она бросилась к кристаллам. Подобрав один из них, она бросила его в бойницу, откуда стреляли лучники. Кристалл со свистом, словно был выпущен из катапульты, ударился в стену и взорвался с яркой вспышкой и грохотом. Я догадалась, или, вернее, надеялась, что воскресители придали кристаллам магический заряд, который можно высвободить не только с помощью магии, но и воздействуя на кристаллы физической силой.
      От стены полетели осколки кладки. Полилло подхватила второй шар и швырнула его. Он перелетел через стену и взорвался во внутреннем дворе. Третий влетел прямиком в бойницу, и взрыв заглушил крик боли.
      Пока враг не успел прийти в себя, мы просились по каменному карнизу назад. Корайс бежала первой, Полилло - последней, неся на плечах раненую подругу. Мы не тратили время на зигзаги, а бежали по прямой, как ласточки, летящие к гнезду. Но даже спасая свою жизнь, я не забывала оскорбления, нанесенного нам, и горечь поражения жгла мое сердце.
      Мы без потерь достигли разрушенной сторожевой башни. Несколько выпущенных в нас стрел просвистели мимо.
      И когда я взбиралась по веревке, внезапно мне в голову пришла мысль, как решить загадку замка архонтов. Я молилась Маранонии, чтобы она ускорила мой бег и ослепила врагов. Если богиня улыбнется своей дочери, я вернусь.
      Глава третья
      ЧЕТ ИЛИ НЕЧЕТ
      Знаешь ли ты, что такое ненависть, писец? Не надо отвечать, краска вины на твоем лице говорит за себя. Хорошо. Значит, тебе не чужды человеческие чувства. Это поможет тебе понять, что происходило между мной и Джинной.
      Сначала я думала, что то была просто обоюдная неприязнь. Это бывает не так уж редко. Вполне естественно, что иногда два человека чувствуют отвращение друг к другу с первого взгляда. Я уже упоминала, что меня бесило в Джинне и таких, как он. Я не ждала, что понравлюсь Джинне. Аристократия Ориссы не жаловала купеческие кланы, как семья Антеро например. Деньги, заработанные трудом и торговлей, кажутся им презренными. Они считают себя повелителями нашего общества. Но в Ориссе простой крестьянин благодаря мужеству и уму может пробить себе дорогу в золотые палаты, куда Джинна попал по праву рождения. И еще - именно Антеро, а вернее мой брат, первыми освободили рабов, к великому неудовольствию благородных семей.
      Таковы были причины для нашей неприязни, но Джинна был моим командиром, и я, как могла, скрывала свои чувства. Он же, однако, даже не пытался это сделать. Ну и ладно. Я солдат, который гордится тем, что может служить при любых обстоятельствах - даже если это вызывает неудовольствие начальства. Ночью накануне последней битвы, когда я сидела в палатке Джинны и излагала ему свой план, я поняла, насколько глубока была его ненависть. Но тогда я была слишком захвачена предстоящим боем и не вгляделась в него попристальней. И теперь на моих руках кровь, кровь моих сестер и друзей, пролитых из-за моей ошибки. Их духи слишком добры, чтобы мучить меня. Но я плохо сплю, писец. А когда сплю, никогда не вижу снов.
      Мужчины ничего не сказали после того, как я описала, что видела в стене. Генерал Джинна направил на меня свой красивый взгляд. Его бледное высокомерное лицо выражало вежливое внимание, губы сложились в гримасу, очень похожую на улыбку. Пока я говорила, он нетерпеливо барабанил пальцами по украшенному резьбой столу. Его помощники, беря пример с начальства, сидели со скучающим видом, сложив руки. В его палатке было влажно и воняло испорченным мускусом - аромат, который Джинна и, следовательно, его подчиненные предпочитали другим. Здоровяк, сидевший в углу, адмирал Холла Ий, развлекался тем, что раздевал меня глазами. Он похлопывал прутиком по шнурованному ботинку, пока таращился, и изредка приглаживал рукой проволоку, которую он называл волосами. "Ну, замечательно, - подумала я. - Еще один идиот, думающий, что мне нужен настоящий мужик, чтобы изменить сексуальные предпочтения". В обычное время я бы научила его вежливости, но тогда я излагала свой план и мне не хотелось отвлекаться. Пришлось не обращать на него внимания. В дальнем углу так же тихо, как и остальные, сидел Гэмелен. Я не видела его лица, но чувствовала, что от него не исходит враждебность.
      Джинну поразил приступ зевоты, когда я впервые рассказала ему о топоре Полилло, воткнувшемся в скрытое магией окно, но краем глаза я видела, как приподнялась бровь на ястребином лице Гэмелена. Когда я принялась рассказывать о том, как я собираюсь использовать свое открытие и еще некоторые наблюдения, Джинна снова раззевался. Но я заметила, как напряжен Гэмелен, нервно теребивший бороду.
      Капитан Хакс, первый заместитель Джинны, после величайшего усилия высказал подобие умной мысли:
      - Не прикажете ли послать разведчиков, господин генерал, чтобы они подтвердили... э-э... необычные наблюдения капитана Антеро? - В его голосе так и сквозило ехидство.
      Джинна усердно делал вид, что обдумывает предложение. Мне пришлось вмешаться.
      - Это может все испортить. Только Тедейту известно, будет ли у нас еще один шанс проделать это.
      Джинна нахмурился.
      - Рассмотрев вашу точку зрения, капитан, мне требуется выслушать мнение профессионала.
      Я едва удержалась от ругательства, показав вместо этого на свой доклад, снабженный рисунками, которые выполнила Полилло.
      - У вас не только мое свидетельство. Мои офицеры тоже подписали это.
      Хакс ничего не сказал, только покачал головой. Поняв намек без слов, Джинна произнес:
      - Я не хотел бы без особой нужды огорчать своих подчиненных, капитан. Поэтому я не вижу нужды высказывать свое мнение по этому вопросу.
      Он взял со стола мой доклад и рассеянно перелистал страницы. Усмехнувшись, он бросил бумаги на стол.