– Спасибо, босс.

– Не стоит благодарить. Я тебя еще загоняю, пока нас не посадят на корабли. А шансы быть разорванной на кусочки у тебя резко повысились.

Корпус менялся, и очень быстро. Солдат, возвратившийся из больницы или из отпуска, мог и не узнать своего прежнего подразделения. Некоторые перемены объяснялись понесенными потерями, но в основном они были вызваны удвоением личного состава Корпуса. Опытные офицеры и сержанты повышались в звании и переводились. Некоторым требовался прямой приказ данта Ангары, чтобы они, наконец, мрачно упаковались и перебрались в новые казармы закладывать основу новых подразделений.

Даже РР распотрошили, несмотря на бесплодное возмущение Лир. Тона Майлота и Стефа Бассаса повысили до старших твегов и перевели в новые пехотные подразделения во Второй бригаде. Медик Джил Махим, теперь офицер в чине альта, была переведена в медицинское подразделение Первой бригады, а после войны ее обещали послать в гражданскую медицинскую школу. Рад Дреф тоже стал альтом и из пилота «грирсона» превратился в командира звена «Жуковых».

Кое-кто еще оставался в РР: Лав Хуран, старший твег, стала первым твегом, и это означало, что все три командных должности в РР занимали женщины; твег Калафо, старший сержант второго взвода; Фелдер, тоже твег – ей теперь подчинялось целое подразделение ее любимых роботов, еще одно изменение в структуре РР; и, наконец, страйкер Флим, который отказался от любых повышений, а когда его повысили насильно, постарался к следующему же утру влипнуть в такое количество неприятностей, что его опять понизили.

Ни у кого в РР не осталось времени ни на какую личную жизнь. Лир отказывалась снижать требования, и старая гвардия две трети времени готовилась к вторжению, а в оставшееся время тренировала и испытывала новичков.

Монтагна призналась Лир, что ждет вторжения, чтоб хоть немного отдохнуть.

– Разве ты еще не поняла, как устроена армия? – спросила Лир. – Мы нарочно это делаем, так всех изматываем, чтобы бой был как каникулы. И что ты тут убиваешь время на болтовню со мной, юный альт? Пошли, Дарод, пора работать!

Другие подразделения точно так же раздирали на мелкие кусочки из-за поступления новобранцев и постепенного увеличения Корпуса до запланированного состава в двадцать тысяч.

Эрик Пенвит лихо отдал честь:

– Вызывали, сэр?

– Вызывал, – ответил Ангара. – У меня для вас особое задание.

– Спасибо, сэр. Могу я спросить, какое?

– Поможете устроить вечеринку.

Ньянгу Иоситаро шел в кабинет Ангары с последними данными разведки о размещении кораблей Редрута, когда его остановила Ашант, одна из адъютантов Ангары:

– Ты бы лучше не совался туда раньше чем через час, Ньянг. Старик не прочь кому-нибудь оторвать голову, неважно кому.

– А почему? – спросил ее Ньянгу. – Что случилось?

– Сейчас туда зашел мил Лискеард, бросил свои крылышки на стол и сказал, что он уходит, что Ангара может направлять его куда угодно, хоть под трибунал, только бы ему не пришлось больше никого убивать.

Ньянгу удивленно моргнул:

– Лискеард? Черт, он же настоящий тигр!

– Был тигром, – ответила Ашант. – Дант с ним час разговаривал, пытался заставить его передумать, потом, наконец, взорвался и велел ему пока убираться с глаз подальше в отдел техобслуживания. Сказал, что после вторжения решит, отдавать Лискеарда под трибунал или нет, а сейчас у него нет на это времени.

– Интересно, что с ним такое случилось?

– Я… ну… не все смогла проконтролировать – пришлось ответить на другой звонок. Но когда я вернулась, Лискеард говорил что-то такое вроде «тела, одни сплошные тела». Не знаю, наверное, он просто сломался. Интересно, – задумчиво сказала Ашант. – Я не слышала, чтобы Ангара называл его трусом или что-нибудь в таком духе.

– Да, интересно, – ответил Ньянгу. – Пойду, перекушу, вернусь попозже.

Он пошел обратно по коридору, гадая, что сломало Лискеарда и у всех ли есть такая точка, где они ломаются. Ньянгу подумал о людях, которых он видел после боя, дрожащих, плачущих или просто глядящих в никуда. У некоторых дело было в чем-то ужасном – кровавой смерти товарища, чуть не наступившей собственной гибели. А у других – ни в чем. Во всяком случае, ни в чем, что было бы понятно другим. Некоторые приходили в себя через несколько минут или после пребывания в больнице. А другие так и не возвращались в Корпус.

Ньянгу надеялся, что с ним такое никогда не случится. Уж лучше смерть. Так ему пока казалось.

– Вы все члены клана Твема? – спросил Джон Хедли.

В комнате было восемнадцать мусфиев, все в оружейных поясах. Они стояли в традиционном для мусфиев боевом строю в виде перевернутого V. Тот, что был в центре, сказал, что его зовут Рлет и он среди пришедших самый опытный летчик. Акцент у него был кошмарный, но на всеобщем языке он, по его собственным словам, говорил лучше остальных.

– Большинс-с-ство из нас-с-с ис-с-с клана Твема, – сказал Рлет. – Но кое-кто ис-с-с других кланов ус-с-слышал о с-с-смерти Твема и решил отомс-с-стить. Или поис-с-скать, как это у вас-с-с называетс-с-ся дейс-с-ствие, от которого ихор течет быс-с-стрее и вс-с-се вокруг кажетс-с-ся ярче и интерес-с-снее.

– Возбуждение, – Хедли сам чуть не добавил парочку лишних «с».

– Именно. В наших с-с-секторах мало таких с-с-событий. Поэтому мы хотим завербоватьс-с-ся.

– И у всех вас есть опыт на «аксае»?

– У вс-с-сех. У нас-с-с у вс-с-сех квалификация экс-с-сперта или с-с-старшего пилота.

– Черт, так бы всех вас и расцеловал, – сказал Хедли. – Погодите, сейчас вызову Аликхана, а то ему уже одиноко становилось. И добро пожаловать в Корпус. Присягу принесете, как только командующий освободится.

– Прис-с-сягу?

– Это у нас такой обычай, прежде чем раздавать «аксаи» налево и направо.

– Штаб Корпуса, – деловито произнес Гарвин, отвечая на звонок. – Это хаут Янсма.

– Доброе утро, сэр. Это вроде как неофициальный звонок, сэр.

Он узнал Дарод Монтагну.

– Ну… хорошо, альт. Кстати, поздравляю с производством в офицеры. Я прочитал об этом в общем приказе, но так и не собрался позвонить. Извини, но у нас тут настоящий бардак. С меня выпивка. Скорее всего, в офицерском клубе – вряд ли у меня найдется время куда-нибудь идти. – Гарвин решил, что он несет ерунду. – Чем могу помочь?

– Я затем и позвонила, сэр. Вы уже помогли. С тех самых пор, как мы отправились на Куру, со мной много всего произошло… много хорошего. Я вас хотела поблагодарить за то, что дали мне шанс.

– Да я ничего не сделал.

– Всего только не дал мне погибнуть.

– А может, это ты не дала мне погибнуть, – улыбнулся Гарвин. – Работа командой действует в обе стороны.

Дарод улыбнулась ему в ответ:

– Как-то даже странно называть вас «сэр», а не «Гарвин» или «босс», раз вы теперь не в PP.

Гарвину хотелось сказать, что она может называть его как хочет, но он вовремя остановился.

– Все меняется, – ответил он.

– Да, и сейчас, и потом еще будут перемены. Извините, что отняла у вас время, сэр. Но еще раз спасибо за все, что вы сделали.

– Не за что… Дарод.

Она снова улыбнулась:

– Да, и еще… Гарвин. Не так уж я и пьяна была.

Сигнал прервался.

«Очень не по правилам, – подумал Гарвин. – Наверное, мне бы стоило попросить Лир накрутить ей хвост. И жизнь мне это усложняет. Так почему я совсем не против?»

«Вечеринка Язифи» осталась в истории Корпуса и Камбры. Язифь никому не сказала, сколько это стоило, и оценки расходились от миллиона до трех миллионов кредитов.

Пришли «всего лишь» сорок семь сотен членов Корпуса. Остальные были в космосе, на других планетах Камбры или входили в объявленную Ангарой четверть личного состава, которая всегда должна быть на службе. У некоторых не было настроения или они предпочитали проводить время по-другому. Конечно, когда прошло время и вечеринка вошла в легенду, никто, кто когда-то служил в Корпусе, не стал бы признаваться, что не был там.

Язифь очистила одно из полей своей компании, величиной в квадратный километр. В каждом углу сидел носом кверху истребитель келли-класса. Между ними, покрывая поле, висела цельная на вид ткань-паутинка, придерживаемая маленькими антигравами. На самом деле это были скрепленные между собой волокнистые фильтровочные полотна из шахт.

В середине поля стояли «аксай», «велв», «винт», «грирсон» и «жуков». Улыбающиеся солдаты предлагали гражданским экскурсию по кораблям. Товарищи-солдаты сочувствовали, что им приходится работать, пока одна страйкер не помахала листком бумаги.

– Ага, работа, – фыркнула она. – У меня теперь телефонов парней хватит до следующего тысячелетия.

Исполнялась популярная симфония Сейя, и музыка доносилась к слушателям через окружавшие площадку огромные громкоговорители. Транспортники привозили солдат из лагеря Махан и других постов на планете, и они выходили на поле прямо в парадной форме. Приглашенные гражданские – временами казалось, что Язифь, как и ее отец, созвала всю планету – парковали свои подъемники и лимузины и, блистая своими лучшими нарядами – вечерними или просто, – входили и сливались с толпой.

Послали приглашение даже Лою Куоро. Он решил, было, проигнорировать его, но потом понял, что это будет выглядеть глупо, и скрепя зубы пробыл полчаса. «Матин» дала репортаж, но не поместила его в основные новости.

Столы были переполнены едой, повсюду предлагались напитки. Никто не ушел голодным или вполне трезвым.

Ньянгу Иоситаро помог Маев Стиофан выйти из подъемника, а Джон Хедли в это время отключил двигатель и поспешил открыть другую дверь Энн Хейзер. Все четверо с минуту постояли, оглядывая обстановку.

В ночи огнями весь Брюссель сиял,

– внезапно процитировал Ньянгу:

Красивейшие женщины столицы

И рыцари стеклись на шумный бал.

Сверкают смехом праздничные лица.

[Дж. Байрон, «Паломничество Чайльд Гарольда», перевод В. Левика. (Прим. переводчика.)]

Остальные трое посмотрели на него в изумлении.

– Я не знал, что тебе нравится Байрон, – удивился Хедли. – Черт, я вообще не знал, что на D-Камбре о нем кто-нибудь слышал.

– Я это мальчишкой читал, про ночь перед какой-то битвой, – смущенно ответил Ньянгу.

– В тебе есть глубины, – с восхищением заметила Маев.

– Ага, – весело отозвался Ньянгу, – в этих глубинах я по уши завяз.

Дант Ангара спокойно танцевал с женой, очень дружелюбной и веселой женщиной маленького роста. Кое-кто пытался к нему подойти, но таких людей вежливо, но настойчиво отводил в сторону адъютант и объяснял, что дант сегодня не на службе и хочет провести немного времени с человеком, которого видит реже всего.

Неподалеку от Ангары танцевали Маев Стиофан и Ньянгу Иоситаро.

– Слишком уж ответственно ты к этому относишься, – пожаловался Ньянгу. – Вряд ли сюда приглашали лариксанских убийц.

– Моя вахта, – сказала Маев. – Ты что, забыл, что спишь с солдатом?

Ньянгу рыкнул на нее, но потом рассмеялся, и она улыбнулась ему в ответ.

– И потом, Т'Лаан здесь для подкрепления, – продолжала она. – Так что можем отойти за едой или выпивкой, когда захочешь.

– Потом, может быть, – сказал Ньянгу. – Мне и здесь хорошо.

– Тогда заткнись и танцуй.

– Есть, мэм, – ответил Ньянгу. Маев положила голову ему на плечо.

Через некоторое время Ньянгу спросил:

– Ты счастлива?

– Ага, – ответила она. – Знаешь, что я думаю, Ньянгу? Про после войны?

Ньянгу дернулся:

– Не сглазь.

– Да брось, – сказала Маев. – Ты слишком большой негодник, чтобы погибнуть на честной законной войне, в военной форме и все такое.

– Спасибо. Ладно, и что ты придумала… на потом?

– Я никогда не могла разобраться в собственных поступках, – сказала Маев. – А тем более в чьих-нибудь еще.

– Добро пожаловать в ряды человечества.

– Я вот и думала, может, если… То есть, извини, когда все закончится, мне вернуться к учебе. Изучать психологию, а может, и социологию.

– Ну, не знаю, – сказал Ньянгу. – Мне это не нравится. Станешь вся такая ученая и начнешь меня обходить.

Маев рассмеялась мелодичным серебристым смехом:

– А до тебя медленно доходит. Я все время тебя обхожу.

– Что ты думаешь о детях? – спросил Хедли у Энн Хейзер, когда они поставили тарелки на стол и сели. Официант в белой форме спросил, что они будут пить, и ушел с заказом.

– Поконкретнее, Джон, – сказала Хейзер. – О детях в качестве десерта, студентов, собеседников, физиков?

– Нет, в смысле завести детей.

– А. Вопрос оригинальный, – ответила она. – У тебя есть повод его задавать?

– Ну, я… да нет. Мне вроде как было любопытно, – смутился Хедли.

– Рождалась у меня и такая мысль, – сказала Энн.

– Неудачный был каламбур.

– Да, неудачный, – согласилась она. – Поскольку у тебя с этим, похоже, проблемы, позволь мне уточнить. Ты имеешь в виду завести твоих детей?

– Ну, вроде как.

– Вроде как? Ты что, сторонник гипотезы непорочного зачатия?

– Может, хватит, Энн? Я никогда не думал, что придется задавать такой вопрос, но…

– Да, Джон Хедли, – серьезно сказала Энн Хейзер. – Я ждала этого вопроса. И мой ответ – да.

– И что это значит? – спросила Язифь, рассматривая браслет с подвешенным на нем амулетом.

– Это самая лучшая миниатюрная модель лариксанского корабля, какая только получилась у ювелира, – объяснил Гарвин. – Корабль вроде того, что ты подстрелила. Смотри, тут есть место для новых.

– Хм, Язифь Миллазин – ас Корпуса. Звучит как в романе.

– Именно, – согласился Гарвин.

– А по какому поводу?

– Я просто хотел показать тебе, как я восхищен тем, что ты сделала, и… Ну, тем, кто ты есть.

– Можешь поцеловать меня, Гарвин Янсма. Я тоже тобой восхищена.

Гарвин так и сделал. Когда они, наконец, оторвались друг от друга, Гарвин как раз успел заметить Дарод Монтагну, танцующую с высоким и красивым сентом, которого он слегка знал.

Он отвернулся и снова поцеловал Язифь.

– Какой ты у меня сегодня страстный, – прошептала она.

– Да я уж надеюсь.

– Тогда тебе лучше потанцевать со мной. По крайней мере, пока твоя страсть не поуляжется, – хихикнула Язифь.

– Ну, это вряд ли случится. Особенно если учесть твой стиль танца.

– Тогда давай поищем темный угол.

– Замечательно, – произнес Данфин Фрауде, поздравив Хейзер и Хедли. – Энн, тебе не придется менять монограммы на белье.

Она рассмеялась:

– Да, мужчины настоящие романтики. Правда, Хо?

– Иногда они бывают довольно романтичными, – ответила Хо Канг. – Но, вообще, что плохого в практичности?

– Данфин, пора бы тебе сделать ей предложение, – сказала Хейзер. – Вряд ли ты найдешь кого-нибудь, кто подходит тебе больше.

Канг слегка покраснела.

– Вообще-то, – отозвался Фрауде, – у меня была такая мысль. Но я не собирался делать это при свидетелях.

– Мы уже уходим, – успокоил его Хедли. – Это, черт возьми, заразно. И потом, я хочу еще похвастаться своими способностями к танцам.

Он взял Хейзер за руку, и они направились на танцплощадку.

– Ты это серьезно? – спросила Хо Канг.

– Очень серьезно, – ответил Фрауде.

Он вынул из кармана коробочку, открыл ее, и мерцающее освещение отразилось в большом бриллианте.

– Ой, – вырвалось у нее, – ты и правда серьезно. – Она встряхнула прямыми черными волосами и оглядела свою худую фигуру. – Я и не думала, что кто-нибудь когда-нибудь…

– Замолчи, – велел Данфин Фрауде. Он обнял ее и поцеловал.

– Ну, – задумчиво сказала она через некоторое время, – у меня не осталось выбора, так? Правда, его и с самого начала не было.

Другие гости вступали в менее законные и более временные связи и уходили с вечеринки с новыми партнерами.

Ангара наблюдал за тем, как они уходили, и решил, что завтрашний утренний рапорт будет либо самым лживым во всей истории Корпуса, либо, если он будет честным, ему придется обратить внимание на отсутствующий личный состав.

– И что ты собираешься делать, дорогой? – спросила его жена.

Ангара решил было, что высказал свои мысли вслух, но потом понял, что не делал этого.

– Мы так долго вместе, что и говорить уже не надо. Это даже пугает, – сказал он. – Наверное, у Корпуса будут самые чистые туалеты в мире.

– И ты не можешь просто не обращать внимания?

– Нет, конечно.

– Нет, конечно, – повторила за ним его жена.

Дарод Монтагна танцевала с разными партнерами до тех пор, пока играла музыка. Потом она вернулась одна в свою квартиру в общежитии и не была несчастна.

Через неделю после вечеринки у Язифи подразделения Корпуса отправились в космос для последнего столкновения с Лариксом и Курой.