Последний легион (№3) - Сила урагана

Нектан увидел людей, высовывавшихся из-за ствола мортары, задержался на открытом пространстве и выпустил в них полмагазина. Потом бросился в сторону, но недостаточно быстро, и пушка поразила его, практически разжевав и выплюнув его тело.

Лир, лежа на земле, взяла на прицел орудийную башню «Жукова». Она нашла устойчивую позу и выстрелила в открытый люк. Ее заряд ударился о металл и рикошетом отлетел внутрь корабля. Послышался приглушенный взрыв, крики, и из люка выползла, размахивая руками, горящая женщина. Монтагна прицельно выстрелила ей в сердце, но ее саму чуть не застрелили прежде, чем она успела найти укрытие получше. Гарвин выстрелил, убил того, кто угрожал Монтагне и еще троих за ним.

Теперь у отряда было укрытие. На мгновение огонь замер. Осмелев, куранцы двинулись вперед, и каждый – или каждая, – кто оказался на открытом месте, умер.

Громкоговоритель прогромыхал:

– Камбрийские солдаты! Вы в ловушке! Сдайтесь, и Протектор сохранит вам жизнь! Сдайтесь или умрете!

Команда занимала одну сторону площади в виде многогранника, а куранцы – другую, вдалеке, рядом с водой. Гарвин увидел, что из-за горящих останков одного «жукова» на них движется второй. Он выстрелил, но его пули отскочили от брони.

Внезапно звуки битвы перекрыл мощный рев. Гарвин поднял глаза и увидел, что один из висящих в небе транспортников движется вперед.

– Ну, съешь меня, – завопил Бен Дилл и поднялся на ноги, прицеливаясь из «Шрайка». Он нажал на курок, и ракета полетела в цель. Один из куранцев собрался выстрелить в него, но Данфин Фрауде подрезал Дилла в коленях, и оба они упали, а выстрелы простучали по камням рядом.

С такого близкого расстояния «Шрайк» не мог не попасть в такую большую цель. Транспортник вздрогнул от снаряда, попавшего прямо за жилые помещения. Мгновение ничего не происходило, потом корабль перекатился набок, из его середины вырвался огонь и корабль взорвался, поливая огнем и металлом руины и воду под собой.

С минуту была надежда, что взрыв транспортника даст им шанс уйти. Но потом с двух сторон площади появились два «Жукова», а вниз, стреляя ракетами, рванулось патрульное судно. Земля вокруг них вспенилась, и Гарвин услышал чей-то вопль.

– Отрывайтесь! – закричал он. – Разбиваемся на пары и уходим! Уходим!

Другие голоса подхватили команду. У Гарвина свело живот от понимания того, что он вчистую проиграл эту битву, да и свою жизнь, скорее всего. Он схватил Монтагну за боевой пояс:

– Пошли! Мы уходим!

Монтагна поднялась на колени, бросила гранату, потом вскочила на ноги.

– Ты первый, – сказала она, и они зигзагами скрылись в руинах.

Еще некоторое время куранцы стреляли в них, но потом заметили отсутствие ответного огня.

Теперь им предстояло охотиться за своей добычей по двое.

Моника Лир и Джил Махим медленно продвигались по узкому коридору, наклоняясь, чтобы пройти под колоннами, которые почти заблокировали его.

Лир метнулась через открытое пространство и повернулась, чтобы прикрыть медика. Махим пошла за ней, но лямка ее рюкзака за что-то задела. Она потянула за нее, и в этот момент откуда-то влетела граната и взорвалась. Махим осела на пол.

Лир увидела человека, бросившего гранату, и застрелила его, но в этот момент взорвались еще две. Она успела только заметить, что гранаты были шоковые, а не осколочные. Потом ее накрыл двойной взрыв, и она погрузилась во тьму.

По улице медленно двигалась колонна солдат. Над ними кружил патрульный корабль.

Вал Хекмайер перевязывал бок Деб Иртинг – ее задела шрапнель. Иртинг была почти без сознания, она кусала губу, стараясь сдержать стон. Послышался крик, и Хекмайер бросил повязку и схватил оружие. Вражеская группа – человек сорок – повернулась и увидела его. Они двинулись вперед, ведя стрельбу на поражение.

«Чтобы убить их всех, надо сначала убить одного», – напомнил сам себе Хекмайер и методично начал слева, так что только пощелкивал курок. Солдаты кричали, падали молча, хватали себя за грудь, спотыкались.

Что-то обожгло грудь Хекмайера, и он увидел кровь. А потом его ударила еще одна пуля, пониже, и он почувствовал рвущую агонию. Он уронил оружие, схватился за рану, и в него впились еще три пули.

Когда он упал, Деб Иртинг подняла его, подхватила его оружие, и две пули ударили ей в голову. Она опрокинулась назад, передернулась и умерла.

– Пошли, – сказал Гарвин. – Доберемся до реки, проплывем вниз и выберемся на берег.

– Звучит неплохо, босс, – ответила Монтагна, пытаясь улыбаться и казаться такой же храброй, каким ей казался Янсма.

Они дошли до конца улицы, прошли по аллее и увидели перед собой воду.

– Ладно, – сказал Гарвин, стараясь сохранять спокойствие. Он хотел бы быть таким уверенным, как Монтагна. Он вдруг ни с того ни с сего понял, что вот прямо здесь и сейчас она была красивее всех встреченных им женщин. – Надеюсь, ты любишь плавать.

– Да я настоящая рыба, босс.

Они перекинули оружие через плечо и вышли на открытую местность. Гарвин посмотрел на воду – темную, глубокую на вид и с явно быстрым течением – и глубоко вдохнул, наполняя легкие кислородом.

Сбоку от них из кустов поднялся «жуков». Люк командного купола был открыт, и на них было нацелено два пулемета. Затрещал громкоговоритель.

– Не двигайтесь. Даже не дышите, если жизнь вам еще дорога.

Глава 12

Кура/возле Куры Четыре

Улыбка Протектора Редрута была жутковатая.

– Мы остановили десантников. Всех. Они либо убиты, либо в плену. А те, что еще живы, долго не проживут. Камбра сегодня получила хороший урок.

– И какую вы выбрали казнь? – спокойно спросил Селидон, будто обсуждал погоду на планете под ними.

– Я еще не решил, – сказал Редрут. Он задумчиво осмотрел мостик корабля. Потом он повернулся к Ньянгу:

– Вам, наверное, жаль, что вы не присутствовали при поимке, Йонс. Вы им так бы отплатили за то, что вам самому пришлось удирать.

– Я не солдат, – сказал Ньянгу. – Когда кто-то другой делает то, что нужно сделать, мне от этого ничуть не менее приятно, чем если бы я сделал это сам.

Селидон усмехнулся:

– Кто это сказал, что шпион – это просто бюрократ с амбициями?

– Наверняка какой-нибудь бюрократ. Или адмирал, – ответил Ньянгу.

– Прекратите, – бросил Редрут. – У меня два вопроса, Йонс. Какая худшая форма казни на Камбре?

– У них только один вид. Нет, два, – ответил Ньянгу. – Публичное повешение для гражданских и расстрел для солдат.

– Ни то ни другое не особо зрелищно, – произнес Редрут. – Разве что кто-то ужасно стреляет или пьяный вешатель не рассчитает падение и оторвет жертве голову или медленно удушит. На мой вкус этого недостаточно. У вас двоих есть какие-нибудь идеи?

Ньянгу задумался о том, был ли Гарвин среди десантников, а если был, то остался ли он в живых, и как внести предложение, не вызвав подозрений. Его спас Селидон.

– Не знаю, как их надо убить, да меня это не особо и интересует, – сказал он. – Я уверен, кто-то да придумает что-нибудь, что вас удовлетворит, Протектор. Но я думаю, что просто казнить этих бандитов – значит зря растратить потенциал.

– Что ж, продолжайте, мистер эффективный лейтер, – заметил Редрут, явно рассерженный намеком на свой садизм.

– Я думаю, что нашим гражданам будет интересен показательный суд, – продолжал Селидон. – Он даст нам шанс полностью разоблачить злодейство камбрийцев и подтвердить то, в чем наши пропагандисты их так долго обвиняли.

– Это также даст нам шанс, – перебил его Редрут, – обнаружить, какие у них есть союзники на четвертой планете и во всей системе Куры. А еще, – продолжал он с нарастающим возбуждением, – мы сможем вовлечь сюда союзников, которые у них наверняка есть на Лариксе. Никто в здравом уме не может сомневаться, что на центральных планетах кто-то еще ждет шанса начать свою собственную террористическую кампанию.

– Очень логично, – сказал один из адъютантов. – Вы опять попали в самую точку, Протектор.

Никто не обратил на него ни малейшего внимания.

– Да, – сказал Редрут, – после хорошего допроса они во всем признаются и подтвердят мои худшие подозрения о том, что среди нас есть предатели.

– Не говоря уже о том, – сухо заметил Селидон, – что это даст нам достаточно поводов объявить войну на тот случай, если придется оправдываться перед… посторонними.

– Хотите сказать, если вернется Конфедерация? – фыркнул Редрут. – Сомневаюсь, что это случится при вашей жизни или даже жизни ваших потомков. Но всегда хорошо иметь запасную стрелу в колчане, правда? Йонс, я снимаю вас с прежней работы и включаю в состав следовательской группы. Вы сможете сформулировать вопросы способом, знакомым этим террористам, не дать им лгать, а когда они заговорят – добиться, чтобы их добровольные признания были понятны как для наших сограждан, так и для Камбры.

– Вы делаете мне честь, Протектор, – сказал Ньянгу, слегка поклонившись.

Комната воняла. Это был просто бетонный куб без окон с запломбированным кондиционером и двумя мониторами на потолке, двойной дверью с решеткой в одном конце и четырьмя матрасами на полу. Четырех пленников раздели догола, тщательно обыскали и нашли все спрятанное. Потом им выдали серые комбинезоны с черным крестом на спине, который сильно напоминал мишень.

Дважды в день дверь открывалась, и стражники с пустыми лицами бросали внутрь пайки и воду, а время от времени и сомнительной чистоты перевязочные материалы для раненых. Других медицинских принадлежностей им не давали, а требования доктора о лечении Лир и Махим игнорировались.

Махим металась в полубессознательном жару. Моника, игнорируя собственные поверхностные раны, осторожно развернула повязку на ее ноге. Гарвин присел рядом с ней, разглядывая распухшую ногу. Лир поморщила нос, и Гарвин тоже почувствовал сладкий запах. Началась гангрена. Либо Джил Махим будут лечить, либо она потеряет ногу. Или умрет.

Махим открыла глаза.

– Жарко, – с трудом выговорила она.

– Похоже, температура тут не регулируется, – сказал Гарвин.

– Как мои дела?

– Как и следовало ожидать, – ответила Лир. – Потихоньку выздоравливаешь.

– Не вешай мне лапшу на уши, – сказала Махим. – Не забудь, меня учили на медика, – она вздрогнула от боли. – И у меня еще есть нос.

– Мы пытаемся добиться доктора, – сказал Гарвин.

Монтагна встала, подошла к двери камеры и закричала. Приглушенный голос из-за двери велел ей заткнуться.

– Милые ребятки, – сказала Махим. – Если бы они к нам попали, мы бы, по крайней мере, дали им умереть здоровыми, правда?

Гарвин попытался ободряюще улыбнуться, но получалось не очень.

– Отойдите от дверей, – прокричал кто-то.

Монтагна послушно отошла.

Янсма встал на ноги, гадая, не скажет ли им кто-нибудь, наконец, что происходит. С момента поимки все, что говорили им тюремщики, это отойти от двери и заткнуться.

Хлопнула внешняя дверь, во внутренней проскрежетал ключ. Она открылась, и… вошел Ньянгу Иоситаро.

Гарвин и Лир пришли в себя быстрее всех. Они знали, куда исчез Ньянгу. Но другим солдатам знать этого не полагалось, так что им ничего не сказали. Монтагна ахнула, а Махим села.

– Босс… – успела она выговорить прежде, чем Лир ткнула ее в распухшую ногу, и Махим с криком боли упала назад и одновременно заметила, что Иоситаро был одет в темно-коричневую форму, не имевшую никакого отношения к Конфедерации.

За ним были трое вооруженных охранников, одна из них очень красивая женщина, и невысокий лысоватый человек, напоминавший университетского профессора.

– Я Эб Йонс, – сказал Ньянгу. – Лейтер Эб Йонс. Протектор Редрут назначил меня наблюдать за вашим допросом и подготовкой к суду над вами как военными преступниками.

– Мы не совершали никаких преступлений, – ответил Гарвин. – И мы были в форме, пока ваши громилы нас не раздели и не обобрали.

– Не совершали преступлений? – с удивлением отозвался «профессор». – Убийство, массовое убийство, попытка убийства, разрушение государственной собственности, нападение на государственных служащих, попытка мятежа, заговор против законного правительства, воровство, владение запрещенными приборами, и так далее, и тому подобное… Помните, между Камброй и Лариксом и Курой нет войны. Вы просто обычные преступники. Вас будут допрашивать, пока вы не поймете, что лучше сообщить имена ваших сообщников на Куре, а также агентов на Лариксе. Потом вас и остальных отдадут под суд и осудят. Суд будут транслировать на всю систему Ларикса и Куры для сведения тех, кто не полностью убежден в злодейских замыслах Камбры. Затем вас, возможно, передадут и на ваши планеты для предотвращения дальнейшего бандитизма.

– Этот господин, – сказал Иоситаро, – ваш главный следователь, доктор Петтеу Мьюсс. У него ученые степени в медицине, хирургии, фармакологии и психологии. Вне всякого сомнения, вы признаетесь. Для этого мы готовы использовать любые необходимые средства – как физические, так и химические. Моя роль здесь проста: я много лет провел на D-Камбре и хорошо знаком с вашим обществом и армией. Так что не стоит пытаться лгать мне, доктору Мьюссу или его помощникам. Такое антисоциальное поведение будет сурово наказано.

– И почему ты стал предателем, Йонс? – прорычал Гарвин, изображая крайнее возмущение.

– Вряд ли меня можно назвать предателем, – отозвался Ньянгу. – В системе Камбры я оставался гражданином Конфедерации, потом отказался, и мне было предоставлено гражданство Ларикса и Куры. Вам бы лучше не тратить время, обвиняя меня в измене, а обдумать свои собственные преступления. Чем больше вы будете сотрудничать, тем лучше с вами будут обращаться.

– Как сейчас? – Гарвин обвел рукой пустую комнату.

– Это просто камера для задержанных, – пояснил Ньянгу. – Вас переведут на флагманский корабль Протектора Редрута. Вас осмотрит врач и назначит вам необходимое лечение. Вам будут выданы стандартные военные пайки, если только ваше собственное поведение этому не помешает.

Ньянгу грозно уставился на четверку пленников:

– Мы не хотим, чтобы кто-то из граждан в момент суда пожалел вас из-за вашего вида. У меня все. Доктор Мьюсс?

Профессор внимательно оглядел каждого солдата. Он нагнулся над Махим, посмотрел на ее ногу, сочувственно поцокал языком. Махим холодно смотрела на него.

– Работа будет интересная, – сказал он. – Четыре проблемных пациента, которые участвовали в одних и тех же антиобщественных преступлениях. Да, следствие будет интересное, очень интересное. Я жду возможности лучше узнать каждого из вас. – Он приятно улыбнулся и опять подошел к Ньянгу.

Ньянгу повернулся к женщине:

– Коммандер Стиофан, распорядитесь, чтобы во время перевода наше подразделение безопасности усилило обычную охрану.

– Да, лейтер.

– Вы двое, – обратился Ньянгу к А и Б, – проследите, чтобы перевод прошел гладко.

– Есть, сэр, – ответил один из них.

Ньянгу осмотрел пленных.

– Мошенники, – сказал он негромко. – Все вы явно мошенники, извращенцы и психопаты.

Гарвин чуть не рассмеялся и заметил, что Ньянгу пришлось быстро отвернуться.

* * *

Ньянгу мыл Маев спину, но вдруг остановился, просто стоя под потоками с шумом лившейся на них воды.

– Почему ты остановился?

– Я хотел поговорить, а это самое надежное место на корабле, которое пришло мне в голову. Жучков я не вижу, а тот, что в лампе, заглушит шум воды.

– И ты говоришь мне это сейчас, когда я уже понадеялась…

– Я же не сказал, что насовсем остановился. Ладно, так вот каков план.

– Нья… то есть Эб, я же не полное бревно, – перебила его Маев. – Я заметила, что та бедняжка с гниющей ногой почти проговорилась. Этот зомби Мьюсс вряд ли понял, даже если услышал, поскольку я знаю твой секрет, а он не знает. Ты зол, потому что собираешься послать к чертям все свое прикрытие и спасти своих друзей. С другой стороны, я счастлива как маньяк с новым топором, потому что я наконец смогу перестать танцевать на проволоке и убраться ко всем чертям из этого кошмара. Видишь, как я уверена в твоих способностях?

– Ты для меня слишком умна, – сказал Ньянгу.

– Разумеется, – охотно согласилась Маев. – Ну, так как, не хочешь рассказать мне, как мы устроим этот побег из самого сердца Ларикс Примы?

– Э-э… я еще не продумал все детали, – признался Ньянгу. – Но будет масса взрывов и трупов. Как можно больше.

– И никаких деталей?

– Пока никаких.

– Я не смею даже предположить, что у тебя есть только идея и абсолютно никаких практических планов.

– Я рад, что ты уважаешь мои врожденные таланты, – сказал Ньянгу.

– Особенно в области мытья спин. Этим можешь заниматься, когда захочешь.

На следующее утро он разбудил Маев, пошевелив языком у нее в ухе. Она зевнула и потянулась к нему.

– Прошлой ночью ты меня вдохновила, – прошептал он.

– Я надеюсь, – шепотом же ответила она, помня о жучке, который Ньянгу нашел в отвратной военной картине над кроватью.

Он беззвучно проговорил: «У меня есть план».

– Ммм, это хорошо, – ответила она. – Славный, изящный и эффективный?

Он придвинулся еще ближе к ее уху и прошептал: «Нет. Глупый, очевидный и кровавый. Но думаю, что он сработает. И прежде всего нам понадобится хорошая сплетня».

Глава 13

Kypa/Kypa Четыре

«Аксай» на большой скорости вошел в атмосферу над южным полюсом. Почти как камикадзе, он устремился к центру одного из океанов Куры Четыре и прекратил снижение меньше чем на тысяче метров над водой. На полной скорости он подошел к ближайшей суше, обошел пару прибрежных деревень и промчался над джунглями. Когда он достиг пространства вокруг небольшого озера, покрытого коричневой грязью, «аксай» замедлил полет.

Аликхан взглянул на внезапно загоревшееся точное время. На панели управления висела голограмма горной местности, в центре которой мерцала красная точка. Он взмахнул лапой, и выдвинулся микрофон.

– Время прибытия – две и три десятых минуты. Готовьтесь.

В его наушниках прозвучал двойной щелчок.

Аликхан был один на борту «аксая», хотя тот был рассчитан на четверых.

Внизу, в джунглях, просматривались почти отвесные скалы, увенчанные крошечным плато. Аликхан удивился, как они сумели туда забраться, а потом нырнул к плато. «Аксай» вздрогнул и замер в десяти метрах над поверхностью, когда Аликхан отключил двигатели и перешел на антигравитацию. Он передвинул рычаг антиграва так, что крылья «аксая» качнулись, и корабль тяжело сел на землю.

Аликхан откинул купол и выскользнул наружу, захватив с собой бластер. Он нашел кусты, присел и стал ждать. Примерно через десять секунд из зарослей выбрались двое. Одежда их была изодрана в клочья. Сами они были грязные, исцарапанные. Оба держали оружие наготове и зорко оглядывали окрестность.

– Ты обещал прийти, – выговорил Бен Дилл, – ты пришел.

– Извини, что не смог прийти раньше, – ответил Аликхан. – Но вокруг было слишком много кораблей. Мы вернулись на Камбру. Когда спутник получил сигнал от одного спасательного маячка, мы вернулись обратно. «Велв», к которому прикреплен этот «аксай», будет выходить в реальное пространство каждые два часа, чтобы забрать нас.

– Я ужасно рад тебя видеть, – проговорил Данфин Фрауде. – Неделя была длинная и голодная… По крайней мере, мне кажется, что это была неделя.

– Давайте на борт, – распорядился Аликхан. – Не думаю, чтобы меня кто-то заметил, но кто их знает. Я хочу побыстрее убраться отсюда.

Он вернулся к основной капсуле, нажал кнопку, и на двух других капсулах открылись купола.

– Я надеюсь, что смогу выдержать свой собственный запах, пока мы добираемся до цивилизации, – сказал Фрауде. – Потом я неделю буду лежать в ванне и есть бифштексы. И никаких овощей и сырой рыбы. Шесть бифштексов будет в самый раз. А потом я посплю месяц-другой. – Он забрался в «аксай».

Бен Дилл глядел на Аликхана.

– Ты вернулся, – снова сказал он.

– Я обещал, – опять ответил Аликхан. – Один раз ты меня спас, теперь моя очередь.

Дилл попытался что-то сказать, потом покачал головой.

– Еще кто-нибудь ушел? Вы получали еще сигналы?

– Нет, – сказал Аликхан. – Мы до сих пор не знаем, что случилось. Но Корпус будет продолжать контролировать спутник.

Глава 14

Камбра/D-Камбра

Редактору новостей Тэду Волмеру не нравилось выражение лица его босса.

– Мы поднимем большой шум, – довольно рассуждал Лой Куоро. – И когда придет пора получать награды, мы им кое-что напомним.

– Престон что-то нашел?

– Это слабо сказано, – сказал Куоро. – Корпус не просто получит тухлым яйцом по носу. Мы закопаем их в самой большой тухлой яичнице в мире. Это настоящая сенсация, касающаяся потенциальной безопасности Камбры!

– Не хотите рассказать об этом мне, сэр? – отозвался Волмер. – Я только знаю, что Престону позвонил родственник какого-то солдата. Неплохо было бы и мне знать, в чем дело, чтобы я мог решить, как работать с этим сюжетом. Все-таки я начальник Престона.

– Не беспокойся, – ответил Куоро. – Когда мы все подготовим, тебе расскажут. А пока лучше держать это в тайне. И потом, я еще помню, как быть репортером, – улыбнулся Куоро и направился к своему офису.

– Репортером? – удивился помощник Волмера. – С каких это пор издатели…

– Брось, – устало отозвался Волмер. – Пока он нам платит, он может быть кем захочет, хоть пиратом.

* * *

– Эта спасательная операция может нам очень дорого обойтись. – Коуд Ангара перечитал распечатку. – По крайней мере, у нас есть подтверждение того, что в десанте Янсмы есть выжившие. Я полагаю, родственников известили?

– Да, сэр, – ответил Эрик Пенвит, исполняющий обязанности командира Второй секции Корпуса. – Я решил, что лучше я сам проинформирую их, чем пускать дело по формальным каналам или объявлять их пропавшими без вести. Так больше шансов сохранить дело в секрете. – Он поморщился.

– Есть проблема? – спросил Хедли.

– Да, сэр, но не та, которой мы ожидали. Из четверых, заявленных как военнопленные, только у двоих, твега Махим и дека Монтагны, указаны родственники. Но проблема не в этом. Я уведомил родственников пропавших – у нас были указаны только двое, у твега Иртинг и дека Хекмайера, – что статус их родных изменен на «пропавших без вести, предположительно погибших». Сестра твега Иртинг немедленно поинтересовалась, как быстро будет выплачена страховка Корпуса и нельзя ли изменить статус Иртинг на «убита в бою», чтобы выплатили побыстрее, поскольку она явно погибла, где бы она там ни была.

– Да-а… – тихо отозвался Хедли.

– Мы часто забываем, что многие вступают в армию, чтобы убраться подальше от родственников, – заметил Ангара.

– И дело даже не в этом, сэр, – продолжал Пенвит. – Она сказала, что если мы будем и дальше крутить-вертеть, она обратится в газеты.

– Еще не легче!

– Хуже того, – развивал Пенвит, – она, похоже, уже сделала это. Один из репортеров Куоро начал что-то копать. Он пробовал найти командира РР, ему сказали, что Иоситаро на задании. Он пытался увидать командира Второй секции, ему ответили, что с Янсмой нельзя связаться. Тогда он добрался до меня и стал допрашивать, не проводит ли Корпус тайных операций против Ларикса и Куры. По-моему, он действует вслепую, но ему может и повезти.

– Давайте рассмотрим наихудший вариант, – предложил Ангара. – «Матин» поместит статью, в которой скажет, что против Ларикса и Куры ведется тайная операция и по крайней мере один человек погиб. Неужели это нам сильно повредит?

– Ничего хорошего в этом нет, – ответил Хедли. – Мы не можем быть уверены, что покойный Эб Йонс был единственным агентом Редрута в системе, хоть я и полагаю, что других не было. А что будет, если «Матин» даст статью с иллюстрациями? Мы им помогать не будем, но у них наверняка есть портреты хотя бы Янсмы и Иоситаро. Если на Ларикс попадет портрет Иоситаро в форме, это совсем ему не поможет.

– Может, попросить издателя «Матин», этого Куоро, придержать статью до нашего одобрения, хоть он совсем не дружественно настроен к Корпусу?

– Не стоит этого делать, сэр, – сказал Пенвит. – Наверно, вы забыли, но у Гарвина – то есть, прошу прощения, у мила Янсмы – роман с Язифью Миллазин, бывшей женой Куоро.

– Да что же это такое, черт побери? – взревел Ангара. – Я армией командую или мыльной оперой?

На это ни Хедли, ни Пенвит отвечать не стали.

– Ох-хо-хо, – пробормотал Ангара, ероша седой ежик, который он называл стрижкой. – И хуже всего, если Куоро это разболтает, Совет начнет задавать вопросы. Пока у нас есть разрешение делать с Лариксом и Курой все что угодно, кроме открытых военных действий. Но есть колеблющиеся. Жалко, что бомба от Редрута не грохнулась здесь. Это заставило бы политиканов быть решительнее.

– Да, сэр, – согласился Хедли. – Так что нам лучше обсудить сообщение Ньянгу и решить, как вытащить наших ребят из редрутовских застенков.

– Ты прав, Джон. – Ангара и в третий раз перечитал сообщение. – Хорошо, что Ньянгу может регулярно связываться с нами. Да, Эрик, кто-то во Второй секции заметил, что принимающая частота, которую он наконец нашел, очень близка к одной из армейских частот Ларикса. Интересно, как у него это получается? Можешь не отвечать: я пытаюсь думать, пока разговариваю. Вернемся к этой дорогостоящей спасательной операции. Сначала нам надо сбросить бомбу и не попасться самим.

– Ну, это можно, сэр, – пообещал Хедли. – Мы пошлем два «аксая» и «велв», чтобы приглядеть за ними. Бомбы подвесим под «аксаи», чтобы они зависли над местом, сбросили груз и убрались оттуда.

– Ладно, первый шаг возможен, – согласился Ангара. – Я так и рассчитывал. Меня больше беспокоит второй. Иоситаро хочет устроить крупный налет на Агур, столицу Примы, в определенное время, которое он укажет. Но у нас еще одна команда за несколько километров оттуда. Еще два «велва» – лучше бы были наши новые истребители – и два быстрых транспортника. И все это, чтобы вытащить четырех человек… Извините, пять.

– Шесть, сэр, – поправил Пенвит. – Ньянгу прибавил к списку кого-то с Ларикса. Я не знаю, кто это. А лишний транспорт на всякий случай, если с первым что-то случится.

– Шесть человек, – размышлял Ангара. – А потерять мы можем семь кораблей и сколько там… человек триста команды только на этой стадии. В результате я лишаюсь ценного агента, нашего единственного источника информации в правительстве Редрута, а приобретаю – в самом лучшем варианте – двоих младших офицеров, известных, скажем мягко, своими самодеятельными выходками, трех нижних чинов и предателя с Ларикса. Дело стоит того?

– Ответить вам по уставу, сэр? – спросил Хедли.

– Да нет, не надо, – буркнул Ангара. – Я знаю, что надо делать. И все мы понимаем, что делать это надо быстро, пока этот чертов Куоро не поломал нам все планы. Иногда даже хочется, чтобы мы и вправду были такими бандитами, какими он нас считает, пока ему ничего не надо, которые могли устроить ему несчастный случай. А когда ему от нас что-то надо, мы – защитники свободы.

– Да, здорово было бы засунуть бомбу Куоро в штаны, – мечтательно протянул Хедли. – И у нас хватает бандитов, чтобы это провернуть. Если бы не эта чертова клятва, которую мы все приносили…

– И наша собственная честь, – добавил Ангара.

– Прошу прощения, сэр? – переспросил Хедли.

– Неважно, – отозвался Ангара.

– Сэр, – вступил Пенвит, – я встречаюсь с ним в обществе, помните?

– Думаешь, тебе стоит с ним поговорить?

– Да нет, сэр, – ответил Пенвит, – меня он любит не больше, чем Янсму. Но я хорошо знаю Язифь Миллазин. Может, она знает способ его заткнуть.

– Будь осторожен, – сказал Хедли. – Нельзя испортить дело.

– Будьте спокойны, сэр, – живо отозвался Пенвит. – Разве я вас когда-нибудь подводил?

Язифь встретила Эрика у ворот Хилкреста, семейного особняка на Холмах над Леггетом. Выглядела она неважно.

– Ты сказал, что об этом нельзя говорить через коммуникатор. Он…

– У Гарвина ничего не изменилось, – поспешно сказал Пенвит. – Насколько нам известно, он жив, но в плену у Редрута. Извини. Надо было сказать это, когда я тебе звонил.

– Заходи, пожалуйста. Выпить хочешь?

– Я бы рад, но долг службы и все такое. Язифь, Корпусу нужно одолжение.

– Все что угодно, ты же знаешь.

Эрик объяснил проблему с Куоро и «Матин». Язифь подошла к бару, машинально налила две рюмки бренди и протянула одну Пенвиту.

– Ох, извини, я…

– Неважно, – сказал Эрик, делая глоток. – Ты меня вынудила.

– Я сказала, что помогу всем, чем могу. Но я могу не все. Лой Куоро относится как раз сюда. Да, я была замужем за этой свиньей, но это не значит, что я его знаю и понимаю. Если бы я знала его, – с горечью продолжила она, – или хотя бы себя, я для начала никогда бы не вышла за такую скотину. А я взяла и… – Она остановилась и выпила бренди. – Если бы я позвонила Лою, то сделала бы все только хуже, а не лучше. Думаю, теперь он ненавидит меня больше, чем Гарвина. И если он сможет отыграться на нас обоих, то немедленно так и сделает.

– Мм, вообще-то я так и думал, – сказал Эрик. – От тебя я хотел узнать, если выразиться деликатно, какой-нибудь способ оказать на него давление.

– Шантаж, ты хочешь сказать?

– Именно. Если ты можешь поделиться какими-то секретами или хотя бы намекнуть… А мы уж сами раскопаем…

Язифь задумалась, потом покачала головой:

– Ничего не приходит в голову. Он теперь холост, так что с кем он спит – его личное дело. Да рантье еще никогда никого не осуждали за прелюбодеяние. Разве что с их собственными женами. Да и то вряд ли. Насчет выпивки – все пьют. Наркотики – сомнительно.