– Девятнадцать, – смакуя, протянул Милетус. – Этого нам как раз и не хватало, чтобы повернуть войну вспять. Обслуживающий персонал тоже?

– Никак нет, сэр. Нам сказали, что весь необходимый наземный персонал есть на месте.

– Был, – сказал Милетус. – Пока драконы не привели сюда кавалерию. По крайней мере, в том набеге мы не потеряли ни одного зверя... сохранили всех десятерых.

И с какой-то ядовитой мрачностью добавил:

– А теперь, хотя и с небольшим опозданием, нам прислали еще и катапульты, чтобы защищать нас от атак с воздуха.

Потом покачал головой.

– Ладно. Мы так наловчились обходиться малым, что, пожалуй, сможем выиграть эту проклятую войну вообще без ничего.

Он набросил на плечи заляпанный грязью плащ.

– Пойдемте поглядим, как нам устроить ваших людей, сержант. Скажу вам сразу, что ваши люди будут меня ненавидеть, поскольку я собираюсь забрать пять ваших драконов у их владельцев. – Хэл при этих словах изо всех сил постарался, чтобы обуревавшие его чувства не отразились на лице. – Мои всадники – люди с опытом. Полагаю, что все вы только что из школы?

– Так точно, сэр.

– Не надо делать такое мрачное лицо, сержант. Я действую, исходя из нужд эскадрильи. Это поможет сохранить жизнь некоторым из вас. Кроме того, всем вам запрещено подниматься в воздух до тех пор, пока я лично не дам разрешение.

Он усмехнулся, заметив деланно бесстрастный вид Хэла.

– Я не имею в виду ничего оскорбительного, на некоторое время оставляя вас на земле от греха подальше. Думаю, вы это поймете. Уверяю, ваша нынешняя подготовка мало чем вам поможет в здешних условиях. А теперь давайте покормим ваших людей и попробуем как-нибудь извернуться, чтобы расселить всех.

– Среди нас четыре женщины, сэр.

– Я слышал, что прекрасному полу наконец-то отдали должное, – усмехнулся Милетус. – Тревожиться не о чем. Не думаю, что у кого-либо из моих ребят остались силы на заигрывания, если вы имеете в виду это.

Новоприбывших распихали куда только можно, некоторых по уже существующим палаткам, других в более маленькие, которые они привезли с собой.

Сопровождавший их офицер со своими людьми отправились обратно, явно радуясь тому, что ближе к фронту им ехать больше не требуется.

Милетус не стал устраивать новичкам никаких испытаний с целью выявить лучших и худших. Вместо этого он одного за другим погонял их над лугом, приказав выполнить кое-какие маневры.

Хэл быстро понял, что в запустении, царившем в лагере, не стоило винить ни войну вообще, ни небрежность командования в частности.

Эскадрилье сильно досталось, когда рочийцы прорвали линию фронта. Большие потери всадников и драконов стали результатом совместного применения рочийской магии, катапульт, которые подтянули прямо к линии фронта, и погоды. Разгром усилило появление двух вражеских драконов, которые напали на дирейнских зверей и довели их до такого неистовства, что те принялись метаться в воздухе, теряя своих всадников, а потом скрылись в тумане.

Это было скверно уже само по себе... но потом драконы привели вражескую конницу через прорванные позиции дирейнцев прямо к летной базе.

– Все до единого, – устало сказал Милетус, – стали пехотинцами и сражались из последних сил. – Он грустно оглядел лагерь. – И хотя, признаться, этих сил было немного, нам все же удалось оттеснить их обратно. Пожалуй, наиболее героически вел себя наш повар Чук.

Хэл подождал разъяснений, но их не последовало.

– Сэйджинское командование предложило для охраны лагеря своих пехотинцев, но я сказал, чтобы они не снимали своих людей с рубежей, кроме катапультистов. Здесь больше не осталось ничего такого, ради чего стоило бы затевать вторую атаку. – Он посветлел лицом. – По крайней мере, не было ничего до вашего прибытия.

Хэл ухмыльнулся.

– Я вижу, наше появление вас несколько обнадеживает.

Хэл отыскал относительно сухую палатку с четырьмя койками. Три из них были свободны, а четвертую занимал жилистый человек с роскошными усами, представившийся Эймардом Квесни и предложивший Хэлу занять любую приглянувшуюся койку.

– А я никому не помешаю?

– Если помешаешь и кто-то будет возражать, соберешь манатки и выметешься, – сказал Эймард, затем добавил: – Все они мертвы, а я уже устал ждать их призраков.

– Тесно, но уютненько, – заключила Сэслик, обведя рукой свою маленькую хибарку. – Обрати внимание на зелень на крыше. Она будет хорошо гармонировать с цветом моего лица, когда я начну думать о том, во что ввязалась, решив поиграть в войну.

Лачуга была небольшой, всего десять футов в длину. Но искусный плотник повесил по стенам полки, а в двух стенах были сделаны замысловатым образом открывающиеся окна.

– Рассчитана на двоих, – сказала Сэслик. – Но я спрятала вторую койку, пока на нее никто не позарился.

– Зачем? – удивился Хэл.

– Интересно, у твоей матери все сыновья такие недогадливые?

– Похоже, что так. Объясни.

– Я подумала, что один тугодум с севера может как-нибудь захотеть навестить меня, а поскольку ни секс втроем, ни свидетели меня не вдохновляют, я решила, что нам не помешает уединение.

– А-а.

– Кстати, раз уж зашел такой разговор, почему бы тебе не прикрыть дверь? Я заметила, что ты возвращаешься с пруда и вид у тебя гораздо более чистый, чем по дороге сюда из Паэстума. Вот я и подумала: может, нам немного передохнуть?

В полумраке Хэл увидел, как она выскользнула из комбинезона и легла на кровать.

– Тесновато, но мы, пожалуй, как-нибудь справимся, – пробормотала она.

Потом, когда они лежали обнявшись, Хэл спросил:

– Послушай, я знаю, что мужчины обычно не задают таких вопросов... Но какие у нас перспективы на будущее?

Сэслик чмокнула его в нос.

– Разумеется, нас убьют, какие еще могут быть перспективы? Хорошо бы только, чтобы это случилось благородно, в бою.

– Ох, – подумал вслух Хэл. – Нет уж. Я собираюсь выбраться из этой мясорубки живым.

– Ну разумеется, – протянула Сэслик. – Все те, кто когда-то занимал эти пустые койки, тоже собирались.

– Нет, – упрямо возразил Хэл, пытаясь придать голосу оптимизма. – Я намерен остаться в живых.

– Что ж, тем лучше для тебя, – отозвалась Сэслик. – А я вот нет. Именно поэтому я и не хочу разводить бодягу на любовные темы. Или о том, что будет после войны. Будущее меня не волнует. Поэтому вспоминай обо мне по-доброму, когда меня не станет, и назови свою первую дочь в честь меня. Ну а что касается настоящего...

Она придвинулась к Хэлу ближе, обвив ногой его бедро, и очутилась под ним.

– Помните, любая мелочь, на которую вы не обратили внимания, может погубить вас, – бросил через плечо Милетус – Давай, Потрясающий. Поднимай задницу в небо.

Он похлопал поводьями, и дракон, медленно взмахнув крыльями, сделал несколько шагов по земле. Через миг он уже оторвался от глинистой поверхности и взмыл в воздух.

Хэл, сидевший за спиной у Милетуса, одновременно пытался изучать карту и сверяться с компасом, прикрепленным к подбитой мехом куртке. Потом он бросил это занятие, памятуя о приказе Милетуса смотреть в небо, а не куда-нибудь еще.

Он поежился на пронзительном весеннем ветру, ударившем прямо ему в лицо, и решил, что к наступлению следующей зимы – если доживет – должен непременно найти кого-нибудь, кто сделал бы ему такие же унты, как у Милетуса, и подбитую мехом шапку с завязками.

Они направлялись на юго-юго-восток, к вражескому клину.

– Я облечу поле боя по краю, – прокричал Милетус. – Нет никакого резона давать их катапультам шанс подбить новичка, верно?

Рубежи были очень четко обозначены – два длинных ряда хижин, перед которыми не было никакой растительности и весь лес вокруг которых был вырублен на дрова и для строительных нужд. Между ними тянулась открытая полоса, вытоптанная и истерзанная пехотинцами и конниками.

Они пролетели вдоль укреплений, развернулись и тем же путем полетели обратно, возвращаясь на базу.

Милетус выбрался из седла, бросив поводья одному из помощников, и сказал:

– Ну, что вы видели?

– Не слишком многое, – честно признался Хэл. – Дым от костров да парочку всадников у линии фронта.

– И все?

– Так точно, сэр. Милетус покачал головой.

– И это называется боевой ветеран. Кэйлис, если хотите протянуть здесь хотя бы месяц, вам лучше научиться быть повнимательнее: во-первых, к западу от того небольшого изгиба, который обозначен на карте как Крюк, вы не заметили звено из трех драконов – наших, но ведь они вполне могли быть и рочийскими, направляющихся на восток; во-вторых, примерно в миле к северу от них над позициями кружил рочийский дракон. Еще – над той разрушенной деревушкой висело неподвижное облако.

Кэйлис недоуменно уставился на него.

– Дул ветер, семь-восемь миль в час, – продолжал Милетус. – Когда дует ветер, облака не стоят на месте, так?

– Так точно, сэр.

– Это наводит на мысль о том, что нужно повнимательнее к нему приглядеться. Возможно, это облако наведено при помощи магии, и тогда под ним, скорее всего, прячется то, что рочийцы хотели бы укрыть от наших глаз. Как только закончу с вами, пошлю туда парочку зверей. Кроме того, там была колонна кавалеристов – эскадрон или больше, – направляющаяся к южной оконечности клина, что наводит на мысль о том, что там затевается что-то нехорошее. И последнее, хотя вы не могли знать об этом. Мы пролетали над небольшим леском в месте, где еще вчера или позавчера была открытая местность.

– Магия?

– Вряд ли, – ответил Милетус. – Скорее всего, маскировочная сеть. Судя по размеру, я бы предположил эскадрон, ставший лагерем. При патрулировании вам стоит спуститься пониже и выяснить, что это за часть.

Хэл не нашелся что ответить.

– Самое важное здесь оружие – это глаза, – сказал Милетус. – Смотрите внимательно и почаще крутцте головой. И не забывайте следить за тем, что делается у вас за спиной. Рочийцы очень любят подбираться сзади. Да, как только увидите где-нибудь, купите себе дамский шарфик, из шелка или из мягкой овечьей шерсти. Это защитит вашу шею от раздражения. Эх, жаль, что нельзя прикрепить к шейному панцирю дракона зеркальце.

Он подвел окончательные итоги:

– Теперь вы видите, какова наша жизнь и сколь многому вам предстоит научиться. Я назначу вас в патруль – но только с опытным всадником. В одиночку будете летать не раньше, чем он скажет мне, что у вас действительно появились шансы остаться в живых.

Чук оказался веселым, совершенно лысым здоровяком. Первым делом он похвастался, что его семье принадлежит самый большой – и, разумеется, самый лучший – ресторан во всем Розене, в который захаживают рыцари, герцоги, а пару раз побывал и сам король, «хотя он, разумеется, приходил туда под чужим именем». К тому же у них столовались придворные маги.

Никто не знал, правду он говорит или нет, да никого это особо и не интересовало. Чук был не просто отменным поваром – он обладал способностью всегда соорудить нечто съедобное из тех скудных казенных припасов, которыми они теперь в основном питались.

Его гордостью была «говядина по-чуковски», приготовлявшаяся из крошеного вяленого мяса, твердых, как железо, галет, скисшего красного вина (бочонок был реквизирован у солдат, когда те заявили сдуру, что «пить эту кислятину невозможно») и смеси разнообразных специй из огромного деревянного ларца, всегда запертого на ключ.

Именно этот ларец и превратил Чука в героя. Во время атаки рочийской конницы он оставался в своей кухонной палатке, когда четверо кавалеристов спешились и с саблями наголо ворвались туда в поисках поживы.

Чук велел им убираться прочь.

Они со смехом двинулись на него.

Первых двоих остановила длинная деревянная скамья, которую он в них швырнул. Третий замахнулся на повара саблей, но тот увернулся от удара и толкнул рочийца на раскаленную плиту.

Четвертый бросился бежать, но Чук недрогнувшей рукой запустил в него тесаком, которым разделывал чудом добытых кур. Нож с хрустом воткнулся в затылок рочийца.

Милетус, услышавший рыдания, бросился к палатке, и его глазам предстал один труп с тесаком в затылке, другой, торчавший из открытой дверцы духовки и успевший уже порядком обуглиться, и еще два, валявшиеся на земле со страшными сабельными ранами, нанесенными их же собственными клинками.

Сам Чук сидел на скамье и горько рыдал.

Если до налета и были наглецы, у которых хватало глупости ругать его стряпню из педагогических соображений – «а то еще вдруг зазнается», то после сражения на подобную критику никто не осмеливался.

– И чего же я должен бояться больше всего? – спросил Хэл у Эймарда Квесни.

Тот приподнял бровь – почти столь же холеную, как и знаменитые усы.

– Вообще-то, звучит несколько странновато: «я должен бояться», – ответил он. – Мне казалось, мы все здесь бесстрашные воздушные рыцари, и так далее и тому подобное, и я единственный, кто...

Тут он затянул песню:

Он икнул, протянув флягу умеренно дрянного вина Хэлу, который в ответ на это щедрое предложение покачал головой.

– Завтра я впервые вылетаю на патрулирование.

– Тогда сами боги велели выпить, – сказал Эймард. – По крайней мере, я бы выпил. – Он присосался к горлышку, не обращая внимания на стоявший рядом стакан. – С похмелья помирать куда приятней. К тому же у тебя будет лишний повод надраться и на следующий день.

У эскадрильи был отдельный клуб для всадников, которым заведовал легендарный Чук. Это была всего лишь рваная палатка с обструганными бревнами вместо скамей и длинной барной стойкой, за которой располагались их довольно жалкие запасы алкоголя. Брезентовые стены пестрели приколотыми вырезками из дирейнских и сэйджинских плакатов: красотками, разнообразными документами, историями из светской жизни и прочим в том же роде.

Главным достоинством этого заведения было то, что оно работало круглые сутки, а за стойкой вечно торчал либо Чук, либо кто-нибудь из его подручных.

– Итак, чего бояться больше всего... – задумчиво протянул Квесни. – Во-первых, собственного дракона, который, скорее всего, тебя и убьет, отхватив ногу или просто сбросив, чтобы поглядеть, сможешь ли ты передвигаться по воздуху так же, как он. Во-вторых, непогоды, в которую можно заблудиться, и ветра, который может швырнуть тебя в гору или в дерево. В-третьих... о третьем поговорим через минуту. В-четвертых, рочийцев, которые на земле, с их катапультами, арбалетами и лучниками. Если тебя подобьют, старайся пролететь как можно дальше в сторону от их войск, потому что попасть им в лапы я тебе очень не советую. На худой конец, попытайся попасть к тем солдатам, за которыми ты не шпионил, и надейся на их милосердие. В-пятых, нашей собственной солдатни, которая может подстрелить тебя ничуть не хуже рочийцев. Возможно, еще и лучше, поскольку мы проигрываем. В-шестых, нашего собственного командования, которое не имеет ни малейшего понятия о том, что должны делать драконы, и поэтому запихивает нас в самые немыслимые места и ситуации.

Квесни немного помолчал, по-видимому, давая время уяснить и усвоить перечисленные опасности.

– А вот теперь настало время вернуться к третьему пункту. Это, разумеется, вражеские драконы.

– И что они будут делать?

– Они попытаются тебя напугать, заставить улететь прочь. Если поблизости есть хоть один, он может позвать на помощь кого-нибудь из своих. Они будут стараться сорвать тебя с дракона или же вцепиться ему в крылья или в бок, хотя такое бывает редко. И время от времени кто-нибудь из них оказывается достаточно удачлив, чтобы подобраться достаточно близко и укусить тебя.

– Неужели никому не приходила в голову мысль поднять в воздух мага, который навел бы на рочийских драконов чары? – спросил Хэл, вспомнив одну из идей, записанных в его блокноте.

Квесни с озадаченным видом покачал головой.

– Сомневаюсь, чтобы тебе удалось найти такого глупого мага, который согласился бы сесть на спину к дракону. К тому же колдовство – дело довольно долгое, и к тому времени, как заклинание будет готово, все заинтересованные лица могут находиться уже в нескольких милях от мага.

– А лучника?

– Никогда не слышал ни о чем подобном. Не могу даже представить себе стрелка, который был бы достаточно ловким, чтобы держаться и одновременно целиться, в то время как ужасное чудище шипит на него и пытается ухватить зубами, – сказал Квесни. – А что? Ты собираешься в одиночку начать войну в воздухе?

Хэл улыбнулся и плеснул себе в стакан воды.

– Я не в восторге от такой идеи, – сказал Квесни. – Полет сам по себе достаточно опасен. Стоит только положить начало таким вещам, и мы будем ничем не лучше тех бедолаг, что месят ногами грязь. Я не прав?

В желудке у Хэла что-то трепыхалось, но он еще был способен смеяться над собой. Будучи конником, он водил патрули на рочийскую территорию бессчетное количество раз.

Но сейчас, сидя на драконе, поднимающемся с летной базы, с Эймардом Квесни по левую руку и Фарреном Марией позади, он отправлялся в свой первый в жизни драконий патруль.

Он был исполнен решимости следовать всем советам Милетуса и постоянно крутил головой, в точности как его дракон, которому, казалось, тоже не терпелось высмотреть что-нибудь интересненькое.

День был теплым, но небо затягивали плотные грозовые облака. Квесни сказал, что, пока погода еще не испортилась – а это должно было неминуемо случиться, – они полетят на запад, вдоль клина, туда, где до атаки рочийцев был фронт, а потом вернутся обратно в лагерь.

Хэл чуть придерживал поводья, оглядывая расстилавшуюся под ним землю. Долгое время все было спокойно, потом его привлекло какое-то движение. Колонна пехоты, движущаяся от линии фронта.

Хэл черкнул пару слов в предположительно непромокаемом блокнотике, который заблаговременно пристегнул к колену.

Краешком глаза он заметил еще какое-то шевеление, и через миг понял, что это два дракона невдалеке, направляющиеся прямо к ним.

Драконы приблизились, и он со вздохом облегчения понял, что оба они дирейнские. Всадники на драконах приветственно помахали руками.

Однако дракону Хэла, видимо, не было никакого дела до сидящих на них людей, потому как он громко и вызывающе зашипел, на что явно более старшие и определенно более мудрые драконы дирейнцев никак не отреагировали.

Внизу забелел дымок... Хэл не смог определить его источник. Но струйка была достаточно густой, чтобы тоже попасть в блокнот.

Облака начали смыкаться вокруг, и Хэл то и дело поглядывал на Квесни, который сидел на своем драконе с рассеянным видом.

Вдали показалось звено из трех драконов. Квесни вытащил из-за голенища подзорную трубу, покрутил, приглядываясь, потом поднял небольшой горн и выдул пару мелодий.

Одна, как пояснил Эймард, была сигналом к возвращению в лагерь. Вторая означала приближающегося противника. Существовал целый арсенал звуков, каждый из которых имел определенное значение.

Значит, сделал вывод Хэл, приблизительно в миле от них были рочийцы. Нет, пожалуй, подальше, делая поправку на оптический эффект увеличения размеров объекта при высокой влажности.

Квесни помахал рукой, сделав знак спускаться, и Хэл потянул поводья вправо, щелкнул ими по шее дракона, и зверь опустил голову. Троица спикировала к земле, прочь от противника, который ничем не показал, что заметил их.

Они приземлились в лагере, и обслуга бросилась к ним, чтобы забрать драконов, как раз в тот момент, когда хлынул дождь.

За последующие трое суток Хэл побывал еще в пяти патрулях, в конце концов удостоившись самостоятельного вылета. Остальных новичков тоже допустили до патрулирования; драконов в эскадрилье было достаточно, она была полностью укомплектована – во всяком случае, в воздухе, – и у каждого был свой зверь.

Однако же на земле ситуация была не столь обнадеживающей: при условии полной укомплектованности части требовалось восемьдесят человек обслуги. В вершине пирамиды располагались всадники, под ними – по два обслуживающих работника на каждого зверя, дальше – возчики, повара, писцы, кузнецы, ординарцы, кожевники, ветеринары и так далее. На удивленный вопрос Хэла об отсутствии в части магов Милетус только невесело рассмеялся.

О, уверен, в конце концов мы их получим. Как только ими укомплектуют все пехотные и кавалерийские полки, все штабы, обозы и прочие подразделения, которые в строю уже лет сто пятьдесят.

Пока что в их эскадрилье никто не погиб, а из прибывших с пополнением ближе всех рочийцев видел один лишь Хэл.

Впрочем, у остальных все еще было впереди.

Хэл просматривал записи в своем блокноте, время от времени мрачно поглядывая на проливной дождь.

Сэслик примостилась в изножье его кровати. Квесни тихонько похрапывал на своей койке. Кончики усов колыхались в такт его храпу.

Эй, – нарушила молчание Сэслик. – Ты еще не заскучал?

– Нет, – сказал Кэйлис. – Я думаю. – А я – да. Не хочешь пива?

– Не очень.

– А погулять под дождем?

– Это еще зачем?

– Свежий воздух пошел бы тебе на пользу. Кстати, о чем ты думаешь?

– Ну... Об арбалетах, магах... о том, можно ли придумать какой-нибудь менее глупый способ передачи информации, чем эти дурацкие дудки. И обо всем прочем в том же роде.

– Хм, – протянула Сэслик. – Ты исполнен решимости стать покорителем драконов, да?

Хэл ухмыльнулся.

– Я не слышал этого слова с... дай-ка вспомнить... с самого начала войны. Не знаю, стоит ли его употреблять.

– Может быть, и стоит, – пожала плечами Сэслик. – Если эта треклятая война затянется надолго, оно снова войдет в обиход.

– И что же оно будет значить?

– Ну, учитывая то, над чем ты размышляешь, – кого-то, кто придумает лучший способ убивать рочийских драконов.

– Драконов, – протянул Хэл. – Возможно. Или их всадников. Дракон без всадника не очень опасен.

– Почему люди такие жестокие? – куда-то в пустоту спросила Сэслик. Не получив ответа, она поднялась на ноги. – Ладно. Последний раз спрашиваю. Не хочешь помочь расстелить мне постель?

Хэл приподнял бровь. Сэслик прыснула. Они натянули куртки и вышли под дождь. Эймард Квесни приоткрыл один глаз, ухмыльнулся и снова захрапел.

Примерно на час небо прояснилось, и Хэл вызвался отправиться в дозор. Милетус покачал головой, пробурчав себе под нос что-то насчет тех, кому слишком уж не терпится получить медаль, и что никому другому почему-то не пришло в голову подняться в воздух, но разрешил. Дракон Хэла прошлепал по лужам, хлопая крыльями, и оторвался от земли.

По уму, подумалось Хэлу, летную базу следовало бы разместить где-нибудь на обрыве, чтобы бедным драконам не нужно было так надрываться, чтобы подняться в воздух. Но в этом секторе не было ничего, кроме холмистой равнины, простирающейся на многие лиги вокруг. Хэл сделал круг над полем, набирая высоту и лавируя между клочьями облаков, потом направил дракона к изгибу линии фронта.

До рубежей оставалось не больше лиги, когда он весь подобрался.

Слева от него было звено из трех рочийских драконов. Справа – еще два. Похоже, затевалось что-то серьезное.

Ни одного дирейнского зверя, кроме его собственного, видно не было. -Впереди он заметил еще трех чужих драконов, набирающих высоту.

Хэл принялся лихорадочно думать. Разумеется, лететь дальше он не может. Но...

Ему в голову пришла идея. Он развернул дракона, будто собираясь бежать, и нырнул в облако. Под его прикрытием он спикировал к земле, потом сделал крутой вираж обратно в направлении линии фронта. Он летел не более чем в пятнадцати футах над землей. Дракон напряженно работал крыльями.

Хэл пролетел над деревьями, над засекой, над палатками, заметив рядом с одним шатром дирейнский флаг, потом оказался над пересеченной местностью.

Хэл ткнул дракона, скомандовав ему набрать скорость. Крылья зверя затрепетали, точно парус на свежем ветру, и он оказался над позициями рочийцев, двигаясь слишком быстро, чтобы услышать или разглядеть что-либо, кроме смутно различимых криков да одинокой стрелы, просвистевшей далеко от него.

Прямо перед ним виднелось пересечение нескольких дорог, и Хэл застыл с разинутым ртом. Одна дорога была забита рочийскими войсками, марширующими тесным строем.

По другой, параллельной, двигались колонны кавалерии.

Прямо под ним к рубежам подтягивался обоз со свежими припасами.

Армия на марше.

Он решился пролететь дальше, к острию клина. Все дороги внизу были запружены марширующими солдатами.

Должно быть, рочийцы воспользовались затишьем в сражении и грозой, чтобы перестроиться, и теперь двинулись в наступление с намерением положить конец тупику, в который зашло противостояние, и нанести последний, решающий удар по незащищенной территории противника.

И ни один дирейнец ничего об этом не знал. Ни один связной не спешил к лагерю с докладом об этом...

Хэл услышал пронзительный вопль, поднял голову и увидел приближавшееся рочийское звено из трех великанов. Они явно намеревались схватить его. Острые когти драконов в предвкушении сжимались и разжимались.

Он бросил своего дракона в крутой вираж книзу и полетел обратно, к своим укреплениям, едва не задевая верхушки деревьев. Его дракон изо всех сил молотил крыльями.

Один дракон стремительно нагонял его, другие чуть отставали.

«Эх, был бы какой-нибудь способ дать ему отпор, – подумал Кэйлис, – я бы подпустил этого мерзавца поближе и попытался с ним справиться».

Но такого способа не было, а рочийский всадник уже почти поравнялся с ним. Его дракон был куда крупнее зверя Хэла да к тому же еще имел некоторое преимущество в высоте. Очевидно, он собрался атаковать Кэйлиса или же напугать его дракона и прижать к земле.

Они перелетели линию фронта, и на миг Хэл уже решил было, что спасен.

Однако рочиец, наверное, понял, что Кэйлис видел передвижение войск, и был полон решимости не дать ему доложить об этом.

Зарядил дождь, и Хэл понадеялся, что в серых сумерках сможет оторваться от преследователей. Но рочийцы так и остались висеть у него на хвосте.

До базы было еще порядочно, и Хэл понял, что хотя бы самый первый дракон настигнет его.

Но должен же быть хоть какой-то выход...

Местность впереди поднималась, переходя в каменистый склон. Хэл прижал своего дракона еще ближе к земле, пока его когти не стали задевать невысокий кустарник.

Он снова оглянулся назад, увидев, что рочийский всадник уже настигает его, не замечая ничего вокруг, кроме своей жертвы.

И тут же забыл обо всем, увидев справа два дерева и направив своего дракона в просвет между ними. Зверь тоскливо закричал.

Они с треском промчались между деревьями, снося ветви полусомкнутыми крыльями. Дракона бросило к земле, он еле удержался на лету, и в этот миг Хэл услышал за спиной оглушительный грохот.

Рочиец следил только за ним и не смотрел вперед, и его дракон врезался в деревья и, завертевшись, стряхнул всадника. Тот бешено замолотил руками, пытаясь удержаться, но безуспешно.

Двое других остались далеко позади, и Хэл, даже не вспоминая о них, полетел к лагерю.

В огромном зале полуразрушенного замка стояла такая звенящая тишина, что Хэл слышал стук дождя по каменным плитам двора за дверью. Сквозь все еще прикрытые ставнями окна он видел курьеров, торопливо приезжающих и уезжающих, вкатывающиеся и выкатывающиеся повозки, колонны солдат, строевым шагом выходивших из ворот.

Это был прямо-таки эталон армейского штаба.

В зале находились семеро: Хэл, сэр Лу Милетус и еще трое штабных офицеров. Еще один был облачен в темную мантию и штаны, а в руках держал палочку мага.

У огромного стола стоял, возвышаясь над ним и над всеми присутствующими, командующий Третьей армией, герцог Жакулус Гвифиан. Это был высокий, совершенно седой мужчина с телосложением настоящего воина. На нем было темно-коричневое одеяние с кольчужным воротником. В таком отдалении от передовой он вряд ли носил доспехи в целях защиты – скорее для того, чтобы никто не забыл, что герцог Гвифиан является военачальником. Его наряд завершал державшийся на бедрах кожаный пояс с висевшим на нем кинжалом с инкрустированной драгоценными камнями рукояткой.

У него был низкий рокочущий бас, внушительный и полный уверенности.

Насколько Хэл успел составить себе впечатление на этой их первой встрече, мозгов у герцога Гвифиана было не больше, чем у кролика, загипнотизированного удавом.

Хмурясь, он держал в руках копию рапорта Хэла.

– Я понимаю, сэр Лу, – сказал он, – что вы питаете огромное доверие к своим... солдатам, что неизбежно для любого командира. Однако же...

Милетус с каменным лицом ждал.

– Вне всякого сомнения, герцог Гвифиан хочет сказать, – вступил в разговор один из штабных, – что сержант Кэйлис не самый опытный из всадников, служащих под вашим командованием, не так ли?

– Думаю, что любой человек, пролетевший на столь малой высоте над землей и видевший то, что видел сержант, будь у него даже опыт как у новорожденного щенка, в состоянии сообразить, что происходит у него перед глазами, – сказал Милетус, стараясь сдерживаться.

– И все-таки, – поддержал его второй штабной, – вы не можете не согласиться, что обстоятельства этого дела несколько... необычны. Я говорю о том, что ни один наш колдун, ни один наш разведчик не доложил о передислокации рочийцев, а этот молодой человек вдруг видит то... то, что он, по его мнению, видел.