Его глаза снова стали вращаться, а потом широко распахнулись, как бы в изумлении. Он ахнул, охваченный ужасом. Его рот раскрылся в беззвучном крике, и тогда я ударил, а затем еще раз, для верности.

Пламя погасло. Лейш Тенедос напоминал человека, проснувшегося после кошмара. Он выронил шелковый шнур и попытался отойти в сторону, но ноги плохо слушались его. Я помог ему сесть в кресло и потянулся к графину с бренди.

– Нет, – прохрипел он. – Сначала воды.

Я налил полный бокал, и он осушил его залпом, затем попросил еще.

– Теперь я знаю нашего врага, – мрачно сказал он. – Можешь налить бренди... и себе тоже.

Я подчинился, хотя не хотел спиртного. Он сделал медленный глоток, собираясь с мыслями.

– Товиети действительно существуют, – сказал он. – Я двинулся по следу, оставленному удавкой, и вышел на их логово. А возможно, это лишь одно из их многочисленных убежищ. Оно находится в огромной пещере довольно далеко отсюда – в двух, может быть, в трех днях пути. Высоко в горах. Думаю, если кто-нибудь поможет мне с картой, я смогу отыскать его.

Я обнаружил пещеру и вошел в нее, не пользуясь обычным входом. Там моему взору предстал гигантский центральный зал и коридоры, расходившиеся в разные стороны. Не знаю, куда они ведут.

Внутри стояли люди, мужчины и женщины. По меньшей мере тысяча человек, или больше. Все они были одеты в белое, хотя некоторые из них выглядели так, словно выбрались из помойной ямы. Думаю, большинство из них – уроженцы Кейта. У одной стены возвышалась огромная куча золота, драгоценных камней и других сокровищ.

Казалось, будто все эти люди чего-то ждут.

Там был трон, а перед ним – нечто напоминавшее алтарь, хотя я никогда не видел такого алтаря и не слышал ни о чем подобном. Он имел цилиндрическую форму, вроде военного барабана, и был довольно высоким – пожалуй, двадцать футов от пола.

Вокруг него стояли мужчины и женщины, также одетые в белое, но каждый из них, кроме того, носил желтый кушак. Мне показалось, что один из них очень похож на Бейбера Фергану, но помоложе и не такой толстый.

– Его брат? – предположил я.

– Возможно. Я попытался переместиться поближе, а затем кто-то... что-то... ощутило меня. Толпа сразу же взвыла от ярости. Люди вокруг алтаря – по-видимому, их лидеры – как будто увидели меня. Они выкрикивали проклятья и указывали на меня пальцами. Я не знал, что делать. На меня нахлынуло ощущение леденящего ужаса и полной беспомощности, словно я внезапно оказался на пути у разъяренного тигра.

В следующее мгновение меня бы схватили и разорвали в клочья... но тут вмешался ты и спас меня.

Это уже второй раз, Дамастес. Еще раз, и тебе придется усыновить меня, ибо только близкие родственники могут находиться в подобном долгу друг у друга.

Тенедос слабо улыбнулся своей шутке. Я не обратил на это внимания.

– Но что за существо в пещере, которое могло увидеть вас? Еще один волшебник или группа волшебников? Вы ощутили присутствие Иршада?

– Не знаю... не могу сказать. Если это волшебник, то очень могущественный. Может быть, группа чародеев или джаков.

Зато теперь я знаю, что Товиети действительно существуют, и если их реакция на мое появление может служить показателем, то они враждебны по отношению к нумантийцам. Возможно, если бы я носил знак, напоминающий всем и каждому, что я родом из Палмераса и питаю не больше любви к другим нумантийцам, чем они сами, я был бы в безопасности, – он передернул плечами и допил остатки бренди. – Все-таки в Совете Десяти заседают не такие паникеры, как я думал. В пещере есть... что-то опасное. Когда мы пошлем курьеров через Сулемское ущелье, я обязательно оповещу Совет о случившемся.

– А как быть с убийством Элюарда?

– Не знаю, – ответил Тенедос. – Шнур не помог мне узнать, как убийце удалось проникнуть в посольство, а все слуги, которых я проверил, чисты. Чародейская сеть Товиети сплетена весьма искусно. Пожалуй, я смог проследить за удавкой до места ее появления лишь потому, что в Сайане мало чародеев, равных мне по силе.

А что до наших дальнейших действий... я могу усилить магическую защиту, наложенную на резиденцию, но это не более чем временная, оборонительная мера. Нам остается соблюдать крайнюю осторожность и надеяться, что мы сумеем раскрыть их планы... прежде чем они начнут экзекуцию. [3] Прошу прощения, кажется, я выразился неудачно.

Он осушил еще один бокал бренди, не заметив, что я едва прикоснулся к своему. Попрощавшись, я вернулся в свои апартаменты.

Но в ту ночь я так и не заснул.

Впрочем, судя по числу освещенных окон, все остальные тоже не спали.

Через два дня мы получили приглашение на банкет при дворе ахима Бейбера Ферганы. Его можно было рассматривать как приказ, ибо празднество устраивалось в честь годовщины восхождения нынешнего ахима на трон. Любой человек благородного звания, не прикованный к смертному одру, был обязан явиться с подобающими подарками, иначе его отсутствие рассматривалось как объявление кровной вражды.

Я уже пропустил несколько приемов у ахима и надеялся найти какой-нибудь предлог, чтобы пропустить и этот. Его представление о веселом празднике сводилось к выслушиванию бесконечных речей, песен и стихов, восхвалявших его несравненные достоинства во всех сферах жизни – от постели до войны и политики. Одновременно он непрерывно поглощал огромное количество деликатесов, сопровождая этот процесс обильными возлияниями, и постепенно входил в полусонное состояние – этакий полубог, наделенный всеми добродетелями, дарованными человечеству. Чтобы не заснуть, приглашенные пили арак – маслянистый, смертоносно крепкий самогон из апельсинового сока. На следующее утро похмелье было таким, что смерть казалась одним из величайших благодеяний Умара.

Поскольку на банкете присутствовал лишь один человек, чье моральное и физическое совершенство не подвергалось сомнению, за столом время от времени вспыхивали ссоры, которые, по обычаю хиллменов, быстро перерастали в дуэли. Ахим Фергана находил это развлечение превосходным и поощрял своих дворян биться друг с другом до тех пор, пока по крайней мере один из бойцов не выбывал из строя.

С самого начала все пошло вкривь и вкось.

Тронный зал был заставлен столами, а животные загнаны в стойла, где их также ожидала щедрая трапеза. Огромный чертог кишел кейтскими вельможами: на праздничные банкеты допускались только мужчины. Настенные канделябры и небольшие масляные лампы, стоявшие на каждом столе, освещали нарядный, празднично украшенный зал.

Ахим Бейбер Фергана сидел на троне за персональным столом. На таких приемах высокородные дворяне и знатные иностранцы обычно рассаживались за первым длинным столом, прямо перед ним. В тот вечер мы с Тенедосом сидели через три места от посла Каллио, ландграфа Эллиаса Малебранша. Встретившись со мною взглядом, Малебранш с ироничной улыбкой поднял свой бокал. Я ответил на его насмешливый тост: было ясно, что он получает от вечера не больше удовольствия, чем мы сами.

Ахим Фергана пребывал в самом дурном расположении духа, и нетрудно было понять, почему. Центральное место за нашим столом пустовало – это было кресло, предназначенное для джака Иршада. Рядом сидели трое чародеев из его свиты, но сам верховный маг куда-то запропастился. Меня изумляло, что он, несмотря на его исключительное положение, осмелился нарушить волю ахима. Должно быть, случилось что-то из ряда вон выходящее.

Естественно, ахим топил свой гнев в алкоголе, жуя пряные листья и едва прикасаясь к лакомствам, расставленным перед ним. Огромная куча подарков справа от трона оставалась незамеченной.

Обстановка еще более накалилась, когда какой-то особенно бездарный бард затянул длинную здравицу:

Ахим Фергана, ты – Врагов Посрамленье,

Угроза Неверным и Дев Наслажденье.

Рассыплется войско противника в прах,

Когда твое имя у нас на устах.

С клинком обнаженным в деснице твоей,

Могучий...

С «Могучего» было более чем достаточно. Издав яростный рев, он размахнулся и швырнул в поэта золотым блюдом. Тот осознал, что шедевр не получил должного признания, и торопливо ретировался.

– Где мой джак, дьявол его разбери? – завопил Фергана. – Как он осмеливается унизить меня в этот час, когда я праздную свой триумф? Капитаны стражи, обыщите весь дворец, пока не найдете его! Отрядите роту... нет, возьмите целый полк и обыщите все улицы Сайаны, если это будет необходимо!

Он продолжал буйствовать. Я зачарованно наблюдал, впервые став свидетелем монаршего гнева, но внезапно вздрогнул и осознал, что в зале стало очень холодно. Из моего рта повалил пар, пальцы начали коченеть.

Потом я увидел туман.

Он наползал ниоткуда и отовсюду, словно распахнулись невидимые двери и вокруг задула зимняя поземка. Туман уплотнился, превратившись в темный, кипящий океан с проблесками света внутри. Я было подумал, что теперь он заполнит весь зал, но он сгустился в почти твердую, мерцающую форму.

И тут над нами грянул чей-то мощный голос:

– Бейбер Фергана... Наконец-то настал час расплаты! О брат мой, пришло время отомстить за твои злодеяния!

Шамиссо Фергана! Однако я не мог разглядеть в тумане человеческий силуэт.

Туман качнулся к трону. Один из вельмож ахима Ферганы вскочил на ноги с мечом в руке и наотмашь рубанул по воздуху. Туман всосал его в себя, поднял ввысь и разорвал надвое. Кровь хлынула потоком, смешиваясь с внутренностями, источавшими пар в морозном воздухе. Человек даже не успел вскрикнуть, как умер, и его изувеченный труп был отброшен в сторону.

Фергана выпрямился, обнажив свой клинок. Туман схватил его и распял в воздухе, разведя его руки в стороны. Со стороны казалось, будто он беспомощно висит на невидимой дыбе.

Решетки над нами с лязгом распахнулись. Лучники ахима, стоявшие на верхней галерее, прицелились и пустили стрелы. Некоторые нашли свою цель – кейтских вельмож – но большинство стрел поломалось о каменный пол.

Туман взвихрился, потянулся вверх, и с галереи донеслись вопли и хрипы стражников. В считанные мгновения их передушили как котят.

Тенедос лихорадочно шарил в небольшом мешочке, подвешенном к его поясу. С другой стороны стола джаки Ферганы что-то бессвязно бормотали, пытаясь изобрести контрзаклинание.

Смех прокатился по залу, и мне показалось, что я уже где-то слышал этот смех раньше. Затем раздался голос джака Иршада:

– Можете не тратить сил, идиоты. Моя магия гораздо сильнее, чем могут вообразить ваши скудные умы. Я – величайший джак этого мира!

Бейбер Фергана, о ложный ахим, теперь пришло время расплаты за тот стыд и унижение, которым ты подвергал меня все эти годы, хотя когда-то я был твоим самым преданным слугой. Я бежал от твоей тирании еще до рассвета, зная, что вернусь с наступлением темноты и нанесу ответный удар, согласно воле благородного Шамиссо Ферганы.

Уже давно, когда я впервые познал глубины твоего злодейства, я предложил тебе изобретение, которое должно было обеспечить тебе полную безопасность – кукол, в каждой из которых находятся жизненные элементы всех, кто тебя окружает.

Эта идея показалась тебе превосходной, о безмозглый жирный глупец, и поэтому ты позволил тому, кто владеет куклами, владеть сердцем Кейта.

Взгляни под помост, о ложный ахим, чей жребий предрешен! Куклы у меня, и я нахожусь в безопасном месте, где поклялся в вечной верности твоему брату, будущему ахиму Шамиссо Фергане.

Узнай и еще одну новость, нечестивый пес. С годами, мало-помалу, я изготовил другую куклу. Это твоя копия, хотя ее можно спутать с каким-нибудь грязным боровом с крестьянского двора – столь гнусен и уродлив ее облик.

Она содержит твои волосы, твою слюну, капли твоей крови и даже частицы твоего семени. Одна из шлюх, которых ты называешь женами, позволила мне соскрести их с ее бедра.

Теперь ты мой, о Бейбер Фергана! Ты умрешь очень медленной смертью, о которой будут говорить шепотом до тех пор, пока от города Сайаны не останется камня на камне!

Сейчас я предоставлю тебе удовольствие увидеть, какова эта смерть, и сделаю твою агонию еще более ужасной.

Сначала я хотел умертвить кого-нибудь из дорогих тебе людей, но понял, что таких не существует. Единственный, кого ты любишь, о Бейбер Фергана, это ты сам.

Поэтому я попросил разрешения избавить Кейт от двух наших врагов из страны, на которую скоро падет мощь нашего гнева, и будущий ахим милостиво даровал его мне.

Ваша судьба решена, Провидец Тенедос и легат Дамастес а'Симабу! По воле рока я сохранил кукол, в которые вы, по вашей безмерной глупости, вложили элементы вашего жизненного вещества. Сейчас я предам их вечному проклятию!

Туман спустился с галереи. Я обнажил меч, понимая, что поступаю не умнее Ферганы или убитого придворного. Но я не знал, что еще можно сделать.

Из тумана выползли щупальца, помедлили и начали шарить вокруг, словно виноградные плети под порывами штормового ветра. Туман как будто ослеп, не замечая своих жертв. И тут я услышал дикие крики животных, корчившихся в агонии в своих стойлах. Туман набросился на бедных зверей и теперь терзал их.

Когда Биканер, Тенедос и я отдали свои волосы для кукол, Тенедос подменил крошечные золотые шкатулки, прежде чем передать их джаку Иршаду. Поскольку он предполагал, что Иршад подвергнет их содержимое испытанию с целью убедиться, что мы не положили туда ничего лишнего, они с эскадронным проводником Биканером незаметно срезали волоски со шкуры трех придворных животных. Волосы животных и были помещены в наши куклы, и теперь звери умирали нашей смертью.

Время остановилось. Никто не двигался, и сам туман застыл в нерешительности, но пальцы Лейша Тенедоса, сидевшего рядом со мной, быстро сплетались и расплетались в странных сочетаниях.

Впоследствии Провидец Тенедос творил куда более сильные заклинания, задерживавшие или уничтожавшие целые армии. Но это было одним из наиболее впечатляющих, поскольку у него не было ни времени для подготовки, ни материалов для выбора. Позднее он признался мне, что взял черную тушь из своего заветного мешочка, а также воспользовался горчицей и хреном со стола. Он смешал все это в своей тарелке и вылил смесь в пламя крошечной масляной лампы, стоявшей перед ним. По словам Тенедоса, истинная сила заклинания заключалась в словах, а не в используемом материале. Я не знаю языка, на котором он говорил, и он никогда не сообщал мне, что означали его слова или кого они призывали. Но я помню их точно и записываю так, как слышал:

Plenator c'vish Milem

Han'eh delak morn

Morn sevel morn

Venet seul morn

T'ghast l'ner orig

Orig morn

Orig morn

Plenator c'vish Milem.

Я ощутил тепло, быстро перераставшее в жар. Через несколько секунд в зале стоял зной, как в солнечный день в пустыне, окружавшей Сайану.

Туман взвихрился, затем съежился, словно слизняк, попавший в соль. Послышался долгий затихающий вопль, словно кричавший падал в бездонную пропасть, и тронный зал очистился от наваждения.

Бейбер Фергана стоял возле своего трона, позабытая сабля валялась на полу. На его лице отражалось тупое изумление.

Люди начали переглядываться друг с другом, мало-помалу понимая, что остались живы. Но за мгновение до того, как к ним вернулся дар речи, голос джака Иршада зазвучал снова:

– Что ж, Бейбер Фергана, на этот раз магия ф'ренг спасла тебе жизнь. Но куклы по-прежнему у меня, о ложный ахим, и мое колдовство проявилось лишь в малой мере.

У нас с Шамиссо есть другая идея. Тебе дается три дня, Бейбер Фергана. Если ты откажешься от трона, я дарую тебе легкую смерть – гораздо более легкую, чем ты даровал своим врагам. Благодари за это безграничное милосердие Шамиссо Ферганы и его сострадание к народу Сайаны!

Но если ты не отречешься, то через три дня я вернусь и принесу тебе другую смерть, самую чудовищную и медленную, какую только можно представить. Она придет не только к тебе, но и к каждому из твоих придворных... к каждому мужчине и женщине, чья душа находится в моем распоряжении благодаря куклам.

Если ты по-прежнему будешь цепляться за трон, я обещаю, что все те, кто сейчас слышит меня, умрут очень медленной и мучительной смертью. А потом Шамиссо Фергана пошлет своих тайных союзников, Товиети, сеять смерть на улицах Сайаны.

Обдумай мое предложение, о ложный ахим.

Обдумайте мое предложение, о вельможи, что служат неправедному господину.

Через три дня я вернусь за ответом.

Наступила тишина, через несколько мгновений взорвавшаяся истерическими выкриками. Я увидел, как ландграф Малебранш торопливо вышел из зала, и невольно задался вопросом, почему Иршад не обратил ни малейшего внимания на третьего ф'ренга, сидевшего за праздничным столом. Но другие дела были более важными.

Тенедос стоял на помосте, разговаривая с ахимом Ферганой. Он зашел за трон, повернул какой-то рычажок, которого я раньше не замечал, и помост с шорохом отъехал назад. Трюк оказался механическим, а не магическим.

Крышка ямы исчезла, а сама яма, разумеется, была пуста.

Крики усилились. Чертог наполнился отчаянием, яростью и страхом, но я почти не замечал этого.

Я смотрел в глаза Лейша Тенедоса и ясно читал в них то, о чем он сейчас думал:

«Если мы не хотим, чтобы Кейт погрузился в пучину анархии и волны хаоса выплеснулись на Север, захлестнув Юрей и Нумантию, то нам в ближайшие три дня предстоит каким-то образом найти и вернуть обратно похищенную коллекцию кукол».