Кого же выбрать? Клигуса или Гермиаса? И вновь я составил списки, перечисляя в них все достоинства и недостатки обоих, стараясь не принимать во внимание эмоции. Но это мне не удавалось. Клигус, конечно, моя собственная кровь, но внутреннего отклика этот факт у меня не вызывал. С другой стороны, не слишком ли я становился романтичным, считая Гермиаса полным энергии, искренности и того божественного безрассудства, которое и я проявлял в его годы?

Я закончил составление списков и пожал плечами. Ничего нового, ничто не изменилось. За одним исключением: что же приключилось за Узким морем, заставившее этих двух устроить склоку посреди крещения «Ибиса»?

Ни одного из них я не мог расспросить об этом, поскольку каждый мог бы соврать. И оставался лишь один надежный человек – Келе. Я вызвал Квотерволза и экипаж и отправился на ее поиски.

Я нашел ее в порту в механической мастерской, неподалеку от стоянки «Ибиса». На столе перед ней располагался стенд с бронзовым прутом на двух подставках. На пруте был закреплен искусно выполненный миниатюрный кораблик. Келе осторожно прилаживала на деревянную палубу крохотные гирьки. Модель раскачивалась на пруте, раскачивалась и наконец опрокинулась, рассыпав гирьки по столу.

– Еще восемь тонн груза на палубу, и судно переворачивается, как китовая акула… – пробормотала она, занося записи в бортовой журнал. Тут она заметила меня и встала. – Господин Антеро, – начала она. – Вот не ждала, а то бы приказала подать вина… – Она оборвала себя. – Сдохшие боги морские! – сказала она. – Прошу прощения, я только сейчас разглядела, что на вашем лбу отпечатались скорбь и отчаяние.

Я через силу улыбнулся.

– Значит, хорошо, что я больше не хожу в море, капитан, коли по моему лицу так легко все прочитать.

И в самом деле, после стольких лет совместной работы и дружбы она, должно быть, с такой же легкостью читала по моему лицу, как на картах отметки глубин.

Она не ответила, а повела меня наружу из мастерской.

– Славный денек для прогулки, – сказала она.

– Через час будет дождь, – сказал подошедший Квотерволз.

– Очень славный денек, – продолжила она, – как раз для прогулки подальше от порта, где полно потайных местечек, где любой может спрятаться и подслушать то, что его не касается.

Квотерволз встревожено огляделся, словно ожидая, что вот-вот увидит того самого шпиона, о котором говорит Келе. Келе всегда была сама осторожность. Если и был у нее любовник – а я, несмотря на все эти годы общения, и понятия не имел, есть ли таковой, – то и он, наверное, мог узнать от нее не более, чем она бы этого захотела.

И это было одной из многих причин, по которым Келе являлась одним из наиболее доверенных моих мореплавателей, а не просто обычным капитаном корабля. Она служила моими глазами и ушами в заморских краях, а в некоторых случаях и моим полномочным послом, пусть и без верительных грамот. Другим ее талантом была способность передавать любой разговор именно так, как он и происходил, и хотя она в обычной жизни выражалась по-моряцки, с сольцой, но запросто могла сымитировать речь воскресителя или принца, словно родилась в этом звании.

Мы двинулись по набережной. В этот день гуляющих здесь было не много, поскольку действительно над головой бродили дождевые тучи.

Келе, как обычно, ждала, пока первым заговорю я. Но едва я приступил к расспросам, она отчаянно замотала головой.

– Только не это, мой господин. Я не могу… и не хочу говорить об этом.

– Но почему? Мне позарез нужно знать, что происходит между ними, и нужен твой совет.

– Во-первых, Гермиас взял с меня слово, что я сохраню в тайне ту ночь в Джейпуре, когда тот человек… когда это произошло. Во-вторых, я не дура, мой господин.

– Но я никогда и не считал тебя таковой.

– Зато любой, кто влезает в семейную свару, наверняка дурак, если не хуже. И в таком случае не буду ли я лучшим советником, если придержу свой язык?

Итак, инцидент, или что там еще произошло, случился в Джейпуре. В этом далеком порту пересекались пути кораблей и торговых караванов, уходящих на запад. Именно оттуда начиналась экспедиция открытия Гермиаса, там он нагрузил своих вьючных животных, чтобы отправиться осваивать новые торговые территории. Джейпур был опасным городом, где союзник только и ждал момента, чтобы предать тебя, а друг оставался другом, пока ему было это выгодно. При этом утверждалось, что преступность в городе очень невысокая. В самом деле, там все было узаконено, а самые выдающиеся воры заседали в правительстве. Короче, это место я всегда считал весьма неприятным.

Я помолчал, не торопясь с ответом и осторожно выбирая слова.

– Я мог бы сказать, капитан, что пошлю туда своих агентов и выясню, что же там произошло. Но мне необходимо знать прямо сейчас. На карту поставлено нечто большее, чем умиротворение двух Антеро, едва не дошедших до поножовщины на верфи.

И я рассказал Келе кое-что о происшедшем, не объясняя, правда, кто такая Джанела, и не упоминая о Королевствах Ночи. Однако коли уж я решу поехать на их поиски, то своим флагманским кораблем я выберу «Ибис», а капитаном, естественно, Келе, если она не против. В настоящий же момент ей достаточно знать лишь то, что путешествие предстоит долгое и опасное.

Келе проводила взглядом два траулера, проходящие с сетью по устью реки. – Ублюдок, ублюдок, ублюдок, – пробормотала она. – И теперь мне надо пройти между подветренным берегом и рифом. И если я не расскажу вам… – Она помолчала. – Ведь вы мой хозяин, и мой первый долг… Так вот… – вновь последовала затянувшаяся пауза. – Сколько людей работает на Антеро? – спросила она.

Этот вопрос меня озадачил, но я вспомнил, что у Келе всегда собственный подход к разрешению любой проблемы.

– Около пяти тысяч. Но если еще учесть наших субподрядчиков, все наши торговые дома за границей и открытые в прошлом году фактории, то, конечно, гораздо больше. Но непосредственно – пять тысяч, – сказал я.

– Итак, если выбор ваш окажется неправильным, – сказала она, – то пять тысяч человек будут благодарить за все произошедшее именно меня и мою клятву. Преисподняя и зеленые черти!

– А может быть, бренди поможет тебе быстрее принять решение? – спросил я, пытаясь облегчить ситуацию. – Или тебе нужно время подумать?

– Эта история не для таверны, господин Антеро. Никто не должен ее слышать. И уж если я собираюсь нарушить слово – что толку тянуть с этим? Но одно условие – если я не выполняю обещание, данное Гермиасу, вы должны поклясться, что он никогда не узнает об этом. По крайней мере, до того момента, когда умолчать дальше будет просто невозможно.

– Клянусь, – сказал я.

– Помните, – начала Келе без вступления, – пять или шесть лет назад генерал Клигус отправился в Джейпур?

Разумеется, я помнил. Ведь то событие явилось настоящим триумфом моего сына, поскольку я полагал, что он совсем не подходит для выполнения этой задачи. Тем не менее он справился прекрасно, покрыв себя славой и заставив меня задуматься, не слишком ли я резок с ним и, может быть, он действительно обладает необходимыми дипломатическими способностями, ловкостью и здравым смыслом, благодаря которым воздвиглась и продолжала укрепляться империя Антеро.

Джейпур управлялся советом, численность которого зависела от того, какая фракция в нем брала верх. В то время к власти как раз пришла группа, объявившая, что довольно Джейпуру пребывать лишь орудием в руках богатой и сильной страны, что пора бы ему занять подобающее место под солнцем. Речь шла об Ориссе. После этого джейпурцы заявили, что они собираются установить дополнительный пятнадцатипроцентный налог на все караваны, грузы, корабли, торговые сделки, что означало удвоение цены наших товаров – пятнадцать процентов на грузы, прибывающие в город, пятнадцать процентов на торговую сделку в городе и еще пятнадцать процентов на товары, покидающие город. А в то время почти двадцать процентов всех товаров, прибывающих с запада, в том числе и с далеких островов Конии, проходили через Джейпур.

Для торговцев Ориссы ситуация складывалась просто нетерпимая, и мы не без оснований сравнивали правителей Джейпура с пиратами Узкого моря, с той только разницей, что последние действовали кинжалами, а первые – декретами. В Магистрате прошло несколько скандальных совещаний, приведших к решению, что надо что-то предпринимать, и немедленно. Некоторые из моих коллег, особенно горячих голов, предлагали карательную экспедицию. Я же советовал ограничиться дипломатической миссией, в составе которой, конечно же, должны были присутствовать и военные, чтобы показать Джейпуру, что у Ориссы в арсенале имеются не только слова.

Мою идею подхватили, но раздули, как свиной пузырь в сезон забивания скота. Военные не просто включились в состав дипломатической делегации, но и собрались ее возглавить. Я спорил, но безрезультатно, поэтому пришлось аккуратно пойти на попятную и задуматься, кто же в нашей армии обладает необходимым тактом и обаянием. Пока я размышлял, Клигус и его сторонники действовали. При всеобщем одобрении он был назван главой миссии. И я уже ничего не мог изменить. Да и как я мог возражать против Антеро, тем более собственного сына?

Итак, они отплыли, а мне оставалось лишь в унынии рассылать письма моим многочисленным партнерам в землях вокруг Джейпура, призывая их готовиться к небольшой, глупой, но, очевидно, неизбежной в ближайшем будущем торговой войне. Я был уверен, что Клигус начнет ссориться с джейпурским советом, намеренно оскорблять его, вызывая восстать против могущества Ориссы, а для этого, прежде чем вернуться домой, по дороге еще и скинет пару статуй их богов.

К моему изумлению, ничего подобного не произошло. Надо признать, что Клигусу сопутствовала удача, хотя последняя зачастую и рядится в одежды неудач. Не прошло и недели со дня прибытия делегации в город, как трое из членов совета заболели и умерли. Их замена не могла пройти без последствий, включивших в себя и взятки кое для кого из местных властителей, в результате чего угроза дополнительных налогов испарилась, как дым из храмовой курильницы.

Клигус по возвращении заслужил целый день празднования в свою честь, а его имя в конце года громко зачитали жрецы в главном храме в списке тех ориссиан, к которым боги должны быть наиболее благосклонны.

В общем, я все хорошо помнил.

– Когда мы с Гермиасом прибыли потом в Джейпур, – продолжила Келе, – присутствие Антеро довело толпу до белого каления, но ни Гермиас, ни я не обращали на это ни малейшего внимания. Другое дело – цены на караванных животных. Они здорово подскакивали, когда узнавали, что прибыл Гермиас Антеро и собирается снарядить торговый караван. Он занимался своими делами, а я проводила время, уточняя по карте те проклятые песчаные острова к западу от города, у которых чуть не посадила корабль на мель несколько лет назад, если бы не вмешательство провидения. Остальные занимались закупкой тех тысяч мелочей, которые могли бы понадобиться в путешествии. На третий день, в поздний час, когда мы с Гермиасом сидели у него и беседовали, в дверь постучал хозяин постоялого двора и сказал, что какой-то человек хочет поговорить с нами.

– Уже поздно, – сказала я Гермиасу. – Скорее всего это какой-нибудь жулик, как и все они здесь, в Джейпуре, если не хуже того.

Гермиас рассмеялся.

– Пока, мой дорогой капитан, наше путешествие обходится без приключений. И нам как раз не хватает стычки с разбойником, дабы было что рассказать дома.

Он приказал хозяину привести сюда человека и подать ему выпить, что он пожелает.

Я отодвинула стул, чтобы никто не зашел за спину, и проверила, под рукой ли кинжал. Гермиас по молодости еще не усвоил, что о стычках лучше рассказывать, чем участвовать в них.

Вошедший человек выглядел совершенно обыкновенно. Одетый скромно, он производил впечатление вполне приличного человека. В толпе на него никто бы не обратил внимания – типичный торговый агент или клерк из городского совета. Он представился как Пелват.

Гермиас спросил, чем он занимается. Тот напустил на себя лукавый вид и сказал:

– Ваша милость может называть меня садовником.

– Поскольку мы в Джейпуре не собираемся задерживаться более недели, зачем нам садовник? – удивился Гермиас. – Так что, видимо, я пока не совсем понял цель вашего визита.

– Садовник ходит по своему участку и решает, какое растение надо полить и обиходить, а какое выкорчевать и выбросить, – туманно объяснился гость.

– Наемный убийца! – догадалась я, чувствуя, как слегка сжался желудок.

Пелват ничего не ответил, и на лице его ничего не отразилось. И, как я поняла, он вообще не обратил на меня ни малейшего внимания, поскольку, судя по всему, его интересовал только Гермиас, который тоже напрягся.

– Я – Антеро, – сказал он. – А нам нет необходимости нанимать убийц. Ни сейчас, ни когда бы то ни было. И что вообще могло привести вас ко мне?

Я увидела, как покраснело его лицо от злости, когда он понял, кто сидит перед ним. Пелват поднялся.

– Прошу прощения, что побеспокоил вас, мой господин, в столь поздний час и за… недоразумение. Просто дело в том, что несколько лет назад я уже оказал некоторые услуги вашему родственнику, и он, по крайней мере, убедился, что мой клинок остер и точен.

– Кому? – спросил Гермиас.

– Генералу Антеро. Не думаете же вы в самом деле, что те члены совета заболели так вот своевременно и умерли, несмотря на все старания кудесников и лекарей, по чистой случайности? Просто потому, что боги разгневались на них? Искусный садовник не только умеет отличать цветы от сорняков, но и знает, как надлежащим образом вывести красивое растение.

Гермиас побелел от гнева.

– Пошел вон! – рявкнул он, и рука его устремилась к столу, где в ножнах лежал его кинжал. Я тоже потянулась за оружием. Но в этом не было необходимости. Пелват поклонился и исчез в ночи. И больше мы о нем никогда не слыхали. А мы с Гермиасом проговорили до рассвета. Нам почему-то показалось, что наемный убийца сказал правду…

Так она закончила свою историю, смущенно глядя на меня. Я несколько раз в процессе ее рассказа порывался заговорить, но все же совладал с эмоциями.

– Келе, ты вновь сослужила мне добрую службу, и не просто как верный слуга, но как надежный друг, – сказал я наконец.

– Хотелось бы верить, – сказала она, встревожено глядя на меня.

Говорить больше было не о чем. Мы расстались, и я вернулся на виллу. Я передал все мои распоряжения на этот день Квотерволзу, а сам скрылся в кабинете, где и провел не один час в размышлениях.

Итак, мой сын добывает свою славу не только при помощи взяток, но и при помощи наемных убийц. Хорошенькое дело. И это Клигус. Мой сын.

На следующий день я проснулся необыкновенно бодрым и даже радостным. Глядя на тусклый рассвет, я пришел к выводу, что меня бы следовало приговорить к званию самого худшего родителя в истории Ориссы. Но что сделано, то сделано, и поскольку я дожил до такого возраста, когда дней оставшихся насчитывается гораздо меньше, чем прошедших, то, стало быть, самое время предпринять решительные действия.

Я послал за Джанелой, и, когда она присоединилась ко мне в саду и удобно устроилась на ковре, который слуги постелили для меня на траве, я сразу взял быка за рога. Все, кто знал мои приемы в торговом деле, немало бы удивились, насколько я сейчас выпадал из привычной роли. Но мне было наплевать на собственный имидж. Мне нужны были ясные ответы на ясные вопросы.

– Вы доказали, что мы с Яношем ошиблись, – сказал я. – А теперь объясните, почему вы так уверены, что эту ошибку можно исправить? И почему мы неправильно истолковали легенду о Далеких Королевствах?

Джанела поняла мое настроение и, увидев глубоко затаившуюся печаль в моих глазах, сразу же обратилась к сути дела.

– Дело не в ошибочном толковании этих мифов, мой господин, – сказала она. – Просто, как это часто случается, старые мифы со временем сильно изменяются. И как исследователь я по сравнению с вами имела некоторые преимущества. Я установила, что существует две разновидности этих мифов. Новейшая разновидность появилась вскоре после открытия вами Ирайи и стала наиболее популярной. Как вы знаете, Ирайя и вообще весь Вакаан возникли на руинах более древнего государства, основанного старейшинами…

Я кивнул. Серый Плащ искал ответы на загадки природы в книгах, оставшихся как раз от того таинственного народа.

– Более древние мифы пошли с эпохи Тьмы. Когда – как сейчас учат школьников – и были уничтожены старейшины.

Я тоже в детстве упивался мифами о золотых людях, некогда, как утверждалось, правивших землей. По сравнению с теми мудрыми людьми мы, нынешние, были просто дикарями, как утверждали эти легенды. В распоряжении золотых людей были все знания, все искусства, все, что делает жизнь достойной своего названия. Но тысячу лет назад или более случилось грандиозное несчастье, и старейшины исчезли, оставив нам лишь руины, посещая которые мы чувствовали себя недостойными наших предков.

– Я нашла подлинные факты в тех старых мифах, – продолжала Джанела, – изучая историю происхождения моего собственного народа. Вначале мы были кочевниками, изгнанными с родных земель теперь уже забытыми врагами. Когда мы наткнулись на руины старейшин и их сокровищницу знаний, наше будущее процветание уже было гарантировано. Нам и самим приходилось слышать легенды о Далеких Королевствах, и мы решили, что Вакаан как раз и есть то самое место. Затем уже народы в других краях начали думать, что мы и есть тот самый мифический народ, и мы, преследуя собственные интересы, поддерживали такие слухи. Это заставляло потенциальных врагов страшиться нас и позволяло нашим правителям ограждать нас от дурного влияния, и – уж если говорить начистоту – это давало нам ощущение собственного превосходства над остальными.

С этой чертой народа Ирайи я был знаком. Первое, что я в них заметил, – слабый интерес к происходящему вне их страны и уверенность, что остальные народы живут в варварстве и невежестве. Так что даже один из моих товарищей по путешествию, сержант Мэйн, сказал: «Люди Ирайи так высоко задирают нос, что туда попадает вода, когда идет дождь».

– И вскоре я заметила вашу ошибку, – сказала Джанела. – В самых старых легендах утверждалось, что населенные живыми людьми, а не лежащие в руинах сказочные земли лежат совсем по другую сторону Восточного моря. И в тех легендах они назывались Королевствами Ночи. Как только я это выяснила, й взялась за те истории, где упоминалось именно это место. Где бы я ни путешествовала, я повсюду искала именно эти истории. В пыльных томах, хранилищах знаний кудесников и даже в лагерях кочевников, где легенды передаются из уст в уста на протяжении бесчисленного количества поколений. И все эти мифы совпадали в одном: старейшинам была навязана война с немыслимо могущественным и жестоким врагом. Оставшиеся в живых отступили за Восточное море, где они и ждут возможности вернуться.

Она похлопала по своей сумке.

– В одном из этих лагерей я и обнаружила танцующую фигурку, – сказала она. – Колдунья, у которой я ее купила, рассказала, что фигурка попала к ним в племя давно, еще в те времена, когда они совершили налет на последний караван, идущий с товарами из Королевств Ночи.

– Должно быть, это действительно было очень давно, – сказал я. – Уж мне ли не знать все эти торговые истории, но только я ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь рискнул пуститься вплавь по этим водам.

– А я однажды пыталась, – сказала Джанела. – Но меня перехватила береговая охрана. Если бы не наши фамильные связи, то меня бы казнили после того, как мой корабль взяли на абордаж.

Я был поражен – и не только ее мужеством и целеустремленностью, но и тем, что жителям Далеких Королевств было запрещено совершать путешествия на восток. Хотя Вакаан и получил свое название в честь верховного бога старейшин, любой вакаанец становился весьма нервным, когда речь заходила о древних народах. Этого без причины не бывает. Все дело было в невыгодности сравнения вакаанцев с прежними могущественными обитателями их земли.

Тем не менее вакаанцы по-своему почитали старейшин. Например, близ Ирайи возвышалась гора, на вершине которой всегда дули западные ветры. У древних она считалась священной, на ней остались руины алтаря старейшин. Когда умирал великий вакаанский маг, его тело на погребальном костре превращалось в пепел и западный ветер уносил его прах на восток, за Восточное море, где, говорят, обитают боги. Именно там совершил я погребальную церемонию над Яношем. – А вы знаете, – вдруг спросил я, – что Янош и свет считал физической субстанцией? И что луч искривляется, уходя за горизонт?

На первый взгляд мой вопрос не имел ничего общего с предметом нашей беседы. Но Джанела мгновенно поняла, что к чему.

– Да, – сказала она. – Именно это и захватило мое воображение, когда я читала последние строки вашей книги. Там вы описали видение – Кулак Богов. Но это было не видение. Оптический фокус – искривление луча света – показал вам эти горы.

Едва сдерживая волнение, она принялась рыться в своей объемистой сумке. Оттуда она достала изрядно потрепанную карту и разложила ее между нами. Я склонился и увидел берег Вакаана, а дальше – Восточное море. За морем была обозначена береговая линия, а за ней – горы, реки и пустыни. А дальше, в глубине суши – дальше, чем хотелось бы, – я увидел набросок горного кряжа в виде кулака. Он был назван «Видение Антеро».

– Я стала составлять эту карту, – сказала Джанела, – как только приступила к своим расследованиям. На нее я наносила все, что узнала из мифов о Королевствах Ночи. – Она смущенно улыбнулась. – По карте видно, сколько раз я принимала басни за истину.

Я рассмеялся вместе с ней. Во многих местах по карте погулял ластик.

Затем я сказал:

– Откуда начнем?

У Джанелы даже перехватило дыхание.

– Вы решились! – восторженно воскликнула она.

– Да, – сказал я, скрывая собственное волнение. – Я еду с тобой.

Глаза Джанелы засияли победным блеском. Но, беря пример с меня, она сохраняла спокойствие. Тонкий палец уткнулся в карту.

– Вот отсюда, – сказала она. – Плацдарм нашей атаки – здесь, в самой Ирайе!

Дабы скрепить нашу сделку, я послал за крепким спиртным. Как только слуга нам налил, Джанела сказала:

– Я должна задать вопрос, даже под страхом того, что он может ослабить вашу решимость. Прошу вас сказать мне, мой господин, какой именно аргумент заставил вас принять решение в мою пользу?

И я ответил:

– О, их много. Может быть, дело в том умении убеждать, которое ты унаследовала от своей прабабушки?

– Принимается, мой господин, – сказала она, – пусть даже ответ был скорее льстивым, чем по существу.

На самом-то деле больше всего мое решение диктовалось провалом веры в собственного сына. Как многое решил и провал веры в Яноша. Но я поклялся, что не допущу подобной ошибки с этой девушкой по фамилии Серый Плащ.

Я в этом смысле был в долгу у Яноша.

Я поднял бокал, провозглашая тост.

– На этот раз, – сказал я, – ошибки у нас не будет.