ГЛАВА 21

ГОВОРЯ О БОГЕ...

Наверное, следует ожидать от духовно продвинутых людей, что они будут называть Бога концепцией. Интересно, сколько людей задавались этим вопросом? Я хочу задать вам вопрос: что такое Бог?

Ну и вопрос! И это спрашиваете вы!! Как вообще может быть такая вещь, как Бог? Бог не является объектом.

Бог не есть объект — что же тогда?

Бог — это субъективность — единственный субъект всех объектов — субъект субъекта-объекта, которого человек считает «собой» — ошибочно, конечно.

Что вы имеете в виду?

Что вы представляете собой феноменально? — не что иное, как видимость в сознании. Вы считаете себя субъектом всех остальных вещей, являющихся объектами. Но на самом деле, вы и я, а также каждое чувствующее существо, субъективно, ноуменально, может быть лишь тем, чем является ноумен, или Бог.

Что вы конкретно имеете в виду?

Я имею в виду, что Бог — и каждый из нас (не как феноменальный объект) — представляет собой присутствие того, что-мы-есть, то есть отсутствие тогого, чем-мы-себя-считаем.

И что же это?

Наше тотальное объективное феноменальное отсутствие, которое может быть субъективным ноуменальным ПРИСУТСТВИЕМ БОГА.

Вы, конечно же, не имеете в виду, что объективные феноменальные объекты исчезают!

Конечно же нет. Под «нашим тотальным объективным отсутствием» подразумевается исчезновение не объективного феноменального объекта как такового, а отождествление с объективным феноменальным объектом, которого мы считаем собой. Другими словами, мы не есть «эта» вещь (которой мы себя считаем), а ТО, что не может быть никакой «вещью».

Почему вы говорите, что Бог не является объектом?

Если бы Бог был объектом, он был бы одним из тысячи объективных богов, а не Верховным Богом, о котором вы, вероятно, ведете речь.

Я не говорю об идолах, являющихся объективными богами.

В то самое мгновение, когда Бог подвергается концептуализации, Он превращается в бога, ибо любая концепция Бога автоматически становится идолом. И не делайте ошибки: образ божества или святого, находящийся то ли в храме, то ли в церкви, то ли в каком-либо другом месте, представляет собой идола, независимо от того, рассматривается он лишь как символ или как нечто еще. И все молитвы, все подношения объекту, символу или чему-то еще, материальному или концептуальному, являются молитвами и подношениями идолу.

Это святотатство!

Я сказал лишь то, что является очевидным. Святотатство и оскорбление может находиться лишь в уме, в котором такая концепция возникла. Что же тогда является святотатством? Я вам скажу. Святотатство — это каждое действие, совершаемое иначе, нежели в присутствии Бога. Об этом ясно говорится в Бхагавад-Гите. И чтобы было понятно, под присутствием Бога я не имею в виду объект, идола. Независимо от присутствия или отсутствия объекта, идола, «присутствие Бога» означает отсутствие присутствия «я». Оно означает имманентную божественность.

Что вы имеете в виду под отсутствием присутствия «я»?

«Я», которое смиренно возносит молитву Богу, и «я», не имеющее никакого личностного отождествления, то есть Бог, по сути являются одним и тем же. Должно быть ясное понимание того, что под словом «смиренно» не подразумевается «без гордости», ибо в этом случае смирение было бы просто дополнением гордости. Под «смирением» метафорически подразумевается отсутствие какой-либо сущности, которая бы проявляла смирение или гордость.

Все это чрезвычайно полезно, но, знаете, у меня такое чувство, что вы принизили некоторые освященные веками...

Освященные веками что? Лозунги, клише, усыпляющие формулы?

Может быть. Но они давали и дают человеку ощущение надежности.

Вы знаете, что говорил Нисаргадатта Махарадж об этих символах надежности? Мне кажется, он никогда никого не призывал отказаться от них, даже если это ощущение надежности было действительно ошибочным. Он просто предлагал человеку делать все как раньше, пока они не отпадут сами по себе. Вот что он хотел этим сказать: «Давайте по крайней мере поймем следующее. Когда ощущение вины, которое возникает из-за намеренного отказа от них, теряет свою силу обусловленности, эти символы ложной надежности отпадают сами по себе».

Конечно же, могут быть и другие соображения для продолжения таких практик.

Конечно. Махарадж сам с преданностью выполнял пуджу три раза в день, ибо его об этом просил его гуру. Как он сам говорил, эти ритуалы не приносят никому вреда и могут принести много пользы тем, кто не наделен достаточным уровнем интеллекта для следования по пути самоисследования.

Мне кажется, что в этой дискуссии, посвященной Богу, мы оставили без внимания определенные — да, освященные веками — концепции, такие, например, как «любовь». Разве не говорится, что Бог есть любовь?

Это вы сказали. Любовь — это концепция, а Бог — это любовь. Следовательно, бог — это концепция. И, конечно, «любовь» — это лишь дополняющая противоположность «ненависти». Я в курсе того, как это слово используется в повседневном смысле, но неточно применяемое слово может вызывать замешательство и неверное понимание.

А какое слово вы бы предпочли?

На самом деле «ЛЮБОВЬ», если использовать это слово не как выражение обособленности, основанной на эмоциях, а как указание на сострадание — Каруна — это то, что удерживает мир в единстве. Предпочтение, как и различие, представляет собой лишь феномен в дуальности. Однако я бы лучше использовал слово «единственность», хотя использование любого слова может показаться обесценивающим, ибо никакое слово не в состоянии описать неописуемое, и, конечно же, любое слово само по себе является чем-то, что создано во времени.

Значит, «единственность». Бог есть единственность. Это слово несет в себе значение тотальности.

Давайте также не забывать, что «любовь» есть выражение обособленности, ибо подразумевается, что вы должны любить «других». В единственности мы не любим других — мы ЕСТЬ другие; и наши феноменальные взаимоотношения с «ними» являются необъективными, прямыми, спонтанными и непосредственными.

А как насчет «молитвы»?

Конечно, молитва. О чем вы молитесь — о дожде или более богатом урожае, или, может, о повышении промышленного производства? О значительном увеличении экспорта?

Давайте не будем подходить так поверхностно.

О, уверяю вас, я не хочу этого. Я имел в виду, что под словом «молитва» обычно понимается некая просьба, что видно из того, что слово «молитва» обычно сопровождается словом «о». На самом деле молитва означает общение. Молитва и есть общение, точно так же как медитация — это когда нет ни медитирующего, ни чего-либо, на чем нужно медитировать.

Что вы хотите сказать?

Совсем ничего — кроме того, что на самом деле нет никакого смысла в том, чтобы молиться некой концепции милосердного божества, рассматриваемого в качестве «Бога», или же проклинать и ненавидеть некую концепцию враждебного и безжалостного «Дьявола» — по той простой причине, что ни тот, ни другой не может быть ничем иным, как тем, чем являемся мы сами, делающие это.

И что бы вы тогда посоветовали мне делать?

Я бы ничего не советовал вам делать — или не делать. В этом-то все и дело. Как сказал Нисаргадатта Махарадж, понимание есть все. ПРОСТО БУДЬТЕ. Это будет переживанием Учения на опыте.

ГЛАВА 22

ОБЪЕКТИВНОЕ ОТСУТСТВИЕ ЕСТЬ СУБЪЕКТИВНОЕ ПРИСУТСТВИЕ

Я вернулся к тому, что вы бы назвали «подходом Махавьяки». Что бы вы сказали, если бы вас попросили назвать одну-единственную вещь, без глубокого понимания которой ничто другое не может иметь значения.

И с глубоким пониманием которой все остальное последует естественным образом?

Именно.

Я бы сказал: «окончательное, безвозвратное, полное отсутствие „я“. Если есть полное понимание этого, все остальное последует естественным образом.

Кто же должен понять это в полной мере, если нет никакого «я»?

Никто — ни кто. «Я» понимаю это. «Я», который не существует, никогда не существовал и никогда не буду существовать как сущность. Постижение того, что объективное отсутствие есть субъективное ПРИСУТСТВИЕ, означает полное освобождение.

Но вы задаете задачу, которая неразрешима: считающая себя обособленной личностью — и, следовательно, иллюзорная — сущность не может быть освобождена, если она не устранит себя, а, с другой стороны, если она не является освобожденной, она не может устранить себя!

Ответ на это есть, и он таков: На вопрос, имеющий форму порочного круга, в контексте последовательной длительности (которая сама является концепцией), на самом деле не может быть ответа. Освободите эту задачу от концептуального контекста длительности, и задача исчезнет. В концептуальной длительности предполагаемая сущность, якобы имеющая переживание, не имеет никакого иного существования, кроме как в форме некой видимости, и воображаемое переживание освобождения может быть лишь иллюзией во временных пределах, а не действительным событием, и, следовательно, не может быть никакого освобождения как такового. Вне же временного контекста не может быть никакой сущности, которую нужно было бы отбросить и, следовательно, нет и вопроса о каком-либо освобождении.

Другими словами, как вы уже говорили, рассматриваемые с индивидуальной точки зрения, проблемы никогда не прекратятся; рассматриваемые же с точки зрения Тотальности, проблемы просто не возникают.

Верно. Феноменальность как таковая не отлична от ноуменальности, поскольку они являются просто двумя аспектами единственности — одна с формой и в движении, вторая — без формы и в покое.

В чем же заключается основополагающая ошибка?

Сама концепция является основополагающей ошибкой. Считающая себя обособленной личностью иллюзорная сущность ни существует, ни не существует. Она не может «или существовать или не существовать». Как часто говорил Нисаргадатта Махарадж, как может нечто произойти фактически с тем, что является лишь феноменальной видимостью, ноуменальность которой (субстанция, основа) находится вне пределов всех концепций, включая основную концептуальную среду пространства и времени, в которых феноменальные объекты растянуты? Как выражался Махарадж, «Все, чем иллюзорная сущность может быть (ноуменально), есть отсутствие ее феноменального не-существования».

Мы снова приходим к тому, что объективное отсутствие — это субъективное присутствие.

Да. Но «объективное отсутствие» на самом деле означает не просто отсутствие присутствия-и-отсутствия, а отсутствие «отсутствия присутствия-и-отсутствия» — отсутствие такого рода отсутствия, которое не является ни присутствием, ни отсутствием.

Некое двойное отсутствие?

Двойное отрицание. Это именно то, что подразумевал Нисаргадатта Махарадж, и что так точно описано такими даосскими Мастерами, как Шен Хуи. Довольно подробно это также обсуждается Святым Джнанешваром в его Амританубхаве.

Мы могли бы продолжить обсуждение этого более подробно? Наверное, это важно.

Да, это очень важно. Все, относящееся к феноменальности, является концепцией. Следовательно, двойное отрицание, целью которого является безвозвратное освобождение от дуальности, также должно быть концепцией; но оно подобно колючке, которая используется для удаления впившейся в ногу другой колючки и которая затем выбрасывается вместе с удаленной. Двойное отрицание раскрывает невозможность существования предполагаемой сущности даже в большей степени, чем в контексте как существования, так и несуществования. Так, здесь присутствуют противоречащие сами себе противоположные концепции как, например, небытие и бытие, непроявленное и проявленное — первые являются отрицательными, вторые — положительными аспектами. Важно отметить то, что их ассимиляция дает в результате не соединение двух концепций (ибо соединение двух мыслей является психологически невозможным), а их отрицание. Они устраняют друг друга, давая рождение третьей концепции — концепции пустоты, которая представляет собой целостность, являющуюся результатом такого отрицания.

Но как сюда вписывается двойное отрицание?

Двойное отрицание вписывается сюда по той причине, что отрицание двух концептуальных противоположностей — положительной и отрицательной — оставляет нам своего призрака в форме третьей концепции, удерживающей нас в связанном состоянии — концепции пустоты. Таким образом, когда происходит взаимное наложение объективного присутствия и объективного отсутствия как таковых, больше нет ни присутствия, ни отсутствия, ибо они противодействуют и уничтожают друг друга. Но затем в результате возникает отсутствие — и воспринимающий это отсутствие! Он даже не может сказать: «Меня нет», ибо, говоря это, он демонстрирует, что он на самом деле есть. Что двойное отрицание делает — это отрицает образующееся в результате отсутствие. Это дальнейшее отрицание есть отсутствие такого вида отсутствия, которое является отсутствием присутствия. Другими словами, сущностное отрицание — это отрицание чего бы то ни было, что производит концептуализацию этих отсутствий.

Вы могли бы изложить это как-то по-другому?

Это не поможет. Необходимо, чтобы произошло мгновенное постижение.

Даже если это так, давайте попробуем.

Ладно. Мы могли бы описать тотальность всего феноменального проявленного мира в трех частях, которые включали бы в себя все вещи и все же были бы самоочевидными истинами, следующим образом:

а) мы устраняем противоположные положения в пространстве, заявляя, что ноуменально «нет ни здесь, ни там»;

б) мы устраняем противоположные положения во времени, заявляя, что ноуменально «нет ни сейчас, ни тогда»;

в) мы устраняем противоположные положения «я» и «не-я» (или другие), заявляя, что «нет ни этого, ни того».

Все эти три заявления устраняют между собой противоположные положения обладателя мыслей как в пространстве, так и во времени. Но мыслящая сущность, как таковая, остается нетронутой. Другими словами, хотя сущность, как субъект, и удалена не только из пространства-времени, но даже из отождествления с субъектом-объектом, само это удаление подтверждает ее существование — кто был удален? Продолжает оставаться «некто», кто был удален из пространства, времени и отождествления «субъект-объект». Таким образом, хотя их соответствующие положения были удалены, все они — пространство-время-мыслящий — продолжают существовать в виде основополагающих концепций; и до тех пор, пока их оставшиеся объекты не будут подвержены дальнейшему отрицанию, их субъект — сущность — остается нетронутой. Можно выразить это другими словами: обычная формула отрицания «ни (существует), ни (не существует)», таким образом, не подходит, и необходимо дальнейшее отрицание — отрицание самого «ни... ни...» Вот очень приблизительный пример:

Когда телевизор выключен, мы имеем отсутствие изображения на экране.

Когда телевизор включен, мы имеем отсутствие отсутствия (изображения).

Когда телевизионная станция отключена, мы имеем присутствие отсутствия.

Когда убирается сама телевышка, мы имеем отсутствие «присутствия и отсутствие отсутствия».

Как это двойное отрицание действует?

Двойное отсутствие или двойное отрицание будет означать устранение «не-пространства» (в дополнение к первому отрицанию «пространства») и «не-времени» (в дополнение к первому отрицанию «времени»). И такое устранение «не-пространства» и «не-времени» будет означать устранение концептуального бытия их субъекта-сущности, ибо в то время как отсутствие пространства-времени является постижимым, дальнейшее отсутствие не-пространства и не-времени является НЕПОСТИЖИМЫМ.

Это какой-то запутанный способ изложения данного вопроса.

Конечно. Но все дело заключается в необходимости подчеркнуть тот факт, что хотя мы можем использовать — и используем — слово «отсутствие» по отношению ко всему отрицанию, мы никогда не должны забывать что это слово, «отсутствие» в себя включает. Если есть ясное постижение этого факта, тогда будет и понимание того, что это отсутствие означает:

а) отсутствие ни здесь, ни и там

б) отсутствие ни сейчас, ни и тогда

в) отсутствие ни этого, ни того

и таким образом, отсутствие пространства-времени и воспринимающего пространство-время, а также отсутствие «я» (самости) и воспринимающего «я» (самость).

Именно по этой причине Нисаргадатта Махарадж часто называл феноменальное проявление «ребенком бесплодной женщины». Какие бы концепции вы ни имели или ни создавали насчет проявления, они будут связаны с пониманием того, что вы говорили о том, что является абсолютно непостижимым.

Какое практическое применение этого двойного отрицания?

Глубинное постижение этих трех аспектов, основанных на двойном отрицании, ведет к постижению нашего собственного объективного отсутствия, полного отсутствия сущности. Это, в свою очередь, приведет к постижению нами того, что мы не можем понять то, чем-мы-являемся, ибо то, что-мы-есть не является чем-то объективным, что можно было бы познать, а также потому, что не может быть никого, кто бы понимал то, что-мы-есть.

Не содержит ли это двойное отрицание упущение в том смысле, что двойное отрицание может не ограничиться тем, что оно «двойное» и может превратиться в бесконечную регрессию?

Это хороший вопрос. Это двойное отрицание может рассматриваться лишь как «диалектическая уловка» для избежания дуальности посредством дуальности. Оно, как было уже указано, используется наподобие колючки для удаления впившейся в кожу другой колючки. Но даже в этом случае значение имеет не сама концепция, а тот факт, что тот, кто рассматривает эту концепцию (какой бы она ни была) остается. И именно он является одновременно связанным и тем, кто никогда не может быть связан. Не может он также и сказать «меня нет», ибо, говоря это, он ясно демонстрирует тот факт, что он есть! Он даже не может укрыться за «имманентностью», ибо даже самая безличностная имманентность будет оставаться объективной концепцией.

Не заходим ли мы здесь в тупик?

Нет. Двойное отрицание на самом деле дает то, что оно притягивает внимание к тому факту, что обычное простое отрицание «ни есть, ни нет», не является достаточным для уничтожения мнимой сущности. Также оно указывает на тот факт, что отсутствие отсутствия чего бы то ни было является ясным указанием на то, чем мы являемся не-концептуально — то есть на то, что невозможно познать концептуально то, чем мы являемся. Нам остается альтернатива: отказаться от поиска, что вместе с отказом от ищущего само по себе составляет «нахождение». Это нахождение заключается в том, что ищущий есть искомое, искомое есть ищущий; и что каждый из них, являясь концептуальной половиной ТОГО, что не может быть познано, «ни существует, ни не существует».

Могли бы вы привести один-два примера из повседневной жизни, чтобы проиллюстрировать то, что само не-нахождение является нахождением?

Вы знаете о трудностях с приведением примеров и иллюстраций для прояснения вопросов, касающихся не-концептуальности. Все примеры подобного рода будут относиться к концептуальной дуальности, и этот момент следует обязательно иметь в виду, используя их.

И все же два примера можно привести. Первый: определенные задачи по алгебре и геометрии следует рассматривать как решенные, когда приходят к заключению: «но это невозможно». То, что задача неразрешима, само по себе является решением. Второй пример — машина, застрявшая в песке. Все попытки сдвинуть машину на передней передаче лишь заставят колеса еще глубже погружаться в выемку, тот же эффект дает применение задней передачи. В конечном итоге необходимо будет отказаться от усилий вытащить машину, используя передачи.

Правильно ли будет предположить, что пока человек применяет концепции в своем расщепленном уме, каждая такая концепция должна будет подвержена двойному отрицанию?

Это будет правильно. Ноуменально, каждая концепция представляет собой «ни существует, ни не существует», но как только вступает в действие целостный ум, вопрос о дуальных противоположностях, о бесконечной регрессии не возникает. Таким образом, утверждение «тотальное феноменальное отсутствие есть тотальное ноуменальное присутствие» не должно подразумевать что-либо, что было бы вне дуальных концепций. Как только наступает постижение этого утверждения, объективирование расщепленного ума (посредством дуальных концепций) прекращается; функционирование возвращается к своему источнику, и функционирование целостного ума становится непосредственным.

Нисаргадатта Махарадж постоянно уверял нас, что полное постижение изначальной тождественности концептуальных противоположностей — даже какой-либо одной такой пары — само по себе является освобождением, ибо «видеть одно — значит видеть все». Совершенное постижение того, что «тотальное феноменальное отсутствие есть тотальное ноуменальное присутствие» должно, говорил он, привести к немедленному растождествлению с псевдосубъектом псевдообъектов (и первое и второе являются лишь концепциями, полностью лишенными автономности).

И такое растождествление ведет к слиянию, интеграции?

Слияние, или интеграция, или точнее, ре-интеграция, происходит. Редкое равновесие между положительными факторами, которые являются обычно чрезмерными, и негативными, которые обычно бывают недостающими, порождается в психике интенсивным отрицанием. Такая интеграция приводит к возникновению определенных изменений в этой психике. И тогда происходит то, что данный феноменальный объект, внезапно освободившийся от тяжелого бремени эго, испытывает ощущение огромной свободы от тяжести псевдоответственности, обременительность которой он до сих пор не осознавал, так как она постепенно стала чем-то привычным. Такое ощущение полной свободы может найти свое выражение самыми различными путями, в зависимости от конституционных особенностей данного феноменального объекта и его обусловленности. Он может смеяться, танцевать, испытывать желание обнять все феноменальное мироздание. Это внезапное ощущение свободы сходно со свободой от земного притяжения, может выражать себя различными путями, но следует помнить то, что они все являются эмоциональными проявлениями во временной феноменальности, хотя они могут быть ошибочно истолкованы как божественная милость, или любовь, или тому подобное. Остальные же феноменальные события данного конкретного сновидения-жизни вряд ли могут измениться коренным образом и будут продолжаться как и раньше, колеблясь в пределах между мудрым и святым и тем, что может рассматриваться как «греховное», в зависимости от принятых в настоящий момент моральных норм. Однако место беспокойства может прочно занять полный покой, и все, что будет происходить впоследствии, каким бы оно ни было, будет рассматриваться не только как неизбежное, но и как «правильное и должное».

Если очень кратко, то можно сказать, что двойное отрицание, или двойное отсутствие — это отсутствие какой бы то ни было сущности, которая может или не может стать просветленной. После того, как конечный объект был подвергнут отрицанию, остается «Я», окончательное утверждение всего того, что было отринуто. Это отбрасывание относится в первую очередь к идее того, что феноменальный объект был «трансформирован», как индивидуальная сущность, из того, чем он видится, в «просветленную» сущность. Более важное отбрасывание относится к тому факту, что на самом деле нет никакого «я», которое бы считало, что вера в личное просветление является нонсенсом!

Вы снова завершили свою речь на тупиковой ноте.

Только с точки зрения временной дуальности. Очевидно, ваш вопрос таков: если действительно нет никакого «я», которое бы считало, что дела обстоят так или этак, как может быть какое-то понимание? Ответ на удивление прост. Постижение, достаточно глубокое для того, чтобы уничтожить этого «некто», не нуждается в понимающем. Понимание — постижение — не зависит от индивидуальности; лишь знание, относящееся к временности, является таким ограниченным. На самом деле, лишь тогда, когда индивидуальность уничтожена, постижение — ни знание, ни не-знание, а отсутствие их обоих — происходит спонтанно и мгновенно.

ГЛАВА 23

ПРИ ОТСУТСТВИИ РАСТЯНУТОСТИ ВО ВРЕМЕНИ-ПРОСТРАНСТВЕ ВЫ НАХОДИТЕСЬ ДОМА

Нисаргадатта Махарадж говорил «ПРОСТО БУДЬТЕ». Не означает ли это акт волеизъявления со стороны сущности?

То, что не существует такой вещи, как сущность, что есть лишь образ в сознании, было самой основой того, что говорил Махарадж. Как он мог иметь в виду какое-либо намеренное действие со стороны индивидуума, если он предлагал просто «быть»?

Что он еще мог иметь в виду?

Во избежание возможного неверного понимания, Махарадж всегда предлагал слушателю:

1) читать Бхагавад Гиту с точки зрения Господа Кришны, и

2) попытаться выйти за рамки тех слов, которые он произносил.

Смысл этого был в том, что слушание должно осуществляться восприимчивым умом; агрессивно критический ум будет возводить барьер между произносимым словом и услышанным словом. Другими словами, процесс слушания должен быть отмечен искренностью и глубиной с тем, чтобы внимание было направлено не на бросающееся в глаза противоречие, а на истинное значение за этим видимым противоречием.

Прошу меня простить, но речь не идет о противоречии. Махарадж ясно сказал: «ПРОСТО БУДЬТЕ».

Разве он не мог иметь в виду: «не пытайтесь стать чем-либо»? Вы можете вспомнить, что словам «просто будьте» предшествовали слова «понимание — это все». И полный ответ, «понимание — это все, ПРОСТО БУДЬТЕ», обычно давался на вопрос слушателя: «Что именно нужно делать?» Говоря кратко, Махарадж ясно указывал на то, что поскольку не существует сущности как таковой, то и нет ничего, что нужно делать, что понимание — это все, и что, следовательно, при отсутствии каких-либо действий, предполагаемый индивидуум может «ПОСТО БЫТЬ».

Ну хорошо. Могу я «быть» этим?

Поскольку вы уже есть «это», и всегда им были, чем можно «быть»?

Вы имеете в виду, что БЫТЬ — это быть этим, иметь переживание понимания, или постижения?

Именно. Разве это не очевидно? Любой вид деятельности требует кого-либо, кто бы действовал.

Но ведь «бытие» — это тоже некого роды действие?

Вы бы не задали этот вопрос, если бы у вас не было привычки все время концептуализировать. Сознательное «бытие» — это концепция, движение в сознании, требующее длительности в концептуальном пространстве-времени. Я не могу «быть» тем, что я есть!

Я просто ЕСТЬ?

Да, если вы не думаете об этом, не говоря уже о том, чтобы произносить это.

Вы хотите сказать, что я есть «ничто»?

Вы есть ни «нечто», ни «ничто»

Получить от вас прямой ответ абсолютно невозможно!

Вы полностью правы.

О! Вы хотите сказать, что ответ может быть лишь в относительности — что не может быть относительного ответа на вопрос, который относительным не является?

Наконец-то! Истина той или иной концепции может быть найдена на относительном уровне лишь при взаимном отрицании его относительных элементов, на абсолютном уровне. Именно в этом нахождении вы осознаете это отрицание, которое не может быть познано.

И до чего же я добрался в результате?

«Вы» не можете быть, ибо «вы» всегда, являясь объектом, должны быть концептуально растянуты, подобно «мне», в пространстве-времени. Лишь Я ЕСТЬ — «я», которое может быть представлено каким-либо объектом, растянутым в концептуальном пространстве-времени, есть то, чем является относительность.

Как это так?

Все, что является относительным по отношению к абсолютному, является таковым в силу пространственно-временной растянутости, являющей собой контраст по отношению к таковой растянутости его противоположности. Поскольку обе противоположности являются взаимозависимыми, такая взаимная растянутость устраняется их взаимным отрицанием, их наложением в феноменальной пустоте.