Агнеш Балинт
      Гном Гномыч и Изюмка
      Пересказал с венгерского Геннадий Лейбулин
      ДОМ, КОТОРЫЙ МОЖНО СЪЕСТЬ
      В конце улицы Кузнечиков, на самой окраине, где город уже кончается и начинаются поля, валялась старая, изъеденная молью шляпа. А под ней жил гном. Росту он был маленького, как все гномы. Но лет ему было немало. И потому все друзья и приятели звали его уважительно -- Гном Гномыч.
      Особенно много приятелей у него было среди огородных чучел.
      Когда-то давно и эта шляпа-дом тоже красовалась на голове огородного пугала. И только позднее она досталась в подарок Гномычу.
      Старый Гномыч, получив шляпу, приладил на нее всамделишный номер, какие на домах бывают, и шляпа стала как бы настоящим домом.
      Но -- увы! -- как-то осенью, в конце октября, налетел сильный ветер, подхватил шляпу-дом и унес ее с собой. Вместе с номером.
      И Гном Гномыч остался совсем без всякой крыши над головой.
      Пришлось ему искать другое жилище. Правда, Гномычу повезло: вскоре на соседнем огороде он нашел большую-пребольшую тыкву, у которой прожоры синицы успели выклевать всю сердцевину.
      -- Годится! -- решил Гном Гномыч. -- Конечно, тыква не такая теплая, как шляпа. Но зато уж ветер ее не укатит.
      Сделал. Гномыч из куска дубовой коры дверь, вырезал в стенке тыквы окно, застеклил окно осколком разбитой бутылки. Печку слепил из глины, вместо дымохода -- кусок ржавой водопроводной трубы приспособил.
      И печка, если ее хорошенько набить сухими кукурузными стеблями, теперь так и пышет жаром.
      "Нечего и жалеть, что унесло ветром шляпу, -- думал Гномыч, сидя возле очага. Этот дом-тыква, сдается мне, куда теплее любой шляпы". Одна лишь беда: каждый, кто идет мимо или пролетает на Гномычевым домом, норовит клюнуть его или откусить от него кусочек.
      Гномычу то и дело приходится выбираться из теплого угла, выходить на крыльцо и гнать прочь всяких там грачей, ворон, мышей, зайцев.
      -- Слепые вы, что ли? Неужели не видите, что здесь живут? -- возмущенно кричал он и размахивал метлой из гусиных перьев. -- Тоже мне харчевню нашли!
      Но когда наступала темнота и Гномыч зажигал лампу, прохожие меньше надоедали ему: светило окно и дом-тыкву было видно еще издалека.
      Тут уж и самая слепая ворона увидит и догадается: внутри тыквы свет горит, значит ее есть нельзя.
      И Гномыч спокойно мог сидеть да почитывать газету "Весточки с полей".
      Однажды вечером он читал раздел "Происшествия". Он уже добрался до сообщения, как Барнабаш Блоха, житель села Соломка, легкомысленно спрыгнул на полном ходу с велосипедиста. К счастью, все кончилось легкими ушибами и синяками. И вдруг Гномычу показалось, что за стеной кто-то чавкает.
      Кто бы это? Гном Гномыч даже представить себе не мог. Однако, когда в стене тыквы образовалась дыра, Гномыч понял, что кто-то нахально пожирает его дом. И, схватив метлу, выскочил за дверь.
      И что ж, вы думаете, он видит? Какой-то крошечный-прекрошечный поросенок стоит у двери и преспокойно отгрызает кусок за куском от его тыквы.
      Гном Гномычу за всю его жизнь еще не встречался такой паршивый поросенок. В гневе он стукнул его метлой.
      Поросенок кубарем покатился прочь от Гномычева домика. И пока катился, все время визжал:
      -- Уй-уй! Ой-ой-ой!
      -- Я тебе покажу, как грызть чужие дома! -- крикнул ему вдогонку Гном Гномыч и погрозил.
      Поросенок жалобно захныкал:
      -- Так есть хочется! У меня уже целых два часа маковой росинки во рту не было!
      -- Все равно это не дает тебе права приходить сюда и пожирать мой дом! А вообще-то я мог бы, конечно, дать тебе кусочек кукурузной лепешки. Ладно уж, заходи, так и быть!
      -- Кусочек кукурузной лепешки! Моей любимой, вкусной лепешки?!
      Не прошло и минуты, как от поросячьего чавканья гудел весь тыквенный дом.
      -- Вот это хор-хор-хорошая кух-кух-кухрруза. Мне она оч-очень по вку-кус-су ! -- довольно похрюкивал поросенок и уплетал лепешку так, что за ушами трещало.
      -- Набив рот, не болтай! -- сделал ему замечание Гномыч. -- Запомни такое правило; "Когда я ем, я глух и нем". А самое главное: не чавкай. Когда жуешь, рот держи закрытым. Понял?
      -- Как же так: я жую, а рот у меня закрыт? Не получится, -- недоверчиво пискнул поросенок.
      -- Получится, -- заверил его Гном. -- Ты только попробуй! Поросенок попробовал и удивился: оказывается, можно и в самом деле жевать, закрыв рот. Но пока он как следует
      выучился этому, он съел всю кукурузную лепешку.
      -- Ух и наелся же я! Вот-вот лопну! -- хрюкнул поросенок. -- Аж в сон бросило.
      Гном Гномыч почесал ему спинку.
      -- Придешь домой, не забудь, что есть нужно всегда красиво!
      Поросенок услышал его слова да как заплачет.
      -- Что с тобой? -- изумленно вскричал Гномыч. -- Кто тебя обидел?
      -- Никто, -- жалобно ответил поросенок. -- Просто я вспомнил, что мне некуда идти.
      -- Как так? Разве у тебя нет дома?
      -- Н-н-нет. Хозяин меня прогнал. Сказал, что я совсем не расту. Кормит он меня, кормит, а я все морщенный, будто сушеная изюмка. Видно, говорит, не в свинью корм. Не выйдет
      из тебя, говорит, жирная откормленная чушка.
      Тут доброму Гному жалко стало бедного поросенка, и он сказал:
      -- Знаешь что, Изюмка, оставайся-ка ты лучше у меня! Все равно гном я -- одинокий. Сижу, скучаю, пока ветром случайно не занесет сюда какую-нибудь старую газетенку для чтения.
      От неожиданной радости поросенок даже речи лишился. Отер нос о гномикову штанину, захрюкал растроганно:
      -- Да я, да вы, да... как бы я без вас, дорогой Гномыч! Куда же я пошел бы, что стал бы делать?
      После этого они общими силами залепили дырку, которую Изюмка в стене прожевал. Конечно, Изюмка больше смотрел, а работал Гном Гномыч. А вскоре Изюмка вовсе заснул, забравшись в теплый подпечек.
      НЕ ХОЧУ КУПАТЬСЯ
      В подпечке Изюмка мог бы хоть целый век пролежать, потому что стенки там всегда были теплыми. Но Гном Гномыч считал, что подпечек совсем не для того, чтобы в нем спать. Сам
      он спал на мешке, набитом соломой. Днем заправлял постель красивым покрывалом, которое соткал из козьей шерсти.
      -- Будет и у тебя славное местечко! -- пообещал Гномыч Изюмке. -- Вот только кончится дождь, припасем мы и на твою долю соломки.
      В первый же теплый, погожий день он, как обещал, принес домой большую вязанку свежей соломы. Изюмка сразу же захотел на соломе покувыркаться. Но Гномыч не разрешил.
      -- Сначала я тебя выкупаю, -- сказал он.
      -- Не люблю я купаться, -- завизжал Изюмка.
      -- А я не люблю чумазых поросят, -- предупредил его Гном Гномыч.
      -- Ну и не надо! -- захрюкал Изюмка и спрятался под печку -- Да я лучше пойду куда глаза глядят. Найду себе какой-нибудь приличный свинарник. Там-то уж не надо будет купаться. Зарылся в солому и спи себе на здоровье.
      -- Ну что ж, иди, -- согласился Гномыч. Изюмка ушам своим не поверил. Подождал, может быть, Гномыч его окликнет, остановит, но нет -- не окликнул, не остановил. Так очутился Изюмка за дверью. А там темнотища -- хоть глаз выколи! И вокруг -- ни огонька. Как в тыквенном-то домике хорошо да светло было. Прижался Изюмка пятачком к оконному стеклу: может, Гномыч заметит, как он тут на холоде зябнет, да сжалится. Но тот знай в своей печке кочергой шурует, на окно даже и не глядит, весело себе под нос что-то насвистывает.
      Совсем грустно сделалось Изюмке. Стоит, чуть не плачет, жалеет, что наговорил Гномычу грубостей.
      Вдруг дверь открылась, и из нее вышел Гномыч с метлой в руках.
      -- Э-э! -- удивленно воскликнул он, заметив Изюмку. -- Да ты, оказывается, еще здесь?
      -- Здесь, -- дрожащим голоском хрюкнул Изюмка. Он надеялся, что старый Гномыч сейчас спросит, не озяб ли он, и тут же пригласит в дом. Но вместо этого Гном Гномыч принялся разметать метлой лужу дождевой воды, скопившуюся у порога.
      Разметает и приговаривает:
      -- Как тут хорошо-то, на свежем воздухе! А то в домеу меня такая жарища, ну прямо спасу никакого нет.
      -- А я люблю, когда жарища, -- вздохнул Изюмка. -- А еще больше купаться люблю. И чтобы вода обязательно горячая-прегорячая была.
      -- Да что ты говоришь? -- удивился Гномыч. -- Тогда иди скорей, пока она еще не остыла.
      Тут Изюмка бросился со всех ног в дом, да так проворно, словно за ним гналась целая стая волков.
      Ну конечно же, поросенок, как и положено, немножко визжал, пока его купали, жаловался, что мыло лезет в глаза. Но зато, когда купанье закончилось, он никак не хотел вылезать
      из ушата и все время требовал:
      -- Хочу еще купаться. Еще хочу.
      Но Гномыч сказал:
      -- На сегодня хватит! Ты и так вон целую лужу на пол наплескал.
      В это время в дом заглянул дядюшка Грач, Гномычев старый приятель еще по улице Кузнечиков.
      -- Что это у вас тут происходит? -- прокаркал он. -- Морр-рское сррражение?
      -- Да нет. Просто Изюмка чистоту наводил. Личную гигиену -- объяснил Гном Гномыч гостю. -- Ты же знаешь, как эти маленькие поросята любят в воде поплескаться?
      КУКУ-КУКОЛКА
      Чтобы Изюмка не скучал, Гномыч ему из моркови, репы и капустных кочерыжек целый игрушечный зверинец сделал. Изюмке очень нравились эти игрушки. Но иногда он забывался
      и ни с того ни с сего принимался их грызть. Смотришь, а он уже съел все игрушки без остатка. Приходилось Гном Гномычу снова мастерить зверюшек.
      Он вырезал их из сухих кукурузных початков. Они оказались не такими вкусными, как прежние, поэтому Изюмка их совсем не ел.
      Не пожелал он пообедать и куклой из кукурузной кочерыжки в платье из початковой чешуи и с волосами из кукурузных усов. Наоборот, он так полюбил эту свою новую куклу, что не мог уснуть без нее. Имя он ей дал: Куку-куколка. На его языке это означало: "кукурузная куколка".
      Так же, как, например, можно было бы для краткости говорить вместо "кукурузная палочка" и "кукурузная мука" -- "кукупалочка" или "кукумука".
      Днем Изюмка сидел в своей теплой печурке, играл с куклой, приговаривал:
      -- Не чавкай, когда ешь, Куку! Вытри носик, Куку-куколка!
      И тогда Гномыч мог спокойно заниматься делами по хозяйству.
      Но Изюмке очень быстро надоело играть с Куку-куколкой, и он опять начал приставать к Гномычу:
      -- Поиграй со мной!
      А Гномыч как раз был занят: подошва у ботинка оторвалась, он ее и пришивал.
      -- Если я сейчас не пришью подошву к ботинку, завтра мне и во двор не в чем будет выйти! Ты пока один поиграй со своей куколкой.
      Но Изюмка обиделся на Гномыча и швырнул Куку на пол.
      Прошло немного времени, вдруг в дверь кто-то постучал. Оказалось, это пришел Филя, по фамилии Зайчик, младший сын из большого семейства Зайчиков. Ростом он был с Изюмку,
      только уши у него отросли намного длиннее.
      А пришел Филя попросить взаймы свечку, потому что в доме у них выключили свет.
      Гномик принялся искать свечку в деревянном ящике, а Зайчик Филя стал шевелить ушами, чтобы рассмешить Изюмку. Но тот не хотел вылезать из своего подпечка и что-то там все время
      сердито хрюкал.
      И вдруг Филя Зайчик заметил Куку-куколку, которая валялась на полу:
      -- Ой, какая хорошая куколка! Давай, Изюмка, поиграем с тобой в куклы?
      -- Не трогай ее! -- завизжал Изюмка и сразу выскочил из подпечка. Схватил куклу, прижал к груди, зло хрюкнул: -- Это моя кукла! Не дам я тебе играть с Куку-куколкой!
      -- Что я ее, съем? -- обиделся Зайчик. -- Да у меня у самого, если хочешь знать, целый заячий полк есть. Из капустных кочерыжек. Я и то их не грызу! Ты таких зайцев и не видал.
      А то подумаешь! "Моя, моя"!..
      Тем временем Гномыч отыскал свечку, дал ее Филе.
      -- Спасибо, -- вежливо сказал Филя Зайчик. -- Ну я поскакал, а то у меня там все заячье семейство в темноте сидит. Филя убежал, Гномыч вернулся к своим делам. Немного погодя ковыляет к нему Изюмка и жалобно так ноет:
      -- Ск-у-у-учно мне!
      -- Почему же? Играй с куколкой. Теперь у тебя никто ее просить не будет.
      -- А как с ней играть? Я уже покормил ее и спать уложил.
      -- Жаль. Мне с тобой в куклы играть некогда. Ботинок чинить надо. Вот был бы здесь Филя, он-то уж обязательно какую-нибудь игру придумал. Их, зайчат, вон сколько. Они
      много всяких игр знают.
      Изюмка долго думал, потом тоже согласился:
      -- Да, жалко, что нет Фили.
      -- Верно: жалко, -- подтвердил Гномыч. -- У него бы нашлось время с тобой поиграть.
      И когда через несколько дней Филя принес назад свечку, Гномыч сказал зайчонку:
      -- Поиграй, Филя, с Изюмкой!
      Филя обрадовался приглашению. Ведь его братцы съели весь Филин заячий полк, сделанный из капустных кочерыжек.
      Забрались они вместе с Изюмкой в подпечек и затеяли там игру: будто их Куку-куколка заболела и нужно срочно вызывать к ней доктора.
      Сначала Филя был за доктора. Потом Изюмка накинул на плечи вместо халата белое полотенце и сам стал доктором. Позднее это же полотенце снова сделалось халатом, только теперь уже -- на парикмахере. Поочередно стригли куклу -- то Филя, то Изюмка. От этого у Куку-куколки волосы становились все короче и короче, пока она совсем без волос не осталась.
      Пришлось ей новые волосы приклеивать -- из кукурузных усов. Потом Изюмка вместе с Филей песенку ей пели. Колыбельную.
      Словом, такая у них хорошая игра получилась, что Филя и домой идти позабыл. Ладно, старый Грач напомнил, постучал в окошко клювом:
      -- Эй, Филя, слышал я мимолетом: ругают тебя дома, что ты до сих пор где-то еще бродишь!
      Филя испугался: чего доброго, и без ужина останешься -- и поскакал стремглав домой. А Изюмка -- в слезы.
      -- Почему Филя убежал? Я еще хотел с ним играть.
      Уговаривал его Гномыч и так и этак -- ревет неразумный поросенок, Филю к себе требует. В конце концов надоело Гномычу уговаривать.
      -- Вот скажу Филе, -- пригрозил он, -- чтобы он больше никогда не приходил к тебе играть.
      Тут Изюмка сразу перестал плакать.
      ВОЛКИ
      Однажды в холодный день мать послала Филю в магазин за солью. Пока зайчонок бегал за покупкой, он сильно продрог. Пришлось завернуть по дороге к Гномычу. Обогреться.
      Гном Гномыч тотчас же усадил Филю к печке, угостил чаем с ягодами шиповника.
      -- Хорошо! -- признался довольный Филя. -- А то у меня уши ну прямо окоченели на ветру.
      -- Такой ветрище лучше всего сидя дома слушать, -- кивая головой, подтвердил хозяин. -- А ежели по совести, я и дома не люблю слушать, как он у меня там в трубе завывает.
      -- А вот я люблю! -- закричал Изюмка. -- Пищит будто волк, когда ему хвост прищемят!
      Филя Зайчик, услышав о волке, весь задрожал. А Изюмка -- тот, наоборот, к Гномычу приставать начал: расскажи да расскажи про волков.
      Гномыч -- недаром он когда-то раньше пугалом работал, птиц с огорода прогонял -- много всяких страшных историй знал. В конце концов согласился старик: начал серого волка представлять, как тот зубами щелкает да как волки, в стаю собравшись, по ночам на луну воют. А потом и про черного волка вспомнил -- у того глаза зеленые, большие и горят -- будто
      фонари.
      Изюмка заслушался, даже рот от удивления раскрыл. А вот бедному Филе от них совсем не по себе стало. И когда Гномыч кончил рассказывать, Филя и говорит:
      -- Боюсь теперь домой возвращаться.
      -- Тррус, тррус! -- хрюкал Изюмка. -- Сумерррков испугался.
      -- Испугался, -- признался Зайчик Филя. -- Теперь мне всю дорогу будет казаться, будто за мной черный волк с зелеными глазами крадется.
      -- Ладно, не дрожи! Так и быть, провожу я тебя домой, -- великодушно пообещал Изюмка. -- Пошли!
      Они взялись за руки и пошли. А через полчаса прибегает Изюмка назад. Запыхавшийся, но веселый.
      -- Мы с Филей наперегонки бежали! -- объяснил он Гномычу. -- Ну и домой я тоже... того, бегом, значит. Сам с собой играл, будто я за черным волком гонюсь.
      Ладно, -- сказал Гномыч. -- Ты лучше отдышись. Устал, наверно, бегаючи?
      -- Да что ты!-- хрюкнул Изюмка. -- Я никогда не устаю.
      Ну, тут вскоре совсем завечерело. Гномыч и говорит Изюмке:
      -- Сходи-ка, братец, хвороста охапку принеси. Там за домом сухой хворост лежит. Да побыстрее, а то огонь в печке вот-вот погаснет.
      Но Изюмка развалился на своей соломенной лежанке, охает и похрюкивает жалобно:
      -- Ох, устал! Все косточки ноют. Пошевелиться больно.
      -- Интересно, -- покачал головой Гномыч. -- Как наперегонки бегать, косточки не ноют, а как за хворостом идти...
      Изюмка задумался: что бы ему такое сказать, чтобы за хворостом не ходить?
      -- Знаешь, Гномыч, -- говорит он. Признаюсь тебе честно: темноты я боюсь. А вдруг там где-нибудь черный волк хоронится?
      Гномыч даже захохотал:
      -- Вот те на! Ты же, когда Филю домой провожал, не боялся?
      -- Тогда -- не боялся, -- смутился поросенок. -- Но сейчас-то ведь темнее стало! Сейчас волки наверняка уже вокруг дома собрались. Ты же см, Гномыч, знаешь, что в стужу они из леса поближе к домам подбираются. А сейчас как раз очень холодно. Посмотри, вон у нас на оконном стекле какие узоры!
      -- Холодно, это верно, -- подтвердил Гномыч. -- Самое время дровец в печку подкинуть. Но раз уж ты волков боишься, не ходи. Не будем сегодня и свеклу варить, винегрет делать...
      А на плите в это время свекла варилась в большой кастрюле: Гномыч собирался любимое Изюмкино блюдо делать -- винегрет.
      Как это не будем? От одной такой мысли Изюмку будто ветром с лежанки сдуло: так быстро он вскочил и за хворостом побежал.
      Целый ворох сушняка притащил и печную топку битком набил. А когда свекла уварилась, принялся с нее кожуру счищать. Гномычу даже от сапожных дел отрываться не пришлось.
      Изюмка сам все сделал: и свеклу на кусочки порезал, и капустки с картошкой добавил, и постным маслом сверху полил. Потому что он такой: ежели уж одолеет свою лень, то лучшего помощника Гномычу и искать не надо.
      РЕПЕЙНИК
      Когда Изюмка ходил на прогулку с мышкой Кишмишкой, от этого получались одни только огорчения. Хитрая Кишмишка обязательно что-нибудь да найдет по дороге: то красивое голубиное перо, то разноцветный камешек или сучок древесный, похожий как две капли воды на гномика.
      А Изюмка никогда ничего не находил. Конечно, если бы он принялся рыть пятачком землю, он бы тоже нашел что-нибудь: может, пуговицу, а может, какую-нибудь кость завалящую. Или черепок, или ржавую подкову, или желудь. А может, даже вполне вкусный корешок. Да только в такую стужу кому охота в земле копаться? Только свой пятачок о мерзлую землю исцарапаешь.
      И все же как-то раз Изюмке тоже повезло: на краю канавы он нашел прошлогодний сухой репейник.
      -- Смотри-ка, что у меня! -- с гордостью похвастался он Кишмишке.
      Но мышка только носик презрительно сморщила:
      -- Фи! Подумаешь, прошлогодний репейник! На что он годится! Корзинку из него не сплетешь. Один мусор -- только и всего!
      -- И никакой не мусор! -- гордо встал на защиту своей находки Изюмка. -- Еще как сгодится.
      -- На что?
      Изюмка посмотрел вокруг себя. Действительно, на что может сгодиться прошлогодний репей?
      Над ними, тяжело махая крыльями, пролетел старый Грач. Изюмка обрадовался:
      -- Смотри, Мышуля, я сейчас запущу репейником в этого грача! Знаешь, как здорово репейник прилипает к перьям!
      И точно! Комок из колючек репейника ракетой взмыл вверх и так ловко вцепился в оперение старого Грача, что тот ничего и не почувствовал.
      -- Ух, до чего же ты меткий! -- восторженно пропищала Кишмишка. -- Это надо же! Влет птицу бьешь, без промаха!
      Изюмку прямо-таки распирало от гордости, когда он шел домой.
      Но дома его ждали неприятности: возле печки сидел дядя Грач, а на крыле у него болтался комок репейника.
      -- Знал бы я, что он к нам в гости летит, разве стал бы в него кидать?! -- испугался Изюмка. -- Что теперь скажет Гном Гномыч?
      Закручинился Изюмка и даже забыл поздороваться. Но Гномыч напомнил поросенку об этом.
      -- Ветер, навер-р-рное, унес с собой его голос, -- вежливо предположил Грач. -- У меня вон тоже, пока я летел, совсем смер-р-р-зся клюв. И крыльев своих я почти не чую!
      С этими словами Грач растопырил крылья, чтобы погреть их возле теплой печки.
      -- Смотри-ка! -- воскликнул вдруг Гномыч. -- Что это за клубок у тебя там на крыле?
      Подслеповатый Грач принялся крутить-вертеть головой, пока и сам не разглядел у себя в перьях клубок репейных колючек.
      -- Пррроклятие! -- сердито каркнул он. -- Пррра-во, ума не прр-риложу, где к моим перррьям мог прр-рицепиться этот ррре-пей?
      -- Наверное, где-нибудь на лугу? -- предположил Гномыч, но Грач возмущенно закаркал:
      -- Не прри-ходилось мне сегодня пррриземляться ни на каких лугах. Тем более, что я торрропился. Готов пррревратиться в черррвяка, если это кто-то в меня нарочно не бррросил
      рррепейником!
      -- Да кто же это посмел? -- вскричал Гном Гномыч и удивленно посмотрел на Грача.
      -- Кто? Пррростите, сейчас прррипомню! Скорррее всего, это озорррники бельчата. Они живут в дупле на самом кррраю дубррравы.
      -- Это вполне возможно. Бельчата иногда швыряют вниз, на землю, ореховые скорлупки.
      -- Скорррлупки -- всего лишь беспорррядок! А рррепейник -- это уже бесспорррно мусоррр! И этим мусоррром они забрасывают меня, ста-ррр-ого порррядочного Грррача!
      Гномыч всплеснул руками.
      -- Что за времена! Что за нравы! Возмутительно!
      -- Нет, мимо этого я не могу так пррросто пррролететь! Я им этого не прррощу. Моррроз не моррроз, а я тотчас же поднимаюсь на крррыло и лечу на улицу Кузнечиков в ррредакцию журррнала, "Клюв"! Я буду жаловаться! Какое безобррразие!
      -- Конечно, -- одобрил его решение Гномыч. -- Такие хулиганы заслуживают, чтобы их пропечатали в журнале!
      Грач швырнул в печку репейник и, попрощавшись с Гномычем, направился к выходу. Но на пороге он споткнулся об Изюмку.
      -- А ты чего сидишь здесь в темноте? -- удивленно вскричал он.
      -- Ох, дядя Грач, -- захныкал Изюмка. -- Пожалуйста, не подавайте жалобу на бельчат!
      -- И он же еще бер-ррет их под защиту! -- возмутился старый Грач. -Этих прррохвостов, этих озорррников!
      -- Верно, Изюмка, зря ты суешь свой пятачок во все, о чем даже понятия не имеешь, -- сделал поросенку замечание Гномыч.
      -- Имею! Об этом я имею понятие, Гномыч! Точно знаю, что это не бельчата швырялись репейником в дядю Грача! -- заплакал Изюмка.
      Грач от удивления даже клюв разинул:
      -- Не бельчата? Кто же тогда?
      -- Кто-то еще, -- пропищал Изюмка едва слышно, словно мышонок.
      Старый Грач даже не разобрал его слов.
      -- Кто, кто? -- с любопытством наклонился он к Изюмке. Но Гномыч, который и слышал лучше, а главное, лучше знал Изюмку, поспешил вмешаться:
      -- Ладно, сосед Грач, я уже догадываюсь, чьи это проделки! И я сам поговорю с ним как подобает. Чтобы он впредь знал, как швыряться в тебя репейником!
      Тут уж и старый Грач понял, что к чему. Посмотрел строго на Изюмку, слегка шлепнул его по спине крылом и вылетел за дверь.
      А в тыквенном домике наступила мертвая тишина. Такая мертвая, что Изюмка даже хрюкнуть не смел. И только смотрел, весь похолодев, на Гномыча. А тот щелкнул его как следует по макушке и строго-престрого сказал:
      -- Если я еще хоть раз услышу про тебя такое, гулять больше не пойдешь. Ни с Кишмишкой, ни с кем вообще!
      Изюмка совсем понурил голову. И вдруг чувствует, что Гномыч гладит его по затылку. Изюмка поднял изумленно глаза и видит, что Гном Гномыч улыбается. Изюмка не знал, что и подумать. Но Гномыч объяснил ему:
      -- Щелчок ты от меня за репейник получил. А погладил я тебя потому, что ты сам признал свою вину.
      ГНОМЫЧЕВЫ КРЫЛЫШКИ
      В холодные дни Изюмка больше всего любил свой подпечек. Там и тепло и дремать приятно. И бездельничать. Постепенно Изюмка так обленился, что и вылезать из подпечка не желал.
      -- Подай мне сюда обед, Гномыч! -- захрюкал он, почуяв, как вкусно пахнет тушеной капустой.
      -- Еще что? -- возмутился Гном Гномыч. -- Уж и обед ему подавай в подпечек!
      -- Боишься, как бы я так не отъелся, что и наружу не вылезу? -- спросил Изюмка.
      -- Вполне возможно. Но не в этом дело. Боюсь другого. Вдруг ты двигаться разучишься совсем. Придется мне тебя на себе таскать. Забудешь, что у тебя и ноги-то есть.
      Изюмка расхохотался. Однако после обеда у него пропало настроение смеяться. Гномыч открыл дверь во двор и сказал:
      -- А ну иди погуляй. Тебе полезно.
      -- Там же холодно! -- захныкал Изюмка, уже привыкший к теплу.
      -- А ты побегай, попрыгай -- вот и согреешься! -- ответил Гномыч и тут же захлопнул за ним дверь.
      Изюмка остался снаружи. Потоптался на крыльце -- замерз, волей-неволей пришлось бегать. Обежал все кротовые холмики. А когда выбрался на проселок, уже больше не мерз. На развилке дороги повстречал он мышку Кишмишку, и они пошли вместе, весело болтая.
      -- Мне на холоде всегда так есть хочется, -- признался Изюмка. -- А тебе -- нет?
      -- Мне тоже, -- подтвердила Кишмишка. -- Но как я помню, ты и в тепле тоже всегда больше меня ел.
      Так за разговорами они очутились возле какой-то замерзшей лужи. Лужа была покрыта молодым ледком, потому что старый, толстый лед вырубили крысы и снесли к себе в погреба. Чтобы
      летом делать мороженое. Теперь на луже ледок был новенький и гладкий как зеркало.
      -- Я покатаюсь немножко, -- сказала Кишмишка. -- Но ты смотри, на лед не заходи: он тонкий, такого толстого поросенка не выдержит.
      -- Кто это -- толстый поросенок? -- удивленно переспросил Изюмка.
      -- Ты! -- крикнула Кишмишка и пробежалась по тонкому ледку -- аж до противоположного берега. Бежит, попискивает по-своему, по-мышиному.
      -- Ты что же, думаешь, я побоюсь на лед выйти? --крикнул ей Изюмка, когда Кишмишка повернула назад.
      -- Побоишься, -- сказала мышка. -- Под таким толстячком он обязательно проломится.
      -- А вот и не проломится! -- упрямо закричал Изюмка и шагнул вперед.
      Кишмишка удивленно посмотрела на него.
      -- Такой ты смелый? -- говорили ее глазки-бусинки.
      -- Такой! -- ответил Изюмка и покатился на острых копытцах по тонкому льду.
      Сначала было слышно только, как ледок слегка потрескивает. Но когда Изюмка выкатился на середину лужи, лед вдруг сразу прогнулся и рухнул под поросенком. Изюмка по самую грудь
      очутился в воде, а Кишмишка во всю мочь принялась звать на помощь.
      Изюмка же только хрюкал и, обламывая лед, сам стал выбираться на берег. Тут, услышав крики, прибежал и Гномыч. А Кишмишка поспешила сообщить ему:
      -- Изюмка под лед провалился!
      Разумеется, Гномыч теперь и сам видел, что произошло. Схватил он в охапку промокшего до нитки поросенка и быстро-быстро побежал с ним домой. А Кишмишка -- за ними следом.
      И всю дорогу приговаривала:
      -- Гномушка, миленький, не ругайте его, пожалуйста. Он такой смелый. Я бы никогда не подумала, что он решится на лед выйти.
      Дома Гномыч уложил Изюмку в постель, вскипятил ему чаю. А Кишмишка побежала домой рассказывать своей родне, какой смелый поросенок Изюмка.
      Тем временем Изюмка сидел на кровати и попивал чай с медом. Гномыч подложил в печку побольше дров, сел на край Изюмкиной кровати и спрашивает:
      -- Ну так как же все это случилось?
      -- Как, как! Кишмишка говорит: тебе, мол, слабб на лед выйти. Тебя, говорит, такого большого поросенка, ни один лед не выдержит!
      -- Так она сказала? -- удивился Гномыч. -- "Тебя, такого большого"?
      -- Ну не совсем так. "Такого толстого", она сказала, если быть точным.
      -- А-а! Тогда понятно. Ну, а дальше? -- кивнул Гномыч.
      -- А я ей в ответ: а вот и не слабо!
      -- Теперь я понимаю, почему Кишмишка так восторгалась тобой. Да, я вижу, ты и сам собой тоже доволен.
      -- Люблю быть смелым, -- скромно улыбаясь, признался Изюмка.
      -- Я тоже люблю смелых, -- сказал Гномыч, а затем, помолчав, добавил: -- Но не люблю хвастливых и тщеславных.
      -- Это кто такие -- тще-тще-славные? Это которые очень славные?
      -- Нет, это которые очень любят славу и ради этого всем на свете готовы пожертвовать.
      -- А я-то тут при чем?
      -- При том, что ты из тщеславия на тонкий лед пошел. Перед Кишмишкой похвалиться хотел и доказать ей, что ты совсем и не толстый.
      Изюмкино самодовольство исчезло, словно дым. Вид у него был такой грустный, что Гномыч в конце концов сжалился над ним и сказал:
      -- Ладно, не вешай свой пятачок. Бывает такое со всеми. Я вот, к примеру, когда был маленьким...
      У Изюмки даже глаза от радости заблестели.
      -- Расскажи, расскажи, Гномыч, как ты был маленьким! --закричал он.
      -- Я и рассказываю... Маленьким я очень летать любил.
      -- На чем?
      -- Ни на чем. Сам, на своих крыльях. Тогда у меня еще крылышки были.
      -- Ой, крылышки! Какие?
      -- Тоже маленькие. Чтобы с цветка на цветок порхать.
      -- И ты порхал? -- удивлялся все больше Изюмка.
      -- Порхал. Было у меня тогда много друзей. Я в ту пору лично знал всех сверчков, всех кузнечиков и даже сердитых шмелей. И очень я любил летать вместе с одной красивой
      стрекозочкой. У нее крылья были большие, прозрачные. Как стекло. И большие красивые глаза. Один раз стрекоза и говорит мне: полетим на ту сторону ручья. Мне бы сказать: не могу, у меня ведь крылышки-то маленькие. А я постеснялся. Ну мы и полетели.
      -- И что дальше?
      -- Ничего. Упал я в воду.
      -- Ой! Но не утонул?
      -- Нет, как видишь. Лето было. Вылез я на берег, на солнышко, быстро обсушился. Только летать долго еще потом не мог. Помню, был концерт. Кузнечики на скрипках играли, сверчки в барабаны били. А я пока без крыльев-то туда добрался -- концерт уже закончился. Да, многих гномиков тщеславие до добра не доводит.
      "И поросят тоже", -- подумал Изюмка.
      ВОЗЬМЕМ ЕГО ДОМОЙ