Верблюжий клуб

Грей вернулся в свой кабинет. Ему хотелось еще раз взглянуть на лица «мертвецов», которым, возможно, предстояло заметно повлиять на его будущее. Боже, храни Америку, если это действительно случится! Но сам Грей об этом пока ничего не знал.

Глава тридцать вторая

Вернувшись в офис, Алекс направил Джерри Сайксу новый доклад. Реакция начальства на сей раз была мгновенной. �з телефонного звонка следовало, что агенту Форду следует незамедлительно прибыть не к Джерри и даже не к помощнику, а к самому директору секретной службы в головной офис.

К директору так к директору, подумал Алекс, хотя это был явно недобрый знак. Штаб-квартира находилась недалеко от вашингтонского офиса, и Алекс решил идти пешком. Прогулка по свежему воздуху давала возможность поразмышлять о том, чем он займется после отставки, – она могла произойти гораздо раньше намеченной. На три года раньше.

Лицом к лицу с действующим директором он встречался лишь пару раз. Это было на каких-то неофициальных вечеринках, и несколько минут болтовни на общие темы оказались довольно приятными. Однако на сей раз у Алекса было предчувствие, что встреча вряд ли окажется дружеской.

Несколько минут спустя он уже входил в просторный кабинет директора. Оказавшийся там Джерри Сайкс, как показалось Алексу, был готов зарыться в диван, на котором пристроился. К своему великому удивлению, он увидел, что рядом с Джерри сидит Джеки Симпсон.

– Вы не могли бы закрыть дверь, Форд? – попросил Алекса шеф секретной службы Уэйн Мартин.

«Закрыть дверь!» Определенно скверный знак…

Алекс выполнил указание, уселся и принялся ждать, когда Мартин заговорит. Директор секретной службы был крупным мужчиной. Он любил полосатые рубашки с большими запонками на манжетах. Уэйн Мартин достиг своего положения, прошагав по всем ступеням карьерной лестницы. Мартин был одним из агентов, захвативших Джона Хинкли во время покушения на Рональда Рейгана. Сейчас он внимательно изучал лежащее перед ним на столе досье. Бросив короткий взгляд на папку, Алекс решил, что это его личный файл, летопись всей его службы. Да, дело, похоже, действительно принимает скверный оборот!

Мартин закрыл папку и присел на край своего стола.

– Агент Форд, я сразу перехожу к сути, поскольку, хотите – верьте, хотите – нет, меня ждет еще масса других дел.

– Слушаю, сэр, – напрягся Алекс.

– Недавно мне звонил президент. С борта своего самолета. Он летит, чтобы провести несколько предвыборных митингов, и звонит только для того, чтобы поговорить со мной о вас. �менно поэтому вы здесь.

Алексу показалось, что кровь в его жилах мгновенно испарилась.

– Президент звонил, чтобы поговорить обо мне, сэр? – переспросил Алекс.

– Попробуйте догадаться с первого раза, по какому поводу.

Алекс покосился на внимательно изучающего пол Сайкса. Симпсон смотрела на него, но подсказывать определенно не собиралась.

– В связи с делом Патрика Джонсона, сэр, – произнес Алекс так тихо, что сам едва расслышал свои слова.

– Бинго! – проревел Уэйн Мартин и стукнул кулаком по столу – с такой силой, что все поскакали со своих мест. – Поскольку вы попали в точку, Форд, попробуйте напрячь воображение и ответить, что вы сотворили для того, чтобы заставить президента Соединенных Штатов Америки позвонить мне с борта номер один?

У Алекса пересохло в глотке. Он почти не мог говорить, но босс непременно желал услышать ответ.

– Я расследовал смерть Патрика Джонсона, сэр, я делал то, что мне было поручено.

Мартин затряс головой, не дослушав ответа.

– Ведущая роль в расследовании принадлежит ФБР, – сказал он. – Насколько я понимаю, вам было поручено наблюдать за ходом следствия, чтобы в случае необходимости защитить интересы нашей службы. С покойным нас связывает лишь то, что он находился в двойном подчинении – считался сотрудником как нашего агентства, так и НРЦ. Но если быть совсем точным, Джонсон находился в юрисдикции Национального разведывательного центра и работал под его полным контролем. Вы согласны с моими оценками?

– Да, сэр, – ответил Алекс, даже не взглянув в сторону Сайкса.

– Отлично. Я рад, что нам удалось согласовать наши позиции. �дем дальше. В доме, где жил мистер Джонсон, ФБР обнаружило наркотики и теперь расследует версию, согласно которой мистер Джонсон занимался наркобизнесом, приносившим ему изрядный доход. Смерть мистера Джонсона, как полагает следствие, не имела никакой связи с его службой в НРЦ. Вам об этом известно?

– Так точно, сэр.

– Очень хорошо. – Мартин поднялся.

Алекс ждал, что за этим последует. Кажется, оправдались его худшие ожидания!

– В таком случае не мог бы ты объяснить мне, какого дьявола поперся в НРЦ и учинил допрос самому Картеру Грею?! – взревел Мартин тоном сержанта, дрессирующего тупоголовых новобранцев в искусстве строевой подготовки.

– Я думал, сэр, что следствие надо вести всесторонне, и поэтому счел уместным посещение НРЦ, – ответил Алекс, после того как к нему вернулся дар речи. – Они провели для нас анализ предсмертной записки и…

– Так ты допрашивал Картера Грея или нет?

– Нет, сэр. Он пришел и сказал, что может сопроводить нас в кабинет Джонсона. До этого момента я беседовал с мелкими чинами, которые практически не шли на сотрудничество.

– Ты угрожал получить ордер на обыск в помещении НРЦ?

Алекс вдруг ощутил перебои в сердце.

– Это был всего лишь обычный ход…

– Угрожал?! – снова хлопнул кулаком по столу директор.

– Да, сэр. – Теперь Алекс почувствовал, что по его лбу поползли струйки пота.

– Удалось ли тебе в результате пребывания в НРЦ узнать что-либо полезное? Сумел ли ты увидеть дымящийся револьвер? Нашел ли ты факты, подтверждающие участие Картера Грея в каком-нибудь гнусном заговоре?

Прекрасно понимая, что все эти вопросы являются риторическими, Алекс тем не менее чувствовал, что должен на них ответить.

– Мы не узнали ничего такого, сэр, что могло бы оказать существенную помощь в расследовании. Однако повторяю, сэр, что помещение мы осматривали по инициативе мистера Грея. Да и беседа наша продолжалась не более пары минут.

– Позволь, Форд, ознакомить тебя с азами политики нашего бизнеса. Секретарь Грей вовсе не случайно наткнулся на вас в здании НРЦ. Когда Грея поставили в известность о вашем визите и о его цели, он спустился вниз, чтобы взглянуть на вас. Грей сказал президенту, что считал себя обязанным так поступить, поскольку слухи о том, что НРЦ отказывается помогать в расследовании, могли просочиться в прессу, а это, в свою очередь, могло нанести вред его ведомству и ему лично. А тебе, надеюсь, хорошо известно, как близки президент и Картер Грей. В силу этого обстоятельства президент не одобряет ничего, что может бросить тень на НРЦ или шефа разведки. Ты следишь за ходом моих рассуждений?

– Так точно, сэр.

– Тебе известно, что по инициативе Картера Грея в НРЦ проводится всестороннее внутреннее расследование, в котором ему помогает ФБР?

– Я ничего об этом не знаю, сэр.

Но Мартин его уже не слушал. Он взял со стола листок бумаги и сказал:

– Согласно твоему первому докладу, ты пришел к выводу, что мистер Джонсон, вероятно, был наркоторговцем и ФБР, по твоему мнению, должно сосредоточить внимание именно на этой версии. Все! Ты представил этот доклад вчера вечером. Сегодня утром ты являешься в НРЦ и задаешь кучу вопросов, полностью противоречащих твоему же вчерашнему заключению! Я хочу спросить, что произошло в период между отправкой вечернего доклада и твоим посещением НРЦ нынешним утром.

По тому, как смотрит на него босс, Алекс вдруг понял, что тот уже знает ответ. Он взглянул на Симпсон. Она смотрела вниз, на свои туфли-лодочки. Так вот почему она здесь! Черт!

Он снова перевел взгляд на директора.

– Я жду ответа, – сказал Мартин.

Алекс откашлялся, чтобы выиграть время.

– Сэр, они анализировали почерк записки, и я пошел в НРЦ, чтобы получить результаты.

Мартин одарил его таким уничтожающим взглядом, что Алекс почувствовал, как у него вспотела спина.

– Никогда не пытайся кормить меня дерьмом, сынок, – произнес шеф службы ровным тихим голосом, который, однако, звучал более угрожающе, чем его недавний сержантский рев. Посмотрев на Симпсон, он продолжил: – Агент Симпсон сообщила, что поднять пары и вновь взяться за следствие тебя убедил некий старый друг. Ты ей сам это сказал. – Мартин выдержал паузу и спросил: – � кто же он такой, этот самый «друг»?

Алекс получил возможность убедиться в справедливости поговорки «Каждое случайно брошенное слово возвращается, чтобы укоротить тебе жизнь». В его мозгу крутились беспорядочные мысли о том, как он будет расплачиваться по ипотеке, после того как его с позором вышибут со службы, и как убить Джеки Симпсон, избежав после этого смертного приговора.

– Я не помню такого разговора с агентом Симпсон, сэр, – единственное, что смог выдавить Алекс.

– Он состоялся этим утром. Боюсь, нашей службе не нужны агенты со столь слабой памятью. Поэтому напрягись и постарайся припомнить. �мей в виду, что на карту поставлены две карьеры, одна из которых только начинается. – Он снова взглянул на Симпсон.

– Личность этого человека не имеет значения, сэр. Я и до разговора с ним пришел к заключению, что следствие необходимо продолжить, поскольку некоторые факты не укладываются в общую картину. Вся ответственность за последующие действия целиком лежит на мне. Агент Симпсон не имеет никакого отношения к решению посетить НРЦ. Она сделала то, что ей сказал я. � сделала это крайне неохотно. Я готов нести ответственность за свои действия.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Если бы я был уверен, что это имеет хотя бы малейшее отношение к делу, то я дал бы ответ, сэр.

– Позволь мне судить, имеет это отношение к делу или нет.

По целому ряду причин Алекс не имел намерения сообщать шефу, что этим «старым другом», по совету которого он возобновил расследование, был человек, именующий себя Оливером Стоуном, который жил в палатке напротив Белого дома и являлся специалистом в «теории заговоров». Алексу почему-то казалось, что признание подобного рода никому не пойдет на пользу. Нервно облизав губы, он сказал:

– При всем моем уважении к вам, сэр, я не стану называть имени этого человека. Все то, что он мне говорил, было сказано конфиденциально, а я никогда не обманываю чье-либо доверие. – Поборов искушение покоситься на Симпсон, он закончил: – Поэтому решайте, сэр, что делать со мной.

Мартин сел за стол и, откинувшись на спинку стула, произнес:

– У вас отличный послужной список, агент Форд.

– Смею надеяться, что так, – сказал Алекс, чувствуя, что над его шеей уже занесен топор.

– Но люди запоминают лишь конец карьеры.

Алекс едва не захохотал. �менно эти слова, хотя и совсем по иной причине, он совсем недавно слышал от Стоуна.

– Мне уже это говорили, сэр! – Алекс немного помолчал и спросил: – Полагаю, меня переводят в другую точку?

Когда служба была недовольна агентом, его отправляли в какую-нибудь глушь. Впрочем, Алекс понимал, что в его деле это могло быть лишь благим пожеланием. Отказ подчиняться требованию директора вполне мог грозить немедленным увольнением.

– Сегодня на работу можешь не являться. Начиная с завтрашнего дня ты оставляешь службу в вашингтонском офисе и возвращаешься в отряд охраны президента. Надеюсь, после того как ты поторчишь в дверях, здравый смысл к тебе вернется. Честно говоря, еще не знаю, что с тобой делать. Какая-то часть моей души требует дать тебе под зад, чтобы ты вообще вылетел со службы, но после многих лет хорошей работы кончить так позорно было бы несправедливо. – Джек Мартин поднял указующий перст и назидательно изрек: – � чтобы между нами не было взаимонепонимания, агент Форд, вы не должны возвращаться к делу Патрика Джонсона, даже если вас об этом будет просить «старый друг». Вам все ясно?

– Так точно, сэр!

– А теперь убирайся отсюда…

Глава тридцать третья

Джамиля искупала младенца, пока Лори Франклин веселилась со старшими сыновьями на игровой площадке позади дома. Одевая малыша, Джамиля наблюдала за ними из окна детской. Она считала, что Лора Франклин посвящает слишком мало времени своим чадам. Но даже и иракская женщина была вынуждена признать, что, когда она все же играет с детьми, им вчетвером замечательно. Лори читала мальчикам книги, рисовала, порой проявляя ангельское терпение. Было видно, что мальчишек своих она обожает. Сейчас она раскачивала среднего на качелях, посадив себе на плечи старшего. Затем все трое принялись с хохотом гоняться друг за другом. До Джамили доносились взрывы смеха, и девушка, несмотря на все усилия оставаться серьезной, не смогла не рассмеяться при виде этой греющей душу картины. Сыновья. Ей тоже хотелось иметь нескольких сыновей. Став большими и сильными, они заботились бы о своей постаревшей матери.

Резко оборвав смех, Джамиля отвернулась от окна. Людям не следует считать вечным то, что они в данный момент имеют. Особенно американцам, которые имеют все.

Позже, когда Джамиля вместе с хозяйкой готовила ленч, Лори, закрыв холодильник, удивленно спросила:

– Джамиля, почему у нас в холодильнике кошерная пища?

Девушка вытерла руки полотенцем и сказала:

– Да, мадам. Я купила ее для себя в лавке. На свои деньги. Чтобы есть здесь, в вашем доме.

– Меня это совершенно не трогает, Джамиля. Мы платим за вашу еду. Но вам следует знать, что кошерный продукт… еврейская пища.

– Да, мадам, мне это известно.

– Может быть, я чего-то не понимаю? – смутившись, сказала Лора. – Мусульманка ест еврейскую пищу?

– Евреи упоминаются в Книге. Я имею в виду Коран. Так же как и христиане. �исус в исламе считается очень важным пророком, но не Богом. Есть только один Бог, и лишь Магомет принес правдивое Божье Слово людям. Но Давид и �брагим, которого вы называете Авраамом, весьма важные пророки ислама. Мы уважаем этих пророков за их деяния. Ведь это �брагим и его сын �змаил воздвигли Каабу и создали обычай хаджа – паломничества в Мекку.

– Благодарю за лекцию по теологии, – нетерпеливо оборвала ее Лори, – но какое отношение это имеет к пище?

– Мусульмане должны принимать пищу, которая считается чистой и называется «халяль», и избегать нечистой, именуемой «харам». Это правило пришло из Корана, фетв и других исламских сводов. Мы не должны употреблять алкоголь, свинину, мясо собак, обезьян или иных животных, умерших не от руки человека. Мы должны есть мясо парнокопытных жвачных, а рыбу только ту, у которой имеются плавники и чешуя. Так же как и евреи. Евреи готовят продукты приемлемым для мусульман способом. Они, например, освобождают мясо от крови. Мы, мусульмане, не пьем кровь и не имеем дело с кровью в нашей пище. Кроме того, евреи не убивают животных кипятком или электричеством, хотя и не произносят при забое троекратное «Аллах акбар». Мы, мусульмане, воздаем хвалу Богу, прежде чем приступить к еде. � Бог не допустит, чтобы люди умерли от голода, если они употребляют халяльную пищу. Не все последователи ислама пользуются еврейскими продуктами, но если у меня нет халяльной пищи, я ем кошерную.

– Боюсь, я все же чего-то не понимаю, – глядя на няньку, проговорила Лора Франклин. – Когда я беру газету, то в ней встречается по меньшей мере одна статья о том, как мусульмане и евреи убивают друг друга. Я понимаю, что все не так просто, но почему бы вам не жить в мире, если вы едите их пищу, а они присутствуют в вашей Библии?

– Мы спорим с ними не по вопросам пищи, – мгновенно напрягшись, сказала Джамиля. – Я могла бы вам много рассказать…

– Честно говоря, у меня нет ни желания, ни времени во все это вникать. После ленча мне надо встретиться с Джорджем. Он забыл дома билеты на самолет. Этот человек буквально ничего не помнит! Мне кажется, банкир все же должен иметь более приличную память!..

Сразу после ленча Лори отбыла, а Джамиля загрузила детей в микроавтобус, и они двинулись в парк. В дороге ее мысли обратились к недавнему прошлому.

Джамиля вспомнила молодого человека, с которым познакомилась в тренировочном лагере в Пакистане. Он вел дневник, который именовался «записями жертвенности» – их жертвенности. На Западе такие документы называли «дневниками самоубийц». Она читала сообщения об этих дневниках в газетах. �х находили после того, как человек умирал во имя ислама. Джамиля размышляла о том, каким мог бы стать последний день ее жизни. �нтересно, о чем она будет думать, когда наступит решающий час? Как она себя поведет? Хватит ли ей мужества? Она считает себя существом благородным и стойким, но так ли это на самом деле? Окажется ли она сразу в раю? Станет ли кто-нибудь оплакивать ее смерть? Все эти вопросы заставляли Джамилю чувствовать себя виноватой, ибо, вне всякого сомнения, ее любви к Богу должно хватить, чтобы совершить задуманное. Также как и у всех мусульман.