Доктор Стивен Дель Марко часто говорил себе, что Луи и Мэри Лики никогда не узнали бы это место, несмотря на то, что оно находилось всего в дюжине километров от тех раскопок, где они пять столетий назад обнаружили кости наших первых предков. Глобальное потепление и Малый Ледниковый период (прерванный с помощью чудес героической технологии) преобразовали пейзаж и полностью изменили биосферу. Дубы и сосны все еще вели борьбу за то, кто из них переживет изменения в климатическом благосостоянии.
      Трудно было поверить в то, что к 2513 году в Олдувае осталось хоть что-нибудь, не вырытое восторженными антропологами. Однако, недавние внезапные наводнения, которые, как предполагалось, не случатся больше никогда, заново вылепили рельеф этой местности и срезали несколько метров почвенного слоя. Дель Марко воспользовался представившейся возможностью: и здесь, на пределе глубинного сканирования, обнаружил что-то, во что боялся поверить.
      Потребовалось больше года медленных и осторожных раскопок, чтобы добраться до того призрачного изображения и осознать, что действительность оказалась гораздо более странной, чем все, что он смел вообразить. Роботизированные копающие механизмы стремительно удалили первые несколько метров, затем в дело вступили традиционные команды рабов из числа аспирантов. Им помогала — или препятствовала — бригада из четырех конгов, которые создавали Дель Марко большее количество неприятностей, чем стоили они сами. Однако, студенты обожали генетически измененных горилл, с которыми обращались как с умственно отсталыми, но сильно любимыми детьми. Ходили слухи, что отношения к ним не всегда были полностью платоническими.
      Однако, последние несколько метров — это все же была работа для человеческих рук, по старинке вооруженных зубными щетками с мягкой щетиной. Наконец и она была закончена: даже Говард Картер, увидевший первые проблески золота в могиле Тутанхамона, никогда не открывал сокровища, подобного этому. Дель Марко знал, что с этого момента и дальше человеческая вера и философия изменятся необратимо.
      Монолит казался точным близнецом того, который обнаружили на Луне пять столетий назад: даже раскопки, окружающие его, были почти идентичны по размеру. И подобно ЛМА-ОДИН он абсолютно ничего не отражал, поглощая с равным безразличием жестокий яркий свет африканского солнца и бледный свет Люцифера.
      Когда Дель Марко привел своих коллег — директоров полудюжины наиболее известных музеев мира, трех выдающихся антропологов, глав двух медиаимперий — вниз в яму, то удивился, как долго молчала группа таких выдающихся мужчин и женщин. Это было результатом того влияния, которое этот эбонитовый прямоугольник оказывал на всех посетителей, особенно после того, как они поняли значение тысяч артефактов, которые его окружали.
      Здесь был клад археологических сокровищ — грубо обработанные инструменты из кремня, бесчисленные кости — как животных, так и человеческие — и почти все аккуратно систематизировано. В течение столетий — нет, тысячелетий — эти жалкие подарки приносили сюда существа с самым первым проблеском интеллекта как дань чуду за пределами их понимания.
      И за пределами нашего, часто думал Дель Марко. Все же в двух вещах он был уверен, хотя и сомневался, возможно ли их когда-либо доказать.
      Первое: он знал время и место, откуда взял начало человеческий род.
      И второе: этот Монолит был самым первым из всех многочисленных богов.
 

      — Этой ночью в моей спальне были мыши, — наполовину серьезно пожаловался Пул. — Есть ли какой-нибудь шанс раздобыть кота?
      Доктор Уоллис озадаченно взглянула на него, потом начала смеяться.
      — Вы, должно быть, услышали одного из чистящих микротов — я запрограммирую их так, чтобы они вас не тревожили. Не пытайтесь на него наступить, если поймаете за работой; если вы это сделаете, он позовет на помощь, и прибегут все его друзья, чтобы подобрать кусочки.
      Так многому надо научиться, и так мало времени! Но нет, на самом деле это не совсем так, напомнил себе Пул. Благодаря достижениям медицины этой эпохи впереди было еще целое столетие. Эта мысль доставила ему удовольствие.
      По крайней мере теперь он легко мог следить за большинством разговоров и научился произносить слова так, что Индра уже не была единственным человеком, способным его понимать. Он был очень доволен тем, что английский стал теперь мировым языком, хотя французский, русский и китайский все еще процветали.
      — У меня есть еще одна проблема, и я предполагаю, что вы единственный человек, который может мне помочь. Почему люди смущаются, когда я говорю "Бог"?
      Индра совсем не выглядела смущенной; на самом деле она рассмеялась.
      — Это очень запутанная история. Я бы хотела, чтобы здесь находился мой старый друг доктор Кан, который мог бы объяснить это вам, но он сейчас на Ганимеде, лечит еще оставшихся сторонников Истинной Веры, которых может там найти. Когда все старые религии были дискредитированы — когда-нибудь я расскажу вам о Римском папе Пие XX — одном из величайших людей в истории! — нам все еще необходимо было подыскать слово для обозначения Первоисточника, или Создателя Вселенной, если только он существует…
      Было предложено большое количество вариантов — Део, Тео, Юпитер, Брахма, — все они были опробованы, а некоторые из них пытаются использовать до сих пор, особенно любимого эйнштейновского "Старика". Но Всевышний представляется наиболее соответствующим моменту.
      — Я попробую запомнить; но все это кажется мне глупым.
      — Вы привыкнете к этому: я научу вас некоторым другим относительно вежливым оборотам, которые вы сможете использовать, когда захотите выразить свои чувства…
      — Вы сказали, что все старые религии были дискредитированы. Так верят теперь люди, или нет?
      — Настолько мало, насколько это возможно. Мы все либо Деисты либо Теисты.
      — Вы меня запутали. Дайте определения, пожалуйста.
      — Они мало различались в ваше время, но есть самые последние варианты. Теисты верят, что существует не более одного Бога, Деисты — что не менее одного Бога.
      — Я боюсь, что отличия слишком тонки для меня.
      — Но не для других; вы были бы поражены теми ожесточенными спорами, которые это вызвало. Пять столетий назад некто применил метод, известный теперь как сюрреалистическая математика, чтобы доказать существование бесконечного количества градаций между Теистами и Деистами. Конечно, подобно большинству дилетантов, ищущих бесконечность, он сошел с ума. Между прочим, самыми известными Деистами были американцы: Вашингтон, Фрэнклин, Джефферсон.
      — Вы бы удивились, как много людей не понимали этого совсем незадолго до моего рождения.
      — Теперь хорошие новости. Профессор Джо Андерсон наконец-то дал свое — что это за фраза? — О'кей. Вы достаточно подготовлены, чтобы совершить небольшую поездку наверх… на Лунный уровень.
      — Чудесно. Насколько это далеко?
      — О, приблизительно двенадцать тысяч километров.
      — Двенадцать тысяч! Потребуется несколько часов!
      Индра выглядела удивленной его замечанием: потом она улыбнулась.
      — Не так долго, как вы думаете. Нет, у нас пока нет транспортера из "Звездного пути", хотя я верю, что над ним все еще работают! Но вам нужна новая одежда и кто-то, кто показал бы, как ее носить. А также помогал вам с сотнями небольших каждодневных проблем, которые могут отнимать впустую так много времени. Мы взяли на себя смелость подготовить для вас персонального помощника. Входите, Данил.
      Данил был маленьким, смуглым человеком где-то за тридцать, который удивил Пула тем, что не поздоровался с ним за руку как обычно, с автоматическим обменом информацией через рукопожатие.
      Действительно, вскоре оказалось, что у Данила не было Идентификатора: всякий раз, когда возникала необходимость, он использовал маленький пластмассовый прямоугольник, очевидно служивший для тех же самых целей, что и смарт-карты двадцать первого века.
      — Данил также будет вашим гидом и — никогда не могла запомнить это слово — оно рифмуется со словом "балет". Его специально обучали для выполнения этой работы. Я уверена, что он вас вполне устроит.
      Хотя Пул оценил этот жест, все же он чувствовал себя немного неудобно. Валет, камердинер, вот что она имела в виду! Он не мог припомнить, чтобы встречал когда-либо хоть одного; в его времени они уже были редкой и исчезающей разновидностью. Он начал ощущать себя персонажем из английского романа начала двадцатого столетия…
      — У вас есть выбор, — сказала Индра, — хотя мне кажется, я знаю, что вы выберете. Мы можем подниматься на внешнем подъемнике и восхищаться открывающимися видами, или на внутреннем, и наслаждаться едой и какими-нибудь легкими развлечениями.
      — Не могу представить себе кого-то, желающего остаться внутри.
      — Вы были бы удивлены. Очень многие испытывают головокружение, особенно посетители снизу. Даже альпинисты, которые утверждают, что добирались до самых высот, зеленеют, когда высоты вместо метров начинают измеряться тысячами километров.
      — Все же рискну, — с улыбкой ответил Пул. — Я бывал и повыше.
      Когда они прошли через двойной воздушный шлюз во внешней стене Башни (он действительно почувствовал любопытное ощущение дизориентации, или это было только игрой воображения?), то вошли в помещение, которое могло бы быть аудиторией очень маленького театра. Ряды по десять мест были сгруппированы в пять ярусов: все они были обращены к одному из огромных панорамных окон, до сих пор смущавших Пула, так как он никак не мог забыть о сотнях тонн давления воздуха, стремящегося взорвать их и вырваться в космос.
      Дюжина или около того других пассажиров, вероятно, никогда не задумывающихся ни о чем подобном, казались совершенно непринужденными. Они улыбнулись, как только узнали его, вежливо кивнули и отвернулись, чтобы насладиться зрелищем.
      — Добро пожаловать в "Небесный холл", — произнес неизменный голос автомата. — Подъем начнется через пять минут. Бар и туалетные комнаты вы можете найти на нижнем уровне.
      Как долго будет продолжаться эта поездка, подумал Пул. Мы собираемся преодолеть более двадцати тысяч километров туда и обратно: это не будет похоже ни на один подъемник, когда-либо известный мне на Земле…
      В ожидании начала подъема он наслаждался ошеломляющей панорамой, находящейся на две тысячи километров ниже. В северном полушарии была зима, но климат действительно радикально изменился, поэтому южнее Северного Полярного Круга было очень немного снега.
      Европа была почти свободна от облаков, и можно было разглядеть множество поразительных деталей. Один за другим он узнавал большие города, чьи названия отзывались эхом ушедших столетий; они начали уменьшаться уже в его времени, поскольку революция в средствах коммуникации изменила лицо мира, а теперь сократились еще больше. Огромные массы воды находились в самых невероятных местах, например, озеро Саладин в северной Сахаре выглядело совсем как маленькое море.
      Пул был так поглощен этим зрелищем, что совершенно забыл о времени. Внезапно он понял, что прошло намного больше пяти минут, а подъемник все еще был неподвижен. Что-то случилось, или они ожидали опоздавших?
      И только тогда он заметил нечто настолько необычное, что сначала отказался верить собственным глазам. Обзор расширился, как будто он уже поднялся на сотни километров! Когда он пригляделся, то заметил внизу новые детали рельефа планеты, вползающие в рамку окна.
      Тогда Пул рассмеялся, поскольку нашел очевидное объяснение происходящему.
      — Вы одурачили меня, Индра! Я решил, что все происходит на самом деле, а это видеопроекция!
      Индра посмотрела на него с шутливой улыбкой.
      — Подумайте еще раз, Фрэнк. Мы начали перемещаться десять минут назад. К настоящему времени мы должны подниматься со скоростью… по крайней мере тысячу километров в час. Хотя мне говорили, что эти подъемники могут достигать сотни g при максимальном ускорении, у нас будет не больше десяти на таком коротком отрезке пути.
      — Но это невозможно! Шесть g — максимум того, что когда-либо давали мне на центрифуге, и мне не понравилось весить половину тонны. Я знаю точно, что мы не двигались после того, как ступили внутрь.
      Пул слегка повысил голос, и внезапно осознал, что другие пассажиры притворялись, будто ничего не заметили.
      — Я не понимаю, как это сделано, Фрэнк, но это называют инерционным полем. Или иногда Силой — на букву "С" в честь знаменитого русского ученого Сахарова, правда, других я не знаю.
      Медленно сознание Пула озарилось пониманием, а также ощущением удивления, смешанного со страхом. Действительно, это была "технология, неотличимая от магии".
      — Некоторые из моих друзей мечтали о "космических приводах" —энергетических полях, которые могли бы заменить ракеты и позволяли двигаться безо всякого ощущения ускорения. Большинство из нас считали, что они сумасшедшие, но, как оказалось, они были правы! Мне все еще трудно поверить в это… и если я не ошибаюсь, мы начали терять вес.
      — Да, он приближается к лунному. Когда мы выйдем, вы почувствуете себя как на Луне. Но ради Бога, Фрэнк, забудьте, что вы инженер, и просто наслаждайтесь видом.
      Это был хороший совет, но даже несмотря на то, что Пул наблюдал проплывающую в его поле зрения Африку, Европу и большую часть Азии, мысли все время возвращались к этому потрясающему открытию. Все же ему не следовало так сильно удивляться: он знал, что после его времени были крупные достижения в разработке космических двигателей, но не предполагал, что они будут иметь такие поразительные применения в повседневной жизни — если этот термин можно было применить к небоскребу высотой тридцать шесть тысяч километров.
      Эра ракет должна была закончиться столетия назад. Все, что он знал о топливных системах и камерах сгорания, ионных двигателях малой тяги и термоядерных реакторах, было полностью устаревшим. Конечно, это больше не имело никакого значения, но он почувствовал печаль, которую ощущал, наверное, шкипер парусника, когда парус уступил место пару.
      Его настроение резко изменилось, но он не мог сдержать улыбки, когда голос робота объявил: "Прибытие через две минуты. Пожалуйста удостоверитесь, что вы не забыли ничего из личных вещей."
      Как часто он слышал это объявление на каком-нибудь коммерческом рейсе? Он посмотрел на часы, и был удивлен, что они ушли вперед меньше чем на полчаса. Таким образом, это подразумевало среднюю скорость по крайней мере двадцать тысяч километров час. Но все-таки, не могли же они передвигаться так быстро. И, наконец, самое странное: последние десять минут или чуть больше они должны были тормозиться настолько сильно, что по всем правилам cтояли бы на крыше головой к Земле!
      Двери бесшумно отворились, и, сделав шаг наружу, Пул снова почувствовал небольшую дизориентацию, которую заметил на входе в зал подъемника. Однако, в этот раз он знал, что это означает: они перемещались через зону перехода, в которой инерционное поле накладывалось на гравитацию этого уровня, равную лунной.
      Вслед за ним осторожно вышли Индра и Данил, весившие теперь всего треть их собственного веса, и все вместе они пошли вперед навстречу новым чудесам этого дня.
      Хотя вид отдалившейся Земли был устрашающим даже для астронавта, в этом не было ничего неожиданного или удивительного. Но кто мог вообразить себе гигантское, очевидно занимающее всю ширину Башни помещение, дальняя стена которого находилась на расстоянии более пяти километров? Вероятно, теперь существовали и более крупные закрытые помещения на Луне и Марсе, но непосредственно в космосе оно должно было быть одним из самых больших.
      Они стояли на платформе обозрения на высоте пятидесяти метров на внешней стене, глядя на удивительно разнообразную панораму. Очевидно, здесь была предпринята попытка воспроизвести весь диапазон земной биосферы. Прямо под ними находилась группа стройных деревьев, которые Пул сначала не смог идентифицировать: потом он понял, что это были дубы, приспособившиеся к одной шестой нормальной тяжести. На что же здесь будут похожи пальмы, подумал он. Вероятно, на гигантские тростники…
      Посередине находилось маленькое озеро, питаемое рекой, которая петляла по травянистой равнине, а затем исчезала в чем-то, напоминающем отдельно стоящую гигантскую смоковницу. А где же ее исток? Пул уловил слабый рокочущий звук и, проследив взглядом вдоль плавно изгибающейся стены, обнаружил миниатюрную Ниагару с великолепной радугой, парящей над ней в облаке водяной пыли.
      Он мог бы стоять здесь часами, любуясь открывшимся видом и все еще не уставая от чудес этого комплекса и блестяще разработанной модели планеты. Возможно, человечество, проникая в новые и враждебные окружающие условия, чувствовало постоянно увеличивающуюся потребность помнить о своем происхождении. Конечно, даже в его собственном времени каждый город имел парки, как правило слабо напоминающие Природу. Те же самые чувства возникали здесь в гораздо большем масштабе. Центральный Парк, Африканская Башня!
      — Давайте спустимся вниз, — сказала Индра. — Здесь так много всего можно увидеть, а я приезжаю сюда не так часто, как хотелось бы.
      Сопровождаемые тихим, но вездесущим Данилом, который, казалось, всегда знал, когда в нем возникала необходимость, но никогда не путался под ногами, они начали неторопливое исследование этого оазиса в космосе. Хотя при такой низкой гравитации ходить было легко, время от времени они пользовались преимуществами маленькой монорельсовой дороги и однажды даже остановились позавтракать в кафе(?), ловко скрытом в стволе красного дерева, которое должно было иметь по крайней мере четвертькилометровую высоту.
      Вокруг было очень немного других людей, все прибывшие пассажиры давно растворились в окружающем ландшафте, как будто эта страна чудес принадлежала только им.
      Вся эта красота, вероятно, поддерживалась целыми армиями роботов, время от времени напоминая Пулу посещение Диснейлэнда, когда он еще был маленьким мальчиком. Но здесь было гораздо лучше: не было никаких толп, и на самом деле мало что напоминало о человечестве и творениях его рук.
      Они любовались превосходной коллекцией орхидей, некоторые из которых были огромного размера, и тут Пул испытал одно из самых сильных потрясений в жизни. Когда опроходили мимо типичного маленького сарайчика садовника, открылись двери, и появился сам садовник.
      Фрэнк Пул всегда гордился самообладанием и никогда не представлял себе, что будучи взрослым человеком он сможет так заорать от ужаса. Но, как и любой мальчишка его поколения, он просмотрел весь "Парк юрского периода" и мгновенно узнал раптора, с которым столкнулся нос к носу.