3. Границы пространства и времени

И новый ровный свет стал заполнять пространство. Сначала я принял его за новое поколение звезд этой древнейшей эпохи, но вскоре понял, что это не так: свет не исходил из определенной точки, а из самого космоса. Сначала густого темно-красного оттенка, напоминая заходящее за облака Солнце, он вскоре стал обретать привычные цвета спектра: оранжевый, желтый, синий — и вплоть до фиолетового.

На моих глазах армада кораблей времени сдвинулась, собралась теснее, борт к борту — скелеты из зеленой проволоки, сквозь которых просвечивала бездонная космическая жуть — вечность без предметов. Между кораблями пролегли точно канаты, платтнеритовые трубы-лучи, соединяя их в целое. Вскоре все они сконцентрировались вокруг меня.

Даже в эти ранние эпохи, на заре событий, - стал говорить Нево, — вселенная имела структуру. Зарождающиеся галактики облаками холодного газа собирались в гравитационных колодцах…

Но структура схлопывается, концентрируется и сжимается, когда мы идем назад, к истокам.

Это взрыв наоборот — абсолютное поглощение вещества , — сказал я Нево, — И все вещество вселенной собирается в одной точке — словно громадное Солнце рождается посреди бесконечного и пустого космоса.

Нет. Все намного сложнее…

И он напомнил мне о сгибании осей пространства и времени — искажение, лежавшее в основе путешествия во времени.

Сейчас то же самое происходит вокруг. Когда мы идем назад сквозь движемся назад сквозь время, материя и энергия не собираются, подобно мушиному рою посреди комнаты, в каком-то фиксированном объеме… Скорее, само пространство сворачивается — сжимается, подобно проткнутому шару, или листу бумаги, скомканному в руке .

Я попытался представить себе это — и содрогнулся. Что ждет меня там? Как может сознание, даже лишенное тела, пережить такое?

Тем временем вездесущий свет становился все интенсивнее, переливаясь всеми цветами спектра вплоть до фиолетового. Водородное море вокруг нас забушевало, и яркие силуэты кораблей уже терялись в этом взбаламученном сиянии. Наконец небо стало таким ярким, что казалось сплошным белым цветом, словно смотришь на Солнце.

Затем беззвучный толчок — от которого в голове прозвенело как от сдвинутых тарелок оркестра — и свет обрушился на меня сплошным потоком, ослепив окончательно. Теперь я перестал различать все остальное, в том числе и облака, и корабли — и даже самого себя — которого давно не существовало!

Я сообщил об этом Нево.

Этот свет… я ничего не вижу.

Его умиротворяющий голос был как островок спокойствия в этом океане иллюминации:

Мы достигли эпохи Распыления Вещества. Теперь пространство повсюду такое же жаркое, как солнечная поверхность, и заполнено электрически заряженной материей. Вселенная перестала быть прозрачной, более того — она как бы повсюду заполнена Солнцем — но не его светом, а именно поверхностью.

Свет возрастал, но этого уже нельзя было увидеть — интенсивность его стала намного сильнее той, что может воспринимать нормальный человеческий глаз. С каждой секундой, по шкале секунд и эпох, я наблюдал цикл разложения материи от звезд до атомов. В этом бульоне мироздания я потерял чувство верха и низа, дальнего и близкого. Мир вокруг был точно гигантская комната, посреди которой я повис. Но теперь, в этой эпохе Распыления, все отпало от меня. Я был пылинкой, бултыхающейся на поверхности великой реки, текущей обратно к своим истокам, отданный во власть этому потоку.

Между тем радиоактивный бульон разогревался все больше — до невыносимого — и я увидел, что вещество вселенной, материя, которой предстояло когда-нибудь составить звезды, планеты, а также мое отсутствующее ныне тело, было лишь тонким слоем пыли в этом вихре звездного света. Наконец — мне казалось, что я вижу это — ядра атомов распались под невыносимым давлением света Пространство заполнилось бульоном элементарных частиц, бушевавших вокруг и клокотавших точно в горниле печи.

Мы подошли к границам , — раздался шепот Нево. К началу самого Времени… И все же представь себе, что мы не одиноки, что наша История — эта молодая, еще только вылезающая из пеленок Вселенная — всего лишь одна из бессчетных Историй, появляющихся из устья за этой границей. И все они — Множественные истории собрались здесь, слетелись сюда точно птицы в стаю.

Но все же температура и давление возрастали, а с ними плотность материи и энергии росла, и, наконец, даже эти последние фрагменты и материи были поглощены составом Пространства и Времени, и их энергии были сжаты этим последним Скручиванием, Сжатием.

Пока, в самом конце…

Последние искры не отлетели от меня, и сияние радиации дошло до пределов различимости.

Теперь остался только ровный серовато-белесый свет. Впрочем, это всего лишь образ, поскольку я знал, что имею дело со светом, о котором говорил Платон — светом, по сравнению с которым материя, события и даже сознание — всего лишь тени.

Мы достигли эпохи образования ядра, прошептал Нево. Пространство и время свернулись настолько, что стали неразличимы. Здесь уже не действуют никакие физические законы. Здесь нет структуры. Отныне никто не может сказать: «это вот здесь, а то там, на таком расстоянии, а я здесь». Нет 0измерений, нет ничего. Все Едино.

В этой точке сходятся все Истории. Отсюда начинаются бесконечные Множественности.

Здесь в самом деле не было ничего: ни времени, ни пространства, ни света ни вещества. Кроме одного — яркого, почти ослепительного — сияния платтнерита.

4. Нелинеарные двигатели

Множественность содрогалась. Она конвульсировала. Мы были посреди великого потока Случайности и Энтропии, враждебно вращавшегося вокруг.

Нево?

Он с подъемом откликнулся:

Это Конструкторы! Конструкторы…

Понемногу давление спало. Зеленый свет расточился, отступил, оставив меня в серо-белом веществе Творения. Но этот продолжалось недолго: ровный световой оттенок (скорее, нечто среднее между светом и тьмой, что точно не назовешь) существовал считанные мгновения, после чего на нем выступила роса нового Пространства и Времени.

Я еще продолжал свое путешествие во Времени, уже перешагнув Границу. Новая История началась с той же вспышки Образования Ядра. Все тот же свет, на несколько порядков интенсивнее солнечного.

Корабли времени уже не сопровождали меня, оставшись за Пределом Времен. Возможно потому, что они были достоянием иной истории и не могли перешагнуть этой границы, как я, источник разветвления причинностей. Платтнеритовая сеть, в которую я был заключен все это путешествие, исчезла. Но я был не одинок: вокруг меня, точно снежинки в луче прожектора, кружились изумрудные частицы. Это было элементарное сознание Конструкторов, и, возможно, там даже находился призрак Нево.

Интересно, мое путешествие сквозь время шло теперь обратным ходом? И теперь я снова пустился по стремнине Истории, очередной, к моей эре, где я так безуспешно пытался разыскать свой 1891 год?

…Нево? Ты слышишь меня?

Я здесь.

Что происходит? Мы снова идем сквозь время?

Нет , — ответил он. И все же в этом лишенном тела голосе было странное — какой-то подъем.

Тогда в чем дело? Что с нами происходит?

Разве не видишь? Мы прошли сквозь Образование Ядра. Мы достигли Границы.

Да ну?

А теперь…

Ну-ну?

Пойми — Множественность — это поверхность. Это гладкий, лишенный шероховатостей, зазубрин, заусенцев, замкнутый Шар. Поскольку Множественности бесконечны так же, как и его форма. Таким образом, Истории идут вдоль его меридианов, от полюса к полюсу.

И мы достигли одного из полюсов.

Да. Той самой точки, где сходятся все остальные меридианы. И в этой точке Конструкторы запустили Нелинеарные двигатели.

Повтори — что ты сейчас сказал.

Я сказал, что Конструкторы путешествовали сквозь Истории , — ответил он. Они, как и мы — следовали по тропам Воображаемого Времени, пока не достигли этой новой Истории…

Теперь облако Конструкторов — там их кишели миллионы — расплывалось, разлеталось светящимися искрами, как запущенная детьми шутиха. Казалось, они стремятся заполнить молодой вакуум светом и информацией, которые мы принесли из другого космоса. И пока выяснялась новая вселенная, послесвет Творения меркнул в слепой тьме.

Это был финал — логическое заключение. Искажение границ Пространства и Времени, которым было положено начало в первом путешествии сквозь время. Коллапс вселенной и все, что было за ним, все происходящее, неизбежно выросли из моих опытов, из первой меднокварцевой машины времени…

И вот к чему это привело: к тому, что Сознание переместилось сквозь между вселенными.

Но куда мы движемся? Что это за История? Такая же, как наши?

Нет, отвечал Нево. Совсем непохожа.

Сможем мы здесь выжить?

Не знаю… выбора у нас все равно нет. Не забывай, что искали Конструкторы. Они искали Вселенную из бесконечного листа возможностей, которые представляет собой Множественность — оптимальную для них, а не для нас вселенную.

Но что такое «оптимальность» для Конструкторов — откуда нам знать?

Я вызывал в воображении пустые и тщетные образы Небес — мира, безопасности, красоты, света — понимая, что все это безнадежно антропоморфично, и устраивает лишь человека моего времени.

Теперь передо мной вставал новый свет. Он появлялся из тьмы, окружавшей нас. Сначала я решил, что это возвращается сияние огненного шара, как тогда, в начале Времен — но свет был другой. Он чем-то напоминал звездный…

Конструкторы не люди, - говорил морлок. Однако они наследники Человечества. И дерзость их потрясает.

Нево продолжал:

— Среди мириада возможностей Конструкторы отыскали эту вселенную — единственную, которая бесконечна в протяженности и вечна: где Граница Начала Времен сдвинута в бесконечное прошлое.

Мы прошли стадию Образования Ядра. К границе Времени и Пространства. И обезьянопалые достигли Сингулярности — Единственности, которая лежит там — и вырвали ее у природы! Теперь звездный свет, вырывающийся из тьмы, окружал меня со всех сторон; звезды зажигались повсюду, и вскоре небо засияло ярким светом, какой можно встретить лишь на поверхности Солнца.

5. Последнее видение

Бесконечная вселенная!

Вы можете сколько угодно выглядывать за дымные облака Лондона на звезды, которые осыпали кафедральный купол неба. Эта незыблемая вечная картина, столь великая, столь вечная картина, что легко предположить, будто космос представляет собой бесконечную ночь и что он существует всегда.

…Но этого не может быть. Достаточно задаться простым вопросом:отчего ночное небо черное? Если бы вселенная была безгранична, со звездами и с целыми галактиками звезд, расплескавших по бескрайнему полю, то всюду, куда ни глянь, взгляд наталкивался бы на луч света, исходящий от поверхности звезды. И ночное небо повсюду сияло бы так же ярко, как Солнце…

Конструкторы бросили вызов этому мраку, наполнявшему небо.

Здесь не было ни звездных завихрений, ни светящегося газа, а лишь бесконечное бриллиантовое сияние мириадов точек и пятнышек света. Местами в них выделялись созвездия, в сочетаниях более ярких звезд, в сравнении с которыми меркли остальные — короче, картина совершенно неповторимая..

Сопровождавшие меня зеленые искры платтнерита — Конструкторы и среди них Нево — окружали меня сказочной светящейся дымкой. Я плыл в этом облаке, не ощущая ни страха, ни дискомфорта. Толчок в момент затухания нелинеарных двигателей лишил меня чувства времени и места…

Но затем, после неизмеримого интервала времени, я вдруг почувствовал, что вовсе не одинок.

Прямо передо мной на фоне звезд вырисовалась фигура. Это было нечто шарообразное, плывущее мне навстречу. Оно находилось буквально футах в шести-восьми, болтая конечностями, издавая тихие булькающие звуки. Кожаная поверхность этого мяча сдвинулась, открывая два громадных глаза, занимавших большую часть его поверхности. Эти человеческие глаза были прикованы ко мне.

Конечно же, я узнал его — это был Наблюдатель. Одно из таинственных существ, являвшихся мне во время моих скитаний во времени.

Существо подплыло ближе, протягивая щупальца — они собрались пучками как пальцы, образуя пару узловатых конечностей. Пальцы оказались на удивление твердыми.

Так получилось, что он охватил меня этими руками. Как — не могу сказать, поскольку я вполне был уверен, что лишен телесной оболочки — и, тем не менее, я целиком был в его руках.

Он прижимал меня к себе, точно кормилица. Его мягкая плоть, покрытая мехом, согревала меня, его огромные глаза небесно-голубого цвета глядели на меня, от него исходил мягкий, забытый с детства запах — молока и мускусно-животный запах шерсти любимой игрушки, какого-то мохнатого зверька: собаки или медвежонка. Может показаться странным — но эти человеческие черты на близком расстоянии затмевали все остальные, заставляя забыть, что передо мной загадочное существо из чужого странного мира, где я, в общем-то, чужак и пришелец. Вскоре Наблюдатель выпустил меня, и я почувствовал, как отплываю в сторону.

Глаза его моргнули: я слышал мягкий шорох век. Он скользнул взглядом по небу, словно бы что-то выискивая. Так же тихо он отчалил куда-то в сторону, развевая за собой «пальцами», точно кометным хвостом.

На миг меня охватила паника — точно брошенного ребенка, блуждающего в Оптимальности — но тут же я ощутил, что плыву за ним следом. Меня несло точно осенний листок, задетый колесом экипажа.

Я уже упоминал об этих выделявшихся созвездиях. И вот тут как раз мне показалось, что одна группа звезд, как раз перед нами, стала раздвигаться по сторонам, точно птичья стая. В то время как другая, находившаяся за мной, напротив, сдвигалась.

Разве такое может быть? Разве возможно движение с такой сумасшедшей скоростью, что даже звезды кажутся огнями, мелькающими вдоль поезда.

Внезапно меня ослепил вихрь каменных осколков, сверкающих пылью в солнечном луче. Закрутившись вокруг меня, они немедленно исчезли в необъятной дали. Я не встречал ни планет, ни прочих каменных объектов в моей Оптимальной Истории, за исключением этой пыли. Видимо, интенсивная радиация не позволяла собраться ей в планеты и крупные небесные тела.

И вот вселенная все быстрее рассыпалась передо мной звездами и песчинками. Звезды становились все ярче, и мелькали передо мной как придорожные фонари.

Мы летели, рассекая галактику. Перед нами крутился великолепный фейерверк звезд, закрученных колесом, как в парке аттракционов. Вскоре одна галактическая система отодвинулась от меня, превратившись в огромный мутный диск.

Все это время передо мной было тело Наблюдателя, спешившее впереди.

Я задумался. Они всегда возникали из ниоткуда, эти загадочные существа, появлявшиеся, как рыбы перед глубоководным ныряльщиком. Они наблюдали за мной, следили за мной, и, в конце концов, наверное, изучали меня.

Видимо, это были какие-то обитатели Воображаемого Времени, пересекавшие Множественные истории как рыбы — океан. И, видимо, для этого они располагали какими-то своими Нелинеарными двигателями, возможно, также изобретенными Конструкторами.

Теперь мы направлялись в бездонную пропасть — космическую дыру, стены которой составляли сползающие в нее свет и облака пылевых туманностей. Все и здесь вокруг меня было усыпано вездесущим светом. Меня всасывала вместе с ним, как пену в слив ванны.

Вскоре в этой пене стала обрисовываться определенная упорядоченность. Это была новая галактика — или даже метагалактика, еще более яркая и обширная.

Я стал присматриваться. И различил прямолинейный световой стержень, пронзавший пространство насквозь — и снова пропасть, на этот раз цилиндрической формы, которая также была обрисована стекающей в нее световой пылью.

Между тем Наблюдатель летел впереди как ни в чем ни бывало, его длинные щупальца омывал космический свет, а широко раскрытые глаза прикованы ко мне.

Искусственность. Вот что это было такое. Вот что странное выделялось во всем этом мире. Этот мир был слишком сложен, преходящ из одного в другое, запутан в лабиринтах, поистине чудовищных размеров!

Эта Оптимальная История на поверку оказывалась сконструированной — и видимо, Наблюдатель влачил меня за собой, чтобы наглядно доказать это.

Я вспомнил старое предсказание, что бесконечная вселенная подвержена разрушительному гравитационному коллапсу — и это была еще одна причина, по которой наш космос логически не мог представлять собой бесконечную структуру. Как Земля и прочие планеты закручиваются в первобытное облако осколков вокруг солнца, находящегося в инфантильном состоянии, так и грандиозные космические вихри и водовороты, в этом гигантском облаке Оптимальной Истории — водовороты, в которых закручены звезды и галактики.

Но Наблюдатели, очевидно, использовали эволюцию своего космоса, чтобы избежать подобных катастроф. Пространство и Время, в чем я убедился на собственном примере — сами по себе динамические, подвижные и регулируемые сущности. И Наблюдатели научились управлять скручиванием, искривлением и искажением пространства и Времени, чтобы достичь состояния стабильного космоса.

Само собой, подобное конструирование бесконечно — стало быть, такая вселенная практически безначальна. И здесь состоит парадокс каузального, причинно-следственного круга. Требуется появление Жизни. Которая бы обеспечила вечное существование такой вселенной — и самой жизни.

Но вскоре я расстался с подобными сомнениями. Ведь я был слишком ограничен, не свыкнувшись еще с Бесконечностью вещей. И поскольку данная вселенная была бесконечно древней, и жизнь существовала здесь бесконечно долгое время, здесь тои здесь не было начальной точки, с которой можно было бы определять первичность Жизни или Материи, которой она управляла. Жизнь существовала здесь, потому что вселенная была жизнеспособна — и наоборот. Так что никакого парадокса, по сути, не было!

И так вальяжно плыл я в звездной колеснице, запряженной Наблюдателем, понемногу привыкая к тому, что называется Вечностью и Бесконечностью.

6. Торжество разума

Мой наблюдатель остановился, вращаясь в космосе, точно шар. Громадные глаза обращались ко мне, отражая звездный свет.

И тут он стал удаляться из моего мира. Рассыпанная картина звездного неба, далекая пена млечных путей — даже сияние неба — все это были теперь для меня аспекты реальности, но лишь на поверхности. Вообразите перед собой стеклянную поверхность и затем попытайтесь расслабить глазные мышцы и не видеть ее — приставших пылинок, разводов — тогда вы получите представление, каким было мое зрение.

Но конечно, это изменение восприятия было вызвано не физическими явлениями выгибания зрачка или другого изменения внутри органа зрения. Изменения в перспективе были намного глубже, чем это возможно в фокусировке человеческого зрения.

Я видел — точнее, мыслил — структуру Природы.

Я видел атомы — мельчайшие световые пятнышки, подобные маленьким звездам, веером заполнившие небо, которые казались на первый взгляд беспорядочным и хаотичным скоплением. Я видел их так же отчетливо, как доктор вслепую нащупывает ребра пациента. Атомы трепетали, вращаясь вокруг своих крошечных осей, соединенные друг с другом сложной световой системой. Видимо, это были электрические, магнитные и гравитационные силы. Вся вселенная была заполнена этим атомарным механизмом, состоящим их мельчайших колесиков, винтиков и прочих приспособлений. Этот механизм находился в беспрестанной работе: в нем все время что-то двигалось, кружилось, видоизменялось.

Тот же самый порядок проглядывал теперь и в небесной механике. Теперь каждое созвездие, каждое облачко туманности осмысленно участвовало в структуре. Вселенная теперь представляла собой Библиотеку, хранившую мудрость этих древних предков Человечества — существ, научившихся управлять Бесконечностью. Получалось как раз то, что Нево предсказывал мне как финальную цель Разума.

Но этот порядок был не просто Библиотекой, не просто скучным скоплением полок, пропыленных межзвездными туманностями. Глядя на нее в целом, я постигал смысл жизни. Разум заполнял эту вселенную, проникая всюду в ее ткань! Морлоки создали Сферу, Конструкторы покорили Галактику, а здесь было исполнено нечто большее и непостижимое.

Здесь Ум воистину стал Бесконечным, утратив определенные очертания. Теперь я понимал — и видел собственными глазами, назначение и смысл бесконечной и вечной Жизни.

Вселенная была бесконечно стара, бесконечно велика, и Разум также был безгранично стар. Он был реликтен. Ум был всезнающ, всемогущ и вездесущ. Конструкторы, бросив вызов времени, достигли своего идеала. Они переступили границы и колонизировали бесконечность.

Атомы и связующие их силы отступили, и мое зрение заполнил бесконечный свет звезд. Мой попутчик-Наблюдатель исчез, и я висел среди этого великолепия в полном одиночестве, словно лишенный телесной оболочки предмет, способный лишь наблюдать, медленно вращаясь в космосе. А может быть, это космос вращался вокруг меня. Здесь не было Центра, Начала и Конца. Каждая точка была идентична другой. Никогда не увлекался всякой поэтической галиматьей, но тут мне на память пришло стихотворение и: как «Жизнь, словно купол многоцветный, в стекле сияя золотом», чего-то там «белым излучением Вечности…» ну и так далее. Что ж, теперь с жизнью было покончено — я утратил телесные покровы, и сама иллюзия материи была сдернута передо мной, видная насквозь. И теперь эта белая радиация-излучение, о которой сообщал Шелли, навсегда досталась мне в наследство.

На время душой моей овладело умиротворение. Впервые я понял, что моя машина времени не была порождением зла, приводящего мир к разрушению и искажению его Историй. Оказывается, напротив, она создавала новые и новые Истории, существующие в Множественности, в бесконечном каталоге библиотеки Возможностей. И всякая из этих возможных историй, неся в себе Разум, Любовь и Надежду, занимала свое место на полке.